Текст книги "Юго-Восточная Азия с древнейших времен до XIII века"

Автор книги: Эдуард Берзин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 29 страниц)

Паньпань, по общему мнению специалистов, занимал северную часть Малаккского п-ова к югу от Дваравати. Стало быть, Даньдань мог находиться только в южной части Малаккского п-ова. При этом он занимал здесь не одну какую-то долинку, как предполагает П.Уитли [912, с.51], а всю Малайю (т. е. материковую часть современной Малайзии). Между Паньпань и Даньдань находилось, по-видимому, некоторое время в качестве буферного государства небольшое древнее царство Лангкасука, занимавшее крайний юг современного Таиланда⁵.

Но на юге между Даньдань и странами Индонезии китайские источники VII в. уже не помещают больше никаких государственных образований. Площадь Малайи составляет 131 тыс. кв. км. Для страны такого размера вполне резонно иметь провинции и уезды по китайскому образцу, о которых говорят китайские летописи [928, с.204], что было бы совершенно нелепо для города-государства с территорией в пару сотен кв. км.

Китайские источники дают краткий очерк экономики Даньдань:

«Страна производит золото, серебро, белое сандаловое дерево, сапановое дерево, бетельные, мускусные и иные орехи. Из зерновых здесь выращивают только рис... Там растет виноград, гранат, дыни, тыквы, водяной каштан, лотос. Из овощей – лук, чеснок, репа. В число домашних животных входят козы, свиньи, курыу гуси, утки»

[925, с.204].

Из продуктов страны на первом месте стоит золото, так как в древности оно было главным предметом экспорта Малайи. Напомним, что одна из рек Малайи на карте Птолемея так и называлась Золотая, а весь Малаккский п-ов греки и римляне называли Золотым.

Те же авторы сообщают некоторые сведения о политическом и административном устройстве Даньдань.

«Царство Даньдань было известно во время династии Суй⁶. Фамилия царской семьи Шали⁷, личное имя – Шилинцзя. В столице живет более 20 тыс. семей⁸. Для того чтобы облегчить администрацию и контроль, здесь были созданы провинции и уезды. Царь каждый день дает аудиенцию утром и вечером. У него восемь высших сановников-брахманов, которых называют бацо. Царь часто посыпает себя ароматной пудрой. Он носит тунтяньгуан (головной убор), надевает на шею много драгоценных украшений, одевается в одежды цвета утренних облаков и носит на ногах кожаные сандалии. Когда он путешествует на короткое расстояние, его несут на носилках. В дальний путь он отправляется на слоне. В битве трубят раковины, гремят барабаны, развеваются знамена Согласно тамошнему закону, всех разбойников и воров, независимо от тяжести совершенного ими преступления, казнят»

[928, с.205].

В этом описании наиболее интересна последняя фраза. Брахманы в качестве министров были довольно обычным явлением и в буддийских государствах того времени. Но смертная казнь для всех преступников независимо от их вины – это явно утрированное отражение буддийскими летописцами жесткой индуистской теории права. Буддийское уголовное законодательство было (в отражении тех же авторов) подчеркнуто гуманным, хотя на практике, вероятно, мало отличалось от индуистского. Мы уже говорили о свежеобращенном в буддизм царе Явы, который запретил лишать жизни любое живое существо. Есть и другие примеры декларативного отказа буддийских монархов от жестоких наказаний.

Археологические материалы подтверждают это наблюдение. Столицей Даньдань, несомненно, был Кедах – самый крупный центр Малайи в VI—XI вв. И здесь на рубеже VI—VII вв. произошла смена религий. Буддизм был поглощен шиваизмом, и центральным памятником города стал шиваитский храм. И Цзин, который посетил Кедах в 672 г. и провел там некоторое время, дожидаясь корабля, идущего в Индию, а также бывал и позже, в 685 г. ничего не пишет об этом городе. Как полагает П.Уитли, он сделал это потому, что неприязненно относился к индуизму [913, с.62], и, добавим от себя, потому, что упоминание этого индуистского государства испортило бы нарисованную им картину поголовного принятия буддизма всем регионом, кроме Камбоджи и Тямпы.

Империя Шривиджайя

Многими сведениями о Юго-Восточной Азии второй половины VII в. мы обязаны китайскому буддийскому монаху И Цзину, который 24 года провел в Индии и Индонезии, изучая буддийскую мудрость вблизи ее истоков. Как показывает И Цзин, в его время между Китаем и Индонезией регулярно ходили большие пятимачтовые корабли и путь от Суматры составлял не более года, как в первые века нашей эры, а менее трех недель. И Цзин пишет:

«С началом муссона мы отплыли на юг. В начале сезона, когда мы покидаем созвездие Ци (около 1 ноября, как только установился северо-восточный муссон. – Э.Б.), паруса в пять рядов унесли нас с мрачного севера. Долгое время мы плыли над неизмеримой глубиной, там, где море пересекают волны, подобные горным хребтам... Менее чем за 20 дней мы достигли Шривиджайи»

[913, с.61].

И Цзин прибыл в Шривиджайю в самом начале 671 г. и решил сделать здесь остановку, прежде чем отправиться дальше, в Индию. Он пишет так:

«Я изучал здесь искусство звуков (санскритскую грамматику. – Э.Б.). В укрепленном городе Фоши⁹ живет тысяча буддийских монахов, дух которых обращен к благим деяниям. Они знают до мелочей все возможные аспекты учения. Предметы учения здесь точно такие же, как в Мадхьядеше¹⁰. Правила и церемонии у них такие же, как там (в Индии). Если китайский монах хочет отправиться на Запад (в Индию), чтобы учиться там читать подлинные буддийские тексты, ему лучше всего сначала пожить год или два в Фоши, чтобы изучить надлежащие правила. Затем он может отправиться в Индию»

[561, с. 159].

Годы, проведенные И Цзином в странствиях по Индии и Юго-Восточной Азии, действительно были временем триумфа в регионе махаяны и главного носителя этой идеологии – островной империи Шривиджайи. В сущности говоря, в эти годы она и стала империей. В 671 г. он провел два месяца в стране Моло (Малайю, государство на Суматре с центром в Джамби). В 689 г. И Цзин вернулся на Суматру и обнаружил, что Малайю вошла в состав Шривиджайи [521, с.82]. Как раз к 680-м годам относятся пять надписей царя Шривиджайи, имя которого названо только в одной из них. Но есть основания предполагать, что все пять надписей оставил один и тот же царь Джайянаша [521, с.83].

Самая ранняя надпись рассказывает о том, как махараджа 13 апреля 682 г. вышел в море с большим флотом и, произведя некие магические действия, добился решительной победы над какими-то неназванными противниками. В другой надписи (686 г.) объявлялось вечное проклятие жителям о-ва Бангка и района  р. Батанг на Суматре, если они вздумают бунтовать против властей, назначенных царем Шривиджайи. Еще в одной надписи говорится о почти полной готовности начать поход против Явы (возможно, тоже карательный) [409, с.48].

Эти сведения, говорящие о широкой наступательной политике Шривиджайи, перекликаются со сведениями китайских летописей, которые скрупулезно вели учет посольств из заморских стран. Третья четверть VII в. – это время стремительного сворачивания дипломатических отношений большинства стран региона с Китаем (табл. II). В 660 г. в Китай прибывает последнее посольство из Бирмы (Голошэфэнь), в 662 г. – из Малайю, в 666 г. – из Хэлина, в 666—669 гг. – из Тарумы, в 668 г. – из Лангкасуки, в 668—669 гг. – из Даньдань. Если не учитывать Тямпы и Камбоджи, с 670 по 820 г. ни одна страна Юго-Восточной Азии, кроме Шривиджайи, не посылала посольств в Китай, а в 683 г. в Шривиджайю прибыло посольство из Китая – редкая честь, которую императоры оказывали чужеземным царям [561, с.5].

Гегемония Шривиджайи в регионе проявлялась и в широком распространении ее идеологии – буддизма махаяны. Так, согласно бирманским летописям, махаяна в Бирме была введена царем Сурьявикрамой (он же Тайттаик и Тейнсун, 673—688), а если верить И Цзину, в его время (671—695) почти вся Нусантара была буддийской – Суматра, Ява, Малайя, Калимантан, Малые Зондские о-ва. Правда, по его мнению, в этих странах преобладала не собственно махаяна, а хинаянская секта сарвастивада, к которой принадлежал он сам [717, с.483]. Сарвастивада, однако, была очень близка к махаяне в догмах и пользовалась тем же языком (санскритом, а не пали, как остальные хинаянские секты). Вообще же культурное влияние Шривиджайи в эту эпоху распространялось от Мадагаскара до Южных Филиппин [483, с.17].

Шривиджайю часто представляют себе как своего рода купеческую империю. Это не совсем так. О социальном и военном Устройстве Шривиджайи китайский автор Чжао Жу-гуа сообщает следующее:

«Жители (страны) живут либо рассеянные за городом, либо на реке в плавучих домах, крытых тростником. Они не платят налогов (выделено мною. – Э.Б.). Жители страны опытны в сражениях на суше и на воде»

[486, с.60].

В Шривиджайе, однако, нет регулярной армии.

«Когда они собираются начать войну с каким-нибудь государством, они снаряжают войско такой величины, какую требуют обстоятельства. Они назначают командира. Каждый выступает на войну с собственным снаряжением и с необходимым провиантом. Они не имеют себе равных в храбрости и презрении к смерти»

[486, с.60].

Товарно-денежные отношения у этих викингов Юго-Восточной Азии не так уж и развиты:

«У них нет медных монет, нанизанных на шнур (как в Китае), они пользуются кусками серебра, нарезанными для торговых операций»

[486, с.60].

Для самих шривиджайдев драгоценные металлы были не столько средством денежного обращения, сколько средством накопления сокровищ. Сообщает Чжао Жу-гуа:

«...Здесь есть статуя Будды под названием „Гора золота и серебра“, отлитая из золота. Каждый новый царь, прежде чем взойти на трон, приказывает отлить из золота статую, представляющую его персону. Жители страны приносят золотые вазы в жертву этим (царским) статуям. На золотых статуях и золотых вазах всегда имеется надпись, предупреждающая будущее поколение, чтобы оно не расплавляло их. В этой стране, когда кто-нибудь серьезно заболевает, он раздает бедным сумму, равную своему весу в серебре. Это считается верным средством отсрочить смерть»

[561, с.10—11].

Арабский писатель IX в. Мухаммед бен Закария ар-Рази сообщает, что Махараджа (Шривиджайи) получает 200 манн золота в день. Один манн – 600 дирхемов. Махараджа «велит делать из этого золота кирпичи и бросает их в воду, и этот пруд служит ему сокровищницей» [561, с.67].

В то же время столица Забага была крупнейшим торговым центром Юго-Восточной Азии. В «Книге чудес» Индий говорится:

«Юнус, сын Махрана из Сирафа, который был в Забаге (арабское название Шривиджайи), сказал мне: „В городе, где живет Махараджа, царь Забага, я видел бесчисленное множество торговых улиц. На улице менял я насчитал до 800 менял, не считая тех, которые расположились там и сям на других улицах“»

[562, с.106].

И Цзин рассказывает о собственных торговых судах царя Шривиджайи, которые перевозили грузы и пассажиров между Шривиджайей и Индией [483, с.62].

К первой половине VIII в. Шривиджайя по-прежнему не имела соперников в регионе и продолжала поддерживать теплые отношения с Китаем. Так, в 724 г. царь Шривиджайи Шри Индраварман прислал в дар китайскому императору Сюань-цзуну черных рабов занги – жителей Восточной Африки. Посольства Шривиджайи в Китай зарегистрированы также в 728 и 742 гг. [561, с.8]. В 744 г. Сюань-цзун пожаловал царю Шривиджайи титул махараджи. После этого посольства Шривиджайи в Китай внезапно прерываются и возобновляются два с половиной века спустя, в 905 г., когда Шривиджайя уже носила иное название (в китайской транскрипции – Саньфоци) [561, с.161—162; 693, с.124; 722, с.185; 928, с.231].

В то же время начиная с 760 г. в Китай стали опять прибывать послы Хэлина. Это государство, которое правильнее будет назвать Хэлин II (см. табл. II), вплоть до 820 г. было единственным в регионе (кроме Камбоджи и Тямпы), которое посылало свои посольства в Китай. Речь, стало быть, идет о появлении в островном мире нового гегемона. Чтобы разобраться в том, как это произошло, необходимо вернуться к истории государства Хэлин в VII в. Хэлин (китайская транскрипция индийского топонима Калинга или Валаинг) стал гегемоном Центрально-Восточной Явы после царства Поли, которое играло эту роль в 473—637 гг. Первый раз на месте гегемона Хэлин оставался недолго. Он успел отправить в Китай только три посольства – в 640, 648 и 666 гг. [928, с.214; 561, с. 164]. Затем начиная с 670 г. место гегемона не только на части острова, но во всем архипелаге перешло к Шривиджайе. Этому предшествовали весьма драматические события.

К последней четверти VII в., т. е. ко времени, когда Хэлин ушел в тень, уступив место новому гегемону, относится рассказ китайской летописи «Синь Тан шу»:

«...(В 674 г.) люди этого царства (Хэлин) избрали правительницей женщину по имени Сима. Правила она превосходно. Вещи, оброненные на дороге, никто не поднимал. Арабский вождь прислал мешок золота, чтобы его положили на территории, но люди обходили этот мешок, и он пролежал три года. Однажды наследник трона перешагнул через этот мешок. Царица Сима так разгневалась, что хотела его казнить. Но потом достигли компромисса и отсекли только пальцы ног, которыми принц коснулся мешка»

[483, с.8].

Появление некоего арабского вождя – здесь только датирующий признак. Древнее арабское мореходство, в V—VI вв. потесненное персами, после образования Арабского халифата, естественно, снова оживилось. Так что нравоучительный характер этой исторической новеллы совершенно очевиден. Китайским летописцам, как и летописцам всего мира, было свойственно представление, что неслыханная честность и другие добродетели существуют где-то за морями. Неясно в этом рассказе только, куда пропала предшествующая династия. Все царские семьи того времени отличались многоженством и многодетностью. Если жителям царства Хэлин пришлось выбирать себе правителя и этим правителем оказалась женщина, значит, незадолго до этого какая-то военная катастрофа поглотила весь прежний царский род (или, во всяком случае, его мужскую часть).

Эта катастрофа могла произойти только в промежутке между 666 г., когда в Китай прибыло последнее посольство Хэлина I, и интервалом 670—673 гг., когда ко двору императора Гао-цзуна прибыло первое посольство Шривиджайи.

Новый гегемон предоставил побежденному царству полную свободу внутренней политики в обмен на отказ от права внешних сношений. Промежуток, в который произошли эти события, видимо, можно сузить. Последнее посольство западнояванского царства Тарумы посетило Китай в 668—669 гг., а так как маловероятно, чтобы царь Шривиджайи напал на Хэлин, оставив у себя в тылу Таруму, можно с большой долей уверенности сказать, что гегемония Шривиджайи над всей Явой установилась между 669 и 673 г.

Несколько позже жертвой агрессии Шривиджайи стал ее северный сосед – Малайю. Прибывший в Индонезию в 671 г. И Цзин еще застал Малайю независимым государством, а вернувшись сюда из Индии в 685 г., он увидел, что она уже вошла в состав империи Шривиджайи и на более жестких условиях, чем малайские и яванские государства. Описывая географию Юго-Восточной Азии к моменту своего возвращения в Китай, И Цзин перечисляет Даньдань, Паньпань, Хэлин и даже Поли как отдельные территориальные единицы, а Малайю—Джамби сливает со Шривиджайей [560, с.64].

Государства Южной и Центральной части Малаккского п-ова – Даньдань и Лангкасука навсегда исчезают из китайских анналов практически в то же время, что и Тарума (см. табл. II). Их последние посольства прибыли в Китай почти одновременно. Это похоже на коллективный крик о помощи, но император Гао-цзун, видимо, не счел нужным вмешиваться. Может быть, он предпочитал вести торговые дела с одним крупным партнером. Паньпань к этому времени уже не существовал как самостоятельное государство. Его последнее посольство прибыло в Китай в 635 г., а вскоре после этого он вошел в состав Дваравати. Дваравати, таким образом, в начале 670-х годов получило общую границу с Шривиджайей. И почти сразу, около 675 г. обнаруживаются последствия этой новой ситуации. Столица Дваравати переносится из Утхонга в заново построенный и хорошо укрепленный город Накхонпатхом. Затем начинается укрепление морского побережья путем строительства приморских крепостей.

Ход борьбы между Дваравати и Шривиджайей нам неизвестен, но к 775 г. в Лигоре, одном из главных центров бывшего Паньпаня, уже появляются шривиджайские надписи. Надпись из Вьен Са, высеченная на каменной плите и датированная 15 апреля 775 г., сообщает о возведении святилищ Будды и двух бодхисаттв по приказу Дхармасету, царя Шривиджайи. На обороте этой плиты есть неоконченная надпись царя Вишну, который, судя по контексту, был сюзереном царя Дхармасету. Об этом царе сообщается, что «он носит титул махараджа, ибо принадлежит к Шайлендрам» [483, с. 16].

Царство Шайлендров на Яве и ранний Матарам

В надписи из Вьен Са мы видим, что до 775 г. «великокняжеский престол»¹¹ Нусантары переместился из Шривиджайи в другую страну. Более точно мы можем установить эту дату по китайским хроникам. Последнее посольство из Шривиджайи в Китай прибыло в 742 г., а первое посольство Хэлина (после перерыва более чем в 100 лет) – в 767 г. (см. табл. II). После этого вплоть до 818 г. Хэлин (который мы для отличия от Хэлина IV—VII вв. будем называть Хэлин II) был единственным государством Нусантары, направлявшим свои посольства в Китай.

Есть еще одна возможность уточнить дату перехода гегемонии от Шривиджайи к Хэлину. Это анализ религиозной и династической ситуации, сложившейся на Центральной Яве к середине VIII в. В 664—667 гг. китайский монах Гуй-нинь специально приехал в Хэлин, чтобы изучать тонкости махаяны вместе со здешними эрудитами. Стало быть, Хэлин, как и Шривиджайя, в это время был важным центром махаянского буддизма [465, с.65]. Но в конце VII – начале VIII в. на Центральной Яве (на плато Дьенг) начинается интенсивное строительство шиваитских храмов [888, с.36].

Первая датированная надпись Центральной Явы рассказывает о том, как по приказу царя Санджаи в 732 г. на равнине Кеду был возведен храм Агастье, одному из важных персонажей Шиваитской религии, которого, видимо, отождествляли с главой Древнего индонезийского пантеона и почитали как отца цивилизации [882, с.28; 483, с.8—9]. Яванские цари X—XII вв. почитали Санджаю как своего родоначальника. Один из них даже ввел эру Санджаи, которая начиналась 18 марта 717 г. [738, с.53]. Поздние сведения о нем носят вполне фантастический характер. Ему приписывают завоевание почти всех известных тогда земель вплоть до Китая [693, с.230]. Однако величие династии Санджаи наступило много позже его смерти. Царствование его никак не отмечено современниками, а сын его Панангкаран (около 760 – около 780) уже был не самостоятельным государем, а вассалом царя из династии Шайлендров, по приказу которого он возвел храм буддийскому божеству [483, с.9—10].

Период 760—820 гг. на Центральной Яве совпадает с периодом крупномасштабного буддийского строительства. В числе возведенных в это время храмов был и Боробудур. Как и каким образом произошла смена верховной династии и государственной религии, неясно, но в китайских летописях сохранилось многозначительное упоминание, что в период между 760 и 762 гг. ко двору императора Су-цзуна прибыл с Явы посол – знатный араб, который передал императору просьбу местной знати помочь решить вопрос о престолонаследии. Таким образом, около 760 г. в Хэлине разразился какой-то династический кризис, и в итоге царями Хэлина и гегемонами всей Индонезии стали Шайлендры (цари Горы).

Титул цари Горы носили и монархи Фунани (Бапнома). В одной яванской надписи IX в. упоминается древний царь Бхуджайоттунгаварман, правитель страны Варанара, а последняя столица Фунани (Бапнома) называлась Нараваранагара. В то же время в комплексе храма Мендут, возведенного царем Шайлендров Индрой около 775 г., было установлено девять статуй бодхисаттв, символизирующих девять предков Индры. Считая по 25 лет на поколение, мы получим 225 лет. А если вычесть 225 из 775, получим 550 г. – приблизительную дату смерти Рудравармана, последнего царя единой и независимой Фунани. Таким образом, основатель династии яванских Шайлендров Бхуджайоттунгаварман мог быть одним из сыновей Рудравармана, который после покорения Фунани (Бапнома) Ченлой эмигрировал в Индонезию [483, с.17; 521, с.89].

Придя к власти, Шайлендры, цари Явы (или Забага, как называли Яву арабы), сразу повели широкую имперскую политику. Под 767 г. вьетнамские летописи сообщают о нападении на Вьетнам «людей, пришедших из Куньлунь и Шэпо (Явы)» [560, с.132]. Они разграбили весь Вьетнам вплоть до его тогдашней столицы Сонтай, пока их не выбил губернатор Чжан Бо-и, который после этого построил крепость Лотхань, ставшую новым центром Вьетнама. В том же году яванцы и «люди кунь-лунь» совершили сокрушительный набег на Тямпу, в результате которого, по-видимому, рухнула четвертая династия Тямпы и столица была перенесена в другое место [465, с.67; 229, с.150; 691, с.50].

Дошедшая до нас надпись тямского царя Сатьявармана сообщает о драматических событиях, произошедших в этой стране в 774 г.:

«Счастливый царь (Тямпы) по имени Вичитрасагара воздвиг некогда на земле области Каутхара мукхалингу (лингу с лицом, т. е. с головой бога) Шри Шамбху (Шивы)... Эта линга в 696 г. эры Шака (774 н.э.) была захвачена людьми, родившимися в других городах, людьми, чья пища страшнее, чем трупы, людьми ужасными, совершенно черными и тощими, злобными и страшными, как смерть. Эти люди приплыли на кораблях и сожгли это обиталище бога... Узнав об этом, царь Шри Сатьяварман со своими солдатами, офицерами и стражниками погнался за ними на добрых судах и бился на море с этими злодеями. Но голова Шивы, которую они увезли на своих кораблях, утонула вместе со всеми богатствами, и царь был этим глубоко опечален»

[560, с.132—133].

В 787 г. те же агрессоры снова вторглись в Тямпу и сожгли храм Шивы близ столицы Тямпы Вирапуры [465, с.67; 656, с.110]. О конфликте махараджи Забага с царем Камбоджи в конце VIII в. мною уже говорилось.

Двухсоставная формула «яванцы и люди кунь-лунь» дает некоторое представление об армии Забага. Словом кунь-лунь, как уже говорилось, китайцы и вьетнамцы обозначали всех жителей Юго-Восточной Азии, но в особенности тех, кто населял нецивилизованную, первобытную часть страны, например жителей Малых Зондских о-вов. Очевидно, махараджи Забага (Явы), так же как и китайские императоры в начале VII в., нанимали войска в этих районах военной демократии, которая так называется как раз потому, что при ней война была профессией каждого взрослого мужчины.

Шестидесятилетний период гегемонии Шайлендров был одним из самых блестящих периодов в истории средневековой Индонезии, но в то же время сама его относительная краткость показывает, что все эти успехи не опирались на прочную основу. В качестве гипотезы можно предположить, что центр имперской жизни во второй половине VIII в. переместился на Яву, потому что малоплодородная (преобладали леса и болота) Суматра не могла дать централизованной власти таких материальных ресурсов, как густонаселенная и богатая плодородными землями Ява. Удачливый род авантюристов – странствующих полководцев (может быть, действительно происходивший от царей Фунани) мог быть приглашен в Шривиджайю (как мы помним, там выбирали командующих) или в Хэлин в связи с какими-то династическими кризисами. Здесь цари из этого рода могли удачно сочетать максимальное использование ресурсов глубинных районов¹² с ударной силой огромного флота и наемных войск. Здесь Шайлендры могли развернуться больше, чем на Суматре, и увековечивать свою память гигантскими погребальными сооружениями (а к этому в основном сводились все храмовые комплексы) в свое удовольствие. Но, быстро истощив страну, они потеряли здесь власть и вынуждены были вернуться на Суматру, где в дальнейшем вели себя гораздо скромнее. Никаких монументальных памятников царского величия на Суматре не обнаружено. В 818 г. в Китай прибыло последнее посольство Хэлина, а в 820 г. сюда уже прибывает первое посольство из Шэпо (Явы) (это название китайские летописцы употребляли с 435 г.). Это, очевидно, было связано с приходом к власти на Яве царя Гарунга (около 819 – около 839). При нем в культурно-религиозной области происходит полная смена декораций. Буддийское строительство прекращается, а индуистское возобновляется. Недалеко от заброшенного дворца Шайлендров начинают возводить храмовые комплексы династии Санджайи – царей шиваитов. Одним из наиболее выдающихся сооружений этого времени стал комплекс Лоро Джонггранг.

О нескольких царях Явы, правивших после Гарунга, неизвестно практически ничего, кроме имен. При царе Балитунге (около 898 – около 913) происходят два примечательных события: государство получает новое название – Матарам, а его начало с большим или меньшим основанием возводится к Санджайе и прерывается монополия Явы на дипломатические отношения с Китаем. В 905 г. Шривиджайя после 87-летнего перерыва посылает посольство к китайскому императору, а об аналогичных посольствах Явы ничего не известно вплоть до 990 г. (см. табл. II).

Балитунга сменил Дакша, который, по мнению Г. Седеса, построил Лоро Джонггранг в честь своего предшественника [521, с. 127]. Затем правили еще два недолговечных царя – Тулодонг и Вава. По некоторым сведениям, около 927 г. Вава ушел в отшельники и царем стал Синдок, занимавший важные государственные посты при двух предшествующих царях. При Синдоке (около 927 – около 948) столица Матарама по неясным причинам была перенесена из центра на восток Явы. Здесь в долине в верховьях  р. Брантас складывается новый центр государства [521, с.128; 693, с.260-261].

После смерти Синдока на Яве некоторое время, видимо, правила его дочь Шри Ишанатунгавиджайя, затем власть перешла к ее сыну Манувамсавардхане. О событиях во время их правления нам ничего не известно. Около 991 г. царем Матарама становится Дхармавамса Анантавикрама, который сразу начинает проводить широкую имперскую политику. Как мы убедились, он был причастен к смене династий в Камбодже, тайно или явно помогая кхмерским принцам, жившим при его дворе.

Как сообщает китайская летопись «Сун-ши»:

«(В 988 н.э.) прибыл посол (из Шривиджайи—Саньфоци) с данью. Зимой (992 н.э.) из Гуаньчжоу сообщили, что это посольство, которое покинуло столицу Китая два года назад, узнало на юге, что в их страну вторглось Шэпо (Ява), и вследствие этого задержалось на год в Гуаньчжоу. Весной (992 г.) посол отправился в Тямпу на судне, но, не получив там хороших известий, вернулся в Китай и обратился с просьбой к императору, чтобы тот издал указ, ставящий Саньфоци под протекторат Китая»

[561, с.18—19].

Император Тай-цзун потребовал объяснений у Дхармавамсы, но яванский посол, прибывший в Китай в том же, 992 г., ограничился ссылкой на то, что дело это старое, домашнее, их царства, мол, всегда воевали друг с другом, и посторонним тут делать нечего. Оказывал ли Тай-цзун (976—998) или его преемник Чжэнь-цзун (998—1023) какую-либо помощь Шривиджайе, не ясно. Скорее всего, дело ограничилось моральной поддержкой, вроде благословения храму, который шривиджайский царь Чуламаниварман в 1003 г. по вполне понятным причинам воздвиг в честь Чжэнь-цзуна [747, с.74; 928, с.250]. Тем не менее ход войны скоро изменился, и в 1006—1007 гг. Матарам потерпел полное поражение и распался на части. Столица Явы была разрушена, а Дхармавамса убит [882, с.42; 693, с.266].