Текст книги "Академия Аркан (ЛП)"
Автор книги: Элис Кова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 31 страниц)
Я возвращаюсь к картам. Нет никаких сомнений, какую я выберу. Десятка Монет – это мои друзья и семья. Будущее, о котором я всегда мечтала. Пятёрка Мечей – это трудности… но борьба была частью моей жизни с самого начала. Я всегда переходила от одной битвы к другой, постоянно оглядываясь через плечо.
Мои пальцы замирают над Двойкой Кубков. Карта отношений. Я вновь смотрю на Каэлиса и чувствую тяжесть его взгляда.
– Я не твоя игрушка, – шепчу я. Он сказал, что любит вызовы. Что ж, я устрою ему один. Я покажу ему – и всей его академии – что не собираюсь быть тихой и покорной.
Студенты немедленно впадают в неистовство. Они потрясены и сбиты с толку. Никто не понимает, зачем добровольно отказываться от возможности выгодного союза. Особенно когда есть очевидный выбор – Пятёрка Мечей. Особенно когда ту, кто отвергает судьбоносную встречу, уже обручили с принцем.
Но сквозь их изумление я слышу нечто гораздо более показательное. Более предсказуемое. Веселье. Развлечение. Они готовы стать свидетелями того, что меня ждёт – и того, как я справлюсь с испытанием.
Мгновением пальцев я бросаю карту в ауру Чаши, словно бросаю вызов. Карта взрывается каскадом звёздной пыли и мерцающих серебряных искр.
Невидимая сила с яростью тянет меня, вцепляется в самую суть моей души, вытягивает магию из глубин. Из моих уст вырывается тихий вдох, и я остаюсь без воздуха. Меня шатает вперёд, каждая мышца дрожит. Будто свет внутри меня начинает угасать. Звезда, мерцавшая и вот теперь навсегда исчезнувшая. Утраченная.
Я хватаюсь за пьедестал, чтобы удержаться. Толпа неистовствует. Они знают, что будет дальше, и даже несмотря на то что я последняя из почти четырёх десятков претендентов… они хотят большего. Они хотят великого финала.
Аура Чаши уже полностью окружила меня. Она придавливает, заставляет дышать поверхностно, сердце дрожит. Я закрываю глаза, но за веками лишь вспышки света и бессвязные видения. Я застряла между реальностью и будущим, которое должна разрушить. Ни здесь, ни там – ни в том, что есть, ни в том, что могло бы быть.
С каждым пульсом этих миров – сна, видения, будущего, реальности – я стараюсь сосредоточиться на единственной точке: на колоде, которую Каэлис оставил на пьедестале. Протянуть руку к картам требует титанических усилий. Но как только моя ладонь касается их, я с облегчением вздыхаю – я чувствую магию каждой чернильной карты в стопке. Арканист не может вызывать карты из незнакомой колоды. К счастью, чтобы узнать колоду, достаточно одного прикосновения.
– Те, кому сложнее всего на Фестивале, – говорила мне Арина, когда делилась своей историей при первой же возможности сбежать из академии, – это те, кто забывает схватить колоду заранее. Если тебе придётся тратить время на её поиски в мире будущего, ты обречена.
Кто бы знал, что тогда она готовила меня к моему собственному испытанию у Чаши. Надеюсь, сейчас она смотрит и гордится.
Я отталкиваюсь от пьедестала и засовываю колоду в карман. Аура Чаши усиливается. Она внутри меня и вокруг. Нет больше различия между ослепительными образами за закрытыми веками и светом, принимающим форму передо мной.
Поглощённая сиянием Чаши, я резко вдыхаю. Моргаю в последний раз – и, открыв глаза, обнаруживаю, что стою в ярко освещённом бальном зале.
Лицом к лицу с последним человеком, которого я хотела – или ожидала – когда-либо увидеть снова.
Глава 8
Я стою на краю танцпола в роскошном бальном зале. Я знаю это место. Хрустальные люстры свисают с потолка, как замерзшие капли дождя, пол из отполированного мрамора блестит под драгоценными туфлями гостей, кружащих в танце.
Клуб Искателей Судеб. Старейшее развлекательное заведение Города Затмения. Им управляют представители Клана Влюблённых, и только благодаря их влиянию здесь официально разрешено использовать карты.
Элита города кружится и смеётся, но их лица размыты, будто акварель, оставленная под дождём. Ничто не кажется настоящим. Всё зыбкое, как будто это место существует одновременно в прошлом и будущем, сливающихся в размытое настоящее. В последний раз я была в Клубе Искателей Судеб… по работе. И тогда я увидела…
Его.
Всё вокруг исчезает, остаётся только одна точка фокуса – его лицо. Глубокие, как небесный купол, сапфировые глаза по-прежнему такие же яркие. Чёткие скулы, ямочка на подбородке, чуть небритый подбородок. На нём идеально сидящий костюм, подчёркивающий мощную фигуру – тело, закалённое у кузнечного горна в семейной мастерской. Он работал там до того, как проснулась его магия, и он уехал в академию, незадолго до двадцатилетия.
– Клара? – Его голос – глубокий, до боли знакомый – прорезает мою отрешённость, как острие ножа. Будто это единственное настоящее в этом зыбком мире. Я хватаюсь за него, как за спасение.
– Лиам? – выдыхаю я. Только не здесь. Не сейчас. Не так…
– Это и правда ты? – Его волосы цвета мокрого песка стали длиннее, чем я помню. Они мягко спадают на лоб, касаются шеи. – Я не думал, что встречу тебя здесь.
– Я тоже, – произношу, но слова как будто не мои. Внутри – крик. Я кричу от боли, которую он мне причинил. И от его наглости – так спокойно говорить со мной после всего.
Он проводит рукой по волосам – старая привычка, к которой он возвращается всякий раз, когда волнуется или о чём-то задумался.
– Когда я уехал в Академию Аркан, я думал, что наши пути больше никогда не пересекутся… что я никогда больше тебя не увижу.
Пока он говорит, перед глазами проносится водоворот украденных мгновений: смех, поспешные поцелуи, мечты и тайны, известные только нам и звёздам.
Он не знает. Я понимаю это. Он не знает, что, хотя сам не видел меня все эти годы, я видела его. Именно здесь. В этом клубе. Недавно… или, может быть, давно. Всё путается. Но одно воспоминание – острое, как нож: два года назад, я работала здесь. Он уже учился на втором курсе, с тех пор как поступил – ни письма, ни слова. А я видела, как он обнимает другую женщину. Женщину из Клана Звезды. На её пальце блестело помолвочное кольцо.
Я слегка отступаю назад. Он замечает. Хмурится.
– Ты мог навестить меня, – говорю.
– Ты же знаешь, у академии всего два перерыва в году, и оба у меня были заняты. Зимой семья хотела, чтобы я вернулся. А потом появился Клан Звезды… стало ещё больше дел. Весной меня вообще отправили к клану заранее – с…
– С другой женщиной? – Слова обостряются старой болью, которая так и не залечилась.
– Что—
Я не даю ему договорить:
– Я видела вас. Здесь.
– Я пытался поговорить с тобой. После выпуска я даже искал тебя.
– Врёшь. – Я отвожу взгляд, больше не в силах смотреть на его лицо. И всё же успеваю заметить, как в его глазах на миг отражается боль.
– Я не могу изменить прошлое… – говорит он тихо. – Но я могу попытаться исправить настоящее. Потанцуй со мной.
Я отступаю на шаг.
Лиам тянет ко мне руку через расстояние, между нами. Искренне.
– Потанцуй со мной, Клара, прошу. – Его голос мягкий. – Ради старых времён, хотя бы.
Очень хочется сказать «нет». Мне нужно защищать то, что осталось от сердца.
– Ты бросил меня, – шепчу я. Голос дрожит.
Как мама…
– Единственный грех, который нельзя простить, – соглашается он, слишком хорошо зная меня. – Но я здесь. Сейчас. Пожалуйста, позволь мне всё объяснить. Я больше не уйду.
Глубже, чем боль, во мне жила та часть, которая до сих пор тосковала по тому, что мы потеряли. И с выдохом, больше похожим на капитуляцию, я вкладываю ладонь в его руку. Лиам ведёт нас на танцпол.
Зал, музыка, движение, краски – всё снова превращается в водоворот. Очертания теряются, реальность ускользает. Это воспоминание? Или то, что могло бы быть? Единственное, что удерживает меня в настоящем, – Лиам и то, что я к нему чувствую. Эти эмоции всё ещё цепко держат меня за кости, сидят в самом нутре.
Мы находим ритм, и его голос – как ласка, как сладость воспоминаний о тех далёких днях.
– Прости, Клара. За всё.
– Расскажи, что произошло, – требую я. Жалкая злоба ради самой себя не исцелит старых ран.
Он крепче сжимает меня, взглядом будто заглядывает в душу.
– На первом курсе мне сообщили, что я стану арканистом Клана Звезды. Они увидели во мне потенциал и выбрали раньше срока – обычно это бывает со второго курса. На весенние каникулы я поехал к ним… это было чисто деловое. Я пытался передать тебе весточку…
– Но потом всё завертелось. Один из младших дворян загорелся идеей женить свою дочь на арканисте – мол, это добавит магии в их род, и вдруг пошли разговоры о свадьбе. Ты же знаешь, какие они бывают – фанатики. Верят, что кровь и род могут повлиять на появление магии у ребёнка.
Родиться арканистом – так же случайно, как и родиться с… – я даже не договариваю. Это общеизвестный факт. Но есть и такие, кто превозносит Таро до уровня религии – и вместе с этим цепляются за странные убеждения.
– Брак был устроен. Нам мало что позволяли – значит, и шансов, на счастье, не было, – усмехается он, почти грустно. – Когда всё закончилось, я хотел найти тебя… Но когда, наконец, почувствовал, что смогу снова посмотреть тебе в глаза, уже не знал, где ты.
– Когда всё закончилось?
– Несколько недель назад.
Сердце пропускает удар. То, что я считала похороненным, вдруг оживает. То будущие, что, казалось, навсегда ускользнули…
Утраченное будущие…
Морщусь, чувствуя, как резкая боль простреливает висок. Что-то… что-то я должна… сделать?
Лиам притягивает меня ближе, словно чувствует и мой смятённый разум, и надежду, что прорывается сквозь боль. Его тепло сливается с моим. Оно всё ещё здесь – это ощущение, пульсирующее, между нами, тяжёлое, как музыка, обвивающее нас, не дающее дышать.
– Клара… – Его голос становится хриплым, почти пьяным от эмоций. – Всё это время… я думал о тебе. Я хотел только тебя. Всегда – только тебя…
Слова тают, превращаясь в горячие поцелуи на моей шее. Его губы находят самое чувствительное место. Я вцепляюсь в его пиджак, остро ощущая его сильное, натренированное тело. Мы кружим, его колено скользит между моих, бедро прижимается выше, и я теряюсь в этом.
Мои веки опускаются, защита сгорает дотла. Я выдыхаю – едва слышно.
Лиам шепчет в самое ухо, умоляюще, почти нежно:
– Отпусти, Клара. Не отталкивай меня. Ни сейчас, ни больше никогда.
И на миг… я отпускаю. Почти готова сдаться. Почти готова поверить в нас. В то, что кто-то, наконец, снова держит меня в объятиях.
– Нам ведь наконец-то повезло, правда?
Эта фраза – моя.
И как только она пронзает сознание, за ней приходит осознание: он не первый, кто её украл. Вспышка гнева – пока без цели – пока перед глазами не всплывает силуэт особенно самодовольного мужчины.
Каэлис.
Мои глаза распахиваются. Зал – яркий до боли, фальшивая пародия на реальность. Я не вижу ничего настоящего, но точно знаю – академия всё ещё смотрит на меня. От этой мысли к горлу подкатывает тошнота.
– Не заканчивай это, – Лиам проводит губами по линии моей челюсти, умоляюще. – Позволь себе это почувствовать.
Сознание накрывает ледяной волной. Я резко отстраняюсь, ловя воздух так, будто вновь выбираюсь из Халазара. Каждое ноющее и колющее ощущение возвращается. Я больше не в бальном платье – на мне снова облегающая кожаная одежда.
Заклятие разрушено. Иллюзия – развеяна.
Я… я почти позволила себе всё это. Почти позволила судьбе победить – поддаться видению, а не уничтожить его, как должна была с самого начала.
– Я не могу. – Голос дрожит, а сердце внутри вопит: «Остановись! Подумай!» – Прости меня, Лиам.
Между нами, снова зияет расстояние – такое же непреодолимое, каким оно было все эти годы. Глаза начинают щипать, я опускаю руку в карман и достаю колоду. Карты вырываются наружу и замирают в воздухе, переливаясь магическим светом, который я до сих пор удерживаю.
Я узнаю каждую карту, даже не глядя на них – даже если чернила выглядят чуть иначе. Прежде чем у меня появились друзья, у меня были карты. Я знала лица королевских мастей лучше, чем лица своих соседей.
Карты мечей потрескивают, как молния в горах в летний зной. Жезлы шипят, наполняя меня жаром до локтя. Кубки заливают ощущения холодной волной, скользящей по венам. А Монеты кажутся тяжёлыми, как камни несмотря на то, что они всего лишь бумага и пигмент, как и остальные.
Во всей колоде нет ни одной карты выше пятой. Первокурсникам официально разрешено использовать только первые пять карт каждой масти. Считается, что до поступления они не имели настоящей подготовки с Таро, хоть аристократы и получают это преимущество заранее в своих семьях. Магия первокурсника слишком «незрелая», чтобы выдержать силу карт выше Пятёрки – она может обернуться обратной стороной: опасной, искажённой, неконтролируемой. Даже мысль о большем – под запретом.
Глаза Лиама расширяются. Затем он хмурится, почти с раздражением.
– Всё ещё прячешься за картами, когда тебе страшно, – говорит он. Но затем голос его снова смягчается. – Не делай этого. Прошу.
Я не знала, что именно этим придётся пожертвовать, когда бросала карту в Чашу Аркан. Я думала, что уничтожаю только шанс на будущее с Каэлисом – мирное, в котором мы могли бы ужиться. А не второй шанс… с тем, кого я полюбила первой.
– Я должна, – говорю, скорее себе, чем ему. Он не настоящий. Ничто из этого не будет настоящим. То, что я собираюсь сделать, сродни ампутации. Судьбу можно победить только силой.
Я взмахиваю рукой. Из кружащихся карт вылетает Пятёрка Мечей. Я ловлю её двумя пальцами и провожу перед собой. Воздух срывается с места, карта вспыхивает серебристым светом и тут же затвердевает, превращаясь в рапиру. Свет гаснет – я сжимаю рукоять, и в глубине сознания оружие сразу требует крови.
С рапирой в руке я бросаюсь вперёд, к Лиаму. Реальность искажается, перекашивается, как мир, растаявший под солнцем. Зал словно начинает плавиться, фигуры – деформироваться.
И он – тоже. Черты Лиама искривляются. Тот, кто принял его облик, раскрывает истинную сущность. Улыбка – слишком злая. Взгляд – слишком острый. Это не Лиам. Это тень, порождённая Чашей.
Чудовище поднимает руку и достаёт свою карту из внутреннего кармана.
Туз Жезлов. Карта призывает стену пламени у его ног. Я отшатываюсь, спотыкаюсь и падаю. Огонь облизывает мои открытые руки, касается щёки. Рапира выскальзывает и падает с лязгом, а боль от ожога вспыхивает внутри чем-то ещё более острым – глубже, страшнее.
Пятёрка Мечей требует крови. И если ты не подчиняешься… она возьмёт свою цену сама.
Я тянусь к рапире, но Лиам – или то, что его изображает – вызывает следующую карту.
Шестёрка Мечей.
– Послушай меня. – Его голос, усиленный магией, разносится по залу, мягкий, убаюкивающий. Он – бальзам на жгучую боль и рану в груди. – Откажись от своей борьбы. Отпусти боль. Вместе мы сможем добиться многого. Мы будем счастливы.
Я замираю. Магия Шестёрки Мечей сглаживает всё внутри, притупляет страдания, затуманивает ясность. Его голос – сильный. Его взгляд – наполнен любовью. Почти… почти хватает, чтобы поколебать меня.
И в этом полуосознанном состоянии память подсовывает образы. Призрачные воспоминания тела Лиама на моём. Ночи, которых никогда не было – но, может быть, будут, если я сделаю другой выбор. Каждое поспешное прикосновение, каждый поцелуй, его губы на моих, мои ногти, впивающиеся в его спину…
Всё, что я могла бы сказать, сводится к одному: Ещё.
Мои пальцы сжимаются вокруг рукояти меча, и боль отступает, сменяясь жаждой крови, что вновь звучит в моей голове.
– Я не сдамся.
Я поднимаюсь с пола, но ноги подгибаются, и я едва не падаю снова. Я выжата досуха. Мышцы слабеют, дрожат. Даже магия уже гаснет.
Но воля – нет.
У меня осталась одна последняя карта. Один шанс на удар, прежде чем я иссякну полностью – и физически, и магически. И я должна использовать его.
Сжав зубы, я заставляю себя двигаться. Взмах запястья – и Туз Мечей высвобождает порыв ветра, сбивающий его с ног. Мой единственный шанс. Я бросаюсь вперёд.
Клинок находит цель – вонзается прямо в грудь. Наши тела сталкиваются, с глухим ударом. Моя рука разжимается, и рапира исчезает, наконец насытившись кровью, которую так жаждала.
– Я бы любил тебя по-настоящему, Клара, – выдыхает Лиам. Кровь течёт из уголка его губ.
– Я знаю, – шепчу я в ответ, сжимая его крепче. Яркий свет люстр начинает гаснуть. Одна за другой.
Мы оседаем на холодный мраморный пол Клуба Искателей Судеб. Он трескается под нашим весом. Я притягиваю его к себе, пока он слабеет.
Вырвать своё будущее – свою когда-то предначертанную судьбу – из собственной души… Это никогда не было бы легко.
И где-то – вне этой искусственно созданной реальности – за мной наблюдают. Все студенты. Все преподаватели.
И Каэлис. Он тоже.
Комната меркнет вместе с угасающим светом в его глазах. Танцующие силуэты исчезают, как утренний туман под солнцем. Последняя люстра гаснет. Лиам – последний, кто исчезает… из моих объятий.
Я остаюсь одна. На коленях перед Чашей Аркан.
Огромный зал – тихий, как могила.
Глава 9
Я стараюсь взять себя в руки, медленно вдыхая через рот и выдыхая дрожащим потоком через нос. Глубокое дыхание немного замедляет бешеный ритм сердца, хотя с болью, уходящей в кости, оно ничего не делает.
Колода рассыпалась у моих ног. Карты, ожоги на ладонях и жжение на щеке – единственные доказательства того, что всё это было хоть как-то реально. Реально настолько, чтобы оставить след. И полностью истощить мою магию.
Я была сильнее. Должна быть сильнее. Сейчас я едва узнаю ту дрожащую женщину, в которую превратилась.
Но я не позволю им увидеть, насколько выжато себя чувствую. Я заставляю себя подняться с пола, выпрямиться – стою, как победительница. Потому что это и есть победа. Как бы ни было тяжело, то будущее я отдала, когда бросила его в Чашу. И хотя бы я не проиграла ему – я смогла победить. А значит, могу претендовать на место в академии как посвящённая.
Я обвожу взглядом трибуны. Студенты затаили дыхание. В полумраке их лица расплывчаты, и я не могу различить выражения. Но стоит моему взгляду зацепиться за Каэлиса – всё остальное будто стирается.
Я не вижу, что он чувствует. Но ощущаю – словно жар от пламени – исходящее от него неодобрение.
Нет. Это не просто неодобрение. Это ненависть.
Да, ты ненавидишь меня. Ты презираешь меня так же сильно, как я презираю тебя.
Я умудряюсь опуститься в поклон и не упасть лицом в мрамор. Добавляю изящный жест – вытягиваю руку в сторону. Выпрямляюсь, перехожу через круглый зал, обходя Чашу Аркан. Только тогда толпа учеников начинает шептаться, и я могу лишь догадываться, что именно они обсуждают после такого выступления.
Погружённая вновь в почти кромешную темноту, я поднимаюсь по лестнице. Путь раздваивается, но правая сторона перекрыта. Вдалеке я различаю силуэт стража, и по спине будто ногтем царапает холод. Это, должно быть, дорога для тех, кто провалился.
Я продолжаю путь вверх и оказываюсь в роскошной гостиной. И именно эта роскошь будит во мне злость. Нас здесь ждёт комфорт, пока других уже клеймят и уводят на смерть.
На моих глазах в этом году – двадцать пять посвящённых. Я не знаю, много это или мало, но начинали мы с более чем сорока. Значит, этого точно недостаточно.
Я сразу замечаю тех, кто сидит в дальнем углу, погружённые в разговор только между собой. Аристократы. Это ясно по лёгкой, но ощутимой уверенности в себе, которая отталкивает всех, кто не «из их круга».
Немногочисленные оставшиеся – те, кто не может отвести глаз от шёлка и бархатной обивки, – скорее всего, простого происхождения. Таких, как я.
К моему удивлению – и, если честно, к удовольствию – нас почти вдвое больше, чем благородных.
Я встречаю взгляд, который уже знаю. Лазурные глаза.
– Лурен?
Она весело машет мне с оттоманки, на которой сидит. На её лице – усталость, тень после испытания. Аккуратная причёска распалась, волны волос спадают наполовину. Рядом всё так же сидит её рыжеволосая подруга.
– Рада, что ты тоже прошла, – говорит Лурен, когда я подхожу. В её голосе искренность – и это сбивает меня с толку.
– Спасибо. – Я даже не знаю, что ещё сказать.
Она замечает ожоги.
– О, ты поранилась.
– Поверхностно. Я в порядке. – Я немного взъерошиваю волосы, чтобы прикрыть следы на лице.
– Кто бы мог подумать, что видение может так укусить, – бормочет её подруга, потирая правую руку. От кисти до локтя её кожа в синяках.
– Чаша – древняя магия, – говорю я, опускаясь на край дивана, как можно дальше от той группы мужчин и женщин, с которой они держатся. – Знания о ней очень ограничены.
– Правда? А перед испытанием ты выглядела так, будто знаешь о ней всё, как для обычной претендентки, – скептически замечает Рыжая. Не скажу, что её виню.
Я пожимаю плечами.
– Будь помягче. Это моя немного колючая подруга – Кел, – представляется Лурен.
– Не обязательно всем наши имена объявлять, – бурчит Кел, откидывая ярко-рыжую чёлку с глаз.
– Мы все станем посвящёнными, всё равно узнают, – беспечно отвечает Лурен, не обращая ни малейшего внимания на скепсис Кел.
И если судить по характеру – именно Кел, а не Лурен, идеально впишется в Академию Аркан.
– Твои знания оказались, кстати, – говорит девушка с тёмными волосами и бледной кожей. Я узнаю её – именно она последовала моему совету с юбкой. – Этот трюк с платьем стоил того. Спасибо. – Сейчас её юбка развязана, но всё ещё помята.
– Рада помочь, – отвечаю.
– Непривычно видеть, чтобы кто-то здесь помогал другим, – бросает один из парней. На его лице ничего не читается – во многом из-за взъерошенной массы каштановых волос, отбрасывающих тень на бледные глаза.
– Мы ещё не знаем, сколько мест выделено в домах для посвящённых, – замечаю я. Он явно намекает, хотя, возможно, надеется, что я не пойму. В нём – вся надменная энергия недоросля-лорда. Наверняка считает, что у него больше шансов, чем у нас, простолюдинов, не имевших привилегий заранее узнать об академии. – Возможно, каждому из нас достанется своё место.
Он фыркает:
– Вряд ли.
– А ты вообще знаешь, сколько мест у домов, Фаром? – спрашивает темнокожий парень в очках. Голос у него удивительно низкий, особенно для такого мальчишеского лица. Я подозреваю, что аккуратная щетина – попытка добавить себе возраста.
– Я точно знаю, что она ошибается, Дристин, – отвечает Фаром.
– То есть ты сам ничего не знаешь, – пожимает плечами парень в очках – Дристин.
Фаром резко поднимается, бурчит себе под нос и направляется к группе аристократов в углу:
– Давно потерянная дворянка? Вряд ли можно ожидать от неё образования…
Третий парень, который до этого не проронил ни слова, идёт следом, вместо того чтобы остаться.
Оба садятся рядом с тем, кто с самого начала вальяжно развалился в дальнем углу среди остальных благородных. Его глаза – почти светящиеся, жёлтые, глубоко утоплены в тени под тяжёлыми бровями. Серебристо-белые волосы, короткие и взъерошенные, венчают лицо с чертами, острыми, как клинок. Он встречается со мной взглядом – губы изгибаются в кривой ухмылке, одновременно самодовольной и зловещей.
Дристин закатывает глаза и разворачивается обратно к нам, отворачиваясь от аристократов. Его движение отвлекает меня от парня с серебристыми волосами, но я всё равно чувствую его взгляд – будто иглы под кожей.
– Боюсь, я не расслышал твоего имени.
– Клара Редуин, – отвечаю, всё ещё пробуя на вкус своё новое вымышленное имя.
Его взгляд опускается к моей груди. На мгновение я забываю о булавке… но выражение шока на его лице тут же возвращает меня к обману Каэлиса – и моей лжи.
– Клан Отшельника, – выдыхает он. – Но… вы же все мертвы.
– Похоже, не все, – пожимаю плечами. – Недавно узнала, что у меня дальняя родственная связь. Я едва ли Отшельница по крови, и уж точно не была ею по имени… Наверное, поэтому и выжила, когда уничтожили клан.
Единственный плюс этой лжи в том, что я могу притвориться: для меня всё тоже в новинку. Значит, простительно, если я не до конца разбираюсь в структуре клана или академии. По крайней мере, я надеюсь.
– Правда? Но ты уже так много знаешь об академии, – удивляется Лурен.
– Я быстро учусь.
– Что вполне соответствует Клану Отшельника, – кивает Дристин с улыбкой, на удивление искренней и ободряющей. Я стараюсь вежливо её повторить, хотя внутри скручивает оттого, что меня приписывают к знати, которую я всю жизнь презирала.
– Я, кстати, Сорза, – добавляет девушка с тёмными волосами, завершая список имён.
– Приятно со всеми познакомиться, – говорю я, стараясь запомнить имена и лица.
– Я согласна с Лурен, – подхватывает Сорза. – Здорово, что у нас есть смысл запоминать имена. Я не ожидала, что они будут клеймить людей сразу после провала. – Она откидывается на диван, потирая запястье.
– Кто-нибудь из вас когда-нибудь встречал Клеймёного арканиста? – спрашивает Дристин. После клеймения арканиста приговаривают к вечной работе в шахтах. Никакой другой судьбы. Несмотря на их силу – они изгой.
– Нет, – отвечает Сорза.
– Я тоже нет, – говорит Лурен.
На секунду всё исчезает. Я снова там – в памяти: залитый кровью пол, кинжал, дрожащая рука и разорванное запястье. Голос матери, полный паники, когда она велела мне бежать домой, к Арине. Зажечь свечу в окне – сигнал для её друзей.
– Клара? А ты? – голос Дристина возвращает меня в реальность. Он откидывает короткие, густые локоны со лба.
– Пару раз, – отвечаю, с усилием отрываясь от воспоминаний.
Той ночью арканист не умер от своей неуклюжей попытки снять Клеймо – позже мама сказала мне об этом. Но что с ним стало потом, я так и не узнала. «Сейчас он в безопасности, у друзей», – шептала она, укладывая меня в постель. Позже я поняла: она вывела его через горные проходы, которые показала мне только много лет спустя.
С тех пор я помогла девяти клеймёным арканистам бежать из Города Затмения через восточные тропы, проложенные матерью. Все они рассказывали мне, каким ужасом обернулось для них получение Клейма.
Ещё пятнадцать арканистов, которым Клеймо только предстояло, я помогла переправить до того, как их заставили пройти через Академию – пятнадцать человек, предпочитавших риск побега Чаше, академии и распределению в один из кланов.
В Орикалисе у арканиста есть только два пути: либо закончить академию и навсегда попасть на службу к благородному клану, либо получить Клеймо и отправиться в шахты, где смерть – лишь вопрос времени.
Магия – редчайший ресурс, требующий не менее редких компонентов для использования. Потому она полностью под контролем короны. И те, кто способен её применять, никогда не бывают по-настоящему в безопасности. И уж точно не свободны.
– Тебе удалось поговорить с клеймёным? – удивляется Дристин.
– Они ведь тоже люди. – Я внимательно изучаю его. Одежда слишком качественная, чтобы он мог быть с самого низа. Возможно, побочная ветвь знатного рода?
Статус в кланах почти всегда наследственный. Чем ближе ты по крови – а потом уже по браку – к Верховному Лорду или Леди, тем выше положение. Чем дальше, тем слабее связь… пока не исчезает совсем. В редких случаях Верховный Лорд или Леди могут даровать кому-то статус без кровного родства, но это случается редко: сила внутри клана зиждется на замкнутости.
Дристин производит впечатление человека, чьё место где-то на задворках родословной. Но он явно слишком привык к удобствам, чтобы по-настоящему знать, что такое улица.
– После того как арканиста отправляют в шахты, они больше не возвращаются, – говорит он.
Он использует слова не возвращаются, но я слышу: умирают.
Работать в шахтах могут только арканисты – из-за магии, необходимой для обработки порошков. Потому их держат там, пока они не умирают от изнеможения.
Именно поэтому мама всегда говорила: мы обязаны помогать другим арканистам, скрывающимся – и клеймёным, и нет.
В этот момент в комнату входит кто-то новый.
– Добро пожаловать, посвящённые, – раздаётся голос с противоположного конца зала. – Я лорд Вадуин Торнброу. Вы можете звать меня профессор Торнброу, лорд Торнброу или главный преподаватель. Я – глава факультета владения.
Он с первых слов звучит так, будто очень высокого мнения о себе. Тон – точно выверенный, с подчеркнутым требованием уважения. У меня по спине тут же пробегает дрожь, волосы на шее встают дыбом.
Наконец я вижу его по-настоящему. Рост – средний, телосложение – обычное, волосы чёрные, кожа тёплого оливкового оттенка, того самого, который сохраняет загар даже без солнца. Но самое главное – глаза. Ярко-зелёные, не спутаешь ни с чьими.
Это тот самый мужчина, который говорил с Каэлисом на балконе.
Широкие плечи, вечно нахмуренные брови – он кажется внушительным, даже несмотря на то, что выглядит ненамного старше студента третьего курса. Волосы по бокам аккуратно убраны, сверху – длинные, зачесанные назад.
Когда его взгляд обходит комнату, я почти уверена, что он задерживается на мне на одно лишнее дыхание.
– Прошу, следуйте за мной. Я провожу вас на Огненный фестиваль. Там мы отпразднуем вашу победу, и вы узнаете больше о том, что ждёт вас в первый – а для некоторых, возможно, и единственный – год обучения в академии. – В его голосе нет и тени праздника. Вадуин разворачивается на каблуках и устремляется к дверям и вверх по лестнице за ними, спина прямая, как у Стеллис.
Посвящённые гудят, возбуждённо перешёптываясь. До всех постепенно доходит: мы больше не простые претенденты. Теперь мы официально посвящённые. По их улыбкам можно подумать, что самое трудное позади. Я-то знаю: испытания только начинаются.
И снова меня ведут коридорами Академии Аркан. Но теперь есть две важные разницы. Первая: мы идём куда прямее, без множества прослоечных проходов через чужие залы – по коридору, который будто специально создан, чтобы доставлять посвящённых туда, куда нас сейчас ведут. Вторая: на этот раз я гораздо лучше вижу дорогу.
Фонари уже зажжены, и в их сиянии каменные стены извиваются впереди, словно древний змей. Тёплые световые сферы, приветливо плывущие над нами, ведут всё выше, и выше, и ещё выше. При свете коридоры, что раньше казались мрачными, раскрываются зачарованным зрелищем: резьба, гобелены, переливчатые ткани. По стенам – масляные портреты такой живости, что кажется, глаза за нами следят. Судя по количеству и подписям, это правящие фигуры домов всех мастей: каждый Паж, Рыцарь, Королева и Король.
Наконец один проход вливается в другой, и нас выводят в полукруглый зал – словно сюда сходятся все коридоры академии. Вадуин останавливается перед металлическими створками вдвое выше его и втрое шире. Он поворачивается к нам спиной к дверям, раскидывает руки.
По резным контурам створок хлещет огненный кнут, обводя изображения всех четырёх мастей. Одновременно по ту сторону вспыхивает магия. Двери распахиваются, и мы впервые вступаем в Главный зал Академии Аркан – туда, где перед нами предстают студенты и преподаватели, от которых теперь зависит наша судьба.
