Текст книги "Наложница визиря"

Автор книги: Джон Спиид

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 27 страниц)

– Но все-таки, сеньор Виспер… профессиональная танцовщица? – Викторио поднял руки, словно в замешательстве. – Зачем вам профессиональная танцовщица?

Голова Виспера задрожала на напоминающей тростник шее.

– Это мое дело, а не ваше.

– Нет, это мое дело… Вы желаете получить не только девушку, но и наше молчание.

И снова седая голова, лишенная бороды, задрожала.

– Молчание будет включено в цену, – ответил скрипучий голос. – Назовите цифру.

Викторио нахмурился. Забегали маленькие глазки под густыми бровями. Маус с беспокойством посмотрел на хозяина, поскольку казалось, что он не может говорить.

– Десять лаков, – сказал Да Гама, затем моргнул и огляделся, словно это произнес кто-то другой.

Все уставились на него. Виспер побледнел еще больше. У Викторио шевелились губы, но из них не вырвалось ни звука. Маус готов был вот-вот взорваться.

– Десять лаков? – Виспер повернулся к Викторио. – За простую танцовщицу? Это ваша цена? Ваш партнер говорит и за вас?

Викторио беспомощно воздел руки, не в силах говорить. Виспер гневно смотрел на Да Гаму, потом повернул немигающий взгляд к Викторио.

– Семь лаков. Не больше. Это мое последнее предложение.

– Согласен! – удалось прохрипеть Викторио.

– Золотом, – сказал Да Гама.

Не глядя, хасваджара грациозно поднялся на ноги. Кости у него были хрупкими, как у птички.

– Когда я получу ее, вы получите ваше золото, – скрипучий голос, казалось, теперь скрипел еще сильнее.

– Она в Бельгауме, – сообщил Викторио, пока Маус помогал ему подняться на ноги. – Я сразу же пошлю за ней.

– Отправь его, – глаза, похожие на глаза ящерицы, неотрывно смотрели на Да Гаму. – Пошли его за ней. И ни слова, фаранг. Ни Вали-хану, ни кому бы то ни было еще. Это понятно?

– Конечно, конечно!

– Я также могу послать с тобой одного из своих братьев. Пусть он следит, чтобы танцовщице было удобно. Конечно, ты можешь мне в этом отказать.

В комнате воцарилось молчание. Виспер не шевелился, но продолжал стоять у двери. Ему было что еще сказать.

– Не должно быть никаких ошибок. Простите мою грубость, если я слишком подчеркиваю этот момент, но мы говорим на разных языках и принадлежим разным мирам. Но мы должны понять друг друга.

Викторио поднял руки, словно признавая мудрость Виспера и его обеспокоенность.

– Поймите все правильно. Об этом не должно быть сказано ни слова, никогда. Молчание означает молчание. Оно означает молчание мертвых.

Похоже, Викторио не заметил угрозу в словах Виспера, но Да Гама прищурился.

Голос евнуха зазвучал мягче, чем когда-либо:

– Я могу даже пустить слух, что она умерла. Конечно, это будет только слух. Конечно, она не умрет. Но я должен говорить именно это, – Виспер отвернулся от Викторио и впился взглядом в Да Гаму. – Однако вы ничего не скажете. Ничего.

– Или мы не получим денег, я знаю, – Викторио заставил себя рассмеяться.

– О-о, вы лишитесь гораздо большего, – ответил скрипучий голос. – Привози ее поскорее. Сообщи мне о своих планах, когда соберешься в путь. Маус, проводи меня до паланкина.

Маус поддерживал Виспера под руку, и они вместе исчезли в тени склада.

* * *

Когда носильщики поднялись, чтобы помочь Да Гаме и Викторио забраться в паланкины, Маус подошел к Да Гаме.

– Он хочет с тобой побеседовать.

– Кто?

– Хасваджара, – лицо Мауса ничего не выражало. – Все обговорено.

Он сурово посмотрел на носильщиков Да Гамы, кивнул им и пошел прочь. Да Гама озадаченно уставился ему вслед. Наконец он забрался в паланкин, и носильщики, кряхтя, подняли его.

Недалеко от склада паланкины разделились. Второй продолжал путь прямо вперед, а Да Гаму понесли на север. Он немного беспокоился, но проверил пистолеты, стараясь понять, о чем Маус сказал: «Все обговорено».

Сквозь занавески он увидел большое белое здание с огромным куполом, высотой пятьдесят футов по углам. Да Гама догадался, что это или какой-то храм, или дворец. Носильщики остановились у арочного входа, и из двери показалось хрупкое тело Виспера. Евнух склонил голову набок, приглашая Да Гаму. Тот поднялся по ступеням. Стук его сапог эхом отдавался от нависающих стен.

Когда он добрался до двери, Виспер нахмурился и хмурился до тех пор, пока Да Гама его не понял и не снял сапоги.

– Что ты думаешь об этом великолепии? – спросил Виспер, но Да Гама, прыгавший на одной ноге, пока тянул сапог за каблук, не мог ответить. – Это Гол-Гомбаз, гробница нашего покойного великого султана Адил-шаха. Самый большой купол в мире, как мне говорят, больше, чем построил кто-то из моголов, или фарангов, или турков. Сооружение такое великолепное, такое огромное, и, тем не менее, это не самая большая причуда султана. Но это идеальное место для беседы. Ты согласен, фаранг? Пойдем, и я покажу тебе это великолепие.

Да Гама в чулках пошел за Виспером. Внутреннее убранство гробницы его разочаровало. Огромный купол едва можно было рассмотреть в темноте – только тени подчеркивали его величественность, только эхо говорило о его размерах. На них давил воздух, спертый, как и в любом склепе.

Даже гроб султана казался жалким и лишенным величия. Он стоял на низкой плите под скромным деревянным навесом и выглядел карликовым в давящей пустоте вокруг.

– Султан похоронен здесь? – спросил Да Гама.

Виспер нахмурился:

– Ты так мало знаешь или тебе просто нравится меня раздражать?

Да Гама не знал, что ответить.

– Конечно, это кенотафий[38]38
  Кенотафий – памятник, воздвигнутый на месте погребения.


[Закрыть]. Настоящая гробница находится под нашими ногами. Сюда не приходит никто, кроме вдовы султана.

Он снова взялся за плечо Да Гамы похожей на лапу рукой и повел его дальше, к темной узкой лестнице, базальтовые ступени которой едва можно было различить в тусклом свете висящих на стенах ламп. Они поднялись на много пролетов, довольно высоко, ступени тоже были высокими, и в конце Да Гама уже тяжело дышал. Казалось, Виспер плывет над ступенями. Время от время евнух оглядывался на Да Гаму и качал головой.

Наверху они оказались в узкой галерее у края круглого купола.

– Это место называется галереей Шепотов, – сообщил евнух.

Свистящее эхо прокатилось вокруг купола, словно эти слова произнесла скрытая армия евнухов. Виспер бросил взгляд на Да Гаму.

– Должен сказать, что меня забавляет название. А тебя?

Но он не дал Да Гаме возможности ответить, хотя вопрос эхом повторился несколько раз.

Вместо этого он повел гостя к двери, ведущей наружу. Они Оказались так высоко над землей, что начинала кружиться голова. Небольшая площадка располагалась в углу крыши. Как и стены и купол, крыша и пол были выкрашены в белый цвет, отражавший солнце так, что Да Гаме пришлось прищуриться. Здесь постоянно дул ветер. Воздух был горячим и чистым, и Да Гама видел весь город, мерцающий в солнечном свете. Внизу один из носильщиков вышел из тени дерева, заметил их и помахал.

Виспер поднял голову, чтобы взглянуть на купол, и с отвращением поджал губы.

– Какой дурной проект! Разве это не чудовищно? Этот купол. Ну и купол! Ему требовался этот купол! Он просто слишком большой, видишь? Купол меньшего размера смотрелся бы лучше. Да, он был бы гораздо более уместным.

Да Гама повернулся, чтобы это обдумать, но внезапно Виспер оказался рядом с ним, рядом с его ухом.

– Это самое уединенное место в Биджапуре. Нас никто не услышит.

Да Гама содрогнулся, когда Виспер нежно провел рукой у него по спине.

– Твой партнер – дурак, – продолжал хасваджара. Его губы находились так близко, что касались волос в больших ушах Да Гамы. – А ты, похоже, совсем не дурак. Мне приходится терпеть общество такого количества дураков, что я рад иметь дело с исключением.

Да Гама повернулся, чтобы ответить, но Виспер зашипел ему в ухо, словно змея.

– Не шевелись, – сказал евнух. – Слишком много людей упали отсюда и умерли. А теперь посмотри на меня.

Да Гама повернулся к Висперу, удивившись подразумевавшейся угрозе. На солнечном свете кожа евнуха казалась бескровной и тонкой, как пергамент. Даже его глаза были бледными.

– Итак… ты знал ценность этой шлюхи. Ну, хорошо для тебя. Если бы тебя там не оказалось, я получил бы ее за гораздо меньшие деньги, но на этом этапе ты выиграл. Если она та, кто мы думаем, если у нее есть то, что мы думаем, то что такое семь лаков?

– Кто такие «мы»?

Виспер нахмурился, глядя на него:

– Пожалуйста, не надоедай мне. Я слишком скоро умру, чтобы терять время на глупости. Ты знаешь, кто мы такие.

Но лицо Да Гамы ничего не выражало.

– Один член нашего Братства много лет искал эту девушку. Он ее наконец нашел. Очевидно, ты это уже знал или догадался.

Лицо Да Гамы никак не выдало его. «Слиппер», – подумал он. Но почему и как – он так и не понял.

Виспер покачал головой:

– Это хорошо. Напомни мне, Деога, чтобы я не играл с тобой в азартные игры. Для фаранга твое лицо очень мало что выражает. Прошу тебя, прекрати со мной играть и принимай меня всерьез. Ты получишь свое золото, но я должен получить ее в целости и сохранности. Ты понимаешь? Полностью, нетронутой. И ее, и все, что она везет с собой. Все. Ты понимаешь меня?

Да Гама кивнул, и губы евнуха растянулись в стороны, открывая длинные, покрытые пятнами зубы. Ветер усилился, развевая волосы и одежду Да Гамы. А евнуха, казалось, он не касался. Да Гама уже собирался ответить, но Виспер покачал головой:

– Не говори, а слушай. Этот старик, фаранг, играет в азартные игры. Он часто проигрывает. Сейчас он включился в другую игру – на престолонаследие. Он поставил на Вали-хана. Он поставил свою жизнь. И твою тоже. Ты должен подумал, стоит ли делать такую ставку. Может, ты захочешь поставить на кого-то другого.

Евнух растянул губы в дружеской улыбке:

– Я говорил тебе, что мы отправим с тобой одного брата. Вы вместе поедете за профессиональной танцовщицей. Я думаю, ты с ним знаком. Со Слиппером?

У Да Гамы округлились глаза, и Висперу пришлось приложить усилия, чтобы не рассмеяться.

– Да. Слиппер поднялся в этом мире, Деога. Теперь носит кольца на пальцах. Ты должен относиться к нему с уважением.

Виспер многозначительно приподнял почти отсутствующие брови, а затем кивнул на открытую дверь.

– Спускайся первым, фаранг. Присоединяйся к своему партнеру во дворце.

Выходя, Да Гама услышал, как евнух добавил:

– Помни: целиком!

Когда Да Гама вышел на галерею, слова Виспера эхом повторились под погруженным в тень куполом.

* * *

Носильщики опустили его у входа в Гаган-махал, в нескольких ярдах от «небольшого домика» Шахджи. Да Гама резко поднял голову. Она у него все еще кружилась после новостей о Слиппере, услышанных от Виспера. Каким образом этот проклятый евнух оказался в деле?

Цитадель гудела. Босые крестьяне и купцы потоком шли навстречу Да Гаме, поскольку короткая аудиенция у вдовы султана для народа закончилась и их больше никто не желал видеть. Вместо них появился поток военачальников и усыпанных драгоценностями аристократов в паланкинах и на украшенных перьями лошадях. Они были слишком высокопоставленными, слишком великими, чтобы браться за поводья, поэтому ехали со сложенными на груди руками или читали Коран. Лошадей даже самых незначительных господ вели высокие конюхи, которых выбирали на эти должности за внушительный вид. Чем более высокопоставленным являлся господин, тем большее количество людей сопровождали его: кто-то нес зонтик, кто-то обмахивал его веером, были слуги в парадной и обычной одежде, а также стражники с длинными копьями.

Когда носильщики наконец сняли простой паланкин Да Гамы со своих плеч и он ступил на землю, то обнаружил, что окружен такими высокими зданиями, что они закрывают утреннее солнце. Самым высоким был Гаган-махал, где ему теперь предстояло жить, как гостю Викторио. Что-то в поведении носильщиков изменилось. Он почувствовал, что они смотрят на него с явной неприязнью.

«Почему? – подумал Да Гама. – Они сравнивают меня с этими богатыми господами? Или это из-за разговора с Виспером?»

Никто не пошевелился, чтобы помочь ему, Да Гама достал свои седельные вьюки из паланкина и пошел. Старший носильщик указал ему на вход во дворец и сообщил, что его комната находится на седьмом, верхнем, этаже.

Да Гама снова стал подниматься по узкой лестнице, преодолевая пролет за пролетом. Когда он добрался до последнего, то натолкнулся на Викторио, который медленно, кряхтя взбирался по лестнице. Маус поддерживал старика под руку и недовольно посмотрел на Да Гаму.

– Давай я помогу, – предложил Да Гама старику.

– Нет, мой мальчик, я уже почти дошел, – выдохнул Викторио.

Их комнаты выходили во двор, и с балкона Да Гама увидел старый город. Вдали красовался огромный купол Гол-Гомбаза. Маус обмахивал Викторио веером. Старик опустился в большое деревянное кресло, единственный предмет мебели фарангов в комнате. Викторио был изможден. Слабым взмахом руки он показал Да Гаме на подушку у своих ног. Лицо старика побледнело, дышал он часто и неровно.

Да Гама уселся туда, куда сказали. Не поворачивая головы, Викторио взглянул на Да Гаму.

– Ты не подчинился мне. Я сказал, чтобы ты молчал.

Да Гама просто смотрел на него.

– Ты испортил мою стратегию.

– Прости меня.

Викторио фыркнул. Это нарушило ритм его дыхания, и он побледнел еще больше. Ему потребовалось какое-то время, прежде чем он нашел в себе силы снова заговорить:

– Я планировал потребовать семьдесят тысяч анн. Я согласился бы на шестьдесят, но надеялся на семьдесят. Но ты вмешался. Теперь мы благодаря тебе получим за танцовщицу семьсот тысяч, в десять раз больше того, на что я надеялся, – он стал хватать воздух ртом после такого длинного предложения. – А почему ты назвал такую немыслимую цену?

Да Гама подумал, не рассказать ли ему о Слиппере и о великолепном головном уборе, но решил этого не делать.

– Человек, занимающий такое высокое положение, как хасваджара, пришел к тебе на склад, причем один. Задумывается что-то очень крупное.

– Да, ты прав. Ты очень наблюдателен. Это хорошо, – Викторио облизал сухие губы, а Маус промокнул ему лицо белым платком. – Я решил сделать тебя партнером.

Да Гама удивленно поднял голову. Он думал, что его уже сделали партнером.

«У богатых нет чести», – с отвращением подумал он. Ему хотелось снова оказаться на лошади с засунутыми за пояс пистолетами.

– Да, партнером. А когда ты ее сюда доставишь, то получишь свои первые комиссионные. Как насчет двадцати тысяч?

Да Гама опустил голову. Вообще-то, это было ничтожной суммой в сравнении с прибылью Викторио. С другой стороны, Да Гама зарабатывал столько за десять лет.

– Если ты так считаешь, – ответил он с благодарностью, которую мог из себя выдавить. – Это будет больше золота, чем мне когда-либо принадлежало.

– Вот именно, – сказал Викторио. Щеки у него пожелтели и он сел прямо. – Именно поэтому я буду хранить деньги для тебя, и ты сможешь брать их со счета по желанию.

«А ты его сможешь открывать и закрывать по желанию», – с горечью подумал Да Гама.

– Пожалуйста, заплати мне их сейчас. И пожалуйста, золотом. В противном случае ты можешь послать другого человека за своей танцовщицей.

Викторио побледнел. Увидев это, Маус гневно уставился на Да Гаму:

– Ты что сказал моему хозяину, вошь?

Но, прежде чем Да Гама успел ответить, Викторио опустил тяжелую руку на плечо Мауса.

– Успокойся, сынок, успокойся. Это просто разговор фарангов. Не волнуйся.

К Да Гаме он обратился на португальском:

– Ты должен здесь помнить о манерах. Из-за любви ко мне он воткнет тебе кинжал в сердце, пока ты спишь, независимо от того, что я скажу. Улыбнись ему.

Но, хотя Да Гама сделал так, как ему сказали, глаза Мауса продолжали гореть огнем. Он явно был готов его убить.

– Я все равно хочу получить золото, – объявил Да Гама очень вежливо и еще раз посмотрел на Мауса.

– У меня нет золота для тебя.

– Определенно…

– Послушай меня. Я сделал тебя партнером. Теперь ты должен узнать мои секреты. У нас нет наличных. Вообще нет. Маус покупает еду в кредит, – Викторио похлопал евнуха по высохшей руке. – Я должен попросить тебя самого оплатить путешествие в Бельгаум. Носильщиков, паланкины, лошадей и так далее. Я думаю, это будет стоить всего семьдесят или восемьдесят анн, но это больше, чем у меня есть в настоящий момент.

Да Гама вспомнил Шахджи и деньги, от которых он чуть не отказался. Он кивнул, а Викторио продолжил.

– Мне также нужно десять или двадцать анн. Я должен держать марку. Самое важное – это девушка.

– Да, танцовщица важнее всего, – согласился Да Гама.

Викторио нахмурился.

– Танцовщица? Она ничто. Семь лаков? Я говорю про Люсинду. Как ты думаешь, она сколько стоит? Наследница богатств Дасанов. Как ты считаешь, они на сколько потянут? На сколько лаков? На сколько кроров[39]39
  Крор – 10 миллионов индийских или пакистанских рупий.


[Закрыть]? Ты видел склад. Как ты считаешь, там на сколько добра? Мы с Карлосом много работали. И все это принадлежит ей.

Да Гама тихо присвистнул.

– Когда-нибудь будет принадлежать, ты имеешь в виду, когда она достигнет соответствующего возраста. Но ты – ее опекун, поэтому все переходит к тебе…

Викторио ожил и пришел в возбуждение. Он поднял руку, жестом попросив Да Гаму замолчать.

– Как партнер, ты теперь должен кое-что знать, но это должно остаться в тайне.

«Что еще?» – подумал Да Гама, который понял, что является партнером, только когда Викторио сообщает плохие новости.

Викторио посмотрел на Мауса, и, хотя они с Да Гаммой говорили на португальском, он все равно произнес следующие слова шепотом:

– Она достигла совершеннолетия год и два месяца тому назад.

Да Гама удивленно поднял голову. Викторио кивнул.

– Мы держали это в тайне от нее. Карлос и я. Таким образом мы могли лучше управлять ее делами. У нее третье по размеру состояние в Португалии.

Викторио наслаждался удивлением, написанным на лице Да Гамы.

– Я и понятия не имел.

– Никто не должен был знать. А теперь вези ее сюда и побыстрее. Мы не можем терять время!

Да Гама кивнул, хотя и не понимал, почему Викторио так спешит.

– Что ты собираешься делать?

– Что делать? Жениться на ней, конечно.

Да Гама поразился еще больше и не мог скрыть удивления.

– Но я думал, что она помолвлена…

– С этим дураком Оливейрой? Я сам договаривался об этом браке. Но эту помолвку легко отменить.

– Но твое здоровье…

– Ты считаешь, что я слишком стар? Ты не прав. Я очень быстро заведу наследника, если она способна рожать. Поверь мне: у меня еще встает. Можешь спросить у Мауса.

Мысли Да Гамы путались в голове.

– А если она будет против?

– Она все еще находится под моей опекой. У нее нет выбора!

– Но ты сам только что сказал, что она совершеннолетняя!

Викторио покачал головой:

– Она же этого не знает, не правда ли?

Он приподнял брови, показались глаза гагатового цвета, черные, как ночь без звезд. Затем он опустил голову, и Маус поспешил поправить вязаную шапочку и утереть капельки пота со лба.

– Ты должен отдохнуть, дядя, – прошептал он, бросив гневный взгляд на Да Гаму. – Ты слишком много напрягаешься.

– Но мне придется гораздо больше напрягаться, когда здесь окажется Люсинда, – смех перешел в кашель.

Да Гама постарался остаться солдатом.

«Не обращай внимания на свои чувства и просто выполняй долг», – сказал он себе. Но мысленно он увидел нежный цветок, раздавленный этим жалким стариком. «Думай, – велел себе Да Гама. – Должен быть выход».

– Выбора у тебя нет, солдат, – сказал Викторио, словно прочитав мысли Да Гамы. – Если ты хочешь получить эти двадцать тысяч.

Да Гама покраснел.

– А это какое имеет отношение к делу? Теперь это ее деньги. Я с такой же легкостью могу получить их прямо от нее.

Викторио улыбнулся хитро и жестоко.

– Каким образом? Я вскоре буду ее мужем, поэтому богатство переходит ко мне. И она убийца. Также она сумасшедшая, или идет к тому, как ее мать. У меня есть друзья везде: в Биджапуре, в Гоа, в Лиссабоне. Ты – никто. Ты не знаешь ни как вести дела, ни как торговать, ни законов. Какой у тебя шанс против меня?

Викторио склонился вперед в кресле и похлопал Да Гаму по плечу. Раздутая рука выглядела ужасно, она была грубой и неприятной, да еще и кожа потрескалась и облезала.

– Ты можешь попробовать пойти против меня. Может, у тебя хватит целеустремленности, может, даже есть навыки. Может быть. Или ты можешь стать моим партнером. Моим партнером и богатым человеком. Очень богатым.

Да Гама взвесил предлагаемые варианты.

– Хорошо, – тихо ответил он.

Викторио улыбнулся и протянул руку. Ругая себя, Да Гама потянулся к ней, чтобы пожать. Но старик резко вдохнул воздух.

– Что ты делаешь? – спросил Викторио.

– Я думал…

– Я хочу получить те двадцать анн, о которых мы говорили. Давай.

Порывшись в кармане, Да Гама извлек несколько монет Шахджи. Рука старика оказалась сухой, как песок.

Викторио откинулся на спинку кресла. На лице были написаны удовлетворение и измождение. Маус забрал монеты у Викторио, поцеловав кончики пальцев старика. Да Гама отвернулся.