Текст книги "Черный Страж"

Автор книги: Э. Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 39 страниц)

Знание, содержавшееся в «Ар Краль Деш Джек», было древним и обладало могучей силой; долгие века книга переходила из рук в руки, от одного ученого к другому, пока наконец не попала в руки к той, которая смогла понять ее содержание. Саара знала, что книга не была предназначена для нее, но также знала, что древнее знание необходимо ей для воскрешения Мертвого Бога.

Она заставила себя продолжить чтение и быстро переворачивала страницы в поисках сведений о Лесных Гигантах. На каждой странице попадались картинки, выполненные яркими красками, изображавшие безымянные чудища, странные фигуры, которые в книге назывались живыми существами.

Внезапно она остановилась. Внизу страницы она увидела строки, где говорилось об отце Темных Отпрысков, мимолетное упоминание – только имя. Она медленно прочитала его, повторила несколько раз, чтобы привыкнуть произносить чуждые ее языку слова. В книге говорилось о Лесном Гиганте, который стал богом, но был убит Джаа, Огненным Гигантом, во время Долгой Войны. Убитого Гиганта звали Шаб-Ниллурат. Саара в восторге повторяла это имя.

– Я знаю твое имя!.. – воскликнула она, подняв голову, и перед глазами у нее возникла пелена, а наслаждение и боль в равной мере терзали ее тело. – Шаб-Ниллурат, Черный Бог Леса с Тысячью Отпрысками, – торжественно произнесла она, обращаясь к небесам.

Далиану Охотнику на Воров все в Ро Вейре не нравилось. Сначала он прятался на борту корабля, перевозившего отряды Псов, замаскировавшись под погонщика, а теперь обдумывал способ сбежать из палаточного лагеря на поле для учений. Он едва избежал поимки в Кессии, когда Семь Сестер обвинили его в убийстве Ларикса Путника, и, если бы не его готовность убить как можно больше преследователей, Далиана, без сомнения, уже давно сожгли бы заживо. Он обнаружил, что притворяться Псом очень легко – нужно всего лишь постоянно строить злобные гримасы и изображать психопата. В любом случае он притворялся и злобным, и слегка чокнутым, так что никто его ни в чем не заподозрил.

Изра Сабаль, чрезвычайно жестокая погонщица, служившая адъютантом Мастера Терва, была самой большой проблемой Далиана. Она заинтересовалась новым погонщиком с изуродованным шрамами лицом, которого прежде никогда не видела. Далиан знал, что следует убить эту гадину при малейшей возможности, но погонщица была постоянно окружена своими Псами, и он решил, что умнее будет просто унести ноги.

Далиан Охотник на Воров всегда служил Джаа. Он не сомневался в том, что Семь Сестер предали Огненного Гиганта, но не мог убедить в этом других черных воинов. Его орден был теперь слишком сильно вовлечен в замыслы волшебниц, и его самого считали предателем, которого следует найти, подвергнуть пыткам и убить. Он твердо знал, каков его долг. Если, как Далиан подозревал, он остался единственным слугой Джаа, избежавшим колдовских чар, ему предстояло одному сохранять веру в истинного бога, Огненного Гиганта, а кроме того, уничтожить этих выскочек. Далиан Охотник на Воров, самый могучий из черных воинов, чувствовал прилив новых сил и уверенность в себе; он заставил свое тело и разум действовать так, словно был гораздо моложе своих пятидесяти лет, когда молился о скорейшей гибели врагов Джаа.

– Я готов выполнять твои приказы, – негромко произносил Далиан вместо молитвы, – но я ответил бы на твой призыв с большей… страстью, если бы был на двадцать лет моложе.

Когда Охотник на Воров выглянул из палатки, в которой прятался, он вспомнил разговор, происшедший у них с сыном много лет назад. Далиану велели казнить собственного сына за соучастие в убийстве одной из Семи Сестер, и это был единственный раз за всю жизнь черного воина, когда он ослушался приказа. Он никогда не был особенно заботливым отцом, позволял сыну делать, что ему угодно, жить собственной жизнью, как это обычно принято в Каресии. Однако он обнаружил, что неспособен убить сына, и позволил ему бежать в Тор Фунвейр. Далиана так и не призвали за это к ответу; его начальники поверили ему на слово, когда он солгал, что убил Хасима. Кирин, приятель его сына, застрелил волшебницу – насколько было известно Далиану, только один человек за всю их историю смог это сделать, – но вину за убийство возложили и на Аль-Хасима из Кессии.

Далиан не видел сына почти десять лет и понятия не имел, с чего начинать поиски, но ему обязательно надо было найти неизвестного кирина, которому удалось убить одну из Семи Сестер.

Саара Госпожа Боли разослала Семь Сестер по всему Тор Фунвейру. Теперь, когда король ро попал под их влияние, они без малейших усилий соблазняли герцогов и священников, подчиняли их своей воле. Лиллиан Госпожа Смерти отправилась в Ро Арнон, Шильпа Тень Лжи ехала в Ро Хейран, а Изабель Соблазнительница находилась в пути на восток, в Ро Лейт. Катья Рука Отчаяния уже хозяйничала в Ро Тирисе, а Амейра Повелительница Пауков захватила власть за морем, в Ро Канарне. Он понимал: это лишь вопрос времени, скоро все цивилизованные земли людей подпадут под их влияние, и лишь варварский север останется свободным.

Далиан постарался успокоиться и вышел из палатки. Поле для учений представляло собой море палаток, в которых размещались десять тысяч Псов Каресии, вооруженных до зубов и готовых к бою. Их приход в Ро Вейр не являлся откровенным вторжением, и потому Псы не знали точно, можно ли им вести себя как оккупационные войска. Все они были закоренелыми преступниками или крестьянами самого низкого происхождения; их держали в узде при помощи заклинаний, наркотиков и жестоких погонщиков. Большинство из них были готовы идти на смерть и с радостью отдать свою жизнь за Каресию в тот момент, когда это понадобится. Каждый Пес носил черные доспехи и шлем, полностью закрывавший лицо, и был вооружен тяжелым ятаганом, так что Псы почти ничем не отличались друг от друга.

Далиан уверенно шагал по лагерю, краем глаза поглядывая на командирскую палатку Изры и Терва, располагавшуюся в конце ряда. Он видел, что перед этой палаткой, самой большой, происходит какое-то движение; вроде бы погонщики отправляют отряды Псов в город, чтобы подавить небольшие вспышки недовольства, время от времени возникавшие после прибытия каресианцев в Ро Вейр.

Он шел мимо палаток, сложенных в кучи ятаганов, небольших костров для приготовления пищи, пытаясь сообразить, как лучше всего покинуть поле для учений. Он знал, что лошадей держат в загоне на севере лагеря, неподалеку от Большой королевской дороги, но их охраняют, и дежурные Псы вряд ли дадут ему лошадь. Каресианские Псы редко ездили верхом, но Саара настояла на том, что сейчас это необходимо. Она также отправляла сообщения Катье и Амейре с курьерами. Госпожа Боли стремилась найти человека, которого они называли Призраком. Судя по всему, он являлся священником Одного Бога, и Саара велела своим сестрам, воцарившимся в Тор Фунвейре, найти и схватить его любой ценой. «Двигается в сторону Ро Тириса» – это было единственное, что Далиану удалось узнать насчет Призрака от вернувшегося курьера, которого он пытал, чтобы получить информацию.

Приближаясь к загону с лошадьми, он подумал, что преступный мир Тириса – это именно то место, где его сын, скорее всего, и обретается. Далиан даже начал сочинять фразы, с которыми он обратится к Аль-Хасиму, когда они встретятся.

– Я твой слуга, как и прежде, мой господин. – Далиан снова обратился к небесам, к Огненному Гиганту. – Но прежде чем начать путь, неплохо было бы получить кубок вина и массаж ступней.

Часть вторая

Глава шестая
Рэндалл из Дарквальда в городе Ро Тирис

Возвращение в Ро Тирис не принесло Рэндаллу особенной радости. С того дня, как они покинули Козз, он стал более жестким, наивность исчезла, но ему не нравилось это новое видение мира. Каждый раз во время путешествия, поднося к лицу зеркало, он видел человека, которого почему-то не узнавал, – бородатого, мрачного, а в глазах была печаль, прежде незнакомая ему.

Тело брата Ториана, завернутое в белый саван, лежало на деревянной повозке, которой управлял Рэндалл. Тело Пурпурного священника было обработано разными бальзамическими препаратами, и под белой тканью угадывались очертания его безмятежного лица.

Ута не желал говорить о смерти своего друга с тех пор, как они уехали из Козза. За последние несколько недель поведение и внешность Черного священника сильно изменились. Он не успел найти себе новых доспехов и поэтому был одет в простые серые одежды, отчего походил не на воина, а на монаха или Коричневого священника. Ута начал учить Рэндалла обращению с мечом, и молодой оруженосец наконец-то наловчился правильно держать в руке меч Большого Когтя.

Ута стал менее желчным и обращался с Рэндаллом с большим уважением после того, как тот проявил мужество в схватке в Коззе, и, хоть и с неохотой, признал, что оруженосец спас ему жизнь.

– Теперь выпад выше, – сказал Ута, когда они начали очередную ежедневную тренировку.

Рэндалл взмахнул мечом, клинок просвистел у плеча Уты, но тот парировал его выпад топором, и раздался звон железа.

– Хорошо, теперь отвечай на мой выпад. – Священник нацелился в нижнюю часть тела Рэндалла, и клинки их снова скрестились. – Больше двигайся, не стой столбом.

Они находились немного в стороне от Большой королевской дороги; до южных ворот столицы оставался еще почти день пути, и потому они переночевали в палатке вместо того, чтобы въезжать в город после наступления темноты. Утро было ясным, погожим, и Рэндалл видел столбы дыма, поднимавшиеся из труб Тириса.

Рэндалл отступил в сторону и попытался нанести колющий удар в бок Уты, но топор просвистел сверху вниз, отражая атаку.

– Превосходно, когда-нибудь мы все-таки сделаем из тебя воина, – улыбнулся Ута. – Только не нападай на киринских наемных убийц, и все будет в порядке.

– Мне все равно тяжело держать меч в одной руке, – сказал Рэндалл.

Он пытался держать меч в одной и двух руках и обнаружил, что, когда сражается одной рукой, у него ноет плечо.

– Конечно, тяжело, это здоровенный кусок железа. Если бы он был легче, он бы сломался.

Ута еще далеко не всегда вел себя мягко по отношению к молодому оруженосцу, но теперь Рэндаллу казалось, что его шутки более безобидные.

Элиот и Робин остались в Коззе, чтобы оправиться от ран, поэтому Рэндалл путешествовал вдвоем с Черным священником те две недели, которые занимало возвращение в Ро Тирис. Первые несколько дней пути были нелегкими, Ута почти все время молчал, а Рэндалл пребывал в глубокой задумчивости. Когда они оставили позади город Вой, Черный священник немного пришел в себя и начал болтать с Рэндаллом. Юноша не сразу привык к этой перемене, но вскоре обнаружил, что Ута – не такой уж плохой спутник, когда он не оскорбляет собеседника и не осыпает его ядовитыми насмешками.

Он коротко рассказал о том, что произойдет, когда они приедут в столицу, и Рэндалл решил, что Ута, настаивая на том, чтобы провести вне городских стен еще одну ночь, скорее всего, просто желал отсрочить наказание. Даже если не считать тех неприятностей, которые ожидали Черного церковника за невыполнение приказа, смерть Пурпурного священника грозила ему еще большими бедами. Ута боялся, что его обвинят в смерти Ториана, и, несмотря на настойчивые уверения Рэндалла, что это была не его вина, настроение у него очень портилось, когда он говорил обо всем этом. В глубине души Рэндалл приходил в ужас, когда думал о том, что ему придется сопровождать Уту в Черный собор в Тирисе. Впрочем, он понимал, что выбора у него нет: он был единственным свидетелем, способным рассказать о произошедшем. Если его показания могут спасти честь Уты, он должен заставить себя пережить несколько неприятных часов.

Они продолжали утреннюю тренировку еще час, пока солнце не начало пробиваться сквозь легкие облака. Ута был хорошим учителем, и Рэндалл чувствовал себя теперь с мечом в руке довольно-таки уверенно. За последний месяц он стал сильнее; неторопливая манера боя, присущая Уте, нравилась Рэндаллу. Топор священника назывался «Объятие Смерти», и Рэндалл вскоре понял, что, если Ута окончательно попадет в немилость после неудачной охоты за Бромом, у него отберут оружие. Это явно беспокоило священника, и Рэндалл часто замечал, как он пристально, с любовью смотрит на свой топор, точно так же, как некогда сэр Леон смотрел на свой длинный меч, прежде чем он достался Рэндаллу по наследству.

– Ты по-прежнему слишком сильно вытягиваешь руку, – сказал Ута после того, как Рэндалл оступился, пытаясь нанести удар в верхнюю часть туловища противника. – Нельзя держать меч так далеко от своего тела. Помни, это длинный меч; им можно достать противника и без того, чтобы вытягивать руку.

– Так произошло с Элиотом, верно? – Рэндалл вспомнил, как Бром ударил молодого стражника ногой в живот, а потом отрубил ему руку.

Ута кивнул:

– Да, он решил, что сможет одолеть Брома, потому что у него было два клинка, но забыл, что его мечи значительно короче. Никогда не совершай этой ошибки, не считай, что ты обладаешь преимуществом перед противником, просто сражайся, и пусть твое искусство обращения с оружием решит исход схватки. – Он улыбнулся. – И не бойся действовать руками или ногами. Меч ты держишь в одной руке, но и вторая должна тоже работать. Помнишь, как Бром ударом кулака повалил меня на землю?

Рэндаллу не очень-то хотелось ворошить в памяти подробности той схватки, хотя он знал, что из нее можно извлечь много полезных уроков.

– Он вывел вас из строя, – просто ответил оруженосец.

– Точно. Он сообразил, что я представляю наибольшую угрозу, и ударил меня так, что я потерял сознание, чтобы в это время разобраться с Элиотом и Клементом, которые были не ровней ему.

Рэндалл теперь понимал, что искусство боя – это нечто гораздо более сложное, нежели умение рубить людей мечом.

– Как там наша овсянка? – спросил Ута, устраиваясь на своем одеяле.

– Готова. – И Рэндалл положил ему большую порцию в деревянную миску.

Они ели овсянку каждое утро после того, как уехали из Козза. В Ро Тирисе они смогут от души попировать в какой-нибудь таверне – и это была заманчивая мысль после густой, скользкой каши, которой они питались в пути.

Они ели медленно, говорили мало, оба размышляли о своем. Рэндалл думал о собственной жизни, о неожиданных поворотах судьбы, которые ему довелось испытать за последний месяц, и догадывался, что Уте не дает покоя предстоявший визит в Черный собор. Штаб-квартира Черных священников располагалась в Ро Тирисе, что отличало их от других церковных орденов, которые базировались в Ро Арноне. Ута рассказывал как-то о традиции держать служителей смерти поблизости от короля и подальше от Пурпурных кардиналов. На вопросы относительно причин этого он ответил уклончиво, но подразумевалось, что Черные священники единственный орден, который всегда был рядом с королем.

– Пора идти, юный Рэндалл, – сказал Ута, заканчивая с едой. – Собирай пожитки, а я потушу костер.

На Уте были сапоги, которые носили члены его ордена, – из плотной кожи, с тугими стальными застежками – единственное, что осталось от всех его доспехов. Он по-прежнему был огромным, широкоплечим, мускулистым человеком, но без своих черных лат выглядел не так устрашающе. Бледная кожа и красные глаза уже не производили прежнего впечатления, а шрам на шее был скрыт капюшоном серого плаща.

В полном молчании они быстро свернули скромный лагерь. Рэндалл попробовал завести разговор, но его слабые попытки не имели успеха. Священник молча упаковал свои немногочисленные вещи и сунул в футляр топор, но прежде чем уложить его, возможно, в последний раз посмотрел на оружие несколько секунд.

– Итак, запомни вот что, Рэндалл: когда мы будем ехать через Тирис, держи рот на замке. Я не желаю с тобой разговаривать. Понял? – При этом он не смотрел на оруженосца.

– Понял, но напомните мне, почему я обязан выполнять ваши приказы?

Черный священник бросил на него угрожающий взгляд:

– Потому что я выбью тебе все зубы, если ты этого не сделаешь.

– Вы забыли, я должен иметь возможность говорить, чтобы защищать вас. – Рэндалл почти полностью утратил прежний страх перед Утой и без всякой робости выкладывал все, что думал. – И я больше не оруженосец, если вы этого не заметили.

Священник поднялся и потянулся, изображая, будто размышляет над словами Рэндалла. Затем быстро шагнул к оруженосцу. Тот заметил, как замахнулся Ута, но не успел вовремя уклониться и полетел на землю. Он почувствовал вкус крови на губах, однако понял, что удар был намеренно не сильным.

– Мы едем в Черный собор, а ты будешь держать свою вонючую пасть закрытой, пока я не прикажу тебе говорить. – Ута сунул руку за пазуху и швырнул на землю перед Рэндаллом золотую монету. – Ну вот, теперь ты мой оруженосец, я тебе плачу, так что делай, как тебе говорят, чтоб ты провалился.

Рэндалл молчал всю дорогу до Ро Тириса. Он чувствовал, как распухает губа, и ощупывал языком зубы, чтобы убедиться, не расшатался ли какой-нибудь после удара Уты. С Утой спорить было опасно, но Рэндалл был почти уверен, что Черный священник не сдержался потому, что его не оставлял страх перед возвращением в собор.

Они въехали в город через южные ворота; дежурные стражники узнали Уту Призрака и не осмелились приблизиться к нему, когда он проезжал под аркой. Раздались обычные замечания по поводу Черного священника, но молодой оруженосец уже не ощущал страха, который вызывал у всех других его новый хозяин, и едва слушал, что говорилось вокруг, когда они въезжали по Большой королевской дороге в столицу Тор Фунвейра.

Черный собор оказался не слишком внушительным. Он приютился к западу от гильдейской площади, неподалеку от огромных казарм Красных рыцарей. Улицы были в основном пусты, и Рэндалл предположил, что только рыцари пользовались дорогой между двумя церквями, а обычным жителям Тириса соваться сюда было запрещено. Собор представлял собой простое здание из черного камня, без всяких украшений, кроме единственного странного шпиля, который торчал над зубчатой крышей под углом.

Когда они ехали по улицам, Рэндалл подумал: странно, что площадки для учений по обе стороны казарм пусты. База Красных рыцарей находилась в Ро Арноне, но казармы в Ро Тирисе были велики, в них размещалась королевская армия.

Ута тоже заметил, что вокруг пусто.

– Кажется, здесь много чего произошло, пока мы разыскивали Черного Стража, – сказал он. – В последний раз, когда я здесь был, в казармах находились восемь или девять тысяч рыцарей.

– А куда они подевались? – спросил Рэндалл у священника, на миг забыв о том, что Ута приказал ему не открывать рта.

– Я не уверен, но подозреваю, что они ушли на север. Взгляни на это.

Он указал на Белую Башню Тириса, возвышавшуюся над королевским дворцом. Штандарты с изображением белого орла Ро Тириса развевались на половине высоты флагштока; это означало, что короля Себастьяна Тириса сейчас нет в городе.

– Я думаю, что кто-то совершил большую ошибку, – сказал Ута, качая головой. – Месяц назад меня это, возможно, и взволновало бы. – И он пришпорил коня.

Впереди показалась небольшая группа гвардейцев в официальных золотых латах; они стояли у сводчатой арки, ведущей в Черный собор. Рэндалл насчитал шесть человек, и каждый был вооружен длинным мечом и копьем.

Командир отряда, седовласый воин без шлема, заметил приближавшегося священника и шагнул на дорогу, сделав знак своим подчиненным следовать за ним.

– Ута Призрак, – произнес он с формальным кивком.

– На самом деле его имя – брат Ута из Арнона, – не подумав, ляпнул Рэндалл.

Все гвардейцы посмотрели на оруженосца, и пожилой командир устремил на него тяжелый взгляд.

– Молчать, мальчишка.

– Это мой оруженосец, господа. Если кто-нибудь и может приказывать ему заткнуться, то только я, – сказал Ута, оборачиваясь, чтобы взглянуть на Рэндалла. – Спасибо, парень. Рад, что хоть кто-то помнит мое настоящее имя. – Он едва заметно улыбнулся оруженосцу, затем обернулся к главному гвардейцу. – Что вам нужно, лейтенант?

– Мы получили приказ принца Кристофа Тириса препроводить вас в тюрьму.

Шестеро гвардейцев окружили Уту и Рэндалла, привычным движением направив на двух всадников копья.

Ута не тронулся с места и держал руки на виду, когда лейтенант приблизился к нему.

– Мне придется забрать у вас топор, брат.

– Полегче, гвардеец, я вам не подчиняюсь. Мое начальство находится вон в том здании, и я мог бы на вполне законных основаниях разрубить на куски вас и ваших людей за то, что вы мешаете мне войти внутрь.

Он говорил спокойно, и Рэндалл заметил на лицах гвардейцев страх.

– Итак, за что меня приказано арестовать? – бесстрастно продолжал Ута.

– Его высочество не сообщает мне мотивы своих действий, брат; однако вы пойдете со мной.

Огромная дверь, которая вела в собор смерти, начала отворяться, и все обернулись. На пороге появилась фигура в черных одеждах. Лицо человека скрывала маска, руки – длинные рукава, но говорил он четко и ясно:

– Брат Ута пока еще является членом нашей церкви, поэтому вопрос о его судьбе вправе решать только я… а не ты, гвардеец. Он принадлежит богу, а не человеку. – Говоривший не назвал себя.

– Брат аббат, у нас имеется приказ арестовать этого священника, и, если вы вмешаетесь, мы готовы применить силу. В этом городе правит дом Тириса, а не Черная церковь. – Гвардеец говорил уверенно, и, насколько было известно Рэндаллу, люди короля были непоколебимо преданы короне и ни за что не уступили бы служителям церкви.

Ута протянул руку за спину и положил пальцы на рукоять «Объятия Смерти».

– Вы как никогда близки к смерти, лейтенант, – произнес он, и в его бледных глазах промелькнул гнев. – Принц воистину смелый человек, если считает себя важнее Одного Бога.

Седовласый лейтенант громко стукнул рукоятью меча по своей нагрудной пластине, и через несколько мгновений еще два отряда гвардейцев появились с двух сторон улицы. Они все это время прятались в переулках на случай, если командиру понадобится помощь, и теперь эти воины, опустив копья, присоединились к первому отряду, окружавшему Рэндалла и Уту.

– Прошу вас, брат Ута. Мы можем покончить с этим мирно, без кровопролития. – Гвардеец говорил искренне. – Я не хочу смертей.

Черный аббат, стоявший в дверях, поднял голову, и Рэндалл увидел темные глаза, оценивающе разглядывавшие людей короля. Ута медленно убрал пальцы от «Объятия Смерти» и развел руки в стороны.

– Я надеюсь, вы отдаете себе отчет в своих действиях, лейтенант, – произнес он.

– Разумеется, брат… я получил приказ от дома Тириса, и этот приказ должен быть выполнен буквально. – Он продолжал: – А теперь, брат Ута, я должен забрать ваш топор.

С молниеносной скоростью Ута извлек из чехла «Объятие Смерти». Командир воинов даже отшатнулся от неожиданности. Когда стало ясно, что Черный священник не собирается применять свое оружие, лейтенант приблизился и взялся за рукоять топора Уты.

– Позаботьтесь о нем, – сказал священник-альбинос. – Он мне дорог.

Рэндалл и Ута спешились, и их повели куда-то под усиленной охраной. Всю дорогу Ута молчал, внимательно разглядывая дома и улицы, по которым они шагали, словно пытался сообразить, куда они направляются.

Когда они свернули с широкого бульвара, проходившего к северу от гильдейской площади, Рэндалл на мгновение был ошеломлен: показался королевский дворец. Дворец королей из рода Тирис представлял собой красивое белое здание, расположенное в некотором отдалении от города, на холме над гаванью. Запах моря ударил в ноздри Рэндаллу, заглушив обычную городскую вонь и заставив его улыбнуться. Он повернулся к Уте, но не увидел и следа улыбки; лицо священника выражало лишь озабоченность. Судя по всему, его не удивило то, что их привели в королевский дворец, и Рэндалл пожалел, что согласился сопровождать Уту в город.

– Ута, – прошептал Рэндалл, – зачем нас привели во дворец?

– Не знаю, Рэндалл, но принц Кристоф либо лишился рассудка, либо обладает некоей неизвестной нам информацией, раз решился обходиться с Черной церковью без подобающего уважения. – Он говорил тихо, чтобы не расслышали гвардейцы. – Когда войдем внутрь, не открывай рта, говорить буду я. Понял?

Рэндалл кивнул, и они продолжали шагать по направлению к Белой Башне Тириса, возвышавшейся над королевским дворцом.

Ворота были распахнуты, за узорчатой кованой оградой простирался огромный двор. Двор патрулировали королевские телохранители, они шагали в ногу и всякий раз, когда проходили мимо фасада Белой Башни, отдавали ей честь. Казармы располагались в стороне, за очередной оградой, и точно так же, как тогда, когда они проходили мимо Красного собора, Рэндалл подумал: очень странно, здесь совсем никого нет.

Однако самым странным были, судя по всему, пустые крытые тюремные повозки, которые стояли во дворе. Рэндалл обратил внимание, что их стенки утыканы ножами странной формы, которые кто-то метал в эти самые повозки, а все окна заколочены досками. Когда их проводили через ворота во двор, он заметил гвардейцев, которые, стоя на приставных лестницах, пытались извлечь ножи из дерева. Они дергали и тянули изо всех сил, но клинки в форме листьев не поддавались; очевидно, они были брошены с большой силой.

Ута тоже заметил эти кинжалы и спросил лейтенанта:

– С каких это пор королевские гвардейцы охотятся на восставших из мертвых?

– С таких пор… У нас приказ, – ответил воин. – У дома Тирис появился новый советник, который обеспечил нас необходимой информацией об этих монстрах, и теперь охотиться и брать их в плен стало проще.

– А имя у этого советника есть? – спросил Ута.

– Это каресианская волшебница по имени Катья… Рука Отчаяния, или что-то вроде этого. По-моему, одна из Семи Сестер. – Лейтенант произнес странное имя вполне равнодушно, и Рэндалл не понял, как он к ней относится.

Однако Ута уловил что-то в словах гвардейца. Ее имя или название ее ордена явно встревожило его, услышав их, он стиснул зубы.

Рэндалл приблизился к священнику, пошел рядом с ним и едва слышно спросил:

– Кто такие Семь Сестер?

– Колдуньи, которым здесь не место… и которые не должны давать советы принцу и помогать ему охотиться на доккальфаров, – ответил тот. – Если зазеваешься, она проникнет в твое сознание, так что имей в виду: если нам придется встретиться с этой ведьмой, напряги всю свою силу воли.

– И как это делается? – спросил Рэндалл, который не совсем понимал, что означает «напрягать силу воли».

– Просто стой поближе ко мне и смотри в пол, – то ли в шутку, то ли всерьез посоветовал Ута.

Когда они приблизились к высоким позолоченным дверям, створки распахнулись с довольно громким скрипом. Показалась внутренность дворца, и оруженосец в очередной раз разинул рот, увидев поразившую его роскошь. Это был дом короля Себастьяна Тириса, его жены, леди Александры, и их сына, принца Кристофа. Дворцовые помещения были богато украшены, но имели казенный вид, и Рэндаллу показалось, что здесь не очень-то уютно жить.

В просторных комнатах, устланных коврами, суетились слуги, которые чистили и полировали деревянные и золотые поверхности. Дежурные гвардейцы, облаченные в церемониальные доспехи, стояли у дверей. Оруженосца удивило, что их привели сюда, а не в тюремную камеру, и он снова подумал: что же за дело у принца может быть к ним двоим?

В вестибюле имелась огромная винтовая лестница, которая поднималась к потолку и образовывала наверху круглый балкон. Гвардейцы провели пленных мимо лестницы к более скромной двери, находившейся на уровне первого этажа.

– Значит, нас не в спальни ведут, а? – саркастически спросил Ута.

Одного из гвардейцев возмутили эти легкомысленные слова, и он ударил Уту по шее. Остальные вызывающе уставились на Черного священника, ожидая его реакции.

Ута едва слышно хмыкнул и пощупал место, по которому его ударили. На пальцах не осталось крови, и он кивнул, прежде чем обернуться к человеку, ударившему его, и двинуть его кулаком прямо в лицо. Гвардеец с грохотом повалился на пол и уронил копье.

Ута стоял спокойно, расставив руки в стороны в знак покорности людям, которые привели его, и не пытался дальше бить упавшего стражника.

– Ты ударил меня, я ударил тебя, мы квиты, парень, – произнес могучий священник.

Лейтенант вмешался:

– Довольно. Солдат, не распускай руки, – обратился он к человеку, лежавшему на полу. – Если понадобится ударить пленного, это сделаю я. Брат Ута, прошу прощения, этого человека накажут кнутом за то, что он поднял руку на служителя Одного Бога. – Он говорил формальным тоном, с уважением. – Ты, вставай и доложи о своем проступке своему начальнику.

Стражник быстро поднялся, отдал честь и ушел, держась за лицо: вполне возможно, что ему сломали челюсть. На лице Уты не было заметно никакого удовлетворения, и Рэндалл решил, что тот по-прежнему погружен в свои мысли.

Дверь, к которой их подвели, была сделана из дерева, окованного железом, и резко отличалась от прочих. Она напоминала дверь темницы, и Рэндаллу ее вид совершенно не понравился. Лейтенант открыл дверь, и пленников быстро провели вниз по узким каменным ступеням. Отряд гвардейцев разделился; несколько человек остались наверху.

Лестница была скудно освещена, лучи солнечного света сюда не проникали. Рэндалла и Уту вели друг за другом по узкому коридору. Когда они углубились в подвал, Рэндалл заметил по обеим сторонам коридора двери со стальными решетками – тюремные камеры, – хотя все они были пусты.

– Нас ведут в «каменный мешок»? – спросил Ута, когда они дошли почти до середины коридора.

Лейтенант кивнул:

– Принц хочет увидеться с вами в как можно более уединенном месте. Похоже, он считает вас опасным человеком, брат Ута.

– А что такое «каменный мешок»? – со страхом спросил Рэндалл.

– Место, куда сажают человека, о котором хотят забыть, – ответил Черный священник. – Самая страшная темница. Король пользуется ею только в тех случаях, когда некто совершает предательство и он хочет забыть о предателях. – Ута взглянул лейтенанту прямо в глаза. – Мы совершили предательство?

– Мне лишь велели привести вас сюда. – Гвардеец знал только о полученном им приказе и, похоже, не мог ответить на вопросы пленников.

Человек, шедший впереди, добрался до какой-то двери в конце коридора и достал ключ. Ею явно часто пользовались, и она была прочной на вид, безо всяких украшений. Ключ легко повернулся в замке, и огромная дверь открылась внутрь; за ней находилась довольно просторная квадратная комната.

Лейтенант вошел и жестом велел другим гвардейцам провести Уту и Рэндалла в «каменный мешок». Черный священник мгновение помедлил на пороге, затем неторопливо вошел, положив руку на плечо оруженосца и увлекая его за собой.