Текст книги "Мир львинов (СИ)"

Автор книги: Елена Бергман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)

Глава 31. Что дальше?

Пожар стремительно распостранялся. К счастью, ветер дул от реки, и у племени появился шанс спастись. В страшной спешке хватая без разбору раненых и детей, под сыплющимися на головы горящими сучьями, перепуганные люди и львины бросились к воде. Над ними пылал лес, так долго бывший их домом. Жар нарастал.

Река приняла всех. Укрывшись за поросшим густым камышом берегом, львины и люди пережидали буйство огня. Пламя гудело и трещало, то тут, то там с грохотом взрывались стволы кедров, осыпая все вокруг пылающими головешками, плакали дети, стонали раненые. Это был ад…

Яркая вспышка на мгновение озарила небо, и мощный удар грома перекрыл шум пожара. Неизвесно откуда наползала грозовая туча, обещая ливень… Спасающиеся в реке люди в едином порыве с мольбой воздели к ней руки…

– О туча, полная воды и молний! – выкрикнул Варму прямо в небо. – Сжалься над нами! Пошли нам дождь! Затуши огонь!

И туча словно бы услышала. Еще раз сверкнула молния, ярче предыдущей, гром заставил всех вдрогнуть, и первые тяжелые капли полетели вниз, разбиваясь о землю…

Пламя быстро угасло под проливным дождем. Кое-где кучи углей еще дымились, но пожар захлебнулся. Жители погибшей деревни выбирались на берег. Женщины искали потерянных детей, мужчины – жен. Варму нашел Мару у стоящего чуть в стороне чудом не сгоревшего кедра., Сидя на еще теплой мокрой земле, молодая женщина укачивала на руках маленькое безжизненное тело.

Приглядевшись, варах узнал одного из детей Мии и Барама – ребенок был мертв. Бросившись к жене, Варму обнял ее крепко-крепко, и Мара обняла его в ответ. Осторожно забрав у жены малыша, юноша опустил его на почерневшую траву: – Он умер. Мы не сможем ему помочь.

Мара кивнула, глотая слезы.

– Надо найти хоть кого-нибудь. – сказала она. – Хелю, Ому…

Варму повел все еще плачущую женщину обратно к реке.

Ома отыскалась сама: мокрая, перемазанная с ног до головы тиной и сажей, девочка деловито сновала по берегу, перевязывая раненых. Молодой варах едва узнал сестру.

Увидев брата, девочка просияла:

– Ты живой! Вот счастье-то! – и, ухватив Варму за руку, потащила за собой, по дороге торопливо рассказывая: – Я твою сумку с травами спасла… Когда загорелось все… Из огня вытащила! А раненых много. И горелых много…

– Обгорелых, – машинально поправил Варму – он увидел.

Раненых и вправду оказалось много – слишком много… Да что там говорить: почти все выжившие были ранены или получили ожеги! Не исключая Мары, Омы и самого Варму. У юной целительницы обгорели волосы и было обожжено левое плечо, но девочка терпела боль. Мару в пылу боя зацепили дубинкой и, похоже, у нее было сломано ребро или даже два, а сам Варму хромал – подвернул ногу, уворачиваясь от брошенного копья. Среди людей на берегу обнаружились Мия и Барам: женщина пыталась ухаживать за лежавшим без сознания мужем. Огромный дикарь сильно обгорел – на него рухнула крыша, когда тот вытаскивал из пылающей хижины чьих-то детей, но Варму почему-то был уверен – Барам поправится. Рядом, сжавшись в комочек, сидела их дочь – ребенок оказался цел и невридим. Бабушки никде не было видно, и молодой варах решил, что та погибла при пожаре. Потом Варму нашел Мраха и Хелю – львинята спали, крепко обнявшись, и решил их не будить. Перевязывая раны, Варму молился духу скалы и всем извесным и неизвесным ему духам о том, чтобы найти других своих друзей живыми и более или менее целыми и надеялся, что духи его услышат. Но с каждым новым раненым его надежды таяли…

Светало. Гроза давно закончилась. Угли на пожарище едва дымили. Мара и Ома спали, укрытые обгорелой шкурой.

Варму сидел рядом, охраняя их сон. Юноша ужасно устал, подвернутая нога распухла и болела, но Варму знал – это всего лишь растяжение: скоро пройдет само. Молодой варах смотрел на своих любимых женщин и тихо радовался – и сестра, и жена были живы! Духи услышали его молитвы: из всего отряда Варму погибли лишь двое львинов.

Среди ногама потери оказались ужасны – более сорока мужчин и два десятка женщин было убито, почти все старики сгорели в огне, не сумев или не захотев покинуть свои дома, пропала половина маленьких детей. От древесного племени, и без того уже потрепанного войной, осталась едва лишь треть, почти все – раненые. Что будет с ними дальше? Смогут ли они выжить в лесу?

Эрих, неслышно ступая, подошел и сел рядом. У мальчика левая рука висела на перевязи, пробитая ударом копья, и заплыл правый глаз – защищал дочку Мии от вражеского воина и попал под удар. Варму молча обнял пацана за плечи и прижал к себе.

Мальчишка тихо сказал: – Я говорил с людьми. Ногама идут с нами. Мое племя примет их.

Варму кивнул – это был выход! Но он все еще сомневался:

– А если не примет?

– Примет. – уверенно ответил Эрих. – Львинов приняли, а людей прогонят? Да ни за что! Воины всегда нужны!

Варму лишь вздохнул – сколько их там осталось, воинов! Полтора десятка. Плюс тридцать женщин. И сорок детей.

Еще не забыть трех вполне еще бодрых старух и одного дедушку, совсем уже дряхлого и едва держащегося на ногах… Да, пожалуй, что и примет…

Привлеченные голосами, приковыли Барам и один из львинов. Оба шатались и поддерживали друг-друга. Варму улыбнулся про себя: уж больно забавно смотрелись эти двое – огромный мускулистый дикарь и стройный, гибкий львин…

– Ногама ходить народ Эрих. – сообщил Барам. – Ногама мало…Много ногама мертвый… – и заплакал.

Юноше стало нестерпимо жаль его, в одну ночь потерявшего сына, дом и стольких друзей, но он был бессилен помочь. Бараму еще повезло – совсем недавно Варму перевязывал мальчика, у которого погибла вся семья, кроме годовалой сестренки, и ребенок в девять лет стал теперь малышке и за маму, и за папу. Но юноша не стал ничего говорить – он не был жестоким. У каждого есть право на горе и скорбь…

Две женщины принесли поесть, и Варму поел. Потом проснулась Мара. Обнаружив, что ее любимый муж до сих пор не спит, молодая женщина мягко, но решительно уложила его на свое место и сидела рядом, пока Варму не задышал ровно и глубоко. Юноша не противился – после всего пережитого отдых был ему даже нужнее, чем пища. Он проспал целые сутки, и никто его не будил…

Глава 32. Медведица

Серая медведица была уже немолода. Ее глаза, и так близорукие по природе, теперь почти ничего не видели, слух и обоняние притупились, зубы стерлись, а суставы болели.

Медведица была голодна, очень голодна: чуть более месяца назад у нее, скорее всего уже в последний раз, родились медвежата. Малыши были прелесны, и она любила их без памяти, но детей надо было кормить. А откуда у старой, не евшей три дня матери возмется молоко? Вот именно – ниоткуда! Медвежата высасывали последние силы…

Медведица вылизывала их и думала только о еде. Как известно, серые медведи – плотоядны. Они презирают ягоды, корни и грибы. Их рацион состоит из мяса, живого, истекающего кровью теплого мяса. Но мясо не придет в рот само – его надо ловить, а медведица не могла охотиться…

Положение казалось безвыходным – и мать, и обоих ее детенышей ждала голодная смерть. Накормив малышей остатками молока, медведица встала и, превозмогая слабость, вышла из пещеры на солнышко – пусть напоследок согреет ее старые кости…Улегшись на широком каменном уступе, она жмурилась и нюхала воздух в надежде, что ветер донесет хотя бы запах падали… И ветер-таки донес! Моментально проснувшись, старая мать принюхалась тщательнее – определенно, пахло тухлым мясом и свежей кровью! Ее старое сердце учащенно забилось – еда! Еда для нее и ее детей! Они будут жить! И, гонимая голодом, хищница шагнула на тропу. Нос вел ее вперед…

Спустившись с горы, медведица с трудом перебралась через неглубокий овражек и вошла в лес. Кругом высились кедры, лапы неслышно ступали по толстому слою старой хвои. Как хорошо было в лесу, как вкусно пахло разнообразной живностью… Вот след белки, здоровой, сильной белки. Но прыгунья шустра, и медведице ни за что не поймать ее. А здесь совсем недавно пробегал заяц… Изголодавшаяся мать глухо застонала: о-о, с каким наслаждением она сейчас съела бы этого зайца! Двух зайцев, трех! И даже десяток! Где ты, заяц? Нет зайца…Снова подул ветер и принес запахи крови и смерти, и хищница, не в силах им противиться, побрела на зов: там, впереди, ее ждала пища! Много пищи! И будь что будет…

Ветер привел старую мать к реке. Медведица остановилась было в нерешительности, напуганная следами недавно отбушевавшего пожара, но запах тлена пришел именно отсюда, а есть хотелось невыносимо, и она решилась – осторожно ступая по обгорелой земле, шагнула вперед, ведомая обонянием, и очень скоро нашла искомое – маленькое, похожее на обезьянье, тельце, присыпанное пеплом. Мясо! Пусть несвежее, но мясо!

И медведица начала есть. Она ела, и ела, и ела, пока ей не начало казаться, что ее живот сейчас лопнет. Рядом с непонятной обезьянкой лежала еще одна, чуть побольше, тоже – мертвая, и медведица решила прихватить ее тельце про запас. Обезьянка показалась ей довольно тяжелой, но голод был страшнее, и, напрягая остатки сил, хищница все таки дотащила добычу до пещеры. Медвежата встретили ее голодным плачем, и она улеглась, подставляя им соски – впервые за много дней полные молока.

«Спасибо вам, обезьянки…»– подумала медведица, засыпая. Голод больше не мучал ее.

Добытой обезьянки хватило ненадолго – уже к вечеру от нее остался лишь тщательно обглоданный скелетик; медвежата сосали, и их мать вновь проголодалась. Опять пришлось подниматься и тащиться к реке. Медведица не спешила – ее старые кости болели. Доплетясь до пожарища, хищница принялась за поиски и под завалом из обугленных веток нашла еще одно тело – на этот раз большое и покрытое шерстью. «Хвостатая обезьяна» – решила она и начала было есть, но тут прибежала целая стайка живых и шумных обезьян, они кричали и размахивали палками и даже кинули в медведицу несколько камней. Один из булыжников попал хищнице в глаз, причинив боль, шум раздражал, и старая мать разозлилась. Громко зарычав и поднявшись на задние лапы, она бросилась вперед, но обезьяны разбежались, и медведица спокойно насытилась. У нее не было сил тащить недоеденное тело в логово, и хищница ушла, чтобы назавтра заявиться снова.

Под завалами оставались еще мертвые, но медведица не желала больше тухлятины и решила попробовать поймать одну из живых обезьян, суетящихся на берегу. Она направилась к реке и была встречена целым градом камней и палок. Одна из этих палок вонзилась в самый кончик ее чувствительного носа и осталась торчать. Голодная медведица пришла в бешенство – со страшным рыком кинулась она на обидчиков, но противные обезьяны оказались слишком проворны. Лишь одна, маленькая и хвостатая – очевидно, детеныш, не успела убежать – упала, запнувшись за корень, и теперь лежала на земле, с ужасом глядя на приближающееся чудовище.

Всего два недлинных прыжка отделяло ее то медведицы.

Хищница ринулась к добыче, уже ощущая во рту вкус ее теплой крови. Обезьянка пронзительно завизжала, и скорчилась в ожидании смерти…

Хеля завизжала так, что зазвенело в ушах, и в последний миг отчаянным рывком откатилась в сторону. Медведица проскочила мимо, тормозя всеми четырьмя лапами. Вкусный детеныш был так близко! Основательно пробороздив мягкую землю, хищница, наконец, остановилась и снова бросилась на девочку. Хеля завизжала еще пронзительнее и кинула прямо в надвигающуюся оскаленную морду пригоршню песка. Медведица этого даже не заметила. Огромная когтистая лапа поднялась, готовясь прихлопнуть жертву, как вдруг неизвесно откуда вылетела львица. Медведица совсем не боялась львов – те избегали переходить ей дорогу, но эта львица повела себя странно: вместо того, чтобы удрать, поджав в ужасе хвост, желтая кошка с шипением кинулась к визжащей обезьянке и… ударила медведицу лапой! Пять длинных, острых когтей пробороздили нежный медвежий нос, хлынула кровь…

Старая мать отпрянула от неожиданности и боли. Львица же, прижав уши к голове, продолжала наступать! Встав над беспомощно барахтающимся на земле обезьяньим детенышем, огромная кошка оскалилась и завыла, бешено хлеща себя по бокам хвостом. Более изумленная, чем испуганная, медведица присела на задние лапы и слизнула капающию из разодранного носа кровь. Теперь она вспомнила – так же выла одна львица много лет назад, защищая львят! Но ведь обезьянка – не львенок?

Или глаза опять подвели ее, и она со слепу что-то напутала?

Львица продолжала выть, а медведица размышляла. Ей было немножко неловко, и ужасно не хотелось отказываться от уже почти пойманой добычи, но связываться с разъяренной матерью, готовой биться за свое дитя – себе дороже! Изобразив на морде смущение, медведица попятилась. Львица зашипела на нее, но не нападала. Медленно-медленно, не отрывая от львицы настороженного взгляда, старая медведица начала отступать. Она все еще была голодна, но сегодня удача, похоже, от нее отвернулась…

Краем глаза огромная хищница заметила какое-то движение слева и повернула голову – большая стая обезьян двигалась на нее с длинными палками. На концах у некоторых палок плясал огонь. О, медведица боялась огня! Дважды за свою длинную жизнь ей приходилось спасаться от лесного пожара, и она навсегда запомнила злобные укусы пламени! Прижав к голове уши и поскуливая от ужаса, как нашкодивший щенок, старая мать поспешно развернулась и, прихрамывая, кинулась прочь: ей расхотелось охотиться на обезьян.

Когда медведица убежала, львица немного успокоилась, Хеля перестала визжать, а мужчины затушили не нужные более факелы, Мара подошла к мужу и что-то сказала ему на ухо. Варму согласно кивнул.

– Сейчас моя жена будет говорить! – обьявил он.

Взобравшись на большой пень и убедившись, что ее видят, молодая женщина начала:

– Друзья мои! Вы все видели медведицу! Как вы думаете, почему она пришла сюда?

– Жрать хочет! – крикнул один из львинов.

– Правильно. – кивнула Мара. – Но почему именно к нам?

– Ну я же сказал – жрать хочет! – крикнул тот же львин.

Мара жестом велела ему помолчать.

– Тут один мудрый охотник, – продолжала она, повышая голос, – Говорит, что медведицу привел сюда голод. Вы все ее видели. Она стара, и, похоже, у нее есть детеныши…Вряд ли она может охотиться – у нее и зубов-то почти не осталось… И я думаю – она еще вернется! Голод заставил медведицу напасть однажды. Голод заставит ее напасть снова!

– Медведица убежала… – пожал плечами кто-то. – Испугалась огня и убежала.

– А ты подожди пару дней, когда она проголодается по-настоящему. – посоветовала Мара умнику. – Слопает вместе с факелом и не подавится!

Слушавшие молодую женщину призадумались. Все знали, что перед тем, как напасть, серая хищница съела несколько трупов.

– Дело говоришь! – одобрительно закивали охотники. – Теперь вокруг бродить станет – ни в лес не отойдешь, ни детей не отпустишь…

– Можно убить медведицу. – предложил уже знакомый львин.

– Тяжело. – мотнула головой Мара. – Кто убивать пойдет? Все и так калечные!

– Тогда соберемся и уйдем? – опять тот же львин.

Молодая женщина начала злиться:

– Калечные, говорят тебе! Идти не могут! Ты их всех на – себе потащишь? И пупок не надорвешь? Прежде чем ляпнуть, подумай!

Львин смутился и замолчал.

– А что тогда делать? – робко спросил мальчонка лет десяти. – За нее на охоту ходить – пусть пожрет и отстанет?

Варму подхватил ребенка на руки и поднял повыше.

– Глядите! – крикнул он. – Это не я предложил! Как тебя зовут, заботливый ты наш?

Пацан с писком вырывался, но варах не отпускал.

– Имя!

– Верд его зовут, – подсказала одна из женщин. – Племяш мень…

Поставив мальчика на землю, Варму прокричал:

– Ну, все слыхали, что Верд сказал? Прав Верд. Нету у нас пока другого выхода – не можем мы ни уйти, ни убить зверюгу эту – здоровая больно, а мы – слабые да больные. Так что – готовьтесь к охоте!

Собрание зашумело: самим есть нечего, а тут еще и медведица! И ведь никуда не денешься, придется кормить, а то житья не даст, станет через день являться и на людей кидаться… Попали, однако!

– Это ненадолго. – утешила однлсельчан Мара. – Пара седьмиц, и мы уйдем!

На том и разошлись.

Вечером медведица вновь покинула пещеру. Она направлялась прямиком к речке – вдруг удастся поймать какого детеныша – но в недоумении остановилась, едва ступив на ведущую к лесу тропку: прямо перед ней на каменном уступе лежала мертвая лошадь. Хищница удивленно обнюхала ее – пахло недавно убитой лошадью и немного – береговыми обезьянами. Опасаясь ловушки, старая мать обошла невесть откуда взявшуюся добычу кругом, еще раз обнюхала, и, так и не обнаружив ничего подозрительного, начала есть…

На третий день мясо закончилось, и медведица было опять собралась на охоту, но так и не собралась – на этот раз на карнизе ее поджидал молодой олень. А еще через седьмицу случилось землетрясение. Огромный камень упал сверху и убил старую мать…Один из ее медвежат, попав под обвал, тоже погиб, а второй проплакал всю ночь и весь последующий день, проголодался и отправился на поиски пищи.

По воле случая осиротевий полуторомесячный серый медвежонок выбрал из трех разных тропок именно ту, которая вела через лес к реке. Лапки еще плохо держали его и все время заплетались, но он шел, и шел, и расстояние между ним и рекой неуклонно сокращалось.

Вскоре ветер донес до медвежонка непонятный запах, показавшийся ему вкусным, и малыш почти побежал – он был ужасно голоден! Судьба хранила его в этом походе – ни один хищник не напал на его след. Уже смеркалось, когда осиротевший детеныш, хромая и шатаясь от усталости, достиг, наконец, свежего пожарища…

Глава 33. Приемыш

Медвежонок был еще слишком мал и неопытен, чтобы чего-то бояться. Никогда в своей коротенькой жизни он еще не покидал пещеры, и весь его мирок до сих пор состоял из матери, братишки и каменных стен. Но мать и брат лежали под обвалом, холодные и неподвижные, и малыш остался один.

Темнота леса пугала его непонятными запахами и звуками.

Но медвежонок не сдавался и храбро топал по еле заметной тропке: любопытство и голод гнали его вперед.

К слову: серый медведь – животное очень крупное, взрослый самец по размеру ненамного уступает современному бегемоту, так что медвежонок в свои неполные два месяца если и был малышом, то лишь для своей матери… Так что его появление в поселке не осталось незамеченным, но дозорные пока не стали поднимать шума, желая понаблюдать за зверем. Между тем медвежонок все-таки решился и пошел к пылающим на берегу кострам– запах жарящегося мяса манил его… У ближайшего костра он остановился – рядом с непонятным ярким сидело незнакомое существо и что-то ело. Медвежонок прилег на землю и стал смотреть. Непонятное яркое трещало и все время двигалось. Незнакомое существо жевало. Пахло вкусно… Пища! Медвежонок тихонько тявкнул и на брюхе пополз вперед. Приблизившись, малыш увидел хвост существа, заканчивающийся пушистой кисточкой. Хвост подрагивал, и кисточка двигалась: туда-сюда, туда-сюда. Лежать было скучновато, и медвежонок решил поймать кисточку, прыгающую у самого его носа. Одно быстрое движение лапой, и… Существо с диким воплем вскочило, кусок недоеденного мяса полетел в траву, а перепуганный мохнатый хулиган распластался на земле и завыл. На крик прибежали другие существа – все они передвигались на задних лапах, размахивали передними и издавали непонятные звуки. Существа окружили медвежонка и принялись разглядывать, и звереныш впал в панику… Потом появилось еще одно существо. Оно громко и сердито кричало и тоже махало передними лапами. Остальные существа вдруг куда-то ушли, и малыш остался один. Ну, почти один…

Варму тихонько присел у огня и замер в полной неподвижности. Медвежонок – тоже. Затаившись в траве и недовольно ворча, малыш не спускал с молодого вараха внимательного взгляда: он все еще боялся. Но страх постепенно уступал место любопытству.

Подождав, когда медвежонок успокоится, Варму заговорил с ним. Разумеется, юноша не ждал, что малыш поймет его речи, но это было и не нужно: медвежонку важны были не слова, а то, как их произносили. Спокойно и ласково звучал голос молодого вараха, звереныш слушал, навострив ушки, и его рычание постепенно затихало.

– Маленький, глупый детеныш. – говорил ему Варму. – Зачем ты явился сюда? Что-то случилось с твоей матерью, серой медведицей? Может быть, она заболела или умерла, и не заботится больше о тебе? Ты долго ждал ее в своей пещере, проголодался и пошел по тропе? Ведь так?

Медвежонок молчал и слушал.

– А раз ты проголодался, – продолжал молодой варах, – то тебя надо накормить. Ты хочешь мяса, звереныш?

Медвежонок слушал.

Варму поднял с травы недоеденный кусок жаркого, оброненный его прежним хозяином-львином, отщипнул немного и бросил на землю прямо между передними лапами притаившегося зверя. Мясо пахло вкусно. Медвежонок обнюхал подачку, подумал и съел. Кусочек показался ему до обидного маленьким и лишь раздразнил аппетит. Облизнувшись, медвежонок просяще поглядел на человека и заскулил по-щенячьи: он был голоден.

– Молодец! – похвалил его Варму и кинул еще. Медвежонок поймал кусок на лету, щелкнув зубами. Следующий кусок юноша бросать не стал и предложил детенышу на раскрытой ладони. Малыш съел и его. Когда мясо закончилось, они с варахом уже были закадычными друзьями. Сытый и довольный, медвежонок кверху лапами валялся на траве, а Варму нежно чесал ему пузик – звереныш был еще очень мал и доверчив, и расположить его к себе не составило большого труда. Вот окажись он хотя бы на пару месяцев старше – тогда не стоило бы и пытаться! Оставалось лишь порадоваться тому, что землетрясение случилось именно сейчас, пока малыш легко приручаем. И Варму радовался. Медвежонок урчал, гладить его было приятно, и оба чувствовали себя счастливыми. Проблема возникла позже, когда варах собрался идти спать: звереныш не пожелал оставаться один и устроил у входа в хижину настоящую истерику; в конце-концов люди сдались и впустили его внутрь, устроив малышу в углу гнездо из шкур. Малыш тут же свернулся в нем клубком и затих, дав усталым за день людям спокойно выспаться.

На следующее утро состоялось короткое заседание совета, и медвежонка решили оставить в племени, пока тот не подрастет и не научится добывать себе пищу самостоятельно. Звереныша попросту пожалели: выгнать его в лес сейчас означало – обречь на неминуемую смерть. К тому же, людям показалась заманчивой идея попробовать заключить союз с серым медведем – грозным и почти непобедимым властелином гор.

Заниматься воспитанием приемыша собирался сам Варму.