Текст книги "Мир львинов (СИ)"

Автор книги: Елена Бергман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

Глава 27. Дом на дереве

Маре было ужасно неудобно висеть на чужом плече вниз головой. Особого страха она не испытывала, только злость и раздражение от того, что ее тащат неизвестно куда, как убитого оленя. Хорошо хоть не связали по рукам и ногам и не привесили к шесту… Но все равно неудобно!

Поначалу молодая женщина бешено сопротивлялась – дралась и царапалась, но дикарь будто вовсе и не замечал ее ударов и все так же ровно бежал по лесу. Мара не сдавалась и укусила его чуть повыше локтя, а зубы у нее были крепкие и здоровые. Дикарь сбился с рыси и зашипел, и обрадованная успехом женщина вгрызлась в его руку еще яроснее, чувствуя, как рот наполняется чужой соленой кровью. В следующий миг Мара кубарем покатилась на землю и зажмурилась – прямо ей в лицо летел огромный волосатый кулак…Но дикарь так и не ударил, зато ударила Мара – пяткой в ненавистное чужое лицо. Похититель взвыл и схватился рукой за нос, Мара тут же ударила снова, опять пяткой, и снова попала. Третий удар пришелся в пустоту, и молодая женщина вскрикнула: вокруг ее правой лодыжки словно сомкнулись тиски – это пришедший в себя дикарь поймал ее за ногу. Мара скорчилась во мху в ожидании расправы, но дикарь опять не стал бить ее. Робко приоткрыв один глаз, молодая женщина посмотрела на похитителя – тот сидел рядом и… смеялся! Из его разбитого носа капала кровь, под глазом наливался здоровенный синяк – а он смеялся! Мара глядела на него расширенными от удивления глазами.

– ДобрЯ жИнна воитель! – проговорил дикарь, отсмеявшись. – НЯмыть не можнО!ДобрО щвенкИ рОдит! Мень рОдит!

Мара открыла рот и закрыла: жена воина? Хорошие дети?

Так этот волосатый на ней жениться собрался? А сначала съесть хотел? С чего такая перемена? Неужто из-за подбитого глаза?

– ЖИнна свильнА! – продолжал похититель. – КлЫки Остри…Кусь не делай, мень жИнна…Барам дОбри…

Мара с трудом сдержала стон. Замуж за Барама, сколько бы он не был добр, ей совершенно не хотелось.

Дикарь вскочил, подхватил пленницу с земли и опять побежал. Мара покорилась – мужчина оказался слишком силен, и драться с ним не имело смысла. Когда-нибудь он донесет ее до своего логова, и тогда…тогда и будет видно.

Но в том, что она сбежит, молодая женщина не сомневалась ни на одно мгновение. Просто придется чуток подождать.

Дикарь бежал долго, и у Мары оказалось достаточно времени, чтобы основательно поразмыслить над создавшимся положением. Барам, или как там его, обращался с пленницей весьма аккуратно. При ближайшем рассмотрении он Маре даже почти понравился, хоть и был, на ее вкус, чересчур волосат. К тому же его язык оказался понятен – значит, можно попытаться договориться.

Когда стемнело, дикарь все еще бежал, путая следы. Вот он добрался до небольшой речушки, берега которой сплошь заросли гиганскими кедрами. Здесь он, наконец, опустил Мару на землю: – Грябсть там. – велел он, указывая на воду. – Знаишь грябсть?

Молодая женщина молча вошла в реку и поплыла к противоположному берегу. Дикарь последовал за ней. С легкостью преодолев слабенькое течение, уже через пару минут оба пробрались через камышовые заросли. Вокруг снова был лес. Здесь Барам взял Мару за руку и повел в чащу. Внезапно остановившись под немыслимо старым, раскидистым кедром, дикарь показал куда-то вверх и спросил: – БелкАть мОге?

– По деревьям-то? – усмехнулась Мара. – Еще как мОге! – и, подпрыгнув, ловко ухватилась за нависающий толстый сук. Через мгновение она уже поднималась по стволу.

– ЖИнна свильнА! – донеслось снизу восхищенное восклицание Барама. – ВсЕ мОге… – и дикарь тоже полез наверх.

Поднимались недолго – каких – то пару метров. Неожиданно рука Мары наткнулась на плоскую поверхность. Подняв голову, молодая женщина увидела довольно широкий деревянный помост, аккуратно настеленый между двух толстых горизонтальных ветвей, а на нем – хижину из тростника, и поняла, что Барам привел ее в свой дом.

Глава 28. Право женщины

Хижина оказалась маленькой и тесной. Никакой мебели, лишь пара грубо сплетенных их коры корзин и куча вонючих шкур в углу, да маленький открытый очаг в каменном гнезде. Пахло дымом и немытыми человеческими телами.

У огня на корточках сидела женщина, смуглая и мускулистая, и расчесывала волосы простеньким костяным гребнем. Увидев Мару, дикарка вскрикнула и вскочила. Барам приветствовал жену взмахом руки.

– Гди мЯсы? – воскликнула женщина, всплескива руками. – Нямыть гди?

– Нету нямыть. – отмахнулся Барам. – Позырь, кака жИнна!

И подтолкнул Мару в спину.

– Кака жИнна? – возопила женщина. – ЩвенкИ нЯмыть ждам!

ГолоденнЫ вси…МЯсы нету… – и швырнула в мужа гребнем.

К удивлению Мары, Барам испуганно попятился. Женщина наступала, все повышая и повышая голос: – Ждам нЯмы, ждам мЯсы, три дни! Уходь, ирод, поколечаю!

Загнав мужа в угол, воинственная супруга сдернула со стены нечто, похожее на колчан для стрел, и принялась с энтузиазмом лупить им мужа. Барам охал, прикрывая голову руками, но терпел.

– Нету мЯсы! – визжала женщина. – Покалечаю! ЩвенкИ! Убью!

Мара стояла, открыв рот – ничего себе отношения…Она никогда не кричала на мужа, не то что бить…Правда, до сих пор Варму не давал ей повода. Еще неизвестно, как она сама бы повела себя, просидев три дня без еды… А любимый супруг, вместо того, чтобы принести мяса, приводит в дом чужую женщину и называет новой женой!

Дикарка бушевала еще долго, но в конце-концов притомилась. Отбросив ставший ненужным колчан, она в изнеможении опустилась на пол и заплакала, горько и безнадежно. Барам опустился рядом с ней и начал утешать.

– Ести мЯсы… – шептал он. – У другив ести. Я сказать, они нести…

Женщина мгновенно перестала рыдать: – Ести мЯсы? Ты ж говорить – нету?

– Ести, ести мЯсу… – поспешно закивал Барам, опасаясь новой расправы. – У другив ести…

– Добря! – женщина оттолкнула его руки и вскочила: – Гди мЯсы? Ходь, неси! Быстря!

Мужчина торопливо покинул хижину и вскоре вернулся с задней ногой оленя.

– МЯсы! – радостно воскликнула женщина и повисла у мужа на шее. Раздался звук поцелуя.

Куча шкур в углу зашевелилась и Мара увидела двоих детей лет трех-четырех, смуглых и лохматых, как мать. Дети уставились на пришелицу удивленными круглыми глазенками.

Тем временем дикарка, окончательно подобревшая, споро разрезала оленину на куски кремниевым ножом, нанизала на прутики и пристроила над огнем. Мара почуяла запах жаркого и вдруг ощутила жуткий голод – с утра у нее во рту не было не крошки.

– Бабо… – негромко позвала женщина. – ЩвенкИ…Ходь нЯмыть!

Шкуры снова зашевелились, и из них на четвереньках выбралась очень старая, седая, сгорбленная женщина. Мара почтительно поклонилась Старейшей, но та словно ее и не заметила: проползла к костру, ухватила маленькой высохшей ручкой кусок мяса побольше и начала жадно жевать.

– Ходь ты. – велела дикарка Маре, и тоже наделила ее мясом. Последним еду получил Барам.

Пока все ели, молодая женщина потихоньку осматривалась.

Ей совсем не нравилось это жилище, грязное и темное: наверняка в шкурах полно вшей и блох…Но выбора нет – придется здесь спать…Мару передернуло.

– Ести-нямыть… – невнятно бормотала старуха, давясь. По ее подбородку стекал мясной сок. – Нямыть-ести…. МЯсы…

Дети ели молча, но с не меньшей жадностью.

Когда голод был утолен, все древесное семейство, сыто рыгая, завалилось спать; о Маре забыли. Еще немного посидев у огня, пленница выбрала уголок почище и тоже прилегла. Пол был жесткий, кусали насекомые, но Мара заснула почти сразу – сказались треволнения дня. Спала она на удивление крепко.

Мару разбудил холод. Сквозь щели в камышовой стене хижины дуло, тело болело от долгого лежания на твердом полу. Стуча зубами и почесываясь, пленница встала и раздула огонь в очаге. Маленькое пламя не давало много тепла, и, преодолев брезгливость, Мара вытянула из кучи облезлую шкуру и накинула на плечи. Шкура воняла, но окоченевшей женщине было не до подобных мелочей. Кутаясь в мех и стараясь ступать как можно тише, Мара откинула заменяющий хижине дверь полог, вышла на помост и огляделась.

Вокруг сияло раннее утро. Недавно взошедшее солнце еще не успело подняться над верхушками деревьев, но лес уже просыпался. Радостно и звонко пели птицы, роса бесчисленными капельками сверкала в траве. Совсем рядом, хорошо видимая с высоты, темнела лента реки. И кедры, высокие, гордые кедры на много тысяч шагов вокруг тянули к небу свои ветви…Мара вздохнула. Она надеялась заметить хоть какой нибудь ориентир – болото или горы, чтобы понять, где находится, и в какую сторону бежать, но увидела один только лес…

Тихий шорох за спиной заставил ее обенуться. Из хижины выглянула жена Барама. Мара приветствовала ее легким поклоном. Кутаясь в шкуру и позевывая, дикарка подошла к пленнице и начала ее разглядывать. Особенно ее заинтересовало ожерелье Мары из покрытых искусной резьбой костяных шариков – подарок мужа. Любуясь украшением, женщина завистливо вздыхала, но отобрать не пыталась, и Маре стало ее жаль. Расставаться с ожерельем не хотелось, но дикарка могла стать полезной. К тому же, не обязательно дарить украшение целиком…

Сняв ожерелье, Мара развязала кожаный шнурок, спустила половину бусин и протянула женщине:

– Подарок…

Смуглое лицо женщины осветила неподдельная, совсем детская радость, и Мара заметила, что жена Барама – совсем не уродина: отмыть бы ее да причесать…Прижимая к груди костяные шарики, дикарка белозубо улыбнулась и скрылась в хижине, чтобы вскоре снова появиться – уже с бусами на шее. Вид у нее был такой счастливый, что Мара сразу перестала жалеть о собственной щедрости.

– Я – красава! – объявила женщина. – Как ты.

– Как я. – согласилась пленница. – Только ты грязная.

– Грязня? – удивилась дикарка.

– И нечесанная. – продолжала Мара, показывая на голову.

– Гребинь! – всплеснула руками женщина и опять скрылась в хижине.

На этот раз она отсутствовала довольно долго, и Маре стало любопытно. Заглянув в хижину, она увидела дикарку сидящей у костра и пытающейся разобрать спутанные волосы.

– Иди сюда, помогу… – предложила молодая женщина. Дикарка поняла. Покинув хижину, она уселась рядом с Марой на помост, свесив вниз ноги, и протянула гребень:

– Чесай!

Пленница взглянула на предложенную ей голову и едва сдержала стон – немытые космы кишели вшами.

– Нет. – сказала Мара решительно. – Сначала мыть.

Дикарка не поняла – пришлось объяснять – потом согласилась.

Без особого труда насобирав из птичьих гнезд яиц, Мара приготовила моющую смесь, перемешав желтки с соком мыльного корня и золой, и женщины отправились на речку. Вода все еще была холодной, но обе выкупались.

После Мара помогла дикарке привести в порядок волосы, расчесав их и уложив в косу вокруг головы. Волосы у жены Барама оказались роскошные: темно-русые, густые и и блестящие; прическа ей шла. Помолодевшая сразу лет на десять и похорошевшая, женщина долго разглядывала свое отражение и тихо удивлялась: – Таму я? Иж не я? Да Мия красава!

Мара радовалась вместе с ней.

Налюбовавшись, дикарка вспомнила о муже и детях:

– ТщенкИ! Барам! Нямыть… – запричитала она. – МЯсы мАла!

Маре пришлось ее успокаивать. Накопав у берега съедобных корней, пленница вымыла их в реке, добавила пучок дикого чеснока, немного петрушки, и отправилась готовить завтрак. Разрезав корни вдоль, Мара заложила внутрь травы и запекла в золе. Остатки же мяса натерла смесью из чеснока и петрушки и зажарила. Судя по запаху, должно было получиться вкусно.

На ароматы явились дети и Барам, за ними бодро ковыляла бабушка. Подозрительно обнюхав угощение, семья принялась завтракать. Хватило всем и еще осталось на ужин.

Подобревший от еды Барам громко рыгнул и только тут заметил скромно сидящую в сторонке жену.

– Ты хто? – поинтересовался он. – Гди Мия?

Мия покраснела: – Я – Мия…

Барам отмахнулся: – Нету. Ты – нет Мия! Мия – страхуля! У ней во! – и движениями рук изобразил на голове нечто, напоминающее воронье гнездо после бури. – А ты – красава!

Дальнейшее предугадать было нетрудно: разозленная тем, что ее обозвали страхулей, дикарка схватила валявшуюся у очага оленью кость и ринулась на мужа. Ох, и попало же бедному Бараму! Пришлось ему признать в бешеной незнакомке Мию, пока совсем не убили.

Мара наслаждалась сценой. Если все местные жены так лупят своих мужей…Пожалуй, ей начинало здесь нравиться!

Отвоевавшись, Мия поправила растрепавшуюся прическу и отправила свое семейство мыться, даже бабку. К этому времени на берегу речки стали собираться члены древесного племени: кое о чем прослышав, они умирали от любопытства. Процесс купания привел дикарей в недоумение. Мию вскоре узнали и начали показывать на нее пальцами. Местные женщины были поражены, как измнилась их соседка, но близко не подходили, подозревая колдовство. А Мары просто боялись.

Отмывание семейства заняло немало времени. Затем последовали просушка и выбивание шкур, и уборка хижины. К концу дня и Мара, и Мия, и даже Барам падали с ног от усталости, но был наведен хоть какой-то порядок.

Общий труд, как известно, сближает. За работой женщины разговорились, и пленница узнала от свой новой подруги много интересного. Племя, в которое она попала, называло себя ногама, и жило на деревьях давно. Дела у ногама шли не очень – недавняя война с соседями погубила чуть ли не половину мужчин и женщин, дичи в округе стало мало, и охотникам приходилось по несколько дней рыскать по лесу, с риском наткнуться на вражеских воинов, чтобы принести в селение мясо. Строгого разделения обязанностей в племени не было, и жены нередко воевали и охотились наравне с мужьями. Особенно заинтересовал Мару обычай просить согласия девушки на брак: девушка могла и отказать неугодному ей мужчине.

Мия говорила: – Мара не слушать Барама. Мара сказав да– Мара жИнна. Мара сказав нету– Мара нету жИнна. Мара хочит Барама?

Нет, Мара совсем не хотела Барама. Даже отмытый и без вшей, огромный дикарь оставался ей чужим. Но теперь она знала точно – выходить за него замуж необязательно, а здоровых детей ему и Мия нарожает…

Мие изменения в хижине пришлись по вкусу. Молодая хозяйка довольно улыбалась, оглядывая свое преображенное жилище, а Барам, весь день таскавший вверх-вниз шкуры, недовольно ворчал: – ЖИнна…Нямыть теби… Шкуры донизу…Шкуры доверху…Прыгуха…Маята одна…

Мия шикнула на мужа, Барам испуганно замолчал и отправился спать.

Мару в эту ночь кусали значительно меньше.

А наутро все семейство разбудили крики и шум. Пленница узнала голос Варму, и ее сердце забилось от страха и нетерпения – вряд ли Барам согласится добровольно отдать жИнну, которая свильнЯ и все мОгет, и даже из страхули Мии за пору часов умудрилась сделать красаву. Утешало одно – как бы ее похититель не хорохорился, Мара не соглашалась выходить за него замуж. К тому же, она еще и прыгуха, а от прыгух, как известно, одна маята.

Глава 29. Учеба – лучше, чем война

Варму, задрав голову, с удивлением разглядывал необычный поселок – до чего только люди не додумаются! Дома на деревьях…Кому расскажешь – не поверят…

Следы привели отряд к поселку, но хижин здесь было не меньше трех десятков, и оставалось лишь догадываться, в какой из них Мара. Может, просто покричать?

– Мара! – позвал Варму во всю мощь своих легких.

В хижинах началось непонятное движение. – Мара! – еще раз прокричал Варму. – Я здесь!

Из ближайшей хижины появилась женщина с толстой косой вокруг головы, кинула в вараха шишкой и попросила: – Крикуха ты, тиха, ухи болять… – помолчала, и добавила. – Мара тута. Покликать?

– Покликай. – разрешил Варму.

Женщина покликала. Кожаный полог, заменявший дверь, откинулся, и на помост вышла Мара.

– Во Мара. – сообщила женщина с косой, будто Варму и сам не видел. Спокойная и причесанная, молодая женщина совсем не походила на угнетенную пленницу.

Кожаный полог вновь откинулся, и из хижины выглянул давешний дикарь. Увидев Варму, гигант грозно оскалился: – Мень жинна! Барам добыл!

– Неее… – покачал головой юноша. – Мара – МОЯ жена!

– Докажь! – снова оскалился Барам.

– У нее на шее ожерелье из костяных шариков. Там есть рисунок – цветы лилии.

Барам проверил – да, украшение имелось…Но тут он заметил такое же у собственной жены, и его глаза хитро блеснули.

– У воитель два жинна? – спросил дикарь. – Барам один жинна добыл… Кто твой?

– Мару верни? – попросил Варму.

– Нету Мара. – замотал головой дикарь. – мень Мара!

Варах начал злиться.

– Ну зачем тебе Мара? Ее поить, кормить надо!

Барам не согласился: кормить? Да она сама кого хочешь накормит… Вкусно накормит!

– Мара знать корни, Мара знать трава! – обьявил он. – Вкусны трава, добря корни! Жарить мясы! Дать Барам нямыть! Вкусны нямыть! Барам добря сыта!

Ну вот, приехали…

Оказывается, Мара уже успела отличиться – на свою же голову. Варму озадачился не на шутку – жену надо было выручать, но как?

Пока молодой варах думал, дикарь удобно расположился на помосте. Варму заметил, что тот приглядывается к его оружию, а оружие у вараха было – на зависть, сделанное с умением и любовью – вряд ли дикари могли изготовлять подобное. И Варму решил рискнуть.

– А сменять? – предложил юноша. – Копье, топор, лук?

Барам заинтересовался. Гладко отшлифованные кремни блестели на солнце так заманчиво…Но гораздо заманчивей казалось иметь еще одну жену – оружие быстро сломается, а женщина прослужит не один год.

Варму пал духом – неужели придется драться? И тут его осенило: – А если научу делать такое, отдашь Мару?

Женщина с косой оживилась и поспешно закивала: – Говорить да! Воитель учить!

Барам собирался было возражать, но получил болезненный тычок в спину и промолчал.

– Ходить донизу! – велела ему женщина, и, обращаясь к Варму. – ДрУги! Мия дать нямыть!

Что ж, нямыть так нямыть…Вараху понравилась дикарка: чистенькая, симпатичная, а главное – быстро соображает.

Соглашения-то достигли именно благодаря ее вмешательству! Варму был доволен – переговоры завершились миром, Мара скоро вернется к нему; а учить – это гораздо лучше, чем воевать….

У реки разбили лагерь, развели костер, принялись жарить мясо и съедобные коренья, дети занялись рыбной ловлей.

Известие о договоре Барама с чужаками распостранилось по селению со скоростью пожара. Заинтересованные жители покидали жилища целыми семьями и шли поглядеть на пришельцев, но приближаться не решались – собирались кучками на безопасном расстоянии, обсуждали одежду и украшения незнакомцев, тыкали пальцами в львинов. Особое восхищение вызывали татуировки варахов.

Вскоре явилась Мара в сопровождении Мии. Женщины принесли корзинку с птичьими яйцами и кедровые орехи, собранные прошлой осенью. Мия боялась, но скрывала свой страх – ей было стыдно перед подругой. Обеих сразу же усадили к костру, и начались разговоры. Дикарка поначалу робела и отмалчивалась – варахские воины показались ей очень красивыми, но быстро оттаяла и вскоре уже вовсю смеялась над их шутками. Молодой женщине явно понравилось быть в центре внимания таких стройных и остроумных воинов. Варахи же, соскучившиеся за время похода по своим подругам, старались вовсю.

Глядя на веселящуюся Мию, и другие женщины осмелели.

Сразу четыре девушки, хихикая и краснея, подошли к костру. Им освободили место, угостили жарким и печеными кореньями.

Варму, сидя вместе с Марой чуть поодаль, только головой качал: похоже, оба племени скоро станут друзьями и союзниками… А началось все с одной украденной женщины! Удивительные сюрпризы преподносит подчас жизнь…

Мара лишь загадочно улыбалась и крепче прижималась к мужу. Ей было хорошо.

Глава 30. Конец древесного поселка

Варму сдержал обещание и почти три седьмицы он и его сопленники учили ногама всему тому, что умели сами: шлифовать кремни, изготовлять топоры и луки, обрабатывать кость и выделывать кожу. Дикари схватывали все на лету и незаметно для себя перенимали обычаи своих новых друзей – начали следить за чистотой, пошили кое-какую одежду, сплели первую рыболовную сеть… Женщины щеголяли прическами, мужчины – красочными татуировками, а по вечерам над поселком плыли запахи сдобренной травами пищи. Ногама освоили так же и методы охоты с силками и ловушками, и мяса теперь хватало на всех. Единственной проблемой являлась львица – хищница не взлюбила жителей поселка и вела себя агрессивно, но в конце-концов смирилась и она.

Весна незаметно закончилась, наступила жара. После нескольких дождей, щедро смочивших землю, появились первые грибы, но до земляники было еще далеко. Жизнь древесного поселка текла спокойно и размеренно, и ничто не предвещало беды…

Мрах и Хеля нашли в лесу дикую яблоню. Плоды были еще совсем зелеными, но львинята все равно обрадовались – месяц-другой, и дозреют. Главное – запомнить место, чтобы потом с корзинкой прийти… Вокруг звенела полдневная тишина – жара заставила большую часть живности в поисках прохлады попрятаться в убежища, лишь порхали с цветка на цветок яркие бабочки да гудели трудяги-пчелы.

Гиганские кедры тянули к небу ветви с начавшими наливаться шишками, в синем-синем небе кружил одинокий ястреб, по усыпанной прошлогодними иголками земле сновали муравьи. Найдя муравейник побольше, львинята натыкали в него травинок и уже собирались полакомиться кислым муравьиным соком, как вдруг где-то совсем рядом встревоженно застрекотала сойка. Вслед за сойкой всполошились и другие птицы, и дети насторожились – опасность! До поселка – рукой подать, но мало ли что? Лес, он и есть лес.

Забравшись на ближайший кедр, Мрах и Хеля расположились поудобнее в широкой развилке и затаились. Птицы продолжали кричать, но внизу никто не показывался.

Львинята уже было решили, что пернатых вспугнул какой-нибудь заяц и пора слезать, как вдруг между толстых стволов цвета старого меда появился человек. Темнокожий мужчина, почти обнаженный и очень волосатый, сжимая в руках копье, крался, настороженно оглядываясь и прислушиваясь, и дети его не знали! Вслед за ним появился еще один. Чужаки остановились прямо под деревом, на котором спрятались львинята, и принялись что-то обсуждать на непонятном языке. Мрах и Хеля перестали дышать… Придя, наконец, к общему мнению, мужчины быстро зашагали налево, собираясь обогнуть поселок по большой дуге, и вскоре скрылись из виду. Подождав, когда чужаки отойдут подальше, львинята слезли с дерева и со всех ног кинулись к своим – рассказать об увиденном.

Известие о появлении так близко от поселения чужаков привело ногама в панику: мужчины хватались за оружие, женщины с криками собирали детей и загоняли на деревья. В одной из хижин визжал младенец – в суматохе его уронили в костер. Встревоженная всеобщей беготней львица вдруг вспомнила былую неприязнь к дикарям и напала на группу воинов. Даже львенок словно сошел с ума и с рычанием носился между стволами, всем мешая и путаясь под ногами… Короче, воцарился было полный хаос, но тут вмешались варахи. Опытные воины быстро навели порядок, успокоили женщин и собрали вокруг себя всех, способных сражаться. По приказанию Варму в лес выслали разведчиков, выставили охранные посты; с десяток ногама отправили собирать дрова и хворост для костров; женщинам велели накопать съедобных корений, и занятые делом люди успокоились, уверовав – их жизни в надежных руках.

Вскоре на берегу реки выросла большая куча хвороста и сухих сучьев, на огне жарились коренья и мясо, и Варму остался доволен. Вернувшиеся разведчики доложили, что видели нескольких вооруженных чужаков, но те убежали.

«Наверно, решили ждать наступления ночи», – подумал Варму. Когда начало смеркаться, посты усилили львинами, видевшими в темноте, и разожгли вокруг селения цепочку небольших костров. Никто не ложился спать – встревоженные люди затаились в предчувствии беды.

Наконец, лес поглотила тьма. Почти полная луна медленно поднялась над верхушками гиганских кедров, но ее лучи не могли пробиться сквозь вечнозеленые густые кроны, и поселок по прежнему освещало лишь дрожащее пламя кострищ. Караульные обратились в зрение и слух – теперь ни одна подозрительная тень, ни единый звук не ускользнули бы от их пристального внимания. Но все было тихо.

Варахам подобная тишина не нравилась – вокруг селения непременно должны были бродить небольшие ночные хищники, привлеченные запахом отбросов, однако ни шакалы, ни гиены так и не появились, и это настораживало.

Приказав всем быть наготове, Варму, бесшумно ступая, шагнул за толстый ствол огромного кедра и застыл, надежно скрытый от посторонних глаз. В одной руке юноша сжимал копье, в другой – тяжелый топор. Вдруг что-то мягкое коснулось его бедра, и Варму с трудом сдержал вскрик.

– Там кто-то есть. – едва слышно прошептал Мрах. – Идут…

Молодой варах скривился: львинку сейчас пологалось сидеть в хижине, вместе с Марой и детьми, однако неслух был тут как тут. Ладно, раз уж явился – пусть остается – авось пригодится со своим ночным зрением…Сам Варму в такой тьме не видел ничего. Затаив дыхание, мужчина и ребенок застыли, как изваяния, ни чем не выдавая своего присутствия. И вскоре Варму тоже заметил нечто, пробирающееся между стволов, но кто это был – человек или животное? Всего лишь черная тень на темном фоне… Да одна ли? Вон еще, и еще…Тени приближались…

Мрах зашипел и вдруг пронзительно свистнул, сунув два пальца в рот. Варму подскочил от неожиданности и едва сдержался, чтобы не дать мальчонке подзатыльник – предупреждать же надо! В ушах до сих пор звенит! Ладно, потом. А сейчас некогда ерундой заниматься: сразу пятеро чужаков, потрясая палицами и копьями, появились из под деревьев и бежали прямо к кедру, за которым таился варах. Незваных гостей непременно надо остановить!

Свист Мраха послужил сигналом: воины приготовились к бою. К Варму присоединились два львина и несколько ногама, и врагов встретил ряд копий: двое нападавших упали, пронзенные насквозь, остальные отступили, ошеломленные яростным отпором, но через мгновение снова ринулись в атаку, издавая воинственные крики и бешено размахивая дубинами. Защитникам поселка пришлось несладко – чужаки, как на подбор, оказались могучими воинами.

Самый здоровый из них, выше вараха чуть ли не на голову, кинулся на юношу с занесенной над головой палицей, безошибочно угадав в Варму вождя, но его замах пропал даром – молодой воин отпрыгнул в сторону и в полете ткнул гиганта древком копья в незащищенный бок. Удар получился весьма болезненый. Увлекаемый силой инерции враг крутанулся на месте, пытаясь сохранить равновесие, и вдруг рухнул на землю, впотьмах споткнувшись о чей-то вовремя подставленный дротик, и юноша даже догадывался, чей…Погрозив Мраху кулаком, Варму добил врага, размозжив тому череп быстрым взмахом топора, и поспешно огляделся: вокруг кипел бой. Двое львинов теснили одного из чужаков; у ближайшего костра варах и львин отбивались сразу от троих, но пока держались, а дальше…Одна из хижин пылала! Варму различил на помосте мечущиеся фигурки, услышал треск огня и отчаянные крики людей, взвыл и бросился на помощь. Прямо на него выскочил один из чужаков с факелом в руках, размахнулся и закинул горящий сук на крышу ближайшего древесного дома: тростник вспыхнул. Так вот откуда пожар! Ударом кулака сбив поджигателя с ног, Варму наскоро проткнул его копьем и закричал так громко, как только мог: – Горим!

В течении нескольких минут почти все хижины оказались объяты пламенем. Спасаясь от неминуемой смерти, женщины и дети поспешно спускались на землю. Потрясенные гибелью своих жилищ, жены и матери в гневе хватали все, что попалось под руку, будь то оброненый топор или простая палка, и с яростью отчаяния бросались на помощь мужьям. Не ожидавшие подобного, чужаки растерялись, и, вместо того, чтобы спасаться в лес, побежали к реке. Там их поджидал свежий отряд из ногама и трех львинов.

Пощады не давали никому, и вскоре все пришельцы лежали мертвые. Ногама победили, но их поселок перестал существовать, уничтоженный огнем – уцелела всего одна, самая дальняя, хижина. К тому же, пламя перекинулось на деревья – смолистые кедры вспыхивали один за другим! Теперь выжившим в битве угрожал новый враг, гораздо более страшный, чем кучка воинов немирного племени – лесной пожар.