Текст книги "Мутная вода (СИ)"

Автор книги: Екатерина Крапивенцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 39 страниц)

– Тоже дело рук Калашникова?.. – Расхохотался я. – Окститесь… Кто Вам поверит?

– Нет, Саша тут ни при чём. Но он знал о ней. Хорошенько изучил всю твою подноготную, прежде чем использовать тебя в своих целях. Как и всех нас… Всех… – Грустно улыбнулся Филонов.

– Пиндец, – только и смог выдавить Мут. – Кто Вы, мистер Икс?

– Ну вот, тут мы плавно и подкатились к самому главному. – Коротко усмехнувшись, Депутат глубоко и протяжно вздохнул. – Калашников хотел избавить мир от Зоны, но сам не заметил, как попался ей в сети. Всё изначально переплетено между собой. Причины и следствия давно перемешались… Но сейчас важно понять одно: ключевой фигурой истории всё это время был не Саша, а ты. – Депутат схватил меня за плечо, обращая особое внимание на важность момента. – Точнее даже, вы с Мутом. – Сглотнув, Филонов, привалился к холодному кафелю, теряя силы. – Без вас Калаш не смог бы провернуть свой грандиозный план. Наверное, каждый из нас в тайне мечтает почувствовать себя не рядовой пешкой, а ключевой фигурой партии…

– Вы говорите загадками. – Нахмурился Мут.

– Не уверен, что правильно Вас понял, – тряхнул головой я. Череп гудел от избытка информации. – Не проще ли было всё мне рассказать? Не устраивать цирка с «переодеваниями». Не тратить время на кулуарные игры. Возможно, я и сам захотел бы послужить "на общее благо", как Вы выразились…

– Это вряд ли, – нахмурился Депутат. – Видишь ли, светлая идея Калашникова претерпевала значительные изменения, оттачивалась, пока из высокого, зелёного дерева не превратилась в острый кол, на котором он готов был распять всех несогласных…

– Вот, гонит, – усмехнулся Бочка. – Выражайся яснее…

– Ничуть не гоню, – тряхнул седеющей шевелюрой Депутат. – Всего лишь подвожу к важнейшей части истории. Петренко не даст мне солгать. Когда-то давно они с Калашом дошли до Монолита.

Полковник снова кивнул, но Депутата перебивать не стал, давая ему высказаться до конца.

– Вы, наверное, до сих пор гадаете, что произошло в Припяти? – Уставился он на Петренко. – Опасаетесь… И правильно. Дело в том, что Саша успел загадать желание. «Знание». В широком смысле слова. Монолит узрел его заветную мечту и выдал нагара информацию, лавиной свалившуюся в неподготовленный разум Калашникова. Как вы можете догадаться, у Исполнителя Желаний побывали и Доктор, и Васильев, и Семецкий. И много кто ещё, кто в этом никогда не признается. Каждый из них получил свой личный Дар. Для Дока Монолит подготовил «Дар Жизни», Васильев хотел «свободы» и получил её, в конечном итоге, особым, причудливым образом. Юра Семецкий узнал "секрет бессмертия". Калашников жаждал знания, и он его получил. Правда, совсем свихнулся на этой почве… Но сейчас не об этом. Вернувшись из Зоны, Саня первым делом разыскал своего лучшего друга – меня. И рассказал мне такое, отчего волосы у меня на теле мгновенно пришли в движение…

Глава 49: Калаш (рассказ Депутата)

Иногда считанные секунды способны предопределить нашу жизнь на долгие годы вперёд. Принятое вовремя решение, внезапное озарение, поворот, сделанный случайно и уводящий нас далеко от опасности (или приближающий к ней).

Непредсказуемость жизни в целом и верного выбора в ней в частности, долгие годы терзала разум бизнесмена Калашникова. Он любил научную фантастику, но редко читал по причине крайней загруженности. Его ум занимали лишь цифры: растущая прибыль, финансовые проекты. «Даты, явки, пароли» жизни, распланированной на годы вперёд.

Крепкий парень в спортивном костюме, куролесивший в 90-х, уже не имел ничего общего с солидным, седеющим мужчиной в дорогом пиджаке. Взгляд его цепких, немного усталых глаз, мечтательно блуждал в ночном небе, привычно выискивая созвездия, будоражащие пытливый разум с самого детства.

Ковш Малой Медведицы, Цефей, Кассиопея. Небо манило и успокаивало Калашникова. Гасило страхи и страсти. Он снова становился беззаботным подростком, мечтающим об открытиях и полетах в иные галактики.

Когда-то в юности, стоя за чертой бедности, он грезил о достатке, а не о звёздах. О новых джинсах, жвачке, импортных сигаретах и возможности сводить Вальку Гаврицеву в кино. Это ли толкнуло его на криминальную дорожку или что-то иное, сейчас не скажет никто.

Но именно тот нравственный выбор на долгие годы определил его дальнейший путь, наделил цепкой бескомпромиссностью, способностью жёстко вести дела и подарил невероятную тягу к развитию, как ни странно. Штампы, будь они не ладны!.. Людям нравится развешивать ярлыки.

«Бык» из 90-х не может быть умным. Потолок его эволюции – сначала стать опытным сидельцем, пройдя по тюремным этапам, заработать авторитет, сколотить собственную группировку и грести большие деньги нечестным способом. Семья всерьёз полагала, что Саша закончит плохо. Не получит образования и пойдёт по наклонной…

Калашников же оказался совсем не таким. Мечтатель по натуре, но бизнесмен по призванию, он быстро смекнул, где крутятся большие деньги. Хитрый и изворотливый, он не раз попадал в поле зрения милиции, но всегда выходил сухим из воды.

Заработав на хлеб с маслом, он отошёл от криминала и приступил к реализации «легальных схем ведения бизнеса», попутно обзаведясь полезными знакомствами в определённых кругах.

Иногда Калаш тяготился своей жизнью, размышляя о чём-то большем. Далёком и неизведанном, как сам космос. Его не радовало богатство со всеми вытекающими из него возможностями, не привлекала политика. Двигаясь по инерции, бизнесмен ловил малые крохи необходимого ему адреналина, просчитывая рискованные проекты. Играл в русскую рулетку с опасными партнерами. Развивался, в чем мог, приобретая вес в обществе. Больше всего ему хотелось избавиться от "пацанского" флёра. Он мечтал об уважении, а не страхе перед "былыми заслугами". Криминальное прошлое не интересовало Калашникова, хоть и влияло на него.

Со временем, имея существенные успехи в бизнесе, Калаш ударился в науку и благотворительность. Ему нравилась сопричастность к чему-то действительно масштабному. Иногда, решаясь на очередной амбициозный проект, он фантазировал, как перекроит этот мир. Грезил о процветании общества, как в утопичных романах отрочества. А денег он успел заработать столько, что они давно перестали быть целью…

"Богатство – лишь инструмент в грамотных руках, а не конечная точка развития индивидуума, – не уставал повторять он, читая очередную бизнес-лекцию. – Честно ответьте на вопрос: для чего мне нужны деньги? Тогда всё встанет на свои места. А взращивать ростки мотивации на пустыре жадности – дело неблагодарное".

Люди тянулись к Калашникову. Была в нём та самая тайная страсть, на грани с фанатизмом, недоступная "простым смертным". Он горел своими идеями. Разбирал их на мелкие составляющие, погружаясь в нюансы даже глубже, чем это требовалось.

Однажды пути его деловых интересов пересеклись с неким Бесаловым – известным меценатом, оказывающим финансовую поддержку в изучении Зоны Отчуждения. Вместе они даже запустили крупный бизнес-проект – «Сафари в Зону», обернувшийся колоссальным успехом Калашникова и чуть ли не удвоением уже имеющихся капиталов обоих.

Для нефтяника Бесалова, метившего в политику, благотворительность в пользу науки была лишь рычагом давления, приблизившим его к заветной цели. Калашников же всерьёз заинтересовался Зоной Отчуждения и связанными с ней открытиями.

С помощью Зоны и её даров можно было совершить серьёзный переворот в науке, и Калаш мгновенно почуял свои выгоды.

Помимо прочего, его пытливая натура, жадная до знаний, охочая до адреналина, изголодавшаяся по жизни на пике, гнала бизнесмена в Зону, как в последний раз. Он подсел на иглу, вкусив ядовитого коктейля из гормонов, заставляющих сердце замирать.

Его манил ветерок свободы – лишь в Зоне уважаемый, но скучный до безумия Александр Яковлевич снова мог стать тем бесшабашным «Калашом», которого он оставил за чертой миллениума. Зайдя за Кордон, респектабельный Калашников тут же терял барские замашки и становился расслабленным сорвиголовой, способным ввязаться в любую авантюру.

Метаморфозы заметил и его лучший друг – кандидат в депутаты Алексей Филонов. Когда товарищ ворвался в его кабинет в простой футболке и спортивных штанах, раскрасневшийся от жара и даже немного помолодевший, тот не поверил своим глазам и для начала проморгался. Отложив в сторону кипу документов, ожидавшую его подписи, он усмехнулся:

– Ну, привет, Калашик. Тот самый. Давно не виделись. – Депутата обуяла рассеянность. По инерции он стянул с носа свои дорогие очки и тщательно протёр их носовым платком. – Как будто в прошлое попал. По какому случаю бал-маскарад? – Красноречиво окинув взглядом прикид Калашникова, Филонов задержался на матерчатых, потрёпанных кроссовках с надписью «Abibas». – Я думал, таких уже не выпускают. Тебя что, интерпол разыскивает, и ты маскируясь под бомжа, ищешь убежища у друзей и знакомых?

– Да, пустое, – махнул огромной ладонью Калаш и с наскока устроился в красивом, кожаном кресле в углу приёмной. – Другого на рынке в Дитятках не было. Мои «баретки» от «Валентино» вчера «Холодцом» проело. Представляешь? Зацепил в последний момент, на выходе из Чернобыля-7. Оказывается, там тоже есть аномалии. А Хованский орал: «Это грязь, чё ты ссышь?!»

– Ну вот, и Вовика на свои "сафари" подсадил, ирод! – Филонов картинно всплеснул руками и возвёл очи к портрету президента. – А у него пятеро детей, между прочим. И жена – красавица. Любовница, кстати тоже, – понизил он голос и заговорчески улыбнулся.

– Да не страдай ты так за шкуру Ховы. Мы с Эдом его дальше «Агропрома» и не водили. Увидав живого зомбака в полуметре от себя, он в обморок брыкнулся от вида и ароматов… Зомбак, кстати, вёл себя смирно. Его мозг давным-давно в кисель сплавился… Залип, значит, и смотрит глазами без век в сторону Вовы. Та ещё картина… Тот, как стоял, так и осел в мои объятия. Только успел подхватить, чтоб о землю не шваркнулся… А потом очнулся, и как давай визжать – всю нечисть в районе переполошил. Хорошо, что ребята предварительно неплохо поработали, зачистив территорию от опасного зверья. «Сафари» – дело нешуточное… У нас подход серьёзный. Уже и с «Долгом» завязки имеем. Они идейно, хоть и против таких вот «развлекательных туров», но всё же верят в то, что наши туристы расскажут миру о Зоне и хорошенько человечество припугнут… Раздирающими душу подробностями, видео… оторванными конечностями… – Поймав встревоженный взгляд друга, Калашников поспешно замотал головой. – Да шучу я! Чего ты сразу паникуешь? Такого пока не случалось. У нас 100-процентная выживаемость в турах и низкие показатели травматизма. Эд – отличный проводник, каких мало. К тому же, подопечные Воронина исправно несут свою службу, ведь защищать мирное население от «расползающейся заразы Зоны» – это как бы их «Долг», прости за каламбур. Ну и финансово мы группировку не обижаем.

– Ты знаешь, я туда иду исключительно из-за тебя, – Филонов промокнул лоб платком. – Адреналин и опасность – это совсем не моё, причём с детства. Пока все парни во дворе занимались спортом и носились "в войнушку" до посинения, я предпочитал листать книги и учиться.

– Именно поэтому ты нам и нужен. – Улыбнулся Калашников. – К тому же, я тебе доверяю… Мы с детства всё делали вместе. Ты мне, как брат.

– Взаимно, – расслабился Филонов. – Но я не пойму, какой интерес – мне лично тащиться в Зону? Неужели не достаточно пассивного участия, в виде финансирования твоих проектов и знакомства с нужными людьми?..

– Что ты ответишь, если я тебе расскажу, что Монолит Желаний существует? – Оборвал отповедь друга Калаш.

На секунду Депутат потерял дар речи, но потом совладал с собой и чужим, хриплым голосом спросил:

– Вы дошли до него?

Калашников просиял:

– Так и есть, – и, понизив голос, прошептал. – Прослушка в кабинете имеется?

– Нет, вчера всё проверили, – облизал в нетерпении губы Филонов и отхлебнул воды из стакана. – Во рту сохнет… Но ты излагай.

– Сначала пообещай мне кое-что, как старому другу. Что бы ты сейчас не услышал, это не повлияет на наши с тобой отношения. Я не сумасшедший, не шизофреник и не употребляю наркотиков. Ты меня знаешь… За всё, что я видел и чувствовал могу поручиться. Выход в Зону назначен. Ты поможешь мне, даже если история покажется тебе бредовой?

– Зуб даю, – щёлкнул себя по челюсти Филонов и весь превратился в слух.

***

Калашников подсел максимально близко к письменному столу и не мигая уставился на друга.

– Как я уже сказал, Исполнитель Желаний – не миф. Хотя, долгое время люди считали его вымыслом. Эдаким религиозным бредом группы фанатиков, называющих себя «Монолитом». С трудом осознаю, что мы с ребятами Воронина всё же добрались до него…

– Что вы вообще делали в Припяти? – Немного смутился Депутат. – Да ещё и с главой «Долга». Думал, что высокое руководство не выходит в «поля».

– В данном случае, Воронин лично контролировал операцию. Генерал – боец, а не штабная крыса. Фишка в том, что в Припяти такой сильный пси-фон, что координировать действия бойцов опосредовано просто нельзя. Связь устанавливается лишь локально, и то с перебоями, а за пределы города техника уже не пашет. Незадолго до нашего похода в Припять несколько групп учёных бесследно пропали в районе саркофага вместе с бойцами «Долга». Человек пятьдесят в общей сложности. Когда Петренко засобирался в рейд, Воронин решил отправиться с ним, как самый опытный. Он уже пару раз наведывался в Припять после отключения «Выжигателя», и знал несколько тропок, способных привести бойцов в город без привлечения лишнего внимания со стороны «фанатиков». Воронин «задолжал» ученым. Можно сказать, что НИИ когда-то проспонсировал его уход из Вооружённых сил. Поэтому, генерал ощутил зов долга. А он не любит ощущать себя должником, как ни парадоксально. К тому же, ситуация с гибелью людей требовала тщательного разбора. А рядовые бойцы группировки под страхом исключения отказывались ходить в рейды под Припять. О городе идёт дурная слава, кстати, вполне справедливая…

– А тебя какой черт туда потянул? – Не сдержался Филонов. – Как всегда, любопытство?

– Отчасти, – кивнул Калаш и прикрыл глаза. – Ты же знаешь о моих завязках с господином Бесаловым? Мы вместе спонсируем пару исследований местных «головастиков». Открытия крупные и многообещающие, скажу я тебе. Если всё выгорит, то о топливе можно навсегда забыть – весь мир перейдёт на чистую энергию от артефактов. Бес, конечно, вне себя от предвкушения, но в Зону лезть боится. Поэтому, "на местах" действия "научников" курирую я. Тем более, что мне доставляет удовольствие вольная жизнь сталкера. Это позволяет мне расслабиться и обо всём забыть. Стать, наконец, собой, понимаешь? Тем самым… Всё наносное будто смывает, как только я переступаю Периметр. Груз ответственности мгновенно падает с плеч. Я испытываю странное, двоякое чувство: смесь ужаса и небывалой свободы. Если в любой момент в Зоне можно встретить смерть, то зачем сейчас переживать о том, что происходит за её Периметром? О контрактах, бизнесе, очередных проблемах у сына, о возможных интрижках жены? Все преходящее, музыка вечна.

Филонов лишь дипломатично пожал плечами, но от комментариев воздержался. А Калашников продолжил:

– Исследование Припяти обещало стать краеугольным камнем в данных исследованиях. Учёные делали большие ставки на редкие аномалии, способные рождать артефакты неслыханной мощности. Всего их в Зоне было найдено два. И оба раньше времени осели в руках у жадных коллекционеров. Выкупить их или выкрасть не представляется возможным. Эти миллионеры-собиратели даже не понимают, какой драгоценностью обладают, складывая артефакты на полки, а не изучая их.

– Что за аномалия? – Решил уточнить Филонов на всякий случай, исключительно по привычке. Информация. Лишь она имеет реальное значение в этом мире. Всё, что можно запомнить и сохранить в любой момент может оказаться полезным – по такому принципу жил Филонов.

– О, – мечтательно протянул Калашников. – Это "Зазор" – неприметная аномалия со смешанными свойствами. Базируется чаще всего в руинах ветхих зданий. В начале своего существования очень опасна – способна оторвать конечность взрослому человеку. Выглядит как мерцающие, еле заметные пласты тончайшего стекла, играющие на свету, как стекляшки калейдоскопа. В конце, прежде чем выдохнуться, аномалия рождает артефакт "Компас". Данный тип аномалий можно встретить лишь глубоко в Зоне. Последняя надежда возлагалась на Припять. В общем, дело оставалось за малым – проскользнуть в город без боя, то есть незамеченными.

– И вам действительно удалось? – Округлил глаза Филонов.

– Конечно. – Кивнул Калаш. – Но, как в итоге оказалось, заслуги генерала в том не было. Группа состояла из 10 человек. И то Петренко причитал, что нас слишком много. Я, Воронин, полковник, один сотрудник НИИ, двое бойцов «Долга, нагруженных аппаратурой, пара «вольных» сталкеров, напросившихся в рейд за обещание нам помочь, и двое доверенных ребят Бесалова. Бес любит всё контролировать и никому не доверяет, что, в общем-то, справедливо. Правда, потом оказалось, что «соглядатаи», приставленный нашим «бизнес-партнёром», оказались совсем не теми, за кого себя выдавали. Но об этом чуть позже, – нахмурился бизнесмен. – Не буду грузить тебя подробностями, как мы пробирались по городу… Но нам повезло. «Фанатики» словно массово вымерли. Ни души вокруг. Как следует порадоваться такой удаче мы не успели. На стадионе «Авангард» нас застал «Выброс». Думаю, «монолитовцы» предугадали его заранее, и просто попрятались по норам, как мыши. Ведь не смотря на свою отбитость и устойчивость к пси-полям, они всё же люди, и «Выброса» на поверхности им не пережить.

– Чую поясницей, что дело было не в Выбросе, ведь так? – Вздёрнул бровь Депутат.

– Слушай дальше. – Нагнал тумана Калашников. – Всерьёз опасаясь за свою жизнь, мы рванули к ближайшему укрытию, а именно к ЧАЭС. Ибо коллекторы рядом со стадионом оказались залитыми цементом. Фанатики основательно подготовились как следует держать оборону. Подвалы побольше наглухо закрыли кирпичной кладкой, где могли – двери заварили. Этот странный факт приметил Петренко ещё по дороге к стадиону. Фанатики славно потрудились, стараясь оставить незваных гостей без защиты. То и дело по городу мы натыкались на растяжки, хотя ни одного бойца в поле зрения не попадалось.

В районе станции радиационный фон заметно вырос, но деваться было некуда. До Выброса оставались считанные минуты. Уши характерно заложило противным свистом. Небо над головой из синего превратилось в серо-багровое. Набрякшие, низкие облака, казалось, вот-вот обрушатся на голову. Панический страх… Даже не так… абсолютный, животный ужас гнал меня, куда глаза глядят. Я метался, как загнанный зверь, не разбирая дороги, впадая в какой-то ажиатированный ступор. А это в Зоне – мгновенная смерть. Спасибо Петренко, что вовремя врезал мне по щеке, не давая погрязнуть в пучине паники. "Приди в сознание!" – донеслось до меня сквозь раскаты грома. Он сильно дернул меня за руку, потянув на себя и со всей дури отвесил звонкую оплеуху. Щека мгновенно загорелась огнём, возвращая мне некоторую ясность мысли. А потом мы бежали, из последних сил, надеясь отыскать заветный люк, ведущий в подземные тоннели станции. Даже страх перед «фанатиками», затаившимися внутри был не в пример слабее ужаса – умереть в страшных муках, плавясь заживо и превращаясь зомби.

– Хорошо, что меня там не было, – нетерпеливо сглотнул Филонов, отхлёбывая остывший кофе.

– Мысленно я приготовился к смерти, но Воронин, уже в полубреду, все же отыскал вход в подвалы. Забурившись внутрь и надёжно задраив крышку, мы как переспелый виноград посыпались на пол с невысокой лестницы и ползком поспешили вниз, к следующему, внутреннему люку, пытаясь забраться как можно глубже, спасаясь от отголосков гремевшего вовсю Выброса. От давящей, всепоглощающей боли в висках я потерял сознание. Попеременно отрубаясь и снова приходя в себя, в свете тусклых ламп я видел корчащихся на бетонном полу членов группы. Ученого бурно рвало, Петренко свернулся калачиком в углу, подтянув колени поближе к подбородку. Воронин привалился к лестнице и немигающим взором смотрел в никуда. Из носа генерала тонкой струйкой сочилась кровь. Ещё пара сотрясающих ударов стихии, и я окончательно отрубился. Первым в сознание пришёл Петренко и поспешил разбудить нас с генералом. Учёный, иссини-серый, жадно глотал воду из фляги, попутно утирая рвоту со своего новёхонького комбеза. «Долговцы», устроившись в дальнем углу, кололи друг другу какие-то стимуляторы. Ребята Беса, раскрасневшиеся от накатившей вдруг духоты, о чём-то переговаривались с «вольными». Но слов я не разобрал – в уши как будто набили вату. Подавив рвотный позыв, я перевернулся со спины на бок и полежал так ещё немного, обождав, пока окружающая реальность не перестала вращаться со страшной силой. Пытаясь подняться на ноги, я потерпел неудачу. И, кое-как усевшись, потянулся к рюкзаку за флягой лимонного энергетика.