Текст книги "Изгнание из рая"

Глава семнадцатая

Матео Лорка неподвижно сидел на своем черном арабском скакуне в спасательной тени высоких вертикальных скал, которые образовывали ущелье под названием Кухня Дьявола в горах Чирикахуас. Его лицо скрывали поля плоского черного сомбреро; он наблюдал за караваном мулов, который медленно заходил в ущелье, – эти прекрасные андалузские животные везли ценный груз. Караван двигался по маршруту, пролегавшему через дикий, безжизненный каньон между горами Чирикахуас и Пелонсилос, далее по долине Сан-Симон в штате Аризона, а потом по долине Анимас в штате Нью-Мексико.

Со своего места он скорее не видел, а ощущал присутствие своих людей, которые прятались за кустами и деревьями, росшими по бокам тропы, бежавшей по дну ущелья, в которое медленно спускались мулы. Сняв сомбреро, он вытер вспотевший лоб. Солнце стояло высоко, оно хорошо освещало дно каньона; двигавшимся по нему животным и людям было очень жарко.

Матео терпеливо ждал, когда последний мул проследует мимо.

* * *

– Да вставай же, ленивая тварь! – зло проворчал Эд Смит.

Едущий во главе каравана Рассел Слоан уже начал проникаться уважением к мулам. Он думал, что они – самые тупые твари на свете, но только не эти небольшие, плотно сбитые животные, которые казались умнее людей, управляющих ими. Во всяком случае, умнее Эда Смита, мул которого в этот момент опустился на землю и не собирался вставать. Рассел никогда не считал себя знатоком животных и их повадок, но сейчас даже он прекрасно видел, что мул просто издевается над Смитом.

Смит накинул на мула лассо и потянул. Тот закрыл глаза и закричал, но не сдвинулся с места. Рассел повернул лошадь и подъехал к лежащему мулу. Остановившись, он достал из кармана кусок соли и дал его понюхать упрямому животному. Мул лизнул соль, а потом встал и пошел за Расселом. Ему уже несколько раз приходилось вот так возвращаться и давать соль упрямому мулу. Но Расселу это даже нравилось, потому что Эд Смит начинал злиться, а мул казался довольным. Правда, соль немного дороговата, но Рассел – богатый человек и может себе позволить небольшое удовольствие.

Маленькая проблема была улажена, и мулы один за другим двинулись дальше на восток. На каждом муле висело по два тюка с грузом, под которым Рассел спрятал по два вооруженных человека. Сейчас эти люди, одетые как пастухи, наполовину высунули головы из мешков и зорко смотрели по сторонам, готовые предупредить их при малейшей опасности, кроющейся среди деревьев и нагромождений камней на дне самого опасного ущелья. Колокольчики на мулах позвякивали угрожающе. Так что бандиты или индейцы десять раз подумают, прежде чем напасть на них.

Рассел повернулся к Эду Смиту.

– Не хочу хвастаться, но я знаю одного человека, который мог бы запросто опозорить Уэллса Фраго. Но, к сожалению, он очень и очень осторожен…

Смит давно привык к тому, что Рассел называл себя «одним человеком», и перестал обращать на это внимание.

– Они ведь поступили не очень порядочно в последний раз, правда? – пропыхтел он. – Отдали три корабля с грузом дорожным агентам. Держу пари, что скоро ты сможешь прибрать к рукам все это дело.

Над их головами послышался выстрел. Отраженный горным эхом, он повторился несколько раз. Эд Смит попытался определить, из какого калибра винтовки стреляли. Его рука уже потянулась к ружью, но тут совершенно неожиданно из кустов перед ними вышел мужчина и загородил тропу.

– Остановитесь, сеньор! – закричал он.

– Что за черт! – прокричал в ответ Рассел, машинально натягивая вожжи.

– Вы окружены, сеньор! И не пытайтесь достать оружие, иначе у вас будут большие неприятности.

В отличие от Рассела Слоана и людей, которых он нанял, этот человек был явно мексиканец. На нем было запыленное разноцветное мексиканское пончо и сомбреро с очень широкими полями. Над верхней губой красовалась густая щетка усов.

Намеренно медленно Рассел поднял руку, давая сигнал остановиться уже и так стоявшему каравану мулов. Никто не пошевелился. Рассел чувствовал, как пот струится по вискам. Он растерялся, ему нужно было принять решение, и это смущало его. По своей натуре Слоан вовсе не было человеком безрассудным и отчаянным. Спрятанные в тюках люди ждали от него сигнала. Обдумывая свое предприятие, он полагал, что в случае опасности правильное решение придет к нему само, но оно почему-то не приходило. Рассел окончательно растерялся.

– Бросайте оружие, сеньор, и никто из вас не пострадает. Вас гораздо меньше, чем нас. Если вы не послушаетесь, то мои люди перестреляют вас, как бешеных собак.

Но Рассел Слоан не видел больше ни одного человека. Он вдруг представил себе, как приедет в город без товара и без серебра. Он же станет просто посмешищем. Весь Томбстоун тут же облетит слух о том, что он с двадцатью вооруженными людьми не мог уберечь две тысячи фунтов серебра от одного мексиканского бандита. Злые шуточки и смех будут раздаваться ему вслед до конца жизни.

– Но он же… блефует, – проговорил Рассел, заметив, что его голос стал предательски хриплым и неуверенным.

– Ты что, рехнулся? – пробормотал Смит.

– Да он блефует! – повторил Рассел, на этот раз более уверенно.

– Я вас не обманываю, сеньор! – прокричал мексиканец и махнул рукой, приказывая подняться своим людям. С окружающих их скал, из-за кустов, которые были спереди и сзади, поднялись по крайней мере человек двенадцать вооруженных до зубов бандитов.

– Бросайте оружие!

Смит уже вытянул руку, готовый бросить ружье на землю.

– Нет! – прошипел Рассел, переводя дыхание.

– Они же нас в самом деле перестреляют! – прошептал Смит.

– Они все равно блефуют. Они не смогут перестрелять двадцать человек. Мы же знаем, кто они такие. Если они убьют хоть одного из нас, их всех перестреляют, как собак.

– Бросайте ружья, сеньор! – как заведенный, повторял мексиканец.

– Огонь, огонь! – заверещал Рассел. – Они блефуют! – Он схватил винтовку, передернул затвор и выстрелил. Человек в разноцветной шали проворно спрятался за скалу. Это придало людям Рассела храбрости, и они вскинули ружья, приготовившись стрелять.

Рассел Слоан издал победный клич. Но в следующее мгновение свет в его глазах погас. Он вскрикнул и тяжело упал с лошади на каменистую тропу.

Последовала беспорядочная перестрелка. Лошади испуганно заржали. Рассел сильно ударился при падении, но ранен был легко. Его люди падали один за другим. Вскоре на тропе возвышались только жалобно мычащие на солнце мулы. Рассел возблагодарил Бога, что остался жив.

Но тут сердце у него яростно заколотилось – раздались чьи-то шаги. Рассел начал судорожно искать свою винтовку, но неожиданно на него накатила волна неимоверной боли. Ему показалось, что он услышал выстрел, но, может быть, ему это только показалось…

* * *

Матео Лорка осторожно спустился со скалы на дно ущелья. Ему потребовалось меньше десяти минут, но за это время перестрелка закончилась. Он медленно проехал вдоль каравана мулов, стараясь не приближаться к убитым. Пачио Артега следовал за ним на почтительном расстоянии и терпеливо ждал.

Наконец Матео взглянул на него.

– Тысяча извинений, генерал. Не понимаю, как это могло случиться. Мы предоставили им массу возможностей отдать нам серебро без боя, но они отказались.

Матео с отвращением покачал головой.

– То, что мне сообщили об этом человеке, чистая правда, – сказал он, спешившись и перевернув носком сапога тело Рассела Слоана. – Священник обозвал его хвастливой задницей. Теперь же он просто мертвый гринго.

– Он глупый упрямец, генерал! – Пачио немного помолчал. – Будем закапывать трупы?

– Оставь все как есть! – зло проговорил Матео. – Пусть их кости сгниют и послужат предупреждением для других.

* * *

Джуди вздрогнула и проснулась. Ей начало сниться, что она падает, а девушка ненавидела падать во сне. Она выпрямилась и наклонилась над Грантом.

Лицо его пылало и было ярко-красным. Может быть, это хороший признак? Она наклонилась и слегка коснулась его лба. Он был таким горячим, что она застонала и поспешно откинулась на спинку стула.

– О, нет! – прошептала Джуди. Обычно, когда она что-нибудь говорила, Грант слегка напрягался или вздрагивал, показывая, что он ее слышит. Сейчас же он лежал, не шелохнувшись, как изваяние.

Джуди охватил страх. Он умирал! Стрелы индейцев почти всегда бывают отравленными. Она не раз слышала истории о тех, кто был ранен стрелой индейца, а потом умирал в страшных муках. Если даже не от яда, то от заражения крови.

К горлу подкатила тошнота. Ей казалось, что ее живот набит острыми камнями. На лбу у Джуди выступил холодный пот, и она задрожала, как в лихорадке. Эта слабость и жалость к самой себе дали ей повод подумать о том, что если она сейчас уйдет от Гранта, то это будет вполне оправданно. Никто не обвинит ее в том, что она покинула Гранта в такой момент. Джуди ухаживала за ним и сама заболела. Никто не сможет ее осудить. Даже Тиа.

Грант застонал. Это был слабый низкий горловой звук, но он заставил ее сердце еще сильней забиться от страха. Она наклонилась и положила дрожащую руку ему на лоб, который, как ей показалось, немного остыл от ее прохладной ладони.

– Если ты умрешь, Грант Фреман, я тебе этого никогда не прощу, – пробормотала она.

Она просидела у его постели все утро, боясь пошевелиться. В полдень с едой на подносе пришла Тиа.

– Джуди, тебе надо поесть.

Джуди на секунду себе это представила. И тут же снова почувствовала, как в желудке заворочались тяжелые камни.

– Унеси еду, пожалуйста. Меня тошнит от одного запаха.

– Я принесла куриного бульона для Гранта. Ты бы немного отдохнула, а я пока его покормлю.

– Нет. Я сама его покормлю. Он хочет, чтобы это сделала я.

Джуди знала, что Грант умирает. Она не стала говорить об этом Тиа, потому что, произнеся эти слова вслух, она бы не выдержала, а ей не хотелось плакать при Гранте и при Тиа. Грант как-то изменился, он ускользал от нее. Он теперь не приходил в сознание. Джуди почувствовала, когда это случилось. Теперь оставалось только ждать. Но все равно ей надо постараться накормить его. Может быть, этим можно обмануть ту часть его существа, которая уже окончательно решила умереть.

Держа в руках аптечку, Тиа вышла из комнаты, а Джуди приподняла голову Гранта и подложила под нее еще одну подушку. Потом поднесла к его губам ложку бульона и постаралась влить ее содержимое ему в горло. Поперхнувшись, он закашлялся, и кашель вызвал боль, от которой он опять застонал.

– Грант… пожалуйста, не умирай, – просила Джуди, протягивая дрожащую руку, чтобы еще раз пощупать его лоб. Но она знала, что он умирает. У нее не было даже сил уйти и не видеть этого.

* * *

Тиа в нерешительности стояла перед дверями домика Джонни. Ей совсем не хотелось туда заходить, но Кармен уговорила ее. «Ведь Джонни ранен», – убеждала она девушку. Тиа хотелось сказать мексиканке, что если уж она настолько любит Джонни, если он так нуждается в заботе и уходе, то пусть бы Кармен сама и сделала это. А по ее мнению, его рана не вызывала серьезных опасений.

Неожиданно дверь распахнулась, и Тиа оказалась лицом к лицу с Джонни. Он улыбнулся, а пляшущие в его глазах веселые огоньки заставили ее забыть о своей нерешительности.

– Входи. – Он отступил, пропуская девушку внутрь темного прохладного домика. После яркого солнечного света комната показалась ей дымной и маленькой. И пахло в ней, как от самого Джонни: как-то тепло и дразняще, что заставило Тиа немного смутиться.

Он начал расстегивать выгоревшую голубую рубашку. Мысль о том, что она находится с ним в этой маленькой комнате, а он раздевается, привела Тиа в ужас. Она повернулась, готовая выскочить в дверь.

– Тиа! – Джонни потянулся и взял ее за руку. – Я же всего лишь собираюсь снять рубашку, чтобы ты могла перевязать мне руку.

– Тебе совсем необязательно снимать рубашку. Ты можешь просто закатать рукав.

– Но рука такая толстая…

Рука действительно сильно опухла. Тиа вспыхнула от смущения и подошла к столу. Она поставила на него аптечку с лекарствами и инструментами, которую дала ей Кармен. Да что с ней такое, в самом деле? Она же и раньше видела мужчин, обнаженных по пояс. Видела в Тубаке, как мужчины, сняв рубашки заходили в воду, брали полные пригоршни воды и плескали себе на грудь и плечи, обливая при этом брюки. Ей, конечно, надо было пригласить Джонни зайти в дом, но теперь было слишком поздно. Если она сейчас это сделает, он сочтет ее трусихой, которая не умеет вести себя наедине с мужчинами.

– Разумеется, ты должен ее снять! Я с самого начала хотела тебе это предложить!

– Прости, – поспешно проговорил Джонни, слегка поднимая руки, как будто защищаясь от ее нападок.

Наконец-то он перестал над ней подшучивать. Справившись со смущением, Тиа поставила стул рядом с маленьким шатким столом и указала на него Джонни. Он нерешительно подошел, сел и застыл, ожидая ее дальнейших распоряжений.

Стараясь не обращать внимания на пристальный взгляд молодого человека, Тиа заметила, что его широкая грудь покрыта густыми черными волосами. Она стала развязывать бинты, радуясь про себя, что он не замечает, как у нее дрожат пальцы. Шрам казался свежим и кровоточил, но заражения не было.

Тиа промыла рану тряпочкой, смоченной в керосине, мысленно благодаря его за то, что он не дергался от боли. Она думала, что Джонни будет метаться, как раненый зверь, но он сидел неподвижно и неотрывно смотрел на нее.

Тиа вновь перевязала рану и закрепила повязку.

– Пришлось сделать тебе немного больно, – сказала она, отступая от стола.

– Спасибо. У тебя очень нежные руки.

– Надеюсь…

– Ты знаешь, там, около больших ворот, есть маленькая калитка. Давай сходим с тобой погулять? После захода солнца просто замечательно. Какое-то время индейцы нас не будут беспокоить. А если даже и приблизятся, мы их заранее заметим.

– Нет, спасибо. Я, пожалуй, воздержусь.

Джонни нахмурился и поднялся со стула. Теперь он стоял рядом с ней во весь рост. Она каждым сантиметром кожи чувствовала его близость.

– Почему?

– Может быть, я просто не хочу.

– Что же тебе мешает?

Тиа пожала плечами. Его близость так смущала ее, что она ничего не могла объяснить.

Джонни несколько секунд пристально вглядывался в ее лицо, а потом тяжело вздохнул. У него возникло одно подозрение… Сегодня с утра он уже три раза видел Тиа Марлоу, и все три раза она чуть ли не по пятам ходила за Стивом и пыталась с ним заговорить. Если она действительно влюблена в Стива, то бесполезно ее об этом спрашивать. Женщина никогда не скажет правду.

Тиа направилась к двери. Да, Джонни знал о женщинах все, но он все-таки пошел за ней. Что-то неудержимо влекло его к Тиа Марлоу и заставляло забывать о здравом смысле.

– Я заметил, что ты не носишь браслет.

– Разве я должна его носить всегда? И вообще я бы с радостью его вернула.

– Ты ведешь себя так, как будто считаешь меня злым демоном. Может быть, ты дашь мне шанс, и я смогу изменить твое мнение о себе. Подумай об этом и постарайся принять правильное решение, хорошо?

Тиа кивнула и вышла, радуясь, что он не пошел за ней. На улице, где она не чувствовала его влияния, свежий ветер пустыни охладил ее разгоряченное лицо. Крики дерущихся воробьев и писк цыплят отрезвили ее, девушка пожалела о том, что отказалась от прогулки с ним. Она пошла бы ей на пользу. Тиа изрядно устала за эти дни.

Всю свою жизнь Тиа мечтала стать взрослой – ей казалось, что намного легче отвечать за свои поступки только перед собой. Но она даже представить себе не могла, сколько проблем приходится решать, когда вырастешь. Вот и сейчас: она хотела пойти погулять с Джонни, но своим отказом поставила себя в довольно глупое положение. Но с другой стороны, ей не по душе была прогулка с мужчиной, который провел ночь с другой женщиной. Она уже почти решилась вернуться и прямо спросить его, что было, между ним и Джуди. Но боялась, что Джонни скажет ей неправду.

Джуди провела всю ночь с Джонни Браго. И нет ничего удивительного в том, что Тиа отказалась от его предложения!

Девушка медленно зашла в сад. Сев под грушей, она опустила голову на руки. Тиа не переставала мучить ситуация, в которой она оказалась. Она должна наконец признаться Стиву и Джуди. Молчать дальше просто неразумно! Чем дольше длится обман, тем больше вероятность того, что их неприязнь возрастет.

Откуда-то издалека Кармен кричала на детей, прятавшихся в саду. Ребята весело смеялись. Птицы беззаботно щебетали.

Тиа в отчаянии закрыла глаза. Одно дело знать, что ты должен что-то предпринять, и совсем другое – сделать это. Девушка уже не хотела быть наследницей и жалела о своей счастливой судьбе.

Она мечтала о том, чтобы хозяйкой большого дома на самом деле оказалась Андреа, тем более что сестра просто наслаждалась своим новым положением. Она на эту роль подходила, а Тиа – нет. Тиа хотела работать на них, чтобы они не знали, кто она, работать честно, старательно, до тех пор пока не заслужит их уважения. И не только уважения… Тиа хотела, чтобы они восхищались ею и не могли без нее обходиться. И чтобы они по-настоящему полюбили ее… И потом, когда они узнают правду…

Что тогда?

«Тогда бы они узнали, что ты была во всем виновата», – сказал тоненький голосок в ее сознании.

Тиа задрожала. «Нет, я вовсе этого не хотела!»

«Нет, хотела…»

– Нет… нет! – громко прокричала Тиа.

Но ее никто не услышал.