Текст книги "Кейджера Гора"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)

– Паузаньяс, управляющий седьмым цехом, – сказал Эмильянус, – сообщил мне, что, по его мнению, даже среди его подопечных есть немало соблазнительных девок.

– А вот это уже становится интересно, – заметил мужчина.

– Значит, эти две, из седьмого цеха? – уточнил другой.

– Да. Обеих я нашёл именно там, – подтвердил Эмильянус, и тут советы посыпались со всех сторон:

– Тебе не стоит зависеть от фабрик.

– Лучше покупать девок на рынке.

– Ты же можешь просто купить обученных рабынь.

– Они значительно дороже, – осадил мужчина последнего.

– Это верно, – не стал спорить тот.

– Друзья, сейчас я покажу Вам ещё одно преимущество моего подхода, – привлёк Эмильянус внимание спорщиков, и повернулся к нам. – Эмили, Ты хотела бы вернуться на фабрику?

– Нет, Господин! – содрогнувшись ответила девушка.

– А Ты, Тиффани?

– Нет, Господин! – крикнула я.

– Ну что, видите, насколько высока мотивация у фабричных девушек? – усмехнулся Эмильянус. – Соответственно, от них можно ожидать, скорого результата. Эти будут отчаянно стремиться к тому, чтобы научиться всем премудростям, и делать они это будут великолепно.

– А Ты обсудил свои идеи с Минтаром? – поинтересовался всё тот же мужчина.

– Да, – кивнул, Эмильянус, – и он дал мне своё благословение.

– Это будет одним из предприятий Минтара? – поинтересовался мужчина.

– Нет, – ответил Эмильянус. – Это станет одним из предприятий Эмильянуса. Но мой дядя, конечно, выделит начальную ссуду под разумный процент.

– Понятно, – кивнул мужчина. – Но всё же не уверен, что это будет прибыльным делом.

– Будет весьма трудно, втиснуться в этот сегмент рынка, – поддержал его другой.

– Это – вопрос, соответствия качества оказываемых услуг и конкурентоспособности цен, – пояснил Эмильянус

– Возможно, – признал мужчина.

– Эмили, пожалуйста, Ты не могла бы обойти стол и встать на колени вот здесь подле меня? – спросил Эмильянус.

Эмили, немедленно вскочив на ноги, бросилась бежать вокруг стола, чтобы поскорее занять указанное место, оставив меня одну перед столом и в некотором замешательстве.

– Тиффани, Ты не могла бы встать и раздеться, пожалуйста? – обратился ко мне Эмильянус.

Не мешкая ни мгновения, я встала и выскользнула из шёлковой туники, держа своё короткий предмет одежды в правой руке.

– И это – фабричная девка? – недоверчиво спросил мужчина,

– Тем не менее, это именно так, – заявил Эмильянус.

– Пожалуй, таких – рабских форм, я давненько не видел, – даже присвистнул от восхищения мужчина.

– Согласен, – поддержал его другой.

– Ты очень привлекательна, Тиффани, – похвалил меня Эмильянус.

– Спасибо, Господин, – ответила я.

– Как давно Ты уже в рабстве? – спросил он.

– Приблизительно пять месяцев, Господин.

– Тебя обучали чему-либо из искусств рабынь? – уточнил Эмильянус.

– Только инструкциями некоторых мужчин, которые меня использовали для своих удовольствий, – сообщила я, – ну и, конечно, меня обучали работе на ткацком станке.

Ответом на моё признание, стал дикий хохот всех мужчин находившихся в зале.

– В общем, мы можем считать, – отметил Эмильянус, – что Ты практически ничему не обучена.

– Да, Господин, – признала я.

– Брось шёлк, – велел он, и едва моя туника коснулась пола, приказал: – Теперь Тиффани ложись на пол, на живот.

Я мгновенно прижалась животом к каменным плиткам пола, и оперевшись на руки посмотрела на мужчин.

– Ты знакома с понятием «движения на полу», Тиффани? – поинтересовался Эмильянус.

– Немного, Господин, – сообщила я. – Я видела кое-что, однажды в доме работорговца.

Я имела в виду то, что произошло в доме Клиоменеса, когда меня сводил туда на экскурсию Дразус Рэнциус. Как давно это было! И тогда я, конечно, была свободна. Но теперь я стала такой же рабыней, как и те девушки, которых я видела там в тот раз.

– Сейчас я подам сигнал музыкантам, Тиффани, – предупредил Эмильянус. – Когда они начнут играть, Ты можешь показать всё на что способна.

– Да, Господин, – прошептала я.

Когда я увидела такие движения в доме Клиоменеса, я даже представить себе не могла, что не далёк тот день, когда от меня самой потребуют двигаться точно также.

В некоторые особенности женского подчинения, проявляются яснее и отчётливее, когда рабыня вынуждается демонстрировать движения на полу, фактически это своего рода танец, исполняемый ей перед мужчинами, при этом никогда не поднимаясь выше его колен.

Через мгновение музыканты заиграли. Почти сразу, как только я начала танцевать, я заметила, что Эмили стянула свой рабский шёлк, обнажая свои груди пред Эмильянусом, и поцеловала его. Но юноша остановил её, и завернув ей руки за спину, скрестил её запястья, и сжав их своей левой рукой. В результате Эмили оказавшаяся совершенно беспомощной перед ним, была вынуждена не отрываясь смотреть на меня.

Когда-то я была Тиффани Коллинз. А теперь я стала гореанской рабыней, извивающейся у ног мужчин.

Я не знаю, как долго играли музыканты, возможно, всего лишь четыре или пять енов. Но вот круговорот мелодии достиг кульминации, и внезапно оборвался. Я лежала на животе, задыхающаяся и потная, прижимаясь к каменным плиткам. Я подняла голову, надеясь рассмотреть в глазах мужчин их вердикт.

– Очень хорошо, Тиффани, – похвалил меня Эмильянус.

– Хорошо? Да просто превосходно, – воскликнул один из присутствующих.

– Великолепно! – поддержал другой.

– И какую цену, Вы готовы уплатить за неё? – поинтересовался Эмильянус.

– Даю серебряный тарск, сразу, – ответили ему.

Я смотрел поражённо уставилась на говорившего.

Интересно, он и правда меня купит? Но, серебряный тарск! Как жаль, что этого не слышит Дразус Рэнциус! Он-то решил, что за меня можно сторговать только пятнадцать – двадцать медных тарсков! А ведь я даже не обучена!

– У Тебя очень хорошо получилось, Тиффани, – похвалил Эмильянус ещё раз.

– Спасибо, Господин, – всё ещё задыхаясь проговорила я.

– Итак, Господа, Вы всё видели своими глазами, – заметил Эмильянус, -а ведь она всего лишь недрессированная фабричная девка.

– Да, Эмильянус, – сказал мужчина.

– Да! Да, – послышались одобрительные мужские голоса со всех сторон.

– Тила, – позвал Эмильянус кейджерону.

– Да, Господин, – отозвалась она, мгновенно очутившись рядом.

– Отведи Эмили в мою комнату и прикуй её цепью за шею в ногах моей кровати.

– Слушаюсь, Господин, – ответила Тила.

– Спасибо, Господин, – всхлипнула Эмили.

– На ноги, рабыня, – скомандовала Тила, и когда Эмили поднялась, команды посыпались как из пулемёта. – Руки за спину, запястья скрестить, глаза закрыть, голову вниз. Ты сможешь, распрямить руки и открыть глаза только тогда, когда почувствуешь, что на твоей шее замкнулся ошейник кровати твоего Господина!

– Да, Госпожа, – сказал зажмурившаяся Эмили, и кейджерона схватив её за волосы и наклонив к своей талии, вывела девушку из комнаты, как она была с закрытыми глазами и скрещенными за спиной руками.

– Мы собираемся послать Тебя в школу, Тиффани, – объявил мне Эмильянус.

– Спасибо, Господин, – обрадовано поблагодарила я.

– Как Ты находишь эту идею? – поинтересовался он.

– Спасибо, Господин, – сказал я. – Меня никогда не учили читать.

Это моё замечание вызвало очередной взрыв гомерического хохота.

– Это не та школа, о которой Ты подумала, – вытирая выступившие от смеха слёзы, проговорил мой хозяин.

– И так, джентльмены, – обратился к гостям, Эмильянус, – и благородные господа, я благодарю Вас за Ваше присутствие здесь этим вечером, и за Ваше внимание. Ваши комментарии, Ваши мысли и Ваши советы очень ценны для меня. Если кто-либо из Вас желает остаться в моём доме на ночь, не стесняйтесь использовать те комнаты, которые Вам предоставили перед ужином. Так же, если какая-либо из рабынь Вас заинтересовала, любая из тех, что прислуживали нам за ужином, за исключением нашей маленькой Тиффани, можете забирать её в Вашу комнату. Она является Вашей рабыней в течение всей ночи. Если Вы окажетесь не полностью ей довольны, просто утром сообщите мне, и её примерно накажут, а затем пошлют Вам на неделю, чтобы она смогла научиться, как надо правильно служить мужчинам.

– Пожалуй, я возьму вон ту блондинку, – сказал мужчина, указывая на светловолосую девушку.

– А мне вон та приглянулась, – показал другой.

Две выбранные девушки побежали к своим хозяевам на предстоящую ночь, и встали на колени у их ног.

– А я не прочь позабавиться с той, которую Ты называл – Тила, хочу посмотреть, как она будет облизывать мои ноги, – заявил крепкий мужчина в возрасте.

– Её пришлют в Вашу комнату, – пообещал Эмильянус.

– Благодарю, Эмильянус, – ответил тот.

– А что по поводу этого бессмысленного, извивающегося, маленького пучка удовольствий? – спросил один из мужчин, посмотрев на меня.

Я густо покраснела, стоя на коленях перед столом, пытаясь понять, насколько ценно для меня его отзыв – «бессмысленный, извивающийся маленький пучок удовольствий». С другой стороны они были гореанскими мужчинами, а я уже знала, что в их руках, если они того пожелают, я сама превращусь в не более чем «извивающийся пучок удовольствий». Это мне хорошо преподал Тарнак на полу рабского фургона.

– С Вашего разрешения, – вежливо ответил Эмильянус, – Я бы не хотел, чтобы она служила этой ночью. Думаю, что ей следует дать хорошенько отдохнуть. Мне надо, чтобы утром она была свежей и отдохнувшей.

– Как пожелаешь, Эмильянус, – несколько огорчённо развёл руками гость.

– Я не буду служить сегодняшней ночью, Господин? – не менее разочарованно спросила я.

– Нет, – ответил он. – Тебе завтра очень рано вставать.

– Господин? – недоумённо посмотрела я на него.

– Ты завтра утром идёшь в школу, – пояснил Эмильянус.

– Да, Господин.

27. Школа

Меня подтянули вплотную к шесту, так близко, что я практически упёрлась в него грудью. На моей талии затянули, застегнув на спине, тяжёлый пояс. На поясе имелось стальное кольцо, за которое закрепили свободный конец короткой привязи шеста, другой конец этой привязи крепился на самом шесте. Теперь я могла двигаться только вокруг шеста, причём отстраниться у меня могло бы получиться не более чем на шесть дюймов от него. Дальше не пускала привязь.

– Наберёшься опыта, и сбруя Тебе больше не понадобится, – пояснил мастер плети. – Тогда уже, мы потренируем Тебя со связанными за спиной руками.

– Да, Господин, – отозвалась я.

– А теперь, Тиффани, поухаживай за шестом, – приказал он. Заставь его вспотеть. Заставь его закричать от удовольствия.

– Да, Господин, – ответила я, начиная извиваться, тереться и целовать шест.

– Следующая, – рявкнул, мастер плети, и я, приблизившись к нему, опустилась на колени.

– Я ношу Ваши цепи, Господин, – проговорила я, поднимая их. – Делайте со мной всё, что пожелаете.

– Ещё раз, – скомандовал дрессировщик.

Я встала и, мельком взглянув на него, опустила голову, и отступила на несколько шагов назад. Лишь встав на позицию, я осмелилась поднять голову снова.

– Запомни, Тиффани, – напомнил мужчина, – твой Господин именно это и будет с Тобой делать.

– Да, Господин.

Я снова приблизилась к нему, и встав перед ним на колени, подняла цепи и произнесла:

– Я ношу Ваши цепи, Господин. Делайте со мной всё, что Вы пожелаете.

– Уже лучше, – похвалил он. – Следующая!

– Посмотрим, как Тиффани использует подушку, – указал владелец плети. – Что ж неплохо.

Любая девушка должна знать, как использовать подушки, так же, как цепи и меха. Обычно это большие и мягкие подушки. Подобные виды подушек, иногда можно обнаружить даже около тронов или церемониальных стульев, но вообще-то они предназначены для использования на них рабынь. Конечно, чаще Вы сможете найти их в частных домах, и в альковах пага-таверн. Иногда рабыне приказывают остаться на своей подушке, а иногда женщину посылают на неё для наказания. Её обучают как надо вставать на неё на колени, как обольстительно изгибаться на или вокруг этой подушки, даже как лежать на ней, на животе или спине, как надо различными способами держать её, и многому другому.

– Хорошо, Тиффани. Хороший, – отметил мастер плети.

– Вы все – рабыни, – объявил мастер плети.

Мы сидели, прижавшись спинами к стене, в учебном зале, и смотрели на него. Ладонями рук мы опирались на пол по бокам от бёдер, а ноги, с пересеченными лодыжками, как если бы связанными, были вытянуты вперёд, перед нами.

– Если кто-то из Вас ещё сомневается, что она – рабыня, пусть посмотрит на своё бедро, и потрогает свою шею.

Мы посмотрели друг на дружку. Похоже, ни одна из нас, ни в малейшей степени не сомневалась, что была рабыней.

– Единственный вопрос теперь состоит лишь в том, насколько Вы соответствуете требованиям, предъявляемым к рабыням, – сказал он. – Теперь, когда Вы стали рабынями, именно этот является для Вас основным, от правильного ответа на этот вопрос зависит, останетесь ли Вы в живых или умрёте. На сегодняшний день, это – Ваш главный вопрос. Я предлагаю, чтобы Вы сами решили его для себя. Каждая из Вас, должна сделать Ваш собственный выбор. Я хочу предостеречь Вам от одной ошибки, ошибки общей для глупых или несведущих девиц. Это – ошибка, состоит в том, что некоторые полагают, что Вы сможете избежать полного погружения в своё состояние, просто имитируя, как им кажется, поведение рабыни. Это в корне не верно. Подлинное поведение рабыни мотивировано изнутри, и является естественным проявлением её признания своей неволи. Желание и чувства внутри неё являются желаниями и чувствами рабыни. И это всегда отражается в подлинном поведении рабыни. Есть много способов, как по реакциям на физиологические и психологические проверки, и по тонким поведенческим намёкам, сказать, является ли подлинным поведение рабыни или нет. Выбор, таким образом, у Вас всего один или Вы хотите стать полностью рабыней, сдавшейся и послушной воле Господина, как Вашем уме, так и в Вашем поведении, или Вы умираете.

– Эта причёска, – демонстрировала нам женщина, тоже рабыня, хотя ей и была разрешена короткая туника, – называется «пламя рабыни». Обратите внимание, как волосы ниспадают на спину, и завиваются.

Она проиллюстрировала причёску на стоящей на коленях девушке, волосы которой были подстрижены и уложены этим способом.

– А вот это, – сказала она, переходя к следующей девушке, – стиль апсвепт. Выглядит очень изысканно. Это – прическа, популярна среди части свободных женщин, но и для рабынь она не запрещена. Её претенциозность, предлагая заносчивость и высокомерие, прекрасно контрастирует с фактической реальностью рабыни. Девушка, причёсанная таким образом, должна ступать осторожно, что позволяет ещё больше разжечь нетерпение её хозяина. Если Вам разрешат, носить эту прическу, то уверяю Вас, что после некоторого начального сопротивления, если господин разрешит его, Вы отдадитесь ему как совершенно низкая и беспомощная девка. Вот эта прическа, что демонстрирует нам Кристэль, с хвостом на спине, популярна преимущественно среди свободных женщин касты писцов. Но, как и предыдущий образец разрешена рабыням. Её очевидная серьезность хорошо контрастирует с сексуальностью, требуемой от рабыни. Девушка может быть освобождена от её серьезности, и приведена в естественное состояние соответствующее её уступчивости, покорности и женственности, всего одним рывком. Кстати, относительно Тиффани, у которой причёска короче некуда. Некоторым мужчинам нравятся женщины именно с такой стрижкой. Впрочем, её волосы постепенно отрастут. Это снова должно контрастировать, с обритой на лысо головой, что обычно делается, или в наказание рабыне, или для защиты ее от вшей в тесных скученных помещениях, например в трюме невольничьего судна. И опять повторюсь, как и во всех моих предыдущих наставлениях, относительно использования духов, шелков, косметики, украшений, или чего бы то ни было ещё, выбирая причёску, Вы должны рассматривать эффект всего ансамбля целиком.

– Хорошо работаешь, Тиффани. У Тебя отлично получается приносить плеть, – сказал мужчина, и забрал её из моих зубов.

– Спасибо, Господин, – сказала я, едва мне освободили рот.

– Дальше, – велел он.

Я с четверенек перетекла на колени перед ним, и уперевшись ладонями рук в пол, опустила голову вниз, между ладонями. Когда-то, именно таким способом, Лигуриус требовал от своих рабынь приветствовать его.

– Я молю о любви, Господин, – прохныкала я. – Я молю о любви!

Я не в силах остановиться принялась целовать его ноги.

– Я прошу о любви, Господин! – отчаянно взмолилась я уже по-настоящему.

– И надо признать, Ты делаешь это превосходно, – отметил он.

Я подняла к нему своё заплаканное лицо, и простонала:

– Но я действительно молю Вас о любви! – призналась я. – Уже несколько недель меня не отдавали мужчинам!

– И которые ещё из Вас, просят о любви? – поинтересовался мастер плети, разглядывая остальных женщин присутствовавших на уроке.

– Я, Господин! – тут же кричала одна девушка.

– Я, Господин! – поддержал её целый хор женских голосов.

– Сколько всего? – строго спросил он.

В учебном зале не нашлось ни одной голой закованной в ошейник девушки, не поднявшей руку.

– Хорошо, – отметил дрессировщик. – Значит, Вы все голодны.

И наше обучение продолжалось.

– Не существует двух одинаковых владельцев, – объяснял нам мастер плети. – За исключением того, общего между ними, что каждый – для Вас абсолютный Господин. Точно так же, как нет двух одинаковых рабынь, опять же, за исключением того, что каждая из них – абсолютная рабыня.

Все мы, рабыни, сидели, лицом к нему, прижавшись спинами к стене учебного зала. Ладонями рук мы опирались на пол по бокам от бёдер, а ноги, с пересеченными лодыжками, как если бы связанными, были вытянуты вперёд, перед нами.

– Соответственно Вы должны, стремиться понимать, настраиваться, ублажать и служить этому уникальному господину, живущему в каждом мужчине. Вы должны использовать Ваши собственные особенности и таланты, чтобы ответить на его призыв. Вам необходимо попытаться в своей уникальности стать прекрасными и особенными для него в его уникальности. Прочитайте его. Изучите его. Будьте той, кто знает о нём всё. Будьте чувствительны к его капризам, и к их изменениям. Найдите то, что он жаждет получить от Вас, и затем сделайте так, чтобы он получил это, и как можно больше. Почувствуйте то, чем он хочет, чтобы Вы были и затем станьте этим и даже сверх его самых диких мечтаний. Помните, что Вы -рабыни. Вы существуете для его обслуживания и удовольствия.

– Это – то, что нужно, Тиффани, – сказал мужчина. – Вытяни конечности. Исследуй их красоту. Теперь посмотри на Господина. Именно так Ты и должна принимать ванну перед мужчиной. А дальше, либо он выдернет Тебя из ванны, чтобы взять, уложив на скользкий кафель, либо сам запрыгнет к Тебе и возьмёт прямо в ванне.

– Не забывай целовать сандалию, покорно, прежде, чем посмотреть на неё на его ноге, – напомнил мастер плети, – то же самое Ты сделаешь, когда снимешь обувь с Господина, и перед тем как наденешь.

– Да, Господин, – ответила я.

– Мягче, Тиффани, – руководил дрессировщик. – Ты же не тарлариона скоблишь.

– Да, Господин. Простите меня Господин!

– Используйте губку с изяществом, – объяснил он. – Помни, что Ты должна не только мыть, но и возбуждать, и не забывай, при этом обслуживании, ласкать и целовать Господина, покорно и любяще.

Я поцеловала влажное плечо мужчины сидящего в ванне, и затем поцеловала его в щеку прямо через влажный холщёвый мешок, натянутый ему на голову. Он застонал. Это был раб-мужчина.

– Также, не забывай иногда прижиматься своим телом к его, как бы случайно, – посетовал дрессировщик. – В этих целях можно, например, слегка, внешне по неосторожности, провести по его губам грудью, а если его губы откроются, Ты уже можешь прижаться к нему плотнее, прося и предлагая. Тебя, конечно, за такое баловство, могут наградить затрещиной, и окунуть в воду, но поверь мне, позже Ты узнаешь, что значит быть «хорошо использованная».

Я встала на колени перед мастером плети, с тревогой протягивая ему поднос. Он невозмутимо поднял одну из булочек, и перевернув предупредил:

– Эта булочка подгорела в основании. Если это повторится, то Тебя угостят плетью.

– Да, Господин, – вздрогнув, сказала я. – Простите меня, Господин.

– Хороший, Руби, – похвалил дрессировщик. – Именно так и надо снимать тунику с мужчины. Пусть это будет ещё одним чувственным опытом для него, с помощью которого ты показываешь ему свое рабство и свое рвение служить. Ты можешь надеть свою тунику, Адбар.

– Да, Господин, – ответил раб, зарытый от нас мешком на его голове.

– Теперь Ты Тиффани, – вызвал меня тренер.

– Да, Господин.

– Ну, что ж, эти булочки уже приемлемы, – признал мужчина. – Можно сказать, что фактически, они хороши.

– Спасибо, Господин! – радостно поблагодарила я.

– Хорошо, Тиффани, – похвалил мастер плети. – Именно так и надо ползти к мужчине на животе. Теперь опусти голову. Дай мне почувствовать твои губы и язык.

– Да, Господин, – всхлипнула я.

– Хорошо, – сказал он.

– Позже, когда твои волосы отрастут до нормальной длины, всегда контролируй, что они ниспадают на сандалии владельца.

– Да, Господин.

Я чувствовала, что наше обучение заканчивалось. Мы возвращались к различным основам, почти столь же элементарным, как ноты для музыканта, таким вещам как основы поцелуев, нежности, положений, поз и движений.

– Хорошо, – сказал дрессировщик.

Я когда-то бывшая мисс Тиффани Коллинз с Земли, теперь в ошейнике лёжа голой на животе, на полу, облизывала и целовала ноги гореанского мужчины. И при этом страстно надеялась, что он будет полностью мной удовлетворён.

– Внимание, Класс, – объявил мастер плети.

Мы все выпрямили спины, сидя лицом к своему дрессировщику, и прижимаясь спинами к стене учебного зала. Ладонями рук мы опирались на пол по бокам от бёдер, а ноги, с пересеченными лодыжками, как если бы связанными, были вытянуты вперёд, перед нами.

– Результаты Ваших проверок и экзаменов, уже у меня в руках. Я рад Вам сообщить, что Вы все их прошли.

Мы не осмелились нарушить предписанное положение, всё же нас хорошо здесь выдрессировали, но мы все вскрикнули от удовольствия. Мы упорно трудились всё это время. Никто из нас не хотел пойти на корм слинам, или, если бы наше внутреннее рабство соответствовало, но наши внешние его проявления оказались бы недостаточны, оказаться в прачечной или снова возвратиться на фабрику, где на этот раз нам, возможно, придется остаться на неопределенный срок.

– Должен отметить, Вы – превосходный класс, один из лучших, которые мне приходилось дрессировать, – признал он.

– Спасибо, Господин, – послышались голоса сразу нескольких девушек.

– Также, – продолжил мужчина, – среди Вас нет ни одной, насколько это показали проверки, кто не был истинной рабыней, как нет ни одной кто бы до самого основания её симпатичного живота, не был бы не на своём месте в ошейнике.

Теперь-то я знала, что, по крайней мере, для меня, это было верно на сто процентов. Конечно, мне не было известно, было ли это верно для других девушек, но относительно меня самой, мои последние сомнения в справедливости присутствия ошейника на моей шее рассеялись во время моего обучения. Теперь я точно знала, что в нём была на своём месте. Теперь я была рада тому, что кому-то пришла в голову мысль доставить меня на Гор, где, желала ли я того или нет, не оставив мне абсолютно никакого компромисса, мне защёлкнули его на моём горле.

– Я горжусь всеми Вами, – сказал мастер плети. – Вы все -соблазнительные и возбуждающие шлюхи. И среди Вас, я в этом уверен, нет ни одной, за которую продали бы дешевле серебряного тарска на открытых торгах.

Вот тут, мы уже не выдержали и ликующие закричали, от радости услышать такую оценку. Мы смотрели друг на дружку с радостью на лицах. Я чуть не оторвала ладони от пола и не распрямила ноги, но, конечно, вовремя опомнившись, не сделала этого. Насколько же довольны мы были! Какая это была для нас высокая похвала. До сего момента мы не понимали, насколько ценны мы стали, как женщины.

– Но, помните, – снова привлёк наше внимание мастер плети, – в действительности, Вы научились совсем немногому. Вас познакомили только с минимальным набором основных умений и навыков, необходимых рабыне, научили только горстке основных принципов. Уходя отсюда, помните, что Ваше образование не полно, оно только начато. Возможно, за Ваши первые несколько дней после школы Вы сможете изучить даже больше, чем здесь за прошедшие пять недель. Ведь там Вас ждут практические аспекты неволи, под управлением и ударами плетей Ваших владельцев. Но даже тогда, помните, что Вы, в Ваших ошейниках, являетесь всё ещё начинающими рабынями. Вы не сможете даже начать конкурировать с опытной женщиной. Продолжайте совершенствовать себя, учиться, работать, любить и служить. Лишь спустя несколько лет, Вы сможете понять то, что такое умения, чувствительность, талант, эмоции, глубинные чувства, рабыни. У монеты свободы имеется и сторона, и зовётся она неволей. И одно без другого существовать не может. Господин свободен, а Вы – рабыни.

Мы смотрели друг на друга. Было очень много неожиданного, в том что он сказал. Мы должны отчаянно стремиться прийтись по вкусу Господину. Мы были практически ещё новыми девушками, необученными в наших ошейниках. Большинство из нас, вообще, были фабричными девками. Но мы страстно хотели доставить удовольствие нашим владельцам. И большинство владельцев весьма чувствительно к этому. Мужчины, вероятно, будут добрее к рабыне низкой квалификации, но рьяно, изо всех сил добивающихся того, чтобы добиться расположения Господина, чем к квалифицированной невольнице, которая позволит своему служению отступить от стандартов совершенства. В этом случае, конечно, во власти рабовладельца, различными видами наказаний, и исправительными устройствами, моментально вернуть её рвение.

Иногда, конечно, в наказание за недостаток старания, такую зазнавшуюся рабыню, могут просто продать в более низкое рабство, и тогда она уже сама, совершенно искренне будет стараться, чтобы после многолетних усилий, снова заработать её путь к, скажем так, отношениям «единственный Господин – единственная рабыня». Недоразумение даже минутной слабости или ухудшения качества её служения не относится к тем ошибкам, что рабыня позволяет себе сделать дважды.

– Всё, что нам я Вами осталось теперь, – сказал мастер плети, – это отработать некоторые типовые ситуации, в которых Вам, скорее всего, по крайней мере, на начальных этапах Вашей неволи, предстоит оказаться.

28. Школа окончена

– Как же я устала, – простонала я.

– Поверь, я не меньше, – присоединилась ко мне Кристэль.

– Как и все мы, – добавила Тупа.

Был уже поздний вечер. Мы с самого раннего утра служили на этой репетиции пира, по указаниям распорядителя зала, и под надзором нашего мастера плети, сейчас стоящего в стороне, в целом. Столы были принесены накрыты в учебном зале. Конечно, мы не подавали настоящей пищи, хотя подносы, блюда, и тому подобное мы носили на по-настоящему.

– Ты – Тиффани? – спросил распорядитель зала.

– Да, Господин.

– Фрукты там, – указал он на место за столом, где стоял один из его помощников, изображая участника пира.

– Да, Господин, – отозвалась я.

И я, и остальные женщины класса, были раздеты, за исключением наших ошейников и цепочек с рабскими колокольчиками, повязанных на наших левых лодыжках. Наши преподаватели не сочли необходимым пачкать шёлковые одежды ради того, что в действительности, было лишь серией репетиций.

Распорядитель зала просто хотел убедиться, насколько хорошо мы двигались, будучи увешаны колокольчиками. Распорядитель зала, или управляющий пиром, или мастер пира, как можно предположить, чрезвычайно важная персона в этом деле. Он управляет организацией пира, заказом продуктов, контролирует поставки, обеспечивает требуемый персонал, вроде музыкантов, танцовщиц и просто рабынь.

Наш класс, все двадцать девушек, действовали как прислуживающие рабыни. Девушки из другого класса, следующего за нами по программе обучения, стояли на коленях вдоль одной из стен, внимательно наблюдая за нами. Мне отчаянно хотелось поговорить с одной из рабынь того класса.

Музыканты уже прекратили играть. Так же как и танцовщицы, они расселись вдоль другой стены, а некоторые из них и вовсе заснули. Эти музыканты были свободны. Музыканты на Горе, то есть, члены касты музыкантов, редко, если когда-либо могут оказаться в рабстве. Их неприкосновенность, или практическая неприкосновенность в плане неволи -вопрос гореанских традиций. На Горе есть даже пословица: «То кто делает музыку, должен быть свободным как тарн и чайка над Воском». Честно говоря, я подозреваю, что эту пословицу сочинили сами музыканты, чтобы защитить себя от работорговцев. Например, на Горе хватает музыкантов, не членов касты, которые являются рабами. Также, довольно распространено на Горе обучать, девушек рабынь пользоваться музыкальными инструментами, чтобы они могли бы доставить ещё больше удовольствия своему Господину. И кажется, никто ещё не заявил, что в этом случае она должна быть освобождена. В действительности, и это чувствуется, находясь в ошейнике, она изо всех сил стремится угодить своему Господину, и это делает её выступление, её игру, а возможно и её пение, ещё более превосходным. Кроме того, есть и рабы мужчины – прекрасные музыканты.

Есть и ещё одна каста на Горе, помимо музыкантов, членов которой вообще практически не рассматривают, как кандидатов в рабство. Это каста игроков. Это люди, которые зарабатывают на жизнь игрой в Каиссу, играя за призы, взимающих плату за игру с ними, обучая за деньги, устраивая турниры, комментируя игры, и тому подобным. Они – в массе своей бедняки, но по большому счёту не испытывают серьёзных затруднений, зарабатывая себе на еду и ночлег сыграв одну – две партии. Всеобщая любовь и уважение, что гореане питают к игре в Каиссу, вероятно и объясняет практически полную неприкосновенность от работорговцев, предоставленную членам касты игроков. Рабам, кстати, крайне редко разрешают играть в Каиссу. В некоторых городах это вообще противозаконно. Как полагают гореане, даже прикосновение раба к фигурам является оскорблением игры, и может быть сурово наказано.

Напротив, танцовщицы, некоторые из которых спокойно посапывали в сторонке, все были рабынями. Немногие из свободных женщин посмели бы исполнить гореанские танцы перед сильными мужчинами. Сделай они так, и как долго они могли ожидать оставаться свободными? Станцуй какая-нибудь женщина в таком виде, перед мужчинами, и любой из них сразу скажет, что в её сердце живёт рабыня. А раз так, давайте наденем на неё ошейник! Независимо от того, что может быть правдой в этих рассуждениях, но это -факт, почти все танцовщицы на Горе – рабыни. В действительности верно и обратное, большинство самых красивых и возбуждающих гореанских рабынь -танцовщицы. И они стоят весьма дорого, и речь уже идёт о золоте.