Текст книги "Наложница визиря"

Автор книги: Джон Спиид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 27 страниц)

Рука Да Гамы сжала ладонь Майи, и Люсинда поняла, что он влюблен. Это было такое неожиданное открытие, что она чуть не села. Да Гама казался Люсинде очень старым, а Майя такой молодой, но она видела, что его сердце замирает. Он страдает по ней! И она поняла, что он робок и неуверен – он, в его-то возрасте! Люсинда подумала, видит ли Майя это так же ясно, как она сама.

– Мне не нравится роль, которую меня заставляют играть, – он говорил хрипло. – Я делаю все, что могу. Но…

– Мы все должны играть наши роли, Деога. Так говорит моя книга… – Майя кивнула на «Гиту» на пальмовых листьях. – Это песнь самого Бога: играй роль, которую дает тебе Бог, зная, что Он живет в каждом сердце.

Ее лицо было не невинным, а понимающим, лицо человека, который прошел испытания, но не очерствел и не обозлился.

Да Гама не мог выдержать сочувствия в ее спокойном взгляде, который она не отводила, отвернулся, что-то пробормотал, заикаясь, потом пошел прочь.

Несколько мгновений спустя Люсинда села. В двадцати ярдах от них Да Гама рубил кулаком воздух, повернувшись спиной к паланкину. Они слышали, как он ругается.

– В чем дело? – спросила Люсинда.

Майя кивнула на мешочек. Люсинда поняла, что она не так спокойна, как казалась вначале.

– Можно мне посмотреть? – Люсинда взяла мешочек и начала раскрывать.

– Не надо… не сейчас, – спокойствие Майи полностью исчезло. – Нет, не обращай внимания на то, что я говорю. Смотри…

Выражение ее лица поставило Люсинду в тупик. Наконец она развязала узел и частично вынула украшенный драгоценными камнями головной убор, который видела в Вальпой.

– Хватит… достаточно, – Майя взглянула на украшение, потом отвернулась. – Я никогда не видела его на солнечном свете. Пожалуйста, убери его назад.

– При свете лампы оно кажется более роскошным. На солнце оно выглядит…

– Дешевым и фальшивым, – сказала Майя, заканчивая ее мысль. – Дети живут в созданном ими мире. В том, в который они хотят верить. Я больше не буду ребенком. Убирай назад.

Люсинда сделала то, о чем просила Майя.

– Все эти годы, – тихо заговорила Майя, – я верила в фантазию. Что мне на самом деле отдала мама? Фальшивые бриллианты и сломанный меч. Если хиджры хотят это иметь, то пусть забирают. Пусть забирают и меня. Мне теперь все равно, – она посмотрела на Да Гаму, который все еще продолжал в ярости вышагивать из стороны в сторону. – Но я думала, что где-то в этом мире все еще остается… добро.

Она замолчала.

– Ты надеялась на добро, сестра. Как и я… – Люсинда вернула мешочек Майе, затем коснулась ее руки. – Я думаю, что мы были очень глупыми, ты и я.

* * *

Через пару часов после того, как солнце достигло зенита, Да Гама снова заставил всех тронуться в путь. Теперь дорога шла вверх, все время вверх, а солнце палило неумолимо. Тени по-прежнему не было. Носильщики молчали и тяжело дышали.

Солнце спекло мысли Да Гамы. Они булькали и пузырились у него в голове, словно жаркое на огне.

Он уже много миль злился на себя, после того как отдал Майе поддельное украшение. Он не ожидал, что будет чувствовать себя так плохо. Какое-то время он подумывал о том, чтобы вернуться к ней, положить на колени оригинал и ласково сказать, что произошла ошибка.

Медленно вернулась практичность, ум снова заработал. Пока ведь не принесено никакого зла. Она может никогда не заметить разницу. В конце концов, если возникнет необходимость, еще есть время изменить план. И кто знает, что приготовила ей судьба? Зачем евнухам ее головной убор? Почему бы Да Гаме не оставить его у себя?

«Сохранить его», – поправил он себя.

«Да, конечно. Сохранить», – подтвердил его рациональный ум.

Затем, устав от этого самоанализа, Да Гама задумался над тем, что сказал Джеральдо. Как-то все не сходилось.

Да Гама размышлял, не поговорить ли с Люси, но решил, что не сейчас, не когда Майя находится рядом и может подслушать. Но после того как милая молодая Люси оказалась в центре его размышлений, Да Гама по-новому воспринял рассказ Джеральдо. Почему Люси отправила сообщение Патану? Почему Джеральдо решил, что должен его изменить? Почему его так беспокоят эти двое?

Ответы стали медленно появляться в голове Да Гамы. Он развернул лошадь и пристроился рядом с Джеральдо.

– Ты мне соврал, – прорычал Да Гама.

– Что ты имеешь в виду?

Да Гама снизил голос до хриплого шепота.

– Насчет Люси и бурака.

Джеральдо нахмурился.

– Все произошло так, как я сказал.

– Нет. Ты кое-что выпустил. Он ей нравился. Признай это!

– Нравился? – хмыкнул Джеральдо. – Может быть, и так, а может, и нет. Кто в состоянии судить о чувствах женщины?

– Мужчина.

Джеральдо никак не прокомментировал намек.

– И что, если он ей нравился? – спросил он.

– Значит, ты не имел права вмешиваться. Ее чувства – это не твое дело!

– Очевидно, ты считаешь, что они – твое дело, – темные, полные гнева глаза Да Гамы смотрели на сардоническую улыбку Джеральдо. – Она моя кузина. У меня есть долг перед семьей, и я буду исполнять его так, как считаю нужным. Поскольку ты нанят моей семьей, я надеюсь, что ты знаешь свое место и оставишь свое мнение при себе.

«Такой родственник и даром не нужен», – подумал Да Гама и вспомнил, что такая же мысль появлялась у него и в Гоа.

– Знаешь, я тоже кузен. Может, и дальний родственник, но все равно член семьи, – сказал Да Гама вслух.

– Ты никогда не будешь членом моей семьи. Кроме того, у меня есть основания для предпринятых действий, и эти основания у мужчины перевешивают мнение нанятых им лиц.

– Например, какие?

– А что если я ее люблю?

У Да Гамы округлились глаза.

– А что если у меня разрывалось сердце, когда я видел, как Люсинда бросается на грудь какого-то язычника с черной душой? Мужчина может сделать сотню разных вещей в таком случае, и кто станет его винить? За исключением тебя, я имею в виду. Тебя, столь искушенного в любовных делах.

– Ты… – Да Гама прикусил язык и стал тщательно подбирать слова. – Ты ей не подходишь.

– Почему? Потому что я беден? Я не всегда буду беден.

– Потому что ты лжец.

Джеральдо беспечно рассмеялся.

– Не подхожу, потому что я лжец? Клянусь Девой Марией, я всегда считал, что, если закрывать глаза кое на что и скрывать некоторые вещи, брак будет счастливым! – взгляд Джеральдо снова стал острым, и он больше не скрывал гнев – все отражалось у него на лице. – Боже, Да Гама, неужели ты думаешь, что Викторио ей подходит больше?

– Что можно с этим поделать? Он ее опекун!

Взгляд Джеральдо затуманился, лицо теперь ничего не выражало.

– Посмотрим, что можно сделать. Однако одно абсолютно ясно: у тебя нет права вмешиваться. Ничего не говори! В особенности ей!

– Или что? – ощетинился Да Гама.

Не ответив, Джеральдо пришпорил коня и галопом помчался прочь.

Да Гама уставился ему вслед. Он ожидал, что Джеральдо остановится впереди. Вместо этого он только яростно подгонял коня.

– Подожди нас! – крикнул Да Гама ему вслед, но, похоже, Джеральдо его не услышал.

Наконец он исчез из вида, оставив Да Гаму наедине с его мыслями. Он вспомнил, что говорил в ту ночь в Гоа.

Люди вокруг Джеральдо умирают.

* * *

В конце дня пейзаж изменился. Вместо долгого, бесконечного подъема, который они преодолевали весь день, дорога стала петлять по крутым и неровным перевалам. Выжженная желтая трава внезапно сменилась зеленой. Снова появились деревья. Как приятна и желанна была их тень! Из земли торчали серо-черные камни, покрытые пучками травы.

Воздух стал прохладнее, дул влажный ветер. Они вдыхали его, словно аромат духов.

Да Гама велел всем остановиться на отдых перед последним этапом пути.

– Здесь неподалеку протекает река, – сообщил он им. – Мы находимся недалеко от водопада Гокак. Наш лагерь на другой стороне этих возвышенностей… недалеко, но дороги здесь трудные.

Услышав это, носильщики застонали.

Когда край оранжевого солнечного шара коснулся горизонта, они взобрались на последний неровный подъем.

– Вон там, – сказал Да Гама.

У подножия горы они увидели лагерь в тени деревьев: три больших шатра вокруг костра, чуть подальше – еще несколько маленьких.

* * *

– Встреча старых друзей! – Слиппер направился им навстречу, широко улыбаясь. На нем была надета элегантная джама, кольца блестели на каждом пальце, но, как и обычно, конец его тюрбана развязался. Правда, этот тюрбан оказался шелковым и тяжелым от золотой нити.

– Где Викторио? – спросил Да Гама.

Слиппер не остановился, а прошел мимо него, продолжая болтать.

– О-о, он в шатре с сеньором Джеральдо. Похоже, им есть о чем поговорить. А где мои сестры? – Он направился к паланкину. – Вот они, красивые, как и всегда!

Он оттолкнул старшего носильщика, затем поклонился Люсинде и подал руку, помогая ей выбраться. Потом так же помог Майе.

– Боже мой, вы обе выглядите такими серьезными! – воскликнул он. – Вы должны выпить вина. Мы все пьем вино! А сегодня вечером – пир!

Он протянул руку к холщовому мешку Майи, но она отдернула его. Слиппер пожал плечами, но его маленькие глазки блестели.

Непрерывно болтая, он повел их на опушку, где было тихо и прохладно. Солнце садилось. Когда Слиппер наконец замолчал, все услышали в отдалении шум реки.

– Посмотрите, как мы великолепно разместились!

Слиппер широко развел руки в стороны, словно сам все устроил. Три больших шатра были установлены на поляне по широкому кругу. В центре, рядом с костром, разложили ковры и подушки. Косматый повар кивнул им, а затем вернулся к своему занятию. Он готовил козлятину на вертеле. Туша шипела: с нее капал сок.

Да Гама привязал лошадь и уже начал снимать седло.

– А почему нет стражи? – спросил он.

– О-о, Деога, ты должен научиться получать удовольствие от жизни. Они спят. Большинство из них. Один или двое отправились к водопаду. Это пикник, а не поле боя!

Да Гама нахмурился, а Слиппер покачал головой.

– О-о, не будь таким занудой и не порти всем удовольствие! Я провожу женщин в их шатер. Они захотят переодеться перед пиром!

Продолжая болтать, он повел женщин к большому шатру, придержал кусок матери, закрывающий вход, и поклонился, когда они входили. Женщины двигались молча.

Да Гама повел лошадь туда, где держали остальных животных. Он с облегчением отметил, что кто-то принес большой чан воды. Похоже, о лошадях тут хорошо заботились. Но он хотел видеть часовых. У него было много оснований чувствовать себя неуютно. Начиная с последней возвышенности Да Гама ощущал неприятное покалывание на шее сзади. Это подсказывало ему, что за ним наблюдают. Вокруг них были глаза, недружелюбные глаза. Да Гама вспомнил, как Вали-хан говорил ему, что за маленьким караваном будут следовать люди из клана Трех Точек. Может, он чувствует их взгляды. А может, он все это себе вообразил.

Да Гама прошел на участок, где разместились стражники, и стал заглядывать в низкие шатры. Наконец он нашел одного храпящего стражника и разбудил его. Когда парень встал, Да Гама приказал ему отправляться на дежурство.

Стражник ухмыльнулся.

Да Гама отреагировал быстрее, чем успел подумать. Он мгновенно схватил и выкрутил запястье мужчины и сильно надавил на него. Стражник, хныкая, рухнул на землю и оказался прижатым к ней одной щекой. Другой рукой Да Гама достал двуствольный пистолет и приставил его к виску противника, затем взвел оба курка. Все это произошло в одно мгновение.

«Матерь Божья! – подумал Да Гама. – Что я делаю?»

– Вставай! – приказал он, отпуская парня.

Стражник медленно поднялся с широко округлившимися глазами. Он понял, насколько близко подошел к смерти.

– В следующий раз подчиняйся мне сразу.

– Да. Да, господин, – несчастный хватал ртом воздух. – Да, – снова сказал он, выбегая из шатра и на пути пристегивая меч.

«Что со мной?» – подумал Да Гама.

Он сел на скатку стражника, поставил курок на предохранитель, затем засунул пистолет назад за пояс.

«Такой человек, как я, не может позволить себе терять голову, – подумал он. – Что же со мной происходит?»

Столько всего пошло не так!

Викторио и его двуличность.

Ложь Викторио.

План Викторио жениться на Люси.

Викторио и Джеральдо.

Викторио!

На улице перед шатром Да Гама нашел котелок с водой и вылил немного себе на голову. Вытирая лицо темным платком, он увидел, как стражник возбужденно разговаривает со Слиппером. Евнух кивал, слушал внимательно, глаза его округлялись. Наконец он похлопал стражника по руке, как обычно хлопают ребенка, который только что рассказал о страшном сне. Затем Слиппер медленно направился к Да Гаме. На толстом лице сияла широкая улыбка.

– Сеньор Деога, твое беспокойство о нашей безопасности делает тебе честь! Сколько у тебя энергии! Сколько энтузиазма! Все об этом только и говорят.

– Я ожидаю подчинения, сеньор евнух, – он подбородком показал на часового. – Напоминание об обязанностях, хотя бы время от времени, никогда не помешает. Это помогает поддерживать дисциплину.

– Да. Да. Я именно это и сказал парню. Ты должен подчиняться фарангу, сказал я ему. Именно так. Деоге платят, чтобы беспокоился о нашей безопасности. Именно так я и выразился!

Да Гама никогда не видел, чтобы масляная улыбка Слиппера была такой широкой, а он сам – таким испуганным.

«Я должен быть осторожен, – сказал он себе. – Я должен не выходить из себя. Я должен не терять над собой контроля».

Он попытался сменить тему.

– Сегодня у нас пир, да, сеньор евнух?

Слиппер с благодарностью подхватил предложенную Да Гамой тему. Он пристроился рядом с ним, широко размахивал руками, показал на костер, где готовилась еда, затем на деревья за шатрами стражников. Там несколько слуг чистили лук.

– Это великий день для твоего хозяина, – сказал Слиппер. – Помолвка и возвращение домой. Столько всего начинается! Столько усилий подходят к концу! Жаль, что бурак не приехал. Мы могли бы вспомнить о нашем спасении от разбойников. Ну, неважно. И все равно есть достаточно поводов для празднования и пира, как ты думаешь?

Да Гама кивнул, но его сознание ухватилось за слово «хозяин», и теперь он с ужасом это обдумывал.

– Да, Деога, ты слышал? Мы принимали гостя! Начальника стражи Биджапура, которая состоит из евнухов. Он сегодня появлялся во второй половине дня, незадолго до вашего прибытия!

– Начальник стражи из евнухов? А почему он не с вдовой султана?

– A-а, видишь, теперь у меня есть новости! – радость Слиппера была очевидной. Он схватился за конец дорогого тюрбана, который опять развязался, и радостно заткнул его на место. – Прибыл Летучий дворец. Вдова султана захотела сменить обстановку. Она вместе с наследником приехала к водопаду Гокак. Они находятся всего в нескольких милях отсюда. Там собрались и другие, твои друзья. Например, Вали-хан и мой господин, Виспер.

От этой новости у Да Гамы участилось дыхание и началось сердцебиение.

– Почему они прибыли? – он гневно посмотрел на Слиппера. – Что это за проделки?

Слиппер шагнул назад.

– Деога, ты должен успокоиться. Ты умрешь раньше времени, если и дальше будешь так нервничать!

Да Гама отвернулся.

– Ты прав. Пожалуйста, прости мои дурные манеры, – тут ему в голову ударила внезапная мысль. – А разве вы с Джеральдо не поругались?..

На лице Слиппера появилась блаженная улыбка, оно будто просветлело.

– Братья долго не сердятся. У нас так мало друзей, что мы не можем себе позволить кого-либо терять. В любом случае мы с ним преследуем одни и те же интересы. А ты слышал? Викторио сделал его партнером!

– Не слышал, – ответил Да Гама.

– Я знаю, что ты обеспокоен, в особенности пока вопрос с танцовщицей еще не решен. Но это пройдет… Может, даже быстрее, чем ты думаешь! Виспер прислал мне сообщение, что взял с собой деньги для платы за танцовщицу. Он хотел встретить нас на пути, – Слиппер с напускной скромностью посмотрел на Да Гаму. – У нее с собой все еще… весь багаж? – с надеждой спросил он.

Ненавидя себя, Да Гама кивнул.

* * *

Как раз когда они добрались до шатра Викторио, из него вышел Джеральдо. Выглядел он очень довольным.

– Поздравляю вас, сеньор, с партнерством! – весело воскликнул Слиппер.

Джеральдо склонил голову. Он явно радовался происшедшим переменам.

– И мои поздравления, – холодно произнес Да Гама. – Похоже, эти последние несколько часов ты времени не терял.

Джеральдо пожал плечами.

– Даже не могу поверить, что мне так повезло!

Они молча сердито смотрели друг на друга, пока Слиппер не воскликнул:

– Я только что объяснял Деоге, что мы с вами уладили наши разногласия…

– Да, это в прошлом. Сеньор Слиппер милостиво забыл обо всем, – Джеральдо обнял Слиппера за толстые плечи. – Господин Викторио решил сегодня вечером поужинать у себя в шатре, – сообщил он евнуху, не обращая внимания на Да Гаму. – Он сейчас хочет увидеть Люсинду, а потом танцовщицу.

– Я схожу за ней, – предложил Слиппер и, тепло улыбнувшись Джеральдо, удалился.

– А что насчет меня? – спросил Да Гама.

– О, да! Наверное, тебе следует зайти сейчас, до прихода Люсинды.

Его небрежный тон достиг своей цели: Да Гама ощетинился и, не произнеся больше ни звука, широкими шагами вошел в шатер Викторио.

Воздух был спертым. С шестов, на которых держался шатер, свисали лампы, прикрытые абажурами с отверстиями; они отбрасывали мягкий свет на бархатные стены. Босой Викторио возлежал на походном диване в центре просторного шатра. Да Гама обратил внимание на пожелтевшие, загнутые ногти, напоминающие птичьи когти. Седые волосы неопрятно падали на плечи. Хлопчатобумажная рубаха была расстегнута так низко, что открывался бледный живот. Но Викторио держал флягу с вином в толстых пальцах, и, казалось, его совершенно ничто не волновало.

– Да Гама! – в удивлении воскликнул Викторио. – Что привело тебя сюда?

– Я специалист по заключению сделок, помнишь? И твой партнер.

– Конечно, конечно, – Да Гама уселся на толстый ковер в ногах Викторио. – Все получилось хорошо. Даже лучше, чем я надеялся. – Старик сделал глоток вина. – Что ты думаешь о Джеральдо? – Викторио не стал ждать ответа. – Настоящий Дасана! В его венах течет семейная кровь, это ясно. Человек с будущим! Такие прекрасные суждения! Сколько отличных идей! – Да Гама с трудом сдерживался. – Хорошо, что ты здесь, Да Гама, – сказал Викторио с раскрасневшимся лицом и красными глазами. – Я принял несколько решений. Я верю, что могу на тебя положиться. – Викторио провел толстым языком по бледным губам. – Насчет танцовщицы… вопрос решен. Она отправится к евнухам, как мы и договорились с Виспером.

Да Гама кивнул.

– А как насчет визиря? – удалось ему выдавить из себя.

– Ну, эту часть я оставляю тебе. Ты же специалист по улаживанию вопросов? Вот и займись этим. Что-нибудь придумаешь. Ты же мастер своего дела.

Да Гама опустил голову.

– Я сделаю, что смогу, – сказал он.

– Конечно, конечно. Я отдаю дело в твои умелые руки. В конце концов, ты же за это получаешь деньги. Даже обычную свою оплату получаешь именно за это.

В мигающем свете лицо Викторио казалось одутловатым и сонным. Бросался в глаза тяжелый подбородок. Вместо того чтобы смотреть на Да Гаму во время разговора, он склонился, собираясь наполнить кубок из медного кувшина. Да Гама молча разглядывал старика. Кувшин оказался почти пустым, и Викторио долго держал его вверх дном, собирая последние капли. Затем он сделал большой глоток.

– Я бы предложил тебе вина, – сказал он, чтобы нарушить молчание. – Но видишь… оно закончилось.

– Вижу, – Да Гама встал, собираясь уйти.

– Теперь насчет того, другого вопроса. Насчет особой оплаты, которую я пообещал.

Да Гама повернулся назад и приподнял бровь в ожидании. Старик с трудом улыбнулся и отвернулся.

– Наверное, я поторопился. Я должен обсудить этот вопрос со своим партнером.

– С Джеральдо?

– Конечно… Поскольку, как ты знаешь, он унаследует богатства Дасанов, он должен иметь какие-то права…

– А ты не забыл Люсинду? Разве это не ее богатства?

В ответ Викторио махнул рукой, словно отгонял муху. Да Гама поджал губы.

– И я думал, что это я твой партнер.

Викторио развел руками – словно был беспомощен или словно хотел бы обнять Да Гаму.

– Да, да, дорогой мой, конечно. Я это тоже с ним обсужу, – он отвернулся. – Просто пришли Люсинду, хорошо? И мы все решим завтра.

Да Гама хотел ответить, но Викторио уже отвернулся, а Да Гама не очень доверял своему языку.

* * *

Пока шли к шатру Викторио, Слиппер показывал Люсинде многочисленные знаки своего высокого положения: хорошую одежду, богатые драгоценности, стражников у него в подчинении.

– Теперь я один из главных евнухов, – радостно сообщил он.

– Но я думала, что ты уже был одним из главных.

– О, да, я это говорил. Когда-то так и было, так что я не врал. Но теперь я опять один из главных евнухов.

Люсинда слабо улыбнулась. Солнце село, и темнеющее небо наполнялось звездами. Она увидела, как к ним приближается Да Гама, и поприветствовала его, но впервые за все время их знакомства Да Гама ей не ответил и даже не поднял голову.

– Интересно, что с Деогой? – произнес Слиппер, придерживая кусок материи, закрывающий вход. Затем он последовал за ней в шатер Викторио.

Войдя, Люсинда содрогнулась, хотя спертый воздух шатра был теплым. Она радовалась тусклому свету, потому что увидела, что старость Викторио совсем не украсила. Она решила, что ей следует встречаться с ним только в темноте.

– Люси, дорогая, – произнес старик. Он кряхтел, вставая, чтобы ее поприветствовать. – Ты стала такой красивой! Взрослая женщина и красивая – очень-очень красивая, – Викторио взял ее руки в свои, грубые. – Я вижу, что ты робкая и застенчивая. Неважно, дорогая. Мы вскоре поженимся, и в робости не будет необходимости.

Он бросил взгляд на Слиппера.

– Оставь нас, – сказал он на хинди. – И пришли еду.

Слиппер поклонился и ушел, а Викторио улыбнулся Люсинде:

– Немного вина, пока мы ждем?

Люсинда отказалась. Пока Викторио открывал новый графин и устраивался на диване, она оставалась стоять и пыталась придать лицу любезное выражение.

– Мне очень жаль твоего дядю Карлоса, – сказал Викторио. – Знаешь, его отравили. По крайней мере, так сказал врач, – Викторио многозначительно приподнял бровь.

– Я думала, что он умер от дизентерии, – заикаясь, пролепетала Люси.

– В любом случае он мертв, – продолжал Викторио. – Так что, когда мы поженимся, все богатство будет принадлежать нам с тобой. Его много. Мы будем хорошо жить.

Вместо слуги, которого ожидала увидеть Люсинда, появился Джеральдо с тарелками, на которых лежала жареная козлятина со специями, и еще одним графином вина Он дружески улыбнулся Викторио, потом посмотрел на Люсинду и закатил глаза, правда, так, чтобы старик этого не видел. Когда Джеральдо ушел, Викторио жестом показал, чтобы Люсинда села у его ног. Он налил вина из нового графина, и на этот раз не предложил его Люсинде.

Викторио говорил и смотрел мимо нее, на что-то, что видел только он. Он сказал, что отправил сообщение о предстоящем браке в Гоа и, как только священник прибудет в Биджапур, они поженятся.

– Небольшая церемония. Немного гостей. Пригласим только лучших людей – великого визиря, хасваджару. Может, генерала Шахджи.

Викторио продолжал болтать. Люсинде следовало подумать, как обставить дом в Биджапуре, соответствующий их положению.

– Подойдут только самые лучшие вещи. Но учти: не трать слишком много. А скоро у тебя вскоре будет достаточно других занятий.

Люсинда поняла, что Викторио говорит о ребенке. Они наймут айю в помощь молодой матери. Люсинда представила описываемое им будущее: она с ребенком и няней в незнакомом доме, в незнакомом городе, с мужем, который, вероятно, вскоре заболеет и умрет. Внезапно предложение Джеральдо не показалось ей таким ужасным, как несколько дней назад.

– Нет, – Люсинда поднялась на ноги. – Все будет не так, как ты говоришь.

Она повернулась и оказалась уже у выхода, когда до Викторио дошло, что она уходит. Он прекратил свой монолог.

– Люси! – она повернулась. – Что ты делаешь?

– Я ухожу, дядя.

Викторио рассмеялся, а потом расхохотался так сильно, что хохот перешел в кашель.

– И куда ты пойдешь, дорогая?

– Ты считаешь, что у меня нет средств?

– Ты ребенок. И ты моя подопечная. Ты моя жена или скоро станешь ею. Ты – Дасана, и будешь делать то, что тебе сказано!

– Ты не прав. Я выбрала другой путь.

Прежде чем Викторио успел произнести еще хоть слово, она ушла.

* * *

Снаружи Джеральдо, Да Гама и Слиппер ужинали у костра. В отдалении Люсинда увидела тени часовых, несших дежурство. Джеральдо вскочил на ноги и присоединился к ней.

– Ну, дорогая кузина, как тебе понравился твой муж?

Люсинда прошла мимо него, не подняв головы. Она спешила к своему шатру по погруженной во тьму опушке леса. Оглянувшись, она увидела, что теперь за ней следует Слиппер.

– Оставьте меня в покое! – закричала Люсинда.

– Я за танцовщицей, – проскулил Слиппер, продолжая идти за Люсиндой.

– Ну, тогда держись подальше, – сказала девушка и поспешила вперед.

Когда Люсинда вошла, Майя подняла голову.

– Итак? – спросила Майя, бросив взгляд на лицо Люсинды.

Та тяжело вздохнула.

Майя встала и взяла ее руки в свои.

– Теперь моя очередь, – она обняла Люсинду и зашептала ей в ухо. – Ничего не делай до моего возвращения. Ты понимаешь меня? Ничего не делай! Время есть, сестра, время еще есть. Подожди моего возвращения. Мы поговорим и придумаем план.

В этот момент вошел Слиппер.

– Как мило! – воскликнул он. – Вы стали подругами, – но, увидев, как они на него смотрят, он побледнел. – Не трогайте меня! – закричал он и скрестил пальцы, словно пытаясь уберечься от дурного глаза.

Майя отошла от Люсинды.

– Ну, пошли, господин евнух.

Она набросила на плечи серебристую шаль, которую надевала в Гоа, когда сходила на берег с корабля.

– Обещай, сестра, что дождешься моего возвращения.

– Обещаю, – ответила Люсинда едва слышно.

– Какое зло вы задумали? – спросил Слиппер, едва сдерживая страх.

– Смерть лицемеров, – прошептала Майя.

– Что? – он нервно захихикал. – О, будь благословен Пророк! В таком случае я в безопасности, – добавил он, словно подыгрывая шутке Майи.

Но Майя не засмеялась.

* * *

– Клянусь Девой Марией, ты красива!

Слиппер только что ввел Майю в шатер Викторио. Вытянувшийся на диване старик смотрел на нее с настоящим восхищением.

– Только подумать, что ты принадлежишь мне, – выдохнул он.

– До завтрашнего дня, господин, – весело вставил Слиппер.

– Да. Но сегодня ночью она моя, да? Подойди поближе.

В свете ламп серебристая шаль Майи мерцала, как луна.

– Повернись.

Она повернулась, и серебристая шаль упала у нее с плеч. Викторио увидел золотистую кожу.

– Ты обучалась Тантре?

Теперь Майя смотрела на него молча, ее лицо ничего не выражало, только глаза горели.

– Оставь нас, – сказал Викторио Слипперу. У старика разрумянилось лицо, глаза покраснели. – Немедленно оставь нас!

– Будьте осторожны…

– Уходи! – закричал Викторио, неуверенно поднимаясь с дивана.

* * *

Слиппер ждал у костра. Он слишком сильно нервничал, чтобы спокойно сидеть, и часто бросал взгляды на шатер Викторио. Джеральдо вел себя так, словно все происходящее – просто шутка. Каждый раз, когда из шатра доносился приглушенный стон, он смеялся – иногда так сильно, что ему приходилось утирать глаза. Да Гама выложил свои пистолеты в ряд перед костром и чистил их по одному темным платком. Он ни разу не поднял голову.

Наконец появилась Майя. Она была растрепана, но от этого не менее красива. Волосы падали ей на плечи каскадом. Она набросила шаль на голову.

– Он все еще жив? – засмеялся Джеральдо.

– Был жив, когда я от него ушла.

Проходя мимо костра, Майя на мгновение встретилась взглядом с Да Гаммой, но оба тут же отвернулись.

– Нам не следует пойти с ней? – спросил Слиппер.

– Зачем? – ответил вопросом на вопрос Джеральдо.

* * *

– Расскажи мне, – попросила Люсинда, когда вошла Майя.

Люсинда лежала на кровати из подушек, свернувшись и натянув грубое одеяло до плеч. Она задула все светильники, за исключением одного. Он мигал сквозь абажур с отверстиями, отбрасывая странные тени.

Майя не смотрела на нее. Шаль упала у нее с плеч на пол.

– Он ничего не сделал, – горько засмеялась она. – Он заставил меня просто покрутиться перед ним, потереться об него… Он называл это танцем. Он сказал, что предпочитает собственную руку.

Майя медленно размотала сари, мгновение стояла обнаженной, потом надела простой халат. Продолжая молчать, она сдвинула несколько подушек, чтобы соорудить кровать, потом со вздохом вытянулась на них. Наконец она повернулась к Люсинде.

– Он хочет, чтобы я тебя обучила, как обучали меня.

Она произнесла слова просто и буднично, словно они не были мерзкими, но Люсинда сжалась.

– Он старый, – продолжала Майя совершенно бесстрастным тоном. – Все произойдет быстрее, если ты сама будешь шевелиться, и еще быстрее, если ударишь его по ягодицам пятками, покусаешь ему шею и пососешь язык, – она произнесла все это, не глядя на Люсинду. – Для тебя это может быть неприятно, но таким образом все быстро закончится. Или ты можешь просто лежать на спине, напряженно и ни в чем не участвуя. Тогда все будет продолжаться дольше. Но таким образом он будет чувствовать себя несчастным. Тебе придется выбирать, – Майя потянулась к своему мешку. – Я бы лично предпочла сделать его несчастным.

– Было очень плохо?

– Не хуже, чем совокупления с купцами в храме. Мы же говорили об этом, не правда ли? – Люсинда кивнула. – Он мог бы помыться. Может, тебе удастся его убедить.

Майя высыпала содержимое мешка на одеяло, которым были прикрыты ее колени, и нашла кусок матери с мышьяком, который ей отдала Люсинда. Все остальное она затолкала назад в мешок.

– Мой у меня тоже есть, – сказала Люсинда и достала серебряную коробочку. Она открыла крышку со щелчком, и в свете лампы заблестела красная паста. – Что будем делать?

Женщины смотрели друг на друга. Их глаза горели в мигающем свете лампы.

И тогда они услышали стоны.

* * *

Мужчины, сидевшие вокруг костра, едва отвернулись от покачивавшейся тени Майи, когда услышали какой-то звон из шатра Викторио.

– Он все еще продолжает развлекаться, – пошутил Джеральдо. – Не понимает, что танцовщица уже ушла.

Опять послышался какой-то звон, потом шум. Да Гама поднялся на ноги и засунул пистолеты за пояс.

– Там что-то не так, – произнес он.

Но до того, как он успел что-то сделать, появился шатающийся Викторио в одних панталонах. Он держался за веревочные растяжки шатра.

– Мне нужно помочиться, – прокряхтел он.

– Выглядишь ты ужасно, – Да Гама двинулся к нему, чтобы помочь, но старик махнул рукой, жестом отгоняя его прочь.

– Слишком много вина. Слишком много женщины, – ему удалось похабно подмигнуть, перед тем как снова схватиться за веревку, чтобы удержать равновесие. – Мне просто нужны кустики, вот и все, – он качнулся вперед, чуть не свалился, затем прислонился к дереву. Потом он, шатаясь, сделал еще несколько шагов и врезался в часового. – Ты кто такой, черт побери?