Текст книги "Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936"
Автор книги: Эдуард Эррио
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 43 (всего у книги 53 страниц)
Жермен Мартен сделал оговорки финансового порядка; он предложил прибегнуть к средствам военного казначейства Франции. Денэн сообщил о накоплении Германией сырья, особенно магния.
Фланден определил свою точку зрения: срок военной службы должен быть продлен путем применения статьи 40. В пятницу он сделает об этом сообщение палатам, ответит на интерпелляции и потребует голосования резолюции о доверии правительству. Что касается внешнеполитических вопросов, то он намерен проявить осторожность; нельзя задевать Соединенные Штаты и, главное, оправдывать действия Германии. Его положение, действительно, весьма сложное. Мандель его одобрил. Марэн, который хотел бы немедленно урегулировать вопрос об «оскудевших призывах», тем не менее присоединился к нему. Риволле и Пьетри поддержали правительственное заявление.
13 марта. В своем интервью «Дейли мейл» от 12 марта Геринг признал существование германской военной авиации. Требуя для своей страны «абсолютной безопасности», он, очевидно, требует, чтобы германская авиация была равна английской и русской авиации, вместе взятым. Военно-воздушные атташе предупреждены, что в Германии будет шесть воздушных округов. Италия увеличивает число своих войск в Африке. Польша проявляет все большую враждебность в отношении Восточного пакта.
В четверг, 14 марта, утром я выступил перед парламентской группой радикалов. Она одобрила занятую мной позицию и большинством, за исключением одного, приняла следующую резолюцию:
«Группа напоминает, что проблема национальной обороны не будет решена, если будут заниматься только вопросом продолжительности военной службы; для полного разрешения этого вопроса необходимы другие меры, имеющие своей целью современную организацию армии и особенно привлечение специалистов, более рациональное использование авиации, набор добровольцев и сверхсрочников и мобилизация промышленности. Группа готова оказать правительству доверие с тем, чтобы эти реформы были изучены и предложены парламенту, и в связи с этим заявляет также о своей готовности уполномочить его применить статью 40 в той мере, в какой это будет необходимо для сохранения нормальной численности армии, обычной при годичном сроке военной службы».
В палате депутатов правительственное заявление было зачитано самим председателем совета министров, а в сенате – Перно. Фланден резюмировал аргументы, приводившиеся в совете министров. «Когда был опубликован закон от 31 марта 1928 года, который был и ныне является основой нашей военной организации, – сказал он, – то можно было надеяться, что еще до наступления периода «оскудевших призывов» международная организация безопасности сделает возможным ограничение и сокращение вооружений, бремя которых столь тягостно для народов, и без того разоренных войной. Эта надежда не только не была реализована, но, наоборот, положение Франции все более ухудшалось, так как после того, как Германия покинула Женеву, перевооружение этой соседней с нами великой державы осуществлялось в самых различных формах и в огромных масштабах вопреки положениям V части Версальского договора. В момент, когда численность германской армии была значительно увеличена путем одностороннего решения, на которое ни французское, ни английское правительство не дали своего согласия, Франция не может, не подвергая опасности свою национальную оборону, мириться с падением численности своей армии ниже уровня, предусмотренного законом от 31 марта 1928 года, когда германские вооружения были официально ограничены постановлениями мирного договора».
Председатель совета министров привел данные о германской и французской армиях. «Франция остается верной политике упрочения мира и организации международной безопасности, которую она всегда защищала и поддерживала. Она не хочет ставить под сомнение чьи бы то ни было миролюбивые намерения. Недавно она обратилась к великим державам, от действий которых во многом зависит всеобщее чувство безопасности или неуверенности в безопасности в Европе, с новым призывом принять участие – в рамках Лиги наций – в региональных пактах о взаимопомощи против войны. Она горячо желает, и это чувство всегда поддерживается воспоминанием о полутора миллионах павших французов, чтобы идея мира воодушевляла правительства и народы и чтобы молодые поколения воспитывались в этом духе.
Однако правительство констатирует, как это сделало недавно в официальном документе английское правительство, что «предстоит еще многое сделать, прежде чем можно будет достичь абсолютной безопасности, когда не нужно будет держать в запасе средства защиты от нападения…» В этих условиях правительство, сознавая лежащую на. нем ответственность и следуя положениям, закона от 31 марта 1928 года, постановило, в силу статьи 40 упомянутого закона, временно задержать в армии часть контингента, призываемого в октябре этого года. Это постановление будет применяться ко всем контингентом, призываемым до 1939 года включительно, если только благоприятный ход переговоров об организации безопасности и ограничении вооружений не позволит допустить послабление в этом вопросе. Таким образом, для той части призывников, которые заканчивают год службы в апреле 1936 года, срок будет продлен на шесть месяцев, а для последующих призывных возрастов на год. Согласно статье 40 закона от 31 марта 1928 года, правительство уведомляет палаты об этом решении, принятом в совете министров».
Итак, правительство взяло на себя ответственность за решения. Председатель совета министров дал также объяснения относительно снижения среднего призывного возраста и увеличения числа кадровых военных. Правительство, сказал он в заключение, никогда не смешивало и не смешивает решение проблемы численности армии с более широкой проблемой национальной обороны. Тем не менее оно подчеркивает, что простая охрана укреплений, защищающих страну от нашествия, а также использование и поддержание в сохранности современного вооружения требуют определенного минимума численности армии, который ранее обеспечивался законом о годичном сроке военной службы и который без проведения предложенных и принятых мер не может быть обеспечен в период «оскудевших призывов»…
Во время перерыва заседания большинство группы радикалов высказалось против или выразило желание воздержаться от одобрения этого законопроекта. Однако ходят слухи, что Сенак сделает благоприятное заявление. Чтобы поддержать тех, кто будет голосовать вместе со мной, и подчеркнуть лояльность моей позиции, я счел необходимым выступить.
В субботу, 16-го, появилось заявление Гитлера. Я излагаю факты такими, как их описал впоследствии Бенуа-Мешэн в своей «Истории германской армии» (Benoist-Мéchin, Histoire de l'armée allemande, t. II, p. 597). 15 марта фюрер срочно собрал нескольких членов кабинета, чтобы обсудить вместе с ними обстановку. На другой день, 16-го, он вручил правительству, собравшемуся в полном составе, текст закона о реорганизации вермахта. Закон состоял из трех пунктов: § I. Служба в вермахте основывается на обязательной воинской повинности. § II. В мирное время германская армия состоит из 12 армейских корпусов и 36 дивизий. § III. Дополнительные законы, регламентирующие обязательную воинскую повинность, будут в кратчайший срок представлены кабинету военным министром. В тот же вечер газеты опубликовали текст закона, а также воззвание Гитлера… «С сегодняшнего дня обеспечение чести и безопасности рейха вновь доверено силе самой германской нации».
Только наивные люди и невежды удивились этому. Письменное доказательство военной реорганизации Германии содержалось уже в бюджете, принятом Германией в 1934 году. Все перечисленные нами в начале этой главы факты стали нам известны еще до конца февраля 1935 года. Терпеливая и длительная подготовка проектов и их внезапная публикация при наиболее благоприятных, по мнению Гитлера, условиях были его обычным методом. Так действовал он в дальнейшем при оккупации Рейнской зоны, при захвате Австрии, при удушении Чехословакии, при агрессии против Польши, при насилии в отношении Бельгии и Голландии, при нападении на Россию. Однако врагов правительства Фландена устраивала возможность возложить ответственность на него, и они не преминули этим воспользоваться.
15 марта 1935 года Поль Рейно выступил со своей знаменитой речью, изложив тезис, к которому он вновь вернулся во «Французской военной проблеме» («Problème militaire francais»). Полю Рейно ответил генерал Морэн.
В воскресенье, 17 марта, я отправился в Туркуэн на открытие памятника Дрону. Там состоялся банкет на восемьсот персон; я был ободрен и даже удивлен оказанным мне теплым приемом.
Заседание совета министров 20 марта. Лаваль изложил нам сообщения, число которых не перестает возрастать с тех пор, как Гитлер вручил 16-го свой законопроект послу Франции. Лаваль предложил выступить с протестом и провести консультацию. Но Англия предприняла сепаратный маневр, согласившись послать в Берлин сэра Джона Саймона. Впрочем, Лаваль настаивал главным образом на кратком изложении фактов; он, по-видимому, в большом затруднении, и это не удивительно.
Фланден, с которым я имел встречу сегодня утром, высказался в пользу обращения к Лиге наций, согласно статье 11 ее Устава. Конечно, это не решающее средство, но все же лучшее или, во всяком случае, наименее плохое. Я изложил совету свои идеи, анализируя обстановку. Протест? Но такой человек, как Гитлер, посмеется над ним, он ответит на это меморандумом. Консультация трех держав – Франции, Англии и Италии? Но демарш Англии делает ее невозможной. С другой стороны, что могла бы гарантировать Италия? Обращение к Лиге наций целесообразно по следующим трем причинам: 1) по соображениям принципиального характера, ибо нельзя не вынести на обсуждение Совета Лиги наций такой вопрос, как расторжение Версальского договора; 2) это в наших интересах, ибо именно там у нас больше всего друзей и там мы встретимся с Советской Россией, оказывающей нам самую надежную и мужественную поддержку; 3) по соображениям долга, ибо мы не можем жертвовать свободой и правами других держав, особенно наших союзников. Марэн горячо поддержал меня. Лаваль присоединился к этой идее и получил согласие на поездку в Москву. Совет единогласно решил обратиться в Лигу наций.
Во второй половине дня состоялось заседание сената.
Вечером 20 марта на пленарном заседании Исполнительного комитета партии радикалов я четко определил занимаемую мною позицию, подчеркнул, что я со всей ответственностью принимаю это решение. Я зачитал составленное мною заявление, выразив предварительно чувство симпатии к моему дорогому и отважному другу Эльбелю, ставшему недавно жертвой политического нападения; он потерял один глаз, но терпеливо переносит это несчастье. Я напомнил о наших усилиях достигнуть соглашения с Германией и привел цифры, иллюстрирующие различные этапы ее перевооружения. Я резюмировал собранные мною документы, зачитал заявление Геринга об авиации, сослался на меры предосторожности, принятые англичанами, русскими и швейцарцами. «Я прошу тех, кто критикует нас слева, объяснить нам, почему и как они считают законным то, что Россия увеличила свою армию с конца 1934 года с 600 тысяч до 940 тысяч человек, а свои военные расходы (слушайте хорошенько эти цифры) с 1665 миллионов рублей, предусмотренных на 1934 год, до 6509 миллионов рублей – на 1935 год. И, как об этом заявил Тухачевский, она сможет удовлетвориться такой численностью армии только при одновременном увеличении снаряжения и развитии механизации.
Нам говорят: не хотите ли вы участвовать в гонке увеличения численности армии, которая окончится для вас неизбежным поражением? Ответ: нет, мы хотим совсем другого. Мы не стремимся к максимуму, а лишь отстаиваем минимум… Нам говорят – и это самый серьезный аргумент в глазах международной общественности, – Германия вооружается потому, что Франция не разоружилась. Говорить таким образом – это значит совершать вопиющую несправедливость. Шаг за шагом Франция осуществила переход от трехгодичного до двухгодичного срока военной службы, от двухгодичного до восемнадцатимесячного, от восемнадцатимесячного до одногодичного. В 1914 году она имела под ружьем 735 тысяч человек; сравните эту цифру с теми, которые я вам привел, – и вы увидите разницу… Я не верю, чтобы хоть один член ответственного за безопасность Франции правительства мог бы уклониться от принятия диктуемых интересами страны мер, имея дело с личностями, о которых по меньшей мере можно сказать, что они принимают внезапные решения».
После этого заявления Тиссье выступил со своими возражениями и критикой, которая, впрочем, была сдержанной и путаной. Зато в сенате Поль Бонкур и де Жувенель поддержали точку зрения правительства.
Гитлер заявил английскому послу, что численность вновь созданной германской армии составит приблизительно 500 тысяч человек.
В Лондоне «Таймс» критикует воззвание Франции, направленное Совету Лиги наций. Сэр Остин Чемберлен и четыре других депутата-консерватора направили в редакцию газеты свой протест, оправдывая в своем письме позицию нашей страны: «Аргументация, согласно которой Лига наций не может говорить о Германии, в то время как Германия имеет право оскорблять Лигу наций, поистине вызывает изумление. Согласно этой аргументации, Германия имеет все права, если не придерживаться юридической точки зрения, на создание самой мощной армии в Европе под бесспорным контролем режима, кичащегося своей революционностью и жестокостью. В то же время ни одна другая держава будто бы не имеет права обратить внимание Лиги наций на нелепость такого положения, при котором все страны в своей дальнейшей политике должны полагаться на слово Германии и, несмотря на ее недавние действия, не придавать никакого значения ее поступкам. Какой же смысл в коллективной безопасности, какой смысл в самом Уставе Лиги наций, если Совет Лиги не будет устанавливать на основе заключения Апелляционного суда факт явного нарушения договоров?» Письмо было подписано сэром Остином Чемберленом, Э. Гренселлом, Флоренсом Хорсбью, Никольсоном, У. Росс Тэйлором. Отвечая на это письмо, «Таймс» ограничилась заявлением, что ее передовая была неправильно понята, что она якобы имела целью не избавить Германию от осуждения за ее жест, а лишь высказать сомнение в практическом значении обращения в Лигу наций в момент, когда сэр Джон Саймон направляется в Берлин, чтобы попытаться, в частности, добиться возвращения Германии в Женеву.
Суббота, 23 марта. Я встретил на Кэ д'Орсе Сувича и Идена.
Беседы прошли в чрезвычайно сердечной обстановке.
Вторник, 26 марта. Заседание совета министров. Лаваль получил от сэра Джона Саймона очень важное письмо, в котором подтверждалась «тесная солидарность Франции и Англии в стремлении к миру и безопасности». Что же произошло? У нас есть информация о германо-английских переговорах. Гитлер не осуждает в принципе Лигу наций, но хотел бы, чтобы она была организована другим образом. По поводу Восточного пакта он заявил, что никогда не объявит войны России; он ожесточен только против Литвы. Он высказался в пользу двусторонних пактов, не отвергая и многосторонних, хотя и считает, что они слишком напоминают довоенные союзы. Он полагает, что в настоящее время русская армия является первой в мире.
Надежда на возвращение Германии в Женеву потеряна не совсем.
Совещание в Стрезе состоится 11 апреля; совещание в Женеве – 15 апреля. Поездка в Москву состоится, только позднее. По словам Лаваля, Белград обрадован новой итальянской политикой. Чехословакия присоединяется к Римским соглашениям. Лаваль полагает, что Англия хочет успокоить свою пацифистскую совесть, но готова проводить и другую политику, если это будет необходимо.
Гитлеризм появляется и во Франции. Когда член Французской академии Луи Бертран прибыл в Марсель читать лекцию, журналист из «Пти Марсейе» взял у него 25 марта интервью. Бертран объявил себя сторонником сближения Франции с ее соседкой. «… Германия вовсе не является народом кровожадных зверей, как о ней говорят. Среди всеобщего лицемерия ее искренность удивляет и скандализирует… Ах, – возмутился вдруг Луи Бертран, – лучше немец, чем русский, лучше гитлеровец, чем большевик! Я громко заявляю о том, что я гитлеровец».
31 марта 1935 года Поль Рейно представил бюро палаты контрпроект, предлагающий создание бронетанкового корпуса в составе 7 моторизованных дивизий, из которых 6 – бронированные, то есть состоящие из тяжелых танков. Рейно сообщил нам о странном явлении: тяжелым танкам не придана пехота, а легким танкам – кавалерия. Контрпроект пронизан идеями генерала де Голля. Каждая бронетанковая дивизия должна состоять из: 1) разведывательной группы легких машин; 2) бригады в 500 тяжелых танков; 3) пехотной моторизованной бригады; 4) моторизованной артиллерийской бригады. Бронетанковые дивизии должны сопровождаться моторизованными пехотными дивизиями. Бронетанковый корпус должен включать сто тысяч добровольцев и сверхсрочников. Известно, как этот контрпроект был отвергнут кабинетом Фландена и кабинетом Лаваля. «Специализированный корпус, – возражал военной комиссии палаты генеральный штаб, – был бы чрезвычайно мощным дополнением к системе национальной обороны. Однако он не является ни возможным, ни желательным, так как против него логика и история». Контрпроект, отвергнутый во Франции, был осуществлен в Германии и положил начало «бронекорпусу» (Panzercorps), который в мае 1940 года на Маасе сломал хребет французской армии.
III. Франко-советский договор (1 апреля – 31 мая 1935 года)
В четверг, 28 марта, я присутствовал на открытии памятника Ришелье в Люсоне. После этого вернулся в Лион на съезд нашей партии. Съезд протекал спокойно. В духе пожеланий, выраженных нашими провинциальными организациями, был пересмотрен устав. Два дня ушли на обсуждение вопросов торговли. Затем последовал доклад сенатора Серлэна и обсуждение муниципальной программы. 31-го, в воскресенье вечером, на банкете я выступил с речью, которая была хорошо встречена. Мне сообщили, что Фланден будто бы склонен впасть в уныние. Я решительно высказался в его поддержку. Прибыв в Париж 2 апреля, я нашел его успокоившимся. Политическое положение значительно улучшилось. Вопреки пессимистическим прогнозам парламентская сессия завершилась весьма благоприятным вотумом доверия (401 голос против 125).
Тем лучше, так как международная обстановка действительно скверная. Германия сорвалась с цепи. Сэр Джон Саймон вернулся из Берлина очень встревоженный, под сильным впечатлением опасной личности Гитлера. Когда английский министр упрекнул фюрера за его пренебрежение к договорам и подписям, тот ему ответил: «Когда Блюхер при Ватерлоо пришел на помощь Веллингтону, разве его спрашивали о том, соблюдал ли он договоры?» На основании нашей официальной и секретной информации можно сделать следующие выводы: 1. Гитлер согласился бы на заключение двусторонних пактов о ненападении или договоров об арбитраже, но против взаимопомощи. 2. Он не принимает всерьез Дунайский пакт, заявляя, что Австрия желает присоединиться к Германии. 3. Германия вернется в Лигу наций только в том случае, если получит мандаты на колонии. 4. Он требует, чтобы тоннаж германского флота составлял 35 процентов тоннажа британского. 5. Германия располагает уже более чем тысячью военных самолетов (больше, чем Соединенное Королевство). 6. Он хотел бы прямого соглашения между Великобританией и Германией. 7. Он намерен сформировать 550-тысячную армию (36 дивизий).
Я глубоко размышлял над положением моей страны. Я сделал все от меня зависящее, чтобы помочь Фландену, которого я хорошо понимаю, увеличить нашу армию. Однако численность армии, как это хорошо подметила и указала партия радикалов, еще не исчерпывает всей проблемы. Несмотря на свои столь дальновидные заявления в совете министров 12 марта об угрозе «прорыва фронта в результате внезапной лобовой атаки» и «углубления прорыва моторизованными частями», генерал Морэн отклонил предложения Поля Рейно. Между тем Германия вооружается, не признавая никаких ограничений. Мне кажется, что на протяжении всей своей политической карьеры я предпринял все возможное, чтобы склонить ее к соглашению с нами. В Лондоне в 1924 году я вел с ней переговоры на началах полного равноправия; она располагала полной свободой для защиты своих интересов. Я помог ей вступить в Лигу наций. В Лозанне я был с ней весьма либерален. Но я больше не верю ее слову. Теперь я знаю, что Штреземан был обманщиком. Когда был принят план Юнга, Германия поклялась соблюдать добровольно принятые ею обязательства. Но она не сдержала своего слова. Нельзя верить Германии. От нее довольно легко добиться подписи под каким-либо документом, но она не уважает этой подписи. Весьма прискорбно, но это факт. Я знаю, что не только я, но и многие другие поддадутся иллюзии достигнуть столь желанного сближения между двумя великими странами. Но если они добросовестные люди, им придется отказаться от этого намерения.
Что же делать? Франция с ее 40 миллионами жителей не сможет одна противостоять государству с 60-миллионным населением. Будучи аграрной страной, она не сможет вооружиться столь же быстро и мощно, как страна с высококонцентрированной промышленностью, в которой силы человека многократно умножаются силами машины и которая противопоставляет грубый материализм нашему идеалистическому индивидуализму. Где нам искать поддержки? Мы можем рассчитывать на Югославию и на Чехословакию.
Несмотря на свои колебания и приступы близорукости, Англия в случае опасности не откажет нам в помощи своей авиации и своего флота. Я не верю в франко-итальянскую дружбу. Я высоко ценю итальянский народ; как культурный человек, я связан с его цивилизацией и с его прошлым. Но его правительство нас ненавидит. Наши отношения омрачены рядом спорных территориальных проблем. Мне кажутся смешными эти официальные и добровольные послы, которые ездят в Рим, смиренно выпрашивая автограф или фотографию. Муссолини ненавидит в нашем лице ту самую демократию, которую он отверг. Вопреки всем соглашениям он домогается Туниса; он хочет даже гораздо большего. Я не раз говорил президенту республики: «Что касается Италии, то мы должны всего опасаться и ни на что не надеяться». Мне говорят: «Не следует строить внешнюю политику на идеологических основах». Конечно, это так. Но неужели мы настолько глухи, чтобы не слышать бесконечных выпадов диктаторов против демократических государств?
Итак, я изучаю карту. Я вижу на ней только одну страну, которая была бы для нас необходимым противовесом и могла бы создать в случае войны второй фронт. Это Советский Союз. Я говорю и пишу об этом уже с 1922 года. На меня смотрят, как на коммуниста или безумца. Даже царь при всем своем деспотизме пошел некогда на союз с республикой. Неужели наша буржуазия, наша печать окажутся менее умными? Что касается меня, я не изменю своих убеждений. По моему мнению, это диктует сама логика развития и даже просто здравый смысл. 4 апреля 1935 года под впечатлением дурных вестей из Германии я нанес визит послу Потемкину и обсудил с ним условия франко-русского соглашения.
6 апреля. Заседание совета министров. Лаваль сделал сообщение о дипломатической обстановке. По его словам, именно Италия является в данный момент той страной, которая наиболее полна решимости применить в случае надобности силу. Муссолини согласен на содействие России только при условии одновременного участия Польши. В отношении Стрезы и Женевы Лаваль пока не сделал нам никакого определенного предложения. Он зачитал нам проект меморандума Лиге наций, в котором упоминается «непрерывная и очевидная ложь» Геринга и Нейрата и предлагается разработать проект резолюции.
Однако в связи с создавшейся обстановкой и итальянским предложением возник чрезвычайно серьезный вопрос о возможном применении силы, то есть о войне. Этот вопрос поставил Фланден. Пространные объяснения Лаваля показались мне отвлеченными и туманными. Затем он перешел к франко-русскому вопросу. Я отметил, что он задумал многосторонний пакт о ненападении и консультациях наряду с двусторонними договорами о взаимопомощи. Он зачитал нам проект двустороннего договора, который он представил Потемкину и в котором содержится ссылка на Устав Лиги наций. Он хочет вести переговоры с Советами лишь для того, чтобы поддержать Малую Антанту и помешать германо-русскому соглашению. Но в глубине души – и он признает это – он опасается возможного воздействия большевистской армии на французскую армию. Он пока еще не согласен, чтобы союзные обязательства вступали в силу автоматически.
Фланден изложил нам решения верховного командования. 6 апреля было опубликовано следующее коммюнике:
«Правительство постановило временно оставить в армии контингент, который подлежал демобилизации 13 апреля. Однако на призывников этого контингента, которые принадлежат к предыдущим призывным возрастам, но ранее получали отсрочку и были временно освобождены от военной службы, распространяются обязательства только их призывного возраста, и, следовательно, они будут демобилизованы согласно условиям, установленным ранее. Этот контингент останется в армии до тех пор, пока новобранцы, подлежащие призыву в апреле, не пройдут необходимой подготовки. Он будет использован для пограничной службы и для возведения защитных укреплений и будет демобилизован не позднее 1 августа. Военнослужащие, задержанные в рядах армии, будут пользоваться особым режимом отпусков, и в частности отпуском на время сельскохозяйственных работ; сверх того им будет сокращен срок последующего пребывания в запасе».
Я узнал, что во время берлинских переговоров 25-26 марта фон Нейрат вручил сэру Джону Саймону ноту об отношении Германии к проекту Восточного пакта. Германия предлагала следующие положения:
«1. Договаривающиеся державы обязуются не нападать друг на друга и не прибегать к силе в какой бы то ни было форме. 2. Договаривающиеся державы обязуются заключить между собой – в случае если они еще не сделали этого, – договоры об арбитраже и согласительной процедуре, предусматривающие процедуру обязательного арбитража в случае спора юридического порядка и согласительную процедуру в целях мирного урегулирования политического конфликта.
3. Если тем не менее одна из договаривающихся держав считает, что ей угрожает агрессия или применение силы со стороны какой-либо другой договаривающейся державы, то по требованию вышеупомянутой державы должна быть немедленно созвана конференция представителей правительств всех договаривающихся государств с целью обсуждения создавшегося положения и в случае необходимости мер, которые следует принять для поддержания мира.
4. Если вопреки этому соглашению между двумя договаривающимися державами возникнут все же военные действия, другие договаривающиеся державы обязуются не оказывать агрессору никакой поддержки ни в области экономики, ни в области финансов, ни в военной области.
5. Пакт заключается на десятилетний срок, который может быть продлен на дальнейший период».
9 апреля. Заседание совета министров. Подготовка конференции в Стрезе, куда отправится Фланден. Приступили к обсуждению австрийского вопроса. В этом вопросе задает тон Муссолини. Я хотел бы, чтобы обязательство англичан от 3 февраля (участвовать в консультации в случае возникновения опасности для Австрии) оставалось в силе.
Лаваль изложил затем возможное содержание двусторонних соглашений о воздушном флоте. В этом вопросе совет министров единодушен. Затем рассматривали проект резолюции, которая будет предложена в Женеве. Мне кажется, что Лаваль относится к Лиге наций весьма прохладно.
Восточный пакт. Потемкин только что вручил нам довольно резкую памятную записку, в которой проскальзывает горечь. Он требует определенных обязательств, впрочем, он смягчил формулировки московского сообщения. «Что бы ни случилось в Стрезе, – заявил Лаваль, – мы подпишем двусторонний пакт о взаимопомощи с Советским Союзом». Совет министров одобрил это решение и предоставил министру иностранных дел срок, необходимый для обсуждения этого вопроса с Англией и Польшей. Фланден уточнил, что этот пакт будет заключен в рамках Лиги наций и к нему смогут в дальнейшем присоединиться другие державы. Лаваль был уполномочен сообщить от имени правительства это решение Потемкину.
Согласно резолюции, принятой 14 апреля на англо-франко-итальянской конференции в Изола Белле, представители трех правительств рассмотрели общее положение в Европе в свете результатов обмена мнений, состоявшегося за последние недели, решения, принятого германским правительством 16 марта, а также информации, полученной английскими министрами во время их недавних визитов в различные европейские столицы.
«1. Три правительства пришли к соглашению относительно общей линии поведения во время предстоящего обсуждения жалобы, с которой французское правительство обратилось в Совет Лиги наций.
2. Они продолжат переговоры с целью достижения в Восточной Европе желаемой безопасности.
3. Что касается Австрии, то они подтверждают англо-франко-итальянские декларации от 17 февраля и 27 сентября 1934 года, согласно которым три правительства признали необходимым по-прежнему стремиться в их совместной политике к сохранению независимости и целостности Австрии. Ссылаясь на франко-итальянский протокол от 7 января 1935 года и на франко-английские заявления от 3 февраля 1935 года, в которых подтверждалась решимость консультироваться относительно тех мер, которые необходимо будет принять в случае возникновения угрозы для целостности и независимости Австрии, они решили рекомендовать представителям всех перечисленных в Римском протоколе государств собраться в ближайшем будущем для заключения соглашений, касающихся Центральной Европы.
4. Что касается воздушного пакта, предлагаемого для Западной Европы, то представители трех правительств подтверждают принципы и процедуру, которым надлежит следовать, в том виде, в каком они были предусмотрены в лондонском коммюнике от 3 февраля, и соглашаются продолжать активное изучение вопроса в целях подготовки договора между пятью державами, упомянутыми в лондонском коммюнике, а также всех двусторонних соглашений, могущих его дополнить.
5. Перейдя к рассмотрению проблемы вооружений, представители трех держав напомнили, что лондонское коммюнике предусматривало порядок ведения свободных переговоров с Германией в целях заключения соглашения, которое должно заменить соответствующие положения V части Версальского договора. Преисполненные чувства ответственности, они обсудили недавний демарш германского правительства и представленный сэром Джоном Саймоном доклад о его беседах с германским канцлером по этому вопросу. Представители трех правительств с сожалением констатировали, что применение германским правительством метода одностороннего расторжения договоров в то время, когда предпринимались усилия с целью разрешения вопроса о вооружениях путем свободных переговоров, серьезно подорвало веру общественного мнения в прочность мирного порядка. С другой стороны, широкая программа вооружения, провозглашенная Германией, осуществление которой весьма продвинулось, лишила всякого значения те количественные ограничения, которые до сих пор лежали в основе усилий, направленных на разоружение, и в то же время поколебала надежды, которые вдохновляли на эти усилия. Представители трех держав тем не менее подтверждают свое величайшее желание сохранить мир, возродив чувство безопасности, и заявляют со своей стороны, что они по-прежнему будут стремиться поддержать любое практическое усилие, направленное на достижение международного соглашения об ограничении вооружений.
6. Представители трех держав приняли к сведению желание государств, военный статут которых определен соответственно Сен-Жерменским, Трианонским и Нейиским договорами, добиться пересмотра этого статута. Они решили информировать об этом дипломатическим путем другие заинтересованные государства. Они согласны рекомендовать заинтересованным государствам рассмотреть этот вопрос с целью урегулирования его договорным путем в рамках региональных гарантий безопасности.
Представители Италии и Соединенного Королевства вновь подтверждают обязательства, возложенные на них согласно Локарнскому договору. В заключительной декларации три державы, целью политики которых является коллективное сохранение мира в рамках Лиги наций, заявляют о своей полной решимости воспрепятствовать всеми возможными средствами всякому одностороннему расторжению договоров, могущему поставить под угрозу мир в Европе. Во имя достижения этой цели они будут действовать в тесном и сердечном сотрудничестве».
Сложность пространной резолюции от 14 апреля лишь отражала сложность самой обстановки. На заседании совета министров 16 апреля Фланден изложил нам затруднения, с которыми он столкнулся, пытаясь добиться применения санкций (путем расширительного толкования статьи 16 Устава[182]182
Устав Лиги наций. – Прим. ред.
[Закрыть]) в случаях одностороннего нарушения договоров. Лаваль столкнулся в Женеве с аналогичным противодействием со стороны нейтральных государств. Он отказался требовать докладчика и желает лишь представить свой текст от имени трех держав, собравшихся в Стрезе. Я полагаю, он прав: лучше несколько воздержавшихся при голосовании, чем сокращение текста. Фланден весьма доволен позицией английского правительства, особенно Макдональдом. Заявление о Локарнском договоре было включено по инициативе Англии и Италии при обсуждении вопроса о демилитаризации левого берега Рейна. Заключительная декларация была усилена именно по желанию Макдональда. Раздел о вооружениях был составлен им лично; параграф 5 возлагает на Германию ответственность за провал разоружения и дает возможность оправдать оборонительные мероприятия трех держав.