Текст книги "Наложница визиря"
Автор книги: Джон Спиид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 27 страниц)
– Клянусь бородой Пророка, я не знал. Для тебя достаточно моего слова?
В это мгновение закричала Майя.
* * *
Мужчины повернулись и увидели, что она лежит на траве совсем рядом с обрывом. Слиппер сбил ее с ног, и она пыталась отползти от берега. Теперь по его походке было видно, что выпил он слишком много. Евнуха шатало, и у него все время подворачивались ноги. Но, несмотря на тучность, он действовал быстро, и, когда Майя поднялась на ноги и побежала, он бросился за ней и два раза ударил по голове – она снова упала.
– Ты во всем виновата! Ты!
Слиппер встал так, что она оказалась у него между ног, опустил голову к ее закрытому покрывалом лицу и орал. С губ у него слетала слюна. Потом он стал бить ее в грудь обеими руками. Майя извивалась, но не могла увернуться от его ударов. Мгновение спустя евнух шагнул в сторону, словно изможденный. Майя поползла прочь.
Шахджи оттолкнул Да Гаму в сторону.
– Я твой помощник. Оставь это мне, – сказал он и побежал к ним. В нескольких футах от евнуха он закричал: – Сеньор Слиппер!
Слиппер пошатнулся, словно у него потемнело в глазах. Он стал крениться в сторону Шахджи, который протянул руку, чтобы помочь ему. То ли случайно, то ли преднамеренно, но Слиппер не прекратил движения и ударил головой в голову Шахджи. Генерал рухнул на колени, хватаясь за нос. Слиппер же совершенно не пострадал. Тюрбан развязался и болтался сзади, на бледном лбу осталась размазанная кровь Шахджи.
Майя уже преодолела половину моста, ведущего в гарем, когда Слиппер настиг ее.
– Ты меня разорила! – заорал он, шатаясь. – Ты во всем виновата!
Мост уже не был привязан и шатался под шагами евнуха. Слиппер был пьян и не очень хорошо соображал. Он нетвердой походкой передвигался от одного ограждения к другому. Мост стонал и качался при каждом его шаге. Майя вцепилась в ограждение.
Слиппер приближался, размахивая украшением и крича. Он уже давно прекратил произносить членораздельные слова.
Джеральдо и Вали-хан бросились на помощь Шахджи. Он махнул в сторону моста. Они кинулись туда, и Вали-хан побежал к Майе. Мост сильно закачался, и Джеральдо вытянул Вали-хана назад.
– Не будь дураком! – закричал он над ревом реки. – Мост слишком хрупкий! Он не выдержит!
Слиппер добрался до Майи и ударил по закрытому чадрой лицу кулаком, в котором держал украшение. Майя рухнула на колени, но держалась за ограждение, хотя и не могла встать. Когда она подняла голову, Слиппер снова ее ударил.
Теперь Да Гама и Виспер присоединились к остальным у начала моста.
– Брат! – крикнул Виспер Слипперу. – Оставь ее! Все будет хорошо!
Слиппер повернулся. На него было страшно смотреть. Несбывшиеся надежды исказили его лицо.
– Все будет хорошо, когда она умрет! – закричал он.
Майя обвила руками ограждение и попыталась подняться на ноги. В этот момент Слиппер толстыми пальцами схватил ее за шею сзади. Девушка извивалась, пытаясь вырваться, но он не отпускал.
– Он убивает ее! – заорал Да Гама, ухватился за угол моста и, приложив все силы, попробовал его повернуть. Бамбук и дерево дико заскрипели. – Помогите мне! – закричал Да Гама. Он видел, что Майя держится за ограждение, а Слиппер не держится ни за что. – Мы можем сбросить евнуха!
Другие мужчины переглянулись и, подчиняясь командному тону Да Гамы, схватились за мост кто где мог. Они все вместе поднимали одну его сторону, пока мост со стоном и скрипом не повернулся набок.
Майя и Слиппер рухнули в ревущий поток. Голова танцовщицы ушла под воду, но она, тем не менее, продолжала держаться за ограждение. Наконец ее закрытое покрывалом лицо появилось над пеной. Девушка потрясла головой, и покрывало медленно соскользнуло. Мгновение спустя его унесло водопадом вниз.
Под ее весом и ударами воды мост дергался и вздымался.
– Мы не можем ей помочь! – крикнул Да Гама. – Мост не выдержит! Ей придется самой добираться сюда.
– Но тогда почему она этого не делает? – спросил Вали-хан. – Что ее останавливает?
И тут они увидели что.
В нескольких дюймах от водопада появилось тучное тело Слиппера. Он держался за лодыжки Майи. Евнух, как выяснилось, мгновенно сориентировался в воде.
– Он затянет их обоих! – закричал Виспер. – Он убьет и себя, и ее!
* * *
– Пусти! Пусти! – Майя с трудом хватала ртом воздух, а вода била ей в лицо.
Перемещая одну руку за другой, Слиппер поднимался у нее по ноге, как лазают по веревке. Сопротивляясь яростному потоку воды, девушка держала их обоих. Она чувствовала, как ограждения сгибаются у нее под руками.
Вода залилась Слипперу в уши. Течение сильно швыряло его из стороны в сторону, и он кружился, словно поплавок на веревке. Евнух подтянулся повыше и схватил Майю за колено.
– Ради всего святого! – завизжал он. – Дай мне руку!
В это мгновение, когда вокруг нее бурлила белая пена, Майя все вспомнила. Оскорбления Слиппера, избиения Слиппера, издевательства Слиппера. Она вспомнила, как на перевале Слиппер тянул ее за больную руку, думая только о собственном спасении.
«Я должна быть твердой, как алмаз, и такой же холодной», – сказала она Деоге.
Ее сандалии уже давно сорвало и унесло водопадом вниз. Она попыталась оторвать пальцы Слиппера от своей ноги. Тогда он еще сильнее ухватился другой рукой. Его лицо исказилось от ужаса, злобы и удивления.
Майя решила посмотреть, как он умирает.
На мгновение казалось, что воцарилась полная тишина, словно река остановилась. Он отпустил ее, и Майя увидела, как Слиппер поднял руку с украшением. Его губы в тишине зашевелились – он произносил какие-то слова, но ее совершенно не волновало, что он говорит.
Затем река накатила вновь, и Слиппер с криком рухнул в пустоту.
* * *
Последний рывок Слиппера длился секунды. Водопад проглотил его, и он исчез. Глядя на пустое место, где несколько мгновений назад евнух боролся с течением, Виспер побледнел.
– Пропал! Пропал! – выдохнул он.
Шатаясь, Виспер направился вдоль берега к краю водопада, посмотрел вниз и расплакался.
Майя продолжала держаться за ограждение и явно слабела. Да Гама бросился ей на помощь.
– Вы, фаранги, сумасшедшие! – закричал Вали-хан Джеральдо. – Нам следует подержать мост по крайней мере для него!
Но Джеральдо двигался гораздо медленнее, чем ожидал Вали-хан.
Да Гама пробирался вдоль ограждения, пока не добрался до Майи. Это было трудно из-за сильного течения, кроме того, казалось, что мост вот-вот обрушится. Да Гама протянул руку, но Майя только посмотрела на него усталыми глазами. Казалось, ее силы истощены и она на пороге смерти.
– Держись! Только не отпускай его! – закричал Да Гама.
Он не вынесет, если погибнет еще один человек. Если погибнет она.
Майя покачала головой. Да Гама подобрался поближе. Одна ее рука соскользнула, голова скрылась в пене. Да Гама молил богов помочь ему. Когда Майя отпустила вторую руку, Да Гама бросился к ней, собрав остатки сил. Коленями ему удалось обхватить ее бедра. Свободной рукой он обнял Майю за грудь. Мужчина извивался и сражался с течением, пока ее шея не оказалась у него на сгибе локтя. Тогда ему удалось поднять голову девушки над водой. Ее глаза закатились, губы посинели.
Наконец, ограждение моста треснуло. Да Гама продолжал держать Майю в объятиях, и они вдвоем нырнули под воду. Он вытянул ее на поверхность. Теперь ее тело казалось безжизненным и безвольным. Да Гама видел, как остальные в отчаянии смотрят на него с берега.
«Я никогда туда не доберусь, – подумал Да Гама. – У меня нет сил».
Он посмотрел на Майю.
«Я должен сказать ей, что я люблю ее. Сейчас, когда мы оба умираем».
Но шанса ему не представилось. С диким грохотом, от которого заложило уши, мост развалился на две части. Да Гама смотрел, как вторая половина моста изогнулась, а конец взметнулся в воздух, потом поскакал по подводным камням. Над водой появлялся то один конец, то другой. Потом эта часть моста в последний раз приподнялась над рекой и скатилась вниз с водопадом. Да Гама посмотрел на берег. Мужчины с трудом держали вторую половину сломанного моста и прилагали усилия, чтобы ее тоже не сбросило вниз.
Часть моста, за которую держался Да Гама, начала двигался вместе с течением. Мост напоминал створку ворот, прикрепленную к столбу. Столб был там, где держали мужчины. Сломанный конец – створка – стал медленно поворачивать к берегу.
«Это чудо», – подумал Да Гама.
Но, пожалуй, он поспешил с выводом. По мере того как остатки моста медленно двигались к берегу, конец, за который они держались, все больше и больше приближался к водопаду. Сила течения еще увеличилась. Конец сари Майи бился над водопадом. Да Гама крепко держал ее из последних сил.
Мужчины на берегу не могли отпустить мост, чтобы помочь Да Гаме. Наконец Виспер медленно пришел в себя, и на его долю выпало войти в воду. С помощью Да Гамы Виспер вытянул Майю на берег.
Потом он вернулся и протянул костлявую руку фарангу. Да Гама никогда не забудет, что он вернулся. Выбравшись из реки, Деога поцеловал землю.
Мужчины отпустили мост, и он, со стоном развалившись на части, рухнул с высоты в пропасть.
Шахджи первым подбежал к Да Гаме и поднял его на ноги.
– Хорошая работа, – сказал он и побежал помогать Майе.
Мгновение спустя до них добрался Вали-хан и похлопал Да Гаму по спине.
– Отлично! Великолепно! – рассмеялся он. – Ты, сеньор, настоящий специалист по решению всех вопросов!
* * *
Лагерь, медленно готовившийся к отправлению, превратился в хаос. Послали за стражей. Прибежал врач, который повернул Майю на живот и стал стучать ее по спине до тех пор, пока, выплюнув изрядную долю воды и откашлявшись, она не пришла в себя. Виспер послал за сухой одеждой и чадрой.
Он также отправил группу евнухов-стражников к подножию водопада, но, хотя они обыскали и озеро, и пороги, осмотрели берег реки за водопадом, они не смогли найти ни украшение, ни Слиппера.
Да Гама переоделся в сухую одежду и отправился поблагодарить Виспера. Но хасваджара даже не кивнул в ответ на благодарность.
– Погиб… исчез, – повторял Виспер, глядя на водопад, потом отвернулся и больше не разговаривал с Да Гамой.
Зато Вали-хан сам отыскал Да Гаму. После того как его слуги погрузили семь сундуков золота на повозку с волами, он обнял Да Гаму за плечи толстой рукой.
– Мужайся, фаранг! Бывает худшая судьба, чем ненависть Братства! – рассмеялся он. – Ты великолепный бурак! Я хочу тебя нанять. Я собираюсь отправить танцовщицу наместнику Мураду, а для этого требуется хороший человек, такой человек, как ты, фаранг, – он снова засмеялся и хлопнул Да Гаму по спине. – По моему мнению, никто больше не подойдет! Но, конечно, до ее отправления еще несколько месяцев. А пока у меня есть несколько дел, которыми ты мог бы заняться. Мы можешь разместиться в Гаган-махале, в покоях Викторио. Это была великолепная сделка, фаранг! Ох, какая сделка!
– Все могло быть и хуже, Деога, – сказал ему Шахджи, после того как Вали-хан ушел.
Шахджи уже послал за вином и заставил Да Гаму выпить для восстановления сил.
– Что бы вы сделали на моем месте, генерал?
– Я стал бы работать на моголов. Они любят своих фарангов. Им понравится человек твоего типа, – Шахджи рассмеялся. – И на твоем месте я нашел бы себе жену.
Да Гама покачал головой.
– Ни одна женщина меня не выдержит, генерал. Да и я уже привыкаю к одиночеству. Зачем что-то менять теперь? – двое мужчин рассмеялись. – Тем не менее я подумаю о вашем совете насчет моголов. Может, я приму предложение Вали-хана – отвезу танцовщицу наместнику правителя моголов. А когда доберусь туда, то буду решать уже на месте.
* * *
Из Летучего дворца сообщили, что вдова султана хочет отправиться в путь. Вскоре возбуждение прошло, и началась рутинная подготовка к путешествию. Шахджи пригласил Да Гаму к себе в Бельгаум на несколько дней, и Да Гама согласился. Затем он отправился к Вали-хану и принял его предложение.
Когда Да Гама медленно шел по полю, где еще недавно стоял лагерь, к огромным слонам снова прикрепляли веревки Летучего дворца. Да Гама зачарованно смотрел, как слоны напрягаются и кряхтят, а погонщики успокаивающе чешут их за ушами. Попоны, украшенные серебром, блестели на фоне темной кожи животных. Внезапно застонали деревянные балки, и Летучий дворец поднялся в воздух.
Зрители пришли в возбуждение. Такое же возбуждение бывает, когда из гавани выходит большой корабль, и на причале идет суета последних приготовлений. Да Гама и не заметил, как к нему подошла маленькая фигурка, скрытая под чадрой.
– Ты снова спас меня, Деога, – послышался ее тихий голос из-под покрывала.
– Я так рад, что ты жива! – он хотел сказать больше, обнять ее, сделать что-то еще…
– Я хотела умереть, Деога. Но теперь я тоже рада, что осталась жить. Моя прошлая жизнь закончилась. Но, по крайней мере, ты, Деога, будешь помнить меня такой, какой я была.
Да Гама не находил слов, чтобы ответить. Он огляделся вокруг и увидел, что, хотя они стоят среди снующих, занятых последними приготовлениями людей, никто не обращает на них внимания.
– Я надеялся тебя увидеть, – сказал он, достал мешочек с головным убором Майи из кармана и украдкой передал его ей. Он услышал, как она резко вздохнула под покрывалом. Мешочек оказался тяжелее, чем она ожидала. – Открывай его, только когда будешь одна, – прошептал Да Гама. – Я заказал копию. Именно она и пропала.
Но теперь к ним приближались люди, и они больше не могли говорить. Майя пошла прочь, к свите Вали-хана. Да Гама смотрел, как она поднимается по серебряной лестнице в паланкин Вали-хана, и вспомнил день отправления из Гоа. Казалось, это было очень давно.
Когда он направился к Шахджи, его догнал Джеральдо. Да Гама едва обратил на него внимание.
– С тем головным убором что-то не так, – заявил Джеральдо. Да Гама продолжал путь и даже не повернулся. – Слиппер, конечно, был негодяем, но он не был дураком. Я думаю, она как-то схитрила. Или ты. А вероятно, вы оба! Ты это отрицаешь?
Да Гама остановился и посмотрел на Джеральдо.
– Послушай, – сказал он. – Я достиг возраста, когда меня совершенно не волнует, что думаешь ты или кто-то еще. Люди совершают поступки, правильные или дурные. Хорошие люди пытаются исправить свои ошибки. Вот этого этапа я и достиг, кузен.
Джеральдо съежился под взглядом Да Гамы.
– Теперь ты богат. Ты творил зло; возможно, мы все причиняли зло. Но ты добился того, чего хотел. Ты богат! Почему бы не попытаться делать добро?
– И держать язык за зубами, ты имеешь в виду?
Да Гама пожал плечами. Уголком глаза он увидел, как ему машет Шахджи и жестом показывает, что пора трогаться в путь.
– Куда ты теперь направляешься, Джеральдо?
– В Биджапур. Хасваджара хочет обсудить кое-какие планы.
Да Гама покачал головой:
– Попытайся для разнообразия делать добро. Рядом с этим евнухом это будет нелегко.
– А ты?
– На некоторое время в Бельгаум, потом в Биджапур.
– Нам придется общаться. В Биджапуре фарангам одиноко.
Да Гама посмотрел на Джеральдо с грустной улыбкой, словно выражая сочувствие из-за болезни, о которой Джеральдо пока не знал.
– Некоторым людям одиноко в любом месте.
Да Гама низко поклонился и, не говоря ни слова, быстро направился к лошадям Шахджи.
Бывают гораздо худшие вещи, чем одиночество.
Эпилог
Вали-хан доказал, что он честный человек: после возвращения в Биджапур с Майей, он полностью оплатил работу Да Гамы и Патана.
Да Гама стал жить в старых покоях Викторио в Гаган-махале и заново познакомился с Маусом, который через некоторое время справился с печалью после смерти Викторио и снова стал веселым.
Да Гама понял, почему Викторио так любил евнуха. Он был добрым и верным и всегда хотел угодить. Ненавязчивое присутствие Мауса успокаивало Да Гаму, а в дальнейшем даже стало доставлять удовольствие. Однажды ночью Да Гама не мог заснуть. Маус принес хараталу, и они до утра отливали дробь.
На протяжении следующих шести месяцев, ожидая, когда придется доставлять Майю Мураду, Да Гама заключил для визиря несколько сделок. В поездках он облачался в свою старую одежду фаранга и обувал большие кожаные сапоги, но по возвращении в Биджапур надевал джаму. Теперь он находил индийскую одежду более удобной, и, кроме того, ее предпочитал Маус.
По городу быстро распространились слухи о талантах и красоте Майи, и приглашение в зенану Вали-хана стало считаться большой милостью и наградой, которую пытались получить. Питающие надежды придворные осыпали великого визиря бакшишем. Счастливчиков приглашали поужинать у него во дворце. После того как слуги убирали еду, играли музыканты, и Майя танцевала.
Любимые гости могли встретиться с нею наедине. Позже некоторые из них заявляли, что вступали в половые сношения с профессиональной танцовщицей. Может, они и преувеличивали – сама Майя ничего не говорила.
Она понравилась вдове султана. Та часто посещала гарем в Хас-махале, очень уединенном дворце. Наследник обычно сидел у ног матери, пока женщины разговаривали, а когда разговор стихал, просил Майю поиграть с ним в мяч.
Приближалось время ее отъезда, и наследник сам написал письмо с предложением выкупить Майю у великого визиря. Он предложил крор золотом из собственных средств. После этого начались длительные переговоры между вдовой султана, Виспером и великим визирем. Они обсуждали этот вопрос. В конце концов Вали-хан был избран для объяснений с наследником: Майя – это гарантия сохранения мира, а мир стоит гораздо больше, чем крор золотом.
Наследник на много дней заперся у себя в покоях, а когда наконец вышел, то отказался встречаться с Майей и больше ее не видел.
Джеральдо процветал в Биджапуре. Он быстро наладил хозяйство и приглашал многих придворных к себе в дом. Конечно, придворные никогда не отказывались от бесплатной еды, и вскоре у Джеральдо появилось много друзей. Он присутствовал на устраиваемых вдовой султана аудиенциях и ездил по улицам в серебряном паланкине. Но, хотя Джеральдо осыпал визиря подарками, он так ни разу и не получил приглашения на танец Майи.
В этом визирь послушался совета Да Гамы. Они стали друзьями с фарангом, который часто его навещал. Да Гама избегал Джеральдо, и Вали-хан учитывал это.
– В чем провинился молодой фаранг, Деога? – спросил визирь однажды вечером, когда двое мужчин потягивали шербет.
– Он не нравится Майе, – только и ответил Да Гама и, несмотря на расспросы, отказался говорить что-либо еще.
* * *
Примерно за месяц до того, как Да Гаме предстояло сопровождать Майю к принцу Мураду, он заключал сделку в Сарате для друга Вали-хана. В отличие от многих сделок, эта прошла гладко, и Да Гама был сильно разочарован. Он взял с собой нового человека, ирландца, который приехал в Индию из Персии. Да Гама надеялся показать ему, насколько трудной может быть эта работа. Теперь же, когда Да Гама описывал сложности своей роли – неожиданности, с которыми можно столкнуться и в результате которых сделка летит ко всем чертям, – ирландец вежливо соглашался, как во время обеда соглашаются со старым хозяином, когда тот несет какую-то чушь.
– Ты еще поймешь, – сказал ему Да Гама. – Это не просто легкие деньги. Разбойники, несомненно, видели нас на пути в Сарат и теперь будут ждать нашего возвращения с полными кошельками. Они предпочитают золото, а не товары. Мы должны быть очень осторожны.
– О да, господин, – ответил ирландец.
Они спали под открытым небом, как любил Да Гама, в роще банановых деревьев, рядом с дорогой на Пратапгад. Костер догорел, только тлели угли; небо было таким черным и таким низким, что казалось, будто звезды упадут на них. В лесу кричали павлины, слышалось рычание пантеры. Затем воцарилась тишина, и вернулось безмятежное стрекотание сверчков.
Да Гама только что задремал, как вдруг услышал глухой звук рядом с правым ухом. Мгновение спустя такой же звук раздался у левого уха. Он резко открыл глаза. Из подушки торчали две стрелы, всего в нескольких дюймах от его головы.
Он сел и схватил пистолет как раз вовремя, чтобы увидеть, как на ближайшем дереве разворачиваются два больших кокона. Два разбойника прятались в одеялах и теперь легко спрыгнули на землю. В отблесках затухающего костра можно было разглядеть, что один из них высокий и стройный, а второй маленький и совсем молодой. Оба приготовились стрелять, уверенно держа в руках надежные короткие луки.
Рядом с Да Гаммой храпел ирландец.
Высокий разбойник указал стрелой на пистолет Да Гамы. Фаранг опустил его на землю, правда, взвел курок.
– Привет, кузен, – сказал маленький разбойник.
Да Гама вздрогнул. Руки маленького разбойника двигались очень быстро. Тюрбан упал на землю, и Да Гама увидел то, чего никак не ожидал, – улыбающееся лицо Люсинды. Он вскочил на ноги, обнял ее и поцеловал мягкую щеку, прежде чем понял, что другой разбойник, которой, посмеиваясь, стоял рядом с ними, – это Патан.
– Теперь мы разбойники, Деога, – весело сообщила ему Люсинда тихим голосом. – Теперь я ношу джаму, езжу верхом и стреляю.
– Она очень метко стреляет из короткого лука, Деога, – добавил Патан с гордостью.
– Видишь? – она показала на стрелы в подушке Да Гамы. – Я могла бы поцарапать тебе уши, если бы мне позволил Мунна.
Взгляд, брошенный на Патана, был полон любви.
– Не нужно хвастаться, Люси, – Патан широко улыбнулся.
– Вы женаты? – спросил Да Гама и тут же пожалел об этом.
Люсинда тряхнула волосами и рассмеялась, затем прикрыла рукой рот, опасаясь, что ирландец проснется.
– Мы поженились по-разбойничьи, – ответила она и коснулась пальцами руки Да Гамы. – Ты беспокоишься обо мне, кузен?
– Да, конечно. Каждый день. Каждый час.
– Ты хороший человек, и очень мило, что ты беспокоишься, но в этом нет необходимости. Мунна – мой муж. Он следит, чтобы я не попадала ни в какие неприятности. И, кроме того, я теперь сама могу за себя постоять.
Люсинда кивнула на короткий лук, и Да Гама увидел, что она держит его крепко и уверенно, что ее ладони стали шире, а пальцы сильнее. В руках чувствовалась твердость, которая появляется после долгой практики и приобретения мастерства. Люсинда двигалась быстро и пружинисто. Теперь Да Гама заметил, что изменились и ее глаза. Взгляд больше не был мечтательным, она смотрела уверенно и целеустремленно. «Безжалостно», – подумал Да Гама и испугался того, что это слово пришло ему на ум.
– Мы специально напросились на эту работу, Деога, чтобы увидеться с тобой и успокоить тебя, если ты волнуешься, – тихо произнес Патан. – И еще мы хотели, чтобы тебя особенно не беспокоили наши братья, у которых нет с тобой общего прошлого.
– Они забрали бы все, – сказала Люсинда.
После этого воцарилось молчание. Да Гама стал медленно соображать. Когда он наконец понял, как обстоят дела, то почувствовал, что живет слишком долго, и устало опустил кошель в протянутую руку Люсинды.
Люсинда взяла лук под мышку и прижала локтем к телу, потом высыпала золото Да Гамы на руку. Половину она убрала себе в карман, другую ссыпала обратно.
– Помни об узах, связывающих клан Трех Точек и Вали-хана, кузен, – с серьезным видом сказала она. – Это может быть хорошо или плохо, но забывать об этом опасно. Мы скажем нашим братьям, что забрали у тебя все золото. Если ты спрячешь ту часть, которую я оставила тебе, никто о ней никогда не узнает.
Ирландец что-то пробурчал во сне, но не проснулся. Да Гама не показал своих чувств. Патан склонил голову и заговорил тихим голосом:
– Мы должны полностью осуществить ту судьбу, которую дает нам Бог, Деога. Мы должны проявлять себя наилучшим образом. Теперь мы разбойники, а значит, должны быть хорошими разбойниками.
– Самыми лучшими, – согласилась Люсинда. Патан исчез во тьме. – Он отправился за лошадьми, – пояснила женщина, на цыпочках подошла к Да Гаме и поцеловала его в щеку. – Я рада, что увидела тебя. Найди успокоение. Радость скрывается в неожиданных местах. Будь счастлив, как счастлива я.
Подъехал Патан, ведя лошадь Люсинды.
– Салям алейкум, Деога, – сказал он.
Да Гама поклонился. Затем Люси оказалась в седле. Да Гаме показалось, что она отошла от него и запрыгнула на лошадь за долю секунды. Люсинда схватила поводья и подъехала к Да Гаме.
– Не грусти, кузен. Наши пути снова пересекутся.
С этими словами она понеслась в темноту, Патан последовал за ней.
– Не думаю, – пробормотал Да Гама, обращаясь к теням.
Ирландец храпел у костра.
* * *
В последний вечер в Биджапуре Майя послала приглашение Джеральдо.
Он отправился в зенану, одетый в лучшие, богато украшенные золотой тесьмой одежды фарангов из темного бархата и плотного сатина. При его приближении слуги Вали-хана низко кланялись. Один евнух провел его по дворцу визиря и коридорам, освещенным сотнями масляных ламп, которые стояли в нишах стен. Затем он открыл резные двери и с поклоном пригласил Джеральдо внутрь.
На муслиновой скатерти в центре ковра стояло множество серебряных блюд. Горели ароматические палочки, мигала свисающие с потолка лампы в абажурах с отверстиями.
Перед накрытой для пира скатертью на подушках восседал Да Гама, одетый в синюю джаму. Справа от него устроилась Майя. На ней было тонкое сари нежно-серебристого цвета, которое мерцало в свете ламп. Она прикрыла волосы, но оставила открытым лицо. Глаза с золотистыми крапинками сверкнули при виде входящего Джеральдо.
– Проходи и садись, Альдо, – сказал Да Гама.
Ели они по большей части в молчании. Нужно было сказать слишком много, поэтому они говорили мало. Майя распоряжалась, предлагала угощения. Чувствовался опыт, каждое движение было грациозным. Джеральдо смотрел на ее губы и порхающие над скатертью руки.
– Ты красивее, чем когда-либо раньше, – прошептал он. Майя просто закрыла глаза.
– Я специально заказала это блюдо, которое любят фаранги, – сообщила она.
Джеральдо попробовал блюдо. Это оказалась баранина со специями и большим количеством чеснока.
– Я словно оказался в Гоа, – сказал он ей и склонил голову. – Ты очень добра. Ты это пробовал, Да Гама?
– В последние дни у меня не очень хорошо с пищеварением, – не поднимая головы, ответил Да Гама. – Доедай.
Служанки убрали блюда и принесли шербет. Да Гама описал Майе завтрашнее путешествие. Были проведены сложные приготовления, в путь отправлялся даже второй, обманный, караван.
– Ты чего-то опасаешься, Деога? – спросила Майя.
– Я всегда чего-то опасаюсь. Сейчас ты ценнее, чем когда-либо раньше. Я нанял специальную стражу.
Когда с шербетом было покончено, Деога поднялся.
– Не сомневаюсь, что вам, молодые люди, есть что обсудить. Старику тут не место, – он поклонился Джеральдо, затем Майе. – Кроме того, мне надо отдохнуть. Впереди нас ждет долгое путешествие.
– Иди с миром, – сказала Майя.
Джеральдо поднялся и обнял Да Гаму.
– Иди с Богом, – сказал он, потом снова опустился на подушки.
Да Гама поблагодарил, пожелал того же Джеральдо и вышел, не оборачиваясь, тихо закрыв за собой дверь.
Джеральдо с нетерпением ждал того, что произойдет теперь. Сердце забилось чаще, он почувствовал, что краснеет. Ему стало жарко. Он ослабил ворот рубашки.
– Итак? – посмотрел он на Майю.
– Итак, – повторила Майя. Он не мог понять выражения ее лица. – Как ты думаешь, почему боги допускают злодеяния, дурные поступки и грехи?
– Неужели ты собираешься философствовать? – рассмеялся Джеральдо, затем рыгнул и от этого снова рассмеялся. – Есть другие, гораздо более приятные темы.
– Ответь мне.
Джеральдо пожал плечами. Баранина куском лежала у него в желудке, но, несмотря на это, он улыбнулся.
– Возможно, сами боги грешны. Может, богов нет. Может, мы сами определяем свою судьбу. Может, те, кто боятся богов, слабы, а те, кто знает правду, сильны.
– Значит, ты сильный, Джеральдо?
Он пожал плечами. Видя ее в золотистом свечении ламп, когда она выглядела еще более красивой, чем он помнил, Джеральдо почувствовал легкую дрожь.
– Ты убивал и грабил. Ты обманул собственную семью.
Джеральдо натянуто рассмеялся. Ему стало неуютно.
– Я даже обманул смерть.
– Да, – Майя поднесла руки к платку, покрывавшему ее волосы. – Я хотела, чтобы ты это увидел, ты – один из всех людей.
Она откинула платок назад и открыла блестящую паутину из золота, жемчуга и бриллиантов. На фоне ее волос цвета воронова крыла драгоценные камни мерцали, словно звезды на черном небе. Джеральдо судорожно вздохнул, не в силах оторвать взгляд от Майи.
– Вот кто я такая, Джеральдо. Это то, что стало с женщиной, которую ты бросил. Мужчины сражались и даже умирали, чтобы обладать мною.
– Ты великолепна, – выдавил Джеральдо.
– Ты мог бы все это иметь, но тебе было нужно больше, – теперь ее глаза горели, золистые крапинки в них сверкали. – Я хотела, чтобы ты это знал. О том, что ты мог бы иметь, и о том, что ты потерял, – она снова накрыла голову платком, и показалось, будто в комнате стало темнее. – Ты был дураком.
Джеральдо сглотнул. Он вспотел, пот стекал по всему телу.
– Я решил стать лучше.
– Значит, становись побыстрее. А когда будет подводиться итог твоей жизни, вспомни эту минуту.
Затем она встала, словно отсылая его прочь. Мгновение Джеральдо испытывал разочарование, затем почувствовал облегчение. Он был не в лучшей форме. В животе урчало. Он с усилием поднялся на ноги. Может, он выпил слишком много вина? Голова кружилась. Джеральдо постарался улыбнуться.
– Иногда мне по делам приходится бывать при дворе Мурада. Может, мы еще увидимся, – он снова рыгнул и почувствовал вкус желчи во рту.
– Я так не думаю, – Майя открыла дверь, и Джеральдо с чувством собственного достоинства расправил плечи и вышел.
– Спокойной ночи, – прошептал он. – Ты открыла мне свои тайны. Я не стану тебя предавать. Я буду нем, как могила.
– Я рассчитываю на это, – ответила Майя.
Она посмотрела ему в глаза, и на мгновение перед ним оказалась девушка, которую он помнил, – та Майя, которую он видел в первый раз, красивая, сдержанная и немного испуганная.
– Джеральдо, ты молишься? – спросила она.
– Иногда.
– Тогда помолись сейчас.
У него перед глазами закрылась резная дверь, и звук эхом пронесся по освещенному лампами коридору.
* * *
Перед дверьми дворца визиря Да Гама кивнул в ответ на поклоны слуг. На мгновение он остановился, вздохнул, а затем медленно направился вниз по лестнице в освещенный факелами двор. Он только что решил отпустить носильщиков и отправиться домой пешком, а не в паланкине. Но тут из тени появилась знакомая фигура.
– Маус! – воскликнул он. – Что ты здесь делаешь?
– Я подумал, что тебе может быть одиноко, Деога, – темные глаза смотрели тоскливо и задумчиво.
– Ты очень добр, – Да Гама моргнул. Он ненавидел слезы.
Маус поднял голову и посмотрел на него.
– Почему ты грустишь? Тебя любит много людей, – он поднял руку и коснулся головы Да Гамы. – Ты хороший человек. Ты должен быть счастлив.
Да Гама вздохнул.
– Поехали домой, – сказал он старшему носильщику.
