Текст книги "Злыднев Мир. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Егор Чекрыгин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 97 страниц)

Данное наблюдение, вызвало ряд пересудов в рядах зрителей. Одни предлагали спуститься вниз и помочь Аттию Бузме. При этом впрочем, они с опаской глядели в пропасть и не трогались с места. Другие злорадно бормотали что, дескать, – «Не вытянет, силенок маловато. Вот ни почем не вытянет!». Третьи просто молча наблюдали.

Аттий Бузма выбрал весь свободно болтающийся конец веревки. Поднялся немного вверх по склону, перекинул веревку вокруг торчащего из склона обломка скалы, сел с противоположной стороны спиной к пропасти и упираясь ногами в камень, стал медленно вытягивать веревку.

Сам бы он наверное и вправду никогда бы не вытянул здоровенного Занса из пропасти. Но видно на другом конце веревки, тоже время не теряли, и вскоре голова этого горемыки показалась над краем пропасти, а за ней последовало и все тело.

Путь вверх по склону был куда проще, хоть и занял куда больше времени. Аттий Бузма поднимался вверх по склону, закреплял веревку и помогал Зансу, который мог действовать только левой рукой, подняться к нему. И вскоре операция по спасению была завершена.

И спасатель, и спасенный были одинаково измучены нелегким подъемом. Но встретили их по‑разному. К Зансу отнеслись подчеркнуто доброжелательно. Ему быстро перевязали раненную руку, его хлопали по плечам, предлагали угоститься из фляжек, поздравляли со спасением с таким видом, будто это он сам себя спас. А вот Аттия Бузму так же подчеркнуто старались не замечать. Впрочем, – иного он и не ожидал. И потому слова Старшего Караванщика и для него прозвучали словно гром среди ясного неба.

– Отойдите от Занса! Он тоже не чист! Мы объявили его мертвым. Он и был мертвым. Он был мертвым почти час, пока мы проводили Суд и пока собирали караван. А потом он вдруг ожил….

Наступила ужасная тишина. Многие отшатнулись от Занса, а одна из фляжек, к которой он успел приложиться полетела в пропасть.

‑А ведь и вправду, – пронеслось ни в одной голове. – Занс был мертв, он не подавал голоса. Возможно, он был ТАМ, за гранью, и вернулся…., если конечно это он вернулся….

– Да нет почтеннейший Старший Караванщик…, – Занс еще толком не понявший что произошло, продолжал улыбаться, держа в одной руке флягу с вином. – Я там просто сначала башкой о камень стукнулся и типа как отрубился, а потом когда значит обратно врубился, то….

– Ты свалился в пропасть, не подавал голоса почти час, и ничего не можешь вспомнить о том, что за этот час произошло…. Можешь ли ты поклясться Богами, что душа твоя за это время не переступала Грань? И что там, за гранью, к ней не приклеились частицы Зла?

…. Даже не пытайся. Не гневи богов. Сказать это могут только жрецы Кондратия*, (*бог смерти). А до тех пор, пока они не подтвердят твою чистоту, – ты вместе с ним, – кивок в сторону Аттия Бузмы, – будешь следовать позади каравана, и готовить пищу на отдельном костре.

Так у нашего героя появился спутник.

Да. Странноватая получилась ситуация. Как относиться к человеку, убившего двух твоих братьев, искалечившего четвертого и едва не убившего тебя самого?

….А потом спасшего из пропасти, куда побоялись лезть твои лучшие друзья? А как вам относится к человеку, в отношении которого вы совершили все вышеуказанные действия?

И при этом, вы оба изгои, лишенные права общаться с себе подобными? И только этот ваш…, – спутник(?), единственная живая душа, с которой вы можете перемолвиться словом и на чью помощь можете надеяться.

Да. Трудный вопрос.

Конечно, проще всего было не замечать друг‑друга. Так Аттий Бузма и Занс и делали, аж до самого вечера. Но вечером, когда шагов за сто от границ поставленного Караванщиками лагеря они нашли один мешочек с крупой, один ломоть копченого мяса и одну горсть сушеного сшшашца, одну вязанку дров и два котелка – им пришлось призадуматься.

Нет, пусть читатель не подумает чего, – продуктов этих вполне хватало на двоих, но как их готовить?

Конечно, можно было разделить продукты на две равные части, хотя это и не просто, для двух, не разговаривающих друг с другом людей. Ведь для того, что бы что‑то поделить, – надо сначала договориться о разделе.

Но как быть с котелками, не говоря уж про дрова? Дров то было только‑только на один общий костер. Если зажечь два костра, дров еще хватит на приготовление пищи, но вот на то чтобы протянуть целую ночь….

Да и опять же, – если в каждый из них будет варить себе кашу отдельно, то в чем он будет заваривать сшшашц? А как читателю наверно известно, (автору то это точно известно), ягоды сшшашца надо заваривать еще перед тем, как начинать готовить кашу. Только тогда их взвар приобретет должный вкус, полезность и то легкое одурманивающее действие, за которое его особенно любят.

Первым не выдержал Занс, – Может того, в одном котелке жрачку сварганим, а в другом сшшашца запарим? – спросил он, с некоторым испугом глядя на своего возможного собеседника. (Должно отметить, что собеседника этого Занс до одури боялся. После той свирепой и смертоносной трепки, что этот задохлик задал Зансу и его братьям, он стал в его глазах, подобен горному коту, или вообще, – демону. А небольшие размеры и юный возраст, лишь подтверждали это мнение). Если бы, (чего Занс сильно опасался), Аттий Бузма просто забрал бы себе всю еду и котелки, – он бы даже и словом не посмел бы ему возразить на это.

Но Аттий Бузма просто пожал плечами и сказал «Ладно». После чего пошел раскладывать костер. Про то, чей это будет костер, – хитрющий Занс решил заранее не спрашивать, (на всякий случай), решив притулиться к нему потихоньку, когда страшный Аттий Бузма заснет. И если он спросит бедного несчастного Занса, какого Злыдня тот делает у его костра, – всегда можно будет сказать, – «Что дескать…….». Так он и сделал, когда сразу после ужина, измученный болезнью и волнениями прошедшего дня, Зверь в Человеческом Образе, почти мгновенно провалился в глубокий сон.

И ведь надо знать этого хитрющего и ловкого парня Занса! Ведь и проснуться он умудрился на несколько минут раньше Аттия Бузмы! Проснуться и отползти на несколько локтей в сторону! Как будто бы он, так и провел всю ночь, вдалеке от костра!

А что снег у костра примятый?!? А он не знает!!! Сам примялся!!!!

Занс почти жалел, что Аттий Бузма так и не догадался спросить его про примятый снег. Наверное не заметил. А если и заметил, то ничего не понял!

В общем, не так страшен Злыдень, как описывают его в легендах! Ну то есть конечно страшен, но хитрый да ловкий парень, (а других среди караванщиков и не бывает), Занс, – обдурит даже Злыдня!

В обед, (завтракали они остатками ужина), Занс даже не стал спрашивать, надо ли делить продукты, а храбро разжег остатки дров и разогрел остатки ужина, (так уж повелось у караванщиков, что пищу они, готовили один раз в сутки). Свирепый Аттий Бузма не стал возражать, видимо растерявшись от Зансовой наглости, и молча съел поднесенную ему половину, (правда большую).

В общем, жизнь изгнанника оказалось ни такой уж и страшной. Вот все остальные ребята, сейчас например, проходят Гибельный Спуск. Тропа, почти на протяжении куламитра*, (* единица длины, по странному совпадению равная километру), проходящая под весьма крутым углом. Спустить по ней караван, – это тяжелая и мучительная работа. Каждое тягловое животное надо развьючить, затем осторожно, страхуя и спереди и сзади, провести по тропе вниз. Затем вручную перетащить туда же вьюки, затем снова навьючить…. В общем морока страшная.

А он Занс, стоит сейчас в стороночке и любуется, как его друзья вовсю пашут, обмениваясь ругательствами, (беззлобными правда), да злющими шуточками. Как соревнуются в искусстве покруче обругать Гиблую тропу. …И как предвкушают пир, что караванщики всегда устраивают после спуска по этому месту.

А он Занс, этого удовольствия лишится. А ведь это один из самых лучших моментов в жизни караванщика. Ведь у караванщиков, праздники бывают только либо по окончанию караванной тропы, либо после прохождения особенно трудного этапа пути. А спуск по Гиблой тропе, именно и означает прохождение Орсшошмсшсшского перевала.

– А друзья, они завсегда друзья, – подумал Занс, когда вечером, вместо обычного мешочка с просом, горсти сшшашца и куска солонины, – обнаружил рис, сухофрукты, копченый окорок, кусочек сыра, да не овечьего, а настоящего козьего, и…. И что бы вы думали? – на дне корзины, где лежало все это великолепие, обнаружился и небольшой кувшинчик с вином! Даже будучи изгоем Занс сегодня отпразднует спуск по Гиблой тропе! Правда один, ведь не будешь праздновать вместе с этим…. Ну да ничего, лучше праздновать одному, чем не праздновать совсем.

Но вечером, после сытного ужина и хорошей порции вина, – Занс не выдержал. – А вот ведь, – праздник! – кивнув в сторону веселящегося в ста шагах от них лагеря, глубокомысленно сказал он, ковыряя в зубах длинным желтым ногтем.

– По какому поводу? – спросил Аттий Бузма, который и сам приметил странное оживление, но не знал чем его объяснить.

– Так ведь эта…, прошли значитца через Злыдневу Щель, – теперича дорожка то все время вниз. До самых Горных долин как по скатерти пойдем.

– А дальше, Утаншшкий перевал?

– Он самый. Только мы его зовем Большая Жопа.

– Почему.

– А вот пойдем по нему, – сам узнаешь. – Сдерживая смех, произнес Занс старую как караванный мир шутку. Но потом, видимо понимая, что до Утаншшкого перевала идти еще долго, и шутка к тому времени может забыться, пояснил. – Там две горы с обоих сторон такие вот, – Занс руками изобразил два полукруга, – а дорога как раз в ложбиночке между ними проходит. Ну то есть типа, как бы идешь по самой, значитца середки. Между………. – говорить дальше он не мог, из‑за приступа гомерического хохота.

Аттий Бузма вежливо улыбнулся, как бы давая понять что оценил шутку, а затем, дождавшись когда его спутник отсмеется спросил, – А ты тут часто ходил?

– Ходят бараны в стае, – мы погонщики, – гоним. А я тут в четвертый раз уже караван гоню…. Мы тут с братьями….. – сказал он и осекся, посмотрев на Аттия Бузму с таким виноватым видом, словно бы это он, Занс, прикончил его братьев, а не наоборот. – … Ну в общем, – мы тут с братьями раньше уже гоняли…..

– Ты сильно печалишься о них? – неожиданно даже для самого себя спросил Аттий Бузма.

– Дак ведь…, как же бы это не…. Они же братья…. Сам понимаешь. Вот если бы твоих братьев убили?

– У меня нету братьев.

– Ну сестер, или там, не дай боги, – папку с мамкой.

– Сестер у меня нет, а отец с матерью давно мертвы. Правда у меня однажды был друг, его тоже убили. Я горевал по нему…, наверное.

– Как же это так, ты что же не знаешь горевал ты по нему или нет? Может ты и о родителях, не очень‑то и печалился?

– Родители умерли когда мне было несколько месяцев от роду. Медянская чума. Я их совсем не помню, и потому наверное, никогда о них не горевал. Ну разве что иногда, когда представлял что они у меня есть.

А друг…, я тогда сильно заболел. Сразу после его смерти. Очень долго был без памяти, а потом так слаб, что и думать ни о чем не мог. Поэтому не очень понимаю, горевал я о нем или нет.

– Да…, экий ты…., – несчастливый. Видно прогневил чем‑то богов, если они у тебя и родителей забрали и друга….

…. Значит выходит, ты круглый сирота, и никого у тебя нет?

…. Только, чёй‑то, ты на бедненького не тянешь. И сапоги у тебя добротные, и одёжа, и кошельки не пустые, да и имя двойное у тебя есть. Не то что у нас, у простонародья……

– У меня есть дядя. Старший брат моей матери. Он взял опеку надо мной и дал свое имя.

– Ну вот, значит холили тебя, да лелеяли….

– Дядя был слишком занят, что бы заниматься мной. Он отдал меня в семью одного из своих должников, где я рос…, словно приблуда. Конечно, ничего плохого о тех людях я сказать не могу…, но чужой ребенок, он и есть чужой.

А потом…., случилось так, что дяде пришлось думать о новом наследнике своего дела. Он забрал меня из той семьи, и отправил в Закрытую Школу Торговли.

Я учился там очень старательно. Думал, дядя узнав о моих успехах, хотя бы навестит меня…. Но он появился только через три года, когда я закончил первый цикл. Одним из лучших, между прочим, закончил. Мог бы и дальше…..

Но дядя забрал меня из Школы, и спустя пару дней, я уже был младшим погонщиком у Виста Тадия…. Видно нашелся наследник получше…..

Аттий Бузма намеренно разыгрывал сценарий, который в Школе Ловцов именовался «Бить на жалость». И он своего достиг, к концу его рассказа простодушных Занс, уже не видел в нем чудовища, и слушая рассказ, о его мнимых бедах, – едва не рыдал.

– Экий ты однако, – бедолага! – сочувствующим голосом произнес он. Ведь надо же, на одного мальчонку, и столько бед сразу. То‑то я смотрю ты грустный какой‑то все время. Все время молчишь, ни с кем не заговариваешь, все время «Спасибо», да «Пожалуйста». А по‑простому и не говоришь и над шуткой не посмеешься…. А мы то с ребятами думали будто ты зазнайка какой. Думали, мол, – «Думает, что если у него имени два, так он уже с нами быдлом и общаться не желает. Все к Старшему Караванщику подлизывается».

– Да нет. Многоуважаемый Вист Тадий сам, узнав что я грамотный и обучен счету, хотел предложить мне место помощника приказчика. Но дядя видно не захотел платить за лицензию, и настоял, чтобы я отправился простым погонщиком. Но Старший Караванщик Вист Тадий, видно пожалев меня сироту……

– Да. Наш Старший Караванщик, – он такой. Он хоть и суров, но человек правильный, никогда никого не обжулит и не обманет…..

– Но я подвел своего благодетеля. Убив твоих братьев, я нанес урон его репутации. Кажется теперь ему туго придется, из‑за моего поступка?

– Это уж точно. Такого что бы караванщики в пути друг дружку пришили…. На моей‑то памяти такого и не было. Я только легенды про это слышал, что когда‑то, давным‑давно, чуть ли не при первых Мэрах….

– Странно. Вот вроде вы караванщики парни то крутые. Любому городскому шакалу фору дадите, и горцев не боитесь, и против разбойников…, и нож у каждого на поясе…, и какой нож, в локоть, а то и полтора длинной. У нас то, у городских, ножички‑то во какие, – С этими словами Аттий Бузма показал свой нож длинной не более трети локтя.

– Так как раз и потому. Ежели такие крутые парни как мы, начнем друг‑друга на наши большие ножи насаживать, – изведется караванный род. А без нас, сам понимаешь, вся Империя считай, без товаров окажется. Потому у нас с детства зарок, на своих, особенно во время прогона, оружия не обнажать. Даже драться, и то нельзя…. Ежели какие обиды, – то после того как тропа закончится, и караван распустят, – вот тогда можно и подраться, а уж ежели совсем кто поперек горла встанет, – того и на поединок вызвать.

– Тогда почему твой брат на меня напал? И вы…….

– А вот это, – никак Злыдень попутал. По‑другому и не скажешь…. Правда не любили мы тебя сильно. Потому как думали что ты вроде как сволочь, маменькин сынок, да подлиза. Да и своим‑то, в общем‑то, не считали…, а вот почему Ватий тебя пнуть‑то решил, – все равно не понятно. Он ведь Ватий, он же у нас самым спокойным был, и к тебе, в общем‑то нормально относился, еще и нас уговаривал, – «Что мол, плюньте вы на этого урода ребята. Ну гавно, оно и есть гавно, чё об него мараться‑то?». А тут вдруг сам захотел тебе пендель отвесить. А потом еще и с ножом…. Чего на него нашло?

– А ты сам, почему на меня напал?

– Так ведь у меня словно пелена какая на глаза упала. Как увидел я, что ты Ватию‑то кишки вспорол, так вот прям и значит, навроде как…. Ну я и схватился‑то за нож. – «Ну думаю, – прирежу ублюдка. Боялся только, что Гасий с Кунсом вперед меня с тобой расправятся. Только где уж нам. Я ведь и не понял как ты меня…. И где ж ты такой малец, – так драться выучился?

– Ну понимаешь, когда Шакал убил моего друга…, (ну я тебе о нем рассказывал). Убил прямо у меня на глазах. Убил не за что. Просто вдруг решил, ни с того ни с сего, что Бычок, (такое у моего друга прозвище было), над ним смеется. – (Зансу показалось, что Аттий Бузма едва сдерживает рыдания), – Решил он так, и вот прям вот, ни с того ни с сего, ни слова ни сказав, воткнул ему нож в грудь…, прямо в сердце….

Ну и я тогда решил…..

– Отомстить! Это ты правильно. Это ты как настоящий погонщик решил. У нас ведь тоже….

И как, – отомстил?

– Нет. Так и не удалось. Сначала я сильно заболел. От переживаний наверное, мне ведь тогда лет десять было…. А когда я выздоровел, узнал, что за то время пока я болел, – Мэр, распознав про злодейства Старших Братьев, – велел искоренить это зло, вместе с их приспешниками. Я не знаю, казнили ли того гада, что Бычка прикончил, или уцелел он, и скрывается где‑то…. Но как я его не искал, – найти так и не смог….

Зато научился драться…. У нас на улице, – бывший стражник жил. Вот он то, меня и учил…. Да и потом, в Торговой Школе, нам искусство боя преподавали. Я там тоже лучшим был!

– Да уж я понял, что лучшим. Мы‑то ведь с братьями, – тоже не дураки подраться были. Но ты мальчишка, нас взрослых парней, – словно мясник ягнят порезал. А Кунсу, говорят даже шею свернул. Откуда же в тебе столько силищи?

– Да моя сила тут не причем. Кунс…, он как бы это сказать, – сам себе шею свернул, я только помог немножко…. Ну это как с тобой, я ведь тебя в пропасть не скидывал, просто подтолкнул немножко в правильном направлении, ты сам и улетел….

– Один хрен не пойму. «Сам себе шею сломал», – гавно верблюжье. Как так может быть?

– Ну хочешь я тебе покажу? Ну‑ка встань, попытайся схватить меня со спины………….. ……………………………………………………………………………………………………..Вот видишь как просто. Если бы я довернул немного посильнее…..

– Все равно не понятно. Но второй раз я пробовать не стану, и так думал, что без башки останусь….

Давай‑ка лучше спать ложиться.

Они так и сделали. И Занс даже не стал дожидаться, когда Аттий Бузма заснет, чтобы улечься у костра. Он больше не считал его злобным чудовищем. Он его даже жалел, считая «бедным, несчастным мальчуганом», и относился почти покровительственно.

Прошло две недели. Отрезок пути до Горных долин, – считался одним из самых легких на этом маршруте. Дорога была ровной, (насколько это возможно для горной дороги), гладкой, а местность вполне обжитой. Практически каждую ночь, караван останавливался в одном из горских сел, ночуя под крышей и питаясь пищей, приготовленной не на костре.

Правда для наших друзей, вход в села был закрыт. Горцы, будучи еще более суеверными, чем караванщики, проклятых в свои села не пускали.

А слух о двух проклятых, уже бежал впереди каравана, и попадающиеся навстречу горцы, предпочитали проезжать мимо них, покрыв голову своими плащами из овечьей шерсти. Они искренне верили, что овечья шерсть защищает от Зла, Злых духов, демонов, (что не одно и то же), сглаза, нашептывания, проклятья, дурного поветрия, Черного карачуна, Бледной бабы, оборотней, оборотника, (что опять же не тоже самое), кровососов, мясогрызов, Жсскасшшкирзы‑змеи и ее дочерей, и даже от Злыдневой Тещи.

Но подобное поведение аборигенов, отнюдь не огорчало наших друзей, скорее наоборот, делало их путешествие куда более комфортным и даже не лишенным приятности. Ибо, как успел заметить наш герой, – «Самое неприятное в Горах, это Горцы».

– Точно, точно, – подтвердил на это Занс. – Те еще козлы, глаз с них спускать нельзя, или нож в спину воткнут, или украдут чего, или просто плюнут вслед. Но главное, – украдут. Вот в прошлом походе, – оставил посреди лагеря новую флягу. И отлучился то буквально на пару минут. Вернулся, – нету фляги. Точно тебе говорю Аттий Бузма, – горцы сперли….

Отношения Аттия Бузма и Занса, теперь были вполне приятельскими. Поскольку Аттий Бузма, старался не напоминать своему товарищу о своих бойцовских способностях, – тот быстро забыл о том, на что способен этот малец. К тому же, наш герой, использую науку, полученную в Школе Ловцов, сумел убедить своего незадачливого друга, что это он Занс, вместе со своими братьями виновен в том, что невинный Аттий Бузма вынужден тащиться позади каравана с клеймом проклятого. Клеймом, – навсегда закрывшим для него карьеру младшего погонщика.

Тем не менее, – погода была хорошая, настроение вполне сносное, идти было легко и печалиться было не о чем. Занс в последние дни вообще сиял как новенький деций.

– Бум‑бум‑бум, трям‑трям‑трям. – напевал он. – По тропе то мы идет. Скоро то в Сшистшиз придем. И пойдем там прямо в храм. А из храма‑то в кабак. А потом‑то мордой в грязь. То‑то будет хорошо. Трям‑трям‑трям. Бум‑бум‑бум.

Аттий Бузма тоже сперва улыбался, слушая это его незамысловатое пение. Но потом кое‑что его насторожило.

– Так что, – мы скоро придем в Сшистшиз? – спросил он у своего спутника.

– Точно, – ответил он. – Через пару дней. А там есть храм Кондратия и храм Прощающего, тоже естественно есть.

– Откуда в этой глуши наши Имперские храмы?

– Экий ты дурачок Аттий Бузма. Думаешь Империя она только в Городе вашем? Нет брат. Тут тоже Империя. А в Сшистшизе, – еще и Наместник Срединных Гор живет, и свита его. И пять сотен Миротворцев. Как же они без наших храмов обойдутся?

– Значит, с меня, через пару дней могут снять проклятье, а с тебя подозрение в приверженности к ЗЛУ?

– Точно. Так что, через пару дней, – начнем жить как нормальные люди….

Нормальные, это конечно хорошо. Но только Сшистшиз, – это ведь тот самый город, про который ему говорил Генерал Викт. город, где у него была назначена встреча с Агентом. А значит, беззаботная прогулка по горам закончилась, – пора работать.

Вот только……

Аттий Бузма, уже почти не сомневался, что среди погонщиков есть агент Врага и в связи с этим, перед ним вставало два вопроса: – Первый, – кто именно? Второй, – надо ли выполнять задание Генерала Викта?

Ведь если, неизвестный агент Врага, будет следить за Аттием Бузмой, тот, придя на встречу с Агентом Службы, – рискует его выдать.

В Школе Ловцов учили, что в таком случае есть два выхода, – постараться вычислить агента Врага до контакта со своим Агентом и нейтрализовать его. Или, оценив серьезность передаваемой информации, – либо пойти на риск и засветить своего Агента, либо вообще отказаться от встречи.

Генерал Викт говорил что предмет, который должен передать ему Агент, – вещь архиважная. И ради того, чтобы доставить этот предмет, – можно пожертвовать и собственной жизнью и жизнями окружающих. Следовательно, этот предмет действительно важен, и ради того, чтобы доставить его в Город, можно пожертвовать Агентом, но….

Но если Враг следит за ним, и если он сумеет засечь передачу, (а он сумеет), – опасности подвергнется сам Аттий Бузма. А если опасности подвергнется Аттий Бузма, – опасности подвергнется и выполнение задания. Стоит ли рисковать? Особенно собой?

Аттий Бузма, для начала постарался вычислить агента Врага. Из осторожных расспросов Занса выяснилось, что только пятеро человек из каравана, не являются потомственными погонщиками. Всех остальных Занс знает, чуть ли не с детства, а половина из них являются его дальними родственниками. Конечно, это не означало, что никто из них не мог быть агентом Врага. Но все же, Аттий Бузма рассудил, что наибольшую опасность представляют именно эти пятеро.

Особенно подозрительными были двое, напросившиеся в караван, уже после появления там самого Аттия Бузмы. Это были мелкий купчишка, пытавшийся, по его словам, обменять партию драгоценных камней на колопские клинки и его слуга. В принципе, – это было вполне правдоподобно. Колопское царство, лежащее сразу за Горами, славилось продукцией своих оружейников. За цену одного колопского меча, – можно было экипировать целую полусотню тяжелой пехоты оружием и полным набором доспехов.

А чтобы оплатить пару‑тройку подобных клинков, – удобней всего было воспользоваться драгоценными камнями. Так что легенда купца, (если это была легенда), была почти безупречной. И придраться было не к чему….

И тем не менее, Аттий Бузма, решил, (на всякий случай), – помеху эту устранить.

В то утро, Занс выпил свою обычную кружку сшшашца, даже не заметив, что его друг подбросил туда щепотку грязновато‑серого порошка.

Спустя час, – жуткие спазмы в желудке, настойчиво потянули его в ближайшие придорожные кусты. Аттий Бузма естественно не стал его ждать, а пошел вперед, видимо предполагая, что Занс его догонит. Он бы возможно и догнал, если бы эти проклятые спазмы не повторились бы еще раз десять.

Видимо скучая, Аттий Бузма свернул с дороги, и некоторое время походил по окрестным лугам. И наверное, он нечего делать поймал пару ярко красных змеек. Змеек этих, в окрестных горах было превеликое множество, ибо как раз сейчас у пурпурных гадюк начинался брачный период. (А как известно, именно в этот период, их яд особенно силен).

Только вечером, бледный Занс догнал своего товарища, и с отвращением отказавшись от своей порцией каши, довольствовался только обычной кружкой сшшашца, который, как известно многим, является средством почти от всех болезней.

Бедолага Занс, даже и не заметил как сердобольный товарищ подбросил в его кружку еще пару щепоток, на сей раз абсолютно черного порошка.

Видимо это было какое‑то лекарство, потому что ночь Занс спал так крепко, как не спал с самого детства. (Известно, что жизнь погонщика, приучает его спать в пол глаза).

Утром он встал позже обычного, еще немного слабый, но уже вполне бодрый и с прекрасным аппетитом.

Уписывая за обе щеки вчерашнюю и утреннюю порцию неизменной каши, он с удивлением заметил, что, несмотря на довольно позднее время, – караван все еще не сдвинулся с места. – А че Караван‑то стоит? – спросил он своего друга.

– Не знаю, – ответил тот, – Наверное случилось чего. У них ночью какой‑то переполох был.

Спустя пару часов, караван все‑таки вышел из деревни, в которой провел ночь. Опытным глазом погонщика, Занс сразу углядел, что в нем не хватает одного верблюда, и двух человек. – Вишь ты, сказал он, – кажись верблюда, да двух человек не хватает. Да. Точно, этого, как его там, – Октия Депста, и слуги евоного.

– А что с ними могло случиться?

– А я знаю? Ничего, скоро придем в Сшистшиз, Сходим в храм. Отмолимся. А потом нам все расскажут….

Итак, два наиболее подозрительных спутника, – были устранены. Только пусть читатель не думает, что это было хладнокровное убийство. Яд пурпурной гадюки, – штука противная, но не смертельная. Обычно укушенный ею человек, лежит несколько дней со страшным жаром, потом жар проходит, и на память от укуса остаются только жуткая слабость да судороги в мышцах ног. Но как всем известно, если в течении месяца, просто лежать, стараясь двигаться как можно меньше, – эти симптомы вскоре пройдут без всяких последствий.

Два, это хорошо. Но оставалось еще трое. Вообще то, оставалось еще почти пол сотни человек, но…..

Но что делать с этими тремя? Номер с гадюкой оказался весьма успешным, но больше пользоваться им не стоило. Особенно учитывая суеверия караванщиков. Попытаться отравить? Но как сделать это не вызвав подозрения, или не перетравив весь караван?

Ведь эти трое не были купцами, они были не связанные между собой бродяги, по разным причинам, вынужденные наняться в караван младшими погонщиками.

Двое из них и раньше гоняли караваны, а один был совсем зеленый парнишка, на пару лет старше Аттия Бузмы, работавший за еду и науку. Был он тихим, немного неловким, и кажется довольно глуповатым.

А значит, – особенно подозрительным! Ведь именно такую маску надел бы на себя и сам Аттий Бузма, если бы был агентом Врага.

Двое других, – были типичным городским отребьем, в силу обстоятельств выброшенных с городских улиц. Один из них, нахлебавшись сшшашца, тройной взварки, – болтал, будто бы был Шакалом, но бежал из города после гонения на Старших Братьев. Другой, ничего про себя не говорил, но по виду был типичным проворовавшимся подмастерьем, сбежавшим от Имперского суда. Аттий Бузма, прошедший обучение в Школе Ловцов, – подобному не верил.

Через день, после досадного происшествия с купцом Октием Депстом и «евоным» слугой, – желудок Занса опять прихватило. Опять он полдня проторчал в придорожных кустах, и только вечером, догнав своего спутника узнал от него, что в караване приключилась новая беда. Лошадь, которую вел тот самый мальчишка, – «Ну этот, как его…, ну такой еще.., глуповатый малость…? – Точно Бектий!». В общем, эта дурная лошадь вдруг чего‑то разволновалась, стала брыкаться, рваться из рук погонщика и сбросила его с дороги. А там, (такая жалость), как раз был довольно крутой скат с горы и бедняга Бектий, кажется сломал себе руку и возможно ногу. По крайней мере, – сам подняться он не смог, и его поднимали на носилках.

Примерно так рассказал Аттий Бузма своему другу о происшедшим. Забыв правда упомянуть, что видел он это не с крутого поворота дороги, что извивался позади каравана, а лежа чуть в стороне от каравана, полузарывшись в песок и каменную крошку, с духовой трубкой в руках. (Удивительные вещи может сотворить простой шип обычной горной акации, если попадет куда надо….).

– А что одежда и лицо запорошены песком? – Так это я того, – упал! Сам знаешь какой я бываю неловкий. Не то что ты, – настоящий погонщик!

А на следующий день, они вошли в Сшистшиз.

– Ну, давай первым делом в храм. – Сказал Занс, едва они пересекли городские ворота. – Это вот туда, к резиденции Наместника, на центральную площадь. …Вон видишь, то большое здание, это и есть резиденция. А вон те сараи видишь? Знаешь что это? А это дворец местного правителя. Нет, Ты прикинь. ЭТО, – дворец местного правителя!!!!

А вон наши храмы. Тебе налево, мне направо. …Хочешь пойти со мной, а потом я…(?), – а чё, это дело. Чтоб значит, потом ты был свидетелем у меня, а я …., а потом, в кабак! Ох уж я напьюсь‑то с ребятами, ох уж я устрою‑то гулянку…. Чай не каждый день с того света‑то возвращаемся‑то…..

Но все оказалось не так просто. Жрецы обоих храмов свое дело знали. Знали, любили…, но исполняли не так уж и часто. А тем более, такие процедуры как установление Чистоты и Прощение греха убийства.

И наши друзья были подвергнуты самой тщательной, с соблюдением всех мельчайших формальностей процедуре. Особенно Занс, представлявший собой особенно интересный, (для специалистов) случай. Жрецы не просто занялись им. Они просто таки набросились на него. Будь он хоть немного побогаче, – процедура освидетельствования заняла бы не меньше недели. Но принимая во внимание бедноту пациента, и необходимость (для жрецов), вовремя обедать, – процедура установления его чистоты, заняла всего сутки.

А вот у нашего героя, возникла другая проблема. Стоило настоятелю Храма Прощающего, только взглянуть на него, – тот сразу сказал, что Аттий Бузма может спокойно идти куда хочет, поскольку вины за убийство на нем быть не может.