Текст книги "Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936"

Автор книги: Эдуард Эррио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 53 страниц)

29 сентября Кэ д'Орсе и Форейн оффис одновременно опубликовали ноту сэра Сэмюэля Хора Лавалю. Это был ответ на французскую ноту от 10 сентября сэру Роберту Ванситарту. Министр иностранных дел Великобритании ссылался на речь, произнесенную им в Женеве 11 сентября: «Мною было заявлено, – подчеркнул он, – и я искренне рад предоставившемуся случаю со всей ответственностью подтвердить, что народ нашей страны поддерживает все принципы Лиги наций в целом, а не некоторые из них. Всякий иной взгляд означал бы сомнение в добросовестности и искренности британского народа. В соответствии со своими точными и ясными обязательствами, – говорил я тогда и повторяю сейчас, – Лига наций, а вместе с ней и моя страна, выступает за коллективное соблюдение Устава в целом и, в частности, за решительное коллективное сопротивление любым актам неспровоцированной агрессии».

Британское правительство указывало, что его позиция является предельно ясной и определенной. «Я говорил и пишу теперь, – указывал Хор, – о любых актах неспровоцированной агрессии». Однако, по его мнению, процедура, предусмотренная статьей 16 Устава, «неприменима к негативному акту, заключающемуся в невыполнении условий договора». Более того, даже в случае применения силы характер санкций может быть различным. «Гибкость является составной частью безопасности… Мир не статичен». Английский народ широко поддерживает и одобряет заявления нынешнего правительства. «Правительство Его Величества уверено, что орган, который, по глубокому убеждению нашей страны, представляет единственную реальную надежду избежать повторения бессмысленных бедствий прошлого и обеспечить миру в будущем мир путем коллективной безопасности, не совершит необдуманного шага, обрекая себя на бессилие из-за недостаточной веры в свои идеалы и из-за отказа от эффективных действий во имя этих идеалов. Однако эта вера и эти действия, как и безопасность, должны быть коллективными. Вопрос этот имеет такое жизненно важное значение, что я хочу в заключение вновь напомнить слова, сказанные мною в Женеве: «Если в интересах мира необходимо пойти на риск, то сделать это должны все». Пока существование Лиги наций будет гарантировано ее собственным поведением, Англия и ее правительство будут полностью поддерживать все ее принципы».

Заявление, датированное 26 сентября, носило категорический характер.

III. Итало-эфиопская война (3 октября – 10 декабря 1935 года)

3 октября 1935 года между Италией и Эфиопией начались военные действия. Итальянское коммюнике было составлено с возмутительной недобросовестностью.

Лаваль зашел ко мне показать сообщение, полученное от Муссолини. По его мнению, оно доказывает, что дуче, продолжая военные операции (оборонительные, говорит мне он), уже предпринимает попытки вступить в переговоры на основе предложений министра иностранных дел Франции (уступка Италии пограничных районов Абиссинии, международный мандат над остальной частью Эфиопии). Он предлагал Лавалю самому выбрать момент для соответствующего демарша.

Лаваль направил ко мне Леже, чтобы обсудить ответ на запрос Лондона относительно готовности нашего правительства исполнить свои обязательства, если в период принятия Советом Лиги наций предварительных мер будет совершен акт агрессии. Британское предложение имело целью заполнить одну из брешей в системе коллективной безопасности. По мнению нашего министерства иностранных дел, оно отвечало нашим интересам, так как процедура, предусмотренная Уставом Лиги наций, была слишком затяжной, в то время как это предложение лишало агрессора возможности свободно подготавливать свою агрессию. Принятие этого предложения означало бы образование оборонительного союза между Францией и Великобританией в интересах сохранения мира в Европе и укрепило бы надежду на то, что в случае франко-германского конфликта Англия выступит на нашей стороне. Я одобрил ноту, подготовленную и представленную мне министерством иностранных дел, оговорив при этом необходимость внесения ряда поправок в детали. Впрочем, по мнению Леже, в настоящее время эта нота не представляет никакого интереса, так как в связи с агрессией встает вопрос о применении статьи 16 Устава. Кстати, он сообщил мне, что сэр Сэмюэль Хор относится к осуществлению санкций весьма прохладно и не желает ни военных санкций, ни закрытия Суэцкого канала, ни экономической блокады. Следует ограничиться запрещением поставлять Италии оружие, сырье и не давать ей денег.

Так называемые «зеленые», то есть строго секретные, документы полны нападок итальянцев на меня. Весьма любопытное совпадение – особенно резко меня атакуют газеты «Гренгуар» и «Эко де Пари». Это меня не удивляет: дела есть дела. В газете «Аксьон франсез» от 4 октября небезызвестный Моррас обвинил меня в продажности: выступая за уплату долгов Америке я якобы действовал в «частных интересах». Он угрожал мне убийством. «Как только протрубит горн войны, г-н Эдуард Эррио первым получит свою порцию пуль. Этого ему не миновать». Интересно, вмешается ли в это дело глава правительства. Оказывается, нет, но я доволен, так как не хочу быть ему обязанным. По своему уровню Моррас вполне достоин глупой и жестокой реакционной буржуазии, интересы которой он защищал, готовясь к своей будущей роли гитлеровца, близкого советника маршала Петена. Я полон презрения к этому глухому, неопрятному субъекту, который повсюду оставляет за собой смрадный запах пота и гноя.

4 октября. Заседание совета министров. Лаваль зачитал нам ноту, которую он обсуждал со мной сегодня утром. Я подтвердил свое согласие. Фланден также заявил о своем согласии, поскольку предусматриваемые совместные действия предполагают предварительное согласование. Министр иностранных дел сообщил, что он сделал предложения о примирении и что Италия в принципе приняла их. Он изложил свой взгляд на санкции и сообщил о беседе, в ходе которой Хор заявил, что он не хочет даже произносить этого слова: он будет говорить только о мерах экономического давления. В свою очередь Лаваль также исключает военные санкции и считает возможным только экономические санкции; он просит предоставить ему свободу действий с тем, чтобы договориться по этому вопросу с Великобританией: «Я являюсь единственной надеждой Италии, против которой настроено мировое общественное мнение», – это его буквальные слова. Лаваль подтвердил свое намерение сохранять верность одновременно Уставу Лиги наций и Римским соглашениям. Не вижу, как это ему удастся достичь.

Фланден высказывает пожелание, чтобы, если это возможно, были применены положения статьи 15 Устава. Однако это мне представляется очень трудным. В статье 16 говорится: «если член Лиги прибегнет в войне…» Если исходить из позиций лояльности, то очевидно, что в данном случае применима именно эта статья. Фабри выступил против военных санкций и в защиту Италии. Его тактика произвела на меня весьма посредственное впечатление, как, впрочем, и он сам. Из его аргументов я обратил внимание только на следующее высказывание: необходимо, чтобы Великобритания поняла свою заинтересованность в сохранении франко-итальянской дружбы. Фроссар предложил ограничиться на сегодняшний день принятием предложений Лаваля. Пьетри уточнил, что в Средиземном море находится лишь половина английского флота. Вежливый и, как всегда, сердечный Леон Берар констатировал согласие членов правительства и сказал несколько любезных слов по поводу нападок, которым я подвергся. Как приятно неожиданно встретить среди политических деятелей по-настоящему культурного и воспитанного человека! Тогда я заявил: «Прошу извинить меня за неудобства, доставляемые мною правительству. Я вполне понимаю, насколько это его стесняет». Я еле удержался, чтобы не сказать: «И меня тоже».

* * *

9 октября я возвратился в Женеву. Война длится уже несколько дней[197]197
  Итальянские войска вторглись в Абиссинию 4 октября 1935 года. – Прим. ред.


[Закрыть]. Совет Лиги наций принял решение. Вслед за Комитетом шести и Комитетом тринадцати он заявил о нарушении Италией Устава Лиги. «Я констатирую, – заявил председатель, – что 14 членов Лиги наций, представленные в Совете, считают, что война начата в нарушение обязательств, предусмотренных статьей 12 Устава».

Ассамблея собралась в шесть часов вечера. Делегатов присутствовало меньше, чем обычно, однако публики было больше. Бенеш охарактеризовал сложившееся положение и запросил согласия Ассамблеи на внесение в повестку дня вопроса, поставленного в докладе председателя Совета.

Ассамблея высказалась за внесение этого вопроса в повестку дня и за немедленное проведение дискуссии.

Мне была не совсем ясна процедура обсуждения вопроса о применении статьи 16. От имени Австрии Пфлюгль заявил о «твердой и неизменной верности его страны» принципам Лиги наций и в то же время о ее дружеском расположении к Италии; он не возражал, впрочем, против санкций в надежде, что Лига наций, прежде чем встать на этот путь, исчерпает все средства для достижения примирения. В общем это означало, что Австрия не присоединяется к принятым решениям. Де Велич заявил от имени Венгрии, что его страна поддерживает Италию и возражает против санкций. После этих заявлений председатель отложил заседание на следующий день с тем, чтобы заслушать выступления представителя Италии барона Алоизи.

По окончании заседания я встретил Идена, который сказал мне, что он удовлетворен состоянием англо-французских отношений «на сегодняшний день» и основными положениями речи, с которой собирается завтра выступать Лаваль. Ко мне зашел Жез. Он сообщил, что, несмотря на недостаток оружия и денег, негус полон решимости оказывать твердое сопротивление. Я попросил Лаваля говорить в своей речи не только от своего имени, но и от имени всего правительства, единодушного в своем стремлении к миру.

В четверг, 10 октября, в 11 часов утра на трибуну поднялся барон Алоизи. Сделав замечание по процедуре обсуждения, он заявил о своем намерении исчерпывающе изложить мнение итальянского правительства. Он вынес на суд «совести всего мира» два обстоятельства: первое заключалось в том, что не была рассмотрена памятная записка Италии от 4 октября, второе – в «поспешности», с которой дело было вынесено на Ассамблею. Затем он перешел к сути вопроса. Италия активно сотрудничала и шла на жертвы ради Лиги наций. Напротив, Эфиопия не имеет никаких заслуг в этом отношении. Она не является единым государством и состоит из двух политически и географически различных районов; «крайний беспорядок во внутреннем положении» этой страны является само по себе постоянной угрозой миру в Восточной Африке; в стране царит произвол и ненависть к иностранцам.

Я цитирую не по отчету, помещенному в бюллетене Лиги наций, а по тексту, розданному делегатам представителями Италии. «В силу трагической иронии судьбы Эфиопия владеет неабиссинскими колониями, над которыми она господствует с помощью зверского подавления и угнетения. Нет необходимости вновь возвращаться к вопросу о рабстве. Имеется много других обстоятельств: кастрация (sic!) детей и военнопленных и особенно систематическое уничтожение угнетенных народностей…» «Случай этот настолько серьезен и ясен», что барон Алоизи ставит вопрос о возможности исключения из Лиги наций, предусмотренного параграфом 4 статьи 16 Устава. «Отказ принять во внимание соображения Италии нанес тяжелый удар чувствам всего итальянского народа, ободрив в то же время Эфиопию и усилив ее агрессивную позицию». Италия была вынуждена прибегнуть к своим собственным силам и принять военные меры, чтобы ответить на «решение правительства Эфиопии о мобилизации более чем миллиона человек».

В свое оправдание Италия ссылалась на три статьи Устава: 1-ю, 23-ю и 16-ю (параграф 4). Она ссылалась также на статью 22-ю, в которой говорится:

«Благосостояние и развитие народов, еще не способных самостоятельно руководить собой в особо трудных условиях современного мира, составляет священную миссию цивилизации. Лучший метод практически осуществить этот принцип – это доверить опеку над этими народами передовым нациям, которым в силу своих ресурсов, своего опыта или своего географического положения более всего пристало взять на себя эту ответственность».

Барон Алоизи пытался даже доказать, что Италия не нарушила пакта Бриана – Келлога; она использовала право законной защиты согласно интерпретации сената Соединенных Штатов и оговоркам Великобритании. Права Италии и ее преобладающие интересы в Эфиопии были признаны в ряде договоров, в итало-британском соглашении 1925 года. Италия ссылалась на позицию Лиги наций в японо-китайском конфликте, в споре между Боливией и Парагваем. «Войну не уничтожают, ее заменяют… Италия испытывает законную гордость, уверенно указывая Лиге наций путь, вступив на который она станет жизненной и эффективной организацией. Этот путь характеризуется двумя принципами: 1. Решительно отказаться от пристрастной политики. 2. Упорядочить весь Устав в целом: часть, относящуюся к эволюции, необходимо привести в соответствие с частью, относящейся к консервации, с тем чтобы добиться необходимой эластичности, позволяющей идти в ногу с историей и тем самым разрешать возникающие в любой момент новые ситуации, которые при отсутствии подобной эластичности становятся самым верным источником конфликтов. Никто не может лучше, чем Италия, выразить этот новый дух, эту настоятельную необходимость жизни. Переживая период духовного и материального подъема и будучи в то же время в силу превратностей истории и международных ограничений втиснута в территориальные рамки, в которых она задыхается, Италия вынуждена поднять на Ассамблее государств свой голос великой пролетарки, требующей справедливости».

Так был выдвинут пресловутый тезис о «государствах-пролетариях», который нам приходилось столь часто слышать впоследствии. Речь барона Алоизи была выслушана в полном молчании. Я отметил абсолютное спокойствие представителей Эфиопии в течение всего выступления. Председатель Бенеш принял к сведению заявление итальянского делегата, запросил мнение Ассамблеи относительно правильности примененной процедуры и констатировал, что Австрия и Венгрия не согласились с решениями Совета, мнение которого, за исключением этой оговорки, было одобрено.

* * *

Лаваль заявил (цитирую его выступление по бюллетеню Лиги наций от 11 октября), что Франция выполнит свои обязательства. Он говорил об этом на Совете и повторил на Ассамблее. «Устав является международным законом членов Лиги наций, они не могут ни нарушать его, ни допускать его ослабления. В эти минуты, когда каждый должен сознавать свою ответственность, представитель Франции с волнением исполняет свой долг. Его страна будет соблюдать Устав. Однако у нее есть и другой долг, диктуемый ей чувством дружбы. И если Франция наряду с соблюдением законов Лиги наций будет продолжать добиваться примирения, то это отнюдь не означает, что она отрицает авторитет высшего международного института. Французское правительство отдаст все свои силы делу восстановления мира, и представитель Франции убежден, что Ассамблея окажет ему всю возможную помощь». Жидкие аплодисменты.

Выступивший затем Иден заявил, что ему нет необходимости снова излагать точку зрения своего правительства, которое превыше всего заинтересовано в сохранении мира и в борьбе с «жестким анахронизмом» войны. «Теперь нужно действовать. Членам Лиги наций следует коллективно определить характер этих действий. Правительство Его Величества в Соединенном Королевстве заявило о своей готовности всецело участвовать в них… Крайне важно действовать быстро… Однако действия такого рода отнюдь не уменьшают стремления британской делегации к скорейшему урегулированию конфликта мирным путем, в соответствии с принципами Устава. Она готова от всей души, принять в любой момент участие в осуществлении этой задачи». Заявление Идена было воспринято несколько более благоприятно, чем выступление представителя Франции.

От имени Швейцарии Мотта присоединился к констатации Совета, отметив, что еще никто не говорил о военных санкциях, указав при этом, что экономические санкции не являются враждебным актом. «Швейцарская конфедерация не нарушит своего долга солидарности с другими членами Лиги наций. Уважение принятых на себя обязательств и верность свободно заключенным договорам являются принципами, которые с ее точки зрения не подлежат дискуссии. Политика Швейцарии всегда была и будет честной, ясной, прямолинейной». Однако рамки ее обязательств определяются ее нейтралитетом. Она не считает себя обязанной участвовать в санкциях и присоединяется к пожеланию достигнуть примирения, высказанному делегатом Франции.

Потемкин подтвердил обязательства, взятые Литвиновым, и готовность Советского Союза исполнить их.

Представитель негритянской республики Гаити генерал Немур отметил важность решения, которое предстоит принять. «Прецедент, который возникнет сегодня, будет использован завтра. Нет двух истин – одной для Африки, другой для Европы. Каким бы ни был цвет кожи раненых и убитых, белым или черным, одна и та же красная кровь льется из их ран». Период колониальных войн отошел в прошлое, как отошел в прошлое и период эксплуатации одной расы другой. С тех пор как Лига наций создала новое право, открылся новый период истории цивилизации…. Перед Лигой наций стоит последнее испытание. Представитель Гаити всеми силами протестовал против намерения раздавить в так называемой колониальной войне независимый негритянский народ…. Он выступил от имени одного маленького негритянского народа, проникшегося принципами французской революции 1789-1793 годов, положившими начало его самостоятельной жизни. «Разумеется, легко иронизировать, спрашивая, где армия, тяжелые пушки, танки и броненосцы Гаити. У нас их нет, но наша молодежь в 1870 и в 1914 годах своей грудью защищала свободу, и пример ее вдохновит миллионы других черных и цветных народов».

Речь генерала Немура глубоко взволновала меня. Некоторые его фразы прозвучали с потрясающей силой: «Гаити не хочет быть клятвопреступником. Бойтесь того, как бы кто-нибудь из нас не оказался когда-нибудь в положении Эфиопии».

Жез зашел узнать мое мнение о предстоящем выступлении делегата Эфиопии; я посоветовал ему составить речь в возвышенном стиле, избегать полемики и выразить доверие Постоянной палате международного правосудия Лиги наций.

Мексика заявила «о своем намерении всегда выполнять свои обязательства, каких бы стран это ни касалось и при любых обстоятельствах». 10-го, в четверг, во второй половине дня представители Чили, Венесуэлы, Уругвая, Эквадора, Перу и Боливии заявили о своем согласии; это означало, что Латинская Америка полностью одобряла организацию мира на основе юридических принципов. «Устав Лиги наций, – заявил представитель Эквадора Зальдумбиде, – должен соблюдаться при любых обстоятельствах места и времени». В нескольких словах Пурич изложил мнение трех правительств стран Малой Антанты. С такой же ясностью высказался Максимос от имени Балканской Антанты.

Затем от имени Эфиопии с ответом барону Алоизи выступил Текле Хавариат. Заявив, что «невоздержанная полемика умалила бы величие этих замечательных прений», он выразил благодарность всем защитникам Устава Лиги наций, независимости и целостности государств; особую благодарность он принес представителю Гаити. Правительство Эфиопии ожидало справедливости в течение 10 месяцев. Теперь, когда решение вынесено, оно просит всех выполнить свой долг. Оно напомнило Ассамблее, что в своей агрессии итальянское правительство использует самые совершенные орудия смерти. Как остановить это массовое уничтожение? Необходимы быстрые и энергичные действия, а не доктринерские запреты и моральное осуждение на словах. Эфиопия готова принять решения любого органа, который будет образован Советом или Ассамблеей для прекращения военных действий; она готова заключить почетный мир, но не уступит силе. Произнося эти слова, Текле Хавариат бросил взгляд на места итальянской делегации. Ассамблея наградила его аплодисментами. Лаваль отсутствовал и не слышал этого выступления.

Список ораторов был исчерпан. Бюро вынесло на одобрение Ассамблеи следующий проект:

«Заслушав мнение членов Совета, выступивших на заседании 7 октября 1935 года, и принимая во внимание обязательства членов Лиги наций в силу статьи 16 Устава, а также желательность координации мер, вопрос о принятии которых будет рассмотрен каждым из них, Ассамблея предлагает членам Лиги наций, за исключением заинтересованных сторон, образовать комитет в составе одного представителя от каждого государства, с участием экспертов, чтобы изучить и облегчить координацию мер, а в случае необходимости обратить внимание Совета или Ассамблеи на любую ситуацию, которая нуждалась бы в их рассмотрении».

Барон Алоизи сделал ряд оговорок. Он будет голосовать против проекта резолюции. Представители Венгрии и Австрии воздержались. Председатель констатировал, что предлагаемый текст принят большинством при одном против и двух воздержавшихся.

11 октября после представителя Албании, сделавшего ряд оговорок, в защиту позиции Ассамблеи выступил Бенеш, давший ответ на речь Алоизи.

Пятьдесят государств высказались за санкции и четыре – против[198]198
  Нельзя не отметить, что поскольку были исключены военные санкции, закрытие для Италии Суэцкого канала и морская блокада, принятые Лигой наций санкции имели скорее моральное, чем практическое значение и не могли воспрепятствовать продолжению войны. – Прим. ред.


[Закрыть]. 18 октября в ответ на устное сообщение от 16 октября Лаваль заявил послу Великобритании, что «французское правительство полностью разделяет точку зрения британского правительства относительно значения обязательства о взаимной поддержке, вытекающего из параграфа 3 статьи 16. Иными словами, если бы в связи с выполнением своих обязательств в соответствии со статьей 16 Устава одно из государств – членов Лиги наций подверглось нападению со стороны государства, нарушившего Устав, французское правительство сочло бы себя обязанным к неограниченным солидарным действиям в смысле военной, военно-воздушной и военно-морской помощи». «В конкретном случае, упоминаемом в последнем сообщении посла Великобритании, а именно в случае эвентуального нападения Италии на Великобританию в связи с участием последней в международной акции Лиги наций совместно с Францией, Великобритания может заранее и полностью рассчитывать на поддержку Франции во всех отношениях, как это было признано обязательным правительствами обеих стран, согласно статье 16 Устава».

* * *

Выборы в сенат 20 октября прошли в общем неблагоприятно для радикалов. Мы потеряли 7 мест, однако в департаменте Роны получили на одно место больше.

22 октября. Заседание совета кабинета. Лаваль поставил нас в известность об осложнении, возникшем с Англией, и о довольно резком заявлении Лондона по этому поводу. Лаваль зачитал нам свою телеграмму от 15 октября, содержавшую ряд оговорок по поводу мер, принятых Англией в отношении своих военно-морских сил; в телеграмме предлагалось провести частичный отвод этих сил одновременно с выводом итальянских войск из Ливии. Шел спор о проведении в жизнь параграфа 3 статьи 16. «Ни разу, – подчеркнул Лаваль, – я не выступил против применения экономических санкций, требуемых Англией».

16 октября Клерк[199]199
  Английский посол в Париже. – Прим. ред.


[Закрыть] имел объяснение с Лавалем по поводу замечаний Франции относительно английских мер в области военно-морских сил. Лондон утверждал, что эти меры были приняты в плане выполнения Устава, что они связаны с определенным риском и поэтому не должны служить поводом для «торговли». К тому времени Англия запросила у нас определенных гарантий, что мы поддержим ее против любого нападения, причем подразумевалось, что со своей стороны она не предпримет никаких агрессивных шагов. Итальянские войска в Ливии в пять раз превышают по численности английские войска в Египте. Лондон ставил нам в упрек, что мы не ответили на его предложение о сотрудничестве. Англия утверждала, что в Средиземном море она располагает флотом водоизмещением в 488 тысяч тонн, а Италия – 342 тысячи тонн; она ставила вопрос о Локарно и заявляла, что в случае необходимости ей придется выступить с оговорками относительно ряда принятых нами мер и даже по поводу наших фортификаций, которые могли бы помешать осуществлению договоров. Англия жаловалась также на нашу печать.

В связи с этим инцидентом французское правительство указывало в своем ответе от 18 октября: 1. Английский демарш свидетельствует о неточной интерпретации. Франция стремится к установлению взаимного доверия между нашими странами. 2. Англия хочет, чтобы все члены Лиги наций лояльно исполняли параграф 3 статьи 16, предусматривающий эвентуальную военную поддержку. Французское правительство дает на это свое неограниченное и безусловное согласие; оно признает обязательство о взаимной поддержке и неограниченной солидарности действий в военной, военно-воздушной и военно-морской областях[200]200
  В тексте французского издания § 3 пропущен. – Прим. ред.


[Закрыть]. Само английское правительство заявило о своем намерении действовать исключительно в рамках Устава. Следовательно, в случае агрессии со стороны Италии поддержка Англии со стороны Франции обеспечена. 4 и 5. Британскому военно-морскому атташе было сообщено, что этот вопрос поставлен перед председателем совета министров Франции, так как он носит не технический, а политический характер. 6. Таким образом, все недоразумения теперь рассеяны.

Лаваль напомнил нам, что в Женеве он условился с Хором ограничиться применением параграфа 1 статьи 16 (экономические санкции). Военные санкции, морская блокада и закрытие Суэцкого канала были исключены. Лаваль выразил сожаление, что Великобритания не опубликовала своих решений по этому вопросу. Он возвратился к своей идее отвода части военно-морских сил Англии; что касается слова «торговля», то он считает его неприемлемым, так как не может нести ответственность за разглашение фактов, связанных с отводом флота (намек на статьи Пертинакса).

В заключение французское правительство просило Англию быть выше полемики и признать, что конечные решения обоих правительств всегда совпадают, что общность их взглядов является полной и что, следовательно, не может быть никаких недоразумений.

19 октября стало известно, что Форейн оффис признало этот ответ полностью удовлетворительным. Продолжается пока что негласный обмен мнениями. Лаваль считает, что Лондон склоняется к соглашению с Италией. Англия, повидимому, готова теперь поддержать идею полюбовного урегулирования итало-эфиопского конфликта. Муссолини выступил с предложениями. Лаваль пока не говорит нам о них; он хотел бы дождаться результатов выборов в Великобритании; он желает прямого соглашения между Лондоном и Парижем и в этом отношении проявляет большой оптимизм.

Ренье сообщил нам о трудностях, с которыми он столкнулся в финансовой комиссии, где его обвинили в сокрытии бюджетного дефицита. Положение казначейства вызывало тревогу ряда членов кабинета. В 1936 году придется выпустить заем на сумму 10 миллиардов франков. С 1930 по 1935 год государственный долг возрос на 75 миллиардов франков. В связи с возобновлением инфляции пришлось прибегнуть к чрезвычайным декретам.

23 октября. Заседание совета кабинета и совета министров. По моему предложению было принято несколько декретов, подготовленных Комиссией департаментской и коммунальной администрации, председателем которой я являюсь, в том числе декреты о пересмотре железнодорожных концессий, представляющих общегосударственный интерес. Фроссар представил свой декрет по социальному страхованию. Берар представил законопроект о заговорщических лигах; основное в этом вопросе – это наличие оружия у слишком большого числа людей. Речь идет о том, чтобы упорядочить право на демонстрации и ввести правило обязательного предварительного уведомления с тем, чтобы мэры могли разрешать или же запрещать их проведение. Демонстрации, организованные в нарушение этого правила или же запрещенные, будут считаться незаконными, и к их участникам могут быть применены санкции. Было предложено подвергать тюремному заключению за ношение огнестрельного и холодного оружия, а также повысить сроки наказания, предусмотренные в статье 3 закона от 24 мая 1834 года за создание складов оружия и за его перевозку. Упростили процедуру применения закона 1901 года. Трудности (вернее, даже сражение) возникли, когда я потребовал четкого подтверждения статей 3 и 7 закона 1901 года, имея в виду роспуск заговорщических лиг. Я настаивал на включении формулы Вальдека-Руссо о защите республики. Лаваль сильно колебался. Он зачитал нам письмо, полученное им от полковника де ла Рокка; однако в конечном счете он согласился.

* * *

В четверг, 24 октября, в зале Ваграм открылся съезд партии радикалов; он продолжался до 27 октября. Прибыв на съезд, я убедился, что две трети присутствовавших было на моей стороне. Мое вступительное слово было очень хорошо принято, хотя, по-видимому, аудитория была несколько разочарована в своем ожидании большой речи. Но когда я пришел на заседание общеполитической комиссии, то сразу же столкнулся с серьезными трудностями. Даладье резко критиковал чрезвычайные декреты о заговорщических лигах. Я защищал, как мог, принятые положения, считая их шагом вперед. Отношение комиссии ко мне было враждебно-холодным. Впрочем, я твердо решил уйти с поста председателя партии. За последние четыре года возникало слишком много трудностей, слишком много противоречий между моим долгом в качестве председателя партии и моими функциями в качестве министра.

В пятницу состоялось заседание, посвященное внешней политике.

Докладчиком был Поль Бастид, председатель комиссии по иностранным делам палаты депутатов. Указав на нашу «твердую и действенную веру в Лигу наций согласно традиции, начало которой положил Леон Буржуа[201]201
  Буржуа, Леон (1851-1925) – французский политический деятель и дипломат. Делегат Франции на Гаагской мирной конференции 1899 года, участвовал в составлении проекта Устава Лиги наций. – Прим ред.


[Закрыть], он подтвердил нашу верность доктрине коллективной безопасности. «Солидарность, – говорил он, – не только порождает права, но и налагает обязанности. Совпадение наших принципов и наших интересов в этом вопросе обязывает нас проводить такую политику, которая соответствует и тому и другому, – политику честного соблюдения без всяких недомолвок своих обязательств, пользу из которой мы сможем когда-нибудь извлечь в случае возникновения других конфликтов. Солидарность при любых обстоятельствах места и времени, – справедливо заявила Франция в Женеве. Твердое коллективное сопротивление любому акту неспровоцированной агрессии, – провозгласила Великобритания. Мир неделим, – ответила Россия. Право и сила находятся по сути дела на одной стороне».

Бастид оправдывал позицию Великобритании. По его словам, дружба с этой страной втройне ценна для нас из-за ее приверженности праву, внутренней свободе и миру; он превозносил «зрелость, ясность ума и историческую флегматичность Англии». Если бы в 1919 году, как предлагал Леон Буржуа, были созданы международные силы, то это избавило бы мир от множества тревог. Необходимо поэтому осуждать любую агрессию, так как иначе можно подорвать весь Устав. Сейчас представляется возможность «усовершенствовать на опыте систему, учрежденную не для нанесения удара тому или иному государству, не для раздувания ненависти, а для того, чтобы сделать невозможным продолжение войны». Поль Бастид нашел удачное и сильное сравнение; итало-эфиопский конфликт, сказал он, «является как бы поединком между порядком и авантюрой». «Если международная организация будет ослаблена, – добавил он, – то сегодня над ней посмеются, а завтра – растопчут, и на ее развалинах отпразднуют возвращение к варварству наших предков, к разгулу всех страстей и аппетитов, которые часто объявляются священными, когда они носят коллективный характер. «Мы присутствуем при одном из самых великих опытов, которые проводил мир на протяжении жизни нескольких поколений», – говорил недавно министр иностранных дел Англии. Впервые испытывается на практике механизм коллективной безопасности. Если он окажется действенным, то это будет означать огромный прогресс. Если нет, то страшное разочарование постигнет всех тех, кто стоит за отказ от войны как средства национальной политики. На тех, кто проявит колебание, ляжет столь же тяжелая ответственность… Мы проводим не политику коалиции, не политику окружения, мы хотим построить умиротворенную Европу при помощи всеобщего равноправного сотрудничества». Выступивший затем Жак Кейзер защищал Антанту и Лигу наций.