Текст книги "Академия Аркан (ЛП)"
Автор книги: Элис Кова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)
Не говоря ни слова, она закрывает за собой дверь. Босыми шагами пересекает ковёр. Тот мягкий, чёрный, с серыми узорами, извивающимися, словно дымные символы таро. Опустившись на него, Алор застывает, глядя на столь же замысловатый узор лепнины на потолке. Я жду. Я знаю, что она всё равно заговорит.
– Похоже, без твоего храпа уснуть оказалось куда труднее, чем я думала, – признаётся она нехотя.
– Понимаю. – Я едва удерживаю улыбку. Последний раз ко мне так прокрадывалась Арина – после одного особенно тяжёлого вечера, когда мы едва живыми выбрались из подземных тоннелей обратно в город. Это было одно из её последних заданий вместе со мной. – Ты плохо спишь с тех пор, как я ушла?
– Я не собираюсь отвечать на этот вопрос. – Алор упрямо отворачивается.
– Тогда можно я спрошу другое?
Алор поворачивает голову и замечает, что я держу для неё одну из запасных подушек. Она смотрит на неё с подозрением, будто я протягиваю ей склянку с ядом. Но всё же выхватывает и подкладывает под голову.
– Ну, спрашивай.
– Почему ты спишь с кинжалом?
Она зевает.
– Это часть тренировки Клана Башни… Всегда есть тот, кто хочет тебя убрать. Никогда не знаешь, когда они нападут.
– «Они»?
– Любой из клана. В Клане Башни ты либо сильный, либо мёртвый. – Она поворачивается ко мне спиной, ясно давая понять, что разговор окончен. Я не настаиваю.
***
Занятия теперь кажутся странными, мягко говоря. До Праздника Кубков остаётся всего около трёх месяцев, и главная цель этого года – распределение нас по Домам – уже завершена. Судя по утру, профессора вполне довольны тем, чтобы мы продолжали отрабатывать те же основы, что и весь год, но без прежней спешки. Среди первогодков чувствуется явное облегчение. Многие не перестают крутить на шее медальоны своих новых Домов.
Мы все сделали это.
А вот что ждёт нас во втором году – пока остаётся загадкой. Я знала от Арины, чего ожидать от первого. Но второй – тёмное пятно, вопрос будущего. Вопрос, с которым, надеюсь, мне поможет справиться Каэлис. Если он вообще посмотрит на меня…
Как только заканчиваются занятия и обед – обед, на котором Каэлис, кстати, так и не появился, – я направляюсь прямо в покои ректора. Готова ждать его возвращения столько, сколько понадобится, пока он не впустит меня. Но сопротивления нет. Стеллисы у дверей не останавливают меня. Его комнаты открыты, спальня пуста. Но из приоткрытой двери кабинета слышится царапанье пера. Тихий, ритмичный звук его сосредоточенности.
Я толкаю дверь шире и замираю в проёме, ожидая. Он тянет молчание почти целую минуту, прежде чем его взгляд скользит вверх и встречает мой. На один вдох мы не говорим ничего. И эта тишина только разжигает моё раздражение. Одного его вида достаточно, чтобы во мне всё взорвалось.
– Кажется, у тебя есть что сказать, – он возвращает взгляд к бумагам. – Ну же, выкладывай.
– Что с тобой не так?
Его глаза едва поднимаются, всего на миг.
– Люди сказали бы: «со многим».
– Ты отправил меня прочь.
Перо Каэлиса продолжает бегать по строкам.
– Ты сама с самого начала дала понять, что совсем не в восторге от нашего совместного проживания.
Да, наверное, я это действительно дала понять…
– А как же убеждать людей, что мы настоящая пара? Я не собираюсь возвращаться в Халазар.
– Думаю, после благословения моего отца тебе это уже не грозит. Мы не могли бы получить лучшего одобрения. И лучшего предлога, чем твоё вступление в Дом, чтобы разъехаться, – тоже. Тебе важно сблизиться со своими новыми товарищами по Дому. – Его голос не звучит как его собственный. Будто он повторял эти слова десятки раз. Это не тот жестокий, но целеустремлённый принц, которого я встретила в первый день. И не тот тихий и неожиданно нежный мужчина, что перевязывал мои раны после атак Эзы. Он пуст. Лишён всего.
– Так вот и всё? – спрашиваю я.
– Всё – что? – Он тяжело вздыхает.
– Ты не… Мы не…
– Мы не что, Клара?
– Ты хотя бы смотришь на меня? Хоть раз? – срываюсь я. Если бы я только увидела его глаза, то поняла бы. Поняла бы, что это и кто мы. Будто тысяч других раз, когда он смотрел на меня, было недостаточно.
Каэлис откидывается на спинку кресла и переводит на меня взгляд – словно это физически мучительно. Между нами стоит стена. Холодная и неприступная. Я бы даже восхитилась тем, как быстро он сумел её возвести, если бы она не была создана, чтобы держать меня снаружи.
– Что? – давит он, когда я не отвечаю сразу. Но прежде, чем я могу что-то сказать, он встаёт. – Чего ты хочешь от меня, Клара? – Каэлис обходит стол и идёт ко мне. – Ты бесчисленное количество раз, без всяких сомнений, давала понять глубину своей ненависти ко мне. Ты бежала от меня. Винила меня в смерти сестры. Сомневалась во мне и в моих намерениях. Что бы я ни говорил и ни делал – ничего не могло изменить твоё мнение. И всё же я пытался. – С каждой горькой, но правдивой фразой он делает шаг ближе. Я не двигаюсь. Невидимая рука сжимает меня так крепко, что дыхание становится рваным. – И вот теперь, когда я наконец дал тебе то, чего ты хотела, ты только ещё сильнее меня за это ненавидишь. Чего ты хочешь от меня?
Этот вопрос звучит как мольба. Его глаза обыскивают мои, возвышаясь надо мной. Стена трескается. И вместе с ней – моё сердце.
– Я не знаю, – выдыхаю я. Это даже не голос, а лишь дыхание.
– Тогда освободи меня.
– Что?
– Ты заполняешь каждое моё мгновение. Пожираешь мои мысли. Ты отравила мои залы своим запахом. Захлестнула мои сны так, что я уже не могу понять – радость это или кошмар, – хотеть утонуть в тебе. Если ненавидишь – так ненавидь. Пусть мы навсегда останемся врагами. Пусть любая возможность, что мы когда-либо будем чем-то большим, исчезнет раз и навсегда.
Он делает шаг ближе, и воздух между нами дрожит.
– Если ты хочешь чего-то другого – возьми. Но если ни того, ни другого… тогда освободи меня и позволь покончить с тобой раз и навсегда.
– Я не могу. – Первые слова, что приходят в голову. Его глаза чуть расширяются. Его руки дёргаются, словно он из последних сил сдерживает себя, чтобы не коснуться меня. – Ненавидеть тебя. Любить тебя. Но я не могу быть для тебя ничем.
И снова – именно я целую его.
Глава 50
Поцелуй вобрал в себя месяцы несказанных слов, похороненных и преданных забвению желаний, страхов, что так и не были побеждены, но сейчас – наконец-то – стали неважны. Он слаще первого глотка вина после Халазара и дарит мне тот же головокружительный восторг. Я позволяю себе жадной, беззастенчивой стороне, которую так долго подавляла, потому что всегда находилась работа, дела, обязательства. Той части меня, которую он разжёг ещё тогда, на приёме, даже не стараясь.
Но сейчас он здесь. И я даже не уверена, хочу ли именно его. Это всё ещё Каэлис, второй принц королевства, человек, которого я всегда видела врагом и виновником моих страданий. Тот, кому я не знаю, могу ли доверять – и на которого всё ещё тайно готовлю свои ходы… Но он стал и чем-то большим. Большим, чем я хочу признать. И если уж совсем ничего, то он – высокий, сильный, способный удовлетворить все потребности, копившиеся во мне годами без выхода.
Мои губы размыкаются, и он сразу пользуется этим – его язык проникает в мой рот. Я не просто позволяю – я отвечаю той же яростью. Мои руки скользят вверх по его груди и хватают за лацканы его безупречного жакета ближе к шее.
Одна его ладонь обводит линию моей челюсти и сжимает шею, наклоняя голову, углубляя поцелуй. Другая скользит по боку, сжимает мою задницу, прижимает наши тела так плотно, что я чувствую его возбуждение, твёрдое и явное, и от этого у меня вырывается стон. В голове мелькают сотни картин – что он может со мной сделать.
Моя спина врезается в дверной косяк, и он спускается губами к моей ключице. Я сильнее прижимаю бёдра к его телу – намёк более чем ясный. В груди Каэлиса рождается низкое рычание, и от этого звука по моей коже бегут мурашки.
– Чего-то хочешь? – почти мурлычет он.
– Трахни меня, – огрызаюсь я, не в силах думать ни о чём другом.
Каэлис отстраняется ровно настолько, чтобы заглянуть мне в глаза. Если бы можно было обладать человеком одним лишь взглядом, я бы уже кричала от удовольствия.
– Да, – хрипло выдыхает он у моих губ, голос тяжёлый, низкий, полный отчаянного желания. – Ты не представляешь, как долго я ждал, чтобы взять тебя. Присвоить. Сделать своей до неузнаваемости.
Он ищет в моих глазах разрешение. Его большой палец скользит по моим влажным губам. Я не удерживаюсь и касаюсь его языком. Наши взгляды неразрывны.
Каэлис глухо стонет, прижимаясь лбом к моему.
– Я ненавижу тебя за то, что ты сделала со мной.
– И прекрасно. Мне и не нужно, чтобы ты меня любил. – Я обвиваю его шею руками, зарывая пальцы в его волосы. На ощупь они мягче шёлка. Когда ногти впиваются в его кожу, он шипит. Я вцепляюсь зубами в его шею. Его ладонь снова на моей заднице, сжимает, и разряд тока взмывает по позвоночнику. Всё тело рвётся из-под ткани, жаждет освобождения. – Я и сама не хочу тебя любить.
Но люблю. Чёрт, люблю. Просто не готова сказать это вслух. Буду отрицать это всеми яростными частями себя, которые он, к несчастью, обожает.
Он тихо ругается, будто соглашаясь. А потом снова и снова – с каждой расстёгнутой пуговицей его пальто, а затем и рубашки, открывающей верх груди и изгиб плеча. Он всегда так закрыт. Более защищён, чем Стеллисы, стоящие у его дверей.
И я думаю – кто последний прикасался к нему вот так? Кто видел его таким, каким он так боится показаться: мужчиной из плоти и крови. Мужчиной с желаниями и слабостями. Тем, кого можно сломать.
Каэлис берёт меня за подбородок, вынуждая встретить его взгляд. В тёмных провалах его глаз полыхает огонь.
– Если ты отдашься мне, я возьму всё. Сейчас. Снова и снова. Я не буду нежным.
– Отлично. – Уголки моих губ кривятся в сухой, дерзкой усмешке. – Сделай мне хуже, принц.
Тот змеиный оскал, который я так успела полюбить, расползается по его лицу. Когда-то он пугал, теперь – желанен. Его улыбка сливается с моей в поцелуе глубже прежних, но неторопливом. Почти ленивом, как будто он смакует мой вкус, прикусывая мои губы.
Каэлис не торопится. Он собирается насладиться мной.
Его руки скользят с моей талии к затылку, впиваются в кожу. Я терзаю его одежду пальцами, чувствую каждый изгиб его мышц сквозь ткань и хочу видеть всё, чувствовать всё, провести языком по каждой линии.
Меня пробирает дрожь, и он тянет меня ближе. На миг мы оба замираем, держась за каждое немое обещание. Каждую излишество. И без слов он ведёт меня в спальню.
Прежде чем я успеваю опомниться, мы уже у края его постели. Его пальцы вплетаются в мои волосы, и в его взгляде – тот же голод, что и в моём.
– Что? – не выдерживаю я, не в силах вынести его изучающий взгляд.
– Не могу решить, что хочу сделать с тобой первым.
– Решай быстрее, – наполовину приказываю, наполовину умоляю. – Всё равно что. Всё.
Словно назло, он расстёгивает моё пальто мучительно медленно. Когда ткань сползает с моих плеч, Каэлис облизывает мою шею и вонзается зубами в плечо, оставляя отметину. Я отвечаю тем же: ногти впиваются в его лопатки, оставляя царапины.
Следом идёт рубашка, потом штаны. Он нетороплив, будто это желание не сжигает его изнутри. У меня дрожат руки.
И вот я снова стою обнажённая, и Каэлис на секунду замирает, чтобы полюбоваться. Я не закрываюсь, не отворачиваюсь. Наоборот, упираю руку в бедро, склоняю голову.
– Нравится вид, принц?
Он протягивает ладонь, и кончиками пальцев очерчивает моё плечо, спускаясь вниз по груди. Останавливается на изгибе, задерживается, а затем кончиками едва касается соска, и от этого прикосновения я содрогаюсь.
Каэлис толкает меня на кровать. Я падаю среди подушек и валиков, утопая в бархате и мехе. Он забирается сверху с хищной решимостью.
Его руки повсюду – исследуют каждый дюйм моего тела, будто я земля, которую нужно завоевать. Карта, которую следует вытянуть. Прикосновения становятся требовательнее. Он обхватывает мою грудь и накрывает её губами. Колени подгибаются, пальцы ног сводит, я выдыхаю и выгибаюсь навстречу, подставляя ему себя. Вторая рука вцепляется в другую грудь, пальцы оставляют вмятины в плоти – почти больно, но всё ещё в границах наслаждения. Его колено скользит между моих ног, давая то давление, которого я так жажду. Он знает, насколько я готова – я насквозь промочила его одежду.
И как только мне кажется, что я больше не выдержу ни поцелуев, ни укусов, он отрывается от груди и рычит мне в ухо:
– Я хотел выебать тебя уже давно. С того самого дня, как впервые увидел. С тех пор, как в том проклятом видении увидел тебя танцующей с другим мужчиной. Какая дерзость – будто кто-то ещё мог коснуться женщины, которую я уже забрал себе.
Одного его голоса достаточно, чтобы меня разорвало пополам. Это хриплое, ревниво-жёсткое рычание сводит с ума.
– Хотел трахнуть – так сделай это, – шиплю я.
Он бросает все медленные ласки и вновь находит мои губы – поцелуй пожирающий, всепоглощающий. Я сама срываю с него одежду, больше ни секунды не в силах ждать. Воздух наполняется звуком рвущейся ткани и гулом падающих на пол пуговиц.
– Как ты смеешь, – задыхается он. – Я любил эту рубашку.
– А я люблю её на полу. Разорванную.
Следом летят брюки. Он обнажён так же, как и я. Каэлис располагается между моих бёдер. Его кончик касается меня, скользит по входу. Я уже вся во влажном ожидании.
– Скажи, чего ты хочешь, – требует он, снова перехватывая мой подбородок, почти обхватывая горло, будто напоминая: он здесь главный.
– Хочу, чтобы ты трахнул меня, – отвечаю я предельно ясно.
Каэлис склоняется к моему уху, прикусывает мочку и шепчет:
– Больше. Я буду трахать тебя так, что ты закричишь моё имя. Ты всегда будет помнить только меня. После меня ни один мужчина не сможет тебя насытить. Никто даже близко не подойдёт.
Меня трясёт. Его вторая рука снова на моей груди.
– Если хочешь, чтобы я тебя пожалел – скажи сейчас, Клара. Иначе я сделаю тебя своей.
– Лучше окажись таким хорошим, как обещаешь, после всех этих слов, – я в упор смотрю ему в глаза, когда он чуть отстраняется. – И помни, ты обещал не быть нежным.
Он смеётся низко, смех срывается в рык:
– Отлично.
И в следующую секунду входит одним мощным толчком. Я зажмуриваюсь, откидываю голову, и он снова пользуется открывшейся шеей. Комната кружится от того, как моё тело привыкает к его размеру. Это взрыв – сладкая боль, перемешанная с самой глубокой радостью.
Каэлис не теряет ни секунды – задаёт ровный, сильный ритм. Его губы на моём горле, на груди. Руки повсюду сразу. Вплетаются в мои волосы, дёргают, направляют меня, как ему нужно.
Он отстраняется и спускает ладонь между нами, большим пальцем находя мой клитор.
– Кричи для меня.
Я не могу не подчиниться. Каждая мышца натянута до дрожи. Моё дыхание сбивается, оргазм уже на грани – и он резко останавливается. Я сверлю его взглядом, задыхаясь, а Каэлис ухмыляется самодовольно.
– Да, – шепчет он. – Смотри на меня своими тёмно-алыми глазами. Смотри с ненавистью, чтобы скрыть, что любишь меня. Только меня.
– Я никогда не смогу тебя любить, – выдыхаю я.
– Продолжай лгать себе.
Неожиданно он вырывается из меня, переворачивает и рывком поднимает мои бёдра. Вторая рука вцепляется в волосы, и он снова входит, с глухим стоном. Моя спина выгибается, его пальцы то играют с сосками, то находят клитор. Я почти на пике – и он снова замедляется, дразня, не выпуская меня.
– Нет, ещё нет, – рычит он, впиваясь зубами в моё плечо. Я выгибаюсь навстречу, всем телом прижатая к нему. Никогда я не чувствовала себя такой обнажённой.
Я отдаюсь ему полностью. Каждая лишняя мысль выбита из тела его толчками. Я буду болеть завтра – и захочу поблагодарить его за это. Он держит слово: делает так, что моё тело будет хотеть только его.
Мы снова и снова подходим к краю и отступаем. Мучаем друг друга. Загоняем в безумие грядущего блаженства. Он меняет меня местами, а я подчиняюсь, позволяю, снова оказываясь на спине. Ритм становится беспощадным. Сладко-невыносимым. Я едва дышу, отдавая ему всё.
И вдруг волна накрывает меня. Оргазм вырывает из меня крик. Каэлис продолжает двигаться – длинные, мощные толчки. Я вцепляюсь в его плечи, когтистые следы краснеют на его коже. И когда наши глаза встречаются, он сам срывается и почти обрушивается на меня, его стоны заполняют уши.
Мы лежим в тишине. Тела остывают. Румянец спадает. Но глубоко внутри меня – сладкое удовлетворение, наконец-то утолённый голод.
– Я в ванную, – объявляю, поднимаясь.
– Могу достать тебе Пятёрку Монет, если нужно, – лениво откликается он.
– У меня есть своя, в комнате. – Каждый арканист знает, как эта карта помогает не допустить нежеланную беременность.
– Я бы предпочёл увидеть, как ты её используешь.
Я фыркаю:
– Поверь, Каэлис, меньше всего я хочу ребёнка. И ещё меньше – носить твоего.
Он кривится, а я отвечаю той же гримасой – и срываюсь на смех. Даже его взгляд смягчается, он фыркает в ответ. Мы и правда чертовски испорченная пара. Но… мне это нравится.
Вернувшись из ванной, я застаю его в той же позе. Его одежда валяется так небрежно, что я впервые могу толком рассмотреть его.
Его тело – не воина и не учёного, а нечто между. Сухая, крепкая мускулатура, обманчиво гибкая, как у хищника. Сила, которой он владеет так же легко, как словами.
– Дай мне немного времени, и смогу снова, – он открывает один глаз, поймав мой взгляд.
– Мы не будем… по крайней мере, не сегодня. – Я тянусь за одеждой.
– Не сегодня. Значит, это не разовое событие?
– Посмотрим, – бросаю я. Я сама не знаю, что это было. И разбирать сейчас – значит убить эхо удовольствия, всё ещё вибрирующее в теле. Лучше не думать, что я только что позволила своему злейшему врагу подарить мне один из лучших оргазмов в жизни.
– Уже уходишь? – спрашивает он, когда я натягиваю рубашку.
– А ты ожидал нежных объятий и сладких слов на подушке, будто мы настоящие любовники? – я замираю со штанами в руках, смотрю на него с искренним удивлением. – У нас ведь не тот тип отношений, правда?
– Нет, конечно, нет.
– Вот и хорошо. – Я застёгиваю последние пуговицы на штанах. – Так будет лучше для нас обоих, если не будем всё путать.
– Полностью согласен.
– Отлично, – повторяю я.
– Отлично, – отзывается он.
Но на секунду никто из нас не двигается. Тишина кажется возражением. Отказом.
– Спасибо, – произношу я мягко, с ноткой искренности. – Это было… весело. Мне это было нужно.
– И мне, – отвечает он, на этот раз предельно серьёзно. Я невольно задаюсь вопросом, когда у него это было в последний раз. Столь давно как у меня? А может, даже дольше.
Впервые я задумываюсь, каким любовником был бы Каэлис. Не только в постели; это я уже знаю, и ответ очевиден: очень, очень хорошим. Но как партнёр. Как тот, к кому возвращаешься в конце дня. Как тот, кому можно прошептать нежность на подушке. Кто прижмёт к себе, когда мир становится невыносимым…
Я прогоняю эти мысли прочь, направляясь в библиотеку. Нужно держать внимание на следующем шаге – подготовке к Пиру Кубков и моему величайшему ограблению.
Глава 51
Я не могу понять – с Каэлисом теперь стало лучше или хуже. Между нами пульсирует невыносимое напряжение, ощутимое сильнее, чем когда-либо. Когда я прихожу к нему работать, бывают мгновения, когда мне хочется поцеловать его – и я знаю, что он тоже этого хочет. Но, каким-то образом, мы оба больше не пересекаем эту черту. Может быть, мы слишком неуверенны, было ли это действительно разово… или должно было им остаться.
Вероятно, должно. Но я не могу перестать думать об этом. Не могу перестать гадать, сжигают ли его воспоминания и фантомные прикосновения так же, как меня, в его снах и наяву… Представляет ли он мои губы на себе, свои – на мне. Слышит ли во сне звук наших тел, сталкивающихся друг с другом, пока он снова и снова входит в меня.
Я ненавижу то, что хочу этого – хочу его, именно так, как он и сказал. Поэтому сейчас я отдаю холод, ледяную отчуждённость, и Каэлис отвечает тем же. Мы – два бойца на арене, разошедшиеся после первых ударов. Кругами ходим друг вокруг друга, выжидая, кто сделает следующий шаг. Кто сломается и сократит расстояние ради нового раунда.
Это напряжение заставляет меня ёрзать рядом с ним и бегом возвращаться в свою комнату по ночам, радуясь, что теперь у меня есть собственное пространство. Что я могу запереть дверь и, уткнувшись в подушки, позволить руке скользнуть между бёдер, выгибая спину от нарастающего жара. Иногда я позволяю себе тихонько застонать вслух, воображая, что он по ту сторону двери, слушает, и ласкает себя под мой голос.
Только это облегчение позволяет мне днём держать дистанцию и сохранять сосредоточенность.
Мы продвигаемся в подделках. С каждым часом мои линии становятся увереннее. Но по мере того, как дни текут, я всё больше сомневаюсь, достаточно ли этого прогресса. Я начала сверять их не только с памятью Каэлиса, но и с Твино. У нас будет всего один шанс, и этот груз давит на меня всё сильнее.
Сайлас остаётся надёжным посредником. Даже зная теперь маршрут через мост, я предпочитаю его карту – она быстрее. Правда, когда я впервые привела его в Дом Звёздной Судьбы, пришлось выдержать сопротивление – я объяснила, кто он на самом деле.
– Я всё равно не доверяю ему, – резко заявил Грегор, не заботясь о том, что Сайлас стоит прямо рядом со мной у камина. – Никогда не буду. Из-за него мы потеряли клуб.
– Это… справедливо, – Сайлас неловко почесал затылок.
Я легко коснулась его предплечья и посмотрела на остальных:
– Мы потеряли клуб из-за Равина, а не Сайласа. И если бы принц захотел добраться до меня или разрушить клуб – что он, очевидно, сделал, – он бы справился и без участия Сайласа. Сайлас – такая же жертва жестокости короны, как и мы.
Грегор скрестил руки и откинулся в кресле. Твино лишь переставил трость, взгляд его сверкал, но он промолчал. И это молчание было тревожнее любых слов.
– А как мы узнаем, что он не играет на обе стороны? – Юра впервые не смягчила выражений. – Может, он просто зарабатывает наше доверие, чтобы впустить Равина.
– Если бы хотел привести его сюда, сделал бы это давно. Я слышала их разговор: Равин выспрашивал обо мне, но Сайлас не сказал ни слова. Он рисковал, солгав, чтобы защитить нас.
– Может, это был спектакль для тебя, – фыркнул Грегор.
– Они не знали, что я там. Клянусь. – В этом я была абсолютно уверена.
Юра прищурилась, сделала долгий глоток чая и откинулась в кресло. Её поза зеркально повторяла Бристару, которая всё это время сидела в тишине. Но я слишком хорошо чувствовала её неодобрение. Снова. Кажется, это единственное, чего я заслуживала после Халазара.
– Он мог убить Арину, – прорычал Грегор.
– Я никогда бы, – поспешно вмешался Сайлас.
– Доказательства его верности нам всё равно нужны, – задумчиво произнесла Бристар, наконец нарушая молчание. – Если мы когда-нибудь захотим работать с ним по-настоящему.
– Я сказала бы то же самое… если бы он уже не пришёл с ними в руках. – Я подняла листы с чертежами.
– Что это? – спросил Твино.
– Копии схем механизма шкатулки, которую король носит на груди. В ней он держит карты. – Я протянула бумаги Твино. Он развернул их, его брови слегка дрогнули, глаза расширились.
– Что там? – наклонился Рен.
– Ничего подобного я не видел, – пробормотал Твино. – Но похоже на ту шкатулку, что я видел у короля.
– Ты смог бы её открыть? – спросила я.
– Если это подлинно – да.
Бристар постукивала пальцами по подлокотникам – знак, что она раздражена. Её голос прозвучал холодно, прямо к Сайласу:
– Каждый раз, когда ты будешь здесь, останешься в саду. На виду. Больше никуда. Пока мы не проверим достоверность этой информации – так и будет.
Сайлас кивнул. Я не посмела возразить. Остаток вечера он провёл в одиночестве, на скамье, над листами из своей сумки. Не карты – какие-то эскизы. Я так и не поняла, чем именно он был так поглощён.
Я восприняла как добрый знак, когда через пару часов Юра вынесла ему кружку чая и тарелку с булочками. Пусть и молча.
Следующие визиты были такими же.
Сайлас не жаловался. Не спорил и не пытался вырваться из сада. Даже в самые холодные ночи, когда его дыхание клубилось белым паром, сливаясь с падающим снегом. Он слишком хорошо знал, что такое одиночество.
А мы тем временем работали и планировали. Украсть карты у короля я одна не смогу. Я сказала это и Каэлису. После того, как они помогли на День Всех Монет, у принца хватило благоразумия не возражать.
Так родился наш безумный план. И так Сайлас получил ещё один шанс доказать себя.
– От сумки воняет, – сказал он, как только я вошла в его апартаменты.
– Так встречают даму? – Я шагнула внутрь.
Он закрыл дверь и оказался позади меня. – Что там?
Я крепче сжала ремень сумки, колеблясь, стоит ли говорить. Решение далось мне с трудом. Даже если моя семья Звёздной Судьбы знает, что я принесла… столкновение с тем, что убило Арину, вызовет у всех бурю чувств. Но, сама не зная почему, я решила – лучше показать. Откинув клапан, произнесла:
– Сумеречная роза. – Сайлас отпрянул на два шага. – Не бойся, я обрезала её до того, как она распустилась. Пыльца надёжно заперта.
– Ты смогла её подрезать и остаться незамеченной? – Он был откровенно впечатлён.
– У меня есть один человек, хорошо разбирающийся в растениях, – отвечаю я.
Этот человек – Рен. Вероятно, единственный из клуба, кто выглядит скорее заинтригованным, чем напуганным, когда цветок в итоге оказывается на кухонном столе после того, как Сайлас переносит нас обратно в Дом Звёздной Судьбы. Юра чуть не лишается дара речи от ужаса, увидев его у себя на столе. Твино отходит к стене, наблюдая. Грегор так и не спускается вниз. Я подозревала, что для него это окажется слишком тяжёлым испытанием.
Рен берёт инициативу на себя. Его движения – точные, уверенные, с холодной сосредоточенностью хирурга. Он показывает Юре, как извлечь пыльцу и приготовить настойку. Я держусь в стороне, рядом с Твино, мы оба следим за процессом, задерживая дыхание в самые опасные моменты.
Когда всё наконец улажено, мы выходим. Все, кроме Юры. Она, наверное, ещё несколько часов будет яростно тереть столешницы и что-то себе под нос бормотать.
В саду, где мы с Твино заканчиваем последние детали плана, Сайлас поднимается и поправляет полы своего пальто. Зима из последних сил держится за Город Затмения, но весна уже толкается в дверь – то снег, то ветер, то неожиданные тёплые порывы.
– Я кое к чему пришёл, – произносит он.
– И к чему же? – спрашиваю я, хотя вопрос адресован и мне, и Твино.
– Вы собираетесь отравить короля, – его прямота выдаёт уверенность.
– И с чего такие выводы? – спокойно интересуется Твино, будто речь идёт о чём-то будничном… и будто Сайлас не попал прямо в точку.
– Я подумал, как всё это складывается, – его взгляд возвращается ко мне, пронзительный, как в тот вечер на зимнем балу, когда он делился своими догадками. – Сначала я думал, что вы просто хотите украсть карты. Но понял: за этим стоит большее. Слишком близко держит тебя Каэлис, и если вспомнить твои способности как Фортуны – подделывать карты… Вы собираетесь сделать фальшивки, чтобы король ничего не заподозрил. Выиграть время. Достаточно, чтобы добраться до последней Старшей Арканы – Звезды.
Он делает паузу, а я молчу, чувствуя, как сжимается горло.
– Зачем ещё лезть так глубоко в Академию, имея на своей стороне и Каэлиса, и меня? Ты искала что-то для подделок. Так и нашла тело Арины. – Он не называет напрямую Мастерскую Дурака, и я благодарна за это. Хотя ясно, что он и сам додумался. – Именно поэтому ты взяла у меня чертежи замка шкатулки.
Он снова кивает.
– Но потом появилась Сумеречная роза. Просто открыть шкатулку будет недостаточно. Чтобы забрать карты, нужно обезвредить короля. Как иначе вы даже подберётесь к нему? – Его плечи расправляются, когда он озвучивает финальный вывод: – Вы собираетесь использовать разбавленный порошок пыльцы розы, чтобы усыпить его достаточно надолго и подменить карты на подделки.
Ветер прошелестел листвой, будто единственный звук на всём свете.
– Слишком много теорий, но я не вижу сути, – в голосе Твино лёгкий вызов.
– Я долгие годы жил в ладони короны, – Сайлас говорит без гордости. – Между Каэлисом, Равином… и самим королём. Я видел то, чего не показывают другим. Они даже не замечали меня рядом. – Его голос ровен, отрешённый, но в нём слышна решимость. – Я знаю, что король увлечён механизмами и шестернями. Знаю, где хранятся схемы. Знаю, что его мучают чудовищные головные боли. И что лекарство от них готовит только его личный врач. Лекарство, которое он пьёт с особым чаем, чтобы перебить вкус. Я знаю, где оно хранится.
Мы с Твино переглядываемся. Я помню, как король не раз тёр виски. Как в особняке Равина его чай отличался от других – Твино, несомненно, тоже это заметил. Достаточно доказательств, чтобы хотя бы поверить словам Сайласа.
– Ты дашь нам всё это? – уточняет Твино после паузы.
– Если этого хватит, чтобы вы наконец мне доверились, – он смотрит, между нами. – Я хочу помочь вам спасти мою семью. А не просто сидеть в стороне. – Его взгляд останавливается на мне. – Ты однажды сказала, что мир слишком велик, чтобы мне в нём прятаться. Но я не могу уйти без них. Когда они будут свободны, я уйду. Навсегда. И не стану для вас риском.
Мы молчим. Я первая перевожу взгляд на Твино. Он встречает мои глаза, и я слегка киваю.
– Пойдём внутрь, – наконец произносит он. – Нам многое нужно обсудить. И Бристар тоже должна это услышать.
***
Присс удобно устроилась рядом, её пушистая голова лежала на моём бедре с той же тяжестью, с какой Каэлис уронил голову на свой стол. Принц уснул где-то между Шестёркой и Семёркой Монет, прямо посреди прорисовки. Я бы встала, чтобы закрыть чернильницу, но законы кошек гласят: пока Присс лежит – я в ловушке.
Хотя за окном уже глубокая ночь, я продолжаю сосредоточенно работать. На этот раз Каэлис сумел добиться невероятного сочетания чернил из Мастерской Дурака, и перо буквально оживает в моей руке, танцуя по странице. Зима уже отступает, уступая место весне. Праздник Чаш неумолимо приближается.
И этой ночью я завершаю подделки.
Я двигаюсь так, будто мной овладела одержимость. Почти год работы сходится в единую точку. Я игнорирую судороги в пальцах, боль в спине от бесконечного наклона над столом.
Каждая линия должна быть верной. Совершенной.
И когда первые лучи рассвета ложатся на стол, они такими становятся. Я откладываю перо и откидываюсь назад, закрывая глаза и позволяя голове немного отдохнуть. Даже не замечаю, как задремала… пока меня не будит запах горячего чая и тёплых булочек с сыром и мясом. На секунду я почти благодарю Юру – но слишком быстро вспоминаю, где нахожусь.
