Текст книги "Черный Страж"

Автор книги: Э. Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 39 страниц)

Уильям слышал о жителях Волька и их обычае изготовлять крепкие напитки в замороженных бочках, но, вступив в орден Одного Бога, он дал клятву не пить спиртного. Он слабо махнул рукой, отказываясь от предложенной выпивки.

– Ах да, вспомнил, твой бог предпочитает кровь спиртному, – сказал Хасим и сделал большой глоток из горлышка.

– Не надо читать мне мораль, каресианец. Мне приходилось драться с Псами, и мы оба знаем, что Джаа тоже обожает кровопролитие, когда у него бывает соответствующее настроение. – Уильям не склонен был мириться с лицемерием. – Отказ от алкоголя – это такая мелочь по сравнению с другими проблемами в этом мире.

– Ну ладно, ладно. Может, стоит поговорить о том, что у нас с тобой общего? Ни ты, ни я не принадлежим к народу раненов, и оба находимся в чужой стране, – доброжелательно сказал Хасим.

– Что верно, то верно, – подтвердил Уильям, не уверенный в том, к чему клонит каресианец.

– Итак, ты со своими воинами прискакал в Хейл и начал драку, – продолжал Хасим. – Тебе придется признать: у них не было выбора, точно так же как и у тебя.

– Больше двадцати моих людей убиты. Не жди, что я забуду об этом в ближайшее время. – Уильям был пленником, собирался бежать и по-прежнему считал раненов своими врагами.

– А как же жизни сорока или около того людей Отряда, которых вы изрубили своими мечами? Они что, не имеют значения? – возразил Хасим. – Ты один из немногих людей народа ро, от которых меня не тошнит, но перестань думать, что остальные по сравнению с вами пыль и прах. Все живут и умирают, Вереллиан: и ро, и ранены, и каресианцы, и даже… кирины. Наша кровь такого же цвета, как и ваша. – Он явно разозлился, и Уильям понял, что он, рыцарь, никогда по-настоящему не задумывался над тем, как смотрят на его народ другие народы.

Красный рыцарь оглядел подвал и увидел, как женщины смывают с пола кровавые пятна, оставленные ранеными. Около двери, которая вела наверх, во двор, сидела молодая женщина с окровавленными руками. Она просто сидела, глядя на свои багровые ладони широко раскрытыми глазами, и слезы катились у нее по лицу. В подвале находились и другие люди, они лежали или сидели, привалившись к стенам, и на их лицах застыло выражение боли и бесконечной усталости.

Уильям не впервые участвовал в битве, не впервые видел раненых и изувеченных людей, окровавленные повязки, крики и смерть, но никогда ему не доводилось видеть, как женщины горюют о смерти любимых или как люди пытаются спасти жизнь тех, кто вернулся из боя. Он видел только, как в его стране раненых исцеляют с божественной помощью Белые священники, как бережно обходятся с ранеными, давая им время полностью оправиться. Эти северяне обладали искусством врачевания, но их единственный жрец был мертв, а в случае серьезного ранения простая перевязка не всегда помогала спасти жизнь.

Он обернулся к Хасиму, слегка кивнул и негромко произнес:

– Ну хорошо, прошу прощения. Я просто не подумал. Все это так ново для меня.

– Ты никогда прежде не оказывался в плену? – удивился Хасим.

– Мне никогда не приходилось терпеть поражение в бою, не то что попадать в плен. Пару лет назад я получил несколько серьезных ран, но никогда не бывал в роли побежденного. – Уильям обнаружил, что положение пленного, потерявшего весь свой отряд, весьма и весьма неприятно.

– А я побывал в тюрьмах и подземельях не одной страны, так что попомни мои слова: сначала тебе станет еще хуже, но потом ты почувствуешь себя лучше. – Хасим снова протянул ему бутылку.

– Я пока еще не отказывался от своих обетов, каресианец, – ответил Уильям, снова отмахнувшись от спиртного. – Мой долг – попытаться сбежать отсюда и вернуться в Ро Канарн.

Хасим с любопытством посмотрел на Красного рыцаря:

– Оптимизм… я это уважаю, но только не наделай глупостей. Будет очень обидно, если тебя убьют по твоей же собственной вине после всех моих стараний сберечь твою жизнь.

Уильям снова привалился к стене и закрыл глаза. Он попытался вернуть себе хоть какую-то физическую силу, напрягая мышцы рук и ног, но по-прежнему ощущал усталость – Хасим слишком рано разбудил его.

– Где Хоррок? – спросил он.

– Скорее всего, спит, ведь он влил в себя половину этой бутылки, – ответил Хасим, показывая, что бутылка виски из Волька почти пуста. – Сейчас раннее утро, а вчера мы засиделись допоздна, обсуждая, как с тобой поступить. Может быть, ты будешь рад услышать, что Бронвин согласна со мной и считает, что тебе следует оставить жизнь.

– Она занесена в список Черных Стражей, как и ее брат. – Уильям понимал, что законы Тор Фунвейра здесь не действуют, но ему было легче, когда он мыслил как воин и думал о последнем приказе; смириться с поражением у него пока не получалось. – Если ничего не изменится, на землях ро она – преступница.

– Я уверен, что ей на это глубоко наплевать, Красный человек, – ответил Хасим и добродушно рассмеялся. – Оставлю тебе выпивку на случай, если ты вдруг передумаешь. – Он поставил бутылку виски на пол рядом с Уильямом. – А сейчас спи. Хоррок придет за тобой, когда ты ему понадобишься.

Он поднялся и, в насмешку отдав честь, оставил Уильяма одного.

С глубоким вдохом Красный рыцарь закрыл глаза и почувствовал, что погружается в сон. Он вынужден был взглянуть на последствия кровавого сражения глазами противника, и это заставило его о многом задуматься; сейчас Уильям ощущал себя ничтожным и униженным.

Он так и не пришел к решению насчет того, что следует рассказать Хорроку Зеленому Клинку. Если он сообщит капитану Отряда Призраков о готовящемся вторжении в Травяное Море, это ничего не изменит в его собственной судьбе, однако, возможно, поможет спасти немало жизней; с другой стороны, у него имелись вполне обоснованные подозрения насчет того, что ранены не станут уходить от армии рыцарей, останутся и будут сражаться.

Командующий Риллион, скорее всего, решит, что он убит. Если только Фэллон не доберется вовремя до Ро Канарна и не организует его спасение, в обозримом будущем он останется пленником. В конце концов Уильям пришел к некоему выводу. Он знал, что ему не придется в ближайшее время носить красные доспехи и идти в битву и никакая информация, полученная от него, не поможет раненам защитить свои земли от вторжения закаленных в боях рыцарей.

Уильям был рад тому, что Хоррок дал ему время отдохнуть. Пленник не питал иллюзий относительно милосердия человека из Отряда Призраков, но ему требовалось время для того, чтобы в голове прояснилось, чтобы немного вернулись силы, которых он лишился в результате полученных ран и большой потери крови.

Он просыпался каждые несколько часов и с каждым разом чувствовал себя бодрее. Все утро ранены ходили туда-сюда по залу, но, за исключением редких бранных слов или любопытных взглядов, обращенных в его сторону, капитана рыцарей оставляли в покое, хотя он был по-прежнему прикован цепью к стене, и, кроме Хасима, никто не принес ему никакой пищи. Несколько раз на глаза Уильяму попадался Мика Каменный Пес, который поднимался наверх, в развалины крепости, и Фрейя дважды приходила проверить его повязки.

Уильям сильно мерз, и он неустанно напоминал себе, что никогда не бывал так далеко на севере, в Травяном Море раненов, и что он чужак на Свободных Землях. Он вспомнил Ро Арнон, вспомнил ощущение уверенности в себе и безопасности, которое всегда принимал как должное, будучи Красным рыцарем. Он вспомнил Фэллона и своих павших товарищей; скорее всего, сейчас их тела свалены в кучу на погребальном костре. Он не желал признавать того, что потерпел поражение и попал в плен, и очень нелегко было рыцарю принять свое теперешнее жалкое положение после многих лет побед. Однако сильнее всего Уильяма тревожило возраставшее сочувствие к простым людям из Отряда Призраков. Уильям принадлежал к церкви Одного Бога, и ему никогда не приходило в голову задуматься о том, что происходит с врагами Красных рыцарей; и теперь вид окровавленных и умирающих воинов, вид несчастных женщин, пытающихся спасти мужей и братьев, потряс его до глубины души.

– Встать можешь? – раздался у него над ухом голос Каменного Пса. Уильям пошевелил ногами и ощупал рану на груди, затем ответил:

– Вроде бы да.

– Значит, вставай. Хоррок хочет с тобой поболтать, – сказал юноша, извлекая большой железный ключ и снимая замок с цепи Уильяма.

– А это ты не собираешься снимать? – Уильям указал на железный обруч, охватывавший его ногу.

– Нет, Если тебе позволить свободно разгуливать, ты можешь натворить глупостей, – добродушно усмехнулся Каменный Пес.

– Не волнуйся, я прекрасно могу натворить глупостей даже с цепью на ноге. Моему отцу каресианский Пес отрубил обе ноги, и он еще много лет после этого продолжал делать глупости. – Уильям не пытался проявить дружелюбие, однако, по своей воле или нет, Каменный Пес спас ему жизнь и поэтому был достоин хотя бы вежливого обращения.

– Значит, тупость у вас в семье передается по наследству, Красный человек… Возможно, у меня все-таки появится шанс тебя прикончить. – Эта мысль явно нравилась молодому воину.

Уильям тяжело поднялся на ноги, и его тут же вырвало прямо на пол, все тело пронзила острая боль. Это было не слишком приятно, но Уильям сразу же почувствовал себя лучше, несмотря на смех Каменного Пса.

– Это так у вас, могущественных церковников, принято бежать из плена – блевать на своих врагов? – ухмылялся он от уха до уха.

– Ага, это первый этап, – ответил Уильям, сплевывая на пол, чтобы избавиться от отвратительного привкуса во рту.

Каменный Пес взял конец цепи, прикрепленной к кандалам Уильяма, и подергал за нее.

– Давай, мой мальчик, пойдем прогуляемся. – Ему явно нравилось демонстрировать власть над Красным рыцарем.

– Не надо меня дразнить, ранен; пока что я не собираюсь делать глупостей, но могу передумать, если ты снова заговоришь со мной, как с собакой, – произнес Уильям с угрожающей усмешкой.

На мгновение во взгляде молодого ранена промелькнул страх, затем он отвернулся и повел Уильяма из Вереллиана прочь из подвала, в котором рыцарь пролежал, прикованный цепью, почти двенадцать часов.

Они шли по длинному коридору, стены которого были увешаны экзотическими и более привычными предметами оружия. Здесь имелись и комплекты доспехов, и геральдические плащи рыцарей, и Уильям нахмурился, заметив среди трофеев латы священнослужителей и рыцарей; очевидно, вчера был не первый раз, когда ранены сошлись в бою со служителями церкви Одного Бога.

Каменный Пес провел пленника по коридору, они открыли тяжелую дверь и начали подниматься по лестнице. Уильям услышал наверху чьи-то голоса и заметил дневной свет. Он довольно долго пробыл в подвале без окон, и глаза его отвыкли от света солнца.

Добравшись до верхней ступени лестницы и очутившись на каменном балконе, Уильям прикрыл глаза раненой рукой. Когда глаза его привыкли к яркому свету солнца, уже не дававшего тепла, он взглянул на развалины города Ро Хейл. Зрелище это было не из приятных.

Когда-то, очень давно, это была довольно большая крепость Красных рыцарей, и отсюда командиры руководили захватом земель раненов. Прошло несколько веков, и крепость удерживали предки герцога Эктора во время печально известной осады – тридцать дней им удалось выстоять против Свободных Отрядов.

Сейчас это были всего лишь каменные развалины, и уцелело только несколько полуразрушенных зданий. Уильяму стало понятно, почему Отряд Призраков жил под землей. Они хорошо знали город и могли появляться и исчезать среди руин в любой удобный момент.

На балконе в небрежных позах расположились капитан Хоррок, Аль-Хасим и леди Бронвин. Здесь присутствовали также два человека из Отряда, которых Уильям прежде не видел. Все были вооружены и облачены в доспехи. Синие глаза Хоррока показались Уильяму еще более проницательными при свете дня. Бронвин нашла себе кожаные доспехи и сейчас скорее походила на раненскую женщину-воина, нежели на аристократку из Тор Фунвейра. Аль-Хасим демонстративно зевнул, откинувшись на спинку стула.

– Садись, Красный человек, – почти дружеским тоном предложил Хоррок.

Каменный Пес бросил цепь Вереллиана одному из воинов и ушел. Вереллиан сделал вывод, что молодой ранен не принадлежал к верхушке Отряда Призраков, хотя до сих пор он не слышал упоминаний каких-либо званий, кроме капитана Хоррока.

Теперь цепью Уильяма небрежно поигрывал человек с топором, прислонившийся к перилам балкона. Он не натягивал цепь, не пытался ограничить движения рыцаря, просто жестом велел ему занять один из деревянных стульев.

– Мое имя – Уильям из Вереллиана, – произнес рыцарь, садясь осторожно, чтобы не потревожить свои раны.

– И что с того? – спросил Хоррок.

– То, что я предпочитаю свое имя, а меня постоянно называют «Красным человеком». – Уильям взглянул прямо в глаза командиру и постарался своим видом и выражением лица дать понять, что, хоть он и пленник, не собирается унижаться перед победителями.

– Справедливо, – сказал Хоррок без всякого намека на издевку. – Итак, Уильям из Вереллиана, как ты себя чувствуешь?

Красный рыцарь издал короткий смешок и расставил в стороны руки, чтобы продемонстрировать раны. Он по-прежнему был одет лишь в шерстяные штаны и плащ, и поперек его груди виднелась широкая повязка.

– Твой топор рассек мой нагрудник, но, если ты дашь мне время выздороветь, если не тревожить рану, я буду жить. – Затем он взглянул на свою изуродованную руку и закончил: – Хотя сомневаюсь, что в ближайшее время мне придется извлекать из ножен меч.

Раненский воин, которого Уильям не знал, насмешливо фыркнул, услышав эти слова, и сказал:

– Твой меч случайно разломился на куски, когда уносили мертвые тела из двора, Красный человек.

Ранены рассмеялись, но ни Хасим, ни Бронвин даже не улыбнулись, а Хоррок лишь мельком усмехнулся.

– Это Хаффен Краснолицый, мой заместитель. Он здесь для того, чтобы убить тебя в случае, если я сочту это необходимым. – Взгляд пронизывающих синих глаз был непроницаемым.

– И что я должен сделать для того, чтобы умереть? – с каменным лицом спросил Уильям.

Хасим и Бронвин одновременно посмотрели на Хоррока, и Уильям догадался, что ни чужестранец, ни девушка не желали смерти рыцаря.

– Ничего особенного. Возможно, я убью тебя, возможно, и нет, – спокойно произнес капитан Отряда Призраков, – я стараюсь не торопиться с решениями, имея дело с ро… но у Хаффена просто руки чешутся, так ему хочется отрубить тебе голову.

И, словно для того, чтобы подчеркнуть эти слова, Хаффен зловеще взглянул на Уильяма и позвенел цепью.

– Ну что ж, я собираюсь дожить до завтрашнего утра, – произнес Уильям, по-прежнему глядя в глаза Хорроку.

– Давайте, если никто не против, покончим с пустыми разговорами, – сказала леди Бронвин. – Сэр Вереллиан, я знаю, что вы получили приказ схватить меня, и, судя по словам Хасима, вы человек чести; однако вы, рыцарь Тор Фунвейра, находитесь на территории Свободных Земель раненов, поэтому… прошу вас, расскажите мне, что сэр Риллион собирается сделать с моим родным городом. – Голос ее слегка дрогнул, и Уильяму на мгновение стало жаль молодую женщину. Отец ее был мертв, брат стоял вне закона, и ее дом практически уничтожен.

– Дело не в Риллионе и не в Ро Канарне, – произнес Уильям, опустив взгляд. – Дело в короле.

Эти слова немедленно привлекли внимание всех присутствующих, даже Аль-Хасима, который, должно быть, уже подозревал о роли короля Себастьяна Тириса в последних событиях.

– Говори яснее, Вереллиан, – сказал Хасим. – Короля не было в городе, когда мы уезжали.

– Не было, но я знаю, что он скоро туда приедет. Прибыла его стража, и, если верить слухам, король собирается вторгнуться в Травяное Море. – Уильям не сомневался в своих словах, но у него не было неопровержимых доказательств, поэтому он сказал все, что знал, как можно проще и короче.

Хоррок подался вперед. С вечера битвы Уильям впервые увидел на его лице какие-то эмоции. Два других ранена не сводили с рыцаря глаз, а Бронвин ахнула от изумления.

– Он не может совершить такую глупость, – медленно произнес Хоррок. – Погибнет масса народа, вот и все. Какая ему от этого польза?

– Ни король, ни Риллион не посвящают меня в свои намерения, но я не удивлюсь, если в это дело замешана каресианская ведьма, – ответил Уильям.

Хоррок и Бронвин одновременно посмотрели на Хасима, а Уильям подумал, что каресианцу присутствие волшебницы нравится не больше, чем ему самому. Аль-Хасим слегка кивнул, затем обратился к Уильяму:

– Я знал, что она подчинила своей власти Риллиона, но завоевывать земли раненов… Какова в этом выгода? – спросил каресианец.

– Никакой выгоды, – ответил Хоррок, который не мог понять, зачем королю нарушать мирный договор. – С одной стороны у него будет Алдженон, с другой – Свободные Отряды. Даже если он победит, то потеряет тысячи воинов и все равно застрянет на Глубоком Перевале, когда придет зима.

Уильям решил рискнуть и перебил капитана.

– Если вы верите, что я человек чести, – заговорил он, бросив взгляд на Хасима и Бронвин, которые явно готовы были это подтвердить, – тогда поверьте моим словам. Король Тирис намерен напасть на вас, и, насколько я понимаю, он сам выступит во главе огромной армии, состоящей из рыцарей, священнослужителей и мелких землевладельцев из Дарквальда и Охотничьего Перевала; у него нет недостатка в людях, которых можно погнать на войну.

Уильям смолк, пока остальные обменивались различными замечаниями, спорили о том, как и почему король Тор Фунвейра собирался совершить подобное безрассудство. Уильям по позе Хасима и его молчанию, а также по встревоженному выражению его смуглого лица догадался: кроме него самого, только каресианец понимает, что за всем этим стоит Амейра, Повелительница Пауков.

Хоррок молчал, сидя на своем месте, пока Хаффен Краснолицый выкрикивал угрозы в адрес короля Себастьяна Тириса. Капитан Отряда Призраков позволил ему отвести душу, затем резким движением руки велел замолчать.

– Хаффен, довольно. У нас полно дел, нужно готовиться к обороне, – сказал он, очевидно, обдумывая что-то.

Как и боялся Уильям, похоже было, что Отряд Призраков не планировал отступать в безопасную восточную часть Свободных Земель или на север, в Хаммерфолл или Фьорлан. Хоррок явно не намерен был покидать руины Ро Хейла или земли Отряда Призраков и без боя оставлять их Красному ордену.

– Вы можете отступить, – неуверенно произнес Уильям.

Трое раненов замолчали и уставились на него.

– Заткнись, Красный человек! – взревел Хаффен. – Ты уже сказал все, что от тебя требовалось. – И он обернулся к Хорроку. – Что мне делать с ним, капитан: отвести его вниз и приковать или, может быть, все-таки раскроить ему череп?

К изумлению Уильяма, Хоррок поднялся и с силой ударил Хаффена по лицу, и в уголке рта воина выступила кровь.

– Успокойся, – ровным голосом произнес Хоррок, сохраняя бесстрастное выражение лица.

Могучий ранен с пристыженным видом уставился в пол.

– Сожалею, Хоррок. Я разозлился и позволил себе не сдержаться. Этого больше не повторится. – Стоя так, со склоненной головой, Хаффен походил на ребенка, которого отругали старшие.

– Ладно, забудь об этом, просто держи себя в руках и делай, как я говорю. Ты меня понял?

Тот кивнул. Очевидно, люди Отряда Призраков питали большое уважение к своему капитану, и это было видно по их лицам всякий раз, когда они разговаривали с ним, но Уильям все равно не уставал поражаться организацией Свободного Отряда. Здесь не было званий, кроме капитанского, и дисциплина держалась на взаимном уважении и необходимости работать вместе. Эти порядки в корне отличались от насильственных методов, процветавших среди слуг церкви ро, а также от суровой жизни воинов Красного ордена, которым приходилось постоянно склонять головы и отдавать честь.

Хоррок повернулся к Уильяму и так же негромко ответил:

– Да, сэр Вереллиан, мы могли бы отступить. Но мы этого не сделаем до того момента, пока я не узнаю больше, чем знаю сейчас.

Он явно не собирался объяснять свои слова и действия Уильяму и, обратившись к Хаффену, сказал:

– Отправь гонца к Йохану Длинная Тень в Южный Страж. Он должен собрать Алый Отряд и скакать на запад. Расскажи ему о том, что мы узнали. Я буду ждать разговора с ним посредством туманного камня.

Хаффен стоял, слушая приказ капитана. Когда все стало понятно, он кивнул и быстро ушел, нарочно не глядя на Уильяма.

Затем Хоррок обратился к другому человеку и произнес таким же спокойным тоном:

– Это займет больше месяца, но скачи как можно быстрее в Ранен Гар, к Отряду Серого Леса. Остановись у Глубокого Перевала, пусть люди сообщат обо всем в Фьорлан. Иди.

Второй ранен отправился выполнять приказание, и Хоррок неторопливо уселся на стул. Хасим по-прежнему пребывал в глубокой задумчивости, а леди Бронвин, казалось, была в отчаянии, словно мир рушился вокруг нее.

Уильям, храня молчание, просто смотрел с балкона на развалины города. Ро Хейл был не слишком привлекательным и крупным призом, но захват его важен для армии. Это единственное место к северу от Канарна, откуда можно успешно руководить вторжением на север, и его завоевание будет иметь огромное символическое значение для обеих сторон.

Отряд Призраков мог причинить противнику огромный ущерб, если армия просто въедет в город, но ранены вряд ли победят, если крупные силы рыцарей окружат руины и начнут осаду. Если ро займут Хейл и хоть частично восстановят крепость, их будет очень трудно изгнать отсюда, даже если люди Фьорлана придут с севера, как это случилось двести лет назад, прежде чем Ро Хейл сменил хозяев. С тех пор на эту крепость нападали, ее обороняли много раз, но последние пятьдесят лет это место принадлежало раненам. Эктор, герцог Канарна, и его отец были мирными правителями, они поддерживали добрососедские отношения со Свободными Отрядами и соблюдали мирный договор.

– И что же нам с тобой делать?.. – внезапно произнес Хоррок, поднял голову и впился взглядом в лицо Уильяма, который рассеянно потирал бритую голову.

– Я ничего не прошу, если ты, конечно, не собираешься меня отпустить, – со слабой улыбкой ответил рыцарь.

Загадочного ранена не позабавило это замечание, и мгновение спустя он обернулся к леди Бронвин:

– Он пришел сюда за тобой. Возможно, именно тебе принадлежит последнее слово относительно его судьбы.

Бронвин чувствовала себя явно не в своей тарелке, когда на нее свалилась необходимость решать вопрос о жизни или смерти человека, и невольно посмотрела на Аль-Хасима; тот лишь развел руками, показывая, что от него в этом деле мало помощи.

– Я не хочу больше смертей, – тихо сказала она, – но отпустить его мы не можем. Ему просто дадут другой отряд, и вам все равно рано или поздно придется снова взять его в плен или убить.

– Мудрые слова, – заметил Хоррок.

– Итак, мы оставим его в качестве пленника? – неуверенно спросила она.

Хасим наклонился вперед и слегка покровительственным тоном произнес:

– Он же дал тебе право решать, госпожа. Тебе не нужно никого спрашивать.

– Мне не нужны твои комментарии, каресианец! – властно отрезала она.

Хоррок рассмеялся.

– Сразу видно, эта девушка – аристократка, – произнес он и посмотрел на Уильяма. – Госпожа Бронвин из Канарна сказала свое слово, теперь скажи ты, пленник Отряда Призраков.

Уильям покачал головой, слушая этот разговор:

– Это я уже понял, но спасибо за повторное разъяснение.

– Разница заключается в том, сэр Вереллиан, что теперь тебе не нужно бояться, что я или кто-либо из моих людей убьет тебя из минутной прихоти, – сказал Хоррок, словно это имело громадное значение для пленного.

– А если я дам вам слово, что не буду пытаться бежать, вы снимете с меня цепь?.. И, может быть, дадите мне какую-нибудь подходящую одежду? – спросил Вереллиан.

– Нет, не снимем, – серьезно ответил Хоррок.

– Ясно. – Уильям смирился с судьбой, хотя, разумеется, предпочел бы, чтобы с ним обращались с должным уважением к его рангу. – Не уверен, что вы представляете себе, как холодно здесь, на севере, а этот плащ совсем не греет.

Хасим вмешался:

– Я могу найти тебе внизу тунику или что-то вроде того, но никаких доспехов… хотя ты уже и сам наверняка об этом догадался, – добавил он.

Хоррок осмотрел рыцаря Красного ордена с головы до ног, отметил, что прежде он брил голову и бороду.

– Ты должен отпустить бороду, как настоящий мужчина, это поможет защититься от холода. – И снова по его тону Уильям не мог бы сказать, говорит капитан серьезно или шутит.

– Ну что ж, предполагаю, у вас тут не найдется бритвы, так что решение насчет бороды уже принято за меня, – криво усмехнулся рыцарь.

– Ты будешь меньше похож на ястреба, и мои воины перестанут обращать на тебя внимание. Большинство из них с детства усвоили, что нельзя доверять людям ро и людям, которые бреют бороду, поэтому тебе не доверяют вдвойне, – заявил Хоррок и взял бокал с каким-то напитком, стоявший рядом на низком столике. – Хасим, если ты не против выполнить мою просьбу, пойди с рыцарем и проследи, чтобы ему нашли приличную одежду. Мне нужно поговорить с ее светлостью наедине.

Хасим кивнул и, прежде чем подняться, положил руку на плечо Бронвин, желая успокоить ее; затем он поднял цепь, прикованную к ноге Уильяма.

Когда рыцаря вели обратно в недра разрушенного здания, он подумал, что следует помолиться. Его учили всегда в тяжелые минуты обращаться к Одному, но сейчас он не мог молиться. За последний день ему довелось наблюдать такие вещи, каких не должен видеть Красный рыцарь, и вера его была поколеблена.