Текст книги "Изгнание из рая"
Автор книги: Джойс Брендон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 37 страниц)
Глава двенадцатая
– Как новая сестричка?
Джуди нервно заерзала, оставляя на узкой кровати отпечаток своего изящного тела. Они были в старом детском домике для игр, в северной части ранчо. Отец построил его для нее, когда ей было семь лет. Сейчас он служил ей местом, где она могла укрыться от всех.
– Отвратительна, – ответила Джуди, сморщив красивый носик. – Она, правда, недурна собой, но ядовита, как змея, и говорит, как школьная учительница. Она и работала в школе! Вообрази только! Что может быть хуже?
Грант рассмеялся. Джуди, довольная его реакцией, тоже кокетливо улыбнулась. Ей всегда было хорошо рядом с Грантом. Даже когда у нее было плохое настроение, стоило девушке с ним увидеться – и она снова чувствовала себя прекрасно.
Грант сидел на земле между низенькой дверью и кроватью, которая служила колыбелью для самых любимых кукол Джуди. Перед ним, в горшке, цвел куст лилий. Его руки почти никогда не знали покоя, вот и сейчас он рыхлил землю под белыми цветами.
– Я видел ее издалека, – осторожно произнес он.
– Ну и?..
– Она очень симпатичная.
– И что?
– И еще она производит впечатление человека, который может стать очень хорошим другом.
– Только не для меня. Я ее ненавижу.
– Потому что она выглядит такой независимой. А вот если бы ты знала, что у нее столько же проблем, сколько у тебя, ты бы с ней подружилась. Я же тебя знаю. У тебя душа добрая и мягкая, как топленое масло.
– Да она… как броненосец! Не забывай – мы же говорим с тобой о женщине, у которой доход – три тысячи в месяц.
– И ты хочешь дать мне понять, что для такого коротышки с лицом клоуна это вовсе не тема для обсуждения? – проговорил он, срывая лилию и бросая ее Джуди.
Она рассмеялась. У Гранта была очаровательная улыбка. Он часто шутил по поводу своей внешности. Его шутка была отчасти правдой, но Джуди это совсем не волновало. Грант был ее лучшим другом. А друзьям совершенно необязательно быть красавцами и силачами. Они прежде всего должны быть верными и заботливыми. А этих качеств было у Гранта Фремана в избытке.
– Хотел бы я поспорить с тобой на свое месячное жалованье, – сказал он.
– На месячное жалованье? На сорок долларов?
– Ну да.
– Забудь об этом, – ответила она. – Ведь я – нищая.
– Что за глупости!
– Ну, почти, – она кокетливо улыбнулась. Грант прекрасно знал, что Стив всегда заботился о том, чтобы у нее были свои деньги. Она просто ненавидела зависеть от кого-то.
– Что ты делала в городе, опять бегала по магазинам?
– О, циник!
Грант улыбнулся.
– Откуда ты выкопала это слово?
– Я прочитала его в одной журнальной статье. Там было все о современном цинизме. Мне нравится, как оно звучит. Ты не находишь, что в нем есть что-то очень элегантное?
– Я вовсе не циник. Просто я знаю женщин.
Вздохнув, Джуди села на кровати. Именно это ей больше всего нравилось в Гранте: казалось, он знал все и обо всем. И еще ему нравилось одиночество, чего никак нельзя было сказать о ней.
– Как это тебе удалось покорить столько женщин?
– Разве я покорил кого-то. У меня было три сестры. И я всю жизнь наблюдал за ними. Ни одна из них не искала прекрасного принца, чтобы выйти за него замуж. Они много путешествовали и наслаждались жизнью, пока вдруг не решили, что им пора замуж. И когда это случилось, сестры посмотрели по сторонам и пригляделись к тем парням, с которыми проводили время. И что же? Они сделали свой выбор. Самый близкий из парней и стал прекрасным принцем. И ведь никто из них этого не знал, пока мои сестры не сказали им об этом.
– Фу, какой вздор! Нет, ты все-таки циник.
– Я? – спросил он, расширив глаза в невинном изумлении. – Вот тот парень, который вдруг превращается в прекрасного принца, – он циник. Ты только представь: живет он себе спокойно, делает блестящую карьеру бакалавра и занимается своим делом. И вдруг какая-нибудь темноокая красавица останавливает на нем свой взгляд. Парень и не подозревает, что не он сделал выбор. Ну, во всяком случае, первые три дня после свадьбы. – Грант рассмеялся. – Я наблюдал это три раза подряд – динь, динь, динь, – три совершенно обыкновенных парня возомнили себя принцами, хотя на самом деле были просто хорошими людьми и в нужный момент оказались рядом.
– И ты действительно в это веришь?
– Как же я могу в это не верить? Мои сестры ведь не могут сильно отличаться от остальных девушек. Да и все их подруги поступали точно так же, ну, может быть, кроме одной.
– И это прямо вот так вдруг, да?
– ДИНЬ! – проговорил он серьезным и напряженным голосом, – теперь ты – прекрасный принц!
Джуди тут же начала ему подыгрывать.
– Кто, я?
– Да, ты, – продолжал он все тем же напряженным голосом, как какой-нибудь колдун на жертвенном празднике.
– Но я не настоящий принц! Я только притворялась, – проговорила она, делая удивленный вид.
– Это ты так думаешь, – грозно сказал он, пугая ее.
– Неужели у меня нет другого выхода? Я к этому не готова! – закричала она.
– Ну и очень плохо, что не готова. Но тебя уже выбрали. Ты – прекрасный принц.
– Нет-нет! Я… я – лягушка! – продолжала сопротивляться она.
– Нет, ты больше не лягушка, – серьезно возразил Грант.
– О-о-о! – Она закрыла глаза и в притворном ужасе застонала.
Грант рассмеялся.
– Ты изобразила все почти так же, как и они.
– Твои сестры все замужем?
– Неужели ты можешь в этом сомневаться? Конечно.
– И все они вышли замуж именно таким образом?
– Возможно, тебе это и покажется чудным.
– Чудным… – повторила Джуди. – Ты всегда находишь такие необычные слова. Может быть, поэтому мне так нравится болтать с тобой. – Джуди потянулась. – Интересно, каково при этом мужчине? – спросила она, улыбаясь и лениво разглядывая потолок домика.
– Как будто он попал под весенний ливень в горах, – тоже улыбаясь, ответил Грант.
– Гм, – чуть нагнувшись к нему, Джуди бросила на него лукавый взгляд. – А что, если мужчина влюбляется в какую-нибудь девушку?
Улыбка в глазах Гранта угасла. Он напрягся.
– Он старается держаться к ней как можно ближе, – осторожно проговорил он. – Если это возможно.
– И это все?
– Мужчина может очень мало сделать для того, чтобы его полюбила женщина.
– Боюсь, мне не понравилось бы быть мужчиной.
Грант усмехнулся.
– Ну, в этом есть свои преимущества…
– Тебе нравится быть мужчиной?
– Еще бы!
Джуди обратила внимание, что в глазах Гранта промелькнуло странное удовлетворение и уверенность, которые она сама никогда не испытывала.
– А тебе… ты не будешь против, если я задам тебе вопрос личного характера?
– Задавай.
– Ты когда-нибудь делал что-нибудь такое… за что потом было бы стыдно? – Глаза Гранта все еще излучали тепло и понимание, но Джуди быстро отвернулась, она боялась, что они могут измениться, а ей не хотелось бы это увидеть.
– Очень редко, – тихо произнес он. Но у мужчин в этом плане гораздо меньше возможностей, чем у женщин.
– Что ты хочешь этим сказать?
Грант фыркнул.
– Тебе ведь никогда не приходилось видеть, чтобы какая-нибудь женщина, зажав в руке золотые монеты, рыскала возле мужского барака?
Он имел в виду тех мужчин, которые платили Люпи за то, что она их ублажала. Правда, никто из них не «рыскал» возле ее комнаты, но все прекрасно знали, что она им не откажет. Грант вытащил соломинку из кармана жилета и начал машинально ее жевать.
– У женщин больше возможностей, и они более падки до них. Мужчине, который знает, чего он хочет, гораздо легче пойти и переспать с женщиной. – Он вздохнул, как будто вспомнил что-то неприятное. – Природная необходимость, вот как это называется, красотка. Женщины же в этом плане более слабы, они переживают это гораздо сильнее. Мы же только недавно начали допускать, чтобы женщина сама выбирала себе мужа. А в большинстве стран до сих пор за них все решают отцы.
Джуди игриво повернулась на кровати.
– Это наводит меня на кое-какие мысли. Ты что, стараешься меня соблазнить?
– Подумываю об этом, – честно признался он. – Вот видишь, я прав.
– Я и так знаю, что ты прав, – ответила она с каким-то странным напряжением, – Ты ужасно милый, Грант. И разговариваешь, как Андреа. Где ты ходил в школу?
– В Нью-Хейвен, в Коннектикуте.
– Ах да, ты говорил… – пробормотала она.
– Но в школе я научился совсем немногому… У меня был друг, в некотором роде «белая ворона». Вот он-то и стал моим главным учителем.
– А почему ты ушел из дома?
– Время пришло. Мне было уже двадцать. Я должен был попробовать, смогу ли я прожить без помощи родителей.
– А какие они… твои родители?
– Обыкновенные. Мама накрывает чай ровно в три тридцать, а папа читает газеты и много работает.
– Ну, а теперь, когда ты понял, что можешь без них прожить, что дальше?
Грант молчал. Он не знал, что ему ответить. Он два года проучился в Йельском университете на отделении бизнеса, которого не было в школе в Джорджии. В семье все считали, что, закончив университет, он унаследует дело отца. Но перед последним курсом Грант вдруг понял, что такая регламентированная жизнь не для него… Он не хотел иметь жену, обвешанную драгоценностями и с утра до вечера протирающую в их доме фарфоровые чашки, будь она даже раскрасавицей.
До знакомства с Джуди Грант никогда не обращал внимания на красоту женщин. Да, он желал их, но даже в этом своем желании всегда оставался равнодушным.
В Атланте, а потом и в Йеле он чувствовал себя так, как будто и не жил. В Аризоне шесть раз чуть не погиб, но именно там Грант почувствовал, что такое настоящая жизнь. И он хотел большего. Он хотел свободы и радости. Радостью для него стала Джуди Баркарт. Ему нравилось быть рядом с ней, поддразнивать ее, любоваться ее пухлыми губками, ловить вспышки в карих глазах…
Его отец владел тремя крупными универмагами в Атланте и нажил кучу денег. Грант работал у отца летом, порой не получая за свой труд ни пенни. Молодой человек мог бы стать управляющим в одном из магазинов, но тогда Фремана-старшего несомненно хватил бы удар.
На лице Гранта заиграла улыбка. Однажды отец уехал в отпуск и оставил его вместо себя. Он тут же снизил цены на товары и распродал все в три раза быстрее, чем это делал отец, но тот пришел просто в бешенство. Для него не имело значения, что сын получил большую выручку. Его отец никогда ничего не продавал, если не было большой прибыли. Если ему не давали за товар цену, которую он просил, он сам какое-то время пользовался этим товаром и только тогда снижал не него цену. Грант считал это глупым и непорядочным. Фреман-старший был одним из самых богатых людей Атланты, но члены его семьи всю жизнь пользовались старыми и некрасивыми вещами. Таким образом выполнялась основная заповедь отца – ничего не должно зря пропадать.
– Грант…
– Да?
– Ты забыл обо мне?
Вздохнув, Грант закрыл глаза. В мире есть совсем мало девушек, которых невозможно забыть. Джуди была одной из них. Ни один мужчина, который имел счастье с ней дружить, слышать этот звонкий озорной смех, видеть, как ее лицо вспыхивает радостью или погружается в печаль, никогда не сможет забыть ее. Каждая черточка ее внешности навсегда запечатлеется теперь в душе Гранта.
– Нет, Джуди. – Грант никогда не показывал ей свое обожание и зависимость от нее. Улыбнувшись, она потянула его за руку.
– Так что же ты собираешься делать дальше?
– О… Не знаю. Поживу еще немного здесь, пока ты не найдешь своего прекрасного принца, а потом уеду.
Джуди выпрямилась, в ее темных глазах мелькнула тревога.
– Почему?
– Я всего лишь мужчина, милая, – угрюмо проговорил он. Его задевало то, что она никогда не думала о нем как о мужчине. Только как о друге.
– Я это знаю. Но всегда считала, что ты еще и мой самый лучший друг. А друзья не расстаются только потому, что кто-то из них женится.
Грант наклонился к ней. Лицо Джуди было серьезным, в глазах – неподдельная тревога. Его охватил озноб, все тело заболело.
– Джуди, – спокойно произнес он, – я остаюсь твоим другом только потому, что больше никем для тебя быть не могу.
– Ты хочешь сказать, что, если я выйду замуж, ты сядешь на коня и уедешь? – Слеза, появившаяся в уголке глаза, скатилась по щеке. Подбородок дрожал, Джуди тяжело дышала, и Грант чуть не застонал. Интересно, сколько он сможет продержаться в качестве ее друга? Неужели она думает, что он бесчувственный истукан, который может сидеть около нее всю жизнь, претендуя лишь на роль придворного шута?
– Черт возьми, Джуди! Я всего лишь мужчина… – повторил он, но тут же замолчал, стиснув челюсти. Ведь Джуди не виновата в том, что он так безнадежно в нее влюблен. Он прекрасно понимал, когда избирал для себя этот путь, что ему будет нелегко. – Мужчина, которому необходимо путешествовать, знакомиться с миром. Эй, красотка, – мягко продолжал он, – ты же еще не вышла замуж, зачем так расстраиваться? Между прочим, когда придет день и колокольчик в твоей прекрасной головке прозвонит «динь!», ты даже не заметишь, что я ушел.
– Нет, замечу.
– Давай поспорим, – подзадоривал он ее. Ему надо было что-то сделать, лишь бы она не плакала. Слезы Джуди пронимали его до глубины души. Грант знал о Джуди многое – она всегда отдавала долги, всегда была ласкова со своими друзьями, но была… и совершенно непредсказуема… Ну кто бы мог предположить, что она так расстроится, узнав, что он уедет, как только она выйдет замуж?
– Поспорим. Твоя ставка, – фыркнула девушка.
– Твоя сверху. Сколько?
– Пять долларов.
– Мало!
– Десять!
– Ну это куда ни шло.
Глава тринадцатая
Тиа уже собиралась пойти к себе. Она очень устала. И неудивительно – утром она проснулась чуть свет, дорога до ранчо заняла семь часов, да еще пришлось помочь Кармен приготовить ужин и перемыть посуду. Глаза у нее слипались – так ей хотелось спать.
– Тиа, – неожиданно позвал ее Джонни из дверей, ведущих на заднее крыльцо.
Тиа сняла фартук.
– Что?
– Давай прогуляемся… Я хочу тебе кое-что показать.
Он прошел через столовую и остановился рядом с ней. Она тут же почувствовала непонятное волнение от того, что он рядом, даже воздух в комнате, казалось, стал прохладнее, по ее телу побежали мурашки. Усталость, которая давила на нее еще минуту назад, как рукой сняло.
– Нет, спасибо, я не могу.
– Тебя ждет кавалер? – тихо рассмеявшись, спросил он.
– Нет…
– Тогда нет проблем. – Он решительно взял ее под руку и подвел к раздвижным дверям в стене столовой. Легкий прохладный ветерок ударил в разгоряченное лицо Тиа, и все протесты, которые она приготовила, так и замерли на ее губах. После работы в душном доме она почувствовала приятное облегчение, оказавшись на улице. Низко над горизонтом висело солнце, нагромождения облаков казались красно-лиловыми в его лучах. Оно вот-вот должно было спрятаться за горы, и тогда станет темно. На заднем дворе уже начали пробовать голоса сверчки и лягушки.
– Видишь, как здесь хорошо? Это гораздо приятнее, чем сидеть весь вечер в душной гостиной. Пошли, я хочу тебе кое-что показать.
Джонни взял ее за руку и привел в конюшню. Там они миновали стойла с фыркающими лошадьми и прошли к восточной стене, откуда начиналась лестница на сеновал.
– Я не могу по ней подниматься в этом платье, – запротестовала Тиа.
– Я залезу первым, а потом подниму тебя.
– Но я не хочу туда подниматься…
– Не упрямься, отсюда не будет видно.
Джонни бесшумно поднялся по лестнице до самого верха и на несколько секунд исчез из поля зрения. Тиа хотела было убежать, но в ней разгорелось любопытство. Тут в проеме потолка показалось лицо Джонни, он рукой приглашал ее подняться.
Девушка собрала подол платья и зажала его зубами, освободив тем самым руки. На верхней ступеньке Джонни подхватил ее за запястья и затащил наверх.
– Ты выглядишь просто шикарно с платьем в зубах… Она собиралась ему ответить, но он взял ее за руку и жестом заставил замолчать. Тиа молча пошла за ним. Неожиданно Джонни опустился на охапку сена и потянул ее за собой. Когда она устроилась рядом с ним, он внимательно посмотрел на девушку.
– Нужно тебя накрыть сеном. – Прежде чем она успела ответить, взял охапку соломы и набросал на нее.
– Ты что, спятил? – спросила она.
– Тише, они уже идут. – Он быстро залез под солому, а потом одной рукой накрыл сеном свою и ее головы.
– Джонни, мне вовсе не хочется изображать из себя стог сена!
– Ш-ш-ш. Можешь ты не шуметь? Послушай.
Тиа замолчала и прислушалась. Почти в ту же секунду снизу раздались приглушенные детские голоса. Они становились все громче. Она посмотрела через солому на Джонни.
– Нам нельзя даже двинуться! – прошептала она. Дети забрались на сеновал по той же лестнице. Они не представляли никакой угрозы. Но сердце у Тиа почему-то судорожно забилось при мысли, что они могут обнаружить их здесь.
По мере того как дети поднимались все выше по лестнице, их голоса становились все тише и испуганней. Она едва могла понять, что они говорят. Дети устроились на сеновале в каких-то двенадцати футах от того места, где под соломой лежала Тиа.
Один из мальчиков, судя по голосу, сын Кармен – Наварон, проговорил довольно громко:
– Если вы хотите, чтобы я рассказал вам историю, сидите тихо.
– Ш-ш-ш, – прошептал чей-то голос. Послышалась возня: дети устроились поудобней, и наконец наступила гробовая тишина.
– Однажды… – И Наварон рассказал им историю про привидение, которое живет в заброшенном доме одного миссионера к северу от ранчо. Как только история закончилась, Джонни издал низкий горловой звук. Один из детей толкнул другого.
– Что это?
– Наверное, крыса или цыпленок.
– А я думал, что привидение.
– Привидения не появляются до полуночи.
– А вот и появляются.
Тиа насчитала шесть детских голосов, это несомненно были Наварон, трое детишек Люпи и двое Круз. Она уже познакомилась с ними и знала, что им от пяти до двенадцати лет. Наварон начал рассказывать другую историю. Девушке нравился его голос. К тому же он оказался превосходным рассказчиком – прекрасно знал, как напустить на слушателей страху и как рассмешить. Страх все больше и больше охватывал детей. Тиа очень хотелось посмотреть на лица ребятишек. Надо заметить, она и сама была увлечена рассказом. Наварон напомнил ей о чем-то давно забытом. Андреа тоже любила ей в детстве выдумывать страшные истории. Иногда Тиа приводила друзей и просила сестру рассказать что-нибудь ужасное. Тогда они все садились в кружок, и сестра начинала свое повествование, которое тянулось нескончаемо долго и становилось все страшнее и страшнее. Тиа не смогла бы объяснить, почему в детстве это было таким интересным занятием, но сейчас, вспомнив те годы, она получала истинное наслаждение.
Голос мальчика заметно окреп, и она с удовольствием следила за полетом его фантазии. Теперь он начал длинную историю о безруком всаднике, который был страшным грешником.
Тиа неожиданно вспомнила, как однажды, много лет назад, она и еще человек двенадцать детей забрались в конюшню старика Макелхенни и, усевшись вокруг Андреа, слушали страшные истории. Было что-то приятное и необычное в том, что она сидела тогда, вдыхая запах сена и пота животных, окруженная ребятишками, которые были напуганы так же, как и она. Тиа совершенно забыла тот случай, он ей пришел на память только сейчас. Девушке показалось, что ей снова восемь лет.
Она посмотрела сквозь соломинки на Джонни. Глаза его были закрыты, на лице – мечтательное выражение. Тиа улыбнулась.
– Чему это ты улыбаешься? – прошептал он.
– Мне показалось, что глаза у тебя закрыты…
– Я могу видеть и с закрытыми глазами.
Кто-то из детей пискнул:
– Ай!
– Я тоже что-то слышал!
– Что это было?
Тиа представила лица детей – вот они все испуганно прислушиваются, почти уверенные, что это крыса или цыпленок, но в душе у каждого притаился страх – а вдруг здесь и вправду прячется привидение. Джонни хлопнул рукой по деревянному полу.
– Это там! – вскрикнул кто-то из малышей.
– Что это?!
Голос рассказчика призвал их к тишине и спокойствию.
– Это всего лишь дух безрукого всадника, – нашелся он. – Тихо! Пусть он поговорит с нами.
Джонни тяжело и протяжно застонал.
– Ай!
– Черт возьми!
Дети повскакивали и кинулись к лестнице, отталкивая и перегоняя друг друга. Через мгновение дверь конюшни захлопнулась, и с улицы послышались крики и топот бегущих ног. Куры закудахтали, как будто собрались нести яйца, лошади громко зафыркали, свиньи завизжали.
Тиа села и, смахнув с себя солому, провела рукой по лицу.
– Я, наверное, буду всю ночь чесаться. Нам лучше убраться отсюда. Они сейчас приведут все ранчо.
– Никто им не поверит, тем более если они начнут уверять, что слышали привидение, – рассмеялся Джонни.
Тиа привела в порядок волосы.
– Нет, они это сделают – вот увидишь, – сказала она, почему-то решив поспорить с ним. – Ты испортил детям все удовольствие, да еще Кармен накричит и отругает за то, что они лгунишки.
– Ничего подобного.
– А я тебе говорю, что Кармен, Круз и Люпи накажут их и рано положат в постель.
– Только не Кармен. Круз, может быть. Она наказывает своих по любому поводу, что бы они ни говорили. Но они ей ничего не скажут.
– Обязательно скажут.
– Нет… Могу поспорить на поцелуй, что они сейчас даже не подойдут к своим мамашам.
– А почему ты решил, что я захочу тебя поцеловать?
– Ну, поцелуй будет для меня. А ты можешь поспорить на что-нибудь другое.
– На что, например?
– Например, на это, – Джонни вытащил из кармана браслет, серебряный с нефритом. Серебро было очень хорошо отполировано, а камень был именно такого оттенка, который ей больше всего нравился.
– Где ты его взял?
– Та проститутка, которую я вытащил из лап бандита, дала его мне. Ведь я спас ей жизнь.
– Я лучше не буду спорить.
– Почему?
– Потому что ты ухаживаешь за Джуди. Я не хочу, чтобы она подумала, будто я хочу отбить у нее кавалера.
– Я вовсе не ее кавалер. Да, я ухаживал за ней три года назад, но она бросила меня и завела любовь с другим. Тогда я уехал в порыве гнева и не появлялся здесь до тех пор, пока Билл со Стивом не попросили меня вернуться.
– Но почему же она считает тебя своим женихом?
– Возможно, потому, что она хочет этого, но я человек свободный. Джуди дала мне отставку три года назад, и с тех пор у меня никого не было.
Его слова заставили Тиа задуматься. К тому же ей ужасно хотелось заполучить браслет. Она никогда в жизни не видела такой изящной и дорогой вещи. И целоваться с Джонни ей тоже понравилось…
– А как мы узнаем, сказали они или нет?
– Ты можешь спросить об этом Наварона.
– Тогда он узнает, что это были мы.
– А ты не спрашивай его прямо. Ты можешь поболтать с ним и хитростью выудить ответ.
– Я не умею добиваться чего-нибудь с помощью хитрости.
– Тогда это сделаю я, а ты будешь слушать.
– Хорошо.
Неожиданно Джонни предостерегающе взмахнул рукой. Внизу открылась дверь конюшни. Было похоже, что дети вернулись. При мысли, что их сейчас увидят, Тиа захотелось громко рассмеяться, и она закрыла рот рукой.
– Я не собираюсь снова туда лезть, – сказал один из мальчиков.
– Но еще же далеко до полуночи, дурень. – Это был голос Наварона.
– Ну и что? Мы должны сказать об этом маме.
– Ты что, хочешь заработать на башке еще одну шишку?
– Мы все равно должны сказать. А что, если она придет сюда как-нибудь ночью, и это привидение нападет на нее?
Джонни заухал, как филин, и ребятишки, завизжав, бросились вон, хлопнув дверью. На улице вдалеке послышались крик и смех других детей. Джонни улыбался во весь рот. Тиа почувствовала, что сердится. Ей вовсе не хотелось упускать возможность заполучить браслет.
– Ну ладно, бери свой поцелуй, – согласилась она, наклоняясь и подставляя ему щеку. Джонни покачал головой.
– Это очень красивая драгоценность. И я ее вовсе не проспорил, потому что могу поговорить с каждым из ребят и заставить их молчать…
Тиа уже перестала сердиться. Значит, он готов был пойти на обман ради того, чтобы поцеловать ее.
– Я даже себе представить не могла, что ты способен на такое…
Джонни громко рассмеялся. С улицы послышались детские крики: «Оно смеется! Оно смеется!»
Джонни тут же замолчал. В его глазах так и прыгали веселые чертики. Он протянул руки, делая вид, что хочет навалиться на Тиа.
– Если я закричу, они могут подумать, что тут вовсе не привидение.
– А почему это ты будешь кричать?
– Если ты попытаешься сделать что-то еще, кроме поцелуя.
Джонни опустил руки и нахмурился.
– Ты ведь хочешь получить браслет, так?
– Конечно.
– Так вот. Я уже как-то раз поцеловал тебя. И поверь, я знаю, какими бывают поцелуи. Сейчас я хочу получить поцелуй, который был бы настоящим и целым.
Тиа задумалась. По его словам, все было вполне логично. Но прежде, чем она успела прийти к какому-то решению, он поднял ее голову за подбородок и посмотрел прямо в глаза. Джонни больше не улыбался – глаза его были полны ожидания.
– У тебя самые удивительные голубые глаза, которые я когда-либо видел, – сказал он голосом низким и хриплым, похожим на крик филина.
Он обнял ее, и Тиа почувствовала, как у нее оборвалось сердце. Но тут неожиданно перед глазами возникло лицо мамы, которую душил отец. Она почувствовала себя ужасно неловкой и попыталась вырваться. Джонни неохотно отпустил ее.
Тиа поспешно отошла от него.
Сделав это, она сразу же пожалела, что напрасно не дала ему себя поцеловать.
Джонни казался обиженным. Он отвернулся и направился к лестнице. Тиа схватила его за руку.
– Не сердись на меня.
– Я на тебя и не сержусь. Если ты не хочешь целовать меня, думаю, этого не стоит делать. – Он имел некоторый опыт в общении с женщинами и знал, что, если не настаивать, можно добиться своего. Тиа он тоже не упрашивал, но она его не поцеловала. Значит, девушка этого не хотела. Он снова повернулся, чтобы уйти.
Тиа ужасно разозлилась, что Джонни затеял этот спор и теперь они поссорились. Но больше она злилась на себя за то, что оказалась не в состоянии подарить ему такую простую вещь, как поцелуй. Они ведь целовались тогда в Тубаке, и в этом не было ничего плохого. Девушка терпеть не могла оставаться в долгу. И кроме этого… не хотела день за днем видеть Джонни и знать, что должна ему поцелуй. Лучше поцеловать его сейчас, да и дело с концом.
Он по-прежнему стоял к ней спиной. Она подошла и обняла его, как отца. Джонни был такого же роста, как Матео. Ей не нравилось то, что она все время сравнивает его с отцом, но других мужчин в ее жизни не было. Эльмо был не в счет, ведь он горбатый… Джонни тяжело вздохнул.
– Если я сейчас повернусь, ты опять убежишь?
Тиа вовсе не хотела, чтобы он подумал, что она не любит отдавать долги.
– Конечно, нет. Ты заслужил поцелуй. Я знаю, что ты не отступишь, пока его не получишь.
– Совсем необязательно, – проговорил он обиженно.
Тиа захотелось хорошенько встряхнуть его за шиворот. Теперь, когда он получил возможность поцеловать ее, он не хочет этого делать! Разве так поступают настоящие мужчины? Тиа наслушалась рассказов мамы и ее подруг и прочно усвоила, что настоящие мужчины поступают обычно наоборот. Джонни повернулся и посмотрел на нее. Он казался непоколебимым.
– Я собираюсь поцеловать тебя, Джонни Браго, хочешь ты этого или нет!
– Неужели?
– Да. Так что можешь, если хочешь, закрыть глаза, – заявила она. Тиа закинула голову и изо всех сил прижалась губами к его губам. Они оказались сухими и неподатливыми. Девушка отодвинулась и взглянула на него. Глаза его были открыты, ей показалось, что он с интересом ждет, что она будет делать.
– Мы в расчете? – спросила она.
– В расчете-пересчете.
– Ты все еще злишься, как глупая оса?
– Как же мне не злиться, если ты не хочешь отдать долг за проигранное пари? – Он снова отвернулся.
Тиа схватила его за руку и заставила повернуться.
– Я вовсе не осталась у тебя в долгу!
– Я бы не стал тебе подсовывать фальшивый браслет, Тиа Марлоу!
Он был абсолютно прав. Тиа чуть не плакала. Она не имела ни малейшего представления, что сделать, чтобы поцелуй получился такой же, как тогда, в Тубаке. Тогда она ведь ничего не делала, но стоило им коснуться друг друга, и это волшебное очарование возникло само собой.
Может быть, она стала другой после того эпизода в Тубаке? Тиа и сама понимала, что изменилась. В тот день с ней что-то произошло, она никогда в жизни не смогла бы объяснить, что именно, но сейчас ей не хотелось, чтобы ее, как тогда, повалили и стали целовать. Она была в растерянности.
– Тогда поцелуй меня сам, – почти умоляюще попросила Тиа.
– Я уже пытался это сделать, но ты забилась, как заяц, пойманный в силки.
– Ты просто сдавил меня очень сильно!
– Если мужчина делает что-то не так, то ему самое время отправляться спать.
– Но ты вовсе не делал ничего неправильного!
Джонни оглядел сеновал.
– Тогда кто же это был?
– Это я, – Тиа чувствовала себя такой виноватой, что едва смогла выговорить эти слова.
– Прекрасно, раз ты не хочешь, чтобы тебя обнимали, когда целуют, то и целоваться незачем. – Он опять собрался уходить. Тиа гневно топнула ногой.
– Ты поцелуешь меня сию же минуту, Джонни Браго!
– Как я могу это сделать, не дотрагиваясь до тебя?
– Ты можешь дотронуться губами до моих губ.
Джонни вздохнул. Его шутка оборачивалась неприятной стороной. Она разволновалась из-за этого поцелуя, как наседка на яйцах.
– Хорошо, но если ты опять отпрянешь, я не буду делать новую попытку.
– Я не отпряну.
Очень медленно Джонни подошел к ней. Ему вовсе не хотелось целовать девушку, которая так этого боялась, что даже побледнела. Он не представлял, что поцелуй станет для нее таким испытанием. Так уж получилось, что он выиграл спор, не мог не выиграть. И теперь, хотя это и было ей неприятно, но он видел, что Тиа решила не сдвинуться с места и не дать ему уйти, пока не заплатит долг. Так что придется ему пойти на это. Джонни уже наклонился к ней, но вдруг замер.
– А можно я дотронусь до твоего подбородка?
– Можно. Тиа молча ждала, закрыв глаза. Теплые пальцы приподняли ее подбородок.
– Открой рот, – прошептал он.
Тиа слегка раздвинула губы, Она почему-то занервничала и облизала их. В тот же момент она почувствовала, как его губы коснулись ее, потом незаметно скользнули в рот и стали искать ее язык.
Девушку захлестнула волна неги. Она, чтобы не упасть, потянулась и обняла его. Его тело под рубашкой оказалось таким сильным и теплым, что она уже не хотела его отпускать. Она тоже начала целовать его, и ей вдруг захотелось, чтобы так продолжалось вечно.
Джонни забыл об обещании не прикасаться к ней, но она и сама о нем забыла. Тиа целовала его так же, как тогда, в Тубаке. Он почувствовал, что она ослабла. Он осторожно опустил ее на сено и лег рядом и целовал, целовал ее до тех пор, пока голова у него не закружилась, как карусель, которую он однажды видел в Фоэниксе, когда туда приезжал бродячий цирк.
Тиа показалось, что она на какое-то мгновение потеряла сознание. Джонни целовал ее лицо, шею, снова и снова возвращался к губам. Когда усталость овладела им, он еще долго держал ее в объятиях. Тиа удовлетворенно вздохнула.
