Текст книги "Академия Аркан (ЛП)"

Автор книги: Элис Кова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

Я так сосредоточена, так поглощена этим стремлением, что не сразу осознаю: прошло почти шесть недель с тех пор, как я слышала голос Каэлиса или видела его тень, крадущуюся по коридорам. Утром – занятия. Днём – учёба в библиотеке с Лурен, Кел, Сорзой, Дристином – в разных комбинациях или всеми сразу. Вечером – время наедине с собой или тренировки с помощью Сайласа.

Но однообразие моего расписания неожиданно рушится одним днём – из-за коробки, которая появляется в моём шкафу. Она выглядит вполне невинно: тёмно-серая, перевязанная чёрной шёлковой лентой с аккуратным бантом.

И карточка – с датой, временем и адресом. Я узнаю адрес – это резиденция регента в Иклипс-Сити. Но подписи на карточке нет.

Я открываю коробку – и у меня падает сердце. Поддеваю пальцем кожаный шнурок, на который нанизано нечто, сотканное из кружев такой тонкой работы, будто его сплела сама паучиха судьбы.

– О, Двадцать Арканов, только не это, – выдыхаю я.

Глава 27

Я уверенно ступаю на мост, ведущий к покоям Каэлиса. Чёрный кожаный корсет, обтягивающий меня чуть больше, чем следовало бы, соблазнительно подчёркивает грудь, а поверх него – тончайшее кружево и узорчатая вышивка бисером. Плечи закрыты наплечниками из перьев голубя и ворона, от которых вниз до самых щиколоток струятся полупрозрачные шифоновые ленты – я будто сама становлюсь живой тенью. Юбка из шёлка разрезана с обеих сторон до самого бедра.

Все мои усилия по восстановлению силы, похоже, не прошли даром. Я почти уверена, что этот наряд был сшит по моим первым меркам, сразу после прибытия – теперь он мне тесен. С каждым вдохом кожа распирает границы кожаного и кружевного плена.

Но… именно в этом, похоже, и заключён его замысел. Я выгляжу восхитительно – и я это знаю. Так что держу голову высоко, когда прохожу мимо Стеллисов, охраняющих покои принца. Их взгляды цепляются за меня, и это – напоминание. Напоминание о том, как давно на меня последний раз смотрели так. И о том, что это… приятно.

Я подхожу к дверям Каэлиса и на миг раздумываю – постучать? Но эйфория от собственного отражения берёт верх, и я распахиваю двери с лёгким драматизмом.

Ошибка.

Каэлис стоит у кровати. Тусклый свет, льющийся в его покои, играет на его коже, придавая ей призрачную бледность. Он наклоняет голову, глядя на меня, и даже не делает вид, что собирается прикрыться – хотя на нём нет ни рубашки, а штаны опасно расстёгнуты. Узкая полоска тёмных волос от груди до живота невольно притягивает взгляд прямо к небрежно свисающим шнуркам, которые он лениво перебирает пальцами.

– Если тебе так хотелось увидеть меня без одежды, могла бы просто попросить, – тянет он.

– У тебя хоть одежда есть, – парирую я, указывая на собственное декольте и оголённую полоску кожи между корсетом и юбкой. – В отличие от того, что портной наскрёб у себя на помойке.

Каэлис наклоняет голову, его взгляд скользит по мне медленно, не оставляя ни единого участка непрощупанным. Один его взгляд – словно прикосновение невидимых рук к моей обнажённой коже. Меня покрывает рябь, и я благодарна за тусклый свет: он не даёт ему увидеть, что одним только взглядом он может сделать со мной. Возможно, всё дело в наряде, но на мгновение мне кажется, будто мы оба перестали быть собой. Впервые я действительно верю, что мы можем сыграть эти роли.

– «Помойка» тебе к лицу, – говорит он.

Я скрещиваю руки на груди и облокачиваюсь о дверной косяк, сохраняя дистанцию и собираясь с мыслями.

– Держу пари, ты говоришь это всем женщинам, которых держишь в заточении год, а потом внезапно решаешь жениться.

– До последней, – ухмыляется он, застёгивая штаны, а затем натягивает рубашку через голову. Последний раз я вижу, как играют под кожей мышцы его спины, пока ткань не скрывает их.

Каэлис – существо из жилистых линий и острых контрастов. Мужчина, тело которого словно… ноет. Это единственное слово, что приходит на ум. Будто он изголодался по чему-то, что еда утолить не в силах. Будто жаждет утешения глубже всех бархатов и мехов, которыми окружает себя. Жаждет прикосновения – не просто страсти, а чего-то доброго… Или хотя бы удовольствия, способного на миг заставить забыться. Его тело – рельефное, с впадинами и изгибами, созданными для того, чтобы прятаться в тенях, что любят его. Он полон пустот – таких глубоких, что, кажется, сражается с ними уже много лет.

И в этом… неожиданно, я его понимаю.

– Мы опоздаем, если ты не поторопишься, – замечаю я, наблюдая, как он не спеша застёгивает запонки. Я заставляю себя игнорировать внезапное чувство – будто между нами может быть что-то большее. Глупость. Это иллюзия.

– Принцы не опаздывают. Все остальные приходят слишком рано, – теперь он точно тянет время нарочно.

– Это ты так и своим любовникам говоришь? Что ты «приходишь последним»?

– Разве ты не надеешься, что это правда? – Удовлетворённая ухмылка медленно расползается по его губам, как чёрный пиджак, скользящий по плечам.

Я закатываю глаза и отводя взгляд, чувствую, как в щеках вновь поднимается жар. Соберись, Клара. Объективно, если быть совсем честной… принц вполне привлекателен. В каком-то тревожном, странно-завораживающем смысле, от которого невозможно отвести взгляд. Как хищная птица – грациозная, опасная, изящная и пугающая.

Если Каэлис замечает, что я избегаю смотреть на него, он, к счастью, не говорит об этом. Вместо этого надевает сапоги, поправляет воротник и подходит, протягивая руку:

– Ну что ж, покончим с этим?

– Веди, – отвечаю я, останавливая пальцы на его локте. Его тепло окутывает меня, пока мы идём рядом сквозь залы академии.

Я нарочно держусь ближе к нему на полшага, проходя мимо Стеллисов, будто мне в самом деле приятно быть с ним. Когда же мы выходим к тёмному залу с экипажем и кучером, мы немного отдаляемся друг от друга. Он помогает мне подняться внутрь, его руки задерживаются на моей талии… бёдрах… и только когда двери закрываются, и мы скрыты от глаз, Каэлис откидывается в угол, будто ему хочется оказаться как можно дальше от меня.

– Придётся быть убедительными, – бормочет он. – Остальные дворяне будут следить. Лорды и леди кланов, возможно, там будут. Всё дойдёт до моего отца и—

– Каэлис, – перебиваю я. – Очевидно, я всё это понимаю.

До него доходит, что я уже делала то, о чём он только собирался меня предупредить. Я дарю ему едва заметную улыбку, окрашенную алой помадой. Он тихо усмехается.

– Что ж, тогда давай устроим им спектакль, – губы расплываются в чуть более серьёзной усмешке. – Итак. Вот что тебе нужно знать, если хочешь убедить аристократию, что ты достойна быть среди них…

Я внутренне напрягаюсь от слова «достойна», но молчу и сосредотачиваюсь на том, что говорит Каэлис дальше. Правда в том, что я ничего не знаю о тонкостях клановой жизни и дворцовой политики. Всю жизнь я лишь презирала знать, и никогда не утруждала себя изучением чего-то, что не могло быть использовано против них.

А теперь это знание – единственное, что удерживает меня от возвращения в Халазар.

Карета пересекает длинный мост, соединяющий Фарлум с морем, и неспешно въезжает в город. Я откидываюсь на спинку сиденья и наблюдаю, как за окнами скользят богатейшие районы города Затмений. Чувствую на себе взгляд Каэлиса. Он изучает меня, не прекращая говорить. Может быть… чуть пристальнее, чем сам рассчитывал.

Что ж, сам выбрал этот наряд. Если не может отвести глаз – винить ему стоит только себя. Я выпрямляюсь и медленно закидываю ногу на ногу, позволяя разрезам на юбке разойтись до бедра. Кажется, я вижу, как он облизывает губы, но не уверена.

– Ты слушаешь? – его голос хрипловат.

– Я умею и смотреть в окно, и слушать, – уверяю его.

– Просто веди себя приличнее рядом с аристократами.

– Как только увижу кого-то действительно достойного звания аристократа – обещаю быть образцом вежливости.

Он усмехается, не обижаясь.

Особняк регента, выстроенный для принца Равина, возвышается величественно, озарённый светом факелов и фонарей, подчёркивающим его богатство. Карета въезжает через массивные ворота и плавно поднимается по дороге, вьющейся между садов. Как только мы останавливаемся, Каэлис первым выходит наружу, отпускает кучера и подаёт мне руку, чтобы помочь выйти.

Музыка и смех льются из распахнутых дверей, опоясывающих веранду. Картины стоят на мольбертах, опираются на стены и даже размещены на мебели. Среди них – скульптуры. По залам бродят барды, извиваются контурционисты, завораживая публику. Женщины и мужчины свисают с потолка, удерживаясь лишь на шёлковых лентах.

Мои пальцы случайно касаются руки Каэлиса, пока мы поднимаемся по ступеням. Это движение – пусть и непреднамеренное – притягивает его взгляд.

– Я рядом, – шепчет он, его пальцы переплетаются с моими. В его глазах что-то… что заставляет меня почувствовать себя в безопасности. – Просто следуй за мной, и я не допущу, чтобы с тобой что-то случилось этой ночью.

– Я не подведу ни тебя, ни себя, – отвечаю, крепче сжимая его руку. Кажется, я слышу, как он выдыхает медленнее. Или это мне показалось. Мы не задерживаемся в этом моменте.

Праздник втягивает нас в своё течение. Каэлис ведёт меня из одной комнаты в другую. Его рука – всегда на мне. Горячая ладонь на бедре. Скользящая вверх по талии, опасно близко к рёбрам, пока он как бы между делом представляет меня тем, мимо кого мы проходим. Я не пропускаю мимолётные разговоры о побеге из Халазара, но кажется, знать уже не особенно заботит эта история. Прошло два месяца, зацепок нет, и таинственная интрига теряет остроту.

Я уже собираюсь сказать, что всё идёт неплохо… как вдруг появляется Равин.

– Клара, Каэлис! Как же я рад, что вы пришли, – его тёмные глаза в полумраке веранды кажутся почти чёрными.

– Мы не могли пропустить такое, – улыбаюсь я, чуть ближе придвигаясь к Каэлису. – Мы не могли.

– Именно, – подтверждает он, притягивая меня плотнее. – А где Лей?

Лей Стронгборн Орикалис. Погибель Ветра, как её зовут. Воительница, о которой ходят слухи, что она способна сражаться на равных даже с самыми сильными арканистами – несмотря на то, что в ней нет ни капли магии.

– Ну, ты же знаешь её, – Равин смеётся и пожимает плечами. – Такие сборища – точно не её стиль. Наверное, возится со своим жеребцом в конюшнях.

Он делает паузу и бросает взгляд на меня.

– Без скрытого смысла. Она просто любит свою лошадь больше, чем большинство людей.

– И сокола своего, наверное, вдвое сильнее лошади, – добавляет Каэлис. – Может, даже больше, чем тебя, братец.

Равин театрально прижимает руку к груди.

– Ты ранишь меня. Хотя, думаю, ты прав. Не всем же быть так безумно влюблёнными, как вы двое. И так хорошо подходить друг другу. Настоящая история любви, говорят. Редкий случай, когда знать куда охотнее сплетничает о вас, чем о беглеце из Халазара, – и его взгляд вновь пронзает меня, сверкая.

Я лишь вежливо улыбаюсь. Каэлис делает попытку повторить этот жест. Кажется. Больше похоже на оскал.

– О, Клара. У меня есть особый гость, с которым я хотел бы тебя познакомить, – произносит Равин с лёгкостью, но взгляд его заставляет меня внутренне сжаться. Он отступает назад и делает приглашающий жест, подзывая кого-то…

И тогда я его вижу.

Лиам.

Прошлое, которое я считала давно похороненным, и будущее, которое сама же уничтожила, вдруг встают передо мной во плоти. Его ярко-голубые глаза такие же сияющие, как я их помню – как в той версии, что я видела в Чаше. Эти глаза встречаются с моими, и моя рука соскальзывает с бедра Каэлиса. Она бы упала, если бы он не притянул меня ближе, возвращая в настоящий момент.

– Клара? – выдыхает Лиам. Как он произносит моё имя… В этом звуке – вся суть, вся боль, всё, что так и осталось, между нами, несказанным.

Рядом с ним стоит женщина с янтарными глазами, метающимися между её женихом и мной. Я её помню. Огненные локоны, закрученные в тугие кольца. Камешки, вплетённые в волосы, как звёзды – отсылка к её клану. Я помню всё. Даже кольцо на её пальце.

– Лиам? – мягко подсказывает она.

– Да, – Лиам откашливается и наконец отводит взгляд от меня, поворачиваясь к ней. – Элара, любовь моя, это Клара Ш—

– Редуин, – резко перебиваю. Прошлое, наконец, отпустило моё горло настолько, чтобы я могла говорить. Лиам хмурит брови, но почти незаметно – я сразу перехватываю внимание на себя. – Теперь я Редуин, после того как выяснилось моё происхождение – благодаря принцу. Клара Редуин.

– Леди Клара Редуин, – твёрдо добавляет Каэлис.

– Мы были знакомы, – продолжаю я, стараясь говорить ровно. – Лиам знал меня до того, как стало известно, к какому роду я принадлежу. – Я изо всех сил стараюсь оттолкнуть от разговора свою настоящую фамилию. Совсем забыла, что когда-то открылась Лиаму как Шевалье. Доверила ему то, чего не следовало бы. Глупость семнадцатилетней девчонки, поверившей, что встретила любовь всей своей жизни.

– Да, я знал её ещё с тех времён, когда жил на Серебряной улице, – говорит Лиам спокойно, и я выдыхаю с облегчением. Его голос не выдаёт ни капли нашей общей истории. Я безмолвно надеюсь: если хоть какая-то тёплая память обо мне в нём осталась, он поймёт, как важно сейчас не распространяться. Знал ли он, что я была в Халазаре? Неважно. Я должна исходить из худшего – что он знает больше, чем достаточно, чтобы погубить меня.

– Ах да, – Элара дарит мне натренированную улыбку и протягивает руку. – Лиам о вас рассказывал.

Что это значит?

– Правда? – Равин звучит неприлично довольным, пока я пожимаю Эларе руку. – Клару невозможно забыть. Иначе как бы она смогла околдовать моего брата? Хотя, думаю, её насыщенная история только подливает масла в огонь её привлекательности.

– «Околдовать»… – шепчет Лиам. – Женщина, обручённая с принцем… это ты?

Я киваю. Горло будто склеилось.

– Прошу, примите мои самые тёплые поздравления, – Элара лучезарно улыбается. Поняла ли она что-то – неясно.

– Благодарю, – говорю я.

– Да, поздравляю, – явно через силу добавляет Лиам.

Это ты бросил меня, – хочется заорать. Но я лишь улыбаюсь, в этой лживой игре, где нет места для правды.

Каэлис молчит. Но его рука на моём бедре будто прожигает кожу насквозь. Он весь напрягся, едва увидел Лиама.

– Простите, мне нужно освежиться, – вырываюсь я, отступая не только от Каэлиса, но и от всей этой сцены.

Одна комната. Другая. Ещё одна. Лестница на второй этаж, мимо музыкантов и пары, укрывшейся в полураскрытом шкафе для пальто.

Я не могу дышать. Каждый ремешок на теле словно душит. Всё это время я думала о тебе. Хотела тебя. Только тебя. Я слышу голос Лиама из Чаши, как будто он всё ещё во мне. Всё ещё часть того, что могло бы быть…

Раздаётся звук шагов. Я медленно разжимаю руки, которые обвила вокруг себя, будто в отчаянной попытке удержать разум на месте. Я оборачиваюсь – часть меня всё ещё надеется, что это Лиам.

Но по ритму и походке я уже знаю – это не он. Как я вообще успела выучить, как звучат шаги принца?

– Не думаю, что напитки подают в этом зале, – произносит Каэлис, его голос медленный, как и движения. Он указывает на холл, увешанный полотнами. Свет прожекторов бросает на его лицо игру теней, превращая его в живую скульптуру.

– Я заблудилась.

– Ты убежала.

Стыд и злость сжимаются в груди.

– Это была стратегически отступательный маневр. Я не хотела, чтобы он сказал что-то лишнее.

Расстояние между нами сокращается почти до нуля. Каэлис смотрит на меня сверху вниз, и свет, и тени подчеркивают каждую линию его лица, как будто сам мрамор поддался резцу мастера.

– Он знает слишком много, – его голос как удар.

– Он ничего не скажет, – уверяю я его.

– Даже если Лиам промолчит… – голос Каэлиса становится почти шепотом при его имени, – Равин воспримет всё это как победу. Он подозревает тебя – и не без оснований. Если он получит хоть какие-то доказательства, что ты вовсе не та дворянка, за кого мы тебя выдаём…

– Лиам ничего не скажет, – повторяю с нажимом. – И я не дам ему повода.

Но в тоне Каэлиса слышится обвинение.

– А твои действия говорят об обратном. – В его тёмных глазах вспыхивает гнев. – Ты всё ещё любишь этого человека, да?

– Ни капли, – отрезаю. Горько. Бросая вызов собственным чувствам. – Он всего лишь старая рана.

– Рана, которая не заживает и не срастается. – Каэлис говорит с такой уверенностью, и меня бесит, как он прав. Я отвожу взгляд, но он тут же возвращается, когда костяшки его пальцев скользят вверх по моей руке и касаются щеки.

– Сколько ран ты просто оставила кровоточить, Клара? – Его голос почти не слышен. Подушечка его большого пальца легко касается моей нижней губы. Я сдерживаю дрожь – и проигрываю.

– А сколько их у тебя? – Отвечаю вопросом на вопрос. Слабо. Так же слабо, как дрожат мои колени.

– Достаточно, чтобы я захотел переделать весь мир, лишь бы их исцелить, – отвечает он, низким голосом. Я не ожидала, что он ответит вообще.

Краем глаза я замечаю фигуру в дверном проёме. Лицо, знакомое до боли. Из моих самых светлых грёз… и самых жутких кошмаров. Лиам. Его взгляд блуждает, он пришёл один – с вопросами, которых у меня самой не меньше. Это мог бы быть наш момент. Возможность выговориться, всё сказать.

Но… что он мог бы сказать, чтобы стало легче? Нет таких слов.

Паника и злость сливаются воедино. Часть меня не хочет, чтобы он увидел меня с Каэлисом. Но другая – хочет, чтобы он понял: мне больше нет до него дела. Желание ранить его так, как он ранил меня, побеждает.

Я тянусь к Каэлису. Моя рука обвивает его шею, я притягиваю его к себе. Мои губы жадно накрывают его – резко, яростно.

Каэлис замирает. Я сжимаю его волосы в кулаке: Только посмей отстраниться. Ладонь скользит к его талии, к бедру. Но он меня удивляет – поддаётся. Его рука с моей щеки опускается, обнимает меня. Притягивает ближе.

Я ощущаю каждую мышцу этого тела, которое мельком увидела в его покоях. Оно теперь живёт во мне, в этом поцелуе. Год холодного плена, год без прикосновений, без жизни – всё это растворяется. Я чувствую себя настоящей. Живой. И пусть каждое прикосновение бьёт током – я тону в нём без остатка.

Где-то рядом грохочет упавший мольберт. Картина летит на пол. Моя спина ударяется о стену.

Я ощущаю его язык. Он целует меня, как будто ждал этого годами. Моя нога обвивает его, юбка поднимается почти до бёдер. Принц прикусывает мою губу и рычит.

Я почти не дышу. Он толкается в меня бёдрами, и по телу проходит дрожь. Чёрт. Я ненавижу это. Ненавижу, как мне хорошо. Ненавижу, как сильно я этого хочу. И больше всего я ненавижу то, что всё это вызвал он.

Наконец Каэлис отстраняется. Я открываю глаза. Он смотрит прямо на меня. У нас сбилось дыхание.

– Он… Лиам… – начинаю я, словно в попытке оправдаться и перед ним, и перед собой.

– Я знаю. Я тоже его видел, – говорит Каэлис и кивает в сторону зеркала. Оно расположено так, что идеально показывает вход. Похоже, принц всё это время не сводил с него глаз. Он снова смотрит на меня, и его пальцы скользят вниз – от щеки к шее, к ключице. И замирают, дотрагиваясь до краешка ткани чуть выше груди. Мои тяжёлые вдохи поднимают её, словно умоляя… Искушая. Его. Меня.

– Хорошо сыграно, – произносит он. – Я всегда знал, что ты опасна.

– Больше, чем ты думаешь, – шепчу в ответ.

Его взгляд держит меня в ловушке. Но через миг Каэлис отступает.

– Уходим. Быстро. – Он смотрит на мои растрёпанные волосы. На размазанную по щеке помаду. Проводит пальцем по губам, стирая остатки. – Оставим всё как есть. Пусть болтают обо всём, только не о происхождении Клары Редуин или беглеце из Халазара.

Я молча киваю.

Каэлис провожает меня к выходу. Но как только мы садимся в карету – он больше не прикасается ко мне. Даже у ворот академии, когда мы прощаемся неловко и сдержанно, он держит дистанцию. Но прикосновение его губ… тепло его рук… будто вплавлены в мою кожу. И я чувствую их ещё долго после того, как он исчезает из виду.

Глава 28

На следующее утро Каэлис сидит за завтраком. Впервые за долгое время. Конечно же, именно сегодня он счёл нужным появиться.

А я – именно сегодня считаю нужным не смотреть на него.

Снова убегаешь, Клара? – почти слышу, как он мурлычет это мне в ухо, пока я торопливо доедаю и поднимаюсь, чтобы пойти на «владение». Ноги сами ускоряются, будто тело нарочно хочет предать меня и доказать правоту даже его призрачной усмешке.

– Ты в порядке? – спрашивает Сорза.

– Говорят, у неё ночь была насыщенной, – тоном безобидным, но всё равно выбивающим меня из равновесия, вставляет Дристин. А я чувствую, как щёки заливает жар. Если уж даже Дристин слышал…

Я перевожу взгляд на Лурен:

– Уже успели разнести?

– Так всегда бывает, – виновато улыбается она.

– Я думала, студенты не могут покидать академию, – бормочу я.

– Ты ведь ушла, – поправляет очки Дристин, будто слегка обижен, что сам не получил такой возможности.

– Ну… да, но… – слова путаются, не находят выхода.

– Но ты – потерянная дворянка, да ещё и обручена с принцем. Тут, видимо, можно делать исключения, – заканчивает за меня Лурен, цепляясь за мою руку и похлопывая её, словно говоря: «Всё в порядке».

– Исключения, чтобы целоваться с Каэлисом в уединённой галерее, – добавляет Кел с крошечной, самодовольной усмешкой.

Я не могу понять, что чувствую: облегчение от того, что именно эта часть истории пошла гулять по академии… или такой стыд, что мне хочется, чтобы пол под ногами разошёлся и поглотил меня.

– Те же исключения, что делают почти всем знатным, – тихо бормочет Дристин.

Лурен пропускает мимо ушей.

– Вечеринка хоть понравилась?

– Нормально, – отвечаю сухо.

– Значит, Каэлис в постели не ахти? – язвительно бросает Кел.

– Я такого не говорила! – вырывается у меня слишком поспешно.

– Значит, спала с ним, – заключает Кел, глядя на меня краем глаза и явно довольная тем, что вытянула из меня эту невольную оговорку.

– Леди не рассказывает таких вещей, – фыркаю я и отворачиваюсь, хотя понимаю, что, возможно, лучше так – подбрасывать сплетникам крохи, которые выгодно ложатся в историю, которую мы с Каэлисом вынуждены разыгрывать. Но внутри всё равно выворачивает.

Пока мы идём на занятие, я замечаю взгляды и шёпот за спиной. Мой «выход в свет» с Каэлисом разлетелся по академии, как лесной пожар. Я надеялась, что новая тема для пересудов вытеснит слухи о беглянке из Халазара. Идеально – стереть их из памяти. Но, похоже, получилось наоборот: теперь шепчутся и об этом. Вечеринка лишь подлила масла в огонь.

Занятие не наступает достаточно быстро.

Сегодня Вадуин в длинном сюртуке, протёртом на локтях от десятилетий, что он облокачивался на кафедру. Он торопит нас рассаживаться и сразу начинает лекцию о нюансах владения Тузами – о том, как каждый способен творить малые стихии, и сколькими способами эти силы можно применить.

– Леди Клара Редуин, – он жестом указывает в центр, – не желаете продемонстрировать?

В классе будто холодает, когда десятки глаз одновременно поворачиваются ко мне. Я поднимаюсь.

– Какой Туз вы хотите?

– Испытания Тройки Мечей уже не так далеко.

– Сто двадцать ночей, – шепчет Сорза.

Если Торнброу слышит – делает вид, что нет.

– Почему бы не выбрать карту того дома, к которому вы собираетесь примкнуть?

Если бы не годы подпольных сделок и тренировки лица держать маску, я бы прищурилась. Рано раскрывать намерения. Слишком опасно. Это может захлопнуть двери, которые ещё пригодились бы.

– Хорошо, – произношу спокойно. Скрещиваю руки, подчёркивая: карта призывается без малейшего движения пальцев. В прежней жизни я предпочитала Жезлы, но здесь… здесь Мечи – то, на что можно положиться.

Карта вспыхивает и вытягивается в серп света и тени. Она летит вперёд, к Вадуину. Тёмные волосы с левой стороны его головы едва шелохнулись, и тут же порыв ветра обрушился на манекены в конце зала.

– И всё? – хмыкает Эза, наклоняясь к Алору. За последние недели я заметила, что они слишком часто рядом. Ближе, чем мне нравится.

Она поворачивается к нему, и я не вижу их взглядов, не слышу шепота.

Но в ту же секунду голова центрального манекена беззвучно съезжает с шеи и падает на пол с глухим фуп. Солома рассыпается. В зале воцаряется абсолютная тишина.

– Очень хорошо, – произносит Торнброу. В голосе ни капли впечатления. Да мне и не нужно, чтобы он был впечатлён. Да и никто из них.

Я возвращаюсь на место. Лекция продолжается.

Когда спустя несколько часов звонит колокол и все начинают собирать вещи, Алор без промедления направляется ко мне. Я встречаю её взглядом. С тех пор как мы оказались в академии, мы перекинулись всего парой слов. Мои ночные тренировки почти не пересекались с её часами. А то, что она до сих пор спит с кинжалом под подушкой, говорит о главном. Она здесь не за друзьями.

Она говорит сухо, будто констатирует очевидное:

– В Доме Мечей всего два места. Одно займу я, второе – Эза.

Я молчу и продолжаю собирать вещи. Но внутри меня свербит вопрос: какого, чёрта она так горой за Эзу? Вероятно, всё до банальности просто – дворяне прикрывают дворян. Мысль об этом заставляет мою кровь закипеть.

– Так что пытаться особого смысла нет.

Я краем глаза бросаю на неё взгляд и задерживаюсь, позволяя лицу отразить чистое недоумение. Этого достаточно. Она сразу выпрямляется, словно готовясь к атаке, хотя я едва шевельнулась. Я слегка улыбаюсь. Её это раздражает ещё больше.

– Я пытаюсь быть полезной, – голос её понижается, она наклоняется ближе. – Ты, может, и дворянка. Может, даже станешь Верховной Леди, когда окончишь академию… если король вдруг отберёт земли Клана Отшельника у лордов и леди, которым их отдал после их гибели.

В её голосе звучит сомнение, что такое вообще произойдёт. И если да – то вряд ли это окажется хорошей идеей. Даже я понимаю: Высшие Лорды и Леди не горят желанием отдавать свои земли.

– Но давай не будем врать самим себе… Даже в этом случае ты станешь Верховной Леди гигантской дыры в земле.

Я едва не спотыкаюсь от этих слов. Перед глазами вспыхивает Клуб Звёздной Судьбы. Неужели Каэлис всё же причастен, несмотря на его клятвенные отрицания? Если он уже уничтожил один клан, стерев его в ничто… что мешало ему сделать то же самое с клубом?

– В Доме Мечей все хитрые, – продолжает Алор, не замечая моего внутреннего смятения. – Они не возьмут того, кто не принесёт им тактической пользы. Раз уж ты новичок в мире дворянства, уточню: есть вещи, которые делаются определённым образом, и есть моменты, когда мы отходим в сторону.

Я нарочито задумываюсь, словно её слова и правда несут в себе глубочайшую мудрость.

– Чтобы правильно поняла… ты хочешь сказать, что ты из тех, кто не против попасть в дом благодаря связям, а не собственным заслугам?

– Оставь мою сестру в покое, – её голос обостряется, и оставшиеся в аудитории посвящённые, ещё не ушедшие на обед, замирают.

– Я лишь пытаюсь разобраться, раз уж ты так любезно меня просвещаешь, – тонкая усмешка. – Будучи сестрой Королевы Дома Мечей и членом знатного Клана Башни, я бы ожидала, что ты захочешь доказать себя и перед семьёй, и перед ровней. И что твоя благородная сестра тоже этого захочет. Что вы примете только лучшее. И не испугаетесь вызова.

Алор подаётся вперёд. Я не двигаюсь. Если Каэлис не смог меня запугать – она тем более не сможет.

– Следи за языком, – бросает она.

– Угрозы не к лицу леди, – щёлкаю языком.

– Как ты сме…

– Позволь, я кое-чему тебя научу, леди Алор, – я медленно поднимаюсь. – Я могу быть «новой» дворянкой. Я могу ценить твоё доброжелательное наставление. – Интонация делает за меня всю грязную работу, озвучивая то, что я не говорю вслух. – Но не забывай: именно потому, что я «новая», я выросла не в тех же привилегиях, что и ты. Я выросла в мире, где угрозы имеют последствия. Так что подумай очень хорошо, прежде чем делать меня своим врагом. Я ведь знаю, где ты спишь.

– Я не пытаюсь быть твоим врагом, – почти шёпотом.

– Ну, пока у тебя выходит плохо, – замечаю я, уловив перемену в лицах остальных посвящённых. Кажется, я заработала уважение простолюдинов… и потеряла очки у дворян. Но отступать поздно. Да я и не собираюсь, особенно когда к нам приближается Эза.

– Нужна помощь, чтобы заставить эту выказывать уважение? – он запускает руку в свои вечно растрёпанные почти белые волосы.

– Нет, – Алор отступает. – Это не стоит нашего времени.

Я не удерживаюсь от смешка.

– Что? – Эза прищуривается.

– Оставь, Эза, – пробует остановить его Алор, но он не слушает.

– Мне даже мило видеть, какие вы близкие, – вру я, хотя она только что разговаривала с ним, как с псом. Ладно, может, Алор не так уж и плоха. – Я и не знала.

– Есть много того, чего мы не знаем друг о друге, – Эза улыбается дикой улыбкой, напоминая, сколько всего он знает о моём прошлом. Угроза куда весомее любых слов Алор. Она молчит, но я ловлю краем глаза её взгляд в его сторону. Не такие уж они близкие, как казалось. Любопытно.

– Было бы жаль, если бы всплыло слишком многое, не находишь? Особенно когда вокруг столько слухов о беглой узнице. Люди могут провести опасные параллели.

Я сжимаю кулак.

Он замечает.

– Всё ещё жесты? Дурная привычка. Может, когда-нибудь я её из тебя выбью и покажу, как работает настоящий арканист.

– Назови время и место, – вырывается у меня, прежде чем я успеваю обдумать.

– Довольно, – голос Торнброу разрезает напряжение. – Леди Редуин, к моему столу. Остальные – вон.

И вот я уже шагаю к столу профессора, пока остальные расходятся. Но самодовольная ухмылка Эзы впивается мне в спину всё это время. Кулак у бедра дрожит.

– Я должен предостеречь вас, – начинает Вадуин, переплетая пальцы.

– Боюсь, Алор и Эза уже меня предостерегли, – перебиваю я.

Уголки его губ дрогнули в сторону недовольства, но так и не сложились в хмурый взгляд.

– Подобные демонстрации неразумны.

– Это они подошли ко мне, – бурчу я.

– Я не о них. Я о том, что ты показала в классе. Если будешь светиться слишком ярко слишком рано – лишь увеличишь мишень на своей спине.

Я не ожидала услышать искреннее предупреждение именно от него.

– Мишень побольше?

– Каэлиса могут не любить, но немало тех, кто желает власти, которую даёт близость к нему. – Он откидывается в своё большое кресло и кладёт руки на стол.

Я думаю о том, что Вадуин всегда рядом с принцем, и невольно задаюсь вопросом: не из таких ли он? Но вслух произношу:

– Я их не боюсь.

– Слух может быть смертельнее яда, – говорит он. И я не понимаю: он и правда пытается мне помочь?

– Раз уж они всё равно болтают, пусть лучше я буду частью разговора, – пожимаю плечами.

– Быть на виду – не всегда благо, Клара.

– Для меня это никогда не было благом, – поправляю сумку на плече. Я никогда не просила быть нужной, преследуемой, выставленной на свет. Но вот где я.

– Но вот где ты, – эхом повторяет он. Голос низкий, зловещий… и с тенью усмешки. – Разве не удача для тебя? Девушка, вытащенная из ничтожества – благодаря удачному прошлому и любви принца.