Текст книги "Кейджера Гора"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 35 страниц)

– Закреплена надёжно, – доложил один из мужчин одетых грузчиками.

– Закрывайте контейнер, – скомандовал их старший, осмотрев крепления.

Я поражённо смотрела на медленно закрывающуюся дверцу. С внутренней стороны на ней не было ни ручки, ни каких-либо других устройств для её открытия. Впрочем, даже если бы они там и были, я всё равно была бы не в состоянии ими воспользоваться, будучи крепко пристёгнутой к стенкам ящика. Я была просто совершенно беспомощной связанной женщиной, плачущей и жалобно смотрящей на своих похитителей в надежде на их милосердие. Но все мои надежды оказались разбиты о закрывшуюся с гулким стуком дверцу.

Внутренности ящика-тюрьмы погрузились в практически полную темноту, за исключением двух маленьких, круглых отверстий справа от меня как раз на уровне лица, через которые всё ещё проникал свет.

Послышался скрежет двух входящих в пазы ригелей в верхнем и нижнем углах двери. Я осталась сидеть внутри, беспомощная и одинокая. Я слышала, как мужчины неторопливо, один за другим вкрутили десять винтов, по три в верхнюю и нижнюю кромки дверцы, и по два в вертикальные, как раз между петлями и между ригелями.

Я отчаянно задёргалась в удерживающих меня путах, но всё было тщетно.

Ранее, когда я спросила мужчину, не был ли этот ящик сейфом, то получила ответ, что это не так, но его можно использовать для хранения ценностей.

Оставалось только задаваться вопросом, могу ли я теперь испытывать некоторое горькое утешение от его лаконичного ответа, который теперь казался скорее ироничным. Скорее всего, именно меня, теперь так хорошо закреплённую внутри этого сейфа, он и подразумевал тогда. По крайней мере, я могла считать себя ценностью. Я прижалась затылком к прохладной стальной поверхности. Снаружи донёсся скрип поворачивающихся ручек по бокам ящика.

Меня мучил вопрос, раз уж тот мужчина назвал меня ценностью, то насколько же ценной я была для них. Честно говоря, я сомневалась, в своей высокой цене. Если бы всё было так радужно, то я полагаю, меня не привязали бы голой внутри этого тёмного и тесного контейнера.

Я сделала попытку разглядеть что-нибудь снаружи сквозь маленькие отверстия, но видны были лишь цветы на обоях в верхней части стены гостиной.

Ящик покачнулся, по-видимому, поднятый за ручки грузчиками. В этот момент на меня накатила дикая усталость, и меня неудержимо потянуло в сон. Я из всех сил боролась с этой внезапной сонливостью и старалась удержаться в сознании.

По шороху, раздавшемуся со всех сторон, я поняла, что контейнер опускают в картонную коробку.

Услышав снаружи звон отпущенных ручек, я замотала головой, стонами пытаясь привлечь к себе внимание. Я попыталась подёргать запястьями и лодыжками, но едва смогла пошевелить ими. Застёгнутый на животе, широкий кожаный ремень глубоко врезался мне в живот, удерживая меня на месте.

Теперь лишь слабенький свет, проникающий между стенкой ящика и картоном, подсвечивал отверстия. В отчаянии я мотнула головой и ударила в стенку позади меня.

– Не глупи, сучка, – зло отозвался на это мужчина снаружи.

Я зарыдала. Я из последних сил отчаянно боролась с накатывающей на меня сонливостью. Кольца и ремни удерживали меня вплотную к стенкам, и не оставляли мне даже минимальной степени свободы. Всё что я могла делать, это сигналить о своём присутствии внутри ящика, слегка постукивая головой о сталь.

Мои действия и в самом деле были совершенной глупостью. Я прекрасно осознавала, что даже в самых идеальных условиях, если бы вокруг находились посторонние, любая девушка, столь профессионально связанная и не имеющая возможности кричать из-за вставленного в рот кляпа, будет иметь мало шансов, привлечь внимание к своему плену. Сомневаюсь, что даже ее самые жестокие и отчаянные удары головой окажутся слышимыми дальше, чем на ярд от её крошечной тюрьмы.

Я уже захлёбывалась от рыданий. Они должны были проявить ко мне милосердие, но вместо этого закрыли крышку картонной коробки.

На мгновение я вновь отчаянно задёргалась, но добилась только тог, что почувствовала себя совершенно опустошенной.

Снаружи послышался звук отрываемого от рулона скотча, и очевидно, они запечатали наружную коробку.

Я прижалась головой к железу. Два кольца, к которым был пристёгнут ремешок кляпа, издали слабый стук, а сам кожаный ремешок чувствительно вдавился в мой затылок. Ремень, державший моё тело, больно впивался в живот, и чтобы ослабить это давление, я придвинулась вплотную к стенке, так что между моей спиной и холодной сталью остались лишь мои волосы, всё ещё влажные после душа. Своими ягодицами и пятками, опиравшимися на пол ящика, я чувствовала прохладный, гладкий и твердый металл.

Затем моя маленькая тюрьма закачалась, и я поняла, что грузчики подняли ящик и куда-то его понесли.

Последней мыслью пришедшей мне в голову, перед тем как сознание покинуло меня, было то, что сегодня был вечер вторника. А завтра будет среда, мой выходной в магазине. Никто не хватится меня до четверга.

Моё сознание померкло, и я погрузилась в глубокий сон.

3. Корцирус

В комнате было тепло. Судя по моим ощущениям, было раннее утро.

Под своими пальцами я чувствовала мягкую шелковистую ткань. Я лежала на животе на мягкой, широкой, покрытой красным шёлком поверхности, и вяло пыталась собрать в кучу свои разбегающиеся мысли. Осторожно пошевелившись, почувствовала лёгкое движение покрывала под собой. Я была полностью раздета, и теплый воздух ласкал моё обнажённое тело. Одеяла на мне не было.

И тут я вспомнила мужчин, ремни и ящик. В панике я вскочила на руки и колени, и осмотрелась. Мягкой поверхностью оказалась широкая круглая, диаметром около пятнадцати футов, кровать или софа, около центра которой, я и стояла на четвереньках. Матрас, а точнее перина была такой мягкой, что я утопала в ней почти наполовину. Я даже не представляла, что подобная роскошь может существовать.

К моему облегчению, если верить моим глазам, в комнате больше никого не оказалось.

Комната, в которой я очнулась, была большой, и в высшей степени красочно декорированной. На полу была уложена глянцевая, алая, каменная плитка. Стены, также, были покрыты глянцевым кафелем, собирающимся в рельефные спиралевидные орнаменты, преимущественно желтых и черных тонов. В одном месте на полу лежала большая шкура, с выкрашенным в красный цвет мехом. Кое-где у стен стояли довольно громоздкие, архаично выглядевшие, сундуки, закрытые массивными крышками открываемыми вверх. То тут, то там на стенах висели зеркала, а перед одним из них стояло нечто похожее на низкий туалетный столик. Кроме него, я заметила ещё один невысокий стол, стоявший совсем рядом с кроватью. На полу, главным образом близ стен, валялось несколько подушек. С одной стороны в полу было видно большое углубление, напоминавшее бассейн. Я предположила, что оно, возможно, служило в качестве ванны, правда воды внутри не наблюдалось, как не было заметно и никаких кранов либо смесителей. В одном из зеркал, я увидела отражение девушки стоящей на четвереньках посреди большой кровати, и торопливо отвела взгляд. С другой стороны, как мне показалось, были какие-то раздвижные двери. Справа от меня, в нескольких футах от кровати, находилась тяжелая деревянная дверь, выглядевшая очень толстой и крепкой. Я обратила внимание, что на ней не было каких-нибудь задвижек или замков, цепочек или шпингалетов, либо иных устройств посредством которых я могла бы запереть эту дверь изнутри. Похоже, она запиралась только снаружи. Совершенно очевидно, что я не смогу не впустить кого-либо в эту комнату, и с другой стороны, также несомненно, что я могу быть удержана здесь против моей воли. В одном месте в пол было вмуровано тяжёлое металлическое кольцо. Ещё два подобных кольца я заметила на одной из стен. Одно торчало из стены, приблизительно в ярде от пола, а другое в ярде слева от первого и на высоте около шести футов.

В испуге, торопливо, задом, сползя с кровати, что было довольно непростым делом, учитывая мягкость перины, я почувствовала полированную прохладную поверхность алых плиток под моими ногами. При этом я увидела, что в основание кровати вмуровано ещё одно, аналогичное уже замеченным мной, увесистое кольцо, с которого на пол свисала стальная цепь, лежавшая на полу аккуратной горкой. Кроме того, я отметила, что кольца меньших размеров были равномерно подвешены по всему периметру кровати через каждые четыре-пять футов. Под ними, однако, никаких цепей не наблюдалось.

Я бросилась к узкому, примерно пятнадцати дюймов шириной, окну. Оно было забрано массивными вертикальными прутьями, вмурованными в стену через каждые три дюйма и связанные между собой горизонтальными толстыми, плоскими, стальными перемычками, расположенными приблизительно в футе друг от друга. Я подёргала прутья, но не смогла даже пошевелить их, добившись лишь боли в ладонях. На мгновение я замерла у окна, в тени от прутьев и перемычек, перечёркивавших моё лицо и тело. Я быстро пересекла комнату и забралась обратно на кровать. Надо признать, что место, в котором я оказалась, напугало меня до дрожи в коленях. Мне даже на секунду показалось, что я очутилась не на Земле. И эта мысль пришла мне в голову не из-за этой комнаты, её особенностей и обстановки, скорее всё дело в том, что состояние моего тела и качество вдыхаемого мной воздуха резко отличались от всего моего прежнего опыта. Казалось, что все моё тело было оживлённым и заряженным избытком кислорода. Сам воздух здесь бодрил и стимулировал жизненные процессы. А ещё сила тяжести казалась немного отличающейся от той, что характерна для Земли. Но для своего успокоения я списала всё на остаточные последствия того лекарства, которое мне ввели, прежде чем упаковать в контейнер. Все эти странности, которые казались реальными особенностями здешней природы, несомненно, были просто субъективными иллюзиями моего сознания, возникшими вследствие приёма неизвестного мне успокоительного препарата или наркотика. Они должны быть таковыми, ибо иная возможная альтернатива была бы просто невероятна, и даже невероятно абсурдна. Я надеялась, что не сошла с ума.

Усевшись на кровати, я подтянула к себе ноги и упёрлась в колени подбородком. Тут я осознала, что очень голодна. По крайней мере, появилось хоть что-то, что уверило меня, что я не сошла с ума. Впрочем, была ещё одна вещь, которая давала мне твердый ориентир в этой кажущейся невероятной смене обстановки. Это был предмет, что заперли на мне в моей собственной кухне. Это был стальной ножной браслет, всё ещё остававшийся на моей ноге.

Бросив взгляд в одно из зеркал, я увидела себя, обнажённую, сидящую на огромной кровати, и казавшуюся такой крохотной по сравнению с ней. А ещё меня мучил вопрос, чья же это кровать.

Вдруг, по ту сторону двери послышались какие-то звуки. В испуге я, оставаясь на кровати, вскочила на колени, и, схватив покрывало, на котором я сидела, отчаянно прижала к телу эту иллюзорную защиту.

Дверь открылась, и на пороге появилась миниатюрная, изящная, темноволосая женщина, одетая в короткую, светлую, лёгкую, почти прозрачную, с глубоким декольте тунику, расписанную цветочным орнаментом. Надо признать, что тот, кто выполнил этот орнамент из рассеянных на тонком шёлке изысканных жёлтых цветов, обладал прекрасным вкусом! Одежда была подвязана, похоже, весьма туго, двумя оборотами узкого, шёлкового, жёлтого шнура, завязанного узлом слева на талии. Обуви на ней не было. Для себя я отметила, что ножного браслета на её лодыжке, в отличие от меня, не имелось. Зато у неё имелось нечто на шее, нечто плотно прилегающее к коже, и спрятанное в шёлковом кожухе или чехле. Я даже подумать боялась, что же это могло быть, но оно ни в коем случае не должно быть металлическим, конечно. Иначе это было бы просто ужасающим. Я успела заметить, что дверь, которая немедленно закрылась позади вошедшей, оказалась толщиной приблизительно в шесть дюймов.

– Ой! – воскликнула девушка негромко и испуганно, увидев меня, и опустилась на колени, склонив голову, а затем подняла её, и сказала, -простите меня, Госпожа. Я не знала, что Вы уже проснулись. Я не постучалась, из опасения потревожить Вас.

– Что Вам нужно? – спросила я.

– Я пришла, чтобы служить Госпоже, – заявила она. – Я пришла, чтобы выяснить, не пожелает ли Госпожа чего-либо.

– Кто Вы? – поинтересовалась я поражённо.

– Сьюзан, – представилась она.

– Сьюзан? И всё? – переспросила я.

– Просто Сьюзан, – ответила она.

– Как это? – удивилась я.

– Именно так меня назвали, – пояснила она.

– Назвали? – я смотрела на неё непонимающе.

– Да, Госпожа.

– Я – Тиффани, – назвала я себя, и добавила, – Тиффани Коллинз.

– Да, Госпожа, – сказала девушка.

– Где я нахожусь? – задала я, наконец, вопрос, который мучил меня с тех пор, как я очнулась.

– Вы в городе Корцирус, – ответила моя гостья.

Никогда не слышала о таком городе. Я даже не представляла, в какой стране, или на каком континенте он может быть расположен.

– В какой это стране? – всё же решила я уточнить.

– В стране Корцирус, – пояснила она.

– Но Вы, же сказали, что это город, – удивилась я.

– Вы находитесь во владениях Корцируса, Госпожа, – опять попыталась разъяснить девушка.

– Где расположен этот Корцирус? – спросила я, решив зайти с другой стороны.

– Госпожа? – озадаченно переспросила моя собеседница.

– Где находится Корцирус?

– Он здесь, вокруг нас, – удивлённо сказала она, разведя руками. – Мы находимся в Корцирусе.

– Я вижу, что меня решили держать в неведении, – рассерженно заметила, прижимая к себе покрывало.

– Корцирус, лежит к югу от Воска, – наконец начала объяснять она, хотя от этого мало что прояснилось. – Это на юго-запад от города Ар, и на восток и несколько на север от Аргентума.

– А где же Нью-Йорк? Где Соединенные Штаты Америки? – нетерпеливо воскликнула я.

– Их здесь нет, Госпожа, – как-то грустно улыбнулась девушка.

– А где находится океан? – спросила я.

– Более чем в тысяче пасангов на запад, Госпожа, – ответила она.

– Какой это океан – Атлантический или Тихий? – уточнила я.

– Нет, Госпожа, – отрицательно покачала головой моя собеседница.

– Значит, это – Индийский океан? – сделала я логичный, казалось мне, вывод.

– Нет, Госпожа, – снова отрицательно ответила девушка, и я озадаченно уставилась на неё. – Это – Тасса, море, Госпожа.

– Что это за море? – попыталась я ещё раз докопаться до истины.

– Именно так мы называем его, – ответила девица, – просто море Тасса.

– О-о-о, – с горечью протянула я.

– Госпожа уже могла заметить необычные ощущения в её теле, с которыми она, скорее всего, раньше не сталкивалась? – спросила девушка. – Возможно, Госпожа уже отметила несколько непривычное качество воздуха, которым она дышит?

– Возможно, – уклончиво ответила я.

Это было именно то, что я приняла за остаточные явления того препарата, который мне ввели, отправляя меня в бессознательное состояние.

– Не хотела бы Госпожа приказать мне подготовить ей ванну? – осторожно поинтересовалась она.

– Нет, – отмахнулась я. – Я не грязная.

– Да, Госпожа, – сказала она, а я внезапно, с тревогой поняла, что должно быть, меня вымыли, пока я была без сознания.

– Кажется, я надушена, не так ли? – спросил я, желая уточнить, была ли это комната наполнена ароматом духов, или же пахло от меня.

– Да, Госпожа, – кивнула девушка.

Я подтянула покрывало, еще выше и крепко прижала его к шее. Я остро чувствовала его шелковистую мягкость на своём голом, благоухающем тонкими женственными духами теле.

– Я – всё ещё девственница? – с дрожью в голосе спросила я.

– Я полагаю, что да, – ответила она. – Но я не знаю этого наверняка.

Я с опаской бросила взгляд на тяжёлую дверь позади неё. Кто мог бы войти в эту дверь, и что он мог бы потребовать от меня?

– В чьей постели я нахожусь? – задала я мучивший меня вопрос.

– В Вашей собственной, Госпожа, – огорошила меня моя гостья.

– Моей? – поражённо переспросила я.

– Да, Госпожа, – ответила она.

– В таком случае, чья это комната? – уже смелее поинтересовалась я.

– Ваша, Госпожа.

– А как же те прутья в окне, – указала я в стороны решётки.

– Они для Вашей же безопасности, Госпожа, – пояснила девушка. – Такие меры предосторожности в комнатах женщин Корцируса довольно таки обычное явление.

Я с интересом разглядывала девушку, стоявщую на коленях в нескольких футах от кровати. Окно оказалось точно у неё за спиной, и падающий оттуда свет делал её разукрашенную цветами тунику почти прозрачной. Под этой одеждой было не трудно рассмотреть очертания её тела. Казавшаяся по-своему скромным предметом одежды туника, внезапно стала чрезвычайно провокационной. Подозреваю, что многие мужчины, увидев женщину, одетую подобным образом, легко потеряют голову от вспыхнувшей страсти. А ещё я гадала, что же было скрыто под шёлковой тканью на её шее.

– Почему меня принесли сюда? – спросила я свою гостью. – Зачем я здесь?

– Я не знаю, Госпожа, – ответила мне девушка. – Я не одна из тех, кого могли бы проинформировать.

– О-о-о, – вздохнула я, не полностью понимая её ответ.

– Госпожа не голодна? – вдруг спросила она.

– Да, – признала я, тут же вспомнив о мучившем меня чувстве голода.

Улыбнувшись, девушка легко и изящно поднялась на ноги и покинула комнату.

Я слезла с постели и встала рядом на прохладный плиточный пол, закутавшись в покрывало наподобие большого плаща. От окна тянуло теплом и влагой. Я задавалась вопросом, в какой части света я оказалась, была ли это Африка или Азия.

Невольно мой взгляд зацепился за кольца по периметру софы, на полу, и за те два, что были вмурованы в стене, одно в ярде, а второе в шести футах от пола.

Я подошла к двери и осмотрела её. Ручка на ней имелась, но не было никакой возможности запереть её, по крайней мере, с моей стороны. Снаружи послышался неясный шум, и я поспешила отскочить вглубь комнаты.

Дверь открылась и на пороге появилась та же девушка, которая с лёгкой улыбкой на лице внесла поднос с блюдами.

– Госпожа уже встала, – отметила она, помещая поднос на низком столе.

Она расставила блюда на подносе, и, принеся одну из подушек, в обилие раскиданных вдоль стен комнаты, уложила её перед столом. Пока она ходила, я рассмотрела на подносе, тарелку с фруктами, несколько клиновидных ломтиков желтоватого хлеба, и пиалу с горячей, судя по поднимающемуся парку, аппетитно пахнущей, темно-коричневой, почти чёрной жидкостью.

– Позвольте мне освободить Госпожу от покрывала, – заявила она, направившись ко мне.

Я испуганно отпрянула.

– Сейчас довольно тепло для этого, – Сьюзан улыбнулась и подошла ко мне, протягивая руки к моему импровизированному одеянию, но я снова отстранилась. – Пожалуйста. Ну не надо стесняться. Я мыла Госпожу много раз. И Госпожа очень красива.

Я нерешительно позволила покрывалу соскользнуть до бедер. При этом я безошибочно разглядела восхищение в глазах девушки. Надо признать, мне это понравилось, и я больше не стала противиться тому, что она забрала покрывало.

– Да, – выдохнула она, – Госпожа действительно красива.

– Спасибо, – поблагодарила я её, наблюдая, как она сворачивает покрывало и укладывает его на большую кровать.

– Сьюзан, это – твоё имя? – поинтересовалась я.

– Да, Госпожа, – улыбнулся девушка.

– А Ты знаешь для чего нужны эти кольца? – наконец решилась спросить я, указав на тяжелое кольцо на полу, и те два, что висели на стене.

– Это – рабские кольца, Госпожа, – ответила Сьюзан.

– И в чём их назначение? – спросил я, напуганная её ответом.

– Рабов или рабынь можно привязать к ним верёвкой или приковать цепью, – пояснила девушка.

– Значит, в этом месте есть рабыни? – сделала я очевидный вывод, и

понимание этого ужасно встревожило меня, но, в то же самое время, я почувствовала и необыкновенное возбуждение. Мысль, что я могу оказаться рабыней, и что это могло бы означать для меня, внезапно, вспышкой молнии пронеслась через моё сознание. В это мгновение я была столь взволнована, столь потрясена тем, чем это мне грозит, что едва удержалась на ногах.

– В этом месте живут настоящие мужчины, – сказала девушка.

– Ох, – я смогла только вздохнуть.

Я не поняла её фразы. Разве она не знала, что настоящие мужчины отреклись от своей природной сущности, отринули свою мужественность и подчинились предписанным стереотипам? Разве она не в курсе современных политических определений? Иногда я спрашивала себя, неужели не осталось иного вида мужчин, настоящих мужчин, таких, которые как настоящие львы, не склоняются перед отрицательным отношением окружения к их сущности, а просто следуют своим путём, предписанным им самой природой. И сама же себе отвечала, что нет, такие мужчины, конечно, не могут существовать. Они, настоящие мужчины не стали бы притворятся, что согласны с равноправием женщин, позволять им думать, что они то же самое, что и мужчины. Нет, скорее всего, как это и назначено их природой, они просто использовали бы женщин для своего удовольствия, держали бы их, властвовали над ними, владели и дорожили ими, возможно также как лошадьми или собаками, или… как женщинами, с дрожью подумала я.

– Не хотела бы Госпожа отдать должное её завтраку? – спросила Сьюзан и, заметив, что я зачарованно смотрю на тяжёлое кольцо, вмурованное в пол, добавила, – Если Госпожа пожелает, то она может привязать меня к нему и выпороть меня.

Пораженная услышанным предложением, я уставилась на неё.

– Нет, – наконец смогла выговорить я. – Нет!

– Я пока приберусь в комнате, – объявила девушка, – и наведу порядок, чтобы Госпоже было комфортно.

Она обернулась, отошла к стене комнаты, у которой стоял туалетный столик. Там Сьюзан принялась вытаскивать из выдвижного ящика стола различные предметы, такие как, расчески, щётки и пузырьки, и расставлять их на его поверхности, перед зеркалом. При этом двигалась она с невероятной грацией.

Взглянув в зеркало, она заметила меня, стоящую позади неё и наблюдающую за её действиями.

– Госпожа? – обратилась Сьюзан ко мне.

– Ничего, – отозвалась я, и она продолжила свою работу.

Она поправила подушки, до того беспорядочно лежавшие вдоль стены, затем подошла к раздвижным дверям в другой стене комнаты и сдвинула одну из них в сторону на несколько дюймов. Она просунула руку внутрь шкафа, оказавшегося за дверью, и извлекла оттуда нечто, что висело там, на крюке, подвешенное за петлю на ручке. Я задохнулась.

– Госпожа?

– Что это? – с дрожью в голосе спросила я.

– Плеть, – ответила Сьюзан, озадаченно глядя на меня, и видя мой интерес, она принесла её ко мне.

Я, рефлекторно, сделала шаг назад. Она держала это в руках поперёк тела. Белая рукоять плети в длину составляла около восемнадцати дюймов, и была расшита жёлтым бисером. К одному из концов рукояти крепилась петля, а с другого свисали пять гибких жёлтых ремней, примерно в два с половиной фута длиной, и полтора дюйма шириной каждый.

Я вздрогнула, едва представив, что я могла бы почувствовать, будь этот ужасный предмет применён к моему телу.

– Меня будут пороть этим? – спросила я, с ужасом ощущая свою наготу и беззащитность.

– Я так не думаю, Госпожа, – рассмеялась девушка.

Несколько успокоившись, я с интересом рассматривала плеть. И всё же мне бы хотелось, чтобы её ответ был более содержательным.

– Чья это плеть? – поинтересовалась я.

– Ваша, Госпожа, – пожала плечами Сьюзан.

– Но для чего, мне она? – растерялась я.

– Для того чтобы наказывать меня, – ответила она. – Однако я надеюсь, что я буду настолько угождать Госпоже, что она не захочет применять это ко мне, или, по крайней мере, не будет делать этого часто.

– Убери это, – вскрикнула я.

Этот предмет пугал меня.

Сьюзан отошла к стене, той в которой была большая входная дверь, и подвесила плеть на незамеченный мной прежде крюк, торчащий рядом с косяком.

– Вот здесь, – улыбнулась девушка. – Здесь она будет постоянно бросаться в глаза, и мы обе будем видеть её по многу раз за день.

Я кивнула. Я и так не могла отвести взгляда от этого пугающего предмета. Было невозможно ошибиться с его назначением.

– Сьюзан, – окликнула я девушку.

– Да, Госпожа, – мгновенно отозвалась она.

– Неужели здесь, в этом месте, в этом городе, или в этой стране и правда есть рабы?

– Да, Госпожа, – ответила она мне, – и вообще.

Я не поняла того, что она подразумевала под этим "вообще".

В комнате было тепло, и я чувствовала, как лёгкий сквозняк ласкал моё тело. От меня пахло духами, и этот аромат был столь изысканно женственен!

– Ты упомянула, что Тебя «назвали» Сьюзан, – припомнила я.

– Да, Госпожа, – отозвалась она.

– То, как Ты сказала это, прозвучало, как если бы это было не совсем именем, как если бы Тебя, возможно, назвали чем-то, – сказала я.

– Конечно, так и есть, Госпожа, – девушка пожала плечами и улыбнулась.

– Ты очень привлекательна, Сьюзан, – похвалила я.

– Спасибо, Госпожа.

– А вон те, другие кольца, – показала я на меньшие кольца, закреплённые по периметру кровати, – это тоже рабские кольца?

– Да, можно сказать и так, – кивнула она, и направилась к кровати, ступая легко и изящно, – но в скорее это просто крепёжные кольца, к которым можно привязать, скажем, верёвки или цепи.

Тут она присела перед тяжелым кольцом, в основании кровати, и под которым лежала смотанная цепью.

– А вот это, – указала она, – то самое, говоря о котором подразумевают рабское кольцо. Вы видите его схожесть с другими, теми, что на стене?

– Да, – согласно кивнула я.

Она приподняла кольцо, названное ей рабским, и по тому, как она это сделала, было заметно, что этот предмет достаточно тяжёл. Затем Сьюзан осторожно опустила это на место так, что кольцо снова повисло параллельно металлической пластине, к которой оно было закреплено посредствам другого, неподвижного кольца. Сама пластина крепилась к боковой поверхности кровати.

– С помощью такого кольца, шёлковый раб может быть прикован цепью в ногах Вашей постели, – объяснила девушка.

Сьюзан грациозно поднялась на ноги, вновь попав в пятно света, падавшего из зарешеченного окна. Я видела, как тени от прутьев перечеркнули её тело.

– Уверена, что Госпожа голодна, – сказала она.

Я повернулась и подошла к низкому столу, куда Сьюзан водрузила поднос с завтраком.

– Но здесь нет стульев, – заметила я.

– В Корцирусе совсем немного стульев, – отозвалась девушка.

Я повернула к ней своё лицо, на котором, возможно, застыло выражение страдания. Было в этом месте нечто такое, что пугало меня.

– Я не могу удержать себя от того чтобы не разглядывать твою одежду, – призналась я Сьюзан.

– Госпожа? – удивилась она.

– Прости меня, но это платье оставляет немного сомнений относительно твоего очарования.

– Спасибо, Госпожа, – довольно улыбнулась девушка.

– Ты ведь знаешь, насколько откровенна такая одежда, не так ли? – поинтересовалась я.

– Думаю да, Госпожа, – снова улыбнулась она.

– Она не скрывает линии твоего тела, а скорее выставляет напоказ, -добавила я.

– Это – несомненно, одно из их намерений, Госпожа, – кивнула девушка.

Я вдруг почувствовала такую слабость, что покачнулась.

– Госпожа? – встревожено воскликнула Сьюзан.

– Я в порядке, – постепенно успокаиваясь, выдохнула я.

– Да, Госпожа, – сказала она, с явным облегчением.

Я медленно обошла вокруг неё, напуганная кое-чем, только что мной замеченным. Сьюзан стояла спокойно, выпрямившись, подняв голову. Она была просто невероятно прекрасна и стройна.

– Там что-то есть, на твоей левой ноге, – сказала я, – высоко на бедре, чуть ниже ягодицы.

Я разглядела это сквозь тонкую, почти прозрачную, белую, украшенную цветочным орнаментом ткань её туники.

– Да, Госпожа, – признала она. – Девушек, таких как я, обычно метят.

– Метят? – поражённо переспросила я.

– Да, Госпожа, – кивнула она, и предложила, – Госпожа желала бы посмотреть?

Видя мое любопытство и волнение, она обоими руками приподняла подол короткой туники, и бросила взгляд вниз на своё левое бедро.

– Что это? – задыхаясь, спросила я, увидев аккуратную похожую на цветок метку, высотой около полутора дюймов и широкий полдюйма.

– Это – моё клеймо, – спокойно ответила Сьюзан.

От этих её слов я застыла как громом поражённая.

– Его поставили мне в одном из городов Коса, два года тому назад, -продолжила она, – раскалённым добела железом.

– Ужасно, – прошептала я.

– Девушки, такие как я, должны ожидать того, что им выжгут клеймо, -объяснила Сьюзан. – Это делается в соответствии с рекомендациями торговых правил.

– Торговых правил? – удивлённо переспросила я.

– Да, Госпожа, – кивнула девушка. – Могу я опустить мою тунику?

– Да, конечно, – ответила я.

– Она отпустила подол и пригладила своё лёгкое одеяние.

– У тебя красивое клеймо, – заметила я.

– Я тоже так думаю, – улыбнулась она. – Спасибо, Госпожа.

– Тебе было больно?

– Да, Госпожа, – кивнула Сьюзан.

– А сейчас, оно уже не болит? – не отставала я.

– Нет, Госпожа, – признала она.

Я нерешительно протянула руку к её горлу, и коснулась скрытого под шёлком предмета на шее девушки.

– Что это? – спросил я.

– Шёлк? Это – прикрытие или чехол ошейника. Это может быть сделано из различных материалов. В более прохладном климате используют бархат. Однако, это скорее редкость, и в большинстве городов ими не пользуются.

Под нежным шёлком, мои пальцы ощутили крепкую, безжалостную сталь.

– Конечно, Госпожа – это мой ошейник, – подтвердила Сьюзан мою догадку.

– Ты не могла снять его? Пожалуйста, – попросила я. Я хотела бы рассмотреть это.

– Простите меня, Госпожа, – весело засмеялась она в ответ на мою просьбу. – Но я не смогу снять его.

– Но, почему нет? – удивилась я.

– Он замкнут на мне, – всё ещё смеясь, пояснила Сьюзан, и, повернувшись кругом, предложила: – посмотрите.

Взволнованно я раздвинула в стороны края шёлкового чехла на затылке девушки. Там, под её волосами, на стальной плотно прилегавший к шее полосе, виднелся маленький, но наверняка крепкий замок. Я увидела узкую замочную скважину, настолько узкую, что ключ наверняка был совсем крошечным.

– И у Тебя нет ключа? – спросила я.

– Нет, Госпожа, – она снова засмеялась. – Конечно же, нет.

– Но это значит, – сделала я логичный вывод, – что лично у тебя, не никакой возможности избавиться от этого ошейника?

– Нет, Госпожа, – кивнула Сьюзан. – Совершенно никакой возможности.

Я задрожала от осознания сказанного.

– Я могу задать Тебе интимный вопрос, Сьюзан? – осторожно спросила я.

– Конечно, Госпожа.

– Ты – девственница?

– Нет, Госпожа, – усмехнулась она. – Я уже давно открыта мужчинами для их удовольствий.

– Открыта? – шёпотом переспросила я.

– Да, Госпожа.

– Для их удовольствий?

– Да, Госпожа, – кивнула Сьюзан.

– Ты называешь меня Госпожой. Почему?

– Но это общепринятое обращение, которым девушки, такие как я, обращаются ко всем свободным женщинам, – объяснила она.