Текст книги "Господин Вечности (СИ)"

Автор книги: Елизавета Тьма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

   – Теперь квиты. – И уточнил, прежде чем прошествовать мимо: – За двойняшек – квиты.

   Настроение оказалось значительно приподнятым.

   – Ника, ты видела?! Дерётся постоянно... – пожаловался на меня Шон сидящей на его плечах девчонке. Только что-то осуждения в его голосе я не расслышал.

   "Крут на поворотах", – оценил светлый.

   "Ван, поясни мне одну вещь, – не выдержал я. – Когда у тебя нет проблем с голосом, от тебя лишнего слова не добьёшься. Так что ж теперь тебя не заткнуть?"

   Некоторое время царило блаженное молчание.

   "Одно дело, когда чего-то не делаешь потому, что не хочешь, и совсем другое – когда не можешь, – всё-таки ответил брат. – Такое молчание мне физически невыносимо".

   Некоторое время я переваривал эту информацию, потом в ультимативном порядке предложил:

   "Вали к Вэнди. Я тебя уже слышать не могу, а она будет рада твоему обществу".

   "Считай, что уже свалил", – не стал спорить светлый.

   И наконец-то умолк. Слава Небу...

   Впрочем, эта божественная тишина царила минут десять, не больше. И когда прозвучала очередная реплика об очередной ерунде – я просто удрал, прихватив с собой Нику. Мог бы как здоровый кошак по кличке Коррас прижать уши и зашипеть – так бы и сделал.

   Чета ар'Рагнаров всё ещё торчала у директора, поэтому я предложил малявке прогулку к морю. И мы пошли собирать ракушки. Здесь вообще ракушечный берег. Ни песка, ни камней, сплошь останки разнообразных улиток.

   Ника носилось по берегу как электровеник, то и дело притаскивая мне ракушки покрасивее. Я брёл следом, глядя под ноги и размышляя... о многом. Подыскав подходящее бревно, сел, отговорившись тем, что устал. Продолжил наблюдать за девчонкой. Очень скоро ей надоело быть одной на берегу, и она присела рядом.

   – Ты чего такой грустный?

   – Вовсе я не грустный, – отозвался я, посмотрев на кудрявую чуду. – Тебе показалось.

   – Вовсе мне не показалось, – передразнила девчонка, сумев сымитировать мою манеру говорить и последние интонации. Взяла меня под руку, прижавшись щекой к плечу. – Ты не потерял мой подарок?

   – Ну что ты, как я мог? – улыбнулся в ответ, расстегнув куртку и достав из-под ворота цепочку. На ней висело детское колечко и алмазная слезинка маяка Призрака. – Никогда не потеряю. А ты мой не посеяла ещё?

   Вытащив цепочку с алмазной слезинкой из-под куртки, малявка повторила мои слова:

   – Никогда не потеряю. И перо тоже. Оно дома осталось...

   – Вот и хорошо. Застегнись, а то простынешь.

   – Ты прямо как мама, – сморщила мордаху девчонка, но куртку застегнула. Хитро-хитро на меня посмотрела. – Ты всё ещё ждёшь, когда я подрасту лет на десять?

   Пару минут я пытался сообразить, о чём эта мелюзга меня спрашивает, потом вспомнил...

   ...– Я опоздала всего на минуту, а его уже облепили все кому не лень, – жемчужно улыбнулась девушка.

   – Брысь, мелюзга! – состроил я грозное лицо, и малыши с веселым смехом сыпанули в стороны. – Не на минуту, а на десять. Я уже заждался!

   – Хи-хи, а зачем тебе девушка, которая опаздывает?! – лукаво полюбопытствовала Ника – девчушка с белыми кудряшками в синем сарафане, которая не удрала вместе с пацанятами, спрыгнув с мотоцикла. – Давай ты меня будешь катать, а я не буду опаздывать!

   – Подрасти лет на десять сначала, мелкая! – весело хохотнул я.

   – Договорились, – с самым серьезным видом кивнула малышка. – А ты еще сюда приедешь?

   – Обещаю, – кивнул я...

   С усилием уничтожив перед мысленным взором образ рыжеволосой красавицы, я ответил:

   – Ну у тебя и планы на мою скромную персону, мелочь! Ты ещё замуж за меня не собралась, а?!

   – А что, нельзя? – окончательно обнаглела дочь тёмного эльфа.

   – Ни в коем случае! – категорично ответил я. – Я ужасно страшный монстр и только прикидываюсь хорошим, вот. А на самом деле детей ем. Вот возьму сейчас и тебя съем, наглая мелюзга!

   – Забыл, что ли? Я тебя не боюсь, потому что ты не страшный! – заявила Ника со смехом. – Ну так что, наш уговор в силе? Ты всё ещё мой принц?

   – Не, – отрицательно мотнул головой я.

   – А мама рассказывала, что она познакомилась с папой, когда ей было шесть лет, – с искренним сожалением вздохнула Ника. – А мне, между прочим, уже целых восемь! А ты меня даже с днём рожденья не поздравил, – девчонка демонстративно надулась.

   – Николь ар'Рагнар! Вы совершенно невыносимый ребёнок! – возмутился я. – Мелочь, я ж не знаю, когда у тебя день рождения.

   – Десятого декабря, – девчонка ответила с таким видом, будто делала мне великое одолжение.

   Немного подумав, я мстительно сощурился и предложил:

   – А давай я тебе подарю одного из моих братьев? Тогда у тебя будет твой личный принц. В будущем. Кого выбираешь?

   – Тебя, – сразу же ответила голубоглазая чуда.

   – Меня нельзя, – отказался от такой привилегии я.

   – Ну, тогда... – Ника задумалась, глядя на небо. – Ван красивый... а у Шона на шее сидеть удобно... А ещё он смешной... Выбираю Шона! – решила мелочь.

   – Тогда подрастай ещё двенадцать лет, – тут увеличил сроки я.

   – Договорились! – кивнула мелкая и с самым серьёзным видом протянула мне руку.

   – Договорились, – согласился я, осторожно сжав протянутую ладошку.

   Сделал гадость – на сердце радость! Вот это сейчас про меня. Мстя моя страшна!

   Ника села спокойно. И вдруг весело захохотала звонким колокольчиком.

   – Ты чего? – удивился я, невольно улыбаясь. Уж очень забавная девчонка.

   – Я только что... купила принца... в рассрочку!.. – выдавила малявка.

   И я закатился не хуже неё!

   Когда пришло время идти на ужин, я всё ещё находился в весьма приподнятом настроении. Поэтому даже с Маньяками помирился без лишних эксцессов.

   Ван пришёл на ужин в обществе Вэнди. Она пусть нечасто, но бывала с нами. В этот раз за нашим столом молчали двое... Впрочем, то обстоятельство, что их неслышно, вовсе не означало, что они не разговаривали! Ладони всех пятерых Призраков то и дело соприкасались под столом, когда мы обменивались эмоциями, чувствами и мыслями. Вэнди беззвучно смеялась. Смех этой девочки, звонкий и настоящий, отражающийся в душах тех, кто слышит, для других представлял собой лишь только слабую улыбку на бледном, практически бесцветном лице.

   Маньяки вызвались проводить нашу маленькую птичку. Она взяла обоих за руки. И вскоре улыбки сошли с их лиц. Когда пришло время расходиться в разные стороны, и я пообещал Вану, что зайду за ним ко второй паре, двойняшки шли уже совсем мрачные. Видно, наш маленький второй Навигатор очень серьёзно чихвостила их за что-то. Интересно, за что? Впрочем, спрошу завтра.

   После душа я прикинул было, не сделать ли мне домашку для разнообразия, но желания совершить такой подвиг не возникло. Поэтому я пошёл к девчонкам.

   Надежды на то, что питерских мальчиков там не будет, не оправдались. Последнее время эти приштыренные часто тут заседают. Как будто меня караулят, уроды моральные.

   – Ты голодный, малыш? – тут же поинтересовалась Оля, ласково улыбаясь мне. – У нас тут пирожные есть. Как ты любишь, кремовые.

   – Или тебе в чём-то помочь? – спросила Ксанка.

   – Это я вам, вообще-то, помогать пришёл, – сообщил я. – Завтра контрольная по химии. Я помогу разобраться с заданиями. Но только вам двоим, девочки! – искоса взглянув на Стаса, уточнил я.

   – А как же взаимопомощь там, успех группы, товарищество и прочие ценности? – попытался воззвать к моей совести Ренат.

   – Моя система ценностей на вас не распространяется, – презрительно бросил смеску я. – Вы ничем не заслужили ни моего уважения, ни расположения. Зато легко вызываете раздражение. Так что – скакали бы вы отсюда, олени северные.

   – Слушай, малый... – Стас встал с дивана, на котором сидел, сжал кулаки, угрожающе надвинулся на меня. Напугал ежа... – Я изо всех сил пытаюсь быть с тобой вежливым. Как могу сглаживаю углы, стараюсь свести конфликты к шутке, спускаю оскорбления на тормозах. Но ты как будто специально стараешься свести мои попытки сохранить мир на нет! Я ведь не всегда смогу сдерживать своих парней. И они ведь устроят тебе тёмную, малец!

   – Боюсь и дрожу, – прищурившись и усмехнувшись самым пакостным образом, ядовито ответил я. Сам ступил поближе, посмотрел на него... пока, увы, снизу вверх, не от этого не менее высокомерно и презрительно. – Ты ради сглаживания конфликтов, хитровыебнутый сучий сын, дал мастеру взятку для того, чтобы он продержал "карман" в стабильном положении неделю?

   – Что?! – Ой, как натурально он умеет изображать удивление с негодованием! Я почти поверил! – Я никого не...

   Но я перебил, не давая договорить:

   – Я тебя, паскуда, предупреждал, чтобы ты не проверял на прочность моё положение? Паук в этой паутине – отнюдь не ты, Стасик, – его имя я произнёс таким пакостным образом, будто говорил про жирного, рыжего, отвратительного таракана. – А теперь испаритесь оба, пока я вами дверь не вынес.

   Стас отступил, окинул меня внимательным взглядом и с удивлением констатировал:

   – Да ты же нарываешься!

   – И как же ты догадался, гигант стратегической мысли?! – издевательски отозвался я.

   – Ирдес, ну не надо, малыш, – Ксана осторожно приобняла меня за плечи. – Я понимаю, что тебе не нравятся наши с Олей парни, но они всё же наши. Если они тронут тебя, сердце моё – мы поругаемся. И я не хочу, чтобы ты пострадал.

   – Да брось, я пострадаю не сильнее, чем когда друг этих бросил меня в колючую проволоку при их попустительстве и одобрении. Но, – тут я посмотрел Ксанке в глаза, – времени у нас не так много. Поэтому гоните их взашей отсюда, а мы идём к Ритке – ей тоже надо помочь. К Рите им вход запрещён по умолчанию!

   Ещё минут пять мы поогрызались друг на друга, не доводя до открытого противостояния. Хотя, видит Небо, я приложил кучу сил, чтобы не сцепиться с нормандцем по-настоящему! Сегодня питерцы, почему-то, раздражали меня в два раза сильнее обычного.

   Только в комнате Риты, которую она делила с девушкой по имени Марина, я выдохнул. И занялся тем, что объяснял им задания и принципы решений на случай, если их вдруг вызовут с устными ответами. Большая часть внимания, как обычно при моём добровольном репетиторстве, досталась Оксанке.

   Два часа спустя у меня раскалывалась голова. Устроив небольшой перерыв, я полез было за таблетками в карман... коротко помянул хаотичных тварей.

   – Ты чего, малыш? – поинтересовалась сидевшая рядом Рита.

   – Голова раскалывается, – ответил я. – А таблетки, походу, в других джинсах забыл.

   – У меня есть, – предложила девушка. – Тебе одну?

   Едва взглянув на то, что она мне предлагала, жестом показал, что нужно три.

   – Так сильно болит? – обеспокоилась она.

   Я только едва заметно кивнул, дожидаясь, пока мне предоставят лекарства и стакан с водой. Болело действительно зверски. Так, что даже говорить сложно. Полегчало быстро и ещё час я потратил на то, чтобы все четыре мои однокурсницы завтра сдали зачёт с максимальным количеством баллов. Закончив с детальным разбором заданий и проверкой усвоенного материала, я буквально уполз обратно в свою комнату.

   Уснул, едва добравшись до подушки.

   Утро пятницы началось... нехорошо. Я едва смог выплыть, выбраться из этих бесконечных, жутких, невыносимых кошмаров. Будто в аду побывал, а не спал... полночи урывками. В игровой рейд я не пошёл. Зашёл, отписался, что меня не будет и оставил Апокалипсиса развлекаться, гоняя Рейдера.

   Отскрести себя от кровати, врубить вышибающую лишние мысли музыку... Так, что там есть? Ага, старые добрые "Disturbed" со своим "Awaken" и "Guano Apes" с песней "Dodel up" следом. То, что надо. Потом пусть играет что попадётся.

   К завтраку мне удалось привести себя в порядок. Даже настроение немного приподнялось. Первая пара прошла скучно и обыденно. Ко второй я зашёл за Ваном. Химик, увидев наш дуэт, хотел было отослать Вана обратно в медчасть, но тот, пользуясь моими услугами переводчика, заверил, что если его не будут спрашивать устно – он вполне может всё сдать сейчас.

   Мне достался первый вариант. Расписывал всё это я уже на автомате, не особо задумываясь над тем, что делаю. После вчерашнего репетиторства вопросы и решения отпечатались у меня в голове намертво. Закончив за двадцать минут свои задания, успел ещё подсмотреть, подсказать и указать на ошибки десятку одногруппников. Химик старательно не замечал моей тихой возни. По истечении сорока минут все, кто сделал задания – сдали работы и отправились по своим делам. Таковых оказалось всего девять. У оставшихся ещё было время до конца пары.

   Прикинув, что на остальных парах мне сегодня ловить нечего, я отправился к Вэнди вместе с братом. И там, пока две лишённых голоса личности общались меж собой, прикорнул на диване. Здесь мне кошмары не снились. Тишина и покой...

   Брат распихал меня только к обеду.

   – Чего? – продрав глаза, поинтересовался я.

   Ван указал на часы и жестом предложил выметаться. Оставалось только согласиться и валить в столовку.

   Двойняшки и Шон уже оккупировали столик. Заняв своё место, я принялся за еду. В процессе попрепирался с Шоном, поспорил с Маньяками, дежурно обругал питерских мажоров. После чего Маньяки решили насесть на меня с вопросом "а что за Райн, который наш нуб Рейдер?"

   – Папин воспитанник, – попытался отвертеться от подробного рассказа я.

   Не получилось. Близнецы – те ещё клещи. Точнее – один большой клещ. Двухголовый и четырёхрукий. Шон им только помогал, хотя перед этим уже успел кое-что выпытать у папы.

   – Райнор – единственный и последний представитель фамилии ар'Риа, – вытянули из меня признание двойняшки. – Если бы я его не нашёл – он бы максимум через год ласты склеил.

   – Это всё? – недоверчиво поинтересовалась Маня. – Что-то я тебе не верю.

   – А ещё – он моя будущая Тень, – выложил последнюю тайну я.

   – Что?.. – прошипела Маня в лучших традициях ядовитых змей.

   – А как же мы?.. – растерянно произнёс Даня.

   – Даня, но ведь вы с Маней – одна Тень, – решил я расставить факты по своим местам. – Отдельно друг от друга вы не то что действовать не сможете, но даже жить. И вы двое – Тень Вана. Не моя.

   – Прошаренная Тень, дублированная версия, – сказал Шон, весело посмотрев на двойняшек. – Я б от такой тоже не отказался.

   – Ван в отличие от нас – везунчик, – согласился я. – Ты со своей Теню ещё толком не определился, а у меня – щенок с помойки. Вымахает когда-нибудь в волкодава, но до этого ж ещё дожить надо! И сколько нервов потратить...

   – Бедняга, – от души посочувствовал брат. – Давай, выкладывай остальное, пока блондинистая парочка тебя живьём не съела! А то по лицам вижу – собираются.

   Вспомнив всё, что видел и знал, я негромко рассказал о Райноре, который пока ещё носил фамилию Июльский, а не ар'Риа, моему самому близкому окружению.

   Настроение опустилось ниже плинтуса. Опять начинала болеть голова. Идти на занятия не хотелось совершенно. Сегодня у нас ещё физика, история и на боёвку меня пустят только на скамейке посидеть. Мастер после прогулки в "девятку" смотрит на меня так же, как родственники – будто я отлит из тончайшего фарфора. Неосторожное движение и фарфор разлетается на сотни мелких осколков.

   Жить, блин, вообще вредно! От этого умирают!

   С такой мыслью я и отправился на физику. Засяду куда-нибудь поближе к Шкафу, пусть нурманы устроят себе звёздный час. Поставить подножку вовремя я могу и с дальнего стола. Им же останется только проехаться рожей по полу.

   Итак, что у нас сегодня? Термодинамические системы. Детальное рассмотрение. Второй закон термодинамики... Попробовать оспорить его, что ли? Не-е, я ленивый чешуйчатый гад, мне вломно. И вообще, ничего не знаю. А опровергающий второй закон термодинамики "вечный двигатель" Теслы вовсе не существует. Всё сказки для мечтателей, не более.

   Пара сдвоенная, и пропинав балду на теоретической части, я вознамерился так же ничерта не делать в лаборатории. В тёмной академии лаборатории вообще достаточно серьёзные. В случае чего, любая академия может стать военным городком и научным центром по совместительству. За любой косяк в лабораториях, за каждое неосторожное движение ждёт наказание вплоть до исключение из академии без права на восстановление. Поэтому – очень жаль, но здесь я буду вынужден вести себя тихо. А то ещё взорву что-нибудь, убью кого-нибудь ненароком.

   Я держался подальше от питерцев от начала занятия до конца. Поэтому не видел, что именно произошло. Но когда мы уже направлялись к выходу, Боря Немиров медленно сполз по стенке и потерял сознание. Событие оказалось настолько неожиданным, что я некоторое время стоял и тупо созерцал происходящее. Не наблюдаю крови вокруг, да и он сам вроде цел... Только почему-то не дышит.

   Андрей холодно наблюдал за попытками остальных откачать переставшего дышать сокурсника. Взглянул на Ирдеса. Мальчишка с отрешённым видом смотрел на происходящее. Нахмурился, будто пытался решить, как ко всему этому стоит относиться.

   – Не подходи... – неслышно выдохнул Пророк. – Не подходи к ним...

   Даже если растерявшийся наследник тёмного престола принял решение помочь, то не успел его воплотить – реанимационная группа уже примчалась. Медчасть и лаборатории как правило находились очень близко друг от друга.

   Когда остановившееся сердце подонка неровно и неуверенно забилось вновь, Пророк отступил в тень. Его перекосило от злости, но он сделал так, чтобы этого никто не увидел. Не рассчитал дозировку. Надо было дать больше, тогда бы драного выродка никто с того света не вернул.

   Когда одного унесли, все питерские мальчики с компанией, как и ожидалось, не стали посещать оставшиеся занятия, переселившись под двери реанимационной палаты. Или ещё куда по своим делам пошли, что ближе к истине.

   Пророк снова посмотрел на Ирдеса.

   – Не сочувствуй тварям, земной бог, – беззвучно прошептал Андрей. – Не сочувствуй...

   Оставшиеся пары я посетил чисто для галочки. Интересно, что ж с этим питерцем? Надо будет поинтересоваться потом, что ли. Проявить видимость сострадания и участия.

   Боёвку, как и следовало ожидать, я наблюдал со стороны. Начавшая болеть в обед голова к началу тренировки желала расколоться на неравные куски. С каждой минутой становилось всё сложнее. Громкие звуки казались жестокой пыткой. Свет, даже неяркий, резал глаза, значительно усиливая боль.

   Но самым худшим было другое – обезболивающие почти не помогали.

   Кое-как выдержав четверть занятия, я ушёл. И болтался у моря до самого ужина. Морской холодный ветер кое-как развеивал туман в голове. Гулял бы и дальше, но порядком проголодался.

   Присоединившись к брату и друзьям, отчётливо ощутил подкативший к горлу ком. От запаха еды тошнило. Я сидел, ковырялся вилкой в тарелке, с трудом перенося окружающие звуки и свет. Страшно хотелось закрыть глаза и засунуть голову под подушку.

   – Ты заболел, что ли? – поинтересовался Шон.

   Пересилив резь в глазах, поднял взгляд на брата.

   – Я не знаю, – ответил ему. Немного подумав, добавил: – Но мне как-то хреново.

   – Давай поешь и иди спать, – в приказном порядке произнёс Шон.

   Есть хотелось несмотря на накатывавшую тошноту. Дурацкое состояние. Может, от еды полегчает? Ну, попробую.

   Мутить меня после ужина перестало. Но звуки... свет... туман в голове... Как бы дойти до комнаты так, чтобы окружающие не спалили, что у меня под ногами пол как палуба в шторм. Почуяв неладное, Шон не пошёл в свой донжон.

   Дойдя до своего лежачего места, я сел, обхватил голову руками. Посидел так, пытаясь избавиться от разверзшегося в голове ада. Встряхнулся, приводя себя в сознание. Поднял голову.

   – Шон, какого демона! Вали отсюда, я уже не маленький.

   – Ага, – согласился брат, сидевший на месте Вана. Светлый будет в бешенстве, когда вернётся. – Ты не маленький. А я сегодня здесь посплю. Ты давай ложись. Я только к себе схожу и вернусь. Ключ дай.

   Сопротивляться не было никаких сил. Поэтому я дал брату запасной ключ, а сам полез в душ перед сном. Когда он пришёл, я уже завернулся в одеяло и слушал музыку, пытаясь читать фантастический боевик про киборга из города под куполом. Только понимал написанное хорошо если через слово.

   Шон посмотрел обложку книги, одобрительно кивнул и улёгся на диван Вана со своим ноутом. Я же скоро уснул на страницах книги...

   Из мира теней меня выдернул звук. Кое-как продрав глаза, я прислушался, пытаясь понять, что это было. Вот он прозвучал вновь... и меня бросило в холодный пот. Я резко сел. Сердце забилось так, что, казалось, ещё немного и оно вылетит из груди.

   Смех. Звонкий, весёлый детский смех звучал... откуда-то. Очень, очень знакомый голосок. А следом другой. Что-то сказал невнятное и тоже звонко засмеялся.

   – Дети?.. – мой шёпот в ночь, казалось, разбил звуки и тени.

   Наступившая тишина оглушала и сводила с ума. А потом откуда-то слева, кажется, совсем рядышком, прозвучал голосок моей малышки:

   – Мы здесь...

   Оделся я быстро и тихо, чтобы не потревожить спящего Шона. Подошёл к двери. Коснулся ручки. Неслышный шёпот. Шорох по углам. Далёкий детский плач.

   Оказавшись в коридоре, прикрыл за собой дверь. И лишь тогда позвал в темноту:

   – Лир? Лия?..

   – Я здесь...

   Повернувшись на голос, я последовал за ним. Шёпот привёл меня в кубрик. Тёмный и пустой.

   – Где вы, малыши?..

   Тихий всхлип, вздох. Они шагнули ко мне из теней. Остановились в пяти шагах. Встав на колени, я протянул к ним руки:

   – Котята мои...

   – За что ты с нами так, пап? – тихо спросила Лия.

   – Мы из-за тебя умерли, – добавил Лир, одарив меня ледяным взглядом.

   – Мы тебе всегда верили. Думали, ты защитишь.

   – Но ты не защитил...

   По лбу сына на лицо стекла кровь.

   – Простите меня, дети... – судорожно выдохнул я. Хотелось умереть. – Я пытался вас защитить.

   – Не смог, – обиженно поджала губки дочка. – Лучше бы ты сам там умер!

   Обхватив голову руками, я зажмурился. Загнал обратно стон, готовый сорваться с губ. Отчаянно прошептал:

   – Вы не мои дети. Вы только тени моих кошмаров.

   Поднявшись на ноги, бросил взгляд туда, где они стояли. Никого не было. Развернувшись, я отправился обратно.

   – Мы настоящие, папа, – отчётливо произнёс из темноты мой сын.

   – Мне было больно умирать, папочка, – прозвучал голос дочки. – Очень больно... Ты помнишь, насколько сильно?

   Маленькие ноготочки впились в мою руку со всей силы. Боль пронзила до позвоночника, но я даже не вздрогнул. Протянул к ней, оказавшейся совсем рядом, вторую руку.

   – Лия, Лиенька, котёночек ты мой родной...

   Малышка исчезла, едва мои пальцы коснулись её чёрных волос.

   А я побежал. Как мог быстро примчался обратно, не слушая голосов, хлопнул дверью, войдя в комнату. Мгновенно вскочивший Шон несколько мгновений недоумённо на меня пялился.

   – Где-то был или собираешься? – спросил брат.

   Пройдя в комнату, я сел на диван. Помолчал, стараясь отдышаться и унять бешено колотящееся в груди сердце.

   – Шон... если я вдруг захочу куда-нибудь уйти – останови меня, – решительно попросил я. – А если начну с кем-то разговаривать – позови и скажи, что здесь никого нет.

   – Брат, ты меня пугаешь, – произнёс Шон после минутного молчания.

   – Я сам себя боюсь, – ответил я, взглянув на брата.

   Скинул кроссовки и лёг обратно на своё место, больше ничего не объясняя. Самому бы понять...

   Уснуть до утра так толком и не удалось. К завтраку выбрался на автопилоте. Да и то только потому, что Шон не хотел выметаться из комнаты без меня.

   Свет и звуки были ещё более невыносимы, чем вчера. Они давили, причиняли боль, вызывая желание всех убить и забиться в тёмный угол.

   Поэтому я сразу после завтрака я смотался из академии. На улице, очень редкий для этого времени года, стелился по земле густой туман.

   – Эй, Ирдес... – окликнули из серой мглы.

   Я обернулся. За спиной стоял мальчишка. Эльфёнок лет девяти.

   – Что тебе нужно? – со вздохом спросил я.

   – Ты отобрал у меня брата, Крылатый, – заявило это нереальное недоразумение. Шагнуло поближе. – Я – Вэйв.

   – Ага, – хмыкнул я. – Маразм крепчал, деревья гнулись. Бред очей моих, скройся в ужасе. Он никогда не был тебе братом.

   – Был, – возразил как-то подозрительно просвечивающий мальчишка. – Был, пока ты у меня его не забрал!

   – Мне он родня по крови, – возразил я. Сам подступил поближе к видению. – И знаешь, что я тебе скажу? Мне плевать, что я – замена тебе. Я не сожалею о том, что ты помер. Мне было ещё меньше чем тебе, но я смог защитить себя и Шона. А ты – слабак, едва не убивший Вана. Меня бесит то, что Ван винит себя в твоей смерти до сих пор. Он мой брат, а не твой. Мой! А ты, давно переваренный инферналом труп, прекрати приходить к нему в кошмарах!

   Эльфёнок склонил голову набок, отступил и растворился. А я побрёл дальше. Нужно прекратить разговаривать с ними. Это всего лишь тени моих кошмаров...

   Долго-долго я гулял по берегу. Холодный ветер, казалось выдул из меня всю душу вместе с последними крохами тепла. Но в академию, даже окончательно замёрзнув, я не пошёл. Направился во вчерашнее кафе, обнаружив в кармане деньги. Должно хватить на обед и вкусности.

   Отсутствие людей, тишина, покой... Только тени по углам неслышно шуршат и переговариваются знакомыми и незнакомыми голосами. Реальность пыталась ускользнуть из моих рук, да только не учла стальные когти, которыми я в неё вцепился.

   Тут я тоже просидел долго, методично уничтожая выпечку и горячее молоко. Когда стало значительно легче жить на это гадком свете, и даже уже не хотелось всех убить, в кафе завалились сокурсники.

   – Вот он где окопался! – заметил меня Илья. – А мы тебя обыскались уже.

   – Исчезни, кошмарное видение, – индифферентно произнёс я, дожевав булочку с вишней.

   – Мастер Йода счёл меня глюком! Да пребудет со мной Сила! – тут же принял горделивую позу этот клоун. – Братцы, берём крепость тёмного владыки в осаду.

   Игнорируя мою недовольную мину Денис, Илья, Дамир, Андрей и второй Андрей, который Шкаф, расположились за столиком, который я до того занимал единолично. Сделали заказ, пока дожидались, рассказали, что сегодня было на занятиях.

   – Что с комантозником, окочурившимся на физике? – поинтересовался у ребят я.

   – Ну, твои братья заходили к нему, – ответил Денис. – Говорят, слишком живой для трупа. Пара дней и будет допущен до занятий. А с чего у него сердце остановилось – фиг знает. Будут обследовать нервную систему.

   – Этот перекачанный злодей на самом деле нервная институтка, что ли? – не удержался от смешка я.

   Ребята заржали, а Деня выдавил:

   – Ну всё, ему конец! Быть Боре Институткой до конца студенческих дней!..

   – А то и чем похуже, – добавил Пророк, злорадно усмехнувшись.

   – Ты, кстати, в курсе, что питерские мальчики получили за контрольную по химии? – прищурившись, спросил Дамир.

   – С чего бы? – я пожал плечами. – Меня это даже не интересует.

   – А стоило бы! – хитро усмехнулся Илья. – Потому что никто из них даже минимальное количество баллов не набрал! И это, – сокурсник поднял вверх указательный палец, призывая к повышенному вниманию, – не смотря на то, что почти всё решено верно!

   Оглядев хитрые рожи одногруппников, я с весёлым удивлением спросил:

   – Вы что, слили им ответы без моих пометок?

   – Так точно, мой командир! – Илюха шутливо приложил ладонь ко лбу. – План диверсии выполнен на сто процентов!

   – Ах вы... хитрозадые упыри! – я рассмеялся, представив себе великое разочарование Стаса. – Хоть меня и себя не подставили?

   – Что ты, – Мистраль улыбнулся. – Мы ж не зелень первокурсная. Рита намекнула Лиде со второго курса о том, что у нас есть решения. А Лида неровно дышит к Витьку. А Витёк у нас...

   – Цепной пёс Стасика, – закончил я, понимающе кивнув.

   – Ты его прямо как таракана называешь, – пробасил Шкаф.

   – Питерский мажор запопал с новым погонялом, – усмехнулся Мистраль. – Спорим, прилипнет уже к вечеру?

   – Стасик-таракасик, – хмыкнул Пророк.

   И за столом все дружно полегли!..

   Вернулся в академию я только к ужину. На вопросы друзей и братьев о моём самочувствии – слал далеко. Когда всё в норме, я не сижу часами на берегу, бездумно глядя на море. Мне не больно от света и звуков.

   Под вечер снова стало хуже. Ван, проводивший большую часть времени в медчасти и с Вэнди, не стал мне ничего говорить. Но Шону, пусть в письменном виде, выразил что-то весьма неприятное. Потому что Шон после этого разом превратился в ужасно заботливого, внимательного и предупредительного старшего братика. Был много раз послан далеко и надолго, но ни разу даже не разозлился, что было ещё более странно. Это заставило меня так озадачиться, что я даже умолк. И завис, кажется.

   Потому что очнулся, придя в себя, уже ночью. Шон спал на том месте, где обычно дрыхнет Ван.

   Я сел на диване. Уставился в темноту. В голове творилось такое, что заснуть решительно невозможно. Небо, о какой же херне я думаю...

   Тихо одеться, тихо слинять. Бродя по коридорам я был готов на всё, что угодно, лишь бы избавиться от ада внутри меня. Воспоминания, события, мысли, страхи изнутри раздирали меня на мелкие кусочки. Больше всего на свете хотелось застрелиться, перерезать себе горло, прыгнуть с крыши сложив крылья, да что угодно, лишь бы наступила тишина!!

   Но можно обойтись и без самоубийства. Оглядевшись и сообразив, где я, пошёл целенаправленно.

   Крыша. Ночь. Холод. Гитара в руках. Да только пальцы никак не хотят ложиться на струны. Музыка мёртвая.

   Убрать гитару. Спуститься обратно в тепло. Согреть руки.

   Через пятнадцать минут неспешным шагом я добрался до музыкального зала. Тусклая подсветка кое-где разгоняла чернильные тени по углам. Чего я хочу? Другую гитару?

   Пройдясь по залу и старательно не слушая звучащего в голове бреда и шёпота теней, коснулся фортепиано. Как давно мои пальцы не касались клавиш вместо струн? Не забыл ли я ещё, каково это? И получится ли?..

   Сел на стул. Сбросил на пол ноты. Откинул крышку. Неуверенно прикоснулся к чёрно-белым клавишам. Прозвучали первые, робкие ноты. Тишина, звенящая под потолком не затихшими звуками, заставившими тени замолчать. И под руками начала рождаться мелодия. Всё уверенней с каждым мгновением я погружался в музыку с головой, без остатка, выворачивая себя наизнанку! Сбрасывая с пальцев всю эту адскую муку, пытку души, зашедшейся в беззвучном крике, я играл, отдавая себя без остатка...

   Не знаю, сколько это длилось. Может, полчаса, а может и все три.

   Когда на душе стало легче, пальцы в суставах болели с непривычки. И устал до сбившегося дыхания, выложившись полностью.