Текст книги "Именем закона. Сборник № 1"

Автор книги: Эдуард Хруцкий

Соавторы: Инна Булгакова,Сергей Высоцкий,Анатолий Ромов,Гелий Рябов,Аркадий Кошко,Ярослав Карпович,Давид Гай,Изабелла Соловьева,Николай Псурцев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 57 страниц)

Майоша побежала назад, к вокзалу, а я нырнула в подземный переход вместе с толпой и через полминуты была на Новорязанской. Нины и Рекса не было. Ничего! И я отправилась в хозяйственный.

…Полутьма и прохлада дома показались мне благодатью. Я сбросила босоножки, приятно было ступать босыми ногами по гладкому полу. Покупки я выгрузила на письменный стол. Мыло, замок, лак для волос. Лаком, правда, я почти не пользуюсь, но баллончик был французский, красивый, должна же была я себя хоть чем-то утешить, купить что-нибудь для души.

Я стягивала с себя платье и соображала, где сейчас надо искать слесаря, когда в дверь позвонили. Звонки были длинные, требовательные. Кто бы это мог быть? Знакомые сначала звонят по телефону. Черт с ними! Нет меня дома. Не хочу я больше никаких новостей. Я на даче. В отпуске. Провалилась сквозь землю. Звонки прекратились. Вот и хорошо. Я наконец выпуталась из платья. И услышала, как в замке поворачивается ключ. Очень медленно. Я замерла с платьем в руках. Кто это? Опять  о н и?..

Нина предрекала, что  о н и  хотят со мной расправиться. И в этой истории она все время оказывается ну просто ясновидящей… Мне стало страшно. Куда деться, где спрятаться? До окна я не успею добежать, да и что мне окно? Не успела сменить замок, раззява!

А дверь уже скрипнула, открываясь. Я мысленно заметалась, потому что шелохнуться я боялась, кто-то входил в квартиру…

Дверь моей комнаты открывается внутрь. Между книжным шкафом и стеной есть крошечное пространство. Когда дверь открывается, этот угол как раз оказывается за нею, меня не сразу увидят. Но в закутке не умещается даже Рексова подстилка.

Акробатическим движением я втиснула себя в эту щель, держа платье по-прежнему в руках. Плечи не умещались. Я вся изогнулась, вытянув шею и сжав плечи.

А человек уже вошел, щелкнул замок. Постоял, прислушиваясь… Пошел. Медленно и осторожно. Но шаги тяжелые, неровные. По очереди заглядывал всюду, открывал все двери, даже дверцы стенного шкафа. Моя – последняя. Если он зайдет – конец. Меня нельзя не увидеть. А если только заглянет… Так. Комната Олега. Приближается к моей.

Я старалась не дышать. Кто-то остановился на пороге. В щелочку дверную можно увидеть кто, но я боялась скосить глаза – вдруг шевельнусь…

Посмотрела, когда он шагнул назад, в коридор. Так и есть. Бандит. Прихрамывает. Покусанный Рексом бандит. Один.

Все. Пошел в ванную. Щелкнул выключателем. На пол поставил что-то тяжелое, наверное чемоданчик, который держал в руках. Загремел, кажется, табуреткой. Сел, наверное. А потом из ванной стал доноситься какой-то шум технического оттенка. Лязгнул металл, чем-то скребли, опять звон металла. Передвигает что-то. Наверное, снова ищет драгоценности.

Руки, плечи разламывались, платье стало пудовым. А прошло только десять минут. Я закрыла глаза и стояла, по-моему, час. Ощущение было такое, что позвоночник превращается в штопор. Открыла глаза. Прошло пять минут! Нет, надо что-то придумать.

Как жаль, что я купила замок, а не молоток, или, еще лучше, топор бы мне. Он бы сунулся, а я бы… А-а! Лак! Лак для волос делают на спирту. Если он сунется, я пущу струю ему в глаза. Пока-то он их продерет! Успею выскочить на площадку.

А бандит, увлекшись, начал насвистывать хабанеру.

Под эту хабанеру я вылезла из своего угла, растерла затекшее тело, надела платье, притащила осторожненько стул, села. Колпачок я сниму с баллончика, когда бандит двинется по коридору. А сейчас надо расслабиться. Как чувствовала я, понадобится мне зачем-то французский лак.

Глянула на часы – прошел час, оказывается. Стену, что ли, он там разбирает? Рабочий шум не умолкал. Неужели в нашей крохотной ванной есть такое место, до которого надо час добираться? Как бы он к соседям не вылез! И меня разобрал нервный смех. Люди жалуются на скуку, гоняются за приключениями, ездят в горы за сильными ощущениям, занимаются подводной охотой и т. д. А я вхожу в свою квартиру, и готово! Начинаются приключения одно краше другого. Меня обслуживают на дому. «Самое опасное место в мире, фирма гарантирует смертельный риск, увлекательные загадки и таинственные встречи!» Не квартира, а Бермудский треугольник…

А не напасть ли мне на него? Он увлекся, не услышит, подкрадусь к ванной, лаком по глазам, запру его и – в милицию. Нет, опасно, может услышать, пристукнет меня.

Так вот зачем Майя хотела выманить меня из дому, сказала, что Громов сидит у нас на даче: туда и обратно – как раз три часа, а бандит бы здесь без помех занимался поисками драгоценностей, не собирались они меня убивать, просто хотели удержать меня там на некоторое время, чтобы не явилась домой в неподходящий момент. Ловко!

Придется ждать, пока он не закончит там свои черные дела. Кошмар в том и состоит: никаких свидетелей и улик. Ухватиться не за что. Словно туман пытаешься поймать. А между тем прошли полтора часа. Я встала, потянулась… Мне уже не было страшно, наверное, нервы притупились. Устали мои бедненькие нервные окончания.

Шум смолк. Я мгновенно очутилась у стены… Шаги. Колпачок снят. Моя комната – самая дальняя. А от ванной до входной двери – метра два. Может, он уже уходить собрался, ко мне сюда и не явится. Так и есть. Открывает замок.

Хлопнула входная дверь. Все! Ушел!

Я ринулась в ванную.

А в ванной все как было. Не приснилось ли мне происшествие? Был ли кто? Был!

Стены целы, зеркало на месте, раковина на месте, но табуретка передвинута, стиральная машина прислонена вплотную к ванне, да нет, она всегда так стояла, кажется…

Начинается! Было или кажется? Кажется, было. Мы уже переживали это, и нам не кажется: резиновый коврик на полу передвинут. Я наклонилась поправить, потеряла равновесие, схватилась за край ванны, и меня тряхнуло током. Да как сильно!..

Из ванной я вылетела как ошпаренная! Вернее, как ударенная током. Господи, боже ты мой, ведь ванна – не электроприбор! Ее же нельзя включить. Или можно?

Не знаю. Вроде нельзя, но вдруг гангстер включил? Я вообще не в ладах с электричеством. Николка проводит со мной беседы о технике безопасности, может, поэтому у меня и возникло стойкое отвращение к электроприборам. Слышать я не могу, как они устроены да как работают. Единственное, чего он добился, – я электричества боюсь и стараюсь как можно скорее все выключить.

Я осторожно заглянула снова. Что-то было включено, но что? А душ хотелось принять ужасно! Рискуя жизнью? Ну нет, как-нибудь по частям вымоюсь в кухне. Я даже свет боялась выключить.

Я покурила, выпила кофе и взяла себя в руки. Надо идти за слесарем, замок врезать. Пускай он заодно выяснит, почему ванна бьет меня током.

Ну да, я уйду, а кто-нибудь как раз и явится. Меня уже трясло при одной мысли об этих незваных гостях. Надо закрыть дверь тем ключом, что нам вручил техник-смотритель при переезде. Который с бирочкой. У них такого нет, слава аллаху, я не ношу его с собой. Где же этот ключ? У меня уже появилась аллергия от поисков. Но надо найти, ничего не поделаешь, они мне не дают передышки, шастают к нам непрерывно. И ведь милиции не боятся, вот что странно!

Я долго рылась в ящике буфета, где мы храним разный железный хлам, ненужные ключи неизвестно от чего, гвозди, какие-то шурупы, крючья, – у всех такие ящики есть. Вытащила крупные вещи, осталась мелочь, которая разбежалась по ящику, вынуть его нельзя, буфет старый, рассохшийся, я обратно ящик и не затолкаю. Наконец нащупала ключ, он застрял в какой-то трещине. А ящик тяжелый, дубовый, одной рукой его и удержать трудно. Я потрясла его хорошенько, в буфете тоненько зазвенели рюмки. Ключ выехал на середину ящика, оказывается, на нем стояла деревянная коробка. Я начала запихивать весь хлам обратно и тут только обратила внимание на коробку. Собственно, это был плоский деревянный ящичек, он стоял вплотную к дальней стенке, я много раз тыкалась в него пальцами, считая, что упираюсь в стенку буфетного ящика.

И тут у меня замерло сердце от какого-то, то есть ясно от какого, предчувствия. Я поставила коробочку на стол и открыла ее. Тут оно и лежало.

В полиэтиленовом пакете был браслет. На тяжелых, покрытых патиной серебряных пластинках изящный узор из зеленых и белых камней. Суровая красота, удивительное благородство формы.

Старинный браслет… Андрей делал? Я такого не видела, и стиль не его.

А бриллиантов никаких в ящичке не было. Неужели этот браслет такой дорогой, что они все перегрызлись из-за него?.. Музейная вещь. Андрей реставрировал, а сестрички решили выкрасть? Нет, Громов бы меня предупредил, от возмущения по потолку бы бегал, а он молчит и таится. Значит, он украл! Андрей Громов – вор?! Не может быть! Нет, надо смотреть фактам в лицо: украл! Я не успела ужаснуться, зазвонил телефон. Лариса Бородина сообщила, что Юра через час прилетит, если быстро соберусь, успеем с ней поболтать.

Но мне надо дождаться Нину, мы же договорились встретиться здесь, непонятно, куда они вообще провалились. Лариса пообещала сразу же прислать мужа, даже кормить не будет, наверное, по моему голосу поняла, что дело серьезное.

Нина, злющая-презлющая, приехала через полчаса, с Рексом и Майей Громовой.

Интересно, где же это они встретились? Наверное, Нина поехала к нам на дачу, следила небось за мной, легкомысленной… Так и было. Нина видела, как Майя покупала билет, как влетела в последнюю секунду в электричку. А меня Нина сразу потеряла. Неудивительно, у меня же отработанная техника – спасая Рекса от больших собак, я каждую дыру на вокзале изучила. Нина ждала в машине у нашей станции. Пришла электричка, меня не было, зато металась у вокзальчика Майя, которая не знала дорогу на дачу.

Нина подъехала и сказала, что меня на даче нет, она возвращается в Москву, не подвезти ли? Та согласилась, решив, что просто не заметила, как я выходила на платформу – народу прорва приехала.

А в машине Нина внезапно объявила, что нам все известно и пускай-ка Майя Витальевна сразу все ей расскажет, иначе ее отвезут в милицию. И королева потерпела полное фиаско. Майя не сказала ничего и, если бы не боялась Рекса, просто выскочила бы из машины. И сейчас она набросилась на меня с обвинениями в провокациях, хулиганстве, заговоре. Это моя-то бывшая подруга, которая при любой трудности превращалась в кисель, который мы собирали ложками. Какой кисель! Скала несокрушимая…

Какой это ключ она украла у меня? Клевета! Впервые слышит о каких-то бандитах и ценностях, которые у меня требовали. Раз это мои ценности, я и знать должна! Валерия меня караулила? Обозналась Ольга Васильевна! Сергей Петрович? Знать не знает! Вооруженное нападение? Бред сумасшедшей, кто его видел, она что, участвовала?! Украли табакерку Натальи Степановны? Впервые слышит, и при чем здесь она, Майя Громова? У ее бывшего мужа надо спрашивать!

Я смотрела на нее во все глаза. Поведение было обдуманным, она была готова к ответам, тверда и уверенна настолько, что Нина приуныла, перестала задавать вопросы. Ведь чужая уверенность гипнотизирует, действует магически, человек теряется под воздействием неколебимой наглости, убежденной в своем праве. И тогда я весело провозгласила:

– Ну что ж, прошу прощения. Значит, браслет не твой, ты на него не претендуешь, и Громов отказывается, а у Валерии и спрашивать нечего, как мог ее браслет попасть в мой буфет? Да к тому же это явно музейная вещь, то есть ему место только в витрине музея. Тогда надо его срочно сдать в милицию.

Вот тут Майя растерялась, мы с Ниной кожей ощутили, как опала ее агрессивность, как пошли волны страха и сомнений. Она с запинкой пробормотала, что впервые слышит о браслете.

– Тогда это клад, тебе, Ольга, полагается сколько-то там процентов, ведь он дорогой, наверное? Пошли в милицию.

Майя тихонько спросила: может ли она идти? Но Нина не сказала, а пропела, что лучше ей немножко подождать, вдруг там, в милиции, захотят с нею побеседовать, так пусть Рекс ее посторожит, а мы скоро вернемся. Нина решительно выдернула штекер и положила телефонный аппарат в сумку, приговаривая, что не стоит рисковать, не надо Майе звонить сообщникам.

– Ольга, – велела она, – командуй Рексу, чтобы он ее стерег.

– Он меня искусает! – взвизгнула Майя.

– А вы не шевелитесь, а то действительно искусает, как сестричку.

Бедняга Рекс нервничал. Он не выносил скандалов, кидался то к одному, то к другому, пытался лизнуть в нос, на него просто жалко было смотреть, и все ссоры утихали сами собой. Сейчас он тревожно смотрел на нас и скулил. Да он и команд-то не знает таких, не умеет он стеречь, он только спасать людей умеет! Боже мой, что же мы делаем, как низко можно пасть, прикоснувшись, только прикоснувшись к преступлению, не участвуя в нем. Ведь перед собакой стыдно…

– Пусть она уходит. Так мы собаку испортим, Рекс ведь не в концлагере служит. Уходи.

Нина возмутилась, как же так, они с ножом кидаются, а тут…

– Чем же мы с тобой лучше бандитов, если они с ножом, а мы с собакой. Майя же сейчас не кидается, а я буду Рекса на нее натравливать? Да он и не поймет ничего. Пусть идет к своим бандитам, а мы сдадим браслет, который Майя украла…

– Это не я! Это Лерка!

Вот тут-то Майя и превратилась в кисель, и нам же с Ниной пришлось ее успокаивать и утешать!

Вот что рассказала нам Майя Громова.

Давно, года полтора назад, Валерия попросила Андрея сделать ей браслет, такой же, как у нее в музее. А я-то считала ее переводчицей!

– Она переводчица, но работает в музее, заведует отделом. Музей сейчас закрыт, здание разваливается. У Валерии был план. Когда завотделом уезжает в отпуск, то исполняющему обязанности передается по списку ну все, что есть в отделе ценное, редкое. Конечно, никто не смотрит толком, есть вещь и есть. Вы себе не представляете, сколько у них крадут. Браслет ценный, больших денег стоит. А Андрей сделал похожий, мельхиоровый, стекло там. Год почти делал, он всегда тянет. И подарил Лере на свадьбу, когда они с Виктором зарегистрировались…

Вот кто этот Виктор пустоглазый!

…У Виктора в Италии дядя, наш, русский, во время войны попал в плен, воевал в маки, потом женился на итальянской француженке, остался там. Сам Виктора разыскал, тот ездил к нему. Жена и дочь дядины погибли в автомобильной катастрофе, он зовет племянника к себе. У дяди магазинчик, так, ничего живет, скромно, но ничего. Виктор не очень хотел ехать – не с дядиными доходами в Италии жить. Вот Лера и придумала. Перед отпуском, незадолго до отъезда, а ехать они должны через три дня, она положила вместо подлинника подарок Андрея.

– И ты знала, – ужаснулась я. – Они что, совсем уезжают?

Нина задумчиво проронила:

– Наверное, они много накрали, и в этом музее и вообще. Если бы не жадность… Не хотели даже крохой пожертвовать. Вот скупость их и подвела, а то бы спокойно уехали. Да, герой Сопротивления получит замечательных родственников!

– Они же Андрея подведут под монастырь! – ахнула я.

– Я хотела ему отомстить, – опустила глаза Майя. – Они не совсем, а по приглашению, а там… Как выйдет. Но Лера не доверяет Виктору, боялась держать браслет дома. Она попросила меня спрятать еще и свои кольца, которых Виктор у нее не видел.

– Неужели она не могла сама спрятать, ну, закопать где-нибудь?

Майоша вздохнула.

– Вы не представляете, как это трудно. Если бы дача была… А так – столько глаз. Мы хотели под окном возле их дома – там траншею роют. Представляете? Нельзя ни в чем быть уверенной. А далеко в лесу – рискованно, еще не найдем, и вдруг кто подсмотрит. Ведь надо с лопатой ехать, копать… Я завернула в полиэтилен и спрятала в кадке с китайской розой, ну, знаешь, в большой комнате. Но все боялась, не знаю даже чего, каждый день смотрела, розу перестала поливать на всякий случай. В общем, Андрей увидел, да я еще про Италию ему проговорилась, они и меня звали. Нашел браслет. А тут как раз Наталья Степановна… Я полезла в кадку, а там железки и два Леркиных кольца. Виктор с Леркой чуть меня не убили. Они были уверены, что я украла. Лера очень волнуется, она боится, что Андрей в музее все расскажет, представляешь, чем это грозит им? Главное – ей, ведь она там работает. Она потихоньку от Виктора хотела отдать Андрею табакерку и медальон, чтобы он в милицию не заявлял, пусть и браслет у него останется, лишь бы они успели уехать.

– Да как же они вывезут такую вещь? – перебила Нина.

– Это Виктора дело. У него кто-то есть в таможне, что ли. Но они должны выехать обязательно в определенный день, иначе вся операция сорвется.

– Да, не кража, не контрабанда, операция. Так удобно! Не убийство, а устранение, не подлость, а сложная ситуация. Господи, какой язык стал, все названо другим термином и даже как-то невинно выглядит, – с отвращением заметила Нина.

– Это Виктор подслушивал наш разговор? И он просил тебя удержать меня на даче?

– Да, он хотел еще раз сам все обыскать, проверить.

– А что ты искала у меня в супе?

– Я ж целый день здесь возилась, проголодалась, взяла суп, но подумала, вдруг ты заметишь, поела хлеба с маслом.

– А почему вы решили, что все спрятано у меня?

– У кого же? У Натальи Степановны или у тебя, у Громова нет близких друзей, которым он мог бы довериться. Мы проверяли некоторых. Представляешь, он принесет к Павлу… Ювелирам не доверяют… Жена уж непременно поглядит, что он такое притащил на хранение. А у тебя он оставлял сумки с инструментами, я сама проверяла, а ты и не знала, что он у тебя держит. Вот я и стащила ключ. Что мне было делать! Я ведь у тебя ничего не взяла. Я чувствовала себя просто не знаю кем, но я боюсь… Когда я ничего не нашла, Виктор сказал, что я плохо искала, я и в самом деле не заглядывала в комнату Олега, я-то знаю, что Громов туда не сунется, а Виктор не верил, хотел сам все обыскать. А ты как раз приехала… Неожиданно. Тогда Валерия и придумала, как на тебя воздействовать…

– Да, значит, самая большая дура в Москве – я.

– А ключики Натальи Степановны вы когда украли? – поинтересовалась Нина.

– Я на похороны летала.

Она сказала это так, как будто украсть ключи во время похорон – самое естественное дело.

Я все-таки не понимала, почему они перестали караулить, когда я сбежала к Нине. Оказалось, Рекс их здорово искусал, особенно Виктора, он на ногу не мог ступить.

– А мыло зачем взяла?

Майя удивилась: мыло лежит в старой сумке, она его не трогала – зачем ей мыло?

– Да, долго еще гостья будет выручать хозяйку, объясняя, где что лежит!

А потом Майя плакала, и мы ее снова утешали и успокаивали, и Нина в конце концов увезла ее к себе. Отпускать домой опасно, сообщит о новом повороте дела своим родственникам, те скрыться могут. Здесь Майе явно не хотелось, к моему облегчению, оставаться, на Нину она смотрела испуганными и преданными глазами, и королева растаяла, взяла Майошу под покровительство.

Мы с Рексом остались одни. Мне уже не нужен был Бородин, можно спокойно нести браслет в милицию. Но Юра, наверное, выехал, так что придется дождаться его, да оно и к лучшему.

Примерно через час в дверь позвонили. Быстро добрался!

На площадке стоял Громов!..

Он проворчал, что, конечно, я легкомысленна, как всегда, открываю дверь ночью, не спрашивая. И замок, разумеется, не поставила.

Замок он врезал быстро и ловко, пошел мыть руки, крикнул: зачем это я ободрала эмаль, что я здесь делала?

– Это не я. Это Виктор искал драгоценности.

Проговорилась! Но Громов не обратил внимания, с интересом выслушал меня, велел сидеть тихо и держать Рекса. Бормоча совершенно загадочную фразу о проводнике, которым может стать металлический предмет, он скрылся в ванной…

А я думала, что некстати Громов явился и что ж теперь делать.

Конечно, Андрею просто так и в голову не могло прийти украсть что-нибудь. Оставил же он Лерины кольца! А браслет взял, не думая зачем. От злости, от обиды, оттого, что вокруг пальца его обвела Валерия… Само собой получилось. Он наверняка не сообразил, зачем он его берет. А когда браслет у него оказался… Да если бы он хотел его вернуть, он бы десять раз мне все рассказал! Значит, он его решил оставить у себя… И угораздило меня проговориться насчет Виктора! Заметил или нет?

Я сидела на привычном месте в кухне, придерживая Рекса за ошейник, а вокруг дымился в развалинах мой теплый, доверчивый мир. Рухнул он, мой прежний мир. Ведь почему я так цеплялась за Бородина и не хотела иметь дела с милицией. Милиция – это протоколы, допросы, свидетельские показания, официальщина. Мне казалось, вот приедет Юрка, я ему все расскажу, отдам браслет, мерзавцев арестуют, браслет вернется в музей, и все станет как раньше. Не станет! Уже неважно, проговорилась или не проговорилась я о Викторе, не имеет это значения. Через пять, через десять, ну через двадцать минут, но мне придется сказать Громову, назвать вещи своими именами. Придется. Приедет Бородин, начнутся протоколы, допросы, свидетельские показания, суд, и никогда мы не станем прежними. И никуда от этого не уйти!

Андрей позвал меня из ванной:

– Ольга! Вот, гляди. Остроумно. Оказывается, он неплохой инженер. Пришлось, конечно, ему повозиться, но цепочку случайностей он выстроил умело. Тебе повезло. Налила бы воды в ванну, села, взялась за край, и все. Конец. Мгновенная смерть.

Не могу сказать, что я сильно испугалась, видимо, я была готова к чему-то подобному. Но Андрей хорош: остроумно! Андрей объяснил, что остроумным он считает инженерное решение. Но я же в технике ни бум-бум, мне этого не оценить. Ни черта, дескать, я не пойму, сколько мне ни объясняй.

Я разозлилась:

– Я могу оценить, что он меня чуть на тот свет не отправил, а какое он инженерное решение придумал, на это мне плевать. Ты-то хорош, он меня убить хотел, а ты о технике толкуешь. Одурел ты совсем со своей техникой, вот что! Ненормальный!

Андрей добродушно засмеялся: жива же я! И не обязательно должна была погибнуть.

– Ты могла и не взяться за поцарапанный край, и ничего бы не случилось. Но это еще не все. Вылезла бы ты из ванны, взяла бы свой фен, включила, и все. Задублировано остроумно, не одно, так другое, он, наверное, сначала-то задумал операцию с ванной, а потом фен увидел, ну и… Вот гляди, – он показал на ручку фена. – Что ты здесь видишь?

– Господи, ну ручка, дырочки на ней. Андрей схватился за голову и застонал.

– Ты вот этот шпенек видишь?

– Ну, вижу.

– Разве он был раньше?

– Был, наверное, откуда ему взяться?

Андрей снова застонал.

– О, с тобой о технике говорить… Рекс скорее поймет. Не было его, понимаешь? Это он его сюда всадил, ты взялась бы мокрой рукой за ручку, напряжение 480 вольт.

– Ну и что? – спросила я.

– Нет, ты невозможна. Смерть, вот что. Мгновенная.

У меня ослабли коленки, и я села на табуретку. Ведь я французский лак сегодня купила. Вдруг бы я про него вспомнила и стала волосы укладывать…

– Ну дошло наконец…

– Но за что? Зачем? Зачем ему меня убивать?

Но я поняла. Мое обещание зайти завтра в милицию, чье-то дыхание в трубке…

– Да. – сказал Громов. – Если бы ты пошла в милицию… У них не было выхода, все рушилось. Они должны были удержать тебя любой ценой. Уехали бы, и все. Никто бы тебя не хватился, твои все в отпуске… – Громов внимательно посмотрел на меня: – Значит, ты нашла?

– Да.

Он курил и долго молчал.

– И что теперь?

Я не ответила.

– Ты не боишься, что я тебя убью?

Боялась я его ужасно, но ответила:

– Нет! Убивай! Торопись! Скоро приедет Бородин с милицией. Ну что же ты? Бери нож! Топорик есть кухонный!

– Ну зачем так банально, примитивно. Я так это сделаю, что никто не узнает, с помощью технических средств… Поймала меня в ловушку…

Он посмотрел на меня своими глазами-семечками, в которых не было дна.

Время пошло по кругу, мы вернулись в то же место. Позавчера мы сидели так же друг против друга. Я снова смотрела на незнакомого человека, которого я помню столько же, сколько помню себя.

Рекс насторожил уши, но не залаял. Значит, это еще не Бородин…

Мы сидели втроем и прислушивались к шагам на лестнице. А вокруг дышал темный город…