Текст книги "Наложница визиря"
Автор книги: Джон Спиид
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)
– Мы слышали несколько противоречивых историй, Деога. Мы выслушаем вашу версию.
Да Гама еще раз поклонился, так же низко и так же взмахнув рукой.
– Будет достаточно кивка, господин, – прошептал Вали-хан.
– Вы были бураком у Викторио Сузы?
– Мы, фаранги, говорим «посредник при заключении сделок», ваше высочество. Мы не обладаем утонченностью бураков, как и их мудростью, о чем ваши советники уже, несомненно, вам говорили.
– Они сказали мне, господин, что вы опасны. А теперь ответьте на мой вопрос.
Да Гама облизнул губы и ответил, запинаясь:
– Я – нанятый посредник, ваше высочество. Меня нанимали для проведения сделки, о которой договаривались Дасаны. Я должен был обеспечить ее проведение. Викторио Суза являлся поверенным в делах. В итоге он определял мои обязанности.
– Вы отвечаете очень осторожно, Деога. Вы нас боитесь? – Да Гама неловко переступил с ноги на ногу. Ему было не по себе. Он не любил стоять неподвижно. Да еще чувствовать, что на него смотрит весь двор. – Неважно. Честному человеку нечего бояться. Вы знаете, кто убил Викторио Сузу?
Да Гама увидел, как Джеральдо напрягся на другом конце зала.
– Я не знаю, ваше высочество.
– Правда? Похоже, вы единственный сомневаетесь в виновности вашей племянницы. У нее был яд и имелись основания для убийства.
Даже не глядя в сторону Джеральдо, Да Гама чувствовал, как тот сверлит его глазами.
– Вы не спрашивали мое мнение, ваше высочество, а спрашивали о том, знаю я это или нет. В том лагере у многих людей был яд, ваше высочество. Даже у меня он был. И многие люди хотели смерти Викторио. Но я не знаю, кто его убил. Точно не знаю.
В противоположном конце зала у Джеральдо округлились глаза. Да Гама чуть не улыбнулся при виде его реакции.
– Пока мы не будем расспрашивать вас об этом дальше. Еще один вопрос касается права собственности на танцовщицу. Ваш хозяин, Викторио Суза, обладал некоторой… широтой души. Из-за своей щедрости он пообещал одну и ту же женщину двум мужчинам, – плотно закрытая голова едва заметно кивнула на Виспера, потом на Вали-хана. – На этот раз не беспокоитесь насчет точного знания всех фактов. Просто скажите нам свое мнение по этому вопросу.
Да Гама кивнул ей, легко улыбаясь, потому что понял, что она тоже была хитрой. Он ответил, прощупывая почву, словно человек в темноте.
– Девушку обещали великому визирю. В дальнейшем Викторио изменил мнение и согласился продать ее хасваджаре. Великий визирь заявил о более ранних и веских претензиях. Я не знаю, как Викторио решил бы этот вопрос.
– Ложь! – Виспер холодно посмотрел на него. – Там находился наш брат Слиппер. Викторио принял решение как раз перед смертью.
– Боюсь, что мои хозяин Викторио говорил то, что взбредет ему в голову. Если бы он прожил еще пять минут, то мог бы снова изменить решение. Ваше высочество, по моему мнению, поскольку вы спросили меня, он собирался сталкивать обе стороны до решающего момента.
Хасваджара поджал губы, Вали-хан нахмурился. Вдова султана сидела молча.
– Итак, скажите нам: каков ваш интерес в этом вопросе, Деога? – наконец спросила она.
– У меня есть обязанности перед Дасанами. Я должен проследить, чтобы к ним было справедливое отношение.
– Говорили, что вы являетесь партнером Викторио.
Да Гама заметил, как Виспер быстро взглянул на Джеральдо. Да Гама не видел ловушки, но, тем не менее, почувствовал опасность.
– Ваше высочество упомянули шпроту души Викторио. Он давал гораздо больше обещаний, чем выполнял. Он обещал партнерство. И не раз. Мне, другим людям. Специалисты по улаживанию сделок не верят в обещания, – он бросил взгляд на Джеральдо. – В моем случае, как я предполагаю, он просто хотел, чтобы я ссудил ему денег. У него было много долгов.
– Деога, вы поразительны, – медленно произнес приглушенный голос. – Имеется имущество Дасанов, огромное богатство, которое только ждет, чтобы вы протянули руку. Тем не менее вы избегаете предъявления претензий. Другие не проявляли такого равнодушия.
Да Гама опустил глаза и пожал плечами.
– Скажите нам, Деога, кто, по вашему мнению, сейчас является владельцем танцовщицы?
– Она собственность Люсинды Дасаны, ваше высочество, наследницы богатств Дасанов.
– Она преступница, убийца, и ее претензии не имеют силы! – прокашлял Виспер. Говорил он с усилием.
– Она может быть обвиняемой, но приговор ей не вынесен, – ответил Да Гама. – И ее имущество, насколько я понимаю, подлежит конфискации только после вынесения приговора и ее смерти.
– Это будет легко организовать, – прохрипел Виспер.
– Только она сбежала, господни хасваджара.
– При содействии этого человека, ваше высочество! – Виспер поднял костлявый палец и показал на визиря. – Бурак Вали-хана не дал вам осуществить правосудие!
Вдова султана, скрытая под ворохом одежд, никак не показала, что слышала евнуха. Когда она снова заговорила, Да Гаме почудилось, что он слышит мольбу в приглушенном голосе:
– Деога, сталкиваться с трудностями – это судьба специалистов по улаживанию сделок, не правда ли? Как бы вы разобрались с этим вопросом?
«Какая она там? – подумал Деога. – Молодая? Старая? Хитрая? Испуганная?»
Он решил говорить с ней, как говорил бы с сестрой, если бы у него была сестра:
– Ваше высочество, мы должны выбрать лучший путь, какой только найдем, и доверить все остальное Богу. Вначале я принял бы решение. Потом я осуществил бы его, – несмотря на боль во всем теле, он распрямился. – Поскольку ни у кого нет четких претензий, может, я начал бы с обдумывания, каким образом принести больше пользы. Хасваджара – чего он хочет в данном случае? Он стал покровителем танцев? Зачем ему профессиональная танцовщица? Почему именно эта? Что у нее такое есть?
Виспер гневно смотрел на Да Гаму, но ничего не говорил.
– И визирь. Дает обещания и заключает договоры с вашими врагами. Использует эту молодую женщину как бакшиш.
Вали-хан взглянул обеспокоенно, не зная, как воспринимать это заявление.
– И вы, ваше высочество. Когда вы должны выбирать между двумя людьми, занимающими такое высокое положение, как вы можете оставаться спокойной? Я спросил бы себя: есть ли способ удовлетворить всех? А если нет, то чьи претензии пойдут на пользу наследнику?
Вдова султана вздохнула под одеждами:
– О, вы опасны, фаранг. Вы играете с нами, смешивая истину и сомнения в равной степени. Как фокусник, вы жестикулируете одной рукой, чтобы отвлечь наше внимание от другой.
Несмотря на совет великого визиря, Да Гама опять низко поклонился.
– Вы увидели меня насквозь, ваше высочество. Но я говорю это от всего сердца: вы решите лучше, чем я.
– Да, с этим мы согласны.
Вдова султана встала с серебряной скамьи. Она оказалась такой маленькой, что было трудно определить, стоит она или продолжает сидеть. Пара мальчиков-евнухов бросилась к ней, чтобы поправить юбки и она могла бы идти.
– Наша аудиенция закончена.
Вали-хан также встал.
– Но, ваше высочество, что вы решили? – спросил он.
– Ничего, господин. Вначале мы поговорим с танцовщицей.
– А Виспер будет присутствовать во время вашего разговора? – обвиняющим тоном произнес визирь.
– Это наша забота, господин, не ваша.
Не произнеся больше ни слова, она тронулась к двери, за ней тянулись ярды материи. Виспер и мальчики-евнухи последовали за ней, потом полдюжины евнухов-стражников. Везде вокруг Да Гамы придворные кланялись так низко, что касались пола тыльными сторонами ладоней.
Когда придворные начали выходить, тихо разговаривая друг с другом, Да Гама подошел к великому визирю.
– Вы не удовлетворены, господин.
– Нет. Но, по крайней мере, ты не говорил против меня.
– Я думал, что говорил в вашу пользу, господин, но кто может знать? – Да Гама склонил голову. – Когда-нибудь мне может потребоваться работа, господин. Ваш бурак исчез.
Визирь хмыкнул.
– Когда этот день настанет, ты знаешь, как меня найти. Но кто знает – может, мне тоже потребуется работа.
Как только он отошел, приблизился Джеральдо.
– Почему ты не предал меня, Да Гама?
Да Гама посмотрел на него, раздумывая, правильно ли поступил.
– У меня были свои причины.
Джеральдо прищурился, внимательно глядя на Да Гаму, на лице снова появилась красивая улыбка.
– Ты меня боишься!
Лицо Да Гамы ничего не выражало.
– Помни, что я оказал тебе услугу, – сказал он.
Джеральдо обдумывал ответ, но в конце концов просто покачал головой, потом поспешил прочь, спрашивая, как найти Виспера.
Шахджи подошел к Да Гаме сзади.
– Не хорошо и не плохо, – сказал он. – Я бы на твоем месте высказался в пользу хиджры. Семь лаков! Возможно, ты их просто выбросил вон. И ты вполне мог сказать, что был партнером. Кто смог бы это оспорить?
– Мне судьбой не предназначено быть богатым человеком, генерал.
Они пошли по крашеному деревянному полу Летучего дворца. Похоже, Шахджи не слышал последних слов Да Гамы.
– Она собирается решать, кто станет регентом. Именно поэтому она и отправилась сюда – чтобы уехать подальше от всякого давления. Словно это место не является таким же змеиным гнездом, как Биджапур, – Шахджи внимательно посмотрел на Да Гаму. – Она спрашивает мое мнение. Надеюсь, что мне удастся высказаться так же хорошо, как сделал ты.
– Что вы решили, генерал?
– Хотя мне этого совершенно не хочется, я должен взять сторону хиджры. Вали-хан как человек лучше, но он сразу же заменит меня на посту главнокомандующего. Он слишком многим обязан Афзул-хану. Но я ненавижу хиджрей… – Шахджи покачал головой. – Они будут давить, давить и давить на меня. И как мне им противостоять? – Шахджи натянуто рассмеялся. – Однако тебе не нужно слушать о моих проблемах. По крайней мере, трезвым. Давай найдем немного вина.
* * *
За муслиновыми занавесками, скрывающими путешествующую зенану от чужих глаз, Майя сидела под деревом на лужайке, которую недавно выкосили и с которой граблями сгребли сено. Короткая трава была жесткой и слегка влажной, но здесь все равно пахло свежескошенным сеном. Большой, яркий, с позолоченными шестами шатер вдовы султана поднимался в центре лужайки. Вокруг него стояла дюжина шатров поменьше, где дремали служанки и евнухи.
Майя достала из мешка «Гиту» и попыталась сосредоточиться на чтении, но ее глаза то и дело поворачивались в сторону реки. На другом берегу вдова султана давала аудиенцию, решая ее судьбу. Майя знала, что происходящее – осуществление воли Богини, но все равно задумывалась о будущем. Она ничего не могла с собой поделать.
Несколько женщин и евнухов лениво проходили по лагерю. Некоторые несли на голове кувшины с водой, другие – огромные горы белья в стирку. Где-то играла флейта.
В нескольких ярдах от Майи красивый мальчик-евнух бросал в воздух серебряный мяч и ловил его. Судя по виду, ему все наскучило и ничто не трогало, но после каждого броска мяча он приближался на несколько шагов к Майе. Она сосредоточилась на книге.
Когда серебряный мяч оказался в нескольких дюймах от ее ног, Майя подняла голову. Мальчик подошел к ней, подобрал мяч и уставился на нее. Она какое-то время смотрела на него, но он ничего не сказал. Тогда она отвернулась. И он, конечно, заговорил:
– Что ты делаешь?
– А на что это похоже?
– Женщины не умеют читать.
– Я умею.
Мальчик несколько раз бросил мяч в воздух, а затем уселся в нескольких футах от нее. Он был одет в очень хорошие одежды, на пальцах оказалось много колец. Майя догадалось, что этого мальчика-хиджру готовят к высокому посту, к службе правителю. Мальчик подвинулся поближе.
– Что это за язык?
– Санскрит. Язык богов.
– Ты язычница, – весело сказал он. – Я поклоняюсь единственному истинному Богу.
Когда Майя не ответила, он попытался заговорить снова:
– Я умею читать. На фарси и по-арабски.
– Очень хорошо.
– Поиграй со мной в мяч?
Что-то в его глазах застало ее врасплох. Он смотрел на нее с готовностью и смирением перед судьбой. Это был взгляд человека с разбитыми надеждами. Возможно, она увидела свое родство с ним, родство рабыни и раба. Вместо того чтобы отослать его прочь, Майя закрыла книгу, убрала в шелковую обложку и встала.
– Я не очень хорошо умею играть.
– Неважно.
Он бросил ей серебряный мяч. Это было дорогое, пустое внутри серебро с множеством гравировок.
– Тебе он нравится? – спросил мальчик. – Если хочешь, можешь его забрать себе.
– Давай просто поиграем.
Майя бросила мяч, причем так быстро и сильно, что мальчик засмеялся.
– Кто сказал, что ты плохо играешь? Девчонки так сильно бросать не умеют.
– Я могу.
Они кидали мяч друг другу. Мальчик продолжал отступать назад, бросая ей вызов и смеясь, когда женщина все равно доставала мяч. Вскоре они уже оба смеялись и бежали ловить мяч, пока он блестел в воздухе. Иногда мальчик бросался за мячом и падал, не думая о прекрасных одеждах.
– Как тебя зовут? – спросил он через некоторое время.
– Майя.
– А меня Адил. Ты новая профессиональная танцовщица. Мне сказал Слиппер.
При упоминании Слиппера лицо Майи вытянулось. Она забыла про него.
– Я устала, – сказала она и снова села в тень.
Мальчик подошел к ней и достал из кармана блестящий гранат.
– Хочешь?
Он воткнул в плод большие пальцы и разломил его на две части. Внутри фрукт блестел так, словно был наполнен не зернышками, а рубинами. Мальчик предложил ей половину.
И именно тогда она увидела у него на ладони ярко-красную метку, знак дурного глаза.
Такую же метку она видела всего несколько дней назад на руке леди Читры.
– Сколько тебе лет? – спросила Майя, пытаясь скрыть волнение.
– Девять, – мальчик поднял голову. – Проклятье. Я больше не могу играть. Мне придется работать.
Майя повернулась и увидела то, что видел он: к ним двигалась женщина, напоминавшая ходячую гору одежды. За ней следовало несколько мальчиков-евнухов и худой старый евнух, сухой, словно ветка мертвого дерева.
– Может, мы снова увидимся, – мальчик побежал, чтобы присоединиться к этой компании.
Увидев, что вдова султана вернулась, Майя не могла сохранять спокойствие. Она пыталась читать, вставала, садилась, открывала и закрывала книгу.
Через некоторое время появилась служанка.
– Царица хочет с тобой поговорить. Следуй за мной.
Майя подхватила свой холщовый мешок. Когда они шли к шатру вдовы султана, служанка дружелюбно болтала, рассказывая, кто в каком шатре живет и прочие сплетни.
– Мы видели, как ты играла с Адилом, – сказала она. – Ему мало кто нравится.
– Он кажется милым, – ответила Майя. – А давно он в услужении?
Служанка резко остановилась И рассмеялась:
– Ты подумала, что он евнух?
– А разве нет?
Служанка снова рассмеялась:
– Разве ты не знаешь наши обычаи? Мальчики королевской крови живут в гареме со своими матерями, пока не женятся. Их обучают евнухи. Ты должна была это слышать.
Майя покачала головой.
– Значит, он королевской крови?
– Милая девушка, конечно. Он – единственный сын вдовы султана. Он – Наследник.
У Майи округлились глаза.
– Он – султан Биджапура, глупая. Ты на самом деле не знала?
* * *
Девушка была такой веселой и беззаботной, что Майя поняла, как много полезного узнала от нее за короткое время, только после того как служанка ушла. Она объяснила, как обращаться к вдове султана, где садиться. И еще она предупредила Майю насчет хасваджары:
– Сухой, как старая кость, но хитрый и изобретательный, с глазами кобры, которая живет слишком долго.
Вдова султана не ответила на поклон Майи. Царица устроилась на стуле. Майя не сомневалась, что худой старый евнух рядом с ней – это Виспер. Она заметила, что у него есть привычка вначале переносить вес тела на одну ногу, потом на другую, слегка склоняясь в эту сторону. Она подумала, позволяют ли ему когда-нибудь сесть.
Хасваджаре требовалось обсудить кое-какие дела, какую-то жалобу от придворного. Он бесконечно говорил об этом тихим, хриплым голосом. Майя не могла определить, слышала ли царица хоть слово. Две служанки раздевали ее, снимая одежду по одной. Процедура напоминала распаковывание дорогой фарфоровой вещи, обернутой во многие слои ватной или шерстяной прокладки. Они точно так же разворачивали вдову султана, обходя ее бесконечными кругами. Сняв одну вещь, они тут же принимались за другую. Вдова султана медленно уменьшалась в размерах, по мере того как с нее снимали одежку. Наконец появилось лицо, потом худое тело.
Она была моложе леди Читры, старше Майи, но, хотя ее лицо оставалось гладким, волосы по большей части поседели. Один из мальчиков-евнухов принес ей гагатовую чашу, которую она выпила залпом. Она протянула чашу евнуху и выпустила ее из рук так, словно не беспокоилась, что вещь может разбиться. Мальчик-евнух подхватил ее на лету.
Царица перевела взгляд на Майю, потом отвернулась.
И движения вдовы султана, и движения служанок казались выверенными и чем-то напоминали танец. Царица поднимала руку или опускала ногу, видимо уверенная, что служанка окажется в нужном месте, чтобы подхватить сбрасываемую одежду. Майя подумала, что все это кажется даже более утонченным, чем танец, более волнующим. Движения без мысли и чувства напоминали фигурки в часах, которые она когда-то видела на базаре.
Наконец вдова султана оказалась в простой, легкой одежде и устроилась среди подушек, которые служанка разложила всего несколько мгновений назад.
– Наследник должен поспать, – сказала она, ни к кому конкретно не обращаясь. – Проследите за этим. Потом час изучения фарси. Затем молитвы. Потом спать. А теперь оставьте нас.
Слуги поклонились.
– Не ты, – сказала она, когда ее темные глаза наконец нашли Майю.
Дождавшись, пока остальные уйдут, царица глазами показала на место рядом с собой.
– Ты очень красивая, – объявила вдова султана, после того как внимательно рассмотрела ее.
– Вы очень добры, госпожа, – садясь, ответила Майя.
– Но одета ты ужасно. Неважно, мы найдем тебе что-нибудь получше.
Майя благодарно склонила голову, но вдова султана отвернулась.
– У нас есть немного времени, когда нас не побеспокоят. Не робей. Мы не отличаемся терпением. Почему ты стоишь семь лаков? Ты можешь нам сказать?
– Нет, госпожа.
Вдова султана смотрела вдаль.
– Это не может быть совокупление, не так ли? Евнухов это не интересует.
– Я танцую, – сказала Майя, пытаясь помочь.
– Все танцовщицы танцуют.
Она долго и изучающе смотрела на Майю, словно оценивая каждую деталь внешности. Майя почувствовала, что краснеет.
– Что касается Вали-хана, ответ простой: секс. Очевидно, секс. Ты молодая, хорошо развитая. Конечно, ты знаешь все хитрости? Все танцовщицы знают.
Майя отвернулась. Она шептала мантру, пока не успокоилась. Когда она снова повернулась, то увидела по выражению лица царицы, что та раздражена и одновременно забавляется.
– Так. Мы тебя расстроили. По теперь мы видим: визиря привлекает твоя красота. Мы думаем, что твои глаза, которые горят, когда ты злишься, и роскошные губы. Они не могут не привлечь такого мужчину, как Вали-хан. Он знаток женской красоты. Он собирает красивых женщин и торгует ими. Он отправляет разведчиков искать лучших, молодых, еще не потасканных.
Вдова султана отвернулась, словно на мгновение ей стало тоскливо и завидно. Сейчас она казалась Майе незащищенной и очень грустной. Когда она снова заговорила, то произносила слова шепотом:
– У тебя никого нет в этом мире, дитя? Ты совсем одна?
– Возможно, моя гуру. Но она потерялась. Я думала, что она мертва, но я вижу ее во сне. Моим другом стал Деога.
Вдова султана закатила глаза:
– Никогда не доверяй фарангам. Он бросил тебя, как пустой кубок. Ты должна начинать рассчитывать на свои силы. Похоже, что мы теперь – твоя единственная надежда, дитя. А мы не знаем, что нам с тобой делать.
– Бросил меня? – прошептала Майя, но царица уже говорила дальше и не услышала ее.
– Визирь уже заключил сделку, продал тебя, – продолжала царица, словно повторяя факты, хорошо известные им обеим. – Ты знаешь Мурада? – Майя покачала головой, пока еще не понимая всего. – Это сын шаха Джахана, императора из династии Великих Моголов. Он является наместником правителя моголов в Сурате. Вали-хан заключил договор с моголами. А ты, дорогой ребенок, запечатываешь этот договор. Что ты об этом думаешь?
– Я рабыня, госпожа.
– Но ведь твой мозг от этого не прекратил работать? Давай мы расскажем тебе о Мураде. Он безобиден. У него сто жен, и он никогда не спит ни с одной из них, – она жестом показала, будто пьет, и многозначительно кивнула. – Вали-хану нельзя доверять, но мы можем проверить, чтобы он тебя туда послал. Это будет для тебя самым лучшим. В Сурате жарко, но во всем остальном не хуже, чем в Биджапуре. Да, это будет лучше всего, – она села прямо, словно вопрос был решен. – Но почему тебя хочет хасваджара? Почему ты стоишь семь лаков? Что он задумал? – она кивнула на холщовый мешок Майи. – Что там?
Вместо того чтобы отвечать, Майя высыпала содержимое у ног вдовы султана. Царица брала в руки ее вещи, одну за другой.
– Книга. И это все? У тебя там определенно есть еще что-то.
Майя с неохотой достала сломанный меч, грубо распиленную монету и, наконец, головной убор. Царица внимательно осмотрела каждую вещь.
– С этим связана какая-то история? Садись поближе. Вокруг столько ушей! Еще ближе, – она показала Майе на свое ухо. – А теперь расскажи нам про эти вещи, но тихо.
* * *
Несмотря на вино, Да Гама не мог спать. Он ненавидел шатры. В середине ночи он прекратил попытки заснуть и покинул шатер, чтобы погулять под звездами.
Горело несколько костров, какие-то тени двигались во тьме, но лагерь был погружен в тишину. Слышался только бесконечный грохот водопада. Полная луна светила так ярко, что трава казалась серебряной, а сам Да Гама отбрасывал легкую тень, когда шел.
Он бессознательно направился к реке. Выйдя из круга больших шатров, он услышал, как громко трещат цикады. Один раз в кустах он увидел горящие глаза пантеры, но зверь убежал прочь. Да Гама пожалел, что у него нет пистолетов. В лагере оружия не было ни у кого, кроме стражников-евнухов.
Пока он дошел до берега реки, его туфли промокли насквозь. Воды в реке все еще было много, тут и там вдоль берега образовались небольшие водовороты, блестевшие под луной. Да Гама подошел к узкому деревянному мосту, который вел в зенану. На другой стороне реки стражник-евнух опирался об ограждение.
Здесь рев воды стал еще громче. Да Гама ступил на мост. Даже несмотря на шум реки, он слышал, как дерево скрипит при каждом его шаге. В центре он остановился и облокотился об ограждение, которое прогнулось под его весом.
Мост протянули всего в нескольких футах от края водопада. Да Гама смотрел в пропасть. В лунном свете кружился туман, и казалось, будто там собрались призраки. Внизу он рассмотрел озеро, куда нырнула лошадь Патана, а потом и кренящийся купол разрушающегося храма.
Внезапно Да Гама подумал о Люси. Он отчаянно хотел дотянуться до нее, пожелать ей добра, благословить ее и обнять. Она была ярким светом, но теперь исчезла навсегда. Он подумал о жизни, ожидающей его впереди: о днях, которые придется проводить в пути, о ночах, когда придется спать на влажной земле в компании людей, похожих на Джеральдо и Викторио, – людей, от которых у него все переворачивалось внутри.
Да Гама покачал головой. Эти мысли появились от усталости, сказал он себе. Он огляделся, думая, не поболтать ли со стражником-евнухом, но вдруг увидел на лужайке зенаны освещенную лунным светом фигуру. Она плыла к нему, словно сильф.
Майя.
Она направилась к мосту. Стражник-евнух остановил ее, но она что-то тихо ему сказала, и он позволил ей пройти. Она подошла к Да Гаме легко, словно шепот. Сари на ней было тоньше, чем крылышки мотылька. Лицо нежно светилось под яркой луной.
– Ты рано встал, Деога, – выдохнула она.
– Я не мог спать.
В конце моста стражник-евнух с подозрением наблюдал за ними.
– Он думает, что у нас тут любовное свидание, Деога, – рассмеялась она.
Ее смех пронзил Да Гаму. Она казалась совершенно беззаботной, живым драгоценным камнем, желанным и недостижимым для такого человека, как он. Да Гама больше, чем обычно, пожалел о своей неловкости, грубом голосе и плотном теле, жестких усах и тяжелых мыслях. Как и Люси, Майя заставляла его думать о духах и о вещах, которые женщины держат при себе. Он думал о легких одеждах, которые они носят, ласкающих их кожу, о хрупких вещах, которые они держат тонкими пальцами нежных рук. Каждая минута, проведенная с Майей, усиливала его отчаяние и пустоту, однако он обнаружил, что страстно желает этого отчаяния. В нем была его последняя радость.
Затем Майя сказало то, что его удивило:
– Это мой последний день на свободе, Деога. Вдова султана говорит, что к вечеру я окажусь за занавесом, отделяющим женскую половину, в гареме, и никогда больше не буду ходить по миру мужчин.
Да Гама вздрогнул, как будто только что проснулся.
– Что ты сказала?
– Гарем, Деога. Мы все знали, что когда-то это случится. Время наступает сегодня вечером.
– Но этого не может быть… Когда я тебя увижу?
Она рассмеялась. Она была такой красивой, когда смеялась, что он едва выдерживал эту муку.
– Глупый. Я просто танцовщица, рабыня. Вскоре я стану наложницей, но пока еще не решено чьей, великого визиря или хасваджары. Вдова султана еще этого не сказала.
Он никогда не видел ее такой открытой. Возможно, окончательное решение ее судьбы принесло облегчение. Мысли быстро крутились у него в голове.
– Послушай, Майя, – быстро прошептал он, перебивая ее и не обращая внимания на то, что она говорила. – Мы можем отсюда выбраться. Я украду лошадей. Мы можем отправиться в лес, как Люси и Патан…
Ответом были ее молчание, ее склоненная голова и ее пальцы, невидимые стражнику. Они поползли по его руке, которая держалась за тонкие ограждения моста. Майя сжала руку мужчины и посмотрела на падающую пену. Потом она убрала руку. Теперь Да Гама чувствовал холод в том месте, где его касались ее пальцы.
– Конечно, это невозможно, – сказал Да Гама. Его голос внезапно охрип. – Это фантазии молодого человека. А мне пора поступать в соответствии с моим возрастом.
Он попытался выдавить из себя смех и уставился в пустоту, куда падала вода, и на озеро внизу, темное и непроницаемое. Водопад шумел.
Может, он все-таки спит? Он был околдован несущейся рекой. Внезапно ему показалось, что вода остановилась, а мост понесся вперед, как корабль, бегущий по ветру, корабль, который летит на край земли.
Это будет так легко.
– Деога! – воскликнула Майя и схватила его за руку. – Ты падал!
Стражник-евнух двинулся к ним, но Да Гама махнул ему, прогоняя прочь.
– Наверное, я стал засыпать.
– Но ты слышал, что я сказала? Наследник… – она заговорила тише. – Я думаю, что это ребенок, украденный у леди Читры.
Да Гаме эта информация была безразлична.
– Деога, обещай мне, что ты передашь ей это. Ей обязательно нужно сообщить. Ты должен дать мне слово.
Но Да Гама никак не показал, что слышал.
– Деога, обещай мне.
– Конечно, – он посмотрел на водопад, потом отвернулся, усилием воли заставив голову работать. – Я кое-что должен тебе отдать. Как я могу…
– Предполагается, что я буду танцевать перед зрителями. После того как царица объявит свое решение. Мое последнее появление на публике, перед тем как меня отправят в гарем. Отдай мне это тогда, – всего на мгновение у нее на лице промелькнула обеспокоенность. – Вдова султана дала мне хороший совет. Я должна рассчитывать на собственные силы. Мне давно следовало это делать. Деога, я была такой глупой! Я должна быть твердой, как алмаз, и такой же холодной!
После этого она пошла прочь, спиной вперед и не сводя с него глаз.
– Не забывай меня, Деога. Помни меня такой, какой я была!
Она медленно двигалась к концу моста. Да Гама смотрел, пока ее тень не исчезла, и продолжал смотреть, пока первые розовые лучи рассвета не появились над горизонтом и река заблестела. Он повернулся и увидел, как луна садится за древним храмом рядом с водопадом. Кружащиеся туманы то казались серебристыми в лунном свете, то становились золотыми от солнца и бесконечно витали над грохочущей пустотой.
* * *
Был почти полдень, когда Шахджи разбудил Да Гаму.
– Вставай, солдат. Тебя требует царица. Кроме того, нужно сворачивать шатры. Мы снимаемся с места после аудиенции.
Да Гама закряхтел, но встал. Для него была приготовлена новая одежда – джама Шахджи. Он быстро оделся.
– Вы возвращаетесь в Биджапур, генерал?
– Нет, на несколько дней поеду в Бельгаум. А ты?
– Не представляю.
Да Гама теребил край длинной одежды из рыжевато-коричневого шелка.
– Может быть, вы окажете мне еще одну услугу, господин? Я должен передать сообщение леди Читре.
Он рассказал Шахджи, что Майя узнала о Наследнике.
У Шахджи округлились глаза.
– Это правда?
– Она никогда не врала мне, генерал.
Шахджи явно нервничал и переводил взгляд из одной точки в другую, словно оценивая предстоящее сражение.
– Деога, если она права… Это может быть ключ для меня.
Да Гама обвязал широкий коричневый пояс вокруг талии.
– Вероятно, я чего-то не понял, – признался он.
Шахджи внимательно посмотрел на Да Гаму.
– Сомневаюсь. Я думаю, ты точно знаешь, что означает это известие. Я не понимаю, зачем тебе притворяться. Эти сведения дают мне власть, чтобы разобраться с Виспером и Братством.
Да Гама поклонился, поставленный в тупик, и снова Шахджи внимательно всмотрелся в его лицо в поисках знака, что фаранг понял значение его слов.
– Вдова султана восхитилась твоей проницательностью и ловкостью, Деога. И я ими тоже восхищаюсь.
– Не принимайте мое незнание за ум, генерал, – ответил Да Гама.
Снаружи слуги поспешно грузили большие шатры на множество повозок, запряженных волами.
– Мой шатер разберут последним. Это из-за тебя, Деога. Я подумал, что тебе нужно отдохнуть.
Несмотря на насмешливую улыбку Шахджи, Да Гама опустил голову в знак благодарности за оказанную милость.
Придворные поспешно двигались к Летучему дворцу. Рядом погонщики слонов руководили надеванием упряжей на огромных животных. Крупные мужчины привязывали толстые веревки, на которых поднимается дворец, к массивным железным кольцам в углах сооружения.
– Желания вдовы султана меняются, как ветер, – пояснил Шахджи. – На рассвете она приказала, чтобы лагерь возвращался в Биджапур. С тех пор все бегают в суматохе. Потребуется немало усилий, чтобы добраться до ворот при свете дня.
Да Гама бросил взгляд на другую сторону реки. Муслиновые занавеси исчезли, в гареме остался только один шатер. Несколько человек стояли у моста.
– Мост снимут последним. Царица всегда перед отъездом смотрит на водопад и бросает розы в реку в память о султане, – объяснил Шахджи, когда они по ступеням поднимались во дворец.
В зале для аудиенций собралось множество придворных, гораздо больше, чем вчера. Они стояли маленькими группками, ожидая прибытия царицы. Вали-хан уже находился за серебряным ограждением и разговаривал с несколькими улыбающимися мужчинами.