Текст книги "Господин Вечности (СИ)"

Автор книги: Елизавета Тьма

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)

   Закрыв крышку, я откинулся на спинку стула. Тихо. Внутри, снаружи. Пусто. И это хорошо. Можно вернуться к себе и уснуть. Как же я устал.

   – Я тебя здесь никогда раньше не видел.

   Чужой голос заставил меня вздрогнуть. Оглянувшись, я приметил подпирающего стену у "служебного" входя на сцену мужчину. Хотя, скорее уж парня. Лет тридцати с мелочью. Слишком молод, и обстановка не официальна, чтобы я к нему на "вы" обращался.

   – И больше не увидишь, – устало ответил я, поднимаясь на ноги.

   – Что ты играл? – не пожелал оставить меня в покое этот человек. – Я никогда такого не слышал.

   – Ничего, – попытался отмахнуться. – Сбросил мелодию с пальцев и уже позабыл.

   – Паренёк, ты весьма халатно относишься к своему таланту.

   Вот же вцепился как клещ!

   – Увы мне, – безразлично отозвался я, спускаясь со сцены и собираясь уйти.

   – Постой!..

   Остановившись, я дождался, пока он спустится ко мне.

   – Откуда ты такой взялся, студент? Первокурсник? Я здесь заведую всем, связанным с музыкой, хотел бы пригласить тебя к нам. Не понимаю, почему ты до сих пор не пришёл. Такой талант...

   – И что? – перебил я. – Музыка – моё увлечение, не больше. Для души. Исключительно для моей души. Да, я обучен профессионалами, даже не отрицаю наличия какого-то таланта. Но это не значит ровным счётом ничего. Мой путь предопределён с момента рождения. И музыка в нём призвана лишь помочь мне не сойти с ума.

   Отвернувшись, я вышел, печатая шаг. Для кого всё это было сказано? Неужто для этого музыканта? Нет, сомневаюсь. Ты сказал это самому себе, Крылатый. И только себе.

   – Ты ведь тот гитарист, который играет на крышах ночами, – прозвучало мне в след.

   Лишь на мгновенье запнувшись, я не стал оборачиваться и замедлять шаг.

   Небо, как же я хочу спать...

   Утром воскресного дня Шон толкнул меня в плечо, разбудив на час позже обычного. Сегодня и завтрак в две смены – для встающих рано по привычке, и для отсыпающихся сов вроде меня. Под понукания тошнотворно сверхвнимательного брата, я пополз завтракать.

   К такому Шону я не привык. Такого Шона я даже опасался. Обычная маска недалёкого мордоворота с дурацкими шутками, после всего, что случилось последнее время, медленно, но верно облупилась с лица моего старшего брата. И всё чаще показывался настоящий лик будущего императора. Но чему я удивляюсь? Моя маска шкодливого ребёнка тоже куда-то подевалась. Точнее – видоизменилась. Немного.

   После завтрака мы с Маньяками зашли за Ваном и Вэнди, вытащили их гулять по берегу.

   Пока мы были в медчасти, я заглянул в палату к питерцу, где как раз обретались Стас и Женя с Ренатом. Сумел достоверно изобразить сочувствие с участием. Хотя на самом деле чувствовал только тошноту и усталость. Даже не стал выяснять, что на самом деле случилось. И едва сдержал смех, вспомнив, как быстро и легко умеет Денис клеить прозвища и какие именно есть у двоих тут находящихся. Сбежал, не задерживаясь.

   Сейчас я брёл позади всех. И это учитывая, что Ван изрядно хромал, так что плелись мы со скоростью неторопливо ползущей улитки.

   – Что с тобой? – Шон, отстав от остальных, поравнялся со мной.

   Непонимающе взглянув на него, я спросил:

   – Что ты хочешь от меня услышать?

   – Правду, – потребовал брат.

   Некоторое время я шёл молча, глядя под ноги. Ответил:

   – Я не знаю. Не знаю. Но мне очень погано.

   – По тебе заметно, – заверил тёмный братец. – К врачу, я так полагаю, ты не хочешь?

   – А что, должен?

   – Нет, не должен, – ответил Шон. – Отлежись хотя бы. Выспаться для разнообразия ты же можешь?

   – Хорошо. Но только потому, что сил и желания с тобой спорить у меня нет, а ты всё равно не отвалишь, – вымученно улыбнулся брату я.

   Он только хмуро покосился на меня и кивнул в ответ.

   День прошёл как в тумане. Отговорившись усталостью, я попытался остаться один. Братья как-то странно переглянулись, Шон едва заметно кивнул и не внял моей просьбе. На весь оставшийся день он практически превратился в мою тень. И наличие вполне материального брата заставляло меня не обращать внимание на нереальных людей, тёмных и светлых, появлявшихся периодически из теней и света.

   После обеда куда-то испарились Маньяки. К вечеру Вану стало нехорошо. Светлый опять очень сдержанно кашлял, утирая кровь с губ, и мотало из стороны в сторону его отчаянно. Поскольку Маньяков след простыл, а Шон не решился отправлять Вана в медчасть одного, я, наконец, остался в одиночестве.

   – Сам дойдёшь? – тревожно глядя на меня, спросил Шон перед тем, как уйти.

   – Да куда я денусь? Уж до общаги доползу как-нибудь, – заверил я.

   Дойдя до коридора, ведущего к донжонам общаги, я остановился и взвыл от досады:

   – Ну что за ересь! Опять придурочные первокурсники отжигают?! Черти долбанутые!

   Кто-то разлил по коридору нечто липкое и настолько вонючее, что слезу вышибало убийственной газовой атакой. Пока не убрали, добраться до общаги можно только в обход. Ближе всего – по улице. Или делать большой крюк через половину соединённых меж собой зданий и запутанных переходов. Самые отчаянные самоубийцы рисковали пытаться проскочить, не наступая в это липкое, изгадившее весь пол на ближайшие метров десять. На улицу не хочу, я в повседневной форме, а не в тёплой. Тащиться через всё здание – хочу ещё меньше.

   – Идём через нижний коридор.

   Повернув голову, посмотрел на оказавшегося неподалёку Женю. Возразил:

   – Так он же закрыт.

   – Вообще-то, уже открыт, хотя сказать об этом забыли, – пожал плечами нурман. – Ну, ты идёшь, или по улице предпочитаешь?

   – Иду, – согласился я, направляясь к лестнице в подвальный уровень.

   – Вот объясни мне, тёмный, – обратился ко мне Женя, когда мы миновали стальную решётку, раньше закрывавшую вход в подвальный уровень, – почему вы такие? Помешанные на клановости, бесконечно преданные императору. Не понимаю, почему? Даже одиночки, воспитывавшиеся среди людей, никогда не бывавшие в Тёмной империи и уж владык своих не видевшие – тем более.

   – У нас нет выбора, – ответил я, глядя под ноги. – Вы, люди, рождаетесь свободными. Мы... как бы тебе объяснить... мы несём пожизненное долговое обязательство, и, пожалуй, принадлежим... Госпоже Ночи, императорам и роду, а уж только потом самим себе. Это даёт силы изначально, но и лишает какой-то части свободы.

   – И что, вы такие – все? Совсем все? – полюбопытствовал Добровольский.

   – Есть и выродки, – нехотя признал я. – Но их мало. И мы таких уничтожаем, если они начинают нести какую-либо угрозу обществу. Поэтому выродки тщательно скрываются. Ты наверняка знаешь, что бюрократии у нас особо нету, когда рядом есть Рыцарь. Желательно постарше и ступенью повыше.

   – А ступени как различают? – спросил Женя.

   Не обратив внимания на то, что его голос прозвучал странно приглушённо, я отозвался:

   – Степенью ответственности...

   Дышать стало трудно. Схватившись за горло, я судорожно сглотнул, вскинул голову к потолку... А дальше – темнота.

   Очень хочется пить.

   Раскалённый красный песок скрывал под собой океан холодной воды. Я видел его сквозь пелену, слышал шум волн, но жар песка не давая коснуться воды.

   Небо не знало границ. Оно было везде. Ни следа земли – одно лишь бесконечное небо... Обжигающе холодное. И снова ни капли живительной влаги.

   Как же я пить хочу...

   Небо потемнело, налилось цветом. Стало озером, позволяя мне наконец утолит невыносимую жажду. И я пил, давясь и захлёбываясь, жадно пил саму жизнь...

   Синяя вода стала серой. Обрела какие-то углы и очертания. Стены. Серые, бетонные. Потолок. Тоже серый. Вода оказалась настоящей. Кто-то дал мне напиться.

   Осознав себя сидящим, попытался оглядеться. Что за фигня...

   – Очнулся, принцесса?

   Пару мгновений пришлось потратить на то, чтобы идентифицировать обладателя голоса и наглой рожи. Евгений Добровольский. Вокруг остальные питерцы, даже "нервная институтка". И, что удивительно, Руслан из моей группы. Подвальное помещение. Давно сюда нога разумного не ступала. А эти лысые макаки, явно тут не первый день хозяйничающие, не считаются.

   – Ничего нового... – вздохнул я, обнаружив стянувшие руки и ноги ремни. Онемевший язык слушался паршиво. Туман в голове, с соображалкой беда. Сознание то и дело желает уйти куда-нибудь в неведомую даль. – Вы, приштырки, не могли быть более оригинальными? Накатанная схема – подсыпать дурь, втереться в доверие, ловушка. Птичка в клетке. Хотя, признаюсь, вы оригинальней последних. Те меня на цепи держали, а у вас тут ремни... Ну и что вам, придурки, надо? Полцарства в качестве выкупа от рода, или принести меня в жертву?

   Стас и Женя переглянулись.

   – Он бредит, – уверенно сказал Женя. Взял табуретку, подсел ко мне поближе. – Знаешь, мелкая дрянь, ты нам услугу оказал с отработкой в столовке. Мы всё это время добавляли смесь занятных психоделиков тебе в еду. Недавно дозировку увеличили. Эти психоделики подавляют волю, заставляя подчиняться и соглашаться со всем, что тебе скажут, и вызывают видения из самых тёмных глубин подсознания. Как тебе результат? Нравится? Знатно тебя клинило последние пару дней?

   Мне стало смешно. Я сощурился, подался вперёд насколько мог будучи привязанным к стулу, и вкрадчиво спросил:

   – Ты моих братьев не боишься? Я же знаю, что ты видел настоящий лик моего среднего брата. И как тебе? Понравилось? Часто ночами теперь постелька маленького мальчика Жени мокрая от страха?

   Ответом мне стал удар по лицу.

   Щит с души сползал по миллиметру моими неимоверными усилиями. Привычка держать его так вросла в подкорку, что он не сойдёт даже в коме.

   "Ван, твою мать, отзовись! Меня тут убивать собираются!"

   "Чего?.. – наконец прозвучал далёкий, сонный ответ. – Что, ты их сам порешить не можешь?"

   "Три слова, – мысленно оскалился я. – Дурь, плен, количество. Поэтому давай бегом! Я тут где-то в подвальном этаже. Наверное".

   "Я найду. Жди", – ощущение присутствия брата исчезло.

   – Попортишь мне лицо – я с тебя кожу живьём сдеру, – меланхолично пообещал питерцу я.

   – Ты невероятно наглый, – усмехнулся Стас. – Или безголовый. Только законченный псих способен отключить инстинкт самосохранения. Хочешь знать, зачем ты здесь, мальчишка?

   – Не, – мотнул головой я. – Мне не интересно разговаривать с мертвецом. А ты труп.

   – Вечно ты не сможешь выпендриваться, щенок обнаглевший, – решил вставить Руслан.

   – Слышь, шавка помойная, я тебя что, мало бил? Добавить, блохастый? – поинтересовался я, с ног до головы облив его презрением.

   – Гавкай, тварёныш, гавкай. Я тебе сам язык выдерну, – пообещал Руслан, сжав кулаки.

   – Деградант, – окрестил одногруппника я.

   – Он мне нравится, – усмехнулся Женя. – Безумие и столь высокий интеллект – великолепное и редкое сочетание, – нормандец потянулся рукой к моему лицу, но я дёрнулся в сторону. Скривился от отвращения. – Мне даже жаль... Ты достоин знать – мы тебя не убьём. Мы на тебе испытаем перековку сознания. Когда закончим – ты уже будешь нашей послушной, тихой, сломленной марионеткой. Мы хотели провести предварительную обработку подольше, по всем правилам, но ты, дрянной мальчишка, отравил Бориса и чуть не убил. Ты, или кто-то из твоих ещё не очарованных и не купленных нами прихвостней. Пришлось действовать быстрее.

   Пока говорил это моральный уродец, меня накрыло очередной волной тумана... Из которого выступила Таэш. Она выглядела младше, чем в последний раз. В сером, потерявшем цвет ночи платье. Маленькая, отощавшая, одни глаза на бледном лице. Таэш, солнце ты моё тёмное...

   Посмотрела на меня. Не стала ни в чём упрекать. Улыбнулась и исчезла... И этот её молчаливый уход принёс за собой такую боль, что вытравить её оказалось возможным лишь лютой ненавистью. Мой взгляд заставил Женю вздрогнуть и отодвинуться.

   – Вы, твари болотные, хоть бы потрудились узнать, кто я на самом деле. Знаешь, Стас, почему я так взбесился, когда ты на истории нагнал пургу на Дария Завоевателя? Потому, скорбный ты на всю голову, что я – его прямой наследник! Вы ловили обычного тёмного, а поймали принца крови, кучка выродков! Что, не веришь? Так взгляни на мою родовую печать!

   Повернув кольцо печатью с внутренней стороны ладони на внешнюю, я сжал кулак, демонстрируя рисунок. Три короны в кольце. Если все остальные печати – чёрного цвета, то Старшая – серый металл.

   Пятеро собрались в круг, перешёптываясь и наивно полагая, что я их не слышу.

   – Руслан, такое может быть? – спросил смесок.

   – Пока они тут учатся, ни разу не выдали принадлежности к древней крови, – пожал плечами сокурсник. – Но если так посмотреть... где-то месяца два назад в новостях мелькали физиономии наследников. И он... немного похож. Но может просто похож.

   – Если не лжёт, то мы серьёзно попали, – предположил коматозная Институтка.

   Они зашептались, обсуждая реальность моих слов. А я в это время проверил на прочность ремни. Безуспешно. В таком состоянии даже до первой стадии я не обращусь.

   – Придётся его убить, – решил Стас. – Жаль, конечно, игрушка шикарная, но иначе никак.

   – Но ведь ничто не мешает нам повеселиться перед этим? – от тона Жени меня затошнило.

   – Ничто не мешает... – согласился Стас с поганой улыбочкой на лице.

   – Терять возможность отыграться за те полгода, что этот мелкий старательно сворачивал мне кровь, я не хочу, – добавил Руслан.

   "Брат! Где тебя демоны носят?!"

   "Шон привязался. Ищем тебя", – слабо отозвался Ван.

   "Ну так ищите быстрее!"

   Женя пододвинул ко мне столик, положил на него свёрток. Раскрыл. Весь пыточный набор, включая шприцы с какой-то дрянью, вещества для химических ожогов и прочее.

   – Начнёшь первым? – предложил он Стасу.

   Тот подошёл, взял в руки скальпель.

   – Noli me tangere #, – глядя в глаза нурмана, произнёс я, воспользовавшись его любовью к латыни. – И у тебя появится возможность выжить.

   # Noli me tangere (лат.) – Не тронь меня.

   – Боюсь, что мы не договоримся, – сощурился Стас. – Я же предлагал тебе мир. Раз за разом. Получал отказ... теперь всё наоборот? Die Ironie des Schicksals!# Ну а сейчас, ваше высочество... – сокурсник картинно поклонился. – Позвольте немного попортить вам шкурку в ответ.

   # die Ironie des Schicksals – ирония судьбы (нем.)

   Пока он говорил, я перевернул печать обратно. Прижал большой палец к кольцу... И почти не заметил обжигающей боли, когда скальпель прошёлся по моему лицу...

   От того, что я прочёл в памяти и сознаниях этих... уродов... меня даже выкинуло из этой реальности ненадолго. Как такую мразь земля носит?.. Они собирались пытать меня долго, очень долго. Поэтапно сводя с ума и лишая воли. И что они собирались делать... вся эта гоп-компания не чурается мерзости, крови и пыток... мама... как меня от них тошнит.

   Оля и Оксана изображали девушек этих ублюдков отнюдь не добровольно – угрозы, шантаж, запугивания, попытки подкупа, психоактивные вещества, в ход пошло всё. Издевательства, насилие, убийства, страх, боль, слёзы... Накатанная для этих отморозков схема. И как же я раньше паршивую овцу в собственной группе не приметил? Парочка моих одногруппников повинна в групповых изнасилованиях, грабежах, убийствах... Руслан умрёт здесь. Виктор – где поймаю.

   – Это что ещё...

   Все пятеро, скучковавшись поближе, переводили взгляды с меня на скальпель и обратно. Осязаемый алый свет на металле. На лице наверняка то же самое.

   – Ах, да, – усмехнулся я. Щёку дёрнуло болью. – Совсем забыл предупредить. Я же кровник бога. Он будет не рад тому, что мою высокородную шкурку попортили. Тем более, что душа в этой шкурке – Храм Его.

   – Это ничего не меняет, – произнёс Женя, глядя на своих. – Или он, или мы. Разве что придётся урезать сроки. К рассвету его убьём. Кислота есть, от тела не останется следов.

   – Круто мы облажались с кандидатом... – кисло сказал Ренат.

   – Да уж, кто же предполагал, что в таком захолустье и без охраны могут оставить настолько породистого щенка, – согласился Борис.

   – Придётся убегать и отсюда тоже, – постановил Стас. – А пока что... мы ещё не забавлялись с такими занятными щенками. Никогда раньше не встречали таких, как этот молокосос! Забавнее было бы только поймать его вместе с теми близнецами.

   – Они следующие, – пообещал Женя.

   Вот же сучёнок... а ведь Маня-Даня ему действительно понравились! В Маню он даже влюблён. Я это прочёл в душе. А теперь предлагает их своей своре, которую в действительности ненавидит и презирает. Тварь. Лицемер.

   Так, стоп. Ирдес, ты кретин. В сознании Жени есть яркое, эмоциональное пятно. Свежее и связанное с Маньяками. Они не просто исчезли после обеда. Они пошли к Добровольскому! Который, успев втереться в доверие, подсыпал им наркотик в кофе. И теперь мои близнецы в беспомощном состоянии крепко пристёгнуты к койкам! Распятые как на дыбе, чтобы не смогли вырваться ни в коем случае! Сволочь... сволочь, порву на куски голыми руками! Мои двойняшки!!

   Дверь вылетела от богатырского пинка, упав на пол. Первым во внутрь ступил демон Апокалипсис. След в след за ним вошёл Шон в третьей стадии трансформации.

   Шипение, похожее на мелодию, столь нежную и прекрасную, что её хотелось слушать до бесконечности. Невероятный танец золотых змей, шаги, как перетекание... Золотоликий демон заворожил врагов до того, как они успели достать оружие.

   – Ну и какого демона вы шли так долго?! – рявнул на братьев я.

   – Извини, братишка, как нашли, так и явились, – пожал могучими плечами закованный в полный доспех чешуйчатый Шон.

   Подошёл, перерезал стянувшие мои руки и ноги ремни. Кивнул в сторону завороженных:

   – Что с этими недобитками упоротыми делать?

   Поднявшись, я размял затёкшие конечности. Посмотрел на Добровольских...

   Мой ужин остался у стенки.

   Ну и чудненько. Хоть от последней порции отравы избавился.

   – Это от гадости, которой они тебя отравили? – осторожно поинтересовался Шон.

   – В души заглянул, – многогранное, разбитое на отзвуки и полутона, наполненное обертонами шипение со стороны Вана. Повреждённым горлом демон не пользовался, разговаривая. – Зачем, Ирис? И так видно, что там лишь грязь!

   – Затем, что я должен был убедиться, – ответил я. – Их спрятали сюда родители. Они такое творили... убийство одной девушки всплыло. Вот их и убрали, пока дело не закрыто и всех не подкупили.

   Выпрямившись, я посмотрел старшему брату в глаза:

   – Шон. Одно дело убивать в бою. Совсем другое – казнить. Ты не готов, Шон. Уйди.

   – Нет, – голос не дрогнул, когда брат ответил. Безнадёжно спросил, как и Ван назвав меня детским именем: – Ирис, без этого не обойтись? Давай сдадим их старшим?.. – осёкся, поняв, какую глупость ляпнул.

   – Я старший, Шон! – всё же напомнил. – Пойми, брат, это же казнь. Для тебя – первое убийство разумного... это тяжело... – замолчал, поняв, что слова звучат впустую.

   Указал на Рената. Коротко и сухо перечислил перечень его грехов. Так же озвучил преступления Бориса, более внушительное количество. И короткий, по сравнению с другими, криминальный список Руслана. Окинул взглядом двоих оставшихся. Кое-что вспомнил из прочитанного в душах.

   – Этих двоих – искалечить, но не убивать.

   Не успело прозвучать последнее слово, Ван уже ушёл в атаку. В Бориса Немирова, бывшего сокурсника, вцепились злые золотые змеи. Бедняги-симбионты! Такую пакость в рот тянуть...

   Меня шатало и мутило. В глазах плыло, то и дело темнея. Но я взял скальпель. И с улыбкой взглянул на теперь уже бывшего сокурсника, с удовольствием увидев отразившийся на его лице доводящий до безумия страх.

   Запах крови и чужой крик, переходящий в визг, вызвали радость на грани восторга. Ирдес, который дерётся, и Ирдес, который убивает – это абсолютно разные существа. Как ангел и самая злобная инфернальная тварь.

   Время потеряло своё значение. Когда тело под моими руками перестало сначала визжать, а потом даже хрипеть, пуская забавные красные пузыри, я разочарованно оторвался от слишком быстро умершего существа, уже мало похожего на человека. Огляделся. Поморщился от того, как расправился со своей жертвой Шон. Слишком быстро. Третье тело ещё хрипело, методично истязаемое золотоликим демоном.

   Шон стоял и смотрел. Просто смотрел на нас двоих. И столько сострадания было в глазах брата... Он жалел нас обоих. Меня и Вана. И, кажется, меня гораздо сильнее.

   – Ты упустил Добровольских, – укорил я, заметив, что нормандцев нет на месте. Сбежали, каким-то чудом преодолев парализующий эффект появления Вана. – Апокалипсис, заканчивай с этим куском мяса! У нас на повестке дня ещё пара недобитков и Маньяки в кандалах.

   Ван посмотрел на меня, пожал плечами и наступил парню на горло. Кровь брызнула во все стороны из-под подошвы его ботинка.

   Перед тем, как выбраться из подвала, мне наскоро заклеили лицо куском пластыря, чтобы не так заметен был алый свет. Ван спрятал симбионтов, Шон не посчитал нужным менять ипостась с чешуйчатой на человеческую.

   Всю академию будить мы не стали – я поднял только банду Мистраля в полном составе и мастера курса. Вызвали врачей, выбили дверь в якобы незанятую комнату. Маньяков в глубокой отключке перетащили в медчасть.

   – Хреново выглядишь, Ирдес, – окинув меня изучающим взглядом, сказал Пророк.

   – Ага, – меланхолично согласился я, подавив зевок. – Куда эти выродки делись?

   – Ушли по лесу, – ответил Влад. – Мы уже проследили в какую сторону.

   "Кто желает загнать дичь?" – усмехнулся светлый.

   Многие одногруппники уже более-менее выучили язык жестов, и живая мимика брата позволяла выразить многое, так что понимали его все присутствующие. Ван сдавленно закашлялся, посмотрел на окровавленную ладонь, невозмутимо достал платок из кармана, стёр кровь с руки и лица. Выжидательно уставился на нас с Шоном, безмолвно говоря "Ну? Долго прохлаждаться будем? У нас удравшая дичь!"

   – In pace leones, in proelio cervi #, – вздохнул я. Всё! Последний раз вспоминаю чёртову латынь! – Их надо взять.

   # In pace leones, in proelio cervi – Во время мира – львы, в сражении – олени (лат.)

   – Далеко не уйдут, – оскалился по все клыки Шон.

   Вопреки ожиданиям брата – ушли. Мне было плохо. Нет, не так – мне было очень погано. Командовал мастер курса. Вместо нужного следа мы взяли ложный. А когда поняли в чём дело – Добровольские были уже далеко.

   Мастер стукнул куда надо, дав ориентировку. Зафиксировал три казни.

   Обратно в академию я ехал на переднем сидении в машине мастера. Стараясь не засыпать, сказал, когда он закончил говорить по телефону:

   – Я заявляю права на ещё одну жизнь.

   – В чём обвиняешь? – спросил тёмный, не отрывая взгляда от дороги.

   Отвернувшись и уставившись в окно, я ответил:

   – Даже произносить в слух не хочу. Я эту грязь ненавижу сильнее, чем вы себе представить можете. Это какая-то генетическая болезнь. И лекарство от это болезни только одно – сталь и огонь.

   Мастер окаменел лицом. Медленно кивнул:

   – Я тебя понял.

   В академию мы вернулись к завтраку. Коротко кликнув с собой наименее уставшего из всех нас Влада, я направился в столовую. Завтрак только начинался, студенты, проходившие по коридору, шарахались от меня в стороны. Ах, да, я ж в крови с головы до ног. Футболку не отстирать уже. Жаль, смайлик забавный был.

   Только у дверей остановился, хлопнув себя по лбу. Слишком устал и измучен, а в крови гуляет отрава, иначе бы сообразил раньше. Не могу же я убить этого урода прямо в столовке!

   Ладно, всё равно эта грязь удрать попытается...

   – Влад, если Витёк добровольно из столовой не выйдет – вытащишь силком. Понял?

   – Понял, – кивнул тёмный. – За что его?

   Я ответил. Влада передёрнуло и больше он ни о чём не спрашивал. Войдя, я целенаправленно пошёл к сокурсникам. Студенты при виде меня давились и высказывали что-то невнятное. Я не прислушивался. Виктор расположился как обычно недалеко от входа. В обычной компании с Сергеем и Мироном. Не хватало только Руслана.

   Первым меня заметил Мирон. Замер, прервав разговор на полуслове. Обернулись остальные. И по взглядам стало понятно – они всё знали. Все трое. Сергей и Виктор вскочили и бросились бежать. Мирон со сломанной ногой бежать не мог.

   Согнав какого-то первокурсника с ближайшего стула, меткой рукой запустил его в Сергея. Сбил на пол. За Витьком уже бежал Влад. Не сбавляя хода, я подхватил ещё одни свободный стул и от души приложил Мирона, используя инерцию движения предмета.

   Что-то вроде паники началось только среди первокурсников. У нас всё же военизированное учебное заведение, у студентов неплохая дисциплина. Действовать надо пока они ошарашены моим жутким видом и появлением, пока ещё не решились вмешаться. И я не медлил, отсчитывая время долями секунд.

   Лежачих не бьют?! Да конечно!

   Первым же ударом я сломал гипс на ноге сокурсника и раздробил кости. Он захлебнулся криком, который я загнал обратно сильным ударом ногой в живот. Мирона вырвало, после чего он потерял сознание. А я уже добрался до Сергея. Пинком отправил пытающегося подняться парня обратно на пол. Быстрое движение – и чужая рука сломана в двух местах.

   – Ты что, с цепи сорвался?!

   Какой-то старшекурсник, грамотно заведя руки за спину в захвате под локти, оттащил меня от противника. Из моего горла вырвался полный дикой злости рык.

   – Прочь от меня! – в ярости приказал я.

   Тёмный мгновенно разжал руки и отшатнулся. Пару раз с силой пнув сокурсника под рёбра, яростно обернулся к тому, кто попытался меня удержать. Тот ошалело смотрел на меня. Выдохнул едва слышно:

   – Владыка?..

   – Заткнись! – снова рявкнул я.

   Закрыл глаза. Медленно вдохнул. Выдохнул.

   – Ирдес, у тебя что, крышу снесло?!

   Оп, а вот и Дрэйк пожаловал. В компании психолога, боевого мастера и Лорана. Круто, он его всё же уговорил на преподавание! Жаль, что мне у него не учиться. Это было бы занятно.

   – Я вменяем, – спокойно ответил. – Не мешай мне, командир, я, как видишь, сильно не в духе. Меня чуть не запытали до смерти этой ночью, так что помолчи и отойди в сторонку.

   Тёмный эльф что-то шепнул собравшемуся возразить директору и тот закрыл рот, кивнув. В это время Влад с Ильёй уже подтащили ко мне побитого Витька со скученными его же ремнём за спиной руками.

   – Ты правда хочешь его убить? – поинтересовался Илья.

   За ними собиралась почти вся группа.

   – А что, у тебя есть другое предложение? – устало спросил я.

   – Пожизненное заключение в тюрьме строгого режима, – предложил сокурсник. – У него там такая жизнь будет, что небо с горошину покажется.

   Долгий взгляд в глаза Виктора.

   – Неплохое предложение, – медленно протянул я. – Только предварительно нужно отдать его родителям тех девочек. Если он останется жив – тогда уже тюрьма.

   – Ты не имеешь права!.. – взвыл парень, вырываясь из рук сокурсников.

   Шаг и удар в лицо. На руке – доспешная железная перчатка. И челюсть у ублюдка сломана. Говорить больше не сможет. Пара ударов в живот, чтобы перестал завывать на одной ноте.

   – Ошибочное мнение, – отчётливо сказал я.

   – Ты закончил? – осторожно поинтересовался Дрэйк, оказавшись рядом.

   – Почти, – кивнул я. – Командир, пусть эту троицу подлечат по-минимуму и бросят в карцер. И, кстати, – я посмотрел на психолога. Ухоженная светловолосая женщина около сорока. Растерянно оглядывается. – Оставь этого психолога только для семикурсников и найми для каждого курса новых. Обязательно эмпатов.

   Девчонки решились подойти ко мне первыми. Оксана осторожно спросила:

   – Ирдес, что случилось?

   Я посмотрел сначала на Оксану, потом на Ольгу, вспомнил всё, что видел в памяти этих отморозков... Шагнул к ним.

   – Если ещё хоть раз, Ксанка!.. Ещё хоть раз хоть одна мразь попробует тебе угрожать, шантажировать, издеваться!.. Хоть кто-то косо посмотрит в твою, Олину или кого-то из ваших близких сторону – вы говорите мне об это сразу! Сразу, поняли?! В ту же минуту! И чтобы я больше не узнавал таких вещей через неделю из третьих рук!

   Девчонки переглянулись.

   – Ты что... убил их? – не веря, спросила Оля.

   – Стас и Женя сбежали из академии, – вздохнул я. – Ренат и Боря на ремни заживо порезаны.

   Ксанка порывисто обняла меня, чуть не придушив. Постояла так, поцеловала в висок отстранилась.

   – Сумасшедший мальчишка, да ты едва стоишь на ногах! Ну-ка марш отсюда.

   – Ладно, – согласился я, улыбаясь.

   Кое-как дойдя до своей комнаты, первым делом я заполз в душ. Всю одежду придётся выбросить. Я больше не надену этих вещей, даже если удастся отстирать. Как бы ещё себя отстирать от прилипшей к душе чужой грязи. Гадость какая...

   Такими темпами я сам подобью деда на начало завоевательной кампании. Мировой. Потому что ни в одной действительно контролируемой тёмной академии такого быть не может! Со всеми студентами работают профессиональные психологи-эмпаты. Только заметив отголосок... того, что я увидел в душах этих тварей... В общем, если бы они остались живы, их бы всю жизнь держали на очень коротком поводке и под тотальным контролем. И полных прав такие личности никогда бы не получили. Скорее, их быстро признали бы недееспособными.

   Сам позвоню маме. От крови уже отдраился, от пакостного осадка на дне души тоже как-нибудь избавлюсь. Я достаточно зол, чтобы убедить сейчас маму в необходимости некоторых действий. И ещё потребовать, чтобы она лучше контролировала филиалы тёмных академий, находящихся за территорией империи. Это одна из её обязанностей.

   Что ж, это событие как никакое другое убеждало, что у меня куча дел кроме учёбы.

   Понедельник я проспал. Попытался проспать весь, но примчался папа. Заставил плестись в медчасть, потому что необходимо было принять антидоты от той дряни, которой меня травили. Всё же я не мимо пробегал, поэтому спецслужбы и Кордановская стража перерыла уже всю академию, поставив на уши всех, кого могли и кого не могли тоже. Быстро выяснили, чем меня отравили, как достали психотропы и кто причастен. Последних на столбах перевешали за причинные места. Папа не отходил от меня ни на шаг, пока я не обозлился.

   Вторник провёл у Кисы – оттаивал. Как же у неё хорошо. Даже просто сидеть рядышком и молчать. Она ткнётся в плечо, согревая своим тёплым дыханием, посмотрит ласково и всё плохое уходит. И можно вздохнуть полной грудью, можно жить дальше. И так было всё время, что я её знаю. Она помогает мне выжить.

   На следующее утро наша компания расположилась в дедушкином любимом самолёте. Я, папа, братья, Маньяки. Киса на просьбу Шона отправиться в столицу ответила отказом. Кажется, наша Юля послала моего брата в дальний пеший путь. Ну что ж, не могу её осуждать. Интересно, посыл произошёл до Шонового предложения руки и сердца нашей дорогой навигаторше, или после? Было бы забавно посмотреть на выражение его лица...