Текст книги "Юго-Восточная Азия с древнейших времен до XIII века"

Автор книги: Эдуард Берзин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 29 страниц)

Глава III.

Камбоджа

Возникновение государства Фунань (Бапном)

Ко II в. н.э. приморские города Индокитая, пережив уже довольно сложный, хотя конкретно нам неизвестный период исторического развития, начинают соединяться в более крупные государственные образования. Инициатором выступает государство, которое в китайских источниках именуется Фунань. Оно было расположено в низовьях Меконга. Официальная история Фунани начинается с I в. н.э., когда, согласно летописям, прибывший в эту страну индийский брахман Каундинья женился на местной царице.

Западные историки, считающие, что государство Фунань появилось именно в этот момент, не учитывают ни постепенности процесса образования государств, ни того, что сама эта легенда отражает не возникновение государства, а его, так сказать, официальный переход от «языческого» периода к индуистскому, что отнюдь не одно и то же. Тем не менее анализ легенды о возникновении государства Фунань (или Бапном) позволяет выявить некоторые детали сложного процесса возникновения одного из древнейших государств Юго-Восточной Азии.

В «Описании Эллады» Павсания, составленном во второй половине II в. до н.э., имеется одно любопытное место, относящееся к Юго-Восточной Азии:

«Известно, что остров Серия лежит в отдаленном углу Эритрейского моря. Но я еще слыхал, что не Эритрейское море, но река, которую называют Сером, образует этот остров, все равно как Дельта в Египте образуется не морем, а рекой Нилом; таким вторым островом, говорят они, является и остров Серия. Эти серы и те, которые заселяют соседние с ними острова – Аласу и Сакайю, принадлежат к эфиопскому племени. Другие же говорят, что они не эфиопы, а скифы, смешавшиеся с индийцами»

[Павсаний, VI, 26, 8—9].

Серами, от слова сер (шелковичный червь), греки обычно называли китайцев. Но в данном случае речь идет о людях, которых одни современники Павсания считали эфиопами, т. е. людьми с темной кожей, а другие полагали, что они происходят от браков индийцев со скифами. Все это никак не указывает на Китай. Но если учесть, что первопоселенцы Юго-Восточной Азии принадлежали к негроидной расе и в начале нашей эры еще составляли значительную часть ее населения (да и сейчас жители Юго-Восточной Азии, как правило, отличаются более темным цветом кожи по сравнению с китайцами); если учесть, что остров Серия расположен в дельте великой реки, на роль которой более всего подходит Меконг; если учесть, что в дельте Меконга в первые века нашей эры находился политический центр Фунани, первого крупного государства Юго-Восточной Азии, которое иногда называют империей, и именно это государство было в определенной степени связано и с индийцами, и со скифами, – то есть основания полагать, что перед нами одно из самых ранних упоминаний о Фунани и происходивших в ней процессах.

В мифе о возникновении государства Фунань, сохранившемся в китайских летописях, говорится, что некий Гунь-тянь (это имя соответствует индийскому царю Каундинья) из страны Mo-фу (ее отождествляют с Индией) получил от некоего божества волшебный лук и приказание отправиться в море. Ветер, направляемый божеством, пригнал корабль Каундиньи в Фунань, где правила царица по имени Лю-э. Воинственная Лю-э напала на корабль Каундиньи, но он выстрелом из волшебного лука пронзил ее судно от борта до борта. Это произвело на Лю-э сильное впечатление, и она согласилась стать женой Каундиньи. Потомство от этого брака образовало первую династию фунаньских царей [465, с.17].

Имя Лю-э по-китайски означает Ивовый лист. Но ивы не растут в Камбодже, так что может быть, иероглифы Лю-э транскрибировали какое-то имя на местном языке, возможно, обозначавшее змею. Дело в том, что во всех других вариантах этого мифа замуж за героя выходит царица змей или, на худой конец, дочь царя змей. Так, в надписи VII в., найденной в Мисоне (Южный Вьетнам), рассказывается, что Каундинья, получивший волшебное копье от Ашваттхамана (героя «Махабхараты»), женился на Наги Соме, дочери Сомы, царя нагов (т. е. змей) [691, т.1, с.21—22]. В Камбодже еще в начале XX в. на деревенских свадьбах исполнялась музыкальная мелодия «Божественный Тхонг и госпожа Наг», в память Преах Тхонга, выходца из Индии, который женился на юной царице змей и стал таким образом первым царем Камбоджи. Основатель тайской государственности Пья Рыанг, по преданию, также был сыном Наги (царицы змей). Легенды о происхождении местных царей от змеиной царицы и связанные с этим обряды сохранялись в Юго-Восточной Азии на протяжении тысячелетий. Так, китайский путешественник Чжоу Дагуань, посетивший Камбоджу в конце XIII в., отметил, что царь Камбоджи ежегодно поднимается в башню царского храма в Ангкоре и проводит там первую стражу с принцессой Наги, дочерью Нагараджи (царя змей). Считалось, что от этого священного брака зависит благополучие и даже само существование страны [588, с.50]. А в 1928 г. французский путешественник Поль Мю нашел в одном селении башню, где на верхнем этаже все еще проводилась та же церемония священного брака с царицей змей.

Легенды о браке с царицей змей встречаются и в Индии. В надписях южноиндийского государства Паллава (I тысячелетие н.э.) говорится о том, как уже не протеже Ашваттхамана, а он сам женился на Наги, царице змей, и от этого брака родился основатель династии Паллава. Существуют также тамильские легенды, в которых Паллава, основоположник одноименной династии, происходит от брака царя Чолы с Наги [588, с.506].

Но Южная Индия не была источником этой легенды. Она служила только передаточным пунктом между прародиной этого сюжета и Юго-Восточной Азией. Французский археолог Виктор Голубев еще в 1924 г. обратил внимание на близкое сходство легенды о Каундинье и легенды о Геракле и змееногой богине, рассказанной Геродотом (IV, 8—10). Геракл в своих странствиях встречает «смешанной породы существо, полудеву и полуехидну, у которой верхняя часть тела от ягодиц была женской, а нижняя – змеиная» (Геродот, IV, 9). Из контекста видно, что эта змееногая богиня была хозяйкой земли, в которой она обитала, т. е. будущей Скифии. Геракл вступает в связь со змееногой богиней, и в результате рождается не один, а трое сыновей. Но власть над землей змееногой богини достается только одному из них – самому младшему, по имени Скиф, ибо только он один сумел натянуть лук, оставленный Гераклом [588, с.506—507].

Сравнивая скифский вариант мифа с камбоджийским, мы находим в них три устойчивые общие черты. Первая из них – решающий момент мифа – союз героя с женщиной-змеей. Вторая черта – власть над страной передается от матери к сыну (или от жены к мужу), но далее наследуется строго патриархально. Это говорит о глубокой древности мифа, зафиксировавшего переход от матрилинейного счета наследования к патрилинейному.

Третья черта – в обоих случаях чудесный лук выявляет сверхъестественную силу претендента и обеспечивает ему царскую власть.

Но имела ли Юго-Восточная Азия вообще и Камбоджа в частности контакты со скифо-сакским миром, которые могли бы оправдать заимствование династического мифа? Да имела, хотя и не непосредственно, а через Индию. Как известно, саки (в индийском произношении шаки), потерпев поражение от кушан во II в. до н.э., частично выселились в Индию, где вскоре подчинили себе значительные территории. Кушаны, проникшие в Индию вслед за саками и подчинившие себе значительную часть страны, превратили шакских правителей в своих вассалов (кшатрапов). Жители Индии, а затем и Юго-Восточной Азии, видимо, довольно скоро стали отождествлять шаков и кушан, и не без основания, так как и те и другие были представителями среднеазиатской культуры.

Весьма популярная в Древней Индии эра Шака (т. е. сакская), начинавшаяся в 78 г. н.э., в то же время, по мнению многих специалистов, была установлена наиболее могущественным кушанским царем Канишкой. Весьма примечательно, что датировка по эре Шака сохранялась в большинстве стран Юго-Восточной Азии вплоть до XIX в. В Индонезии сохранилась по этому поводу любопытная легенда. В древние времена на Яве жил злой великан, который требовал себе в пищу детей. Жителей Явы вызволил из беды мудрец Ади Сака, прибывший сюда из Тямпы (в Южном Вьетнаме). Покончив со злодеем, он дал яванцам цивилизацию, обучил их искусству письма и установил новый календарь – эру Сака [591, с.21—22].

Эта легенда перекликается с данными эпиграфики. Древнейшая надпись в Юго-Восточной Азии найдена как раз в Тямпе (II в. н.э.). Она написана на санскрите и, по мнению специалистов, именно кушанским шрифтом [692, с.136].

Далее. Около 240 г. фунаньский царь Фань Чань направил посольство в Индию в царство Мурундов на Ганге. Четыре года спустя в Фунань прибыло ответное посольство от царя Мурундов с ценным даром – четырьмя лошадьми юэ-чжи (т. е. кушанскими). Мурунды, по мнению ряда специалистов, были ветвью кушанских правителей. Этот обмен посольствами явно не был изолированным эпизодом, потому что китайский посол Кан Тай, посетивший Фунань в середине III в. н.э., пишет о регулярном экспорте лошадей юэ-чжи из Индии в Фунань через посредство порта на Малаккском п-ове [465, с.21].

Этим же временем – серединой III в. датируется бронзовый барабан, найденный на о-ве Сангеанг в Индонезии. Сам барабан является типичным произведением юго-восточноазиатской культуры этого времени. Но группа воинов, изображенная на нем, очень сходна с изображениями на кушанских монетах III в. Сходством с изображениями на кушанских монетах отличается и лицо, гравированное на оловянном кольце, найденном в Ок-эо [610, с.24—26].

В 357 г. в Китай прибыло посольство от царя Фунани, которого китайские легенды называют индийский Чань-тань, что соответствует индийскому Чандана. Чандана, как показал французский историк С.Леви, – это титул, бывший в ходу у кушан; он часто обозначал младшего брата царя. Встречался он и в царстве Мурундов. По мнению С. Леви, после того как император Самудрагупта в середине IV в. покончил с независимостью государства Мурундов, часть сторонников павшей династии могла эмигрировать в Фунань и там посадить на трон своего принца. Разумеется, это было бы возможно только, если почва для этого была подготовлена многолетними тесными культурными и политическими связями [664, с.82—84].

В начале V в. в Фунань прибывает и приобретает здесь власть еще один выходец из-за моря – Каундинья (тезка, а может быть, и потомок первого Каундиньи, действовавшего в I в. н.э.) [465, с.24]. На его связь с кушано-сакской традицией указывает тот факт, что при нем бесспорно устанавливается датировка по эре Шака (собственно, она могла существовать и раньше, но ничтожное число надписей до V в. не позволяет сделать определенные выводы).

В конце V в. один из приближенных царя Фунани носит титул Куджула, идентичный с именем одного из кушанских царей. Наконец, в одной из камбоджийских надписей VII в. рассказывается о скифском брахмане (шака-брахмане) Дургасвамине, который прибыл из Южной Индии в Ченлу и женился на дочери царя Ишанавармана I (610—655) [705, т.III, с.368]. Разумеется, случайный пришелец вряд ли мог рассчитывать на такой престижный брак. Очевидно, и в государстве Ченла, сменившем в свое время Фунань, сохранились прочные шако-кушанские традиции.

В свете всего вышеизложенного название о-ва Сакайя у Павсания может оказаться и не случайным совпадением с названием племени саков. Конечно, культурное влияние, шедшее в Юго-Восточную Азию с Запада, в первую очередь носило индийский характер. Но в то же время в индийской по форме культуре, усвоенной местными жителями ЮВА в первые века н.э., существовал и значительный среднеазиатско-иранский субстрат. Кстати, и само название Камбоджа иранского происхождения. Дальнейшие исследования (в первую очередь археологические), возможно, принесут нам еще новые доказательства этих дальних культурных связей.

Наличие сильного притока иранских и индийских культурных элементов в первые века нашей эры, которое выявляют все эти данные, однако, не должно затемнять того факта, что первое (после Вьетнама) государство Юго-Восточной Азии возникло все же в первую очередь на базе местных материальных, социальных и культурных условий. Об этом свидетельствует уже само название этого государства. Китайская транскрипция Фунань в действительности читалась Бапном («Царство горы»), а культ горы в ее оппозиции к равнине или морю, хотя и известный в других регионах, именно в Юго-Восточной Азии занимал центральное место в верованиях первобытных племен.

Подъем и падение империи Бапном

Примерно через полвека после смерти Каундиньи царем Бапнома стал его внук (или правнук) Хунь Паньхуан, правление которого длилось очень долго (около 150 – около 202 н.э.). Он умер в возрасте 90 лет. Это был подлинный создатель державы Бапном. Как сообщает китайский источник III в. н.э.

«...Хунь Паньхуан, благодаря хитростям, умел разделять города и возбуждать в них подозрительность (друг к другу). Потом он собирал войска, нападал на них и подчинял. Затем он посылал своих сыновей и внуков править каждым народом отдельно. Их называли малыми царями»

[769, с.265].

Хунь Паньхуан оставил трон своему второму сыну Хунь Паньпаню. Старший сын, очевидно, умер при жизни отца. Хунь Паньпань, человек явно немолодой, не имел призвания к политической деятельности и ведение всех государственных дел доверил своему полководцу Фань Ши-маню. Три года спустя этот пассивный царь умер и династия Каундиньи пресеклась. После этого «весь народ царства избрал царем Фань Ши-маня» [769, с.266]. Это произошло лет за сорок до прибытия в Бапном китайских послов Чжу Ина и Кан Тая, в отчете которых и сохранилась эта информация.

Подобные приглаженные рассказы часто маскируют факт государственного переворота. Но в данном случае Хунь Паньпань, видимо, действительно умер своей смертью. Основатель новой династии Фань Ши-мань (около 205 – около 225), несомненно, до конца жизни продолжал сохранять к своему предшественнику самые теплые чувства, ибо уже в самом конце своего правления дал одной из завоеванных земель имя Паньпань.

Достоверным можно считать и факт выбора Фань Ши-маня царем в народном собрании. Так же как и в Шумере, и в Хеттской державе, власть царя в Камбодже на первых этапах отнюдь не была деспотической. Да и много позже она явно была ограничена противовесом знати. Обращаться к царю, сидя на корточках, придворные в Юго-Восточной Азии начали только после XIII в.

Относительно Фань Ши-маня китайские послы сообщают:

«Фань Ши-мань был храбрый и способный. Он снова стал нападать на соседние царства и подчинил их. Все признали себя его вассалами. Он принял титул великого царя Фунани. Затем он построил большие суда. Пересек обширный океан и завоевал более десяти царств, в том числе Цюйдукунь, Цзючжи и Дяньсунь. Он расширил свою территорию на 5—6 тыс. ли. Затем он пожелал подчинить царство Цзиньлинь („Золотой рубеж“), но заболел и послал вместо себя своего сына-наследника, Цзиньшэна»

[769, с.266].

Посмотрим теперь, как накладывается этот рассказ на другие известные нам данные по истории Юго-Восточной Азии и Китая в первой четверти III в. Для Китая это было время большой смуты. В огне крестьянских восстаний и междоусобных войн рухнула династия Хань, правившая империей более четырех столетий. Установилось так называемое Троецарствие (220—280). Страна распалась на три государства – Вэй (на севере), Шу (на юго-западе) и У (на юго-востоке). Царство У, отрезанное своими соседями от Великого шелкового пути, который соединял Китай с Западом, стало искать иные пути для выхода на внешние рынки. Император Да-ди в 226 г. направил губернатором Цзяочжи (Северного Вьетнама) энергичного чиновника Лю Дая, который сразу же взялся за налаживание контактов со странами Южных морей.

По его инициативе в Юго-Восточную Азию был направлен специальный посланник Сун Чжэ, который посетил царства Линьи (Тямпу), Фунань (Бапном) и Танмин. Местонахождение последнего царства в источниках не указывается, но, судя по тому, что оно перечисляется в одном ряду с Тямпой и Фунанью, это было крупное государство к западу от Фунани. Все три государства, по словам летописцев, тотчас прислали ответные посольства с данью [769, с.251].

Фунань при этом прислала в дар стеклянные изделия. Их выделывали тогда только в пределах Римской империи [560, с.127].

Бапном, как и другие торговые центры Юго-Восточной Азии, имел к этому времени уже давние и прочные связи с Западом. Дальние западные связи Юго-Восточной Азии восходят еще к бронзовому веку. Но морские торговые пути к берегам Юго-Восточной Азии с запада были проложены не ранее середины I тысячелетия до н.э. В 1951 г. при раскопках пещеры Букит Тенгку Лемба в Малайе было вскрыто погребение, в инвентарь которого наряду с двумя полированными каменными топорами входила чернолаковая посуда афинского производства V—IV вв. до н.э. [917, с.186—187]. Это до сих пор наиболее древний предмет средиземноморского античного экспорта, обнаруженный в Юго-Восточной Азии.

К IV в. до н.э. восходит бронзовая статуэтка, найденная в Чавине (Вьетнам). Как определил французский искусствовед Шарль Пикар, эта статуэтка является миниатюрной копией знаменитой статуи Посейдона работы Лисиппа, воздвигнутой на Коринфском перешейке. Нельзя, конечно, сказать, что эта миниатюрная копия современна оригиналу, ее могли отлить гораздо позже. Лисиппов Посейдон был очень популярен в античном мире и часто изображался на монетах. Статуя того же типа стояла в бейрутском храме Посейдона, она стала эмблемой компании бейрутских моряков во II в. до н.э. Моряки Восточного Средиземноморья, видимо, и занесли статуэтки, изображающие Посейдона, покровителя мореходства, далеко на восток. Одна такая статуэтка была найдена в Кольхапуре (близ Бомбея), другая же, как уже говорилось, – во Вьетнаме [776].

К эпохе эллинизма, видимо, относится бронзовая лампа так называемого александрийского типа, найденная в Понг-туке (Таиланд), украшенная изображением двух дельфинов на ручке и Силена на крышке. Массовое производство таких ламп началось в Египте при Птолемеях. Возможно, что сюжет декора лампы был выбран не случайно. Силен, согласно греческим мифам, был командующим армии Диониса во время похода этого бога в Индию. А Юго-Восточная Азия в античном мире рассматривалась как часть Индии. С культом Диониса связана и бронзовая статуэтка, найденная в Лам-чыонг (Вьетнам). Она изображает самого Диониса и изготовлена в Азии по греческим образцам [776, с.141].

При раскопках в Донгшоне, эпонимном центре донгшонской культуры, занимавшей в VIII—I вв. до н.э. значительную часть Индокитайского п-ова, была найдена серебряная чаша, отлитая по модели популярных мегарских чаш III в. до н.э. [705, т.III, с.381].

Случайные находки античных монет в Юго-Восточной Азии отнюдь не редкость. Еще в 1862 г. один французский военнослужащий в Камбодже сумел собрать целую коллекцию греческих и римских монет. Несколько позже при земляных работах в Пномпене была найдена серебряная драхма Александра Македонского. В 1864 г. в Митхо (Южный Вьетнам) при раскопках была обнаружена бронзовая монета императора Максимина Гота (235—237 н.э.). В 1942 г. в Северном Вьетнаме был выкопан деревянный ларец с пятью римскими монетами, в том числе сестерций Антонина Пия с датой, соответствующей 138 г. н.э., и монета Константина I (306—337). Среди случайных находок в Юго-Восточной Азии следует отметить также имитации египетских скарабеев [705, т. III, с.383].

Значительный античный материал дали научно проведенные раскопки Ок-эо, поселения первых веков н.э. в Южном Вьетнаме, бывшего, очевидно, одним из портов приморского государства Бапном, которое контролировало торговлю в Сиамском заливе. Здесь найдено множество римских стеклянных бус и немало гемм, из которых по крайней мере девять были явно изготовлены на территории Римской империи. На одной из них изображен целый басенный сюжет – петух сидит в повозке, которую везут две мыши. В Ок-эо найдено также два римских золотых медальона. На одном изображен Антонин Пий и стоит дата, соответствующая 152 г. н.э., на другом, по-видимому, изображен Марк Аврелий. Из других находок античного происхождения в Ок-эо следует отметить несколько пар бронзовых цимбал. Аналогичные цимбалы вместе с фигурой Пана были найдены в одном из погребений в Лам-чыонг [512, с.199]

В китайских хрониках сохранились свидетельства, хотя и немногочисленные, о контактах Средиземноморья с Юго-Восточной Азией. В силу специфики источников в них получили отражение только такие визиты с Дальнего Запада, которые завершились посещением Китая. Так, под 120 г. н.э. китайские летописцы отмечают прибытие в Бирму жонглеров из страны Да-цинь (т. е. Рима). Из Бирмы они сухопутным путем проследовали ко двору китайского императора, где их ждал радушный прием. По китайским понятиям того времени Дальний Запад был вместилищем мудрости, таинственных знаний и жили там преимущественно волшебники и фокусники [477, т.1, с.53].

В 166 г. н.э. в округ Жинань в Северном Вьетнаме, который в то время входил в состав Китайской империи, прибыло первое посольство из Да-цинь от царя Ань-туна, т. е. от одного из Антонинов, Марка Аврелия. В 162—165 гг. Марк Аврелий вел войну с Парфией. Посольство в Китай могло иметь связь с этим фактом. Дары, привезенные посольством, правда, носили чисто восточный характер (слоновые бивни, рога носорога, щиты черепах), так что некоторые историки считают это посольство самозваным. Можно, однако, допустить, что в трудном морском пути часть кораблей или часть груза посольства были утрачены и послы прикупили дары для китайского императора на рынках Юго-Восточной Азии [477, т.1, с.52].

В 226 г. в Северный Вьетнам прибыл и проследовал оттуда в столицу китайского царства У еще один посол страны Да-цинь, купец, имя которого передается как Цинь Лунь. Последнее римское посольство в Китай прибыло в 284 г. [477, т.1, с.531.

Товары, поступавшие из Средиземноморья, несомненно, высоко ценились и на Дальнем Востоке, и в Юго-Восточной Азии. Так, в музее Пномпеня хранится римская терракотовая лампа, найденная в одном из храмов Ангкора, построенном в XII в. Стало быть, прежде чем попасть в храм, этот хрупкий предмет около тысячи лет бережно хранился в других местах.

Более или менее регулярные связи Средиземноморья с Юго-Восточной Азией установились, по-видимому, в середине I в. н.э., после того как александрийский лоцман Гиппал открыл периодический характер муссонов и античные корабли стали смело пересекать Индийский океан. Завеса секретности над морскими лоциями постепенно спадает, и в Европу проникают все более подробные сведения о дальнем регионе – Юго-Восточной Азии, главной приметой которого в то время были не пряности, а драгоценные металлы. Связи Средиземноморья с Юго-Восточной Азией затухли только в V в. в связи с падением Римской империи. Византийские находки в Юго-Восточной Азии пока что представлены лишь парой монет.

К моменту прибытия китайских послов цари Бапнома, как уже говорилось, вступили в сношения с индийскими государствами кушанского круга. В 230-х годах во Вьядхапуру, столицу Бапнома, прибыл некий Цзя Сянли из страны Таньян, расположенной к западу от Индии. Торговые дела привели его сначала в Индию, а затем и в Бапном.

Современник этих событий Кан Тай сообщает:

«Из своей страны он прибыл в Индию и потом, этап за этапом, добрался до Фунани (Бапнома. – Э.Б.) и стал там торговать. Он рассказал Фань Чжану об обычаях Индии, о распространении там Закона (учения Будды. – Э.Б.), о накопленных богатствах, о плодородии почвы. Он сказал ему, что там можно найти все, что только пожелаешь, и что великие царства почитают это государство в течение жизни многих поколений. Фань Чжан спросил его: „На каком расстоянии находится эта страна, сколько времени нужно, чтобы туда добраться?“ Цзя Сянли ответил ему: „Индия должна находиться в более чем 30 тыс. ли¹ отсюда. Чтобы попасть туда и вернуться, нужно добрых три года, а можно не вернуться и за четыре года. Это – центр неба и земли“»

[769, с.277—278].

Под влиянием этих рассказов Фань Чжан решил направить в Индию посольство во главе со своим родственником Су У. Су У сел на корабль в гавани Туцзюли (т. е. в Такколе, знаменитом порту» упоминаемом и Птолемеем, и индийскими сказаниями) и поплыл вдоль Большого (Бенгальского) залива на запад. На этом пути он явно делал долгие остановки (возможно, завязывая отношения с местными правителями на бирманском побережье), потому что устья Ганга он достиг более чем через год. Затем, поднявшись вверх по Гангу на 7 тыс. ли², он прибыл в столицу царства Мурундов.

Царь Мурундов, династии породненной с Кушанами, благожелательно принял посла из Бапнома. В обратный путь он направил с ним своего посла (в китайской транскрипции его имя звучит Чэнь Сун) и подарки для Фань Чжана. В их число входила четверка (т. е. запряжка колесницы) коней юэ-чжи (кушан). Это были знаменитые «небесные кони» из Средней Азии, которые высоко ценились в Китае. В Юго-Восточной Азии, не имевшей собственного коневодства, они ценились еще выше. Хороший конь здесь часто стоил дороже слона, и экспорт лошадей не только в Бапном, но и в другие страны Юго-Восточной Азии из Индии и через Индию продолжался и после падения Кушанской империи.

Весь вояж занял у Су У четыре года (около 237—241). Пока он путешествовал, в Бапноме произошло много событий. Брат убитого ранее царя Фань Цзиньшэна Фань Чан, которому в момент прихода Фань Чжана к власти было около пяти лет, подрос, и Фань Чжан неосмотрительно доверил ему командование двухтысячным отрядом. Примерно в 240 г. он поднял восстание и убил Фань Чжана. Но удержать власть, захваченную с налету, Фань Чану не удалось. Вскоре он сам был убит генералом Фань Сюнем, который основал новую, третью династию Бапнома. Эта династия правила в стране около 100 лет (около 240—350). Несмотря на двойную перемену власти, внешняя политика Бапнома не претерпела изменений, и индийский посол встретил у царя Фань Сюня самый радушный прием. Прибывшие примерно в это же время (около 241—242) в Бапном послы Чжу Ин и Кан Тай также всячески культивировали знакомство с Чэнь Суном, который оказался для них подлинным кладезем информации. Вернувшись в Китай, они на основе этих и других собранных в Бапноме сведений написали книги. К сожалению, ни книга Чжу Ина о Фунани (Бапноме), ни книга Кан Тая о международной торговле, где была собрана информация о более чем 100 странах Азии и Европы [928, с.43], до нас не дошли. Сохранились лишь отдельные выдержки из них в более поздних произведениях.

Китайские послы рассматривали Юго-Восточную Азию прежде всего в контексте мировой системы торговли, которая в первые века нашей эры охватывала большую часть Старого Света и опиралась на торговые взаимосвязи трех гигантов – Римской империи, Кушанской державы в Средней Азии и Индии и Китая. Кан Тай в своем отчете вполне к месту приводит популярное изречение того времени:

«В чужих странах есть поговорка: „Существуют три вида изобилия: изобилие людей в Китае, изобилие драгоценных вещей в Да-цинь³ и изобилие лошадей у Юэчжи⁴“»

[928, с.41].

До конца II в. н.э. товары трех великих держав обращались по торговым путям без особых помех, но затем, когда признаки кризиса обозначились почти одновременно и в Риме, и в Кушанском государстве, и в Китае, рассчитывать на то, что торговля и дальше пойдет самотеком, уже не приходилось. Великие державы начинают искать взаимные контакты на государственном уровне. В 173 и 183 гг. в Китай прибывают пока что не идентифицированные посольства «из стран за Жинанью» (Центральный Вьетнам) [68, с.138]. В 226 г. к императору Дади из династии У морским путем прибывает римский посол, имя которого в китайской транскрипции звучит как Циньлунь. Император лично беседовал с послом и направил с ним в Рим своего посла [477, т.1, с.47; 677, с.205]. В январе 230 г. ко двору императора Мин-ди из династии Вэй прибыло посольство кушанского царя Васудэвы. В 274 г. к римскому императору Аврелиану прибыли посольства из Индии и Китая [908, с. 138]. В 284 г. к императору У-ди прибыло посольство от римского императора Кара, который, как и его предшественники, стремился прорвать с помощью Китая блокаду, установленную Персией на торговых путях к Востоку [477, т.1, с.53].

Интересы Китая и Бапнома в области международной торговли совпадали до тех пор, пока их отношения развивались на равных. Позже Бапном стали беспокоить растущие претензии северного соседа. Отношения Фань Сюня с Китаем заметно ухудшились после того, как Китайская империя вновь объединилась под властью династии Цзинь (265—420). В 268 г. Фань Сюнь еще направляет посольство ко двору императора У-ди (265—290), очевидно, чтобы поздравить (хоть и с опозданием) с восшествием на престол. А в 270 г. войска Бапнома в союзе с войсками Тямпы уже вторгаются в Жинань, самую южную провинцию Китайской империи в то время [68, с.142; 560, с.165]. Эта война длилась около 10 лет, заставляя Тао Хуана, губернатора Цзяочжоу (Вьетнам), постоянно просить императора о подкреплениях:

«Линьи (Тямпа) граничит с Фунанью на юге. Их дружественные банды оказывают друг другу взаимную помощь. Пользуясь тем, что они живут в пересеченной местности, они не подчиняются Китаю»

[769, с.255].

Об экономическом и культурном расцвете Бапнома в это время свидетельствует хроника династии Цзинь (265—419) «Цзинь-шу»:

«Здесь имеются города, обнесенные стенами. Внутри них дворцы и жилые дома. Жители... занимаются сельским хозяйством. Один год сеют, а три последующих года снимают урожай Они любят вырезать орнаменты и заниматься чеканкой. Посуда, из которой они едят, большею частью из серебра. Налоги платят золотом, серебром, жемчугом, благовонными смолами.

У них есть книги, хранилища письменных документов и других вещей. Их письменность похожа на письменность ху⁵»

[769, с.268].

Имеется ряд сообщений о развитии мореходства и кораблестроения в Бапноме. Эти корабли имели 45—50 м в длину и поднимались над уровнем воды от 4,5 до 7,5 м. Они вмещали 600—700 человек и могли перевозить до 1 тыс. т грузов. Парусная оснастка позволяла им двигаться как по ветру, так и против ветра [771, с.255].

Интенсивная международная торговля, несомненно, была причиной того, что серебряная посуда в Бапноме если и не была, то считалась предметом повседневного обихода. Судопроизводство, по словам китайских очевидцев, было в этой стране весьма несложным. Китайский посол писал: