Текст книги "Мир львинов (СИ)"

Автор книги: Елена Бергман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Глава 7. Бегство

Беременность окончательно испортила характер Арши. И куда девалась милая, ласковая девочка?

Скандалы по поводу и без потихоньку начали сводить вараха с ума. Он все чаще и чаще уходил ночевать в лес, даже шалашик себе там построил, но приближалась зима. Привыкший к теплу и комфорту Варму сильно похудел, простыл и постоянно кашлял. Когда ударили первые морозы, он разболелся окончательно, и в конце-концов Мрах и Утя сжалились над ним и забрали жить к себе. Львиня тоже ждала ребенка. Она необыкновенно похорошела и вся светилась изнутри. Арша пыталась вернуть мужа и регулярно приходила скандалить. При ее появлении человек льва трусливо прятался – он пока что любил жену, но его любовь тускнела с каждым днем. Все чаще и чаще Варму вспоминал Мару, тоскуя по ее нежным рукам и ласковым взглядам – как же сильно отличалась она от его новой жены!

Зима пролетела незаметно. К середине весны у Варму и Мраха с разницей в седьмицу родились сыновья. Арша оказалась на редкость равнодушной матерью и совершенно не занималась ребенком, даже кормила неохотно, делая одолжение мужу.

Через пару месяцев у нее пропало молоко, и малыша забрала к себе Утя. Так дети Варму и Мраха стали молочными братьями.

Варах души не чаял в сыне и все свободное время проводил с ним. Он нянчился с ребенком и мечтал о возвращении домой…

Мрах и Утя с детьми на седьмицу уехали к львинам навестить родных и показать им сына, оставив Варму за хозяина. Человек льва оказался в доме один. Днем было вполне терпимо – охота и рыбная ловля в компании с Ксаром отвлекали от нехороших мыслей, но с наступлением темноты становилось ужасно одиноко. На четвертую ночь Варму сдался и напился. Сидя в тишине у потрескивающего костра, он думал о Маре и детях. Целый год прошел с тех пор, как они виделись в последний раз. Ждут ли в семье его возвращения или решили, что он сгинул в горах? Тоска по родным местам охватила вараха. Сейчас он был бы рад кому угодно, даже Арше. И Арша пришла, словно услышав. Робко приоткрыв незапертую дверь, она скользнула в комнату и обняла мужчину, бывшего ей мужем. От нее пахло медом и сухой травой, ее руки были нежны, а губы – требовательны, и человек льва сдался на милость победительницы. Он все еще не разлюбил эту юную, взбалмошную женщину, хотя и не простил. Всю ночь они любили друг друга, жадно и исступленно, и заснули лишь на рассвете.

И началось сначала… Кошка так ничему и не научилась за год замужества, разве что скандалила чуть реже. Она по-прежнему дрыхла до полудня, портила продукты и отказывалась стирать. Она дерзила и перечила. Она не убирала в доме. В конце-концов Варму не выдержал и побил ее. Кошка убежала в слезах и нажаловалась матери – мать, разумная женщина, выставила дочь вон и велела слушаться мужа. Тогда кошка пошла к отцу – отец ужасно разозлился и отправился защищать свою любимицу. Между ним и варахом произошла драка. Основательно намяв друг-другу бока, мужчины помирились, напились вместе и поговорили «по душам». После чего отец кошки самолично выпорол дочку ремнем и притащил домой – просить у мужа прощения. Арша на некоторое время сделалась тише воды – ниже травы, но через пару седьмиц снова взялась за старое, и Варму выгнал ее окончательно – он больше не желал терпеть выходок жены. Кошка плакала и просила прощения, но варах был неумолим. Собрав вещи, человек льва велел теперь уже бывшей жене искать себе другого мужа и ушел жить к Мраху. Разъяренная Арша созвала Совет Старейшин и потребовала вернуть ей сына. Совет Старейшин отказал. И тогда кошка возненавидела человека льва и поклялась отомстить. Зная, как Варму любит маленького Сарши, она решила ударить как можно больнее – убить ребенка, который был безразличен ей, но безумно дорог бросившему ее мужчине…

У Арши появился новый друг – двадцатилетний стройный охотник. Парень был красив, но совсем не умен. Кошка очаровала его, и юноша влюбился без памяти. Варму знал, что молодой воин повадился ночевать у Арши, но ему было безразлично – Сарши, живая копия матери, стал для него центром вселенной. Малыш рос крепким и здоровым, и человек льва отдал ему всю свою нерастраченную любовь. Варму вообще не расставался бы с сыном, но ребенок был еще слишком мал, чтобы обойтись без молока, и варах, уходя на охоту, вынужденно оставлял его Уте. Львиня обожала маленького и ухаживала за ним, как за собственным ребенком. Утя всегда была рядом, и именно она спасла Сарши от неминуемой смерти…

Дети лежали на меховом одеяле у задней стены дома, накормленные и довольные. Они сучили в воздухе ножками и пускали пузыри. Утя сидела рядом с шитьем на коленях и мечтала. Солнце золотило ее густую шерсть и зажигало искры в изумрудно – зеленых глазах. Юная мать была необыкновенно хороша и совершенно счастлива.

Мрах и Варму с утра бродили где-то в лесу, но львиня не чувствовала себя ни одинокой, ни покинутой. Она знала – мужчины вернутся с добычей, и в стойбище будет еда. Покончив с разорванной рубашкой мужа, Утя выдернула из кучи стиранной одежды его же кожаные штаны – вещь оказалась безнадежно изодранной и годилась лишь на заплаты.

Оглядев эту кучу тряпья, львиня покачала головой и взъерошилась.

– Медведь тебя драл, что-ли? – недоуменно спросила она у штанов. – Два месяца назад только сшила!

Но штаны молчали, храня тайну хозяина.

– Мог бы и выбросить. – рассуждала Утя. – И тогда я, пожалуй, ничего бы не узнала… Жалко, совсем же новые штаны…

Она примерно догадывалась, что приключилось с мужниной вещью, но не хотела поднимать скандала.

Ну напились мужики, так почти весь поселок тогда на ногах не стоял – свадьба же! А то, что забрели нечаянно в ежевичные заросли и там наткнулись на диких пчел… Бывает! Зато как они от этих пчел драпали, просто загляденье! Очень бытро драпали – прям как трезвые! Львиня тихонько засмеялась своим воспоминаниям и потянула из кучи новую вещь… Ею оказась рубашка Варму, абсолютно целая.

– И как только он так аккуратно носит! – в который раз подивилась Утя. – Полгода таскает, а ни пятнышка не поставил!

Мысленно похвалив вараха, львиня отложила не нуждающуюся в починке вещь и вздохнула, разминая затекшую шею.

Лежащий на одеяле львинок заплакал – он проголодался. Утя подхватила сынишку на руки и дала ему грудь – малыш сразу же замолчал и жадно присосался. Гладя его крохотные, мягкие ушки, юная мать уыбалась светлой, полной любви улыбкой.

– Нори… – шептала она. – Нори – Нор…

Львинок насосался и заснул, и Утя осторожно уложила его обратно. Второй малыш пискнул и улыбнулся ей.

– А ты не хочешь кушать? – спросила его Утя. Ребенок продолжал улыбаться.

– Ты – красавец! – сообщила ему львиня. – Я тебя съем!

Сарши рассмеялся и задрыгал ножонками.

Чмокнув малыша в лобик, Утя собрала готовое к носке белье и отнесла в дом. Вскоре она вернулась и с тоской оглядела оставшееся – ей надоело шить.

– Почему у Мраха всегда все рвется? – спросила она у Сарши. – Опять рукав прожег!

Ребенок не ответил – он спал.

Утя с раздражением отбросила прочь недошитую мужнину рубаху и прилегла рядом. У нее слипались глаза. Задремав, юная мать не видела, как к одеялу приблизилась человеческая фигура. Наклонившись над детьми, красивый молодой охотник потянул Сарши к себе. Потревоженный младенец захныкал. Львия мгновенно проснулась и воззрилась на незваного гостя. Шерсть на ее загривке встала дыбом, сверкнули в недобром оскале белоснежные клыки.

– Положи ребенка на место! – прошипела она.

Охотник, прижимая к себе Сарши, испуганно попятился. О том, что именно произошло дальше, можно только догадываться. Скажу одно – охотнику очень сильно досталось от разъяренной матери. Утя не церемонилась, и перепуганный юнец бежал без оглядки, орошая кровью песок и истошно вопя на все стойбище. Его совсем недавно красивое лицо было располосовано глубокими царапинами, а под глазом наливался огромный синяк. Сарши, целый и невридимый, лежал в траве и возмущенно орал. Трясущимися от пережитого испуга руками львиня подняла его и унесла в дом; она догадывалась, кто подговорил этого глупца украсть ребенка, хотя и не имела прямых доказательств. Утя просто кипела от гнева.

– Арша поплатится! – сказала она себе, убаюкивая своего молочного сына. Малыш давно стал ей, как родной…

Вернувшиеся с охоты мужчины застали Утю в слезах. Юная мать вкратце поведала о случившемся. Варму пришел в ужас, и, забросив оружие в угол, бросился искать бывшую жену. Но Арши в поселке не оказалось – она исчезла вместе со своим дружком и еще несколькими молодыми охотниками.

Среди ночи Варму разбудил стук в дверь. На пороге стоял Ксар – юноша выглядел на редкость напуганным.

– Собирайся и уходи прямо сейчас! – выдохнул он в лицо заспанному вараху. – Или тебя убъют еще до утра!

– Арша? – понимающе кивнул Варму.

– Она самая! И сына забирай!

Человек льва растерялся – он никак не мог взять с собой Сарши – тот был еще совсем мал!

Маленькая пушистая ручка легла на его плечо – Утя стояла рядом. – Его тоже убъют? – спросила она тихо.

Ксар кивнул.

Львиня едва слышно зарычала и ощетинилась.

– Мрах! – позвала она звенящим от напряжения голосом. – Мрах, вставай!

Львин вскочил.

– Собираемся! – велела мужу Утя. – Только самое необходимое! Быстро!

Они покинули хижину еще до рассвета. Мужчина, вооруженный копьем, львин, львиня и двое младенцев растворились в предутреннем тумане, словно тени. Когда через пару лучин в их дом ворвались пьяные юнцы с дубинками, они были уже далеко…

Глава 8. Проводник

Туман покрыл озеро непроглядной пеленой. Варму и Мрах вели лодку, стараясь держаться поближе к берегу. Вскоре поднялся ветерок, и туман потихоньку рассеялся. Когда за стеной леса засинели горы, и беглецы решили бросить лодку и продолжать путь пешком. Спрятав ставшую ненужной долбленку в кустах, они поспешили скрыться под защиту деревьев. Ни варах, ни тем более Мрах не помнили дороги к перевалу, но выбора у них не было. К вечеру маленький отряд уже пробирался по узкому каменистому ущелью. Их никто не преследовал. Ущелье закончилось тупиком, пришлось возвращаться. Наконец, уже в темноте, беглецы набрели на уходящую в глубину гор тропку. Та это тропа или другая, они не знали. Идти дальше ночью не рискнули и заночевали тут же, не разжигая костра – боялись погони. Утром снова спустился туман. Тропка змеилась между скалами, все круче и круче забирая вверх. Постоянно карабкаться по осыпающейся каменистой земле было тяжело. Первой выдохлась Утя и мужчинам пришлось по очереди тащить ее на спине. Туман становился все гуще и гуще, от него стали влажными одежда, волосы и шерсть. Похолодало. К полудню путники достигли места, где тропинка развлетвлялась. Поколебавшись, они повернули налево. Тропинка попетляла между камнями и вдруг нырнула в заваленную камнями расщелину. Снова пришлось возвращаться.

Добравшись до знакомой уже развилки, беглецы пошли направо, и снова долго карабкались по подъемам и спускам. Мрах и Варму совершенно вымотались, а туман лишь густел. Найдя более или менее ровную площадку, измученные путники устроили привал. Утя покормила детей и поела сама. Львин и варах тоже проголодались, но решили пока потерпеть – запасов у них было совсем немного. Прижавшись друг к другу, беглецы немного согрелись и поспали. Когда они проснулись, вокруг все так же колыхался туман…

Отдохнувшие, но голодные, друзья продолжали свое восхождение. Вскоре начало темнеть, подул ветерок, где-то наверху замерцали звезды. Тропа вильнула еще раз и вдруг скрылась под обвалом – дальше дороги не было. Эту ночь тоже коротали без огня – в этом царстве камня не нашлось ничего, могущего гореть. Сырая одежда липла к телу, и путники изрядно продрогли. Все чихали и кашляли.

Утром ветер разогнал туман. Обвал показался беглецам не таким уж большим, и они попробовали его обойти, но очень скоро поняли, что заблудились. Они шли, и шли, но так и не смогли найти тропу. от горизонта до горизонта простиралась мертвая земля. Дороги назад никто не запомнил. Поняв, что заплутали, беглецы приуныли – они не знали, что делать дальше. Но друзья пока были живы, и у них еще оставалась еда, и они пошли куда глаза глядят.

Через день еда закончилась. Погода резко испортилась – небо заволокло темными тучами, зарядил дождь. Утя едва сдерживала слезы – она совсем замерзла.

Отыскав расщелину в скале, беглецы забились в нее, пережидая дождь. Дождь лил, не переставая, почти сутки. Утя плакала – ей было страшно. Всех троих мучал голод. Когда прояснилось, беглецы покинули расщелину. Они по-прежнему брели наугад, в надежде прийти хоть куда-нибудь. Но кругом были только горы…

На шестой день пути маленький отряд вышел в небольшую зеленую долинку. Здесь было на редкость красиво, но друзей мало интересовала красота – их шатало от голода и усталости. Уложив не держащуюся на ногах Утю на траву, Мрах и Варму отправились на поиски чего-нибудь съедобного. Им повезло – в окружающих долину скалах гнездилось немало птиц. Насобирав яиц, изголодавшиеся мужчины наелись и накормили юную мать. Это была хорошая еда. Утя больше не плакала; покормив детей, она крепко уснула, завернувшись в одеяло.

Варму и Мрах нарубили сосновых ветвей и сучьев и развели небольшой костерок, чтобы запечь в золе остатки яиц. Вода тоже нашлась – небольшой родничок, чистый и прозрачный, бил из под огромной скалы. Когда стемнело, усталые мужчины долго еще лежали и смотрели в звездное небо. Но постепенно сон сморил и их.

Варму проснулся от того, что на него смотрят. Мрах и Утя все еще спали, прижавшись к друг другу.

Костерок слегка дымил. Светило солнце. Рядом с кострищем на большом камне сидел почти голый, очень волосатый смуглый мужчина и что-то жевал. Его нечесаные борода и волосы свисали на глаза космами, мощную грудь покрывала сложная татуировка.

Заметив, что варах открыл глаза, незнакомец перестал жевать. Вынув и зо рта недоеденный корень, он с любопытством уставился на Варму.

– Ты хто? – наконец спросил он.

Варах помолчал, потом представился: – Варму.

– Ага! – глубокомысленно изрек волосатый. – Ясенно… А я Муха!

– Привет, Муха! – поздоровался человек льва и сел.

Волосатик не двинулся с места.

– У тебя топор хороший. – сообщил он. – Мухе понравился. Подаришь?

Варму покачал головой.

– Не могу. – отказал он. – Друг подарил.

– Ага! – снова изрек Муха. – Жаль – хороший топор-то…

Варму молчал – а что тут скажешь? И вправду, хороший топор!

– Я тебе другой сделаю. – пообещал он Мухе. – Если расскажешь, как выйти к мосту над пропастью!

Волосатик задумался.

– А зачем тебе мост? – поинтересовался он.

– Перейти на другую сторону. Там – мой дом.

– Ага! – в третий раз изрек Муха. – Три топора, два лука, два копья и твой амулет – и отведу. Договорились?

Варах озадачился – это же целая прорва работы, седьмицы на две, не меньше! Но и выбора не было.

Муха хитро прищурился:

– Ладно, один лук!

– И два топора?

Волосатик согласно кивнул. Ударили по рукам.

– А ты мине нрависся! – заявил Муха. – Сразу видно – настоящий мужик!

Варму чужак не нравился, но он благоразумно промолчал – еще обидится и уйдет, и останутся они без проводника!

Муха дожевал корень и засобирался:

– Скоро вирнуся! – побещал он. – Другов приведу, жрати принесу! Ждите! – и исчез за скалой.

И Варму начал ждать. Вскоре проснулись Мрах и Утя.

– У нас был гость. – сообщил им варах. – Говорит, что знает, где мост.

Он не слишком доверял Мухе – человек чужой, неизвестный, заведет куда-нибудь и бросит, а то и вовсе убьет. Но без Мухи у него и его друзей не было вообще никакой надежды выбраться из этих гор…

Волосатики явились к вечеру – пятеро мужчин и четыре женщины с детьми разног возраста, от грудничков до подростков. Все были смуглы и едва прикрыты обрывками шкур. А пахло от них…

Фу и еще раз фу!!!Хотя и от беглецов после недели лазанья по горам пахло ненамного лучше; но, по крайней мере, у них еще не было вшей… Волосатики быстро исправили это упущение.

Они притащили с собой кучу засаленных вонючих шкур, мясо и много шума, а также кремни и палки.

Их язык оказался вполне понятен.

Варму отобрал подходящий камень и принялся за изготовление топора – чего терять время даром? Мрах шлифовал древко для копья. Женщины вместе с Утей что-то стряпали. Крохотный львинок привел дикарок в восторг – каждая хотела подержать его на руках. Львиня не возражала – за дни путешествия она изрядно устала и теперь наслаждалась покоем. Вообще, волосатики оказались довольно милым и гостеприимным народом, и две седьмицы в их обществе пролетели незаметно. Оружие было, наконец, готово и вручено Мухе. Дикарь внимательно осмотрел его и остался доволен.

– Ты мастер! – похвалил он Варму. – Но твой топор мне все равно больше нравится!

Тепло попрощавшись с приютившим их племенем, друзья вновь зашагали через горы. Только теперь с ними был Муха. За Мухой увязалась его двенадцатилетняя дочь Эсма – девочка не желала расставаться с Варму, смастерившим ей гребешок и заколки для волос.

Некрасивая и чумазая, похожая на обезьянку юная дикарка нравилась человеку льва своей любознательностью и живостью. Ужимками и стремлением держаться по-взрослому она напоминала ему Намара. Ах, как же Варму соскучился по родным краям, по Маре и по детям! Неужели он скоро их увидит и сможет обнять?

Думая о семье, варах сгорал от нетерпения и невольно ускорял шаг. Похоже, Мраха одолевали похожие мысли. Бедная Утя не успевала за ними.

– Пожалуйста, чуть помедленней! – жалобно умоляла она, прижимая ушки. – Я не могу так быстро!

К вечеру второго дня пути маленький отряд достиг памятной Варму пропасти, но путников, уже ощущавших запах дома, ждало жестокое разочарование – навесной мост исчез! Точнее, не исчез, а валялся внизу на берегу речки. Кто разрушил его и зачем, Муха не знал, и клялся, что еще три седьмицы назад мост был на месте и он самолично по нему переправлялся на ту сторону. Похоже, дикарь не лгал – уж больно озадаченное у него было лицо. Но пути домой теперь не существовало, и путешественники ужасно расстроились.

– Есть другая дорога. – уверил их Муха. – Длинная и тяжелая, но если вам так надо…

И повел друзей обратно в горы. Дорога и вправду оказалась тяжелая – приходилось то взбираться на почти отвесные кручи, то ползти по узким каменным карнизам, и Варму тихо радовался, что в свое время сумел преодолеть страх перед высотой – иначе он давно бы уже лежал где-нибудь под обрывом со сломанной шеей. На счастье, погода установилась хорошая, и днем было даже жарко, но ночами друзья мерзли, завернувшись в одеяла. Они шли и шли, и постепенно им начало казаться, что это – навсегда…

К перевалу вышли неожиданно – обогнули очередное нагромождение скал и увидели тропу, уверенно спускающуюся вниз.

– Вам туда. – сказал Муха.

Мрах и Варму от души поблагодарили волосатика, а варах подарил ему свой амулет – покрытый резьбой клык, с которым не расставался многие годы. Эсма плакала, обнимая всех по очереди – она успела уже привязаться к друзьям.

– Обязательно возвращайтесь! – просила девочка, всхлипывая и размазывая по лицу слезы. – Я буду ждать!

Трое путешественников лишь разводили руками – они не знали, как в дальнейшем сложится их жизнь.

Еще раз попрощавшись, двое львинов с детьми за плечами и человек льва, наконец, оставили своих провожатых и пошли вниз по тропе. Муха и его дочь еще долго стояли на большом камне и махали им вслед. Потом тропа повернула, и они скрылись из виду.

Мрах и Варму вполголоса затянули песню – они возвращались домой!

Глава 9. Не все львины пушисты

Спускаться всегда легче, чем подниматься – путники шагали легко и весело. Солнце согревало их спины, дул нежный, прохладный ветерок. Варму и Мрах перепели все известные им песни и теперь молчали, притомившись. Утя тихонько мурлыкала себе под нос, на ходу кормя грудью сына. Малыш больше баловался, чем сосал, вовсю улыбаясь матери беззубыми десенками. Он был прелесен, и львиня не могла на него наглядеться. Второй ребенок сладко спал за спиной у отца.

Внезапно Варму остановился и поднял руку в предостерегающем жесте. Мрах едва не врезался в него и зашипел.

– Тихо ты! – властно приказал варах. – Я что-то видел!

Мрах едва слышно зарычал и застыл, принюхиваясь.

– Пахнет львином. – объявил он. – Грязным, немытым львином! – и чихнул.

Утя его поддержала. Юная мать заметно встревожилась.

– Мне не нравится этот запах. – прошептала она.

– Уходим с тропы! – велел человек льва. – Прячемся и пережидаем. Мрах – на разведку, у тебя обоняние тоньше. Я – за тобой. Если что – ори громче!

– Ага. – хмыкнул львин. – Чтобы они от моего крика в обморок попадали? Ладно, постараюсь погромче…

Варму грозно сдвинул брови, и Мрах замолчал.

Устроив Утю с детьми за большой скалой, мужчины вооружлись и, пригибаясь, вернулись на тропу – здесь все еще пахло чужим львином. Кроме запаха, неизвестный не оставил никаких следов.

– По воздуху он перемещается, что ли? – шипел Мрах в недоумении. – Хоть бы шерсти клочок…

Варах молча оглядывал тропу, но тоже ничего не нашел. Мысленно он уже представил себе дикого, со спутанной гривой, крылатого львина, парящего в вышине.

На голову Варму посыпался песок. Варах выпрямился и посмотрел вверх: дикий львин оказался именно таким, каким он его вообразил, правда, бескрылым. Опираясь на тяжелое боевое копье, гривастый воин глядел на путешественников немигающими желтыми глазами с нависающей над тропой скалы. Варму зарычал совсем по львиньи и оскалился. Чужой львин – тоже. Мрах неслышно подошел и встал рядом.

– Мы идем своей дорогой, брат. – сказал он негромко. Его хвост хлестнул вараха по ногам.

Чужой львин снова зарычал.

– Человек! – выплюнул он, и шерсть у него на загривке встала дыбом.

– Человек – мой друг. – ответил Мрах, чуть повышая голос.

Чужой львин зарычал громче и угрожающе оскалил клыки. Варму заметил, что одного нижнего у него не хватает.

– Я перегрызу тебе горло, человек! – заявил чужак. – И буду пить твою теплую кровь!

– Зачем? – спросил его Мрах. – У вас что, голод?

За скалой отчаянно закричала Утя. Варму и Мрах невольно обернулись; Утя закричала снова.

– Хой! – коротко выдохнул чужой львин и прыгнул, обрушившись на Варму сверху всей тяжестью своего рослого мускулистого тела. Варах полетел на землю. Мужчины сцепились.

– Беги к Уте! – успел крикнуть человек льва Мраху.

Чужой львин оказался на редкость силен и изворотлив, вдобавок не постеснялся пустить в ход зубы и кокти, и Варму пришлось несладко. Давненько его так не били! Вскоре варах пропустил мощный удар в челюсь и отключился. Он пробыл без сознания всего несколько мгновений, но чужому львину этого хватило с лихвой – зажав руку Варму в жестокий захват, он с комфортом устроился на спине у побежденного и принялся его вязать. Оглушенный варах лишь скрипел зубами от злости – он ничего не мог сделать…

Утя больше не кричала – ей было некогда. От скалы, где она недавно пряталась, доносились вопли и завывания, и Варму усмехнулся про себя: похоже, юная мать оказывала ожесточенное сопротивление. Ее разъяренным мявам вторили воинственные кличи Мраха. Варах снова усмехнулся – да, супруги умели постоять за себя. Но вскоре этот шум оборвался; из-за камней появились трое львинов – вид у них был потрепанный, морды располосованы ударами острых когтей. За ними топали еще двое – они тащили связанного Мраха – львин шипел и упирался.

Последней явилась молодая львия с разбитым носом – на руках гривастая несла Нори. Утя шла за ней, прижимая к себе плачущего Сарши; ее рубашка был порвана в клочья, один рукав висел. Львиня мрачно глядела изподлобья единственным сверкающим от злости глазом, второй же стремительно заплывал, по шее текла кровь из прокушенного чьими-то острыми зубами уха. Но избитая Утя все еще не чувствовала себя побежденной – ее хвост гордо торчал вверх.

Варму без особых церемоний подняли на ноги. К нему подошел уже знакомый по драке трехклыкий львин и коротко, без замаха, ударил в живот. Варму охнул и сложился, чтобы тут же получить мощный хук в ухо. В следующее мгновение львин с воем рухнул на землю и покатился, схватившись за ногу – Утя пнула его пяткой в колено.

– Мяяяяя! – вопил обезноженный львин. Утя чуток подумала и добавила ему еще раз – в челюсть. Львин скорчился и затих, закрывая руками лицо. Держащая Нори львия попыталась схватить Утю свободной рукой, но та с шипением отскочила.

– Укушу! – прорычала она, показывая клыки.

Чужая львия вняла голосу разума и решила не нарываться.

– Не тронь моего брата! – выкрикнула она, держась на безопасном расстоянии.

Утя фыркнула и оскалилась еще сильнее.

– Ррррр. – сказала она грозно. – Шшшшш.

Даже Варму, и тот впечатлился, не то что чужая львия. Прижав уши, чужачка испуганно попятилась.

Побитый брат, между тем, потихоньку приходил в себя. Жалобно мяукая, он кое-как сел, все еще держась за челюсть. Варму заметил, что у него куда-то исчез и второй нижний клык, и еще больше зауважал Утю.

– Ты! – зашипел потерявший клык львин, злобно глядя на ударившую его львиню. – Ты поплатишься!

Утя щелкнула на него зубами и зарычала.

– Могу добавить! – сообщила она, и львин отпрянул.

– Ненормальная! – мявкнул он.

– Сам такой! – отважно огрызнулась Утя. – Безклыкий вождь! Ха!

Побитый львин аж подскочил.

– Молчи, дрянь блохастая! – выкрикнул он. – Или я твоего котенка в пропасть сброшу!

Блохастая дрянь сверкнула уцелевшим зеленым глазом и повторила свой коронный пинок в колено.

– Мяу! – взвыл львин и запрыгал на одной ноге. Утя молча смотрела на него.

Подвывая, обезклыченный львин доковылял до большого камня и почти упал на него.

– Ну ты даешь, блохастая! – только и смог выдавить он. В его взгляде больше не было злобы – одно лишь восхищение. – Ты ж меня чуть не убила!

– А то! – гордо вздернула подбородок львиня.

– Что ты с ней церемонишься? – возмутилась львия, державшая Нори. – Двинь ей – пусть успокоится наконец!

– Цыть! – гаркнул на нее безклыкий. – Тебя не спрашивали!

Львия обиделась и надулась.

Ощупав пострадавшее колено, львин встал.

– Берем этих и потопали. – распорядился он. – Стемнеет скоро.

Его соплеменники подхватили Варму и Мраха и потащили в скалы. Непокоренная Утя шла сама.

Львины жили в большой, темной, прокопченной насквозь пещере. Племя у них оказалось совсем небольшое – два десятка взрослых и примерно столько же детей. Ни младенцев, ни стариков.

Посреди пещеры горел огонь, пахло жареным мясом, дымом и немытой шерстью.

Варму и Мраха, не развязывая, запихнули в небольшую грязную нишу. Утя принципиально осталась с ними. Забрав у чужачки сына, гордая духом львиня расстелила на полу одеяло и расположилась на отдых. Бесклыкий было подошел и попытался завести разговор, но Утя так на него зыркнула, что он сразу же передумал.

Мрах тихо хихикал, глядя на развоевавшуюся жену.

– Вирри номер два. – сказал он. – Страшна – Варму отдыхает!

Утя зыркнула и на него – и у львина пропала охота шутить.

– Я злая и голодная! – предупредила Утя мужа и уселась ужинать. Варму и Мрах вздыхали, глядя на нее – они тоже хотели есть. Покончив мясом, все еще взъерошенная львиня взяла нож, и, не спрашивая ничьего разрешения, развязала обоих мужчин. Львины косились, но молчали.

– Ешьте тоже! – велела юная мать, подталкивая друзей в спины, и без всякой связи добавила: – Варму, что у меня с ухом?

А потом взруг закрыла лицо руками и расплакалась.

Обняв жену, Мрах нежно привлек ее к себе и принялся утешать. Наплакавшись, Утя легла спать, оставив мужчин вдвоем. Говорить особо было не о чем, и вскоре друзья начали клевать носом….