Текст книги "Кейджера Гора"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 35 страниц)

Праздник, меж тем, подходил к концу. Большинство гостей, включая почетного гостя – Хассана, разошлись по домам.

– Ты в порядке, Тиффани? – поинтересовался распорядитель пира.

– Да, Господин, – пролепетала я.

Всё же он оказался сердечным мужчиной, и не заставил меня продолжать обслуживание гостей.

Я так и осталась лежать в том углу, отдыхая, и восстанавливаясь после пережитых эмоций и последствий использования Хассаном. Постепенно во мне родилось чувство удивительного восторга. Я побывала в руках мужчины, который искал Шейлу, Татрикс Корцируса, и он меня не признал. Да даже Дразус Рэнциус, или Майлс из Аргентума, мужчины, которые фактически видели меня, как мне казалось, не смогли бы узнать меня теперь. Возможно, даже малышка Сьюзан не опознала бы гордую Шейлу, Татрикс Корцируса, в заклеймённой, дрессированной, похотливой шлюхе Тиффани, рабыне для удовольствий, одной из банкетных рабынь, компании Эмильянуса, что на Площади Тарна.

Я была в безопасности. Мне нечего бояться слинов Хассана. Они никогда не смогут найти меня в Аре.

Я в безопасности.

30. Шейла – Татрикс Корцируса

– Ты чего такая испуганная? – поинтересовалась Клодия.

– Они идут в этом направлении, – заметила Кристэль.

– Но ведь предполагалось, что они покинули город ещё неделю назад! – крикнула я.

– Очевидно, что они не сделали этого, – сказала Тупа.

– Смотрите, девочки, какая с ними собралась толпа! – взволнованно воскликнула Клодия. – Айда за ними, посмотрим, куда они идут!

– Ну, уж, нет! – упёрлась я. – Это без меня!

Клодия озадаченно уставилась на меня. Мы шли по улице Хермадиуса, со стороны Площади Тарнов. Все мы были одеты в простые белые туники без рукавов, хотя и короткие, но внешне довольно скромные, так что, глядя на нас, никто, возможно, и представить себе не мог, что мы были рабынями для удовольствий. Обуви на нас не было, а наши ошейники были самого обычного вида. Спасибо, хорошему вкусу Эмильянуса, от нас никто не потребовал, чтобы мы носили рекламу его компании на спинах.

– Да, что не так с Тобой? – возмутилась Клодия.

– Да ничего! – раздражённо отмахнулась я, оглядываясь назад.

Толпа действительно, как и сказала Кристэль, казалось, направлялась сюда. Они свернули на эту улицу почти сразу с площади.

Я провела взглядом вдоль улицы. Странно, но она показалась мне весьма грязной, а это было весьма нехарактерно для Ара. Обычно, раз в неделю, все улицы подметались и мылись, и это было обязанностью тех, кто владел домами, стоящими на этой улице, более крупные проспекты и площади, убирались государственными рабами. Ещё два дня назад маленькие улицы, такие как улица Хермадиуса должны были быть прибраны. Рабыня, идущая босиком, отлично чувствует это. Ещё я заметила девушку рабыню, в короткой, коричневой тунике, стоящую подле стены магазина. Казалось, она никуда не спешила и не была прикована цепью. Мне подумалось, что, скорее всего, она могла бы принадлежать владельцу магазина. Возможно, рабыня только что вышла из магазина. Она, из-под ладошки, также смотрела вдоль улицы.

Возможно, заслышав шум толпы, она вышла полюбопытствовать, что могло быть тому причиной.

– Госпожа, – окликнула я девушку, чтобы подольститься к ней.

– Чего Тебе, высокая девка, – недовольно отозвалась та.

– Я не высокая девушка, – ответила я.

– Но носишь тунику высокой девки, – указала она.

Я быстренько встала перед ней на колени, и спросила:

– Вы принадлежите владельцу этого магазина?

– Возможно, – протянула она.

Я оглянулась назад на толпу, что находилась приблизительно в двух или трёх кварталах от нас и неумолимо приближалась.

– Вы, можете ответить на мой вопрос, Госпожа? – спросила я.

– Всё может быть, – задрала нос рабыня.

– Пожалуйста, – заканючила я.

– А Ты поцелуй мои ноги, высокая девка, – усмехнулась она.

Мне ничего не оставалась, кроме как сделать так.

– И что Тебя интересует? – спросила она.

– Можно было бы ожидать, что две ночи назад, – сказала я, – эти улицы будут убраны. Было ли сделано?

– Тебе так важно знать это? – удивилась она.

– Да, – призналась я.

– Тогда целуй мои ноги снова, высокая девка, – велела она. – И более почтительно и нежно.

– Да, Госпожа, – сказала я, склоняясь к её ногам.

– Нет, – наконец соизволила ответить рабыня. – Мы получили команду непосредственно из Центральной башни, из самого дворца, не делать уборку. На этой неделе даже большие площади не вымыли.

– Спасибо, Госпожа, – поблагодарила я, вскакивая на ноги, и чувствуя, как они дрожат от страха.

Клодия, Кристэль и Тупа всё также смотрели вдоль улицы. Толпа уже была всего в квартале от нас. Перед толпой опустив морды вниз, почти уткнувшись ими в булыжники мостовой, двигались два огромных серых слина. Уши тварей были прижаты к затылку. Каждый удерживался двумя мужчинами, с помощью цепей. Но даже отсюда было видно, что слины, в их азарте, почти тащили загонщиков за собой. Позади слинов, огромный и грозный, с обнаженной грудью, и длинной смотанной плетью в правой руке, шёл Хассан – Охотник на рабынь. Его сопровождали несколько вооруженных мужчин, вероятно, его помощников. Кроме них ещё виднелись офицеры Ара, и даже кто-то в униформе Аргентума. Позади них всех, нетерпеливая и возбуждённая, бурлящая, толкающаяся затапливающая улицу по самые стены домов следовала толпа зевак. В ужасе я бросилась бежать прочь, вдоль по улице.

– Тиффани! – услышала крик Клодии мне вслед, но я даже не обернулась на бегу.

Свернув с улицы Хермадиуса на Серебряную, я выскочила на проспект, ведущий к Центральной Башне. Пробежав вдоль западного края дворцового парка, и проскользнув под деревьями, я, задыхаясь от быстрого бега и страха, прислонилась к стене.

– А ну, не задерживайся здесь, девка, – рявкнул на меня мужчина.

– Простите меня, Господин, – проговорила я, и склонив голову, двинулась в обратном направлении, но выйдя на проспект, развернулась и побежала далее вдоль дворцовой стены.

Я добежала до фонтана, одного из многих на проспекте, состоящего из двух чаш, верхней, находящейся на уровне груди, и нижней, вода в которую стекала из верхней. Свободные люди могли без труда напиться или набрать воды из верхней чаши. Чаша ниже – для животных и рабов, чтобы попить из неё надо было встать на колени. Потная и тяжело дышащая, я почти упала на четвереньки, окунув голову в нижнюю чашу фонтана, стараясь остудиться и утолить дикую жажду.

С трудом оторвавшись от воды, вытирая рот тыльной стороной ладони, я встала и бросила взгляд назад. Слины, в сопровождение толпы зевак, уже появились на проспекте Центральной Башни. Вскрикнув от ужаса, я бросилась бежать дальше.

Я снова остановилась, и дико заозиралась. Пока не было заметно каких-либо признаков животных, или толпы зевак. Я оказалась на северо-западном углу Тэйбана – Сулового Рынка на перекрёстке бульвара Тэйбана и улицы Клайва. Я попала сюда, в западную часть города по улице Клайва свернув на неё с проспекта Центральной башни. Оглянувшись назад на улицу Клайва, я не обнаружила присутствия толпы преследователей. Дышать стало немного легче.

Я надеялась, что к настоящему времени, они добравшись до этой улицы, должны были, потерять мой след.

– Сулы, турпахи, вангисы! – услышал я, женский голос, из-за корзин, где видимо, сидела торговка, привлекавшая внимание к своим товарам.

Я решила пробираться обратно на проспект Центральной башни, стараясь придерживаться оживленных улиц в надежде, что слины потеряют мой след, смешавшийся со столь многими запахами других людей.

Мне уже стало казаться, что опасность миновала, когда вдруг, с расстояния приблизительно двухсот ярдов, до меня донёсся пронзительный, азартный визг одного из животных. Я испуганно обернулась и посмотрела вдоль бульвара Тэйбана. Слины и их загонщики, появились с запада, от улицы Венактикуса. Как улица Клайва очерчивает Рынок Тэйбан с севера, также и улица Венактикуса ограничивает его на юге. К моему ужасу, слины, повернули направо, на север по бульвару Тэйбана. Они приближались ко мне. На мгновение я замерла от удивления. Почему они не вышли на бульвар со стороны Клайва? Но тут меня осенило. Почувствовав слабость в коленях я вспомнила, как два дня назад сама повернула с Венактикуса на запад на Тэйбан. Значит, получилось так, что взяли мой след двухдневной давности. Я устремилась на запад, вдоль по улице Клайва. Через несколько минут я оказалась на перекрёстке Клайва и Хермадиуса. Именно на этой улице, меньше ана назад, я впервые увидела преследователей.

Продолжив следовать на запад по улице Клайва ещё немного, я свернула налево, на юг, на Изумрудную улицу. Эта улица, как и Хермадиуса, ведёт к Площади Тарна. Но я не собиралась бежать на Площадь Тарна и прятаться в агентстве. С Изумрудной я повернула направо, и поспешила по улице Тарновых Ворот. Это – улица, соединяет западные ворота Ара, названные Тарновыми Воротами и Площадь Тарнов.

Добежав до западных ворот, я, слегка отдышавшись, встала на колени перед горожанином.

– Господин, – обратилась я к нему, – могу я сопровождать Вас за ворота?

– Нет, – отмахнулся он, даже не взглянув в мою сторону.

Вздохнув, я встала на ноги, и опасливо осмотревшись, приблизился к воротам. Сегодня охрана здесь казалась необычайно строгой. Фургоны осматривались вплоть до вскрытия крышек ящиков, разрезания мешков. Я заметила рабыню, которую вели с мешком на голове, так гвардейцы остановили её хозяина, и несмотря на протесты, сдёрнули мешок и тщательно исследовали её лицо. Лишь после этого подробного осмотра, возмущённому мужчине позволили надеть ей мешок обратно, и взяв поводок, продолжить свой путь. Я же пошла смело, и беспечно к воротам.

Прямо перед воротами я была остановлена, уткнувшись в пересеченные передо мной копья солдат.

– Простите меня, Господа, – сказала я, и склонив голову, быстро отступила назад, и повернувшись пошли прочь. Отойдя от ворот несколько ярдов, я остановилась и снова сквозь выступившие слёзы посмотрела на них.

Наудачу я пробежала на север по «Дороге Вдоль Стены» несколько кварталов, затем повернула направо, на восток, чтобы постараться вернуться назад к Изумрудной. В тот раз я не заметила там признаков слинов или толпы зевак. Таким образом, я хотела пройти по своим следам назад. Я ещё надеялась, что у меня получится запутать слинов. Идя на север по Изумрудной, я не могла не заметить, что как и всюду, она не была ни подметена, ни вымыта. Оказывается официальный запрет на уборку улиц, очевидно, не был ограничен одним районом. Как выяснилось, что им охвачен весь город и его окрестности.

Я был сбита с толку, смущена, перепугана и несчастна. Понятия не имела, удалось ли мне сбить слинов со следа или нет. Я не представляла, что мне делать. Я боялся возвращаться в агентство и опасалась не вернуться туда. Наверняка мои следы, были особенно многочисленными именно там.

Конечно, я всегда, покинув здание утром, возвращалась туда вечером. И если не возвращаться туда, то я просто не знала, куда я могла податься. Я не могла покинуть город, а оставаясь в его пределах, очевидно, что меня должен был бы задержать, если не слин, то любой свободный гражданин, а ещё вероятнее стражники. Уверена, для них это сделать будет не трудно. Я выделялась в толпе. Моя рабская одежда и мой ошейник, который я не смогла бы удалить, ясно идентифицировали меня.

Действительно, как только на улицах стемнеет, я мгновенно перейду в разряд подозреваемых в попытке побега рабынь. Рабыням, за исключением монетных девок, рабынь-зазывал при пага-тавернах, вообще не разрешают находиться на улицах города после наступления темноты без сопровождения свободного мужчины. У меня не было ни обычной для таких рабынь одежды, ни колокольчика и копилки на цепи для шеи как у монетной девки, ни шёлковой туники с рекламой её таверны, как у девушки-зазывалы. О моем отсутствии в конуре, уже к полуночи – двадцатому часу гореанских суток сообщат куда следует, и утренняя стража будет приведена в готовность, чтобы начать мои поиски.

Да и как, мне выжить в городе? Конечно, я могла бы попытаться какое-то время жить, прося милостыню и добывая еду среди мусора, как это делают бродяжки – свободные женщины, иногда ещё называемые самки уртов, но я, была в ошейнике, и никак не походила на одну из них. Самки уртов часто носят туники, почти столь же короткие, как и у рабынь. Это, предположительно, облегчает им бегство от городской стражи. Хотя сами гвардейцы обычно игнорируют их. Могут, конечно, иногда ради развлечения, поймать и связать одну из них, оставив в беспомощном состоянии, чтобы она не забывала, что может быть поймана в любой момент, если мужчины того пожелают.

У этих бродяжек – самок уртов есть свои банды и территории. У меня не было никаких сомнений, что они сразу опознают во мне рабыню, и связав, передадут стражникам, в надежде на некоторую, хотя бы и маленькую, премию. Будучи рабыней, не могла надеяться даже на их милосердие. Они ненавидели, и презирали таких как я. Даже стоя на столь низкой ступени, они были в тысячу раз выше меня. Они были свободными женщинами. Несколько раз год, особенно когда появлялись жалобы от горожан, или бродяжки начинали доставлять неприятностями, стражники проводили облавы, и, загнав многих из них в тупики, ловили и тащили к претору. Его приговор был почти неизменным – рабство.

Интересно, но стоит их заклеймить и надеть ошейник, и дать почувствовать их беспомощность перед мужской властью, и они становятся послушными, радостными и довольными. Возможно, потому они и стали вести такой образ жизни и одеваться в одежду как у рабынь, что смутно чувствовали, что где-то внутри них, возможно, очень глубоко в сердце, живёт что-то, что умоляет мужчин взять их и сделать их своими рабынями. Они думали, что ненавидели мужчин, но фактически, они всего лишь просили взять их и бросить к своим ногам.

– Стоять, рабыня! – послышался резкий оклик. – Не оглядываться! К стене! Не так близко! Ещё назад! Наклонись вперед, ладони на стену! Ноги широко. Ещё шире!

Испуганная до потери сознания, я подчинилась мгновенно. Потом чья-то нога пнула мои ноги, вынуждая развести их ещё шире.

Упираясь в стену руками, и с ногами, расставленными очень широко, я оказалась совершенно беспомощной и неловкой. Мой собственный вес держался на руках, упёртых в стену. Попробуй я убрать руку от стены, я просто упала бы воткнувшись в неё головой. Из такого положения, столь неустойчивого и беспомощного, крайне трудно выпрямиться быстро и не потеряв равновесия. В этом положении я оказалась в полной власти того кто стоял позади меня.

– Ой! – вскрикнула я, почувствовав, как мужские руки стремительно пробежались по моему телу, обыскивая на предмет наличия оружия.

Безусловно, этот обыск не трудно было сделать, учитывая, что на мне лишь рабская туника.

– О-о-ой! – закричала я.

– А Ты не носишь железного пояса, – огласил он результат последней проверки.

– Нет, Господин.

– Ты можешь встать на колени, – разрешил мужчина.

Кое-как выпрямившись, мужчина не сделал даже попытки мне помочь, я повернулась к нему лицом, и опустилась на колени. Надо мной возвышался стражник.

– Ты кто? – спросил он.

– Тиффани, – ответила я, – рабыня, принадлежу компании Эмильянуса, что на площади Тарнов.

Я не осмелилась лгать ему. Что ему стоило проверить мой ошейник? Там была полная информация обо мне.

Стражник, присев передо мной, сгрёб мои запястья правой рукой, сковав их не хуже наручников, а левой приподнял мне голову. Он всё-таки решил проверить ошейник. Я не думала, что он это сделает, но теперь была особенно рада, что не попыталась солгать ему. Попробуй я солгать, то, скорее всего, попала бы в разряд подозрительных личностей, а с такими здесь разговор короткий, избить – в наручники – на привязь, в любой последовательности.

– Ты слишком далеко забралась от Площади Тарнов, – заметил он, выпрямившись, и снова нависая надо мной.

– Да, Господин.

– И что Ты здесь делаешь, да ещё в одиночку? – спросил стражник, причём, весьма любезно.

– Гуляю, Господин, – ответила я, насколько могла искренне.

– На Тебе нет железного пояса, – сказал он.

– Да, Господин, – согласилась я, несколько удивлённо.

– Ты сейчас в дальнем северном конце Изумрудной улицы, – объяснил он. – А на Хермадиуса или проспекте Центральной Башни.

– Я поняла, Господин.

– Советую Тебе избегать незнакомых улиц в этом районе, – предупредил он. – Я бы на твоём месте вообще возвратился на юг по Изумрудной. Эти места не подходят для прогулок симпатичных рабынь, особенно для тех на кого не надели железный пояс.

– Да, Господин, – сказала я. – Спасибо, Господин.

Солдат, как ни в чём, ни бывало, развернулся и покинул меня. А я поднялась на ноги. Он был весьма любезен со мной, полагая, что я была рабыней. Конечно, завтра если в его караулку поступит приказ на мои розыск и поимку, он, несомненно, вспомнит, что столкнулся в этом районе с рабыней по имени Тиффани, с короткими светлыми волосами и голубыми глазами.

Я с интересом и опаской заглянула в один из переулков. У некоторых из подобных, как впрочем, и у большинства улиц в гореанских городах вообще, даже не было каких-либо официальных названий. Люди находят дорогу зная район или спрашивая совета у тех, кто знает. Некоторые улицы известны по неофициальным описаниям, например: «улица, где кожевник Васкон держит свой магазин», «улица, где поэт Тэсьяс написал такое-то и такое-то стихотворение», «улица, где Вы можете найти дом генерала Хасдрона», «улица с тарсковым фонтаном», и так далее.

Часто может сбивать с толку и раздражать, тот факт, что одна и та же улица иногда известна разным людям под различными именами. Довольно распространено, например, такое явление, когда улицу в одном конце называют одним именем, а уже на другом конце она известна под другим, и возможно даже не под одним, а под двумя, или тремя, в зависимости от её длины. Например, люди с разных концов могут думать об это улице, как о той «где кожевник Васкон держит свой магазин», и одновременно как об улице «где у Мило Пекаря есть кондитерская». Иногда имена улицам дают происшествия, например: «Горелая улица», «Паводковая улица», «улица Шести Изнасилованных Рабынь», и тому подобные.

Само собой, часто, такое бытовое описание улицы естественным образом развивается, укорачивается и превращается в официальное название. Например, «улица, где у Посвященных есть свой храм», со временем, скорее всего, станет «Храмовой улицей», «улица, где Вы можете найти, пивоваренный завод» вскоре может превратиться в «улицу Пивоваров», и так далее. Никто, в конечном счете, не удивится, если, улица, где Тэсьяс написал свои стихи, или сборник стихов, такой как, «Предсказания Талендера», станет не более чем просто «улица Тэсьяса», или даже, как возможно, предпочел бы сам Тэсьяс – «Талендеровая улица».

Кстати в гореанских городах, названия улиц, там, где они есть, конечно, подписываются не на прибитых к столбам табличкам, а наносятся краской прямо на углах зданий, обычно, в нескольких футах от мостовой. У многих зданий на перекрёстках Ара, кстати, углы закруглены, особенно это касается тех домов, что расположены на узких улочках. Это должно позволить пожарным фургонам, несущимся по улицам города проходить повороты не теряя скорости.

Хотя и напуганная предупреждением стражника, но и не желая оставлять своих следов на Изумрудной, я повернула налево, чтобы переулком выйти на «Дорогу Вдоль Стены», на которой, как мне казалось, будет безопасно. Само собой эта дорога следовала вдоль внутренней стороны стен вокруг Ара, и насколько я представляла, находилась всего в четырёх – пяти кварталах на запад. Но попасть туда напрямую, у меня не получилось, выбранный мной переулок закончился. Я повернула на другую улицу, потом снова, и ещё, уже не понимая, куда и где я иду. А улицы становились всё уже и мрачнее.

День выдался жарким, и людей на улицах встречалось немного. Через несколько енов я растерянно остановилась, внезапно до меня дошло, что я окончательно заблудилась. Я понятия не имела на какой улице и в каком районе я очутилась. Даже умей я читать, не было здесь ни одного написанного на углах зданий названия. Даже по теням от домов, я больше не могла уверено сказать в каком направлении идёт та, или иная улица, их узость, и множество сделанных мной поворотов полностью сбили меня с толку. Я не могла даже, идти в каком-то одном прямом направлении, настолько извилистые они здесь были. Я заметила какого-то молодого бездельника подпиравшего спиной стену, поспешила проскочить мимо него.

Пройдя несколько ярдов, я опасливо оглянулась назад. Парень спокойно наблюдал за мной, но пойти следом попытки не сделал, и я, облегчённо вздохнув, поспешила дальше. Улочка закончилась единственным поворотом направо.

Через несколько инов я чуть не закричала от радости, увидев что эта улица примыкает к более широкой, явно шире, чем те по которым я плутала последние ены. Она была ярко освещена и прогрета солнцем. И, что немало важно казалась пустынной. Чуть не подпрыгивая от радости и нетерпенья, я поспешила туда. Как вдруг…

– Привет, Красотка, – сказал он.

Он возник передо мной, как из-под земли, и я чуть не воткнулась в него носом. Скорее всего, парень проскочил, либо между домами, либо сквозь какое-то здание со сквозным проходом. Так или иначе, но, похоже, он знал здесь все лазейки, в том числе и в каком месте меня можно было бы перехватить.

– А вот на колени падать не надо, – сказал он, схватив меня за руку.

– Господин? – запинаясь промямлила я.

Придерживая меня рукой, он бросил быстрые взгляды в оба конца улицы, убедившись, что там было пусто. Лишь после этого, парень дёрнул меня к узкому проулку.

– Не вздумай шуметь, – предупредил он, – а не то разрежу тебя на две половинки как плод ларма.

Он втянул меня в проулок, и, через несколько инов мы оказались в узком уединённом проходе между стенами двух зданий, упиравшимся в стену третьего. Вот к этой третьей стен он меня и прижал спиной. Всё что я видела это проход позади него. Спиной я чувствовала тёплую кирпичную стену. Он стоял вплотную ко мне, и с интересом рассматривал меня с высоты своего немаленького роста. Поддев пальцем мой подбородок, он прочитал гравировку на моём ошейнике.

– Рабыня для праздников, а? – явно обрадовался он.

– Ой! – тоненько взвизгнула я.

– И без пояса, – с усмешкой констатировал парень.

Я даже ахнуть не успела, как уже стояла лицом к стене, а мои руки оказались скрещенными за спиной с наброшенной на них верёвочной петлёй. Затем, одна за другой добавились ещё несколько аккуратных петель, а потом последовал рывок, затянувший узел. Весьма тугой узел! Я снова оказалась в беспомощном состоянии. Судя по его сноровке, я заключила, что была далеко не первой девушкой, которую он затащил в этот тупик.

– Лицом ко мне, – скомандовал парень.

Противиться я не посмела. Один конец верёвки, свисал с узла стянувшего мои запястья и щекотал мои щиколотки сзади. Мне не составило труда понять значение этого. Он не собирался заканчивать со мной по-быстрому.

– Вот теперь Ты можешь встать передо мной на колени, – сказал он, и не отрывая от меня глаз проследил, как я связанная опустилась перед ним на колени, и, в конце концов, приказал: – А теперь ублажи меня.

– Да, Господин, – покорно отозвалась я, наклоняясь и начиная с его ног.

Я лежала на боку в тупике. Теперь и мои щиколотки были связаны и притянуты позади меня к моим запястьям. А парень откинувшись спиной на стену, сидел рядом со мной и отдыхал.

– Пожалуйста, Господин, – попросила я. – Отпустите меня.

Он подполз ко мне и развязал мои ноги.

– Спасибо, Господин, – сказала я, но тут же вскрикнула, – Ой!

Парень резко развёл мои ноги в стороны.

– Ай! – крикнула я, когда моя туника оказалась задранной до талии.

Он жадно смотрел на меня.

– Господин?

– А ну-ка скажи, «я – дорогая рабыня для праздников, – велел парень.

– Я – дорогая рабыня для праздников, – повторила я.

Наверное, это было верно, ведь я уже могла стоить, по крайней мере, серебряный тарск на большинстве рынков. Я была привлекательна, и теперь уже дрессирована.

– «Но я, лёжа на спине и расставив ноги, умоляю Вас использовать меня», – продолжил он.

– «Но я, лёжа на спине и расставив ноги, умоляю Вас использовать меня», – покорно повторила я за ним.

– А теперь ещё раз, и с более чувственно, – приказал насильник.

– Я – дорогая рабыня для праздников, но я, лёжа на спине и расставив ноги, умоляю Вас использовать меня, – проговорила я всё фразу.

– Ну, хорошо, так и быть, – усмехнулся он, наваливаясь на меня сверху.

Закончив со своим делом, насильник перевернул меня на живот и развязал мне руки.

– Ты можешь поблагодарить меня, – довольно засмеялся он.

– Спасибо, Господин, – пробормотала я.

И он исчез. К тому времени, когда я смогла подняться, и пошатываясь выбраться из тупика в переулок, его уже нигде не было. Возможно, он думал, что сегодня у него выдался удачный день. А верёвку он забрал с собой, должно быть, приготовив её для другой рабыни, случись ей по неосторожности, в одиночку и без пояса проложить свой путь мимо него.

Разгладив свою тунику, он даже не потрудился снять её и всю измял, я покинула злополучный переулок.

День уже клонился к закату. Вдалеке показалась стена, возвышавшаяся над некоторыми зданиями. Используя её как ориентир, я начала медленно идти в ту сторону. Я, должно быть, была слишком озабочена поиском дороги, и потому обнаружила слина, уже, когда тот дико зашипел, а потом возбуждённо завизжал не более чем в сотне ярдов позади меня. Подобный звук они иногда издают, когда отчётливо чувствуют свежий запах добычи, но их нетерпеливый охотничий азарт сдерживается ловчими. Звери хотят броситься вперед, но не могут сделать этого, и выражают удерживающим их охотникам степень своего негодования и возбуждения.

– Вон она! – услышала я, чей-то радостный крик.

Я стремительно обернулась и увидела двух слинов, каждого удерживаемого парой егерей, Хассана, его помощников, и толпу горожан, как мужчин, так и женщин, не менее двухсот человек.

В голове не осталось никаких разумных мыслей, только бежать без оглядки. И я побежала.

– Спускайте слинов! – услышала я азартные крики из-за спины.

Если бы слинов спустили с поводков, то можно не сомневаться, что уже в считанные ины, они бы рвали меня в клочья. Я отчаянно бежала прямо по улице. В какой-то момент, оглянувшись, я увидела, что слинов не освободили от поводков, по крайней мере, пока. Пойми я, что это уже произошло, и мне оставалось только упасть на колени и закрыть лицо руками, чтобы не видеть, как они сверкая глазами, открыв свои зубастые слюнявые пасти бросаются на меня, чтобы хватать, рвать, терзать. Споткнувшись, но удержавшись на ногах, я продолжила свой бег перед животными, перед охотниками, перед нетерпеливой толпой. Мне на глаза попались пара мужчин опасливо прижавшихся к стене здания. Эти явно не хотели оказаться поблизости от меня, если случись так, что слинов всё же спустят на меня.

Я отчаянно неслась по улице. Слины и загонщики, настойчиво и терпеливо, в течение нескольких анов распутывали мои старые следы. Но видимо, в какой-то момент они взяли мой более свежий след. Ведь держись они моих следов двухдневной давности, когда я гуляла по улице Венактикуса, а не по Клайва, они не оказались бы в этом районе. Я сама в этой части города оказалась впервые. Скорее всего, они взяли свежий след где-то около площади Тарнов. Для слинов поставленных на след, это обычная практика идти за самыми сильными запахами.

За моей спиной в охотничьем азарте бесновалась толпа. Они, по крайней мере, многие из них, уже давно преследовали меня по городу, и теперь казалось, с нетерпением ожидали зрелищного завершения охоты. И вот она уже я, их рыдающая добыча, в панике бегущая перед ними. Никто из встречных не рисковал остановить меня в моём беге. До меня доносился азартный визг слинов, всё ближе и ближе ко мне.

Вскоре я уже задыхалась и спотыкалась. Упала, и подскочив, побежала снова. В панике я бежала вслепую, наугад.

Я уходила от погони уже целый день, за который уже успела побывать схваченной, связанной, и заставленной доставлять удовольствие незнакомцу. Когда мне осталось только лёжа на спине и разведя ноги умолять о своём изнасиловании, да ещё я должна была поблагодарить насильника за его внимание ко мне. И вот я снова, бежала преследуемая слинами.

– Нет! – внезапно, закричала я. – Не-е-ет!

Передо мной была стена, с высокими деревянными воротами. Скорее всего, она окружала внутренний двор какого-то частного дома. Вокруг меня были только стены. Все пути оказались отрезаны. Не было никакой, даже малюсенькой лазейки, чтобы пробраться Дороге Вдоль Стены, которая, судя по всему, должна быть всего в сорока – пятидесяти ярдах позади этого дома.

Я в панике повернулась назад. Спасения не было.

Я несчастно опустилась на колени около ворот, и дала волю слезам. Глаза я закрыла руками. Мне не хотелось видеть слинов.

Я слышала визжание слинов, крики толпы, звяканье цепей на ошейниках животных, скрежет их когтей по мостовой, голоса мужчин, чувствовала бурление тел вокруг меня. Я отчаянно завопила, почувствовав как один из зверей ткнулся в меня своей сопящей мордой, и затем отвернулся.

– Что Ты здесь делаешь, Тиффани? – услышала я изумлённый голос Клодии.

Кристэль и Тупа тоже были с ней.

– Я думала, что Ты не захотела посмотреть на охоту.

– Зачем Ты побежала, – сказала Кристэль. – Некоторые в толпе всерьёз решили, что именно Ты была добычей.

– Это было глупостью с твоей стороны, Тиффани, – подтвердила Тупа. – А что если бы слины видя твоё бегство, взбесились и бросились на тебя.

Наконец, решившись оторвать руки от лица, я ошарашено заозиралась. Мужчины уже ломали ворота в заборе. Вскоре запоры не выдержали и створки распахнулись. Животные, сдерживаемые ловчими, рванулись во двор. Толпа ломанулась вслед за ними.

– Пойдёмте! – крикнула Клодия. – Скорее, а то всё пропустим!

Потрясённая, едва способная держаться на ногах, я последовала за Клодией, Кристэль и Тупой во двор.

– Назад! – заорал Хассан на зевак. – Всем сдать назад!

Толпа, порядка двухсот человек, шарахнулась в стороны я прижалась к стенам внутри двора.

Пятеро помощников Хассана взломали дверь дома и, обнажив клинки, осторожно вошли внутрь.

Слины, охота которых закончилась, лежали на траве двора придавленные к земле цепями егерей, и недовольно шипя, хлестали себя по бокам своими длинными гибкими хвостами.

Дверь жилища, покачиваясь, криво висела на почти вырванных из косяков петлях. Можно было рассмотреть, что две скобы, державшие засов с правой стороны, были буквально с корнем вырваны из стены.