Текст книги "Долг воина"

Автор книги: Джульет Энн МакКенна

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 33 страниц)

– Так, ничего важного, – нехотя ответила Аллин. – Не буду вам мешать.

Куранты в сторожке пробили пять раз, возвещая полдень, и Долсан с облегчением вздохнул.

– Сударыня, я думаю, мы заслужили перерыв, поэтому вы нам не помешаете. – Он встал. – Если вы извините меня, эсквайр, я пойду перекушу. Когда я должен вернуться сюда?

– Не торопись, поешь как следует, подыши свежим воздухом, – напутствовал его Темар и обернулся к Аллин. – Разреши проводить тебя в верхний зал?

– О нет, спасибо, но это правда не… – запнулась Аллин.

Юноша посмотрел на ее розовые щеки.

– Доле, ты не окажешь нам маленькую услугу?

Клерк задержался на пороге.

– Эсквайр?

– Ты мог бы сообщить на кухню, что мы поедим здесь? И не надо ничего изысканного. – Темар слегка улыбнулся Аллин. – У меня тоже нет настроения для церемоний.

Долсан стоял в нерешительности.

– Вы не будете есть или пить возле документов?

– Конечно, нет.

Дверь за клерком закрылась, и Темар начал сворачивать пергаменты по пыльным складкам.

– Пожалуйста, садись. Итак, зачем тебе нужна барышня Тор Арриал?

Девушка села в кресло, потянулась за мотком выцветшей ленты и принялась связывать документы в аккуратные пачки.

– О, ничего важного. – Она покраснела, увидев поднятые брони эсквайра. – Велиндра сказала, что это не важно.

– Можно, я сам буду об этом судить? – Темар не понимал, почему Аллин всегда должна делать то, что говорят ей другие.

Девушка порылась в кармане юбки.

– Велиндра приехала на праздник в надежде узнать, что тормалинцы в наше время думают о магии. – Она развернула грубую бумагу. – Поэтому мы собираем рекламные листки. Хотим посмотреть, не зарабатывает ли кто из магов на показе своего мастерства.

Темар прочитал вслух печатные буквы:

– «Сэдрин запирает дверь в Иной мир от смертных, но избранные могут слушать у замочной скважины. За перевоз через реку смерти Полдрион взимает плату со смертных, но бесплатно привозит обратно видения. На многие вопросы могут ответить те, кто способен видеть их. Ищите ответы у госпожи Медьюры в трактире «Оковы», начиная с заката в каждый день праздника. Плата за оказанные услуги – по вашему усмотрению в тормалинских деньгах». Стиль немного подкачал в конце, тебе не кажется? – Он посмотрел на девушку. – Ты подозреваешь, что тут замешана магия?

Толстушка неловко заерзала в кресле.

– Велиндра думает, что это просто какое-то мошенничество, чтобы выманить деньги у доверчивых лескарцев.

– Почему лескарцев? – удивился юноша.

Аллин вздохнула.

– Лескарцы одержимы стремлением увидеть что-то из Иного мира. Каждый потерял столько друзей, столько семей оказались разделенными, столько сыновей ушли воевать, да так и не вернулись. Люди прибегают к всевозможным гаданиям, лишь бы узнать, что случилось с их любимыми, – к рунам, солурским предсказаниям, алдабрешским знамениям.

– Я что-то запутался. – Темар почесал затылок. – При чем тут барышня Тор Арриал?

– Я подумала: если это не магия стихий, то вдруг это – эфирное колдовство? – Толстушка выпятила челюсть, что придало ее круглому лицу неожиданную силу. – Я хотела спросить, не сможет ли барышня Тор Арриал пойти со мной? – Она с надеждой подняла глаза на Темара.

Пожалев девушку, эсквайр не стал передавать ей тот уничижительный ответ, какой она наверняка получит.

– Велиндра не будет тебя сопровождать?

– Ее пригласили на ужин, – жалобно проговорила Аллин. – Тормалинские маги тоже съезжаются на праздник, и она хочет спросить кое-кого из них о положении магии в их краях.

Внезапное любопытство отвлекло Темара.

– Что маги делают в Тормалине?

Толстушка удивленно уставилась на него.

– Зарабатывают себе на жизнь, как и все люди. У кого родство с огнем, те помогают кузнецам и литейщикам, а кто связан с водой, находят работу у корабельных плотников или что-то в этом роде. Но к магам в Тормалине издавна относятся с подозрением, поэтому их всегда нанимают только на короткий срок, обычно для какого-то особого проекта.

– Маги в Кель Ар'Айене не очень-то рвутся помогать в сугубо мирских делах. Они обычно дают понять, что делают тебе великое одолжение. – Юноша покачал головой. – Но почему к магам так подозрительно относятся на этой стороне океана?

– После Хаоса? – Аллин озадаченно подняла брови. – Тебе никто не рассказывал?

Темар улыбнулся ей умоляюще.

– Боюсь, мы в Кель Ар'Айене слишком заняты повседневными делами, чтобы находить время для праздной болтовни.

– О-о. – Девушка смущенно оглядела комнату, но затем, очевидно, приняла решение. – Это не делает магам чести, потому никто об этом не говорит. Одна война в Хаосе была поддержана магией стихий. Пожар, наводнение, молнии – все это использовалось на полях сражений. Другая магия творилась против лагерей.

Или, к примеру, войска ехали по пастбищу и вдруг оказывались увязшими в трясине, такие вот вещи.

– Значит, Дома, поддержанные магами, имели значительное преимущество, – с интересом подхватил эсквайр.

Аллин поморщилась.

– Магия – могущественный союзник, но только на короткий срок. Ты можешь прогнать войско с поля боя волнами пламени, но магия не поможет тебе удержать землю, которую ты захватил, потому что любой маг вскоре изнурит себя. Мастер Туч Отрик заставляет всех учеников убедиться в этом на собственной шкуре. И магов, желающих направить свои таланты на войну, никогда не было много. А после того, как другие Дома начали изгонять всех урожденных магов или поступали еще хуже, таких желающих стало гораздо меньше. Но предубеждение против магии существует в Тормалине до сих пор.

– Однако Высшее Искусство объединяло Империю, – нахмурился Темар. – Адепты эфирной магии весьма почитались. Все признавали, что их работа служит всеобщему благу.

– Но эта магия исчезла, и все рухнуло в Хаос? – Аллин подняла брови. – И кого, по-твоему, обвинили?

– Если то, что говорит Гуиналь, – правда, у них были основания это делать. – Юноша закусил губу. – Кажется, борьба адептов Кель Ар'Айена против древних эльетиммов как-то подорвала все эфирное равновесие, поддерживающее Высшее Искусство.

– Я слышала, как некоторые ученые, приехавшие в Хадрумал из Ванама, спорили об этом, – кивнула толстушка. – Маги творили поистине ужасные вещи, пока Трайдек не взял урожденных магов под свое крыло. Люди до сих пор рассказывают о тех ужасах, добавляя каждый раз новые подробности. Ничего удивительного, что большинство народа убеждено, будто магия есть магия и вся она подозрительна, независимо от ее происхождения. За пределами Хадрумала вообще мало кто слышал об эфирной магии и ее роли в Старой Империи. Мир ушел вперед, намного дальше, чем ты знаешь.

– Чем мне позволено знать, – небрежно уточнил Темар, но глаза его гневно вспыхнули.

Аллин уставилась на свои руки.

– Наверно, мне не следовало ничего говорить.

– Я никому об этом не скажу. – Эсквайр задумчиво посмотрел на девушку. – Маги, которых я знаю, в основном хотят жить в Хадрумале, чтобы углублять свои познания. Ты не очень похожа на них.

Аллин после недолгого колебания стала объяснять:

– Учеба важна. Велиндра всю жизнь стремится понять работу ветров, понять, что происходит с воздухом, когда он нагревается огнем или охлаждается водой. Чем больше она понимает, тем более точной становится ее магия, более жестким контроль над стихией ее родства. Хватит одного инстинкта, чтобы вызвать бурю, если ты урожденный маг, но использовать воздух, чтобы остудить жар у больного ребенка или переносить сообщение за тысячи лиг, – это требует такой глубины понимания, какую может дать только изучение. В этом весь смысл существования Хадрумала.

– Но такая наука не для тебя? – догадался Темар.

Толстушка покраснела.

– Я хочу узнать достаточно, чтобы сделать мою магию полезной, но я не ученый.

– И что ты будешь делать со своим полезным магическим искусством? – спросил юноша, немного поддразнивая ее.

– Я бы хотела поехать домой, но в Лескаре к магии относятся еще подозрительнее, чем в любом другом месте. – В глазах Аллин блеснули слезы. – Каждый герцог боится, что кто-то другой привлечет мага на свою сторону.

– Что могло бы наконец закончить всю ту никчемную междоусобицу, – резко сказал эсквайр. Он подождал, пока девушка овладеет собой. – Прости меня. Но если ты не можешь поехать домой, что ты будешь делать?

– Лескарцы живут в изгнании по всей Империи, которую ты знал главным образом по Каладрии и Тормалину. – Аллин посмотрела на бумажку, лежавшую на столе. – Некоторые преуспевают, обживаются и богатеют, но другие из последних сил бьются с нуждой. Должен быть какой-то способ заработать деньги у богатых и помочь слабым улучшить их положение.

Темар придвинул к себе рекламный листок. В комнате повисла тишина, не было слышно даже дыхания.

– Но Велиндре не нравится, что ты общаешься с другими лескарцами? – Он сжал челюсти.

– О нет, – заволновалась Аллин. – Просто она не считает, что этим стоит заниматься, да и в любом случае у нее есть другие дела.

Юноша вновь посмотрел на рекламный листок и рассеянно щелкнул языком.

– А что, если это Высшее Искусство? С его помощью можно читать мысли и говорить людям то, что они хотят слышать. Имело бы смысл это выяснить.

– Кто бы ни была эта женщина, возможно, у нее есть какой-то способ находить людей, может быть, даже людей, спящих в заколдованных артефактах, – робко предположила толстушка.

Темар испытующе посмотрел на нее.

– А ты никого не хочешь найти?

Девушка стиснула руки на столе.

– Я счастливее многих, – сказала она решительно. – Я знаю, где мои родители, мои братья и сестры. Когда сражение докатилось до наших краев, мы по крайней мере сумели остаться вместе. Но у меня были дядья, тети, кузены в Карлузе и вокруг него. Они рассеялись на все четыре стороны, когда наш новый герцог решил, что настал его черед потребовать лескарский трон, и его светлость Шарлак прихлоппул его. – Аллин откашлялась, но больше ничего не сказала.

Темар с болью подумал о своей собственной семье, давно потерянной для него за дверью Сэдрина.

– Что, если эта особа действительно может общаться с мертвыми? – вслух размышлял юноша. – Что, если б я мог поговорить с Вахилом? С Эльсир?

Что, если бы он мог поговорить с матерью, со своим дедом, еще раз спросить их совета?

– Вахил – это сьер Ден Реннион, который вернулся из колонии? – Толстушка подалась вперед.

Темар положил руки на стол, чтобы унять их дрожь.

– Что, если б я мог спросить его, куда были отправлены артефакты, кто получил те предметы, которых нам не хватает? Потребуется целая армия клерков и год работы, чтобы добыть эти сведения из архивов. Что, если Вахил избавит нас от всего этого труда?

– Так ты поговоришь с барышней? – Аллин бездумно положила свою руку на руку юноши.

– Она нам не нужна. – Эсквайр ободряюще сжал пальцы девушки. – Ты сказала, что ты не ученый. Ну, я тоже не ученый, но я достаточно владею Высшим Искусством, и если кто-то будет творить его прямо при мне, я это пойму. Поэтому я сам пойду с тобой. Если мы узнаем что-то полезное, то с удовольствием скажем Велиндре, что она была не права. Если окажется, что мы ищем овечью шерсть в сарае для коз, то никто об этом даже не узнает. – Он поколебался. – Кроме Райшеда, ему лучше пойти с нами. Встречай меня у сторожки на закате, и мы отправимся все вместе.

Аллин кивнула, и в этот момент открылась дверь. Любопытный лакей посторонился и впустил в комнату двух служанок с подносами. Девушка покраснела и выдернула руки из рук Темара.

Эсквайр посмотрел на служанок с той же безграничной отчужденностью, которая так раздражала его в современных дворянах. Все трое не поднимали глаз, но когда дверь за ними закрылась, эсквайр явственно услышал шепот, шиканье и смешки, разом прекратившиеся после отрывистого вопроса, заданного знакомым голосом.

– Мастер Девуар. – Темар любезно приветствовал Казуела, с подозрением заглянувшего в библиотеку. – Мы как раз собирались пообедать.

– Аллин? Ты что здесь делаешь? – Казуел внес две высокие стопки книг, тщательно перетянутые кожаными ремнями. Подложенная под них ткань защищала переплеты от повреждения. – Эсквайр Д'Алсеннен не должен сегодня никого принимать.

– О, ты же был ранен, да? – Глаза Аллин наполнились беспокойством. – Как ты себя чувствуешь? Но я послала сообщение от ворот, чтобы получить разрешение сьера.

– Благодаря Высшему Искусству барышни я вполне здоров, – улыбнулся Темар. – Ну, Казуел, что у тебя там?

– Еще ключи для твоих поисков, если сумеешь их извлечь, – напыщенно объявил маг.

– Велиндра говорила, что у тебя должен быть непревзойденный источник информации, – заявила вдруг Аллин.

Казуел неуверенно улыбнулся и стал развязывать книги.

– В наше рациональное время в Тормалине немного магов, но еще меньше среди них тех, кто любит старину.

– Она говорила о твоем брате? – Толстушка невинными глазами смотрела на Девуара. – По словам Велиндры, он должен слышать всякие сплетни и новости.

Маг поморщился.

– Вряд ли он нам чем-нибудь поможет.

Темар перевел взгляд с Аллин на Казуела, тщательно пряча улыбку.

– Прости меня, Казуел, я не знал, что у тебя есть брат.

– Амален Девуар – знаменитый музыкант и выдающийся композитор-новатор, – объяснила Аллин с простодушным восхищением. – Его произведения играют по всему Лескару и Каладрии.

– Еще один талантливый член вашей семьи, – произнес юноша, и Казуел нехотя кивнул. – Было бы полезно с ним поговорить, верно?

– Конечно, я мог бы его навестить, – выдавил маг. – Но думаю, мы гораздо больше узнаем из этих книг. Так что извини, Аллин, нас ждет важная работа.

– Аллин остается обедать, – категорично заявил эсквайр.

Отвернувшись от Казуела, он подмигнул девушке. У Аллин порозовели щеки. Она прикусила губу, чтобы скрыть улыбку, и поспешно уткнулась в лежащий перед ней пергамент.

Кабинет эсквайра Камарла, резиденция Д'Олбриота,

праздник Летнего Солнцестояния,

день второй, после полудня

– И я вернулся прямо сюда, чтобы предупредить вас. – Я закончил свой пересказ новостей Мисталя и ждал реакции эсквайра, неподвижно стоя перед ним – руки за спиной, ноги слегка расставлены. Эта спокойная поза ничем не выдавала мое внутреннее волнение, мое желание быть в городе, чтобы докопаться до корней всех этих слухов и подозрений.

Камарл сидел у окна, на столике рядом с ним лежала груда корреспонденции. Он медленно вертел в руках резной костяной нож для бумаг.

– Да, новости зловещие, как и эта история с вызовом от твоего имени. Тебе следовало сообщить мне об этом утром, прежде чем идти в фехтовальную школу. – Он посмотрел на меня и погрозил костяным ножом, хоть я и рта не открывал. – Я не собираюсь перебрасываться с тобой словами. Избранный или нет, ты должен держать меня в курсе событий, Райшед. Еще новости есть? Что-нибудь о нападении на Д'Алсеннена?

Я вздохнул.

– Вчера я обошел все казармы, где у меня есть друзья, побывал во всех когортах, с которыми вместе служил, спросил каждого нанятого стражника, кого только смог найти. Если б кто-нибудь из них хоть что-то знал или даже подозревал, он бы уже сообщил мне. Я готов поклясться головой, что эльетиммов в городе нет, но больше я ни за что не поручусь. У меня еще есть несколько человек, которых можно расспросить, но вряд ли они скажут что-то новое.

– Отправь кого-нибудь из присягнувших разносить твои письма. Мне нужна твоя помощь в другом месте. – Эсквайр улыбнулся, чтобы смягчить упрек, проскользнувший в его словах. – Сейчас я иду на собрание моего художественного общества. – Камарл указал на скромную элегантность своего наряда. Из всех драгоценностей эсквайр оставил лишь серебряный перстень с эмалевой рысью Д'Олбриотов. – Я встречусь там с людьми всех званий и услышу последние сплетни о Д'Алсеннене, Келларине и прочем, но все знают мое Имя и не станут слишком распускать языки. Поэтому я хочу, чтобы ты, Райшед, пошел со мной. Тебя никто не знает, следовательно, люди не будут тебя опасаться и осторожничать в разговорах.

– Особенно если их умело подтолкнуть, – согласился я.

Мне уже не раз приходилось держать глаза и уши открытыми

ради Дома. Быть присягнувшим в наше время значит гораздо больше, чем просто размахивать мечом.

– Но ты уверен, что меня не узнают? – Я несколько лет служил в Тормейле, прежде чем стал разъезжать по обширным поместьям Д'Олбриотов, выполняя разные поручения сьера.

– Никто не смотрит на лицо присягнувшего, – небрежно обронил Камарл. – Ты был тогда еще одним безымянным телом в мундире.

– Я одет для своей роли? – На мне были простые бриджи и куртка из хорошей ткани, ладно сшитая, но на вид – самая обычная.

– Для каменщика из Зыотесселы? Вполне, – улыбнулся эсквайр в знак одобрения. – Там будут и ремесленники, и торговцы, и дворяне. Одна из причин, по которым я вступил в это общество, – возможность расширить знакомства за пределы моего круга.

– А что думает об этом сьер?

Камарл сморщил нос.

– Он согласен, что это – прискорбная необходимость нашей эпохи.

Я засмеялся, обнаружив в этих словах холодный ум сьера.

– Мне нужно ответить на письма. – Камарл кивнул своему личному писцу, который терпеливо сидел в углу кабинета. – Это недолго. Встретимся у сторожки, Райшед. Поешь что-нибудь, если голоден.

Нижний зал снова был полон, но теперь здесь сидели кухарки, кухонная прислуга и судомойки, все в одинаково линялых платьях и рубахах, утративших форму от многократного кипячения. Они лениво сплетничали, наслаждаясь передышкой. Скоро они начнут готовить бесчисленные угощения для целого ряда частных ужинов в салонах и большого званого обеда, который сьер дает сегодня вечером. Леди Чаннис всегда следит, чтобы в дни вечерних приемов никто не заказывал роскошных дневных трапез. Мойщицы котлов и чистильщицы овощей бросали завистливые взгляды на кухарок, их было легко узнать по обветренным рукам. У самой низшей прислуги из судомойни руки были красные по локоть, а первые кондитеры и шеф-повар могли себе позволить скромное кружево на манжетах и маникюр.

Я взял хлеб и сыр с выставленных на столы блюд и пошел в сторожку, зная, что у Столли всегда можно выпросить стаканчик вина. Через несколько минут прибыла личная двуколка Камарла, а вскоре появился и сам эсквайр.

Отдав ему поводья, конюх вскочил на запятки. Камарл вез нас к нижнему городу, правя опытной рукой. Я обернулся назад. Конюх смотрел прямо перед собой. Лицо его было таким же бесстрастным, как резные морды кошек на боковых панелях, и он не ответил на мой взгляд. Похоже, мне действительно надо привыкать к тому, что я стал одним из тех, кому служат, а не наоборот.

Когда Камарл свернул с окружной дороги на главный большак, протянувшийся через весь нижний город к бухте, ярко светило солнце, и ветерок с далекой гавани чуть отдавал солью. Вскоре между верхушками крыш показались древние стены Тормейла, некогда мощные бастионы, а ныне почти потерявшиеся среди таких же высоких зданий. Камарл направил лошадь под крепкую арку Весенних Ворот, и мы очутились на залитой солнцем улице Благолепия. В давние неспокойные времена весь старый город был сплошь застроен особняками, и Имена ревниво охраняли свои привилегии. Теперь железные ворота с гербами из позолоченной бронзы, вознесенными над головами толпы, всегда открыты, но ранг по-прежнему имеет значение. Только те, кто носит амулет с признанной эмблемой, могут ступать по этой широкой, ухоженной улице, ведущей прямо к морю. Какая-то женщина хотела проскользнуть мимо дежурной стражи, держа высоко в руках плетеную корзину, но ее повернули обратно. Придется ей идти в обход по лабиринту узких улочек, которые разбегаются во все стороны от стен старого города. Часовой Ден Джанаквела кивнул, пропуская нас, и приставил тупой конец пики к своему кованому сапогу.

– Ты знаешь кого-нибудь, присягнувшего Ден Джанаквелу? – спросил Камарл, пуская лошадь в рысь на сравнительно пустой улице. – Их когорта дежурит в праздник, поэтому они услышат больше новостей.

– Я никогда не сталкивался с этим Домом, но могу познакомиться с кем-нибудь через фехтовальную школу. – Наверняка Столли кого-то знает, а если он не знает, то Фил должен знать. Фил знает всех.

По давней привычке я отмечал изменения в зданиях, выходящих на улицу Благолепия. То, что некогда было особняком Ден Брадайла, заново облицовывалось новым светлым мрамором, строгие, рациональные линии заменяли причудливые завитки более ранней эпохи. Горсть лавок, расположившихся теперь в этом фасаде, получили новые широкие окна с глубокими подоконниками, чтобы было где выставлять изящные безделушки для дам, дорогие перья и кружева. Дальше обычно помещалась мастерская белошвейки, которая была арендаторшей Ден Таснета еще до того, как я приехал в Тормейл. Но она отказалась от арендного договора, и ее сменил какой-то предприимчивый портной, обязанный этому Имени. Фасад был ярко украшен, чтобы привлекать и тех, кто проживает здесь круглый год, и тех, кто лишь на праздник приезжает в это средоточие изысканности.

Да, это вам не Бремилейн, где я плохо ориентируюсь и имею мало знакомых. Это вам не погоня за слухами по захолустью в бесплодных поисках эльетиммов, проникающих в Далазор, чтобы грабить и калечить. Кто бы ни напал на Темара, он ступил на мою территорию. Он должен был оставить след, и рано или поздно кто-то на него выйдет.

– Приехали.

Голос Камарла ворвался в мои мысли. Мы стояли перед чайным домом, бывшим флигелем какой-то давно исчезнувшей резиденции. Теперь на нем красовалась броская вывеска, возвещавшая честному народу, что мастер Ледьярд предоставляет лучшие ароматы и пряности и самые роскошные помещения для наслаждения ими.

Камарл передал поводья конюху.

– Заедешь за мной на восьмых курантах.

Эсквайр небрежно вложил ему в ладонь серебряную марку, а я мог предложить только улыбку, поэтому бросился вслед за Камарлом. Обычно я предпочитаю вино настоям, но нетрудно было привыкнуть к ним в такой обстановке. Мастер Ледьярд не напрасно пытался втащить прогорающую таверну на более высокую ступеньку лестницы, предлагая вместо эля горячую воду и высушенные травы.

Удобные стулья кольцом окружали массивные столы, расставленные на таком расстоянии, чтобы разговоры не долетали до чужих ушей. Большинство столов были завалены пергаментами, гроссбухами и счетами, поскольку настои всегда пользовались популярностью у деловых людей, которые могли потерять гораздо больше стоимости одной бутылки, если бы позволили вину притупить их ум. Кто-то одиноко склонялся над документами, другие сидели по двое и по трое, о чем-то беседуя, третьи отдыхали, читая последний выпуск газеты, куча экземпляров которой лежала на стеллаже у двери. Обитую байкой панель рядом с ним перекрещивали кожаные ремни, под которые были засунуты письма. Парень как раз вытаскивал запечатанные листки из стоящего под ней ящика. Знать посылает свою корреспонденцию с Императорской курьерской почтой, но средние сословия вынуждены полагаться на эти неофициальные соглашения между чайными домами и трактирами.

Камарл остановился и пропустил девушку в тускло-голубом платье, которая несла поднос с чашечками пряностей. В этот момент я нечаянно услышал обрывок напряженного диалога.

– Я возьму пятую часть груза за то, что прикрою тебя, если корабль потонет.

– По ценам Тормейла или Релшаза?

– Релшаза, причем по самому высокому их уровню в Равноденствие.

– А вдруг они задержатся из-за непогоды? Цены начнут падать к тому времени, когда они прибудут.

– Это твой риск, приятель. Мой риск – тонущий корабль.

Мужчина за соседним столом отбирал костяные бирки с мелкого подноса. Он передал их девушке, а та отнесла их остроглазой женщине за длинной стойкой.

– Нам наверх, – сказал Камарл через плечо.

Следуя за ним, я заметил, как женщина насыпает травы из обширной коллекции банок, теснящихся на полках за ее спиной. Когда служанка доставила ждущему клиенту компоненты для настоя, прибыла вторая девушка с чашками, заварочными шариками и кувшином кипятка, осторожно вынесенными из дальнего конца зала, где краснолицый мужчина следил за множеством металлических чайников на огромной плите; испачканный золой парень бросал лопатой уголь в ее ненасытную утробу.

Вслед за эсквайром я поднялся по обшитой панелями лестнице. Оказалось, что весь второй этаж дома занят одним большим залом. Столы и стулья, расставленные вдоль стен, в основном пустовали; народ, толпившийся в центре, оживленно разговаривал и представлял собой однородную массу благодаря почти одинаковым простым сюртукам, повседневным курткам и практичным сапогам, хотя проницательный взор увидел бы, что одежда Камарла отличается и тканью, и пошивом.

– Д'Олбриот! – помахал Камарлу дородный мужчина в охровом сюртуке, натянувшемся на пуговицах.

– Хорошего праздника, мастер Систрин, – весело ответил эсквайр.

– Будем надеяться, что так и будет. – Систрин подбоченился и, выпятив подбородок, взглянул на молодого человека с брошью какого-то незначительного Дома на куртке. – Что Д'Олбриот думает о нас, торговцах, открывающих нашу собственную академию на наши собственные средства?

– Обеспечение школ всегда было честью и долгом знати, – вежливо заметил молодой человек.

Я вспомнил его эмблему. Этот парень из младшей линии Ден Хификена.

– Но наши сыновья хотят учиться, а в университетах не хватает мест, – заметил третий мужчина, судя по выговору – из купцов. – Возможно, для наших отцов и дедов было достаточно выучить буквы и счет в детской школе, но времена изменились.

– Если мы финансируем академию, то сами решаем, чему она будет учить. – Систрин решительно ткнул пальцем в Ден Хификена. – Риторика, и первенство в Собрании, и какому богу служат жрецы какого Дома – все это не больно полезно моему мальчику. Ему нужны математика, география, составление контрактов и знание законов, причем не только тормалинских. Коли на то пошло, у нас есть дочери, которые тоже достойны большего, нежели сидеть с иголкой или играть на клавикордах.

– А если подумать о рудных интересах Д'Олбриота, то и ваших эсквайров не мешало бы поучить какой-либо естественной науке, – фыркнул третий мужчина.

– Я полностью согласен, Палбир, – кивнул Камарл. – Наши наставники с самого начала года именно это и делают с помощью некоторых приезжих из Хадрумала.

– Магов? – Систрин искренне рассмеялся. – Это была бы неестественная наука, верно?

Мне просто показалось, или какое-то особое неодобрение охладило воздух при упоминании магов? Лицо Ден Хификена было благовоспитанно спокойным, но Палбир хмурился.

Камарл беззаботно продолжал:

– Я бы предпочел, чтобы мои кузены учились рядом с твоими племянниками, Систрин, нежели видеть школы, разделенные по сословиям или ремеслам. Они бы познакомились с твоим стекольным делом, а широкие знания – это дорога к общему процветанию.

Палбир прихлебывал горячий настой.

– Кстати о дорогах. Это правда, будто Д'Олбриот собирается рыть канал, чтобы срезать петлю Найма вокруг Фивирада? И вы привезете магов, чтобы они выполняли там работу честных землекопов?

– Торговцы Фивирада первыми предложили этот план, – дипломатично сказал Камарл. – Они обратились к нам, полагая, что Д'Олбриот заинтересуется проектом и субсидирует его, а с магической помощью такие задачи выполняются сравнительно быстрее и безопаснее.

– Значит, вы станете брать налог со всех нас, когда канал будет построен? – спросил Ден Хификен с нарочитым безразличием.

– Если он будет построен. А тогда мы, разумеется, будем вправе возместить расходы. – Камарл посмотрел на каждого из собеседников по очереди. – Конечно, те расходы, а с ними и налог, были бы значительно меньше, если б мы наняли магов.

Систрин открыл рот, собираясь еще что-то спросить, но Камарл с извиняющимся видом поднял руку.

– Простите меня, судари, со мной сегодня гость. Позвольте представить Райшеда Тателя, каменщика из Зьютесселы.

Несколько человек, стоявших ближе к нам, оторвались от своих разговоров, чтобы запомнить мое имя, и я улыбнулся как можно мягче.

– Ты рекомендуешь его в наше общество? – задиристо спросил Систрин.

– Если он решит, что это для него, – улыбнулся Камарл, прежде чем вежливо увести меня.

– Этого человека не нужно спрашивать о его мнении, – тихо заметил я.

– Что говорит в его пользу, так как Систрин высказывает то, что думают десятеро более осторожных, – согласился Камарл. – И он обычно первым узнает о всех скандалах, тогда как у Палбира непревзойденный нюх на выгодные сделки.

– Вы занимаетесь тут чем-нибудь, хоть отдаленно связанным с искусством? – ухмыльнулся я.

– А как же.

Эсквайр то и дело останавливался, чтобы поздороваться с людьми, но все-таки мы пробрались в дальний конец зала; там на столах под окнами, где освещение лучше, лежали книги гравюр и отдельные листы с рисунками и текстами.

– Будуарное искусство там, – с улыбкой сказал Камарл, – рядом с карикатурами и памфлетами. Мы гордимся тем, что представляем непредубежденное общество.

И творение художника, и натура, бесспорно, превосходили те грязные лубки, что ходят по рукам в казармах, но ни то, ни другое не интересовало меня, так как мне достаточно было закрыть глаза, чтобы увидеть Ливак. Я поднял маленький альбом. «Растения лугов Далазора». Я открыл его на странице, где красовался рисунок желтого вереска.

– Среди наших членов есть натуралисты, – кивнул Камарл. —

А тебе как каменщику будут интересны архитектурные чертежи, вон там.

– Эсквайр, можно с вами поговорить? – Возле Камарла появился длиннолицый старец с дряблыми щеками и скорбно опущенными уголками рта.

– Конечно, мастер Ганальт.

Я заметил на старике ожерелье из серебряных листьев братства усыпальницы. В наше время такое нечасто увидишь.

– Я про усыпальницу Талагрина на Солландском тракте, – начал Ганальт, нерешительно глянув на меня. – Она на земле Ден Брадайла, они же, естественно, и жрецы, но местные жители всегда были верны Охотнику… – Старик замолчал.

– Что-то случилось? – подсказал Камарл.

– Ходит слух, будто Ден Брадайл намерен сделать ее частной усыпальницей, даже планирует убрать уже освященные там урны, если они не связаны с Именем. – Ганальт машинально поднял руку к своим серебряным рябиновым листьям, эмблеме Владыки Леса. – Мы могли бы использовать наши фонды, чтобы построить еще одну усыпальницу, но мы даем обет помогать бедным… – Он снова умолк, с сомнением покосившись на меня.

– Извините меня, эсквайр, я бы хотел посмотреть те планы, о которых вы говорили. – Я поклонился, насколько позволяла теснота, и проскользнул мимо двух мужчин, хихикающих над цветной карикатурой. Среди архитектурных чертежей оказались и узоры для лабиринтов, вошедших в моду за последние годы, и я рассматривал их с интересом.

– Хитрость в том, чтобы сочетать математическую сложность с принципами рационализма, – заметил человек, остановившийся возле меня.