Текст книги "Юго-Восточная Азия с древнейших времен до XIII века"

Автор книги: Эдуард Берзин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 29 страниц)

Ангкорская Камбоджа в IX—X вв.

Юный Джайяварман II возвратился с Явы в Камбоджу около 800 г. Страна в это время находилась в состоянии полного хаоса. Молодой царь, назначенный яванцами, видимо, не пользовался никаким авторитетом за пределами собственного княжества Индрапура. Из надписей мы знаем, что в 803 г. в княжестве Самбхупура правила царица Джайештхарья, правнучка царя Индралоки-Пушкаракши [521, с.94]. В 813 г. в Китай прибыло последнее посольство из Водной Ченлы. Кто его направил, неясно. Может быть, это были наследники Махапативармана, не признавшие переход царской власти к Джайяварману II. Поскольку следующее посольство из Камбоджи в Китай прибыло только через 313 лет, при Сурьявармане II, а после смерти этого царя дипломатические отношения с Китаем не возобновлялись еще более 200 лет, можно уверенно сказать, что отношение ангкорских царей к Китаю было стабильно неприязненным, а начало такой политике положил Джайяварман II.

Раздробленность Камбоджи сделала ее легкой добычей воинственных соседей после того, как мощь Шайлендров пошла на убыль и флот Забага уже не мог в случае надобности прикрыть Камбоджу от внешней агрессии. В 817 г. в страну вторглись войска Тямпы под командованием сенапати (генерала), имя которого начиналось на Пар. Тямская надпись сообщает:

«Сенапати Пар... разорил города Камбуджи¹⁸ до середины страны»

[465, с.91].

Эта катастрофа, очевидно, как-то подтолкнула сторонников объединения страны, и они стали действовать энергичнее. Джайяварман II, который все эти годы постепенно собирал земли Западной Камбоджи¹⁹, стал всерьез претендовать на роль национального лидера. Развитие международных связей этому благоприятствовало. В 818 г. в Китай прибыло последнее посольство из царства Хэлин. В 820 г. туда впервые, после почти четырехвекового перерыва, прибыло посольство царства Шэпо (Явы). В период между этими двумя датами (наиболее вероятно, в 819 г., когда к власти на Яве пришел царь Гарунг из династии Санджайя) гегемония Шайлендров над Индонезией была утрачена, а новая династия, очевидно, была еще слишком занята внутренними делами, чтобы заниматься проблемами далекой Камбоджи.

В этой обстановке Джайяварман II совершает решительный шаг – избирает своей четвертой столицей гору Махендрапарвата²⁰ в горном массиве в 50 км к северу от озера Тонлесап. Махендрапура, столица на горе, представляла много неудобств в бытовом отношении, но много выгод в смысле обороны. Кроме того, Махендрапарвата издавна считалась в этих краях священной горой, а это было тоже важно для того магико-политического акта, который Джайяварман II совершил около 822 г. [465, с.22]. Как сообщает надпись более позднего времени, Джайяварман II и его главный советник шиваитский жрец Шивакайвалья пригласили в Махендрапарвату самого авторитетного специалиста по индуистской магии, какого могли только найти. Этот специалист

«...знаток в области тайных наук, брахман по имени Хираньядама, пришел из своей страны по приглашению царя, чтобы совершить обряд, который освободит Камбоджу от Яванской зависимости и после которого будет только один государь, и он станет Чакравартином (повелителем Вселенной)»

[241, с.67].

Заявка, как мы видим, была серьезной, и автор надписи обстоятельно рассказывает, как она была осуществлена:

«Этот брахман (Хираньядама) совершил обряд, согласно священным шастрам Винашикха, Найоттара, Саммоха и Шираччеда. Он пересказал их от начала и до конца, чтобы записать и обучить им господина Шивакайвалью. И он приказал господину Шивакайвалье совершать обряд бога-царя (в дальнейшем)»

[241, с.67-68].

Как отмечает Ж.Седес, эти четыре текста тантрического происхождения, по представлениям индуистов, изрекались первоначально четырьмя ртами четвероликого Шивы. При этом заключительный, четвертый текст назывался Шираччеда («обезглавливание») [521, с. 191]. Это сразу заставляет вспомнить рассказ арабского путешественника, в котором фигурирует отрубленная голова царя на блюде. По-видимому, в ритуал культа девараджи входил обряд символического обезглавливания вышестоящего царя.

Ритуал девараджи («царя-бога») превращал царя из человека в живого бога, посредством установления его непосредственной связи с главным богом – Шивой. Идеологическое обоснование и магическое обеспечение царской божественности, естественно, осуществляли жрецы, которых в Камбодже, как и в Индии, называли брахманами, хотя их организация не была вполне идентична брахманской. Контроль над этим важнейшим государственным культом давал огромные властные возможности, поэтому группа жрецов, первой связавшая свою судьбу с основателем Ангкорской Камбоджи, позаботилась о том, чтобы закрепить свою монополию в этой области. Надпись продолжает:

«Царь и брахман Хираньядама дали клятву, что служителем культа бога-царя будет род господина Шивакайвальи, который не позволит никому больше служить богу-царю. Господин Шивакайвалья, ставший жрецом (пурохитой), назначил всех своих родственников служителями этого культа»

[241, с.68].

И действительно, род Шивакайвальи и еще несколько родов, получивших руководящие посты при Джайявармане II, продолжали входить в правящую верхушку общества несколько столетий. Отдавая своих дочерей в жены царям и вступая в браки с женщинами царского рода, эти несколько родов довольно скоро переплелись в некий «суперклан». Младшие отпрыски царского рода, породнившиеся с этими «брахманами», сами иногда переходили в «брахманское» сословие и становились профессиональными жрецами. В сильно идеологизированном обществе Ангкорской Камбоджи идеологическая (магическая) функция была первичной, а административная и хозяйственная – вторичными²¹.

«Брахманы» заседали в судах, ведали государственной казной, руководили иногда войсками, и это никому не казалось странным. Более того, вся страна была покрыта сетью храмов, которые, как и в древнем Египте, не столько занимались душеспасительной работой, сколько организовывали сельское хозяйство и другие виды экономической деятельности. Все структуры общества находились под перекрестным контролем разных проверяющих, подчиненных непосредственно центру в лице царя, который как бог, хозяин и распорядитель всего живого и неживого стоял надо всем.

Эта система развернулась во всей полноте позже, но ее основы были заложены при Джайявармане II.

Первые годы независимого правления Джайявармана II были слишком бурными, чтобы выходить за пределы самых неотложных политических задач, главной из которых было просто удержаться у власти. Ведь недаром молодой царь, прежде чем присвоить себе титул чакравартина, укрепился на горе Махендрапарвата. Его претензия, несомненно, должна была вызвать сильную реакцию с разных сторон. Шайлендры как-никак были потомками древних царей Горы и могли рассчитывать на поддержку населения юга страны, бывшего царства Бапном. Север страны – Сухопутная Ченла, носившая в это время название Бхавапура, также не признавала власть нового «повелителя вселенной». Цари Бхавапуры считали себя законными правопреемниками первоначальной Ченлы, и магические обряды на горе Махендрапарвата не произвели на них никакого впечатления. Бхавапура присоединилась (добровольно) к Ангкорской империи только в середине X в.

Несмотря на то что правление Джайявармана II было одним из самых длинных в истории Камбоджи (по одной версии он умер в 850 г., по другой – в 854 г.), от него до нас не дошло ни одной надписи. Этот дефицит письменных свидетельств ощущался, видимо, уже во времена его ближних потомков. В одной из надписей подчеркивается исключительная скромность основателя Ангкорской Камбоджи²². Но отсутствие монументальных надписей Джайявармана II говорит скорее о другом. Как свидетельствует частая перемена столиц, его слишком часто гоняли с места на место, и в начале тяжелой борьбы за объединение страны ему, видимо, было не до монументальной пропаганды. Ведь к концу столь длительного царствования ему не удалось объединить до конца даже Нижнюю Ченлу (современную Камбоджу и крайний юг Вьетнама), а Верхняя Ченла целиком осталась за пределами его государства. Тем не менее в его правление было начато многое, что стало основой новой империи, и ближайшие потомки отдавали ему должное.

Экономической и политической опорой нового государства, которое строил Джайяварман II, оказался новый центр страны у озера Тонлесап. Экономической – потому что эта плодородная равнина, хозяйственно освоенная сравнительно недавно, стала в это время основной житницей Камбоджи (и продолжала играть эту роль еще несколько веков вплоть до падения Ангкорской Камбоджи). Политической – потому что население этой области, образовавшееся в основном из переселенцев, бежавших сюда в VIII в. из старых традиционных царств и княжеств, охваченных огнем гражданских войн, безусловно, было сильно перемешанным, не имело каких-нибудь традиционных склонностей или предпочтений. Джайяварман II в области будущего Ангкора был, таким образом, новым вождем на новом месте, и он эту ситуацию использовал в полной мере и поэтому вполне заслуженно может носить звание основателя Ангкорской Камбоджи.

Джайяварман II умер в глубокой старости. О его наследнике Джайявармане III (854—877) до нас не дошло никаких сведений, кроме того, что он был вишнуит, любил охотиться на слонов и в конце концов погиб на охоте. Похоже на то, что реальная власть при нем перешла к клану Притхивиндравармана, главнокомандующего при Джайявармане II. Этот талантливый плебей (в надписях говорится, что он не принадлежал к кшатрийскому роду) выдвинулся еще в начале правления Джайявармана II (впервые он упоминается в надписи 813 г. под именем Притхивинарендра) и вскоре породнился с царским родом [521, с.102]. Его сестра (или двоюродная сестра) стала женой Джайявармана II, а сам он женился на принцессе, происходившей, как сообщают надписи, из «семьи, где цари наследовали друг другу» [465, с.105]. Джайяварман II, видимо, всецело доверял Притхивиндраварману, поэтому, став верховным царем Камбоджи, передал ему в управление свой родовой удел – царство Индрапуру [465, с.91].

После смерти Притхивиндравармана царем Индрапуры стал его сын Индраварман. В 877 г. после насильственной смерти Джайявармана III (вряд ли это был просто инцидент на охоте) Индраварман становится царем Камбоджи Индраварманом I (877—889).

Не исключено, что Индраварман I пришел к власти, опираясь на шиваитское духовенство, которое было несколько потеснено в правление Джайявармана III вишнуитами. Все надписи Индравармана I, за исключением одной, носят шиваитский характер. Единственное исключение – надпись в честь покойного Джайявармана III, который получил посмертное имя Вишнулока [465, с.97]. Поносить своих предшественников, пусть даже и свергнутых, не было в обычае камбоджийских царей. Наоборот, было принято всячески подчеркивать свое родство с ними, сколь бы отдаленным оно ни было.

В сущности, права Индравармана I на престол заключались в том, что он приходился Джайяварману III кузеном по женской линии. В одном месте уточняется, что он был троюродным племянником жены Джайявармана II [465, с.97]. Примерно такие же права на трон были у Михаила Романова, но Романовы пришли к власти только после того, как полностью вымерла предыдущая династия. Учитывая многоженство кхмерских царей, трудно предположить, что все потомство Джайявармана II вымерло естественным образом к 877 г. Гораздо более вероятно, что они умерли не своей смертью.

Индраварман I вошел в историю как энергичный, способный, но не в меру хвастливый царь. Его надписи пестрят такими пассажами:

«Творец, утомившись созданием столь многих царей, создал этого царя Шри Индравармана, чтобы его одного хватило на все три мира... Когда он взошел на трон... короны царей свалились с их голов и упали к его ногам, как звезды падают с неба при восходе солнца»

[465, с.104].

Индраварман I женился на принцессе Индрадеви²³, которая по женской линии возводила свою генеалогию к царю Пушкаракше, правившему в начале VIII в. в Шамбхупуре. Это должно было закрепить права Индравармана на северо-восточную часть Камбоджи с центром в Шамбхупуре, которая, видимо, только при нем окончательно вошла в состав Ангкорского государства [521, с.110].

Индраварман I вступил на трон пожилым человеком. Правление его длилось только 12 лет. Но за это время он успел обустроить и украсить столицу царства Харихаралайю, существенно улучшить ее водоснабжение. Сооруженный им огромный пруд Индрататака (укрепленный земляными плотинами водоем 3800×800 м) стал прообразом для всех будущих гидротехнических сооружений кхмерских царей.

В период дождей, когда реки переполняются, вода из верховьев  р. Роулох по каналам перебрасывалась в Индрататаку, оттуда вода подавалась в ров, окружающий храм Прах Ко, затем в двойной кольцевой ров, окружающий центральный храм – гору Харихаралайю-Баконг, проходила по каналам через дворец царя, затем попадала в ирригационную сеть за городом, орошая рисовые поля, и, наконец, сбрасывалась в озеро Тонлесап. Большое внимание Индраварман I уделял храмовому строительству, которое должно было увековечить память действительных и мнимых предков. Он первый из кхмерских царей возвел комплекс из шести храмов, посвященных предшественникам Индравармана I, с добавлением к имени каждого божеского детерминатива [465, с.104]. Такое возрождение несколько забытого культа предков явно имело целью пресечь разговоры о безродности нового царя.

Идею преемственности власти Индраварман I проводил и в своей кадровой политике. Он сохранил пост жреца Девараджи за Шукхашминдой (племянником основателя культа Шивакайвальи), который занимал этот пост при Джайявармане III. Уничтожив основную царскую линию, он продолжал сотрудничать с боковыми линиями царского рода. Он приблизил к себе брахмана Шивасому, который был внуком царя Джайендрадхипативармана²⁴. Может быть, он это сделал потому, что Шивасома не претендовал на царскую власть и даже формально перешел в жреческое сословие. Шивасома в молодости какое-то время жил в Индии, где он стал учеником знаменитого индийского философа и религиозного реформатора Шанкары (788—820). Индраварман I назначил его на пост гуру (царского наставника), один из самых важных постов в системе власти кхмерского общества [465, с.98].

Несмотря на преклонный возраст, Шивасома энергично взялся за дела и провел в стране религиозную реформу. О деталях ее в источниках не сообщается, но, надо полагать, это была реформа в духе той, которую проводил в Индии Шанкара. А реформа Шанкары сводилась к очищению индуизма от всех «наносных явлений» – тантризма, непристойных обрядов, а заодно и от человеческих жертвоприношений, которые хотя и не были «поздними искажениями» индуизма, но тоже, по мнению Шанкары, нарушали чистоту религии. Главное же, Шанкара создал жесткую организационную структуру, объединив всех индуистских монахов в десять религиозных орденов с четко определенными функциями. А это было особенно важно для правительства Индравармана I, которое стремилось обеспечить стабильность общества именно за счет жесткой организации всех его структур.

Наряду с организационными мерами Шивасома, несомненно, приложил усилия к тому, чтобы идеологическое обоснование божественности царя (а царь был краеугольным камнем системы стабильности по понятиям того времени) выглядело максимально понятно и было доступно народу. В 881 г. в центре Харихаралайи была возведена облицованная песчаником искусственная латеритовая гора в форме пирамиды – Баконг [521, с. 167]. Этот храм-гора, впоследствии ставший мавзолеем Индравармана I, подобно мифической горе Меру, маркировал центр Вселенной, олицетворял самого царя и наглядно показывал кхмерам, где находится источник всех благих процессов в мире.

Все последующие кхмерские цари тоже стали строить по этому образу искусственные горы – центры Вселенной. Что касается человеческих жертвоприношений на вершине горы или в других местах, о которых сообщалось в источниках VII в., то с ними, кажется, действительно было покончено. В источниках более позднего времени они как будто нигде не упоминаются.

Хуже было дело с истреблением всякого рода «непристойных обрядов», связанных с тантризмом, который в VIII в. широко распространился по Южной и Юго-Восточной Азии. Попытки вытеснить его вместе с буддизмом махаяны, который проник в Камбоджу в конце VIII в., видимо, ничего не дали.

Уже в 886 г. в области к северо-западу о г.Убонратчатхани (совр. Таиланд) появляется буддийская махаянская надпись, упоминающая Индравармана I как правящего в это время царя [521, с.111]. Но особый размах распространение махаяны и других нетрадиционных (для этой страны) религий приняло в правление сына Индравармана I – Яшовармана I (889—около 912).

Яшоварман I, как и его отец, очень заботился о своем имидже. Из его надписей мы можем узнать, что он

«одним ударом меча… разрубил натрое большой железный прут, как если бы хотел наказать его за то, что он соперничает в твердости с его рукой»

[465, с.113].

Разумеется, всем, что положено знать и уметь царю, он обладал в самой наивысшей степени:

«Во всех науках и во всех видах спорта, в искусстве, в знании языков и письменностей, в танцах, пении и во всем остальном он (Яшоварман I) был так искусен, будто он их сам изобрел. Глядя на него, Создатель изумился и, казалось, сказал: „Зачем я создал себе соперника, сотворив этого царя“»

[465, с.113].

Несмотря на то что далеко не все его войны кончались победоносно²⁵, враждебные цари, разумеется, не смели и вздохнуть в его присутствии.

«При одном виде этого монарха, ослепительное сияние которого трудно выдержать, его враги опускали головы, говоря: „Этот олицетворяет солнце!»

[465, с.113].

Особо подчеркивались социальные достижения Яшовармана I:

«Он так хорошо охранял землю, что ни один человек не мог пожаловаться другому на малейшую занозу, заставляющую его страдать»

[521, с.65].

«Несправедливость, побежденная этим царем, при котором расцвела справедливость, бежала неизвестно куда...»

[465, с.113].

Вместе с тем Яшовармана I очень заботила проблема легитимности. Не удовлетворившись генеалогией, составленной для его отца, он велел соответствующим специалистам нарисовать такое родословное дерево, которое увязывало бы его со всеми сколько-нибудь значительными персонажами кхмерской истории. И специалисты выполнили эту задачу с блеском, приписав в пращуры Яшовармана I даже Агастью, мифического индийского мудреца, принесшего, по преданию, цивилизацию в Южную Индию и Юго-Восточную Азию [465, с.61, 105, 107].

Такое изобилие «доказательств» могло быть вызвано, конечно, особенностями психики данного царя, но, скорее всего, существовали и объективные обстоятельства, какие-то подспудные течения, которые заставляли Яшовармана I быть постоянно настороже и постоянно самоутверждаться всеми возможными способами. Уже в самом начале своего правления молодой царь оказался перед выбором религиозной политики, которая в средневековых обществах практически совпадала с идеологией. С одной стороны, в стране существовала трехвековая традиция индуизма (преимущественно в шиваитской форме), твердо противостоящего буддизму. С другой стороны, в последней четверти IX в. в Юго-Восточной Азии начались любопытные изменения в религиозной сфере. Стали формироваться синкретические формы религии, в которых индуизм стал сближаться с махаянским буддизмом на общей базе тантризма, персональной взаимосвязи с богом.

В традиционном индуизме и в традиционном буддизме в центре всей системы стоял закон кармы (воздаяния). Согласно закону кармы, все, что бы человек ни сделал плохого или хорошего, ему автоматически засчитывается, а сумма всех поступков с положительным или отрицательным результатом определяет судьбу человека в его следующих воплощениях. Иначе говоря, что бы с человеком ни случилось, он заслужил это сам. Такая теория, естественно, в первую очередь служила для объяснения социальной несправедливости. Но был в ней и другой аспект, можно сказать, гуманистический. Вера в то, что человек, пусть не сразу, а в далеком будущем может добиться всего собственными усилиями. Это, в сущности говоря, идеология переходного времени, когда личность уже освободилась от пут нивелирующего первобытного равенства, но еще не лишилась вновь всех степеней свободы в жестких рамках раннеклассового общества.

В Индии государству удалось довести свою власть до каждого человека лишь к середине I тысячелетия н.э. И как раз в это время, в V—VI вв. н.э., здесь начинает складываться новая религиозная теория, которую можно назвать теорией бхакти. Слово бхакти дословно означает «причастность», а расширительно «пылкая любовь» [521, с. 196]. Любовь следует испытывать к главному богу (например, к Шиве или Вишну), и эта любовь и преданность (а не добрые дела и безупречное моральное поведение) являются единственной гарантией успеха не только я будущих жизнях, но и в нынешней, и даже немедленно. С точки зрения теории бхакти совершенно безразлично, как ведет себя человек. Он может попирать все правила и нормы данного общества, но если он достаточно предан богу, тот может лично для него отменить закон кармы и устроить его судьбу. А может и не устроить. Потому что любовь и преданность в отличие от конкретных поступков не поддаются количественному измерению и смертный никогда не может знать, доволен им бог или недоволен.

Такая теория, совершенно ясно моделирующая отношения человека с непредсказуемой деспотической властью, в VI—VII вв. была заимствована и буддизмом, с той лишь разницей, что здесь вместо богов предписывалось столь же преданно любить бодхисаттв. Такая общая платформа способствовала сближению двух религий, и после конфронтации VIII – начала IX в. буддизм махаяны и индуизм в Юго-Восточной Азии начали сближаться вплоть до образования своего рода смешанных религий под названием шива-буддизм и вишну-буддизм.

Первый эксперимент такого рода был, по-видимому, поставлен в Тямпе, когда там к власти пришел царь Индраварман II (около 870—895), основатель VI династии (около 870—972). При его покровительстве в 875 г. в Тямпе открывается первый большой буддийский монастырь [465, с. 107; 656, с.110]. Буддизм начинает развиваться параллельно с шиваизмом и индуизмом. Молодой Яшоварман, взойдя на трон, видимо, решил использовать тямский опыт в своей стране. При этом он начал дело с размахом, далеко обгоняя тямские начинания. В 889 г. в кхмерской эпиграфике происходит резкая смена шрифта. Вместо традиционного шрифта паллави появляется новый шрифт нагари, происходящий из царства Пала (Бенгал) – центра махаянского буддизма. Этот шрифт вошел в употребление на Яве уже в конце VIII в. и был тесно связан с буддийскими памятниками [521, с.111]. В том же, 889 г. Яшоварман I приказал построить 100 монастырей – ашрам в разных частях Камбоджи для монахов и отшельников всех религиозных направлений. Это, конечно, был широкий шаг к религиозному примирению и, как теперь бы сказали, консенсусу. Достижение этих благих целей Яшоварман I, однако, не собирался пускать на самотек. Одновременно с учреждением новых монастырей он велел высечь на камне и расставить в соответствующих местах уставы шиваитских, вишнуитских и буддийских обителей [804, с.25; 465, с.106; 521, с.113]. Все религиозные структуры должны были включиться в ткань жестко централизованного государства, которое взяло на себя роль арбитра по всем существенным вопросам.

Попытка Яшовармана I с ходу подчинить себе все духовенство, играя на противоречиях между различными религиозными номинациями, однако, не удалась. Уже пять лет спустя, в 894 г. шрифт нагари на кхмерских памятниках вновь сменяется шрифтом паллави [465, с.108; 521, с.111]. Ни господствующие шиваиты, ни вишнуитское меньшинство не захотели делиться доходами с буддистами. Впрочем, между собой они как-то договорились. В 893 г. в Камбодже вновь возводят храм почти забытому Харихаре (Вишну-Шиве), а большинство надписей Яшовармана I включает в себя призыв к Тримурти («Троице» – Вишну, Шиве, Брахме) [465, с.107—108].

Главной заслугой Яшовармана I справедливо считают строительство новой столицы, которую он назвал в свою честь Яшодхарапурой. В позднем средневековье этот город стали называть просто Ангкор («столица»), отсюда и бытующее в исторической науке название Ангкорская Камбоджа, обозначающее Кхмерское государство в IX—XV вв. Яшодхарапура – Ангкор с самого начала строилась с большим размахом и в течение многих столетий перестраивалась и украшалась многими кхмерскими царями. При Яшовармане I новая столица представляла собой правильный квадрат со стороной 4 км. В геометрическом центре города на естественном холме высотой в 65 м был воздвигнут храм царской линги – Пном Бакхенг. Сам холм был облицован каменными плитами и окружен рвом и дамбой размером 440×650 м. Вся столица была окружена двойным поясом земляных валов, разделенных 200-метровым рвом [271, с.167]. К западу от Яшодхарапуры был построен проточный бассейн Яшодхарататака (или Восточный Барай) площадью 7000×1800 м и глубиной 5 м. Он был частью сложнейшей системы гидротехнических сооружений, при создании которой даже русло  р. Сиемреап было отодвинуто к востоку на 2 км. Эта система обеспечивала водой население многолюдной столицы, а также ирригацию полей всего Ангкорского района. По некоторым сведениям, в эту эпоху здесь снимали четыре урожая в год.

Рисовая чаша Ангкорской равнины позволяла мобилизовать на гигантское престижное строительство сотни тысяч людей, не подрывая при этом экономику страны, но результаты перенапряжения сказались при наследниках основателя Ангкора. После смерти Яшовармана I (не позже 912 г.) на престол взошел его старший сын Хариварман I. Примерно в это же время, в 911 г., основание Пагана царем Пьинбья (Ньяун-у Сораханом) положило начало независимому Бирманскому государству, которое вскоре окончательно пресекло дальнейшую экспансию Кхмерской империи на запад. Военные неуспехи на западе сочетались с военными неуспехами на севере. Если Верхняя Ченла (Бхавапура) и была временно завоевана при Яшовармане I, то теперь она вновь выступает как самостоятельное государство. Начало сказываться и перенапряжение сил при интенсивном строительстве, которое вел Яшоварман I. Лагерь недовольных возглавил Джайяварман, муж сестры Яшовармана I. При распространенном в Камбодже матрилинейном принципе наследования его притязания на трон были обоснованы не хуже и не лучше, чем у многих других кхмерских царей.

В 921 г. Джайяварман поднял восстание и с ходу захватил столицу. Однако сторонники легитимной власти быстро опомнились, собрались с силами и выбили узурпатора из Яшодхарапуры. Джайяварман отступил от столицы примерно на 80 км и здесь, укрепившись в районе современного города Кох, короновался под именем Джайявармана IV и начал строить себе столицу, которую назвал Лингапура. Северные районы Камбоджи поддержали Джайявармана IV, и противостояние длилось семь лет. За это время Харивармана I успел сменить его брат Ишанаварман II (около 925—928), а Джайяварман IV в значительной степени отстроил свою новую столицу. Поэтому, когда в 928 г. Ишанаварман II каким-то образом исчез со сцены (то ли был убит, то ли умер своей смертью), а других претендентов на трон не оказалось, Джайяварман IV не стал возвращаться в Яшодхарапуру, а остался в Лингапуре, поставив себе цель сделать свою столицу шикарнее творения Яшовармана I. Площадь Яшодхарапуры составляла 16 кв. км; новая столица Джайявармана IV заняла 35 кв. км. Это был самый крупный город, построенный в Камбодже до нового времени. Центральный комплекс Лингапуры имел размер 600×150 м. С западной стороны была построена ступенчатая пирамида Пранг с основанием 62×62 м и высотой тоже 62 м. Сооружение венчала огромная линга высотой 4,5 м и весом более 24 т. Вне стен Лингапуры было сооружено около 30 архитектурных ансамблей и отдельных памятников. Внутри самого города было построено более 40 огражденных и неогражденных храмов [271, с.168]. Вся эта гигантская работа была проделана примерно за два десятилетия.

Экстравагантная внутренняя политика сопровождалась не менее экстравагантной внешней. В конце своего правления Джайяварман IV решил напасть на Шривиджайю. Экспедиция кончилась полным провалом. Как сообщает сингальская надпись середины X в., при этом кхмерский царь был убит. Сменивший Джайявармана IV Харшаварман II (941—944) был еще ребенком и на троне долго не усидел. Так за неполные полтора века существования Ангкорской Камбоджи прекратилась третья по счету династия.

Основателем четвертой династии стал юный Раджендраварман II (944—968), которого посадил на опустевший трон его отец Махендраварман, царь Бхавапуры. Матерью Раджендравармана II была Махендрадеви, если верить надписям, старшая сестра Яшовармана I, т. е. женщина в немалых летах. Так или иначе, право Раджендравармана II на престол никто не оспаривал. Может быть, потому, что Камбодже, обессилевшей после диких строек и диких походов Джайявармана IV, личная уния, которой Раджендраварман II связал бывшую Нижнюю Ченлу с Верхней, представлялась приемлемым выходом из тяжелого положения. И действительно, через год после того как несовершеннолетний Раджендраварман II взошел на престол, началась война с Тямпой. Войсками, скорее всего, командовал отец царя – Махендраварман. Тямпа потерпела в этой войне полное поражение. Царь Тямпы Индраварман III (около 911—972) в своей надписи с горечью констатировал, что кхмеры в 945 г. разрушили главный храм страны По Нагар и унесли оттуда золотую статую богини Бхагавати, которую он сам в 918 г. подарил храму [691, с.66]²⁶. Камбоджийская надпись этого времени говорит о том, что столицу Тямпы, оборонительным рвом для которой служило море, кхмерские войска превратили в пепел [465, с. 126].

Эта успешная война, по-видимому, была единственной в правление Раджендравармана II. Достигнув совершеннолетия, он стал серьезным и трудолюбивым правителем с высоким чувством ответственности. Надписи сообщают, что он работал даже по ночам, лично участвовал в судебных заседаниях и всегда мог различить оговор, когда обвиняли невиновного [691, с.65]. Храмовое строительство при Раджендравармане II, как и при его сыне Джайявармане V (968—1001), велось в весьма ограниченных размерах. Лингапура с гигантскими памятниками, частью так и недостроенными, была заброшена. Столицей вновь стала Яшодхарапура. Бремя налогов и повинностей податного населения уменьшилось. Вторая половина X в. стала временем максимального расцвета Ангкорской Камбоджи.