Текст книги "Наложница визиря"
Автор книги: Джон Спиид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)
– Моя мама умерла молодой, – сказала Люсинда. – Мой отец всегда нанимал индийских гувернанток. Должна признаться, что я завоевывала их любовь, учась их языку. Но, как видите, это знание очень пригодилось.
– Мы все сироты, – мягким тоном заметил Слиппер.
– Все знают, куда мы направляемся? – дружелюбно спросил Джеральдо.
– Биджапур! – ответил Слиппер, как нетерпеливый ученик.
Джеральдо рассмеялся, и Люсинда заметила, как он украдкой бросил еще один взгляд на Майю. – Я имел в виду сегодняшний день… Мы едем на восток, над прибрежной равниной. Мы находимся в нескольких милях от высокой горной цепи под названием Западные Гаты. Вероятно, вчера вы видели горы вдали.
– А горы выглядят как ступени, господин? – спросил Слиппер, потому что «гат» также означает лестницу.
– Эх, сеньор, если бы горы имели форму ступеней, то наше путешествие оказалось бы гораздо легче. Биджапур расположен в центре широкого плато. Там гораздо жарче, чем в этой части Индостана. Чтобы добраться до города, мы должны взобраться на эти Гаты. Но это не ступени. Дороги крутые и опасные. Вы видите, что сегодня мы двигаемся гораздо медленнее, чем вчера.
На самом деле никто из них этого не заметил… Дорога казалась такой же, как и всегда, хотя возвышенности в последнее время стали круче.
– Впереди лежит особенно трудная дорога, по узкому перевалу. Но Деога говорит, что сегодня ночью мы остановимся в дхармсале, а по перевалу пойдем завтра.
Слиппер поджал губы.
– В дхармсале, – повторил он разочарованно.
– А почему ты называешь его Деога? – прошептала Люсинда на португальском.
– Его так зовут индусы. Я не знаю почему. Я узнал это из разговоров с ними, – зубы Джеральдо мелькнули под ухоженными и аккуратно подстриженными усами. – Это мой первый разговор на португальском за весь день.
– Да, – вздохнула Люсинда, чувствуя, как напряжение уходит из ее плеч. – Я тоже устаю от постоянных разговоров на хинди. Для меня удовольствие – поговорить с тобой.
– А для меня – с тобой, Люси, – ответил Джеральдо. Он смотрел ей прямо в глаза, и она отвернулась, подумав, не покраснели ли ее щеки.
– О чем вы разговариваете? – спросил Слиппер на хинди.
* * *
Во второй половине дня, ближе к вечеру, караван добрался до дхармсалы. В отличие от гостиниц, дхармсалы принадлежали правительству и были бесплатными. Дхармсалы Биджапура славились своей суровостью, тем не менее купцы, путешествующие с товаром, предпочитали их гостиницам из-за безопасности. Ворота на ночь запирались и отпирались только утром, после того как гости проверили свои пожитки. Если у кого-то находили чужие вещи, его арестовывали, а иногда и убивали прямо на месте.
Да Гама и Патан быстро разместили караван. Лошадей поставили в конюшни, людей отправили в простые гостевые домики, приготовили еду, подали ужин.
Начальник дхармсалы уже собирался запереть ворота, но тут внезапно подъехали хорошо вооруженные всадники. После непродолжительного разговора и небольшого бакшиша начальник позвал Патана.
– Бери кошель, Деога, – сказал Патан, и двое мужчин отправились на встречу с всадниками.
Патан держался позади, предоставляя Да Гаме вести беседу. Да Гама осмотрел лица всадников, кольца и серьги, богато украшенных коней и блестящее оружие.
– Могу ли я поверить, что вы гарантируете нам безопасный переезд?
В основном переговоры вел разбойник с темным шрамом на плоском носу. Его рука сжала украшенную изумрудами рукоятку кинжала.
– Благородство клана Трех Точек хорошо известно. Нужен только небольшой знак вашего уважения. Вы думаете, у нас нет чести?
Потребовалась четверть часа, чтобы договориться о точном размере этого небольшого знака уважения.
– Проси доказательств, – прошептал Патан, после того как о цене договорились.
Всадники переглянулись, а затем мужчина со шрамом на носу завернул рукав и продемонстрировал Да Гаме три черных точки, вытатуированные на сгибе локтя.
– Что ты думаешь? – спросил Да Гама у Патана, который просто пожал плечами.
Наконец Да Гама отсчитал горстку золотых риалов.
– Желаю вам приятного путешествия, – сказал ему всадник, опуская рукав.
– Вы не будете нас сопровождать?
– Мы похожи на охранников? – фыркнул всадник. – Вы будете в безопасности. Мы станем за вами наблюдать.
– Но вы нас не увидите, – добавил его товарищ.
Не кланяясь, не произнеся больше ни слова, всадники развернулись и поехали прочь.
– Теперь ты видишь, Деога, почему я хотел иметь собственных охранников?
Да Гама беспомощно посмотрел на Патана.
– Мне объяснить тебе, почему мы не наняли охранников? – спросил он. – Потому что Дасана не мог себе их позволить. Он с трудом нашел деньги, чтобы заплатить эту взятку. Если бы не семейный долг по отношению к родственникам, я никогда не согласился бы на эту работу.
Да Гама пошел прочь. Патан, лишившись дара речи, смотрел ему вслед.
Наконец снова появился начальник дхармсалы и жестом показал, что им обоим следует зайти внутрь, после чего запер ворота. Солнце зашло, из-за крупных серебристых облаков появилась луна.
* * *
– Сегодня ночью ты будешь спать как индусы, – сказала Майя, когда они с Люсиндой осматривали небольшую комнатку в дхармсале, которую им предстояло разделить. В двух противоположных концах помещения лежали два стеганых коврика. – Ты когда-нибудь раньше спала на полу?
«Она издевается надо мной? Смеется?» – подумала Люсинда.
– Это будет первый раз, – сказала она вслух.
– Сколько всего в первый раз! Так много нового опыта для нас обеих, – заметила Майя, направляясь к одному из ковриков и не глядя на Люсинду.
«Интересно, ей со мной так же неуютно, как мне с ней?» – подумала Люсинда.
Она попыталась открыть латунный замок большого, обтянутого кожей сундука. Он трудно отпирался, но в конце концов замок скрипнул и открылся. Звук эхом отдался от высоких побеленных стен, напоминая выстрел из ружья. Майя тем временем выложила на коврик немногочисленные пожитки из холщового мешка, который принесла с собой. Люсинда сравнила их с множеством предметов одежды и белья у себя в сундуке.
– Я тебе завидую, Майя, – тихо сказала она.
– Правда? – так же тихо ответила Майя, не поднимая головы. Она достала две грубо сделанные деревянные коробочки из своего мешка.
– Что это?
Майя молча спрятала их под стеганое одеяло.
– Разве мы не подруги? – спросила Люсинда.
– Ты – дочь моего владельца, – все так же не поднимая головы, ответила Майя.
Люсинда вздрогнула.
– Нет, это не так!
– Ты это отрицаешь? Меня купил твой отец!
– Мой отец мертв! – выдохнула Люсинда. – Кто тебе это сказал?
Взгляд горящих глаз Майи объяснил ей все.
– Слиппер… – медленно произнесла Люсинда.
Майя пробормотала что-то себе под нос.
– Смотри, если хочешь, – сказала Майя и подтолкнула деревянные коробочки к Люсинде.
Внутри меньшей коробочки находился матерчатый мешочек. Из него высыпалась золотая сеточка, украшенная бусинами. Люсинда подняла ее кверху, растягивая в руках.
– Это головной убор?
Майя кивнула.
– Какой красивый! По какой тяжелый!
Бусинки засверкали в свете лампы. Некоторые оказались прозрачными и стеклянными, другие – белыми.
– Человек, который отдал ее мне, сказал, что она принадлежала моей матери.
– Понятно, – сказала Люсинда и осторожно убрала ее назад. – А это что? – спросила Люсинда, открывая длинную коробочку.
– Тот человек сказал, что это принадлежало моему отцу. По кто знает? В любом случае мне хочется так думать.
Подняв деревянную крышку, Люсинда увидела сломанный меч.
– Это меч фарангов.
– Я думаю, мой отец мог быть фарангом. Я помню очень мало, но помню мужчину, который поднимал меня над головой. У него было бледное лицо и светлые глаза. И белая рубашка с кружевными гофрированными манжетами и воротником. Только фаранги носят такие рубашки.
– А твоя мать тоже относилась к фарангам?
По щеке Майи скатилась слеза, оставив блестящую дорожку.
– Я помню холодную ночь и то, как какая-то женщина тянула меня в лес. Я не очень хорошо помню эту женщину, но она не была фарангом. На ней было сари, пропитанное кровью. Я помню, что она заснула, и я никак не могла ее разбудить. Я затолкала листья в рану под грудью. Когда кровь прекратила течь, я подумала, что вылечила ее. Но потом она стала холодной.
– Бедняжка! Сколько тебе было лет?
Майя говорила ровным голосом, но по ее щекам текли слезы.
– Может, два? Три? Я оставила ее там, в ночи, на голой земле. Я набросала на нее листьев, как одеяло. Она была такая красивая и такая неподвижная, – из груди девушки вырвалось рыдание. – Я бросила ее, – она захлебнулась слезами.
– Ты была ребенком!
Но Майя закрыла лицо руками, и Люсинда сидела неподвижно. Затем ее привлек блеск золота в коробке с мечом. Люсинда достала золотой риал, грубо распиленный на две части.
– Что это? – спросила она.
Но Майя не услышала ее из-за рыданий. Люсинда положила распиленный риал назад, не сказав больше ни слова.
* * *
Слон оказался слишком большим для конюшни дхармсалы и поэтому стоял рядом с одним из гостевых домиков, освещенный пламенем небольшого костра. Искры плясали, взлетая в освещенное звездами небо, словно жуки-светляки.
Несмотря на охрану дхармсалы, Патан поставил своих людей на ключевых постах территории, потом отправился к костру. Вскоре подошли Да Гама и Джеральдо. Да Гама принес несколько чепраков из конюшни и вместе с другими устроился на них. Исключение составлял погонщик, который сидел на корточках и прижимал руки к губам, словно дышал на них, согревая; время от времени он подбрасывал в огонь прутики босыми ногами, ловкими, как у обезьяны. Каждый раз, когда он это делал, Джеральдо пораженно хлопал глазами.
Лица мужчин, освещенные снизу, выглядели неестественно. Говорили мало. Вместо этого они устало и зачарованно наблюдали за языками пламени.
Наконец к кругу присоединился Слиппер; он тяжело дышал, словно после бега. Фаранги подвинулись, чтобы дать ему место, но Патан и погонщик не пошевелились. Слиппер несколько раз крякнул, несколько раз вздохнул, наконец сел, скрестив толстые ноги. Он протянул пухлые руки к огню и стал энергично тереть одну о другую.
– Так, так! – моргнул он. – Какой приятный вечер!
Если бы не было Слиппера, то остальные могли бы весь вечер молча смотреть друг на друга, но высокий голос евнуха делал тишину невозможной. Он поворачивался от одного человека к другому со счастливым выражением лица, задавал вежливые вопросы и кивал с открытым ртом, словно удивлялся ответам. Когда кто-то делал какое-то замечание, Слиппер смотрел на остальных, давая всем возможность ответить, словно аукционист, предлагающий делать ставки. Когда высказывались все, он легко и счастливо вздыхал.
Вскоре Джеральдо начал рассказывать о проститутках Макао.
– Они крошечные, как куклы! Я отправился к одной и, клянусь, ее calha оказалась не больше, чем горлышко винной бутылки. Клянусь, я едва смог засунуть туда мизинец!
– Кажется, такой размер для тебя идеально подходит! – сказал Да Гама.
– Как раз наоборот. Она чуть не лишилась чувств, когда увидела мой член. Ей пришлось раскрывать себя большими пальцами, чтобы принять меня. Когда она сидела на мне, я думал, что разорву ее пополам. А как она работала ртом! Мадонна!
Маленькие глазки Слиппера блестели, и он кончиком языка проводил по губам.
– Ты должен позволить мне как-нибудь тебя вымыть. Это нравится многим мужчинам, – сказал он.
Громкий смех прекратился, и все посмотрели на Джеральдо, ожидая его ответа.
– Очень мило с твоей стороны предложить это, – сказал Джеральдо.
Другие, зная, что им предстоит еще много дней путешествовать вместе с евнухом и молодым фарангом, скрыли усмешки.
– Тебе следует отправиться в Макао, Деога, – сказал Джеральдо Да Гаме. – Там, если у тебя есть один риал, ты можешь купить дюжину проституток.
– Если бы у меня было сорок тысяч риалов, я купил бы профессиональную танцовщицу, – ответил Да Гама и кивнул в направлении комнаты Майи. – Эту, и никакую другую, – Да Гама обвел взглядом остальных. – По у меня их нет, поэтому и покупать не стану. Кроме того, она так молода, чтобы могла бы быть моей дочерью. Даже моей внучкой. Я мечтаю найти пуховую постель и милую толстую айю.
– И что тебя останавливает, дядя? – сочувственно спросил Слиппер.
Да Гама нахмурился. Он не любил притворную жалость, в особенности от тех, кого считал ниже себя.
– Что останавливает каждого из нас, сеньор евнух? Ничто, кроме денег. Золото проходит у меня сквозь пальцы, как вода. Как и все, я беден. Все, за исключением этого парня, – он уныло кивнул на Патана.
Патан прищурился:
– Если ты хочешь денег, друг мой, то тебе нужно только попросить. Я многое тебе должен.
– Ты мне ничего не должен. Во всяком случае – не деньги. Это было бы слишком легко, – ответил Да Гама. – Когда-нибудь я, не исключено, попрошу об одолжении.
Патан торжественно поднес сложенные ладони ко лбу.
Погонщик откашлялся.
– Ты хочешь денег? – спросил он. – Просто найди Паутину Ручи. Говорят, ее спрятал один фаранг, где-то неподалеку отсюда. Поэтому, возможно, другому фарангу больше повезет в поисках. Может, фаранг догадается, где лучше искать.
Слиппер очень нехорошо посмотрел на погонщика.
– Что такое Паутина Ручи? – спросил Джеральдо.
У погонщика заблестели глаза.
– Когда наш султан женился, пусть Аллах упокоит его душу, Братство мукхунни заказало для него подарок на свадьбу, – погонщик посмотрел на Слиппера, словно ожидая подтверждения, но Слиппер ничего не сказал. – Действительно, что еще евнухам делать со своими деньгами? У них нет семей, нет расходов. Говорю вам: они используют богатство, чтобы покупать власть. Паутина Ручи была бакшишем для султана. Это свадебный головной убор – сетка из бриллиантов и жемчужин размером с гальку.
– Такие большие бриллианты? – у Джеральдо округлились глаза.
Лицо погонщика светилось в отблесках костра.
– Все, кто ее видел, восхищались. Ювелир назвал подарок Паутина Ручи, или Сияющая Паутина. Затем она вдруг исчезла.
– Что с ней случилось? – спросил Джеральдо.
– Никто не знает. Мукхунни сглупили: они доверили переправку ее в Биджапур одному специалисту по заключению сделок. Проклятому фарангу. Он так и не прибыл к месту назначения, и Паутина Ручи исчезла. Евнухи ищут ее уже пятнадцать лет, и все безуспешно.
Костер затрещал, а за спинами мужчин во сне застонал слон.
– Если верить рассказам, то, может, и так, – мягко сказал Патан.
Слиппер вытянул вперед руки, ладонями к собравшимся:
– Паутина на самом деле существовала. Я сам держал ее этими руками. Тогда они не были такими пухлыми, – евнух вздохнул. – Если хотите знать, я был одним из трех братьев, которые должны были забрать Паутину. Мы тайно отправились в дом фаранга. В ту ночь дом повергся нападению. Мы слышали крики. Один из нас отправился за стражей, но разбойники уже сбежали к тому времени, как появились охранники. Фаранг был мертв, а Путина исчезла. Наше Братство забрало его сына, но жена с дочерью сбежали в джунгли. Мы так и не выяснили, куда они отправились. И, конечно, мы так никогда и не нашли Паутину.
– Но тогда в чем же тайна? Ее забрали разбойники.
Лицо Слиппера неожиданно потемнело.
– Нет, они ее не получили. Они думали, что подарок все еще находится у Братства. Мы поймали одного или двух и убедили их нам все рассказать.
– Братство хорошо известно своим умением убеждать, – сухо заметил Патан.
– Но если разбойники ее не взяли, что с ней случилось? Скорей всего, к этому времени головной убор уже разобрали на части и камни продали по отдельности, – заметил Джеральдо.
– Нет, – сказал Слиппер. – Вещь слишком красивая для этого. Разрушить ее значило бы разбить сердце, – он поднес пухлые руки к огню, словно они очень замерзли. – Мы думаем, что фаранг ее спрятал или отдал жене, чтобы она спрятала. Мы уже много лет ищем эту вещь, – его маленькие глазки засверкали. – По она слишком красивая. Она не может прятаться вечно.
Да Гама рассмеялся. Костер затухал, и сто лицо уже частично находилось в тени.
– Паутину искали многие, Джеральдо. Это приятный отдых. Несколько лет назад я сам искал ее в тех джунглях. И почему мне не повезло?
– А ты что-нибудь нашел? – спросил Джеральдо.
Ответом ему было молчание Да Гамы.
– Когда-нибудь кто-то найдет ее, – сказал Слиппер так, словно разговаривал сам с собой.
– Если эта вещь когда-то на самом деле существовала, – вставил Патан.
– Я же сказал, что держал ее в руках, – заявил Слиппер.
Патан посмотрел на евнуха, не поворачивая головы.
– Да. Это ты так сказал.
Слиппер уставился на него, потом встал, крякнув.
– Мне пора спать.
Он поклонился всем, за исключением Патана, и отправился в тень. Другие последовали за ним. Остались только Патан и Джеральдо. Они смотрели на горячие угли и слабые язычки пламени.
– Ты ему не веришь? – спросил Джеральдо у Патана, когда Слиппер уже не мог их слышать.
Патан пожал плечами:
– Я не верю ничему, что говорят евнухи. Ничему, никогда.
Джеральдо молча обдумал услышанное. Наконец он встал и поклонился, собираясь уйти.
– Эта женщина из фарангов… – вдруг заговорил Патан. – Твоя сестра?
Джеральдо взглянул на него.
– Нет, кузина.
Серьезные глаза Патана прямо смотрели в глаза Джеральдо.
– Ты считаешь ее привлекательной?
– Некоторые считают ее такой.
Джеральдо ждал, но Патан больше ничего не сказал. Джеральдо не удосужился снова поклониться.
* * *
На следующее утро Люсинда с треском распахнула дверь дхармсалы. Она ожидала найти Слиппера храпящим под дверью, как и обычно, но там оказался только завтрак. Его поставил на крыльцо один из людей Патана. Люсинда подумала, что дождь, который шел прошлой ночью, вероятно, заставил евнуха уйти.
Дождь ночью начался неожиданно. Теперь воздух был свежим, все вокруг блестело. Освещенный первыми лучами солнца, залитый водой двор сиял, словно тысяча драгоценных камней. Люсинда обратила внимание на красные розы и пурпурную бугенвиллею[30]30
Бугенвиллея – невысокое дерево или лазающий кустарник с небольшими малозаметными цветками и ярко окрашенными листьями.
[Закрыть], которые резко выделялись на фоне белых стен. С гор дул такой свежий ветер, что, казалось, этим воздухом никто никогда раньше не дышал.
– Прохладно, – сказала Люсинда, запирая дверь на засов.
Майя уже почти закончила одеваться. От ее кожи исходило золотистое свечение, и Люсинда подумала, что Майя искупалась в холодной воде.
– Ты такая красивая!
Слова вылетели неожиданно. Майя, смутившись, опустила голову, а Люсинда покраснела.
– Я уверена, что все тебе это говорят.
– Это мать говорит маленькой девочке или отец дочери. Может, муж жене. Меня растили жрецы в храме. Они никогда не использовали это слово.
– Но ты должна это знать, – настаивала Люсинда.
– Я знаю, что за меня давали высокую цену, в особенности купцы.
Люсинде потребовалось какое-то время, чтобы понять, что имеет в виду Майя. Танцовщица взяла баночку с сурьмой и коснулась черной палочкой уголков глаз. Потом она, моргая, подняла взгляд на Люсинду. У нее на веках остался черный порошок, белки стали выделяться сильнее, и странные глаза с золотистыми крапинками показались еще больше.
– Хочешь? – предложила Майя.
Люсинда колебалась, затем взяла баночку. Майя помогла наложить сурьму. От ее нежной руки, казалось, исходила жизненная сила.
– Я думала, что ты… с садху…
– Моргни, – сказала Майя, закрыла баночку и убрала в мешок. Потом заговорила она, не поднимая головы: – Садху были лучшей частью моих обязанностей. Они по-настоящему преданны: они отказались от всего и желают только единения с Богиней. Они относились ко мне с благодарностью. Но при помощи купцов храм делал деньги. Конечно, они немного притворялись, надевали белые одежды или мазались пеплом.
Майя больше ничего не сказала. Она достала из мешка еще одну коробочку – крошечную, возможно серебряную, и открыла ее. Там оказалась красная паста.
– Ты используешь мышьяк? – с удивлением спросила Люсинда.
– Это мой кумкум, – ответила Майя, смочила средний палец, опустила его в баночку, потом прижала ко лбу.
– Эта точка что-то означает?
Майя рассмеялась.
– В некоторых кастах – да. Я не отношусь ни к какой касте, поэтому для меня это просто точка.
Затем она с опаской повернулась к груде одежды на сундуке Люсинды. Там лежали корсет, подвязки, чулки, нижние юбки, платье и еще бог знает что.
– Нам нужно и тебя одеть. Я сама тебе помогу.
– На это потребуется время. Давай вначале поедим.
Они попеременно ели и одевали Люсинду, что было непросто. Для этого потребовались немалые усилия. В особенности было трудно с корсетом. В конце концов им пришлось вынуть все китовые усы, чтобы его зашнуровать. Затряслась дверь, но она была закрыта на защелку изнутри.
– Выходите, выходите, быстро! – послышался высокий голос Слиппера из-за двери. – Все ждут!
– Не обращай на него внимания, – сказала Майя Люсинде.
– Я жду, – нетерпеливо крикнул Слиппер из-за двери.
Люсинда поправила одежду и закрыла сундук, затем открыла дверь.
– Давайте быстрее, – сказал ей Слиппер.
– Отправляйся без меня, дорогая. Я должна переплести косы, – как будто не замечая евнуха, Майя захлопнула дверь за Люсиндой.
Слиппер хлопал глазами, глядя на закрытую дверь. Рот его открылся, и на огромном лице словно образовалась огромная розовая буква «О».
– Она заплатит за это! – прошептал он, провожая Люсинду к паланкину.
Утреннее солнце светило так ярко, что даже дешевая позолота на походном покрывале слона блестела.
После того как Слиппер десять минут колотил Майе в дверь, она наконец появилась и пошла через двор в сопровождении евнуха. С демонстративной вежливостью он показывал на лужи у них на пути. Она одной рукой поднимала подол сари над грязью, другой придерживала на голове свободный конец. Шелк кремового цвета, украшенный красной и золотистой тесьмой по краям, оттенял ее золотистую кожу и блестящие волосы.
– Неправильно, что все тебя видят, госпожа. Тебе пора начинать носить чадру, – прошипел Слиппер.
– Когда доберемся до Биджапура, тогда и буду носить, – ответила Майя.
Но, тем не менее, она смотрела в землю и прикрывала лицо сари. Однако Майя собиралась навсегда запомнить ощущения от прикосновения ласкового ветра к щекам. Он напоминал ей касание лепестков.
Слиппер смотрел гневно и пыхтел. Продвигаясь на цыпочках по грязному двору, он услышал грубые слова одного слуги, сказанные о Майе. Слиппер не мог сдержаться, повернулся и благодарно улыбнулся парню.
Рядом со слоном стояли Да Гама и Патан и что-то обсуждали тихими голосами. Да Гама поклонился Майе.
«Какой странный мужчина, – подумала Майя. – Кажется, ему не подходит ничто из одежды. В любой момент может показаться новая часть тела».
Патан не поднял сложенные ладони ко лбу, а просто кивнул. Майя обратила внимание на дерзость биджапурца, но не подала вида. Вместо этого она повернулась к Да Гаме.
– Итак, Деога, какое путешествие ждет нас сегодня?
– Отличное, госпожа, – улыбнулся Да Гама. – Дорога хорошая, дождь закончился. Путешествие пройдет легко.
– Да, похоже. Ты не опасаешься никаких… неожиданностей?
Да Гама бросил взгляд на Патана, но тот смотрел холодными глазами в другую сторону, не замечая Майю так же, как и она его. Да Гама тепло улыбнулся:
– Я думаю, что с нами все будет в порядке. Капитан Патан послал нескольких человек вперед на разведку, чтобы проверить, не слишком ли дорога скользкая после вчерашнего дождя.
– Я верю в тебя, Деога, – сказала Майя и одарила Да Гаму одной из своих особых улыбок, от которой он просто растаял. После этого она направилась к серебряной лестнице, приставленной к слону.
– Тебе не следует так фамильярно с ним разговаривать, – прошептал Слиппер, удерживая лестницу для нее.
Она не ответила, но поспешила в паланкин. Оказавшись за шелковыми занавесками, Майя обнаружила, что Джеральдо уже там и болтает с Люсиндой. Она успела заметить желание в глазах обоих, хотя они и попытались его скрыть.
– Джеральдо только что рассказывал мне про нашу дорогу, – сообщила Люсинда Майе. – Нам сегодня предстоит преодолеть перевал Сансагар. Он говорит, что это будет нелегко.
– В некоторых местах горные дороги сужаются, – сообщил Джеральдо, глядя темными глазами на танцовщицу. – Это может оказаться трудным. Мне сказали, что слонам непросто двигаться здесь, особенно после дождя.
– Дождь был не очень сильным, – заметила Люсинда.
– Обычно он гораздо сильнее в горах.
– А разбойники есть? – тихо спросила Майя.
Джеральдо помрачнел:
– Кто тебе об этом сказал?
Майя пожала плечами.
– Да, это правда, – признал Джеральдо. – Но Деога обо всем договорился. Я уверен, что с нами все будет в порядке.
Тем не менее, судя по тому, как изменилось выражение красивого лица Джеральдо, ему стало неуютно.
* * *
Тяжело дыша от приложенных усилий, Слиппер наконец забрался в паланкин. Усевшись, он резко задернул занавески, гневно посмотрел на Майю, потом так же гневно на Люсинду, затем робко улыбнулся Джеральдо. Погонщик тронул слона с места, и паланкин начал покачиваться. Слон шагал бесшумно. Находившиеся в паланкине путники слышали только чириканье птиц, разговоры всадников и стук лошадиных копыт, а также низкое, неритмичное позвякивание колокольчика, привешенного к слону на счастье.
– Давайте откроем занавески, – предложила Люсинда.
Солнце светило ярко, деревья, трава и земля блестели, как изумруды. Впереди маячили темные горы, словно черные пальцы. Дорога, как и говорил Джеральдо, стала сужаться. Тот, кто ее строил сотни лет назад, вероятно, столкнулся с немалым количеством трудностей. Ее выбивали в горной породе, по краю горы, и теперь с одной стороны возвышалась скала, вдоль нее тянулась плоская каменная дорога, а потом начинался обрыв.
Внезапно из кустов появился олень, долго испуганно смотрел на процессию, потом бросился прочь. Караван двигался вверх. В одном месте они проследовали мимо двух женщин, которые выкладывали цветы на камне, окрашенном в ярко-оранжевый цвет.
– Что они делают? – спросила Люсинда.
– Индусы, – фыркнул Слиппер. – Они поклоняются камням.
– Это правда? – Люсинда повернулась к Майе в поисках ответа, но танцовщица углубилась в книгу. Слиппер гневно посмотрел на нее, затем резко задернул занавески.
Люсинде было не по себе, пока Слиппер сохранял ледяное молчание, и она начала болтать ни о чем. Внезапно всплыло одно воспоминание: детские кукольные представления, которые устраивал дядя Викторио во время приездов в Гоа. Она стала рассказывать о красивых куклах – принцессе Коломбине, грациозной, элегантной, одинокой, холодной, как лед, а также о шуте Арлекине, несчастном из-за любви к ней. Эти истории подавались как веселые, и, конечно, дети смеялись над несчастьями шута, а иногда и улюлюкали, но, рассказывая об этих представлениях, Люсинда поняла, что даже тогда ее детское сердце страдало из-за несчастной любви.
По мере того как Люсинда рассказывала, настроение Слиппера улучшалось. Казалось, он хочет услышать все. Его глаза горели, как черные бусинки. Даже Майя подняла голову от чтения. Вскоре и Джеральдо улыбнулся и присоединился к разговору, вспоминая принца Лиса, очень хитрого и веселого.
– Но Лис всегда приводил меня в замешательство! – засмеялась Люсинда. – Он был героем или злодеем? Никогда нельзя было сказать точно!
– Наверное, точно он и сам не знал, – ответил Джеральдо.
Казалось, прошло всего несколько минут с начала движения – и вдруг паланкин остановился. Джеральдо раздвинул занавески. Теперь они оказались у подножия Гатов. Перед ними поднимались вверх зубчатые вершины гор, камни были черными, склоны – крутыми и неровными. Гора прямо перед ними оказалась такой высокой, что закрыла утреннее солнце, и путешественники находились в тени. Джеральдо осторожно передвинулся на место рядом с Майей и показал указательным пальцем, как обычно делают фаранги. Он не думал, что это невежливо.
– Дорога вон там едва видна, – сказал он достаточно громко, чтобы услышали все, однако Майя почувствовала, что он разговаривает только с ней одной.
В центре горного склона Майя увидела глубокую расщелину, словно каменную занавеску разорвали на две части. Они стояли на узком перекрестке между двумя вершинами, над горным потоком, который за много лет разрезал их. Речка с грохотом неслась внизу, теперь вода была коричневой и бурлила после ночного дождя.
Дорога вела в расщелину. Эта узкая тропа казалась едва достаточной для того, чтобы по ней пробирался один человек пешком. Дорога шла вдоль отвесной каменной стены и исчезала под нависающей скалой.
– Неужели мы отправимся туда, наверх? – с округлившимися глазами спросила Люсинда.
– Я уверен, что капитан знает, что делает, – вставил Слиппер. Но его глаза тоже округлились и напоминали два больших стеклянных шарика.
Джеральдо расхохотался:
– Вы все слишком сильно нервничаете. Все будет хорошо. Я уверен, что наш зверь сотни раз ходил по этой дороге. Знаете, слоны более устойчивые, чем лошади.
– Ты говоришь это, чтобы нас успокоить? – спросила Люсинда. – Что мы будем делать, если все всадники свалятся вниз и погибнут?
– Взгляните, вы только взгляните! – Слиппер показал на пару гор вдали. – Это форты. Форты Биджапура! Можно даже разглядеть зеленые флаги.
– Я не вижу флаги, – сказала Люсинда.
Слиппер засопел.
– Они там, – заявил он. – Мы добрались до Биджапура. – Евнух склонился к Майе, словно поддразнивая ее, но его глаза оставались холодными. – И теперь ты должна мне подчиняться.
Майя не ответила. Джеральдо рассмеялся:
– Пока мы еще не добрались до Биджапура, господин евнух. До Биджапура еще много миль.
Слиппер вздернул нос:
– Генерал Шахджи не согласился бы. Все эти земли принадлежат Биджапуру.
К слону подъехал капитан Патан и обратился к погонщику, затем заглянул в паланкин.
– Сеньор Сильвейра! – крикнул он с ничего не выражающим лицом. – Пожалуйста, спуститесь и присоединитесь к нам. С этой минуты вы больше не должны находиться в паланкине.
Джеральдо явно рассердился, но постарался этого не показать.
– Я спрашивал разрешения у Да Гамы.
– Вы не спрашивали его у меня.
После этого Патан прошептал несколько слов погонщику, развернул коня и поехал в начало каравана.
Джеральдо пожал плечами.
– Как я понимаю, этот человек сам всего добился, – сказал он Люсинде.
– Я считаю, что он очень грубый, – вставил Слиппер.
Джеральдо подполз к краю паланкина и осторожно встал на спине слона.
– Ты мне поможешь? – спросил он у погонщика, но управляющий слоном индус внезапно оглох и смотрел только прямо вперед. – Вот о чем с ним разговаривал Патан, – прошептал Джеральдо Люсинде на португальском. – Никакой лестницы. Меня наказывают.
Он поцеловал кончики пальцев кузины, беззаботно кивнул Майе, а затем соскользнул по боку слона.
– Какой красивый мужчина, – заметил Слиппер, пока они все смотрели, как Джеральдо удаляется широкими шагами. – Как жаль, что он так плохо играет в карты.
– Кто тебе это сказал? – спросила Люсинда.
