Текст книги "Мутная вода (СИ)"

Автор книги: Екатерина Крапивенцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц)

– Ложись, – крикнул Мут, – и потянул меня на землю, – вертушка! Отползай за мной, ближе к деревьям!

Я грохнулся в пыльную траву Зоны и пополз вслед за напарником – ощущение, скажу Вам, не из приятных. Но это ничто в сравнении с опасностью быть подстреленным из крупнокалиберного пулемёта.

Оказавшись под деревьями, мы выпрямились и рысцой поскакали к ржавому, заросшему травой люку. Вслед послышался треск очереди, и голос со слабым украинским акцентом, всерьёз усиленный динамиком сказал:

– Стоять, огонь ведётся на поражение! Нарушители в Зоне карантина!

И тут же за ним другой, чуть более хриплый и взрослый:

– Уйдут, Грабовенко! Уйдут! А ну-ка, шугнём их!

– Отставить, – снова прозвучал первый голос, очевидно, принадлежащий командиру машины. – Они уходят в тоннель. Ребята на том конце их подцепят.

***

Спустившись по скобам под землю, я долго не мог сфокусировать взгляд. После светлого, относительно погожего дня темнота подземелья действовала угнетающе. Сердце колотилось в районе горла, лёгкие с непривычки разрывало, адреналин в крови бурлил, и от этого казалось, что барабанные перепонки пульсируют в такт ударам сердца.

– Ну всё… сюда они не пойдут… – Мут закашлялся и сплюнул на грязный пол. – Вояки опасаются лезть под землю.

Я нахмурился – что-то тут не вязалось:

– Ты же сам слышал, как лётчик что-то говорил о военных на том конце?

Мут вымученно улыбнулся:

– Если повезёт, проскользнём незамеченными: имеется и другой выход. Не буду вдаваться в подробности, но бандосы с вояками изрядно тут покуролесили за НИИ. Плита, перекрывающая люк, была взорвана и дала трещину. Ну, вольные сталкеры, как водится, что-то подковырнули, где-то копнули и появился «Тайный» проход (прям вот так, с большой буквы) на свет Зоны. Надеюсь, что вояки не успели его обнаружить. Иначе, нам светит звезда. И совсем не та, что в небе…

– Ну, что нам остаётся? Придётся доверить тебе мою хрупкую тушку, – рассмеялся я. – Смотри не потеряй.

– Нет уж, друг мой. Сохранность вышеупомянутой тушки целиком и полностью на твоей совести. Как говорится, бережёного – Бог бережёт… Я однажды протерял целую пачку галет, из натовского, между прочим, сухпайка! Сотню деревянных за него отвалил. А твоя тушка не представляет для меня такой ценности, как, например, те галеты. Так что, ничего не обещаю. – Осклабился Мут и шагнул в полумрак тоннеля. Дойдя до поворота он приостановился и аккуратно высунулся за угол:

– Как я и думал, никого. Бандюков вояки выбили – хоть какая-то от них польза.

Я осторожно приблизился к лестнице, ведущей в захламлённое, тёмное помещение. По стенам змеились загогулины отопительных труб в лохмотьях древнего утеплителя. Темноту нарушал лишь свет налобного фонаря, но и его было достаточно, чтобы понять простую истину – помещением давно никто не пользовался. Ровный слой пыли на полу. От угла до угла – нагромождения ящиков, наподобие баррикады. Где-то слева пощёлкивают слабые разряды «Электры».

– Я пойду проверю, нет ли поблизости артов, а ты пока прочеши ящики на предмет чего-нибудь полезного, – и Мут свернул за мощную колонну.

Я задумался:

– Чего, например?

– Оружие, боеприпасы, тушняк, арты, если уж ну очень повезёт – бери все мало-мальски полезное. Коли военные здесь паслись, должно хоть что-то остаться.

Я послушно залез в ближний ящик и выудил оттуда ржавую консервную банку.

– Отличный улов, – приободрил меня Мут. – Только в следующий раз выбери ту, что с мясом, а не с окурками.

– Вы, товарищ, не отвлекайтесь, – насупился я. – Собирайте свои артефакты, а мне более по душе «бычки» – от них «220-ть» в лоб не получишь, как ни крути…

После планового обмена любезностями, мы приступили к делу. Мут обкидал болтами лесенку, ведущую в боковой тоннель, а я стоял и впитывал информацию, попутно совершая акт вандализма над не в меру упрямым, неказистого вида ящиком.

Болт, ещё болт – вспышки не последовало, и Мут поднялся по ступенькам в узкий, змеящийся разрядами коридор.

– Ага, там две Электры притаились… – задумчиво прошептал он. – А на том конце, кажется, что-то светится… Думаю, это арт.

Я приблизился к напарнику и наблюдал, как он взвешивает в ладони горсть железного лома.

«Не может решиться…» – подумал я.

Будто-то бы в тон моим мыслям он вышел из краткого оцепенения и кинул первый болт – аномалия с треском поглотила его, второй – и снова характерный треск и разряд, третий кусочек лома – тишина и штиль, как будто в коридорчике сроду не было аномалий.

Спустя несколько секунд "Электра" перезарядилась, и Мут повторил процедуру с одним лишь отличием. На третьем болте он стремительно ринулся в дальний конец коридора. Я мысленно содрогнулся, но тут же услышал негромкий возглас:

– Так я и думал: «Вспышка»…

Не буду рассказывать, как он возвращался обратно – в целом, всё прошло гладко и без приключений, если можно так выразиться в том случае, когда вполне здоровый и психически сохранный парень добровольно сигает в очаг электрического возмущения, способный при длительном воздействии испепелить…

Но как я уже говорил, Зона меняет наши обыденные представления. И то, что в большом мире – разновидность сумасшествия, здесь – обыденная жизнь… А точнее – выживание.

Вернувшись с артами, Мут помог мне с грудой ящиков. В результате мы стали счастливыми обладателями гранаты «Ф-1», упаковки стерильных бинтов и стандартного, армейского набора «НПП-И25с» («Набор первой помощи индивидуальный за номером 25, образца стандартного»).

Мут объяснил мне, что военные присваивают своим меднаборам номера, исходя из сферы их применения: хирургические, походные, с противорадиационной защитой и без. Так же различается число и состав входящих в них препаратов. Наборы для глубоких рейдов в Зону или так, образно говоря, палец, порезанный в наряде, замазать.

Этот состоял из 10 предметов, самых необходимых в Зоне Отчуждения. В нём были бинты, антибиотик, противостолбнячная сыворотка, антишоковый препарат, капсулы антирадиационной защиты, игла, кетгут, эластичный бинт, обезболивающее и клей БФ.

Распихав улов по рюкзакам, мы двинули в глубь тоннеля, который сразу же мне не понравился… По бокам, у самых стен пузырились, «перешёптываясь», лужи вязкой, салатовой жидкости.

– В «Холодец» не наступай. Это аномалия. Не очень серьёзная, конечно, но подошву у берцев разъесть может. Потом весь день будет кожа слезать, пока не сойдёт до самого мяса. У нас в прошлом году сталкер, пьяный, угодил мордой в лужу «Холодца»… До сих пор ходит, как обожжённый – раны от этой дряни заживают долго. В общем, легче предупредить, чем потом усиленно лечить.

Я болезненно поморщился. Чьи же нездоровые фантазии так заботливо воплощает Зона? У меня в голове не укладывается мысль, что природа, сама, без подсказки способна породить нечто подобное. Что за мелкий местный божок с огромным комплексом неполноценности населяет Её столь дикими для рода людского явлениями и существами?

От мыслей меня отвлёк Мут, жестом приказавший мне прижаться к стене и затаиться. Я напрягся. До слуха моего донеслись тихие, бурлящие всплески «Холодца» и кое-что постороннее, похожее на сиплый, клокочущий вздох, со скрипом. Как будто тупые, толстые когти скребут в пароксизме злобы кирпичную кладку.

Мут медленно и аккуратно прошел вдоль стены, предварительно сняв с плеча автомат и выключив налобный фонарик (то же самое он приказал проделать и мне).

Стараясь, сохранить своё присутствие в тайне, мы осторожно двинулись в мрачные глубины тоннеля.

Сначала я шёл почти на ощупь, чувствуя себя слепцом. Держался рукой за рюкзак Мута, аккуратно ступая по полу, полному мелкого гравия и обломков штукатурки.

Но потом глаза привыкли. Тусклого, света ламп и мерцания "Холодца" оказалось достаточно, чтобы видеть перед собой на пару метров.

Перед нами открывалась большая зала с круглым отопительным баком посередине. Взгляд мой невольно обошёл помещение и… передо мной предстала ужасающая картина. На полу лежали трое мужчин, разодранные, в заляпанном кровью камуфляже.

Один из них был ещё жив и, но помочь ему не представлялось возможным. В ране на горле пузырилась и булькала алая кровь – бедняге явно разорвали артерию.

Военный неуклюже зажимал её рукой и что-то хрипел, не в силах озвучить чёткую мысль. Преодолев отвращение и ужас, я присел с ним рядом и попытался зажать разворочённое горло свободной рукой.

Мут жестом попросил меня отойти в сторону и совершил самое страшное. А именно то, на что я бы не смог решиться никогда – прицелился солдату точно в голову.

Но выстрелить он так и не успел. Всхлипнув по инерции ещё раз, мужчина конвульсивно дернулся и окончательно обмяк… Я поспешил отвернуться в сторону и увидел на стенах крупные алые брызги крови и отпечатки рук.

– Кровосос, – пояснил Мут. – Подбери с пола «Абакан», и обоймы с патронами. А я пока перезаряжу обрез дробью. Если услышишь рычащие хрипы, вали назад, в тоннель, я – следом. И ещё посмотри: возможно, у кого-то из вояк завалялся «Чейзер» – его тоже бери. Весьма проблемно будет идти на кровососа с обрезом на два выстрела, но у меня уже созрел план действий. Если что, подстрахуешь меня из «Абакана».

***

Впервые в жизни мне пригодились те знания, что я получал на стрельбищах с отцом-военным. Он тренировал меня все детство и отрочество, развивая тело и дух, давая знания, аккуратно прививая любовь к спорту и труду… А чужим людям, которые меня почему-то жалели, гордо отвечал, что воспитывает "преемника" и "идеального солдата".

В итоге, он испытал великое разочарование, когда к военной службе меня признали не годным. Такой вот финт судьбы. Однако, любовь к оружию и военно-полевой жизни, как ни странно, прочно во мне укоренились. "Детство, проведённое за стенами казармы вместе с отцом-командиром – так это даже круче, чем армия. – Усмехался батя. – Вон, ребята два года служат, а ты, почитай, двенадцать лет оттрубил!" Чего-чего, а оптимизма моему папке было не занимать.

Батя, конечно, был мудрым воспитателем, хорошим командиром и просто добрым дядькой. Он умел зародить неподдельный интерес к своему делу, а не бездумно мучил ребят муштрой…

Навыки, полученные от отца, не раз выручали меня. Вот и сейчас, самое, казалось бы, бесполезное в мирной жизни умение пользоваться оружием буквально спасает меня в непредсказуемых обстоятельствах. Спасибо, папа.

***

«Абаканы», все, кроме одного, оказались «убитыми». Поэтому, пошарив в подсумке у ближайшего покойника, Мут достал пару рожков и перезарядил свой «Калаш».

Надев его через плечо, он поднял наизготовку обрез и осторожно двинулся по коридору, когда я услышал влажные, всасывающие всхлипы.

Молниеносным движением рук, Мут выхватил из разгрузки «РГД» и метнул в пустой коридор.

Спешно укрывшись от взрыва за стеной, я на секунду увидел, как встревоженный кровосос, на миг вышел из режима «стелс» и показал нам свой уродливый силуэт.

А затем прогремел взрыв. Примерно секунд двадцать, пока раненый и очень злой кровосос бежал к нам с явным намерением нас разодрать, мы с Мутом поливали его свинцом из двух стволов. Сначала в ход пошли «Калаш» и «Абакан». А потом патроны закончились, а ревущая, покалеченная пулями тварь всё ещё неслась на нас. Тогда Мут выстрелил дробью почти в упор, в самую голову кровососа, и тот упал.

Произведя контрольный выстрел в окровавленную глазницу, Мут осторожно срезал остатки щупалец, и запаковал их в специальный, проложенный сухим льдом, пакет на защёлке.

Я оглядел монстра и подавил неприятные позывы… Вытянутый череп разворочен, на месте отрезанных ротовых отростков скопилась неоднородного вида, зеленовато-бурая жидкость, по-видимому, заменившая твари кровь.

Но всё же, в душе моей была и доля облегчения, ведь этот бой был уже позади, а значит, не все так страшно, ведь первое моё крещение прошло относительно успешно… А потом меня вырвало. И стало совсем хорошо. Я обмяк и почти что повис на плече у напарника.

– Эй, ты как? – похлопал он меня по щекам. – Не время заваливаться, как кисейная барышня. Давай мне «Абакан». Целее будет. Ещё твоей отрыжки на цевье не хватало…

Я шумно выдохнул и разогнулся:

– Нормально. Теперь точно буду жить.

Но Мута мои реакции не устроили и он протянул мне флягу:

– На-ка, глотни. Это энергетик. Он кислый – сейчас быстренько полегчает.

Я послушно отхлебнул противного пойла. И сел на пол, привалившись к холодной стене. Голова гудела. Никаких мыслей и чувств. Только гадкий вкус тоника и звон железяк. – Это Мут перезаряжал "Калаш".

Посидев минут 20-ть и дождавшись, пока я немного отойду от шока, мой напарник предложил двинуться дальше.

Глава 6: Тайник Стрелка

И всё же, Зона – самое наипаскуднейшее место для тех, кто по тем или иным причинам, совсем не планирует умирать.

И даже не в ближайшее время, а вообще, в принципе. Ну, верит себе человек в Светлое будущее, Рай или переселение душ – ну зачем вот так сразу брать и растаптывать его благие чаяния грубо и на корню?

Подобные думы, я уверен, закрались бы в голову любому мыслящему человеку, по глупости или дела ради, угодившему в Зону отчуждения. Смертельные аномалии, зубастые, недружелюбные звери – всё это ни в какое сравнение не шло с отношением человека к себе подобным. Мало того, что неофиты пачками гибнут в аномалиях, становятся закуской тварей разной степени прожорливости, так ещё и люди (а люди ли?) отстаивают свои права и компенсируют комплексы с оружием наперевес.

Не прошло и десяти минут, как с дальнего конца коридора послышались чьи-то приглушённые голоса:

– Омега-Омега, я Альфа – приём. Что там у Вас? Как слышно?

По затянувшемуся в эфире молчанию, я понял, что Омега, успевший стать добычей кровососа, лежал сейчас, очами в небо, в соседнем помещении. Лезть на рожон пока не было смысла, так как численность сил противника оставалась неизвестной. Хотя в ПДА нового поколения встроен точный детектор жизненных форм, включить наладонник не представлялось возможным, ведь это равносильно радостному крику: «Ребята, мы здесь…». Проще выбежать навстречу, размахивая руками в приветствиях – всё бы закончилось быстро и мирно.

А так как скорая смерть в наши планы пока не входила, Мут предложил безотказный план. Пока военные совершают обход прилежащих галерей, нам надлежало быстренько подняться по лестнице в бывший тайник Стрелка и переждать опасность там.

А потом, глядишь, военные найдут своих ребят и некоторые из них снимутся с постов, дабы предать тела своих товарищей холодной земле Зоны. План показался мне не слишком продуманным, так как вероятность, что солдаты покинут пост без приказа, вообще стремилась к нулю. Но Мут разубедил меня на сей счёт, уточнив, что парни в коллекторе – не единственные представители Воинского братства на территории НИИ, и на выходах наверняка имеются ещё…

***

Тайник Стрелка оказался хорошо оборудованной маленькой комнаткой, вход в которую замаскировали под обычный воздуховод. Пройдя мимо, сразу не догадаешься, что это лазейка в секретное помещение.

Однако, странно, что военные, изучившие каждый метр подземелья, так его и не обнаружили… Возможно, всему виной обыкновенное для русского "рядового" поверхностное отношение к работе, вроде «солдат спит, а служба идёт»? Тем более если тропки этой службы пролегают не где-нибудь, а именно в Зоне.

Невооружённым глазом видно, что ребята – далеко не войсковая «элита», а простые солдаты-контрактники, решившие после срочной службы подзаработать себе на относительно безбедную жизнь, выполняя служебно-боевые задачи в условиях, приближённых к боевым.

По себе разумею, что не осознаёшь всей опасности до тех пор, пока не окажешься за периметром Зоны и не окунёшься в эту жизнь окончательно, с головой. Все байки, которые ты слышишь по телевидению или читаешь в книгах ни в какое сравнение не идут с реальностью Зоны настоящей.

Суррогат её медийных прототипов даёт простому человеку иллюзию бессмертия, с которой в Зоне РЕАЛЬНОЙ приходится немедленно расстаться…

Пожив немного в этом недружелюбном месте, начисто теряешь способность любопытствовать. Отныне и впредь ты подразделяешь окружающие тебя предметы не на «интересные» и «не очень», а на «опасные» и «безопасные».

Возможно, ребят, как и всех прочих обитателей Зоны отпугивает банальная неизвестность – и так опасностей вокруг выше крыши, так зачем ещё добавлять себе седин, заглядывая в невразумительные, сомнительные да и вообще никому не нужные люки?

Только такие люди, как Мут, предпочтут на удачу сунуть отдельные, особо нежные части своего организма в пекло, лишь бы смысл в жизни был, лишь бы не пропить её в сталкерских барах и не травить потом байки заезжим туристам наравне с дитятским "бомондом".

Я – не такой. У меня в отличие от сталкеров есть цель. Добившись её, я из Зоны свалю, да так быстро, что только они меня и видали. Джентельмены удачи, блин.

Хотя, положа руку на сердце, насколько принципиально я от них отличаюсь?.. Каждый из нас ищет здесь что-то важное. Ежедневная погоня за призрачным счастьем. Оно маячит на горизонте, чуть за его линией… И как бы ты не спешил навстречу, эта линия всегда будет на шаг впереди, и достичь её невозможно, как ты не бейся.

И тогда именно процесс достижения цели становится смыслом всей их недолгой, в сущности, сталкерской жизни. Потому что способов угробить себя в Зоне – упоительно-широкий спектр. Хочешь, к кабанчикам на обед загляни, а не хочешь, так во-о-он там, видишь, радуга вдали мерцает? Красивая, правда?

В общем, чего греха таить: Зона – далеко не курорт, сплошной мазохизм в чистом виде, но мне, кажется, начинает нравиться. Как нравится многим мужчинам гордая и вздорная краля – чем берёт, не понятно, но кавалеров у неё – масса, а она вдруг в этой толпе выбирает тебя.

Вот так же и с Зоной. Контрастный душ из жарких поцелуев и холодного безразличия, который гораздо приятней всяческой пресной житейской стабильности, хотя, увы, в восьмидесяти случаях из ста он непростительно летален.

Тут уж, как в старой поговорке: «Или грудь в крестах или башка в кустах». Зона любит смелых, но не терпит необдуманного риска; обещает богатства, но не отдаёт их алчущим; вытаскивает из фатальных ситуаций, чтобы завтра угробить бутылкой палёной водки, «расцеловать» в затылок мародёрской пулей, погубить в неизученной ранее аномалии, но тут уж либо пан, либо пропал – дамы уважают решительных.

А Зона, несомненно, характер имеет женский, вздорный, капризный… Умеет она и оплевать и приголубить. Так что с логикой и здравым смыслом к ней лезть категорически не стоит. Ну как ты навяжешь неизвестному и необъяснимому созданию свою ничтожную человеческую логику?

Однако, чувства здесь куда более неподдельные и острые, чем в рамках обыденного бытия. Вышел живым из рейда и как будто сыграл в Русскую Рулетку с пятью патронами, а вместо выстрела прозвучал щелчок, которого ты никак услышать не ожидал, при таких-то плачевных шансах. И воспринимается эта временная отсрочка, как Благословение…

Рядом что-то звякнуло, и я очнулся от своих псевдо– (как и всё в Зоне) – филосовских размышлений.

– Извини, – буркнул Мут, – на гильзу наступил. – Посмотри, ещё не все запасники вычистили. Хотя, у меня иногда возникает ощущение, что они периодически пополняются. Эдакий сталкерский фонд взаимопомощи имени Меченного (или Стрелка – уж не знаю, как его теперь и назвать после той нелепой истории).

– Да, читал про него в твоём ПДА, еще на Кордоне. Легендарная личность, – улыбнулся я. – Многое уже с тех времён изменилось. Зона расширилась, разродилась новыми аномалиями и артами. Фауна мутировала. Лиманск перестал блуждать. «Чистое Небо» окончательно развалилось, и последние его члены осели в Чернобыльском НИИ, дабы получить защиту и возможность продолжить свои исследования.

– Да ты, я смотрю, времени зря не терял – неплохо поднатаскался, знаешь историю. – Обезоруживающе рассмеялся Мут. – Но остались же какие-то пробелы в твоём не вполне классическом образовании?

– Остались, – согласился я. – Что это за артефакт такой – «Хлопок», и почему его все ищут?

– Ну, – задумался Мут, – как головастики мне рассказывали, если его правильно активировать, глушит он любые радиоприборы в радиусе пятисот с лишним метров. И далее полный штиль, тишина в эфире. Энергия в пространстве просто бац – и перестаёт распространяться. Порох не воспламеняется. Как итог, оружие не стреляет. Гаснут все фонари и костры.

Дееспособными остаются лишь живые организмы, а все приборы выходят из строя на время, необходимое для восстановления этой энергии. Есть более сильные "Хлопки" – он поглощают её надолго и в больших количествах, есть слабые – их поглощающей силы достаточно лишь на несколько секунд, но и этого бывает вполне достаточно для внепланового спасения собственной шкуры. Возможно, я не вполне научно и популярно тебе всё это изложил, но зато доступно и понятно.

– Ну так а почему «Хлопок»-то? – Не сдавался я.

– Ах, название – это мелочи… Но тут эта мелочь основополагающе важна, – Мут улыбнулся и хитро мне подмигнул. – Поглощённая энергия вырывается наружу с некоторыми звуковыми эффектами. Данный эффект может быть настолько сильным, что как минимум, закладывает уши, как максимум – музыкальное сопровождение грозит контузией тому, кто артефакт в тот момент держит. Но свойства его до конца не изучены и учёные всерьёз подозревают, что его способности к поглощению – это лишь вершина айсберга… Есть все предпосылки к тому, что при правильном обращении он способен проделывать «фокусы» не только с энергией, но и с материей. А что ты им вдруг так заинтересовался?

– Да, увидел вчера задание в сталкерской сети – "научникам" требуется «Хлопок». Пишут, что деньгами не обидят. Не интересуешься?

– Свой мы пока придержим. Он и раньше-то был ценным, а теперь, наверное, только в Припяти и есть. Редкая аномалия его рождала – «Кислотный туман». Расползалась это гадость по дну оврагов. Если стакер шёл из ходки в сумерках, мог и влезть в неё – это как раз плюнуть. Выглядит аномалия как полупрозрачный пар, и заметить его можно лишь посветлу и в движении. Разъедает она любую органику, и от сталкера не остаётся ни рожек, ни ножек. Лишь пряжки, патроны да автомат…

– Убиться можно…

– Тьфу на тебя!.. Пойди, попробуй… Так что, не стоит оно того, это задание. Я вообще ботаникам не доверяю. И тебе не советую. Мутные они. Очень мало среди них человечных товарищей – сплошные диссертации и открытия у них перед глазами, а не люди…

Мут вздохнул и сел на продавленную, ржавую койку:

– Спать будем по очереди. Люк теперь изнутри закрывается – нашлись умельцы, дверь навесили. Но лучше поберечься. Вояки – народ непредсказуемый. Ты дежуришь первым. Утренние часы – самые трудные, поэтому разбудишь в три ночи, и я тебя подменю.

Сказав это, Мут кинул рюкзак под голову и отвернулся к стенке. А я полез в карман за своим верным ПДА и упаковкой армейских галет. Лениво листал ленту новостей, просматривал заметки в сети. Дальнейшее помнится достаточно смутно…

Очевидно, я все же провалился в сон – сказалось нервное перенапряжение. Но картина, представшая передо мной, была сопоставима с явью… Нет, не так. Она была намного ярче, органичнее, краше, чем явь. На секунду мне стало невообразимо легко, и я понял, что умираю…

***

Я стоял на краю люка и чувствовал ветер Зоны. Пронизывающий, влажный, губительный. Ощутимо различались в нём нотки прелой травы и густой сырной кислятины.

А ещё были Звуки: хриплые, тягучие выдохи, невнятное бормотание, как будто лепечет древний, выживший из ума старец.

А потом ощущения смазались, исказились, исчезли, утонули в уплывающей от меня действительности… и теперь я сам был тем «стариком».

Руки мои стали бледными и дряхлыми, ладони усеяли тёмные язвы. Я силился закричать, но из горла вырвался лишь тихий, невнятный стон. Тогда изо всех сил я стал цепляться за скобы люка, пытаясь выбраться на поверхность, но пальцы одеревенели и не желали слушаться.

Кожа на них лопнула, как пергамент, и наружу показалась чёрная, абсолютно сухая плоть. На моих глазах рука стала разрушаться, но я ничего не чувствовал…

Лишь бессильно смотрел вверх, в далёкое, недостижимое, такое синее небо. Но вместо него я видел Её глаза: холодные, пронизывающие насквозь, такие юные и всевидящие одновременно.

Тогда небо перестало для меня существовать, и осталась лишь стальная прохлада радужки, дарующая исцеление всем недугам и тяготам. Это Зона смотрела на меня, как на самое любимое из своих творений. Я протянул к ней здоровую руку, хотел погладить её по щеке:

– Я люблю тебя, – думал я. – Я хочу остаться с тобой. Я хочу тебя постичь и понять. Я не желаю менять тебя – напротив: я меняюсь сам, чтобы нравиться тебе, чтобы чувствовать себя здесь своим. Прими меня, я безоружен. Я не мыслю зла, у меня нет камня за пазухой. Напои меня прохладными водами мрака и хлада, угости ростками мёртвой травы, одень меня дрожащим туманом, уложи спать в оглушающе-тёмной бездне. И тогда ты поймёшь, что я иной, я не такой, как все твои творения и враги. Я научу тебя понимать людей. Я сослужу тебе добрую службу и останусь с тобой, если ты разрешишь, потому что мы созданы друг для друга, как земля и небо…

Она смотрела на меня, и я не знал, о чём она думает. Лицо в люке расплывалось и таяло, превращаясь в легчайшую утреннюю дымку.

Наваждение отступало, я снова начал дышать и чувствовать что-то, кроме оцепенения и благоговейного страха. А потом я моргнул, и наваждение растаяло.

Я снова стоял на краю люка и вдыхал кислые испарения Зоны. Кто-то бесшумно подошёл ко мне сзади и тронул моё плечо. Я обернулся, но никого не увидел. А потом стремительно провалился в сон, долгий и тяжкий, без сновидений…

***

– Грач, проснись, – Мут встревожено потряс меня за плечо. – Ты орал во сне так, что всех вояк, переполошил…

Я с трудом открыл глаза и усиленно заморгал, пытаясь привыкнуть к свету. Итак, это сон. Забавно. Как там Мут говорил – Зона общается со мной? И чем я добился личной аудиенции?

Голова раскалывалась, а во рту было так погано, будто там всю ночь кутил эскадрон гусар. Рукой, наощупь, я нашарил флягу с водой и могучими глотками выпил её содержимое.

Сон свой я помнил урывками: кислятина, хрипы, синие глаза. Но было там что-то ещё, незримое, невесомое, на грани всех мыслей и ощущений. Как предчувствие или неоформленное желание…

Мут понимающе поглядывал на меня, но вопросов не задавал. Позволил себе только одну емкую реплику:

– Чем сильнее работает твоя чуйка, тем страшнее и откровеннее зонные глюки, Грач. Судя по твоему виду, ты почти экстрасенс.

Я лишь рассеяно улыбнулся. А он продолжил:

– Да не принимай ты все это слишком всерьёз. Видения Зоны образны, хаотичны, грешат отсутствием логики. От них сложно отделаться, но, тем не менее, это не пророчества и не сны, а всего лишь игра подсознания. Ну, давай завтракать и выдвигаться. В Бар нужно успеть до Выброса. На случай непредвиденных обстоятельств имеется, конечно, у меня схрон, но есть резон поднажать и обойти его стороной сегодня. Тем более, кто знает, что там могло завестись за два месяца?.. Соваться туда на удачу – ни желания, ни времени категорически нет.

Мут собрал мусор, и немного приспустился по скобам люка. Дверь пока не открывал, лишь осторожно прислушивался к звукам извне…

– Тишина… Будто даже "Холодец" не трещит.

Мут аккуратно приоткрыл хорошо смазанную дверцу и вывел на свободу какое-то хитрое приспособление.

– Это USB-камера, – пояснил мне напарник. – С ней, знаешь ли, сложнее получить в бубен. А гибкий, упругий, хорошо заизолированный шнур позволяет ее использовать в любых ситуациях. Безлюдно. Путь открыт. Предлагаю выползать…

***

Пробираясь сырой галереей подземной лаборатории, я с трудом сдерживал волнение от предчувствия, которому не спешил доверять. Что-то струной натягивалось в груди, колотило о рёбра и замирало холодной волной где-то в районе желудка. Голосов военных не было слышно, но долгожданное расслабление не приходило. Как раз наоборот, их отсутствие напрягало и вносило неестественность в атмосферу подземных галерей, где к звенящей тишине лишь изредка примешивались поскрипывание светильника да шипение "Холодца".

Когда мурашки на затылке по ощущениям превысили размеры головы, я поделился сомнением с неестественно молчаливым и вялым напарником.

– Не нравится мне, ой не нравится, что в галерее совсем нет вояк. Орал ты громко, как раненный кровосос. Все окрестные солдатики должны были сбежаться.

К тому же, мутит меня знатно. И это не хорошо. Возможно, конечно, колбаса на жаре "загнулась"… Но ощущается, как тошнота психогенной природы. Как перед экзаменом, когда сводит нутро от предчувствия чего-то глобального.

***

Тайный сталкерский лаз находился немного поодаль от основного выхода из подземелий. Он представлял из себя донельзя захламлённую коллекторную трубу с наглухо приваренной ржавой решёткой.

Картон, фанера, куски арматуры, старые матрасы – всё это было свалено кучей рядом с лестницей, ведущей на волю. С трёх шагов бы я не узнал в ней лаз на поверхность.

Приказав мне знаком стоять на месте, Мут выглянул из-за угла, проверив окрестность на предмет опасности. Не заметив таковой, он шагнул вперёд, и неожиданно я услышал злобный, приглушённый рык хищника…