Текст книги "Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936"

Автор книги: Эдуард Эррио

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 53 страниц)

Заседание совета министров 10 апреля. Декреты об экономии вызвали меньше трудностей, чем можно было опасаться, Думерг, Петен и Риволле приняли делегацию бывших фронтовиков, заявивших о своей готовности пойти на новые жертвы; в их настроении произошли значительные сдвиги. 24 мая соберется Генеральная комиссия по разоружению; решение об этом было принято после переговоров между Гендерсоном и Барту.

Английское правительство обратилось с нотой к правительству Германии, в которой заявило о своей «весьма серьезной озабоченности» в связи с увеличением военных расходов Германии. Оно хотело бы знать, не имеет ли Германия намерений нарушить Версальский договор. Эта нота соответствует заявлениям, сделанным в палате общин сэром Джоном Саймоном в ответ на запросы г-на Бутби и генерала Спирса. 10 апреля сэр Джон Саймон запросил нашего посла Корбена об ответе французского правительства по поводу гарантий выполнения.

Сближение с Россией опять откладывается. Премьер-министр, по-видимому, не торопится с этим делом. Барту, кажется, относится к этому сближению без враждебности, однако придерживается тактики оттяжек. «Прежде чем принять решение, необходимо проконсультироваться с Румынией, Италией и т. д…» По-видимому, существует чье-то скрытое противодействие. Я убедился в этом по окончании заседания, беседуя с Тардье и Марке. Тардье благожелательно настроен в отношении Японии. Что касается Марке, то его враждебность объясняется, очевидно, внутриполитическими соображениями, его вновь проявляющимся антимарксизмом. К тому же он не считает Красную Армию серьезной силой на международной арене.

13 апреля я впервые председательствовал вместо Пенлеве на заседании руководящего совета дирекции Института культурного сотрудничества, где встретился с профессором Оксфордского университета Гилбертом Мэрреем и бывшим министром юстиции Италии, ректором Римского университета и редактором фашистского уголовного кодекса Рокко.

На заседании совета министров 14 апреля Барту подтвердил, что позиция Польши вызывает большую тревогу, особенно в отношении Чехословакии. Жермен Мартен зачитал нам свой доклад президенту республики относительно последней части чрезвычайных декретов и дефляционной политики правительства.

В субботу, 14 апреля, в Доме инвалидов я председательствовал на заседании комиссии, которой было поручено изучить вопрос об эвентуальном разоружении Франции. Думерг попросил меня и Тардье поочередно руководить работой этой комиссии. Барту ни разу со мной об этом не говорил. Условия нашей работы были весьма неопределенны. В связи с тем что события этой эпохи или остались неизвестны или же были извращены, мне представляется необходимым процитировать подлинные документы.

6 апреля 1934 года Барту писал Думергу:

«Вручение английскому посольству вербальной ноты, содержание которой было одобрено советом министров, предполагает, что мы в ближайшее время направим британскому правительству два других документа: один – относительно уточнений, которые нас просят сделать по поводу гарантий выполнения обязательств по сокращению вооружений; второй – с просьбой дать необходимые разъяснения о предполагаемой системе ограничения вооружений с тем, чтобы мы могли со знанием дела судить об этой системе.

Поскольку политический вопрос о гарантиях выполнения был поставлен по инициативе Франции, я полагаю, что мы должны немедленно разработать концепцию нашей системы, принципы которой были изложены в нашем обращении от 5 декабря прошлого года к председателю конференции по разоружению, В связи с этим я направляю вам, а также моим коллегам-министрам – военному, военно-морского флота и авиации – вместе с данным письмом проект такой разработки, обсуждение которого, если вы сочтете это необходимым, можно было бы провести на одном из ближайших заседаний правительства.

С другой стороны, прежде чем переговоры вступят в стадию технического уточнения предлагаемой системы ограничения вооружений, мне представляется необходимым, изучив имеющиеся у нас сведения о требованиях Германии и о предложениях Англии, наметить, хотя бы в общих чертах, решение, отвечающее интересам нашей национальной обороны и новой ситуации, сложившейся в результате последних переговоров. По вашему указанию Секретариат национальной обороны уже начал работу по сбору необходимой документации. Мне кажется, что настало время предложить Исследовательской комиссии национальной обороны изучить технические вопросы, связанные с переговорами, самые главные и неотложные из которых, по моему мнению, могли бы быть сформулированы следующим образом:

а) В том случае, если ограничение вооружений будет дополнено гарантиями выполнения, которые французское правительство сочтет достаточно действенными, то

1. На каких взаимных условиях ограничения и контроля сможем мы согласиться на новый уровень вооружений, требуемый Германией, и на предлагаемое ею решение вопроса о военизированных формированиях и какие поправки следует внести в требования и предложения Германии?

2. На каких взаимных условиях ограничения и контроля и, в частности, на каких количественных ограничениях могли бы мы согласиться на сохранение статус-кво наших вооружений в течение нескольких лет?

б) Рассмотрение программы сокращения вооружений, сформулированной в британском меморандуме от 29 января, а также изменений, необходимость внесения которых в программу вызвана тем новым обстоятельством, что на нынешнем этапе переговоров не было выдвинуто требований о каком бы то ни было сокращении вооружений до истечения вышеупомянутого периода сохранения статус-кво.

Таковы вопросы, которые, если вы разделяете мою точку зрения, следовало бы представить генералу Жаме для немедленного изучения совместно со всеми заинтересованными ведомствами. Работа эта должна быть проведена Исследовательской комиссией национальной обороны как можно быстр ее с тем, чтобы, не предвосхищая дальнейших обсуждений в Комитете национальной обороны или в Высшем совете национальной обороны, я как можно скорее получил возможность компетентно руководить работой моего министерства в ходе предстоящих переговоров. Эти вопросы рассматривались сегодня утром на заседании совета министров.

Луи Барту».

Специальная комиссия провела два заседания – 14 и 17 апреля. 14 апреля генерал Вейган вручил нам следующую докладную записку:

«В связи с тем, что Исследовательская комиссия Высшего совета национальной обороны получила задание изучить исключительно технические условия проекта конвенции, генерал Вейган просит принять к сведению следующее заявление:

Генеральный штаб по указанию правительства рассмотрел вопрос об условиях конвенции и составил проект этих условий; однако это отнюдь не означает, что верховное командование считает приемлемой конвенцию, учитывающую эти условия или признающую их.

Верховное командование считает:

1) Что сама по себе эта конвенция технического порядка

– санкционирует нарушение Германией военных статей мирного договора, нарушения, на которые мы неоднократно указывали;

– предоставляет юридическую санкцию перевооружению Германии;

– ликвидирует исключительно важную статью мирных договоров и тем самым наносит им решительный удар и, следовательно, таит в себе угрозу для нашей национальной обороны.

2) В связи с этим такая конвенция технического порядка не может рассматриваться отдельно от вопроса об обеспечении гарантий».

Обычно считают, что нота от 17 апреля 1934 года оказала решающее влияние на историю отношений Франции с гитлеровской Германией. Однако французская и иностранная общественность была недостаточно или плохо информирована о происхождении этого документа и о его характере. Этот эпизод с наибольшей полнотой и точностью был изложен Андре Франсуа-Понсэ в недавно опубликованных «Воспоминаниях посла» (в Берлине). Надеюсь, что он не будет возражать, если сведения, почерпнутые им на посту посла, должность которого он так замечательно исполнял, будут дополнены, а в ряде случаев оспариваемы мною на основании данных, имеющихся у меня, как у члена тогдашнего правительства. Весьма интересно как можно лучше осветить это важнейшее событие предвоенного периода, возвращаясь по необходимости к его различным эпизодам.

I. Германский меморандум от 19 января 1934 года

Андре Франсуа-Понсэ рассказывает, что после выхода Германии из Лиги наций Гитлер заявил о своем желании вести прямые переговоры с Францией по поводу разоружения. 24 ноября 1933 года в присутствии Нейрата он уточнил свое намерение договориться об ограничении вооружений. Он требовал для Германии трехсоттысячной армии, основанной на всеобщей воинской повинности и краткосрочной службе и подчиненной международному контролю; он предлагал заключить ряд пактов о ненападении; он предлагал нам совместную эксплуатацию Саара. Однако, несмотря на просьбу нашего посла, Гитлер отказался изменить те места в «Майн кампф», в которых содержались нападки на Францию. 11 декабря состоялась новая встреча канцлера с Андре Франсуа-Понсэ, в ходе которой наш посол попросил сделать ряд уточнений. Он дважды вручал Гитлеру памятные записки; правительство рейха ответило на них двумя нотами.

В начале января 1934 года Италия поддержала германское требование ограниченного перевооружения. В меморандуме Великобритании от 29 января была предпринята попытка примирить, или, вернее, сочетать, противоположные точки зрения.

Таково было положение, когда после драматических событий 6 февраля к власти пришел кабинет Думерга. Я и Андре Тардье вошли в правительство в качестве государственных министров. В субботу вечером, 10 февраля, в министерстве иностранных дел состоялось первое заседание совета кабинета. После рассмотрения внутренних трудностей (хорошо известно, насколько они были серьезны) Барту зачитал нам текст своего письма Гендерсону, в котором подтверждалась позиция предшествующих правительств Франции относительно необходимости контролируемого поэтапного сокращения вооружения при условии обеспечения безопасности. В этот период мы испытывали большие трудности в торговле с Англией. 12 февраля Барту информировал нас о положении в Австрии. Дольфус обратился за поддержкой в Лигу наций. Италия прислала туманный ответ, который с очевидностью свидетельствовал о ее сговоре с Германией. Франция поддержала демарш Дольфуса и подтвердила неизменность своей политики в защиту независимости Австрии.

Барту ознакомил нас также с подготовленным им ответом на германский меморандум от 19 января. Его нота подтверждала нашу позицию в вопросе о сокращении вооружений, требовала уточнений по поводу предлагаемой системы контроля и связи предложенных пактов о ненападении с Локарнскими соглашениями. Французское правительство указывало на недостатки германского меморандума, подчеркивало трудности двусторонних переговоров и выражало пожелание начать всеобщие переговоры с целью выработки общего соглашения. Были уточнены разногласия по вопросу о численности вооруженных сил. Мы хотели, чтобы учитывались военизированные формирования, по поводу которых Гитлер сообщил весьма неясные и, по-видимому, ложные сведения. Вместе с Тардье я предложил дополнительно упомянуть об уровне германских вооружений на тот период и о необходимости контроля.

В субботу утром, 17 февраля, на Кэ д'Орсе состоялось совещание, посвященное предстоящему визиту Идена (присутствовали Думерг, Барту, Тардье, Петен, Пьетри, Денэн, Леже, Массигли и я). Обсуждался вопрос о том, какую позицию следует занять по отношению к британскому меморандуму от 29 января. В этом документе говорилось о «заключении конвенции, предусматривающей отказ наиболее сильных в военном отношении держав (в том числе Франции) от некоторых видов вооружения». Германия получила бы возможность осуществить немедленное, но лишь частичное перевооружение: артиллерия и танки, но без авиации. Британский меморандум был, с нашей точки зрения, весьма неудовлетворительным в том, что касалось военизированных формирований. Италия предлагала сохранить статус-кво для наиболее сильных в военном отношении держав и удовлетворить требования Германии, не учитывая наличия этих формирований.

Было решено, что нам следует занять позицию, обеспечивающую свободу действий, и дожидаться, как предлагал сам Иден, результатов его поездки в Рим и в Берлин. Обсуждение принимало острый характер, и чувствовалось, что будет необходимо принять серьезные решения. Петен сообщил, что в настоящее время Германия располагает вместе с войсками, находящимися под ружьем, и прошедшими военную подготовку резервистами армией в 840 тысяч человек. Денэн полагал, что ей достаточно будет трех месяцев, чтобы создать авиацию, равную по силе нашей авиации. Альфан пишет мне из Москвы, что Советы считают нежелательным ослабление Франции как путем разоружения сверх установленного нашим военным командованием уровня, так и путем разрешения перевооружения Германии. Я не нахожу более той политики, к осуществлению которой я стремился. Лигой наций, которая оставалась нам верной, когда предпринимались опасные для нас соглашения с Германией, явно пренебрегают. С момента заключения пакта четырех был потерян правильный курс.

II. Разоружение и перевооружение

За последние четыре месяца эта проблема рассматривалась исключительно дипломатическим путем; этот метод не имел успеха[150]150
  Является очевидным, что неудача решения проблемы разоружения объяснялась не принятым методом, а более глубокими причинами: обострением противоречий между великими державами и прежде всего политикой ремилитаризации гитлеровской Германии, нежеланием империалистических держав осуществить на деле разоружение. – Прим. ред.


[Закрыть], и заключить какое-либо соглашение не удалось; правда, переговоры способствовали прояснению ситуации.

III. Советы вступают в Лигу наций

Я по-прежнему стою за политику сближения с Россией. По моему мнению, это является для нас лучшей гарантией.

IV. Нота Барту от 17 марта

13 марта германское правительство вручило нашему послу меморандум в качестве ответа на нашу памятную записку от 14 февраля. По мнению Франсуа-Понсэ («Souvenirs», р. 173), Гитлер не «пришел в ярость» при получении нашей ноты. Он рассчитывает на поддержку англичан и итальянцев. «Дискуссия вылилась в топтание на месте, и с мертвой точки сойти не удалось».

Я уже говорил, каким образом совет министров занимался рассмотрением этого важного внешнеполитического вопроса.

Нота от 17 марта является очень сильным документом. В ней вновь указывалось, что Франция придала организации своих вооруженных сил исключительно оборонительный характер, при котором запас не играет непосредственной роли, что она не отказывается пойти на уступки, если будет обеспечена ее безопасность. Но Германия вышла из Лиги наций; уровень ее вооружений значительно превысил уровень, установленный существующими договорами. Не постигнет ли новую конвенцию участь военных статей мирных договоров? На каждую новую уступку Германия отвечает новыми требованиями. Что представляют собой ее военизированные формирования? Где гарантии выполнения? Недостаточно принять обязательство о проведении консультаций в случае нарушения конвенции.

V. Конференция в Доме инвалидов (14 и 17 апреля)

Командование вооруженных сил заявило, что поставленные перед ним технические вопросы не могут рассматриваться изолированно, так как они тесно связаны с политическими проблемами.

Исходя из этого, 17 апреля Тардье и я в полном согласии составили письмо Думергу, в котором, оговаривая право Высшего совета национальной обороны обсудить этот вопрос, требовали гарантий выполнения и предлагали правительству самому принимать решение по определенным вопросам; из-за отсутствия данных мы не касались проблем, относящихся к военно-морскому флоту и авиации. Комиссия не сочла возможным указать цифровые данные эвентуального сокращения французской армии. Тардье и я просили разрешения изложить наше особое мнение по ряду принципиальных вопросов, отклоненных комиссией.

Сделав эти оговорки, мы изложили ответы специальной комиссии на вопросы, сформулированные Барту в его письме от 6 апреля. Только само правительство может высказать свое мнение по поводу гарантий выполнения. В случае если Германии разрешат тот уровень вооружений, который она требует, комиссия предлагала принять ряд мер.

VI. Нота от 17 апреля

Этот документ был подписан Тардье и мной. Но когда 17 апреля мы явились на заседание совета министров, Барту сообщил нам, что наша работа оказалась бесполезной в связи с решением, которое он принял в согласии с председателем совета министров. Когда все собрались, он ознакомил нас с содержанием известной ноты от 17 апреля.

Зачитав ее, Барту заявил нам, что за последние 40 лет он ни разу не был так обеспокоен. Чего бы ни стоил нам этот ответ, он становился необходимым после ознакомления с германским бюджетом. «Совершенно очевидно, – пишет Франсуа-Понсэ (р. 174), – что, если бы конвенция, разрешающая рейху ограниченное и контролируемое международной организацией перевооружение, не была достигнута, Гитлер счел бы себя свободным от всех обязательств, вытекающих из Версальского договора, и стал бы осуществлять перевооружение по своему усмотрению, без ограничения и без контроля, при восторженном одобрении своего народа». Но с какой международной организацией стала бы считаться страна, которая только что вышла из Лиги наций? Разве Версальский договор не был уже нарушен? Разве военизированные формирования, искусно замаскированные Гитлером, не были зародышем его эсэсовских войск, которые, как мы убедились во время последней войны, превзошли в жестокости традиционную германскую армию. Фактически Гитлер поставил перед союзниками проблему, которую он уже заранее решил. Могли ли две державы осуществлять за ним контроль и санкционировать его действия? Можно ли было доверять «конвенции, им признанной и подписанной»? Я удивлен, что Франсуа-Понсэ считает Барту сторонником этой конвенции. Правда, прежде чем принять столь серьезное решение, Барту должен был в течение некоторого времени испытывать сомнения. Однако мне кажется невероятным, чтобы министр, позицию которого на различных этапах кризиса я только что осветил, мог отказаться накануне решающего заседания совета министров от своих убеждений из-за доклада двух государственных министров, являвшегося в конечном счете лишь информационным документом, не содержавшего никаких политических выводов и оставлявшего за правительством полную свободу действий.

Нота от 17 апреля была единогласно одобрена советом министров.

Ни на единое мгновение у меня не возникало чувства, что Францию «можно упрекнуть в срыве конференции» и что она позволила Гитлеру перевооружаться. Он перевооружался без нашего разрешения. Не могло быть и речи о том, чтобы навязать ему контроль по международной конвенции, от участия в которой он уже уклонился. Контрольный орган? Какой? Кто мог обеспечить этот контроль?

«Нота от 17 апреля, – пишет Франсуа-Понсэ, – имела, во всяком случае, тот недостаток, что она выставляла нас в качестве виновников провала конференции, в то время как истинным виновником был гитлеровский режим». Конференция? Германия ушла с нее. 27 апреля в Берлине выступил Нейрат, который подчеркнул добрую волю рейха, противопоставив ее непримиримости Франции, но, отмечал Франсуа-Понсэ, в этом же выступлении «он утверждал, что независимо от результатов начатых, переговоров Германия уже приступила к созданию своей новой армии». Следовательно, сам Нейрат оправдывал нас. 18 апреля я принял Титулеску; он энергично поддерживал французскую ноту и мою идею сближения с Россией, что, по моему убеждению, должно было явиться необходимым завершением событий. По этому поводу он сообщил мне о враждебной позиции царя Бориса по отношению к Франции. «Имеется два опасных интернационала, – сказал он шутя, – интернационал международных спальных вагонов и интернационал королей». В Англии «Дейли экспресс» от 14 апреля опубликовала весьма интересную статью, доказывавшую, что Германия создает армию в 4 миллиона человек. В ней говорилось об организации трудовых лагерей, на которые рейх выделял ежегодно 15 миллионов фунтов стерлингов по статье «Общая финансовая администрация». В экзаменационную программу этих лагерей включены стрельба из мелкокалиберкой винтовки, строевая подготовка, топография, полевые занятия. 4 миллиона молодых людей проходят эту подготовку. 13 миллионов фунтов стерлингов были выделены на реорганизацию ПВО и на создание специального комиссариата авиации. 17 апреля Бенеш прислал мне из Праги тревожное письмо.

Что касается меня, то я принял окончательное решение. Замечательные доклады Франсуа-Понсэ очень помогли мне в этом. 19 числа на заседании совета министров Петен, которому была известна моя точка зрения, ознакомил меня с докладом полковника Мандра, нашего военного атташе в Москве, исключительно благоприятно отзывавшегося о Красной Армии и определенно высказывавшегося за франко-русское сближение. Сообщенные им сведения соответствовали моим впечатлениям от прошлогоднего пребывания в Советском Союзе. Розенберг, с которым я встретился 21 числа, явно одобряет французскую ноту; он очень доволен результатами своих последних переговоров с Барту. Я стараюсь как можно лучше разобраться в создавшемся положении. Гитлер принял решение; он уже полным ходом осуществляет свою программу; его маневры – лишь хитрость и ложь. Именно с помощью России Великобритания и Франция должны стремиться обеспечить безопасность малых государств Европы и свою собственную. Немой язык карты убедительнее всяких слов.

Бенеш пишет мне из Праги 17 апреля 1934 года:

«Мне не удалось повидаться с вами во время моего недолгого пребывания в Париже, когда я возвращался из Лондона в марте месяце. Я мог бы рассказать вам об определенной эволюции умов в Англии, эволюции, которая с той поры в значительной степени усилилась. Но тем не менее я не знаю, достаточно ли этого, чтобы мы допустили возможность перевооружения Германии. Все, что я видел в Женеве, свидетельствует скорее о том, что англичане все еще колеблются и что потребуется еще много усилий, чтобы убедить их занять правильную позицию. Наше сражение в Центральной Европе продолжается. Аншлюс в данный момент провалился; агитация, конечно, возобновится; но сейчас поражение первой крупной попытки Гитлера неоспоримо. Я внимательно слежу за последними маневрами итальянцев и вместе с Парижем буду всеми силами стремиться направить все по верному пути; и в конечном итоге, несмотря на трудности, я надеюсь, что можно будет избежать серьезных событий. Но сражение будет упорным. Положение демократии в Центральной Европе плачевно. Наша «Splendid isolation» («блестящая изоляция») среди диктаторов полностью завершена. Положение это весьма неудобно. Но мы не уступим; я продолжаю идти своим путем и в этом отношении в общем спокоен. Мы еще будем свидетелями, и, возможно, раньше, чем некоторые думают, лучших дней для демократов. Но нам нужна сильная Франция, по-прежнему бдительная и уверенно стоящая во главе наших демократий, верная принципам решимости и умеренности, порядка и твердости. Без этого Европа погибнет. Я знаю, что вы согласны со мной и что в этом отношении я могу рассчитывать на вас, так же как вы можете рассчитывать на меня. Национальное единство Франции является для нас в настоящее время насущной необходимостью».

В мерах, предлагавшихся командованием, проводилось различие между гарантиями «выполнения» и «гарантиями безопасности». «Так как в основе гарантий выполнения лежит контроль, командование считает необходимым, учитывая опыт, приобретенный после победы, то есть при благоприятных условиях, которые больше не повторятся, а также результаты недавнего тщательного изучения этого вопроса, высказать следующее мнение о контроле: либо контроль не будет действенным – и тогда его сочтут приемлемым; либо он будет стремиться выполнить возложенную на него задачу – и тогда он явится источником неразрешимых и опасных конфликтов. Фактически конвенция узаконила бы неограниченное перевооружение Германии.

В связи с этим командование считает, что опасность, которой чреваты технические пункты конвенции, должна быть уравновешена предварительным получением предельно четких, действенных, быстро осуществимых гарантий безопасности.

Этим оно лишь повторяет свою точку зрения, изложенную на заседании Высшего комитета 8 марта 1934 года и записанную в протоколе этого заседания.

Оно просит разрешения добавить, что, по его мнению, при создавшейся в настоящее время обстановке единственно действенной гарантией безопасности Франции будет предварительное обязательство Англии выступить на ее стороне, если Германия снова попытается разжечь» войну в Европе».

17 апреля Тардье и я направили следующее письмо Думергу:

«Господин председатель,

разрешите направить вам выводы специальной комиссии, руководство которой вы нам поручили. Комиссия провела два заседания: 14 и 17 апреля.

Согласно вашим инструкциям, комиссия не стала «предвосхищать дальнейших обсуждений в Комитете национальной обороны или в Высшем совете национальной обороны всей или части проблемы ограничения вооружений». Согласно этим указаниям, она исходила в своей работе из «гипотезы, что это ограничение будет сопровождаться достаточно действенными, с точки зрения французского правительства, гарантиями выполнения».

Таким образом, рамки, которыми комиссия ограничила свою работу, не позволили ей изложить свое мнение относительно возможности юридического и фактического согласия на перевооружение Германии, а также высказаться по существу гарантий выполнения конвенции, выработанной на этой основе.

Она пришла к выводу, что инструкции правительства резервировали за самим правительством право высказать окончательное, мнение как по первому, так и по второму вопросу (принцип перевооружения Германии; характер и эффективность гарантий выполнения конвенции; связь этих гарантий выполнения с гарантиями безопасности, определенными Уставом 1919 года[151]151
  Речь идет об Уставе Лиги наций. – Прим. ред.


[Закрыть], различными предложениями, внесенными от имени Франции в Женеве, доктриной Высшего совета национальной обороны и последними французскими нотами от 10 февраля, 17 марта и 6 апреля 1934 года).

В связи с этим комиссия воздержалась от ответа на III часть (стр. 4) ваших инструкций, которая касается вопроса о контроле и не может рассматриваться в отрыве от гарантий выполнения, рассматриваемых в этих инструкциях как приемлемые. Обе проблемы взаимосвязаны и могут быть решены лишь самим правительством.

Комиссия не сочла также своей задачей представить, хотя бы предположительные, сравнительные цифровые данные по военно-морскому флоту и авиации. С одной стороны, опубликованные в Англии и в Германии документы не дают достаточного материала для такого сравнения. С другой стороны, ввиду того, что в скором времени, в 1935 году, состоится конференция о морских вооружениях, комиссия сочла целесообразным связать рассмотрение этого вопроса с решениями правительства о взаимозависимости различных родов вооружения и о той позиции, которую следует занять по отношению к Вашингтонскому договору.

Наконец, комиссия пришла к выводу, что она не может представить в соответствии с V частью (стр. 4) правительственных инструкций цифровые данные об эвентуальном сокращении французских вооружений. Данные, которыми она располагала, позволили ей, притом чисто предположительно, лишь рассмотреть систему ограничений, упомянутую в первых четырех параграфах ваших инструкций.

Мы просим, г-н председатель, вашего разрешения приложить к заключениям комиссии, которые мы имеем честь вам направить, наше особое мнение по принципиальным вопросам, которые комиссия должна была исключить из своего обсуждения.

Примите, г-н председатель, заверение в нашем глубоком почтении и преданности.

Подписано: Тардье, Эррио».

* * *

Затем следовали выводы специальной комиссии:

«I. Заседания специальной комиссии состоялись 14 и 17 апреля под председательством государственных министров, гг. Эррио и Тардье, и имели задачей подготовить ответ на вопросы, поставленные г-ном министром иностранных дел в его письме от 6 апреля сего года на имя г-на председателя совета министров.

Рассмотрев поставленные перед нею вопросы, комиссия констатировала, что данная проблема состоит из двух частей:

1. Гарантии выполнения. Комиссия считала, что целью ее работы не является обсуждение вопроса о гарантиях выполнения, рассмотрением которого должно заниматься само правительство, и ограничилась принятием к сведению прилагаемого ниже доклада генерала Вейгана по этому вопросу.

В связи с этим соображения, представленные военным министром по вопросу о контроле, не стали предметом изучения комиссии.

2. Установление взаимных ограничений вооруженных сил Германии и Франции, которые могли бы быть включены в конвенцию в соответствии с предложением г-на министра иностранных дел.

Изучив материалы, представленные военным, военно-морским, военно-воздушным ведомствами и министерством колоний, комиссия пришла к следующим выводам:

II. Сухопутная армия. В случае разрешения Германии установить тот уровень сухопутных войск, который она требует, необходимо предусмотреть следующие мероприятия:

Военизированные формирования. Желательно распустить военизированные формирования.

Если роспуска добиться не удастся, то для этих формирований должно быть предусмотрено запрещение военной и военно-воздушной подготовки в том случае, если будет установлено, что такое запрещение может быть действенным.

Ряд членов комиссии высказали мнение, что реформа, намечаемая в этом отношении канцлером Гитлером, не поддавалась бы контролю и вообще была бы неосуществимой.

Следовательно, решение поэтому вопросу должно быть принято самим правительством.

Допризывная подготовка. Прохождение всеобщей допризывной подготовки должно быть приравнено к трем месяцам действительной службы. Что касается добровольной допризывной подготовки, охватывающей относительно небольшое число лиц (как, например, в настоящее время во Франции), то сокращение следует производить в соответствии с правилами, установленными Женевским комитетом по численному составу войск. Всеобщая обязательная допризывная подготовка может распространяться лишь на лиц, достигших 18-летнего возраста, причем количество проходящих ее не должно превышать 10 процентов числа лиц, подлежащих призыву.

Полиция. Сокращение общей численности германской, военизированной полиции, тем более что по своей численности она превосходит нашу мобильную гвардию (15 тысяч человек).

Реорганизация германской армии. Принятие мер, которые бы воспрепятствовали, по мере возможности, существованию в Германии одновременно профессиональной армии и армии, комплектуемой на основе всеобщей воинской повинности. Для этого можно предусмотреть порядок, указанный Женевским комитетом по численному составу войск (резолюция от 20-22 ноября 1933 года).

Численность французских вооруженных сил. В соответствии с ограничением численности германской армии до 300 тысяч человек установить численность французской сухопутной армии на уровне, предусмотренном меморандумом от 31 июля 1931 года, то есть ее средняя общая численность должна составлять 651 тысячу человек с возможным увеличением числа кадровых военнослужащих в пределах этой цифры. Указанная выше цифра будет включать и резервистов, количество которых, впрочем, будет ограничено рамками общей средней численности.

Общая продолжительность военной службы. Установить максимальный срок продолжительности военной службы в 27 месяцев, а минимальный – 15 месяцев, с учетом лагерных сборов запасников; при этом для каждого государства срок должен быть установлен в зависимости от его конкретных условий. Если возникнет необходимость предусмотреть менее продолжительный срок службы, то следует ограничить среднегодовой контингент.

Численность личного состава авиации и военно-морских сил. Ограничение численности личного состава авиации в соответствии с меморандумом от 31 июля 1931 года и численности личного состава военно-морских сил в соответствии с действующими договорами.

Численность личного ссстава военно-морских сил береговой обороны. Не включать этот личный состав в общее число военнослужащих сухопутной армии. Если же этот личный состав должен учитываться вместе с сухопутной армией, то следует соответственно увеличить общую численность этой армии.

Техническая оснащенность сухопутной армии. Сохранение статус-кво технической оснащенности сухопутной армии Франции и ограничение технической оснащенности германской армии соответственно: для танков до 6 тонн и для полевой артиллерии до 150 мм, причем оснащение армии этими видами техники должно производиться лишь начиная с определенной даты.

III. Авиация, военно-морские силы, взаимозависимость видов вооруженных сил. Комиссия особо подчеркивает исключительную важность принципа взаимозависимости видов вооруженных сил (численность личного состава и техническая оснащенность) как для сохранения общего равновесия сил, так и для позиции, которой следует придерживаться во время предстоящих переговоров. В связи с этим она считает: а) что для сухопутной армии должны быть предусмотрены ограничения во изменение существующих договоров лишь в той мере, в какой авиация и военно-морские силы явятся объектом новых (по сравнению с существующими договорами) договорных обязательств; b) что в этом случае для авиации и военно-морских сил должны быть предусмотрены ограничения, соответствующие тем ограничениям, которые будут приняты для сухопутной армии; с) что же касается германской авиации, то для нее должна быть установлена максимальная грузоподъемность в 2 тонны (предпочтительно – 1700 кг). Количество германских самолетов должно быть по возможности сокращено и не должно ни в коем случае превышать половины численности французской истребительной, сторожевой и разведывательной авиации, базирующейся на территории метрополии.

IV. Этапы и срок действия конвенции. Большинство комиссии не считает целесообразным определять заранее мероприятия (в частности, по вопросу о сокращении вооружений), которые могли бы быть осуществлены лишь после первого этапа действия конвенции. Что же касается срока действия конвенции, то было предусмотрено два решения: 1) продолжительный срок (примерно 10 лет), что в принципе было бы более предпочтительно, и 2) довольно короткий срок (например, 6 лет), охватывающий, во всяком случае, период наборов «оскудевших призывов»; это лучше, чем брать на себя заранее вторую серию обязательств, содержание которых трудно определить. Изучение новых мероприятий было бы отложено до даты, предшествующей истечению срока конвенции, в случае, если это окажется тогда необходимым.

V. Нарушения. Комиссия признала, что определение нарушений в статье 8 проекта конвенции, представленного подготовительной комиссией, и в статье 88 плана Макдональда было бы в достаточной мере приемлемо для Франции в том, что касается переходных мер, которые она должна будет принять во время периода призыва малочисленного контингента военных лет или при других исключительных обстоятельствах.

VI. Война с применением химического, бактериологического оружия и специальных зажигательных средств. Комиссия считает, что эти формы войны должны быть запрещены. Соответствующая подготовка также может быть запрещена, если будут предусмотрены немедленные репрессии в международном плане, формы которых были бы заранее установлены и обнародованы.

VII. Воздушные бомбардировки. Комиссия высказалась за запрещение воздушных бомбардировок, во всяком случае бомбардировок объектов, не имеющих военного значения, и признала, что это запрещение должно предусматривать, кроме того, меры, способные воспрепятствовать использованию гражданской авиации в военных целях.

VIII. Ограничение военного производства. Ограничение военного производства и импорта военных материалов было бы необходимым, но лишь при условии наличия контроля и действенных санкций, определение характера которых не входит в компетенцию комиссии.

IX. Ограничение общих расходов. Это ограничение должно быть произведено в порядке мероприятий по контролю».

Во время обсуждения, проходившего 17 апреля, Барту сослался на свои предыдущие заявления и на свою ноту от 17 марта. Предлагалось два решения: 1) не проводить разоружения и не разрешать перевооружения Германии; 2) не проводить разоружения и легализировать перевооружение Германии. Барту изложил преимущества и недостатки этих двух решений. По его мнению и по мнению Думерга, основным фактом является увеличение германского бюджета; оно доказывает, что Германия совершенно не считается с происходящими переговорами. Германия как бы говорит: что бы там ни случилось, я перевооружаюсь. Ответ германского правительства Англии является малоудовлетворительным; он ничего не говорит о возможном возвращении в Лигу наций. Английское правительство намерено, по-видимому, завершить всю эту работу заключением конвенции, пусть даже неудовлетворительной. Даже по вопросу об авиации оно как будто расположено уступить ради достижения соглашения. Между тем бюджет рейха впервые предусматривал ассигнования на организацию гитлеровской армии.