Текст книги "Академия Аркан (ЛП)"
Автор книги: Элис Кова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 31 страниц)
Элис Кова
Академия Аркан
Оригинальное название: Arcana Academy
Автор: Elise Kova / Элис Кова
Серии: Arcana Academy / Академия Аркан #1
Перевод: nasya29
Редактор: nasya29
Глава 1
Сломайся – или умри. В тюрьме Халазара выбора нет. А я отказываюсь делать и то, и другое.
К моей камере приближаются двое охранников. У одного в руках слишком уж яркий фонарь. Почти год не видя солнца, я теперь слепну от простого света лампы.
Слишком рано для очередного визита. Я думаю, что они просто пройдут мимо, но они останавливаются у моей двери. Я не узнаю ни одного из них, но Смотритель Глафстоун регулярно меняет охрану – тот, кто задерживается здесь надолго, может узнать слишком много.
– Клара Грейсворд? – спрашивает один. Грейсворд – фамилия, которую дают всем сиротам и брошенным детям в Городе Затмения. Имя, которое я назвала при задержании. Имя, которое ясно давало понять: у меня нет семьи, которую могли бы потянуть за собой.
Я приподнимаю подбородок в ответ.
– Вас вызывают на аудиенцию. – Мужчина поднимает фонарь повыше, будто пытается разглядеть меня сквозь решётку. Ему не повезло: меня здесь оставили гнить, и моя внешность тому соответствующая.
– Звучит официально, – голос у меня сиплый, горло суше золы тиса. – С кем?
Охранники не отвечают. Один вставляет ключ в тяжёлый навесной замок.
Обычно этот замок отпирают раз в неделю. В последний раз меня выводили всего три дня назад – водили в тесный чулан рядом с кабинетом Смотрителя Глафстоуна, где я рисую для него таро в обмен на редкие крохи комфорта, доступные в этом гробу. Хотя даже без обмена я бы согласилась. Работа держит мой ум в тонусе, а руки – в форме. Для того дня, когда я наконец выберусь отсюда.
Потому что я обязательно выберусь. Либо за счёт собственных умений, либо потому что за мной придут. Но умереть здесь? Ни за что.
Они отходят в стороны, и я выскальзываю в проход между ними. Пока мои глаза привыкают к свету, я вижу место своего заключения чётче, чем когда-либо. И, если честно, жалею об этом.
Клянусь Двадцатью Старшими Арканами, Халазар и правда чудовищен.
Стены покрыты слоем грязи, крови и ещё чего-то, о чём я изо всех сил стараюсь не думать. Я могу только гадать, каким зловонием здесь пропитан воздух – обоняние у меня давно притупилось до полной нечувствительности.
Сокамерники шипят на нас, потом отползают вглубь своих нор, прячась от света фонаря. Превратившиеся в животных, в лохмотьях, как и я, они ползут по грязи на четвереньках.
Разум и тело заключённых медленно гниют во тьме. Это самая мрачная тюрьма во всём королевстве Орикалис, место, куда отправляют самых отвратительных преступников. Убийц, насильников, мучителей невинных… и таких, как я. Тех, кто посмел использовать арканы, не подчиняясь короне.
Мы идём по коридору, который мне не знаком, и поднимаемся по узкой лестнице. Охранник сзади кладёт руку на эфес меча, но не вынимает его из ножен. В этом нет нужды. Куда ты денешься? – немой вопрос в его взгляде.
Сквозь узкую щель в стене наверху в лицо хлещет порыв ледяного ветра. Я вглядываюсь в бурлящую реку. Сейчас сумерки. Или рассвет. Разобрать трудно – небо затянуто тучами. Как бы то ни было, я щурюсь, и вижу только горы: мы смотрим на запад, в сторону от города.
Я вдыхаю воздух такой свежести, что он жжёт лёгкие. Я стала существом из нищеты и вони, которое даже дышать чистым воздухом разучилось.
– Не зевай. – Охранник толкает меня в спину. Я спотыкаюсь, хватаюсь за стену, ломаю ноготь до самой кожи. Но моё тело уже привыкло к боли – эта даже не ощущается.
Мы останавливаемся у двери, которую я раньше не видела. На ней вырезано изображение меча, пронзающего облака. На острие – корона, по клинку вьются плети роз.
Символика не оставляет сомнений – Туз Мечей. Первая карта масти. Символ королевской семьи Орикалиса. По обе стороны двери стоят рыцари в серебряных латах. Не стража города и не охранники тюрьмы. Королевские рыцари. Стеллисы. Элитная гвардия – лучшие из лучших бойцов в королевстве, присягнувшие защите короны и исполнению её воли. Единственное, что, как говорят, может соперничать с их мастерством – это жестокость. Из шлемов, украшенных крошечными резными мечами у ушей, торчат пучки перьев: одни белоснежные, другие – чёрные, как воронье крыло.
На мгновение я будто возвращаюсь в последние часы своей свободы в Городе Затмения, когда такие же Стеллисы в этих самых латах прижимали меня к полу перед судьёй из Клана Повешенного. Я помню холод камня под щекой и пылающий от стыда жар в груди. Меня предупреждали, что это ловушка. А я всё равно пошла.
Мне приходится собрать всё, что от меня осталось, чтобы не дрогнуть. Чтобы не дрожали пальцы. Чтобы остаться в настоящем, даже когда в голове эхом отдаются его слова:
По велению короны вы приговариваетесь к пожизненному заключению в Халазаре.
– Ваше Высочество, заключённая доставлена, – говорит один из Стеллисов сквозь дверь.
Высочество?
Нет. Нет, нет, нет. Меня накрывает паника, сжимающая изнутри.
– Введите её, – раздаётся голос, еле слышный, как дыхание тени. И холодный, как самая тёмная зимняя ночь.
Дверь распахивается, открывая комнату, которая просто не может существовать в Халазаре. По обе стороны от входа – по четыре шкафа из тиса. Тис – роскошь сама по себе: эту древесину обычно сжигают, чтобы получить порошок для чернил, а не делают из неё мебель. Тяжёлые бархатные портьеры защищают от холода, пропуская лишь тонкие полоски света.
Такое богатство ошеломляет. В одном из двух кресел с высокими спинками развалился мужчина, с головы до ног облачённый в чёрное, чёрнее ночи. Его ноги покоятся на спине самого Смотрителя Глафстоуна.
Мощные руки Смотрителя дрожат – от тяжести чужих сапог и от тысяч мелких порезов, покрывающих всё тело. Бледная кожа резко контрастирует с кровью, подчёркивая всю жестокость сцены.
Я бы, пожалуй, даже улыбнулась от удовольствия, глядя, как этого ублюдка превратили в ковер, если бы всё моё тело не кричало об опасности. Вокруг мужчины в кресле сам воздух шепчет: опасность. Даже свет, кажется, боится его.
Принц Каэлис. Второй из трёх сыновей короля Орикалиса. Арканист обратного обращения. Ректор Академии Аркан. Тот самый принц, который стёр с лица земли целый клан знати. Мужчина, чьё имя в королевстве стало синонимом отчаяния. Мужчина, в чьей вине я почти не сомневаюсь – он убил мою мать. И тот, кто отправил меня в Халазар.
– Клара Грейсворд, – произносит он медленно, будто каждое слово даётся ему с трудом. Если его раздражает даже Грейсворд, с удовольствием посмотрела бы, как он попробует выговорить мою настоящую фамилию. Только имя при рождении – моя главная тайна. Его никто не знает.
– Ваше Высочество, – тоном, в котором нарочно нет ни капли уважения. Скука, равнодушие. Будто я не провела каждый месяц этого года, проклиная его и придумывая, как заставить его страдать.
– Садись, – на его губах играет усмешка.
Я бы с радостью плюнула ему в лицо. Но подчиняюсь. Вхожу в комнату, обходя лужу крови под Смотрителем. По пути замечаю: каждое ранение – идеально ровный надрез, пронзающий даже толстую кожу его куртки. Чистый, точный порез. Я слышала, что в умелых руках карта Рыцаря Мечей может натворить ужасов. Но до сегодняшнего дня я никогда не видела это своими глазами. И ни разу не ненавидела кого-то настолько, чтобы захотеть использовать её.
До встречи с Каэлисом.
Сев напротив него, я изучаю его открыто, как и он меня.
Всё в принце Каэлисе – изящество и угроза. Будто художнику поручили нарисовать воплощение власти и хищной мужской красоты. Его чёрные лакированные сапоги сверкают, как зеркало. Брюки подчёркивают силу бёдер. Под массивным пальто, расшитым сотней серебряных мечей, виднеется чёрная рубашка с высоким воротом. На цепи из тёмной стали, почти без отблеска, висит меч с короной на рукояти. Волосы – тёмно-фиолетовые, почти чёрные, в небрежных волнах обрамляют лицо, отбрасывая тени на глаза. Глаза, в которых невозможно прочитать хоть что-то человеческое.
Он излучает холодное могущество, до боли контрастируя с моим жалким видом. Под тонкой кожей торчат кости. Волосы – обычного тёмно-каштанового цвета – когда-то можно было заплести. Сейчас они обрезаны до ушей: в Халазаре иначе с ними не справиться. Тюремная форма словно вросла в тело. Да, в общем-то, так и есть.
– Раз ты знаешь, кто я, значит, догадываешься, зачем я здесь. – Он складывает пальцы домиком, поднося их к губам.
– У меня есть догадки, Ваше Высочество, – это обращение горчит на языке.
– Прекрасно. Ещё лучше, что ты вообще в состоянии разговаривать. Халазар обычно… забирает способность говорить у людей, – его голос замирает на полуслове.
Забирает? Он имеет в виду – ломает. Разбивает на куски. Не то чтобы мне было жаль остальных заключённых. Но здесь есть и такие, как я, кто поплатился за попытку вырваться из нищеты. За попытку жить по-своему. За попытку защитить тех, кого любит.
Каэлис опускает руку в пальто и достаёт колоду таро. Каждая карта – произведение искусства. Цвета, символы, тончайшие линии – безупречны. Колода идеально ложится в его длинные, сильные пальцы. Такая таро – достойна принца. Больно осознавать, что человек, способный на такую красоту… он же и есть Каэлис.
Я бы отдала многое, чтобы рассмотреть каждую карту поближе. Даже с окровавленным Смотрителем у ног и злейшим врагом перед собой, я не могу отвести взгляда от этой колоды. Руки дрожат от желания прикоснуться к ней.
Он перемешивает карты, а затем – не вызывая магией, а с театральной грацией – вытягивает одну.
– У меня есть к тебе пара вопросов, Клара. И, несмотря на то, что ты наверняка будешь образцом честности… боюсь, мне будет трудно поверить словам преступницы. – Он кладёт выбранную карту на ладонь.
Девятка Мечей. Женщина лежит в постели, полуприкрытая простынёй. Девять клинков пронзают её, пригвождая к матрасу. Лицо искажено мукой.
На такую прорисовку, наверняка, ушёл целый день. Уровень детализации – а значит, и сила, заключённая в карте – поразительный. Но восторг борется с ужасом. Потому что я знаю, что означает эта карта. И я знаю, что сейчас произойдёт.
Я удивлялась, почему её не использовали на моём суде. Хотя, скорее всего, мою судьбу решили задолго до начала слушания. Зачем тратить карту на такую, как я?
– Если позволишь, – говорит он, как будто у меня есть выбор.
Я сдержанно киваю и кладу ладонь поверх Девятки Мечей.
Вспышка серебра – и холодное белое пламя охватывает карту. Огонь превращается в девять шипов света и тени, которые безболезненно пронзают мою руку – и его. Наши ладони соединяются. В глазах принца загорается странное, пугающее напряжение.
Меня пронзает дрожь. Я будто теряю контроль, когда магия берёт верх. Напряжение, за месяцы въевшееся в каждую мышцу, начинает покидать тело. Расслабься, шепчет магия карты, позволь…
– Твоё имя?
– Клара, – отвечаю. Хотя он это и так знал.
Один из девяти светящихся мечей исчезает.
– И почему ты здесь, Клара? – Он играет со мной.
– За незаконное изготовление, продажу и использование карт таро без окончания Академии Аркан и без прикрепления к клану, – отвечаю. Слова будто не мои. Они вылетают сами, словно кто-то невидимый дёргает за ниточки в горле.
Второй меч гаснет.
Я сдерживаюсь, чтобы не добавить: если бы не он и его семья, если бы не их законы, монополизирующие магию и обучение арканам, такие, как я, – те, у кого нет ни денег, ни связей, – не были бы вынуждены нарушать эти самые законы. И что только благодаря таким, как я, простые люди в этом королевстве вообще узнали, что арканы могут изменить их жизнь.
– Незаконное изготовление таро – вот за что ты попала в Халазар, – цокает он языком. – А потом? Что ты делала в тюрьме?
– Делала карты по приказу Смотрителя Глафстоуна, – говорю, и третий меч исчезает.
– Сучка, – рычит Смотритель, его мутные глаза впиваются в меня, будто я его предала.
– Ну, возможно, – лениво бросаю ему. Кажется, я слышу, как принц тихо усмехается.
Но он тут же отбрасывает улыбку, слегка покачав головой.
– Сколько карт ты сделала для Смотрителя за последний год?
– Сотни. Может, ближе к тысяче. – Ответ расплывчатый, но честный. Я не вела счёт… – Часто это были часы кропотливой работы каждый день.
Четвёртый меч исчезает.
– Из каких мастей?
– Из всех младших, – пятый.
– Старшие Арканы?
– Я не умею делать карты Старших Арканов. Никто не умеет, – отвечаю прямо.
Шестой меч гаснет.
Эта магия давно утеряна – если вообще когда-либо существовала – и теперь считается частью сказок.
Его губы дёргаются в усмешке.
– А если бы умела? Сделала бы?
– Я бы попыталась, – признаю.
Мама – она же мой учитель аркан – всегда говорила, чтобы я даже не пробовала. Никто и никогда не смог создать такую карту, а мои способности стоит направлять на что-то реальное. Она говорила, что даже если у меня вдруг получится, это принесёт только несчастье.
Но я… я не из тех, кто умеет спокойно пройти мимо шанса. Если бы у меня было хоть малейшее представление, с чего начать – да, я бы попыталась.
Остались два меча.
Принц Каэлис слегка наклоняет голову, разглядывая меня, будто я какая-то диковинная зверушка.
– Что ж, похоже, ты ничему не научилась, находясь здесь, – говорит он серьёзно. – Люди вроде тебя, те, кто нарушает тонкий порядок аркан, кто представляет угрозу нашему обществу, давая силу тем, кто не умеет с ней обращаться… и кто не способен признать свои ошибки, – должны быть устранены. Как ты думаешь, что мне с тобой делать?
– Сжалиться, – отвечаю. Даже не могу скрыть слабую усмешку, проскакивающую в голосе.
Он фыркает, и та лукавая полуулыбка, с которой он всё это время на меня смотрел – улыбка кошки, готовящейся прыгнуть – расползается в настоящую, хищную ухмылку.
Один меч остался. Один вопрос. Самый страшный, чувствую. Я замираю, внутренне напрягаясь.
– Кто это был?
– Кто был… что? – Боль срывает с места ладонь и разлетается по всей руке. Наказание за уклончивость.
– Кто в Академии Аркан обеспечил тебя и твою группку доступом к моим ресурсам?
Я сжимаю челюсти так сильно, что они хрустят. Зубы ноют. Нет. Нет! Я приказываю себе: Ты не скажешь её имени. Даже если ощущение такое, будто невидимый нож медленно сдирает кожу с руки от запястья до плеча.
– Я… я… – я пытаюсь уйти от ответа. Боль размывает мысли, словно в голове начался пожар. Рука пылает, как будто её опустили в кипящую кислоту.
Каэлис убирает ноги со спины Смотрителя и подаётся вперёд. Свет от магии, пронзающей наши ладони, высвечивает его лицо, делая кожу бледной, как у призрака, а тени в глазницах и под скулами – пугающе глубокими.
Глядя на него, так легко поверить слухам, что он порождён Пустотой – арканист обратного обращения, живое искажение, существующее только в фольклоре. И что именно с помощью извращённой магии одной из таких карт он уничтожил Клан Отшельника, оставив от него только воспоминание.
– Назови имя.
Я стискиваю зубы и молчу. Я приняла удар на себя, чтобы ни один из тех, кого я люблю, не пострадал. И не позволю потерять ещё кого-то. Не из-за него.
– Признаюсь, меня впечатляет, что ты вообще способна выдерживать такую боль в твоём-то состоянии, – произносит он.
Я оскаливаюсь, больше от ярости, чем от боли. Мечи под кожей уже добрались до груди. Они режут лёгкие.
– Но ты ведь знаешь – будет только хуже. Так скажи, Клара… Кто украл ресурсы Академии Аркан?
– Один… студент… – Я выдавливаю. На миг боль отступает, но меч, сияющий в моей руке, не исчезает. Как и боль.
Почему-то моя упертость вызывает у него почти весёлый блеск в глазах. И всё же он не сдаётся:
– Имя. Ты же знаешь, я хочу услышать имя.
– Клара – это имя, – выдыхаю. Пытаюсь придумать хоть что-то остроумное, чтобы увильнуть. Горло саднит, пока я изо всех сил уворачиваюсь от правды, которую требует магия. Тысячи ножей впиваются в каждую мышцу, перед глазами вспыхивают звёзды. Я такая слабая, что от боли меня почти вырубает.
Он сжимает мои пальцы крепче, наши ладони дрожат в захвате. Будто он не даёт моему сознанию утечь, заставляя его остаться в теле.
– Назови имя ученика. Или учеников. Тех, кто дал тебе доступ к инструментам для создания карт, которые предназначены только для Академии, – рычит он.
– Арина. – Имя вырывается из меня, как стрела из натянутой тетивы. Летит сквозь Халазар, сквозь реку, прямиком к крепости Академии. К тому месту, где ещё учится моя младшая сестра. Моя единственная семья. Пока ещё жива. Но теперь, после моей слабости… вряд ли надолго.
Я только что подписала ей смертный приговор.
Лёд сковывает меня изнутри – холоднее и беспощаднее любой зимы.
– Прекрасно. Я как раз гадал, – произносит принц и отнимает руку. Серебряное сияние тускнеет. Боль исчезает. Но взамен на меня обрушивается тяжесть всего мира. Я едва удерживаюсь на ногах, чтобы не рухнуть обратно в кресло.
Он встаёт, возвышаясь надо мной, как вершитель приговора.
– Теперь для тебя осталась только одна вещь.
Я поднимаю взгляд. Не пытаюсь скрыть ненависть. Ни капли. Но ему, извращённому ублюдку, это только в радость.
– Я приговариваю тебя к казни на закате, Клара Грейсворд, – объявляет он. С явным, даже сладострастным удовольствием.
– Что?.. – голос звучит тихо, почти мягко от потрясения.
Я ведь уже была приговорена – к тюремной смерти. Но всё это время… я жила. Я вынашивала побег. Пусть шансов было ничтожно мало – у меня была надежда.
Каэлис поворачивается и направляется к выходу. Одним щелчком пальцев вызывает Стеллисов, те поднимают изуродованного Смотрителя и уносят его прочь.
Принц окидывает меня последним взглядом через плечо:
– Наслаждайся последним часом своей жизни, изменница арканов.
Дверь захлопывается с глухим лязгом.
Запирается.
Глава 2
Час. Это немного. Но достаточно, чтобы взять себя в руки и составить план.
Я с трудом сглатываю и откидываюсь в кресле. Паника только растратит драгоценные минуты на глупости. Арине нужна я – собранная и стратегичная. Выбраться отсюда и предупредить её – возможно, единственное, что отделяет её от гибели… или, что ещё хуже, от клейма и отправки на мельницы.
Первым делом я подхожу к шкафам. Конечно, они заперты, но замки такие хлипкие, что больше похожи на украшение. Возвращаюсь к креслам и выковыриваю из обивки маленький гвоздик. Он как раз достаточно длинный, чтобы дотянуться до простенького механизма замка. Пара усилий – и он поддаётся, дверь открывается.
В первом шкафу – ряды винных бутылок, покрытых пылью. Двигаюсь дальше. Второй шкаф полон книг об арканах, и мне приходится заставить себя не зарыться в них прямо сейчас.
Ну, раз уж мне умирать… пусть хоть с книгой в руке и наполовину в стельку пьяной.
Третий шкаф…
– Победа, – шепчу я, расплываясь в широкой, до боли непривычной улыбке, когда дверца поддаётся. Я так давно не улыбалась по-настоящему, что мышцы щёк будто забыли, как это делается. – Каэлис, ты идиот.
Арина всё время ворчала, что у принца глаз как у ястреба, и именно поэтому так сложно строить в Академии какие-то тайные планы. Судя по всему, я бы поспорила.
Если только… он хотел, чтобы я это нашла. И именно поэтому оставил меня здесь без присмотра. Такое возможно. Но даже если так, это ничего не меняет. Когда альтернатива – неминуемая смерть, я воспользуюсь любым шансом. Любым.
Шкаф забит инструментами для изготовления карт: кисти из человеческого волоса всех форм и размеров, контейнеры с редкими пигментами, бутылочки с маслами и палитровый нож для смешивания. Но главное – чернильницы и перья. Моё любимое.
На целой полке – стопка чистых карт. Я провожу пальцем по краю и замираю от этого ощущения. Это рай для инкера.
Я даже не пытаюсь замести следы. Нет времени. Единственный шанс – убраться как можно дальше от Халазара, и как можно быстрее.
Одна карта, даже самая простая, займёт почти десять минут. Раскладывая материалы на полу, я обдумываю, с какими арканами у меня выходит лучше всего. Успею сделать три, решаю. И принимаюсь за работу.
Достаю два контейнера с пигментом – для Монет и Кубков. Пустые. Чёрт. Беру третий – Жезлы. Тоже пуст. Только четвёртый – с пылью цвета чёрного жемчуга – полон.
Смотрю на него. Мечи. Бесполезны для того, что мне нужно.
Но я заставлю их работать. Даже если это невозможно.
Каждая масть требует своего уникального пигмента. Все арканисты, которых я знала, используют для Мечей – пыль из перьев сокола с Гор Пустоши, для Монет – высушенные ягоды с Пустынных Просторов, для Жезлов – золу тиса из Кровавых Лесов, для Кубков – кристаллы из Затопленных Шахт. Возможность использовать любой пигмент для любой масти – дар, как говорила мама. Даже у неё так не получалось. Как бы я ни старалась, передать этот навык кому-то ещё у меня никогда не выходило.
Я насыпаю порошок в две чернильницы и добавляю несколько капель воды из бутылки, найденной в шкафу. Затем беру перо и втыкаю его в подушечку пальца. Капля крови собирается у кончика. Я держу палец над чернильницей, позволяя крови стечь в пигмент.
Кровь не обязательна для арканистов, но это единственный способ, которым я умею использовать «чужой» пигмент для нужной мне масти. Мама учила позволять магии течь свободно, чтобы карта стала продолжением тебя. То, как я научилась смешивать пигменты – это был счастливый случай. Почти инстинкт.
Когда чернила напитываются моей силой, я начинаю рисовать. Даже несмотря на то, что где-то в глубине сознания тикает невидимый таймер, рука у меня не дрожит. Я делала это столько раз, что движение стало рефлексом. Ещё до того, как научилась читать, я уже рисовала.
Изготовление карт стало моим спасением. Первый раз, когда я осталась одна и голодная, в тринадцать лет, держась за руку Арины – отец уже давно исчез, а мать умерла… Я поняла, что могу превратить своё умение в еду и защиту. А Арина – та маленькая упрямая бунтарка – пошла за мной.
Когда три карты готовы, я прячу две под бинты на груди. Третью прижимаю к сердцу – и с яркой вспышкой изумрудного света карта уходит в меня, сливаясь с телом. Магия захлёстывает, наполняя, разжигая каждую клетку.
Паж Монет даёт мастерство в одном конкретном деле на один день. А прямо сейчас мне нужно быть экспертом… в скалолазании. Там, где мне не хватит силы, я возьму умением.
Я отдёргиваю шторы, щурясь на серый свет. Вдалеке сверкает силуэт Города Затмения. Он вроде бы достаточно близко, чтобы до него можно было доплыть… и всё же достаточно далеко, чтобы только безумец сунулся в вечные белые воды, где река Фарлум впадает в море.
Сегодня я – одна из таких безумцев.
Открываю одно из окон, смотрю вниз на отвесную стену тюрьмы и тяжело сглатываю. Чем дольше смотрю, тем дальше кажется вода. Прыгать – точно не вариант.
Перекидывая ногу через подоконник, я думаю: даже с моей аномальной удачей это – самоубийство. Но других вариантов у меня нет. Даже если я играю по правилам Каэлиса, я всё равно сделаю свой ход – и умру, если нужно, сражаясь.
Я чувствую, как по телу проносится сила Пажа Монет, пока начинаю спуск. Ледяной камень немеет под пальцами, но я не отпускаю. Носки нащупывают опору в трещинах обветренного камня. Благодаря карте я точно знаю, как сместить вес, как заблокировать дрожащие мышцы, чтобы компенсировать то, что тело уже давно потеряло. Я двигаюсь – понемногу, шаг за шагом.
Но ветер резко бьёт в бок, и под ногой осыпается кусок стены. Меня бросает в сторону. В горле рвётся крик, который я тут же проглатываю. Мир на мгновение переворачивается, и я вижу, насколько высоко нахожусь. Насколько далеко внизу острые камни и бурная река. Я напрягаюсь, ударяясь телом о стену, стараясь прижаться к ней всем весом. В носу взрывается боль – кровь хлещет, но это всё равно лучше, чем падение.
Если бы я не умела обеспечивать нас с Ариной, изготавливая карты нелегально, как старшая, я бы лезла по таким же скалам – вглубь огромной расщелины, которую все зовут Провалом, чтобы собирать перья редких соколов, гнездящихся там. Перья, из которых делают чернила. Лезла бы, пока ногти не слезут и пальцы не сломаются. Пока не сорвусь – и исчезну навсегда в бездонной темноте Провала.
Так, по словам стражи, погибла моя мать. Но я в это никогда не верила. Её убили. Кто-то перерезал верёвку. Но кто – и зачем? Я до сих пор не знаю. И именно попытки докопаться до истины – и отомстить – привели меня сюда.
Я продолжаю спуск. Доверяю Пажу Монет. Доверяю своей магии. Своей силе. И когда мышцы дрожат, готовые сдаться, я думаю о том, что Каэлис может сделать с Ариной. Даже если она никогда не признается – ей нужна я.
Наконец я добираюсь до земли. Хочется упасть и отдышаться, но я заставляю себя двигаться дальше. Думаю, прошло уже минут сорок пять. А принц Каэлис – из тех, кто вполне мог бы вернуться за мной пораньше. Если я всё ещё на острове Халазар, когда он поймёт, что я сбежала, мне конец. Единственная надежда – добраться до реки до того, как он заметит моё исчезновение.
Недалеко я вижу лодку. Возможно, ту самую, на которой прибыл принц? Она достаточно мала, чтобы я могла управиться одна. Поблизости никого. Уже собираюсь к ней направиться, молясь на удачу, но замираю: слишком просто. Если он играет со мной – это ловушка. Даже если нет, лодка привлечёт слишком много внимания.
Плавать в моём состоянии – безумие. Но как ни странно – это даже безопаснее.
Я вытаскиваю одну из двух оставшихся карт – Туз Кубков. Кладу её на поверхность воды, легко касаюсь. Капли поднимаются в воздух, окутывая меня. Сырая, первозданная сила обволакивает. Я прикрываю глаза, вдыхая древнюю магию Туза Кубков – первой карты масти. Она даёт власть над водой.
Каждая масть Малых Арканов связана со своей стихией: Жезлы – огонь, Мечи – воздух, Монеты – земля, Кубки – вода. Карты от Двойки до Короля – каждая со своими свойствами. Но Туз?.. Туз – это начало. Чистая суть.
Делаю глубокий вдох и, выдыхая, шепчу:
– Удача на моей стороне.
И прыгаю.
Вода бьёт по телу, как лёд. Дыхание выбивает из лёгких. Но я бью ногами, стараясь держаться на поверхности. Движение хоть чуть-чуть согревает. С помощью магии Туза я разрезаю мелкие волны с лёгкостью. Но крупные всё ещё сбивают с пути.
Я теряю счёт времени. Наверняка принц Каэлис уже знает, что я сбежала. Он ищет меня. Он увидит следы, поймёт, что я сделала. А может, он уже меня отслеживает.
Плыви. Я приказываю себе с каждым судорожным вдохом. Силы уходят. И вместе с ними – магия. Течение тянет вниз, под воду. А город всё ещё так далеко…
Воспоминания о Клубе Звёздной Судьбы и его тепле придают мне силы. Мои друзья. Нет – моя семья. Бристара приютила нас с Ариной, дала надежду. Даже в самые тёмные дни в Халазаре мои мысли возвращались к Арине, Грегору, Рену, Юре, Твино, Бристаре… Даже когда разум шептал, что они забыли обо мне, сердце отказывалось верить. Они ждут меня. Они верят в меня.
Волна обрушивается сверху. Я ухожу под воду – туда, где правит холод и давящая тьма. В этом водовороте затаились мои кошмары, ожившие и готовые вырвать из меня последний вдох.
Но как бы ни была темна ночь, я отказываюсь терять надежду на рассвет.
Я касаюсь груди, там, где спрятана последняя карта. Моя самая любимая, самая узнаваемая работа. Я делала её, должно быть, тысячи раз. Девятка Кубков – карта желания, шанс немного изменить судьбу.
Спаси меня.
Девятка Кубков смешивается с остатками силы Туза. Вода расходится, и я вырываюсь на поверхность в вспышке магии – переливчатой, сине-фиолетовой. Я вдыхаю глубоко, жадно хватаю воздух и продолжаю грести. Берег уже не кажется таким недостижимым. Если держаться, если не опускать голову под воду – я доберусь. Ещё чуть-чуть.
И тут я чувствую вспышку магии через волны. Слышу, как корпус режет воду. Вижу, как отступает свет – он уходит прочь от того, чего не может вынести.
Моя удача должна была закончиться.
И вот она, худшая из моих догадок, становится реальностью. Он знал, что я сбегу. Знал с самого суда, что приговорит меня к смерти – и просто бросил гнить в Халазаре, потому что мог.
Всё, что Арина когда-либо говорила о нём, оказалось правдой.
Моя жизнь для него – просто игра, – думаю я. Последняя мысль, прежде чем магия с треском ударяет в меня, мышцы сводит невыносимой судорогой, волна накрывает с головой – и всё погружается во тьму.
Глава 3
Меня держат без сознания. Каждый раз, когда оно начинает возвращаться, кто-то снова прогоняет его – зельями, влитыми мне в горло, и волнами магии, прокатывающимися по телу. Слабые лучи света пробиваются в комнату, и, едва я приоткрываю пересохшие веки, кто-то снова закрывает их мягкими пальцами. Голоса то всплывают, то исчезают, но ни один я не могу разобрать.
Когда сознание наконец цепляется за меня по-настоящему, я резко просыпаюсь, отчаянно стараясь удержать его. Пока они – кто бы они ни были – не лишили меня его снова.
– Тише, тише, – успокаивает пожилая женщина. – Ты много пережила. Отдохни.
Комната вокруг – место, где я точно никогда не бывала. Такое… вызывающе кичливое убранство трудно было бы забыть.
Каждая мебель, каждая рама картин инкрустированы серебром. По обе стороны комнаты – по десять колонн из чёрного мрамора. Есть две зоны отдыха: одна – у подножия кровати, в которой я лежу, другая – перед огромным камином, в котором можно зажарить целого медведя. Люстры разбрасывают мягкий свет свечей по слишком тёмному пространству. Этот свет высвечивает каждую диковину, каждую редкость, которыми увешаны стены – настолько плотно, что, не будь эта комната такой огромной, от неё стало бы клаустрофобно. Но из-за размеров пространства всё это напоминает скорее музей. Холодный. Бездушный. Куда более стерильный, чем обычная спальня.
И всё же, несмотря на размеры, я уверена – это именно спальня. Меня словно утопили в четырёхопорной кровати размером с небольшую квартиру. Основание – из чёрного камня, занавеси тяжёлые, плотные. Бескрайнее море стёганного бархата и островки меха у ног затапливают шёлковые простыни.
– Где я, чёрт побери? – рычу я, злясь на старушку и мечтая, чтобы в руках было хоть что-нибудь острое. Увы, у меня нет ничего. Даже моих тюремных лохмотьев. Я облачена в ночную рубашку из шифона – надеюсь, одевала меня она.
– Академия Аркан, – отвечает она без колебаний, хотя я ожидала, что она начнёт юлить. – Я Ревина, горничная Его Высочества.
Горничная? Не дворецкий? Странно. Хотя при странных наклонностях Каэлиса его штат – последнее, что меня сейчас волнует.
– Почему я в академии? – За окнами, утопающими в очередных бархатных занавесях, вдалеке сияет Город Затмения, по ту сторону устья реки Фарлум. Громадная стена запирает место, где река впадает в море. Она служит и мостом между городом и академией, и средством контроля всей торговли, проходящей через королевство и его окраины.
