Текст книги "Черный Страж"

Автор книги: Э. Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 39 страниц)

Коли и Дженнер были человеческими отбросами – эти люди оказывались полезны, если требовалось сделать что-то тайно, но, в общем, Рам Джас их презирал. У них не имелось в жизни никаких целей, кроме денег и выпивки, и они были преданы только тем, кто им платил. Аль-Хасим часто пытался их защищать, говорил Рам Джасу, что это просто люди, стоящие вне закона и ненавидящие ро. Возможно, это и являлось правдой, но все равно они были бездарными пьяницами, которые почти ни на что не годились.

Через несколько минут Бром бессильно опустился на неровную землю. Он не отводил взгляда от двух пьяных в стельку каресианцев и тяжело, с трудом дышал, сжимая и разжимая кулаки. Рам Джас взял одну из бутылок вина Коли и зубами вытащил пробку. Вино было приличное, и, прежде чем передать бутылку другу, Рам Джас сделал большой глоток.

– Ненавижу это все… – угрюмо пробормотал Бром.

Рам Джас понимал, в чем дело, но все равно переспросил:

– Что именно?

– Вот это все, – ответил лорд, указывая на Коли и Дженнера, затем обвел рукой редкий лесочек, окружавший Киринскую тропу. – Воров, то, что надо бежать, скрываться, смерть, священников… все.

Рам Джас кивнул и понял, что если у Брома еще остались какие-то положительные эмоции от прежней бродячей жизни, то они быстро улетучивались. Молодой лорд Канарна немало лет провел в компании Рам Джаса, Магнуса и Хасима, практически вел существование преступника – они много путешествовали, искали неприятностей на свою голову и приятно проводили время. Но сейчас все было иначе. Бром наконец-то понял, что некоторые люди вынуждены вести такую жизнь. Прежде он был бродягой и изгнанником по собственному выбору, искал приключений или жил так для того, чтобы провести время со своими не похожими на него друзьями. Но теперь его называли Черным Стражем, его разыскивали священники, а от его родного дома остались одни руины.

– Ты к этому привыкнешь, друг мой, – мягко сказал Рам Джас.

– Не думаю, что мне так уж охота к этому привыкать.

Бром поднялся, ногой спихнул Коли с его одеяла. Отхлебнув вина, он улегся на спину и уставился на переплетение ветвей, сквозь которое виднелось небо.

– Просто потерпи немного, эти придурки очнутся через несколько часов и все тебе расскажут.

Рам Джас тоже удивился, когда услышал, что Аль-Хасим проник в Ро Канарн. Насколько ему было известно, этот каресианский негодяй сидел во Фредериксэнде, пользуясь гостеприимством Алдженона Слезы.

– Зачем бы Хасиму появляться там? – сказал Бром, не ожидая ответа.

– Не уверен, но, по крайней мере, мы можем выяснить, жива твоя сестра или нет.

Рам Джас говорил спокойно, стараясь не раздражать Брома. Он видел по его лицу и поведению, что тот буквально на грани срыва. Если произойдет еще что-то такое, что вызовет у него раздражение или горе, то кто знает, как это на него повлияет.

– Попробуй поспать немного, Бром, все вопросы могут подождать до завтра.

Рам Джас вообще не спал в ту ночь. Он сидел в одной позе несколько часов; Бром задремал, хотя и не сразу. Затем кирин решил прогуляться по лесу.

Сквозь кроны деревьев просачивался слабый свет луны, но вообще в лесу было темно. Рам Джас бесшумно скользил среди стволов, подобно призраку. Он никак не мог понять, как угодил в подобную ситуацию – сопровождает Черного Стража в город-крепость, занятую Красными рыцарями. Несмотря на внешнюю невозмутимость, Рам Джас больше всего хотел сейчас, чтобы его оставили в покое, хотел жить своей жизнью, бросить это глупое, отчаянное предприятие.

Бром ничего не знал о том, что произошло в Ро Канарне, кроме того, что отец его мертв, и Рам Джас подумал: вряд ли рассказ пьяных каресианцев поможет утишить гнев молодого лорда.

Эпилог

Бронвин прижалась как можно плотнее к стволу дерева, поросшему мягким мхом. Кроны деревьев немного защищали ее от дождя, но время от времени на нее все же попадали холодные капли и не давали ей уснуть.

Она расположилась довольно далеко от дороги, в чаще леса, и поэтому не слишком сильно опасалась, что ее обнаружат; однако погода и необходимость спать на земле, под открытым небом, довели молодую аристократку до того, что она почти желала, чтобы ее схватили. По крайней мере, в Канарне, в тюремной камере, не будет ни дождя, ни ветра.

Бронвин пока не заметила признаков погони, хотя и была уверена, что вслед за ней отправили рыцарей, и размышляла о совете, полученном от Аль-Хасима. Он велел ей повернуть на запад у расщепленного молнией дерева и отыскать Отряд Призраков в руинах Ро Хейла. Разумно это было или нет, Бронвин не знала, но в любом случае она с каждой минутой удалялась прочь от дома и с каждым шагом чувствовала себя все более несчастной.

Наступила ночь, между ветвей деревьев не проникал даже свет луны, и Бронвин из Канарна постепенно погрузилась в беспокойный сон.

Когда она была моложе, сны ее всегда были на удивление яркими и правдоподобными – и часто ее брату-близнецу снились такие же сны. Отец не раз говорил, что между Бромви и Бронвин существует не просто кровная связь, что Бритаг, Мировой Ворон, даровал им возможность делить тревоги и страхи. Девушка не знала, были ли это всего лишь пустые фантазии старика, или же между ними действительно существовала незримая связь, но ей всегда становилось лучше, когда они с братом видели один и тот же сон.

Она обнаружила, что смотрит на Ро Канарн с высоты – стоит на каменном утесе, затянутом дымом костров и примостившемся на склоне невысокого холма, омываемого морем. В темном и безжизненном городе невозможно было разглядеть отдельные здания, хотя для ее второго «я», существовавшего во сне, башня Мирового Ворона служила чем-то вроде маяка.

Она устремилась вниз, и шум волн превратился в рев, она различала каменные дома, людей на улицах родного города. Люди были закованы в доспехи, но ни одного плаща с символом Канарна – ворона с выставленными когтями – она не заметила, перед нею, очевидно, были чужаки. Они патрулировали пустынные улицы, ходили между полуразрушенными домами из дерева и камня, держа наготове мечи.

Затем Бронвин очутилась на улице, она словно парила над землей среди наемников и рыцарей, пытаясь определить, где находится. Если бы не Мировой Ворон Бритаг, сиявший наверху, подумала Бронвин, она бы сразу заблудилась, потому что Канарн сильно изменился. Полный жизни, дружелюбный город исчез – он был таким во времена мира, – вместо этого перед Бронвин возникло мрачное, зловещее место. Она решила, что город существовал еще только благодаря упрямству: упрямству брата Ланри, твердо намеренного охранять свою часовню и жителей; упрямству отца Магнуса, который отказался стать рабом Риллиона; и, прежде всего, упрямству Бронвин и ее брата, которые по-прежнему находились на свободе.

Двери, ведущие в главную башню крепости, были забрызганы кровью, и Бронвин вспомнила отчаянное сражение за подъемный мост. Тогда погибли десятки воинов, которые пытались выстоять против атаки рыцарей Красной церкви. Арбалеты, мечи и щиты были свалены в кучу рядом с мостом. На каждом виднелся ворон Канарна – наиболее ясно геральдический символ был различим на щитах, – но на большей части щитов она заметила следы ударов мечей и дыры, искажавшие изображение Бритага.

Центральная площадь осталась такой, какой Бронвин помнила ее с момента бегства вместе с Аль-Хасимом, хотя от погребальных костров остались лишь тлеющие угли, а согнанным в кучу жителям было позволено укрыться в священном месте, в Коричневой часовне.

Бронвин знала, что если бы она находилась в городе на самом деле, то разразилась бы слезами. Но сейчас сон лишь напомнил ей о том, зачем она должна оставаться на свободе.

– Это еще не конец истории. – Голос был ей знаком.

Она обернулась и узнала говорившего, это был ее брат, Бромви, он стоял рядом, на подъемном мосту.

– А мне кажется, что конец, – возразила она.

Бром был облачен в свои кожаные доспехи со стальными пластинами и выглядел так, как в то утро, когда уезжал в Ро Тирис, незадолго до нападения врагов, и Бронвин была рада его видеть.

– Тебе тоже снится этот сон, брат? – спросила она.

Он посмотрел наверх и улыбнулся при виде башни Мирового Ворона.

– Очевидно, да.

– Отец погиб, – бесстрастно произнесла Бронвин. – Теперь ты – герцог Канарна.

Бром склонил голову:

– Я не чувствую себя герцогом. Я чувствую себя преступником… и спина у меня болит оттого, что я сплю на голой земле.

– Но ты сейчас в безопасности? – в тревоге спросила она.

– В какой-то степени да. Я еще жив… и собираюсь остаться в живых.

Бронвин хотелось обвить руками его шею и долго, отчаянно рыдать, уткнувшись ему в плечо. Ей хотелось выплакать во сне свое горе, даже ощутить себя на какое-то время слабой, но это было исключено… она могла лишь смотреть на брата.

– А ты? – спросил он. – Прошу тебя, скажи мне, что ты не стала рабыней какого-нибудь наемника…

Они помолчали мгновение, затем одновременно рассмеялись.

– Дурацкая шутка, – устало произнесла Бронвин.

Оба они взглянули на Мирового Ворона, который смотрел на них сверху вниз. Башня, увенчанная небольшой статуей Бритага с расправленными крыльями и обнаженными когтями – он сидел высоко над землей на плоском постаменте, – была непритязательна на вид. В их сне башня казалась выше, очертания ее четко вырисовывались на фоне темно-серых и бурых домов Ро Канарна, и сам Бритаг был намного крупнее, он словно укрывал своими крыльями город и смотрел вниз на близнецов.

– А это действительно сон? – спросила Бронвин, сама не зная, к кому она обращается, к Брому или к Мировому Ворону.

– Он хочет, чтобы мы с тобой что-то увидели, – объяснил Бром. – Отец всегда говорил, что Бритаг любит близнецов.

Их словно кто-то направил к главной башне; ноги их едва касались окровавленной булыжной мостовой. Бронвин не ощущала морского бриза, не чувствовала холода, и поэтому город, где она родилась, казался ей чужим и далеким. Брат скользил рядом с ней, и вскоре близнецы очутились внутри крепости Канарн, в квадратном внутреннем дворе, окруженном высокими каменными стенами. Он был занят кострами для приготовления пищи и сложенным оружием – рыцари Красной церкви разбили здесь лагерь.

– Бронвин, – сказал Бром, указывая на погруженный в полумрак двор, – ты видишь эти фигуры?

Она взглянула в ту сторону, куда он указывал, и заметила несколько странных, расплывчатых фигур, двигавшихся вдоль стен внутреннего двора. Они шли с какой-то нечеловеческой грацией, а в руках у них были ножи с клинками в форме листьев. Она догадалась, что рыцари не видят этих существ, и их присутствие почему-то успокоило ее, хотя они были для нее чужими и странными.

– Я их вижу, – ответила она, – но не знаю, что это… кто это такие.

Картина как будто замерла. Бром и Бронвин попытались разглядеть неизвестных, но им это не удалось, потому что какая-то сила в мгновение ока перенесла близнецов из двора замка к Коричневой часовне. Они понимали, что этот сон – если это действительно был сон – направлялся какой-то силой, природу которой они не могли до конца понять.

Часовня уцелела, хотя цветы, окружавшие ее, были втоптаны в грязь сапогами патрульных-наемников. Они обменивались шутками и грязно ругались, ожидая приказа перебить всех, кто находился внутри, – близнецы понадеялись, что такой приказ никогда не будет отдан. Из своих наблюдений, сделанных в Канарне после битвы, Бронвин поняла, что главнокомандующий Риллион не собирается разрушать и осквернять скромную Коричневую часовню.

Бром посмотрел на наемников, и его руки задрожали от гнева и едва сдерживаемого желания выхватить меч и перебить их. Этого требовало чувство ответственности за свой народ, воспитанное в нем отцом. Бром был герцогом, и узы чести навсегда привязали его к Ро Канарну. Он мог жить как Черный Страж или же мог вернуть себе свой город – третьего было не дано.

– Успокойся, брат. Бритаг показывает нам это не для того, чтобы разжечь в нас ярость. – И снова ей страстно захотелось протянуть руку и прикоснуться к брату.

– Хотел бы я избавиться от ярости… хотя бы на минуту, она застилает мне глаза. Надеюсь, брат Ланри еще жив.

– Давай посмотрим, – предложила Бронвин.

Они проскользнули над затоптанными клумбами, мимо наемников. Часовня была достаточно просторна, чтобы вместить много людей – но это был не постоялый двор, и те, кто находился внутри, могли рассчитывать только на крышу над головой, но не на удобства.

При виде сцены, развернувшейся внутри, Бронвин невольно ахнула. Скамьи были сдвинуты к стенам, и на полу расстелены одеяла, на которых дрожали от холода люди. Горело несколько свечей, и кто-то в коричневой одежде двигался по залу, склоняясь над каждым по очереди и читая исцеляющие молитвы. У некоторых раны представляли собой лишь синяки и царапины, но большинство людей получили серьезные увечья, кое у кого были отрублены руки или ноги.

– Рыцари не позволили, чтобы их исцеляли должным образом, – сказал Бром, оглядывая ужасную картину, и глаза его наполнились слезами.

Вокруг скромного Коричневого алтаря собрались оставшиеся невредимыми граждане Канарна, а вниз вела лестница. Вероятно, в подземелье часовни тоже ютились люди.

– Это не война… Я не знаю, как это назвать, – прерывистым голосом произнес Бром.

В Ро Канарне прежде насчитывалось пять тысяч жителей, и еще больше на окружавших город хуторах. Число теснившихся в Коричневой часовне не превышало пятисот. Бронвин надеялась, что после битвы в живых остались еще люди, что они просто прятались где-то в другом месте.

Человек в коричневом одеянии поднял голову. Брат Ланри был стариком, но в свете единственной свечи он показался ей еще старше, морщины на его лице как будто сделались глубже, в глазах затаилась боль. На миг Бронвин решила, что он видит их, хотя знала, что это невозможно.

Раздался пронзительный крик ворона, и часовня исчезла.

Бром проснулся внезапно; мелкий дождь капал ему на лицо. Лицо сестры и ее голос не сразу покинули его сознание, и, вспоминая их, Черный Страж несколько мгновений сидел неподвижно.

Над головой у него качались ветви деревьев, рядом спал его друг, Рам Джас Рами и пьяные каресианские преступники. Где-то на севере, за морем, находился его дом, захваченный рыцарями и наемниками. Моргая, чтобы сфокусировать взгляд на окружавшем его лесе и Киринской тропе, лорд Бромви, Черный Страж из Канарна, знал, что он не сдастся, что он будет сражаться. Он не остановится до тех пор, пока не вернет свободу своему народу и пока Один Бог не заплатит за то, что натворили его рыцари.

Книга вторая
Дочь Волка

Легенда о Водяных Гигантах

По мере того как боги постепенно набирали силу и образовывались наводящие страх могущественные империи, Гиганты продолжали воевать друг с другом.

Битвы шли в воздухе, в огне, на земле и в воде, и вскоре полем боя стали уже тени, леса, пыль и пустота, пока вся земля не превратилась в одно сплошное место сражения. Образовывались союзы, Гиганты побеждали и терпели поражения, и войны бушевали дольше, чем могли себе представить смертные люди.

Каждый Гигант считал себя богом, и каждый бог становился сильнее или умирал, пав жертвой неотвратимого Глубинного Времени.

Водяные Гиганты, еще более странные существа, чем остальные, которые сражались, применяя невообразимые уловки, выбрали Ледяных Гигантов в качестве своих главных противников; и между ними шла война, пока на земле возникали горы и поверхность меняла очертания.

Шли столетия, и Рованоко отправился в ледяные чертоги, лежащие за пределами мира, а Водяные Гиганты почувствовали, что близится их конец. Их раса, которая лишь на волосок осталась за той чертой, что отделяла Гигантов от богов, рыдала от отчаяния, и слезы их превратились в бурные северные моря. Их вожди, Гиганты-близнецы Иткас и Аквас, были повержены самим Рованоко и отправлены на дно самого глубокого моря, чтобы грызть там камни и рыбу.

Рованоко забыл о своих павших врагах, но близнецы были еще живы, хотя лишились разума, без конца плавая в море слез своих давно умерших родичей.

Пролог

Коричневая часовня Ро Канарна всегда имела довольно-таки обшарпанный вид, ремонтировали ее редко, и внутри она выглядела бедно. Это была единственная церковь во всем городе, просторная и функциональная. Часовня также много лет служила домом брату Ланри, но сейчас здесь собралось гораздо больше людей, чем когда-либо прежде.

Население города – те, кого не посадили в тюрьму или не убили рыцари Красной церкви и их союзники-наемники, – искало убежища в единственном здании, которое даже завоеватели не стали разрушать. Ланри был рад тому, что хоть что-то еще оставалось для них священным и что рыцари не тронули часовню и несколько сотен ее новых обитателей. Часовые, стоявшие снаружи, тщательно переписали всех, кто укрылся внутри, но не пытались войти и не спрашивали у священника, давшего обет бедности, почему он предоставил убежище в своем храме простым людям.

– Брат Ланри, – раздался рядом со старым священником детский голосок.

– Да, Родгар, – ответил тот с ласковой улыбкой.

– А когда мы пойдем домой? У моей мамы от каменного пола болят ноги. – Мальчику было не больше шести лет, и он еще не понимал, что происходило в его родном городе.

Вокруг старого священника расположилась примерно дюжина детей, от самых маленьких, которые едва умели говорить, до подростков. У многих родители были мертвы или сидели в тюрьме, и Ланри рассказывал детям разные истории, чтобы они не падали духом. Остальные взрослые в Коричневой часовне тоже держались хорошо, но в Ланри было что-то мирное и отеческое, и рядом с ним юные жители Ро Канарна чувствовали себя уютнее.

– Ты отправишься домой уже совсем скоро, мой дорогой мальчик, – ответил он, – и твоя мама сможет погреть ноги у хорошего жаркого огня.

Одна из старших девочек едва слышно презрительно фыркнула; не все дети были такими доверчивыми, как маленький Родгар. Дочь кузнеца звали Лисса; отец ее пропал и, скорее всего, был мертв. И теперь во взгляде ее появились жесткость и безразличие.

– Прошу прощения, юная Лисса, – мягко произнес Ланри. – Каждый из нас нуждается в утешении, но утешение бывает разное.

– Мы никогда не вернемся домой, – сказала девочка, скрестив руки на груди и гневно глядя на старого священника. – Мы превратимся в рабов… или в кого-нибудь похуже.

– Довольно, – сказал Ланри с ноткой упрека в голосе.

Родгар выпрямился и взглянул на Лиссу своими доверчивыми детскими глазами.

– Но ведь лорд Бромви и леди Бронвин еще живы. Они не оставят нас страдать… правда, брат Ланри?

– Правда, мальчик мой. – Священник взъерошил волосы Родгара и улыбнулся. – Дом Канарна никогда не оставит свой народ. – Он подумал несколько мгновений. – Дети, а я не рассказывал вам историю о лорде Буллви и леди Брунхильде?

Некоторые покачали головами. Маленькие дети уставились на Ланри, с нетерпением ожидая рассказа, а подростки подняли взгляды к потолку. Коричневый священник упрямо сохранял оптимизм, хоть это становилось все труднее по мере того, как дни оккупации превращались в недели, но он был твердо настроен действовать так, как этого хотел бы герцог Эктор.

– Лорд Буллви стал первым герцогом Ро Канарна. Очень давно, больше двухсот лет назад, король Тор Фунвейра правил Свободными Землями раненов. Кто-нибудь знает, как тогда назывались Свободные Земли?

– Тор Ранен, – ответил Родгар.

– Совершенно верно, мальчик, Тор Ранен. – Ланри по-прежнему улыбался. – Однако там никогда не было мира, и народу раненов не нравилось, что ими управляют чужаки… свобода очень важна для детей Рованоко. Пурпурные рыцари организовали из раненов рабочие команды, и, когда те восстали, эти команды стали первыми Свободными Отрядами, и сражались они до последней капли крови.

Несколько подростков смягчились и уже с интересом слушали рассказ старика.

– Могу поклясться, что Пурпурным это не понравилось, – сказала Лисса, считая, что сделала остроумное замечание.

– Конечно же нет, – ответил Ланри. – Они перебили сотни раненов и позвали рыцарей Красной церкви, чтобы те убили остальных. Многие лорды ро отправились в поход в поисках почестей и славы, и казалось, что ранены обречены на поражение.

Родгар и младшие дети с увлечением слушали повесть, особенно те места, где говорилось о крови и смерти. Ланри время от времени жаловался, что почти все истории и легенды говорят о кровавых сражениях и что он знает так мало рассказов о любви и мире.

– Лорд Буллви и его сестра-близнец были мелкопоместными аристократами из области неподалеку от Охотничьего Перевала, и они отправились на войну, когда командиры приказали им.

Лисса нарочито громко зевнула, и несколько девушек захихикали. Ланри тоже засмеялся, он был рад этой минуте веселья, несмотря на то что смеялись над ним.

– Я вас уверяю, дальше будет интереснее, – сказал священник. – В тот момент, когда раненов уже почти покорили во второй раз, священники и рыцари почувствовали, как с севера подул холодный ветер, и в битву вступили боевые братья Фьорлана. Все побережье заняли их драккары, берсерки хлынули через Глубокий Перевал, их жрецы и воины опрокинули штандарты Одного Бога.

Лисса фыркнула, услышав эти слова.

– И как они сумели одолеть рыцарей? – спросила она таким тоном, словно ни одна сила на земле не могла противостоять воинам, поклонявшимся Одному Богу.

– Думаю, они оказались сильнее, – ответил Ланри. – Красные рыцари слишком высокомерны и воображают, что их никто не может остановить… но в реальности, по-видимому, дело обстоит несколько иначе… Но не важно; на чем я остановился? – Старый священник иногда обнаруживал, что память изменяет ему. – Ах да, Красные рыцари были вынуждены отступить под натиском свирепых людей из Фьорлана. Они покинули Ро Хейл, и только никому не известный аристократ и его сестра остались в городе, защищать его против тысяч раненов.

– И это был лорд Буллви? – возбужденно воскликнул Родгар.

Ланри кивнул:

– Он и его сестра-близнец, которая могла отстрелить лапу Горланскому пауку с расстояния в сотню шагов; они отказались сдаваться. Они удерживали Ро Хейл тридцать дней, и было у них меньше сотни воинов. На тридцать первый день жрец Бритага, Мирового Ворона, приехал на место осады и приказал раненам прекратить атаки. Видите ли, у Бритага есть слабость к близнецам, и жрец потребовал, чтобы защитникам крепости позволили беспрепятственно проехать в Ро Канарн.

– И их оставили в живых? – спросил Родгар, кусая ногти от волнения.

– Да. Ранены проводили их на юг и отнеслись к ним с большим почтением. Священники и рыцари отступили в Ро Тирис и оставили близнецов и их воинов удерживать Канарн. Ранены отказывались нападать на город, пока там были Буллви и Брунхильда, поэтому у короля не осталось выбора, и пришлось назвать его герцогом.

Это была старая история, и Ланри любил вспоминать ее. Эктор был потомком Буллви, человека, который сражался много дней после того, как должен был сдаться, и тем заслужил уважение раненов. Правящий дом Канарна являлся основой мира между ро и раненами в течение двухсот лет, и каждый новый герцог способствовал укреплению добрых отношений. Ланри не знал, знает ли Бритаг, хитрый старый Ворон Рованоко, о важности жизни Буллви и Брунхильды, или же ему просто понравились близнецы. В любом случае мир был достигнут высокой ценой, и старый священник надеялся на то, что мир этот еще не нарушен.

Родгар радостно захлопал в ладоши:

– Бритаг позаботится о лорде Бромви, правда? И о леди Бронвин… Да?

– Я всегда стараюсь верить в Одного, но, как я уже сказал, Мировой Ворон любит близнецов. Бритаг считает, что удача и мудрость – это одно и то же, а дети Эктора, судя по всему, наделены и тем и другим.

Работы было еще много – требовалось исцелить множество людей, позаботиться о пище для них, и еще много историй ему предстояло рассказать, но священник взбодрился. Если несколько слов из уст старого Коричневого священника способны успокоить детей, может быть, их положение не так уж и безнадежно.