Текст книги "Кейджера Гора"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 35 страниц)

– Привилегия одежды, конечно, может быть мгновенно отменена, -предупредил мой новый господин.

– Конечно, Господин. Понимаю Господин.

– Ты неплохо смотришься, – заметил он, – моя бывшая царственная шлюха, ныне низведённая до полного рабства, голая и закованная.

– Нет, – заплакала я. – Нет! Нет!

Я беспомощно замотала головой пытаясь отвергнуть его обвинение.

– К моим губам, – резко скомандовал он.

И я послушно подбежав ему, поцеловала его, в высшей степени по рабски. Отстранившись, я заметила, что, пожалуй, поцеловала его излишне хорошо.

– Не-е-ет, – простонала я.

Он схватил меня за плечи и, протащив через всю комнату, толкнул меня на один из больших сундуков, стоявших вдоль стены. Ключик, висевший на моей шее, жалобно звякнул, столкнувшись с одной из заклёпок. Мои груди расплющились о доски и железные полосы.

– Но это же не моя вина, что я похожа на Шейлу – Татрикс Корцируса, -попробовала я протестовать.

– Ты хорошо целуешься, – сказал Майлс.

– О-о-ой! – закричала я, взятая им.

– Даже слишком хорошо, – задыхаясь прорычал он.

– Спасибо, Господи-и-ин, – простонала я.

Зачастую девушка-рабыня не до конца понимает какой невероятной властью она обладает над мужчинами. Она даже представить себе не может, что может сделать с ними своим поцелуем, взглядом, улыбкой, жестом, прикосновением.

Я беспомощно заламывала скованные наручниками руки.

– Но что я могу поделать с тем, что похожа на неё! – пробормотала я, когда, наконец, смогла говорить членораздельно.

– Дело не в том, что Ты похожа на неё, – покачал он головой.

– Господин? – удивилась я.

– Ты была ею, – уверенно заявил Майлс.

– Нет, нет! – отчаянно закричала я.

– Мы же не хотим заставлять ждать Кротидоса, не так ли? – поинтересовался он.

– Нет, Господин, – простонала я. – Конечно, нет!

– Я обсудил с ним график твоих работ, – сказал он. – Теперь Ты будешь упорно трудиться приблизительно по пять анов в день. К твоим делам теперь будут относиться такие задачи как стирка, мойка полов, и работа на кухне. Мне они кажутся подходящей работой для прежней Татрикс Корцируса. Надеюсь, Ты не думаешь иначе?

– Да, Господин, – застонала я от разочарования. – Ой, Господин!

– Ты хорошо реагируешь на мужскую руку, – засмеялся он. – Я всегда был уверен, что Ты прирождённая рабыня.

– Да, Господин, – сказала я, и заплакала.

– Сегодняшний день Тебе даётся для изучения дворца и прилегающей территории.

– Да, Господин, – всхлипнула я.

32. Тронный зал

В тронном зале дворца Аргентума было прохладно и темно. Я вошла сюда, скромная босая девушка-рабыня, до жути напуганная уже тем что оказалась в таком месте. Высокий потолок зала терялся где-то во мраке. С опаской я приблизилась к основанию трона. Вздрогнув от охватившего меня ужаса, я обернулась, чтобы констатировать факт, дверь, через которую я сюда попала, захлопнулась. В царившем здесь мраке я не смогла разглядеть, кто именно закрыл её.

– Господин? – позвала я, и растерянно опустилась на колени, совершенно не представляя, что мне делать.

Это был день большого праздничного пира, того самого, для проведения которого, согласно объявлению, рабынь банкета доставили из самого Ара. Правда конкретно я уже, конечно, не была рабыней для праздника. Теперь я стала рабочей рабыней, и по совместительству рабыней для удовольствий, принадлежавшей Майлсу из Аргентума.

Сегодня вечером, на пиру, меня собирались представить обнажённой и закованной в цепи Клавдию – Убару Аргентума, и высокому совету. Я бросила взгляд вверх. Там, приблизительно в сорока футах от пола, на длинной, теряющейся в темноте, веревке, висел золотой мешок. Мешок, был полон, и туго натянутая верёвка, иногда поскрипывала, стоило тому слегка покачнуться. Открывшаяся картина напомнила мне почти неподвижный маятник.

Из тени в районе двери послышался негромкий шорох. Я моментально посмотрела в том направлении, но из-за темноты ничего не увидела.

– Господин? – Снова позвала я.

Девушка сказала мне, что я должна явиться в тронный зал. Рабыня передала мне это сообщение от имени свободного мужчины. Сама она не признала его, но он показался ей важным и властным. Раз уж она не смутилась повиноваться ему в передаче его сообщения, то и мне нечего была волноваться по поводу повиновения ему в исполнении его приказа. Ни одна из нас не смогла определить, каков был его пост или статус. То, что он находился во дворце, был свободном мужчиной, ясно предполагало обладание им некими привилегиями или властью. Поскольку мы были рабынями, мы повиновались. Мужчина был описан мне рабыней, показавшейся мне совершенно потрясенной встречей с ним. Он произвёл на неё впечатление прирождённого владельца женщин, таких, какими были мы, то есть рабынь.

Понемногу, моё зрение адоптировалось к царившему в зале полумраку, и пусть смутно, но я начала различать контуры предметов. Он стоял около двери. Крупный мужчина.

– Голову вниз, – приказал он, – ладони на пол.

Я немедленно и безропотно приняла требуемое положение. Интонации, прозвучавшие в голосе, показались мне смутно знакомыми, но я не смогла вспомнить, где я слышала эти властные нотки. Ещё мне показалось, что голос звучал несколько напряженно или фальшиво. Я спросила себя, был ли это его естественным звучанием, или же он специально изменил голос.

По звуку шагов я поняла, что мужчина приблизился ко мне, встав позади. Внезапно, мои волосы оказались в его кулаке, и мне ничего не оставалось, как запрокинуть голову.

Мужчина рывком поднял меня на колени, вынудив выпрямить спину, и сдёрнул с меня короткую коричневую, с жёлтой каймой, тунику Майлса из Аргентума.

Ещё через мгновение мои руки, двумя петлями шнура, были связаны за спиной.

– Господин? – взмолилась я, и это были мои последние слова.

Тугой кляп был втиснут между моих зубов и закреплён там скрученной полосой ткани, глубоко впившейся в моими щёки, и завязанной узлом у меня на затылке. Только тогда мой похититель развернул меня спиной к возвышению, на котором стоял трон Аргентума, и лицом к себе.

В ужасе от увиденного, я бешено задёргалась. Я даже закричала, но наружу прорвались лишь приглушенное тихое мычание.

– Да, – усмехнулся мужчина. – Представь себе, это – я, Лигуриус, когда-то первый министр Корцируса.

Я, дрожа от накатившей на меня паники, вытаращилась на него.

– Мне и ещё двоим, удалось уйти от облавы в Аре, – объяснил он, и мне вспомнилось, что я слышала звон мечей и разбитого стекла.

– Я вижу, что Ты – теперь настоящая рабыня с клеймом и ошейником, -заметил мужчина. – Это полностью соответствует твоей натуре. Это, конечно, не главная и не основная причина, по которой Тебя доставили на Гору, однако, пожалуй, это можно считать пусть и незначительной и вторичной, но причиной. Так или иначе, но твоя задница была предназначена, если не для кола, то для клейма, а шея, если не для петли, то для ошейника.

Я дрожащая от страха, голая, беспомощная, связанная и с кляпом во рту стояла перед ним на коленях.

– Ты – прирождённая рабыня, – усмехнулся он. – Наверняка, Ты к настоящему времени Ты уже это хорошо узнала. Клеймо и ошейник прекрасно смотрятся на Тебе. Да, Ты стала в тысячу красивее как рабыня, чем Ты была как свободная женщина.

Я задёргалась, пытаясь выбраться из его пут.

– Признаться, я много раз спрашивал себя, как Тебе удалось убежать из лагеря Майлса из Аргентума, – сказал Лигуриус. – Ты, конечно, в тот раз спутала все наши планы. Мы даже предположить не могли возможности такого развития ситуации. Но как оказалось, даже теперь прежняя мисс Коллинз с Земли всё же может ещё оказаться полезной в наших играх.

Я смогла ответить ему лишь неясным беспомощным мычанием.

– А вот меня у них захватить не вышло, – усмехнулся Лигуриус, – и при этом я вошёл в этот дворец совершенно открыто. Я – здесь по моему собственному желанию. Я прибыл сюда под гарантии моей неприкосновенности, добровольно, чтобы помочь государству Аргентум в идентификации Татрикс Корцируса. Ну, кто ещё мог знать её лучше меня? А двое моих помощников, те самые двое из всех остальных, что остались верными мне, и вместе со мной, убежали из дома в Аре, вошли во дворец под личинами посланников из далёкой Турии. Раз уж у меня появились дела здесь, то уж пусть и они будут под рукой. Видишь ли, у них тут возник спор, кто же является настоящей Татрикс Корцируса, она, та что сейчас болтается в золотом мешке под потолком этого самого зала, или Ты, беспомощно стоящая передо мной на коленях. Свидетели должны дать показания. Например, сюда прибыл из Ара небезызвестный Тебе Дразус Рэнциус. Что-то мне подсказывает, что он опознает Тебя, как настоящую Татрикс, как он уже сделал это прежде. Мы проконтролировали, чтобы он, как и многие другие, знал бы только Тебя как Татрикс. А ещё контрабандисты доставили мне из Корцируса, одежду которую носила Ты. Вот её-то я и представлю Клавдию, здешнему Убару, и высокому совету, как одежду Татрикс Корцируса, а по ней и слин укажет на Тебя своим носом. Конечно Клавдию и высокому совету, будет несколько легче сделать свой выбор, когда золотой мешок вскроют во время праздничного пира, и вытащат из него не настоящую Шейлу, а Тебя, её двойника. И даже Хассан – Охотник на рабынь не сможет возразить, поскольку его здесь не будет. Двое моих людей проследят, чтобы он задержался. К тому же эта версия не встретит возражений от Майлса из Аргентума. Он получит информацию, предположительно от Хассана, что тот схватил не ту женщину, и что как раз Тебя он теперь признает истинной Татрикс. Соответственно именно он и поместил Тебя в мешок и в замешательстве, боясь потерять лицо, покинул дворец, забрав другую девушку с собой, чтобы потом поработить её законным образам. Таким образом, мы ожидаем, что Майлс из Аргентума будет удовлетворен. Впрочем, насколько мне известно, он в любом случае, убежден, и Ты вероятно, знаешь это, что именно – Ты, а не та другая женщина является Татрикс. Ничего удивительного, ведь он один из тех, кто на ряду со многими другими, знал только Тебя как Татрикс, уж за этим мы проследили. Так что генерал с радостью идентифицирует Тебя, как настоящую Татрикс, да ещё и окажется поддержанным с тем же самым Дразусом Рэнциусом, и другими. Всё как мы и запланировали. И, конечно, я тоже, признаю Тебя истинной Татрикс. Можешь на это рассчитывать. Тем временем, конечно, истинная Шейла будет спрятана в моих покоях, чтобы позже быть тайно введенной из дворца под видом свободной женщины, компаньонки одного из моих людей, якобы посланника из Турии. Для этой цели он привёл сюда рабыню в одежде свободной женщины, и уже переодев в надлежащую рабыне одежду, продал кому-то из офицеров дворцовой стражи. Тот не смог устоять перед столь заманчивой ценой за неё.

Из моих глаз ручьём текли слезы. Я отчаянно пыталась выкрутить руки из его пут, но всё было бесполезно.

– Ты весьма привлекательна как рабыня, – задумчиво сказал он, рассматривая меня.

Мужчина вдруг опрокинул меня на спину, и схватив мои щиколотки, уверенно и медленно раздвинул мне ноги. Я не могла сопротивляться ему. Но вдруг он со злостью, убрал руки отвернулся от меня.

– Нет, – прошипел Лигуриус. – Это было бы всё равно, что с ней!

Он несколькими витками шнура, связал мои скрещенные лодыжки. Теперь я уже и встать не могла, но мужчина всё же привязал другой конец шнура к рабскому кольцу, вмурованному в постамент трона. Теперь даже корчась как гусеница, я не смогла бы отползти с этого места.

– Несомненно, в мешке она будет обнажена, – пробормотал Лигуриус себе под нос, – столь же обнажена как рабыня. Это жестокие животные не преминули бы сделать с ней это. Я должен буду попытаться не смотреть на неё больше, чем необходимо.

Затем мужчина вскочил и, оставив меня в одиночестве, ушёл к стене зала, где принялся развязывать узлы той веревки, что сначала шла к блоку на потолке, а затем вниз к мешку. Я тоже бешено задёргала и закрутила руками пытаясь избавиться от его узлов. В отличие о Лигуриуса, я в этом не преуспела.

Осторожно перебирая руками, он опустил золотой мешок на пол. Торопливо убрав все завязки, Лигуриус открыл мешок и вынул из него нежное, дрожащее тело нагой женщины. Она, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, в ужасе смотрела на него.

– Они надели на Вас в ошейник! – возмущённо прошипел он. – Как они посмели сделать это!

Тем временем женщина изо всех сил пыталась встать перед ним на колени. Я даже не знаю, понял ли он это, столь велико было его беспокойство. Ошейник, конечно же, принадлежал Хассану. Тот защёлкнул его на ней ещё в Аре, и похоже так и не снял.

– Нет! – закричал Лигуриус. – Животные! Звери! Они подвергли Ваше прекрасное бедро раскалённому железу!

Я припомнила, что Хассан, в Аре, сообщил ей, что они сделают остановку, прежде, чем попасть в его дом, теперь я поняла, что должно быть, он имел ввиду мастерскую кузнеца. Там-то рабское клеймо и отпечаталось в её бедре. Значит, клеймо уже было бы на ней, и её, уже как рабыню, голую и на плече охотника вносили с его дом.

Руки Лигуриуса быстро разобрались с путами на лодыжках, я затем и на руках жертвы. Он вспотел. Она встала на колени, напуганная, спиной к нему.

– Что они сделали с Вами! – отчаянно закричал он. – Что они сделали с Вами!

Женщина стояла на колени опустив голову, и повернувшись к нему спиной. И она дрожала.

Неужели он всё ещё не смог понять, что именно они сделали с ней?

Она уже не была той же самой женщиной, которую он знал прежде. Он знал холодную, надменную, высокомерную женщину, ту, что была дерзкой и жёсткой, ту, что могла быть жестокой, суровой и требовательной, властной и надменной стервой. Теперь, перед ним на коленях стояла совсем не она. Слишком много было между ними отличий. Начиная с того, что эта была голая и на коленях, я не стояла гордо у трона по-королевски одетая.

И конечно, на ее шее, красовался плотно сидящий стальной рабский ошейник, а на бедре, весьма подходящая ей и многозначительная отметина, извещающая всех, кто мог бы найти это интересным, о её теперешнем статусе невольницы.

Были и менее заметные, но более значимые отличия. И любой заинтересованный человек смог бы заметить, что её хозяин Хассан, очевидно посадил её на подходящую диету и провёл по программе подготовки. В результате её тело теперь было полно энергией и здорово, а линии её фигуры стали столь захватывающе изогнутыми, что явно не соответствовали тем, что обычно ожидаются от свободной женщины.

Но всё эти вещи, по сути, были довольно тривиальными или внешними. Наиболее важное отличие этой женщины от себя прежней, были внутри неё. Глубокие отличия надо признать, отличия столь явно, и столь прекрасно проявившиеся в её внешнем виде, манерах, и поведении. Несомненно, эти отличия были результатом её пребывания в руках Хассана – Охотника на рабынь. И именно они и были самыми существенными изменениями в ней. Теперь она была мягка и уязвима, она стала чрезвычайно женственной. Теперь она, побывав в руках Господина, была прекрасно осведомлена, что существуют тысячи способов, сделать её настоящей женщиной и рабыней.

– Господин, – заплакала Шейла, как только Лигуриус вытащил кляп из её рта.

– Вы узнаёте меня? – спросил мужчина. – Это я – Лигуриус!

– Да, Господин, – ответила она.

– Не называте меня Господином, – поражённо, хриплым голос сказал он.

Я видела, что он слишком давно, и слишком страстно стремился услышать это слово от неё. Он слишком долго сдерживал себя. И теперь даже этот невинный титул, бывший немногим более чем признанием его мужского места согласно природе приматов, и конечно, то подходящее выражение, с которым он слетел с губ рабыни, встревожил его. Слишком долго он боготворил эту женщину. Он ещё не был готов разглядеть, что она, наконец, стала настоящей. Казалось, что он отчаянно хотел сохранить её в качестве некой недоступной, лелеемой им иллюзии. С другой стороны в его отношении к ней существовала какая-то болезненная двусмысленность, которой эта женщина, вероятно, когда-то смогла воспользоваться на всю катушку.

Я это поняла со всей очевидностью, исходя из его отношения ко мне. Уверена, что он, всерьёз и неоднократно, рассматривал возможность моего подчинения себе для своего удовольствия и, я думаю, сделано это было бы в стиле бескомпромиссного господина. Скорее всего, в этом проявлялось его жажда использовать её тем же самым способом. Он хотел бы использовать меня в качестве суррогатной Шейлы ради своего долгожданного обладания ей. Но, уж слишком мы оказались похожи. Всякий раз, в последний момент он воздержался от исполнения своего заветного желания. Я не думаю, чтобы он реально жаждал получить меня, по крайней мере, не более чем любой мужчина мог бы небрежно пожелать девушку, увиденную в паге-таверне или, скажем, одну из тех девок, которых он мог бы повстречать прикованных цепью в ряд на циновках на каком-нибудь переулке. Нет, ему действительно нужна была только она! Лигуриус был настоящим господином, что не раз доказывал с другими женщинами. Порой, я сама чувствовала, что достаточно ему щёлкнуть пальцами, и я упав перед ним на спину, разведу ноги пошире. Мне казалось, что Лигуриус рассматривал Шейлу, как некий холодный идеал совершенства, как нечто, что прекраснее и лучше всех других женщин, как кого-то кого он едва ли был достоин, как что-то к чему он, возможно, не осмеливался даже стремиться, как нечто почти неприкосновенное и абстрактное. В своём уме он назначил её совершенством, и в конечном итоге, сам воспрепятствовал ей быть женщиной. Хассан, конечно же, не смотрел на неё глазами Лигуриуса. В его руках она не смогла обмануть сама себя. Кстати в этом нет ничего необычного. Женщина, почитаемая одним мужчиной как ледяная богиня, часто подает на колени и как рабыня облизывает ноги другого. Лигуриус, к его ярости, как застенчивый деревенский увалень, никогда не смог бы обрести от неё сотую долю того, что Хассан, её господин, мог бы получить просто за небрежно брошенное слово. По крайней мере, я так предполагаю, на основании того, что она была рабыней Хассана, и своего собственного опыта общения с этим зверем.

– Но Вы же – свободный мужчина, – прошептала она. – Что Вы делаете здесь? Что Вы делаете? Где Хассан, мой господин?

– Вы, что хотите посидеть на колу? – спросил он раздражаясь.

– Нет! – вскрикнула Шейла.

– Ваше тело! – внезапно закричал Лигуриус, уставившись на неё. – Это тело рабыни!

– Да, Господин, – заплакала женщина, пытаясь сжаться и прикрыть груди руками.

– И ошейник на Вашем горле, и клеймо, просто превосходны!

– Спасибо, Господин, – всхлипнула она.

– Нет, – внезапно крикнул мужчина, скорее самому себе. – Этого не может быть!

Тогда, сердито отвернувшись и стараясь не смотреть на неё, он ткнул пальцем в сторону валявшейся подле меня туники.

– Наденьте это, – скомандовал он. – Быстрее! Во дворце подумают, что Вы – это она.

– Да, Господин, – ответила она.

Я изо всех сил задёргалась, вновь попытавшись освободиться, впрочем, с прежним результатом. К тому же было уже слишком поздно. Через мгновение Лигуриус подошёл ко мне и, отвязав шнур от кольца, отволок меня к золотому мешку. Там, перевернув меня на живот, он принялся связывать меня теми путами, что прежде были на Шейле. По-видимому, он полагал, что Хассан поступил бы именно так, случись ему самому поменять рабынь в мешке.

– Какая же она короткая, – заметила Шейла, пытаясь натянуть полы туники как можно ниже на бёдра. Я бросила на неё полный возмущения взгляд. Это была обычная туника рабынь Майлса из Аргентума. Мы все, его рабыни носили такие. Безусловно, как и у любой рабыни, кем собственно она сейчас и была, в этой одежде все её прелести были прекрасно выставлены на показ.

Мой кляп был заменён тем, что только что был вытащен из её рта. Он был всё ещё мокрым от её слюны. Лигуриус тут же завязал узел на затылке не давая мне вытолкнуть это из себя. Затем, ногами вперёд он запихнул меня в золотой рабский мешок. Вскоре я оказалась упакована в нём с головой. Лигуриус быстро затянул все завязки, в том числе и над моей головой, и через мгновение я почувствовала как меня, постепенно, подняли вверх. Веревка была закреплена, и я несчастная, напуганная и беспомощная в темноте мешка, медленно закачалась взад и вперёд под куполом тронного зала. Качания были слабыми, вызванными натяжением веревки, и моими собственными слабыми случайными движениями.

Я понятия не имела, сколько времени я провела в рабском мешке. Но вдруг я почувствовала, что меня качнуло чуть сильнее, потом последовал рывок вниз и скрип идущей через блок верёвки. Совершенно ясно, что меня спускали на пол. Но почему? Мне казалось, что время большого пира ещё не наступило. По крайней мере, я не слышала ничьих голосов в зале. Вскоре мешок оказался на полу, и завязки ослабли.

Мои глаза широко раскрылись от удивления. Если бы не кляп во рту, я бы закричала от радости. Рядом со мной стоял Дразус Рэнциус!

Позади него, голая, связанная по рукам и ногам, и с кляпом во рту, на коленях стояла, Шейла – Татрикс Корцируса, впрочем, уже бывшая

Дразус быстро снял с меня путы, но прежде чем освободить мой рот от кляпа он прошептал:

– Молчи!

Я отчаянно закивала, и опустилась перед ним на колени как рабыня, которой я и была, перед господином.

Дразус, уже не обращая на меня внимания, без всякой осторожности повалил Шейлу животом на пол, и совсем не нежно, связал её снятыми с меня ремнями. Кляп, теперь уже мокрый ещё и от моих слюней, он тоже не забыл. Вскоре он уже поднимал к потолку тщательно завязанный мешок, с вложенной в него беспомощной пленницей.

Едва он закончил крепить верёвку, я потянулась к нему, и робко коснулась Дразуса.

– Я могу говорить? – тихим шёпотом, опасаясь получить затрещину, спросила я.

– Да, – кивнул он.

– Я не Татрикс Корцируса, – всхлипнула я.

– Я в этом не сомневаюсь, – усмехнулся он. – Я был простофилей и дураком, будучи уверенным в обратном, впрочем, как и многие другие из нас.

– Где Лигуриус? – испуганно спросила я.

– Он со своими соратниками из Корцируса, теми, что притворились посланниками из Турии, – ответил мой бывший телохранитель. – К счастью, меня они не заметили. А я узнал их, конечно. Более того, я стал пристально следить за Лигуриусом с тех самым пор, как обнаружил, что он оказался во дворце. Например, я видел его, входящим в тронный зал, а потом увидел, как чуть позже сюда вошла Ты. А потом Лигуриус покинул зал уже с другой женщиной, той самой, которую, после того, как он покинул свои покои, я набравшись наглости увёл у него и вернул в мешок, где ей самое место. Лигуриус, покидая своё жилище, был одет в свои праздничные одежды. Так что, я не думаю, что он обнаружит её новое местонахождение, пока мешок не откроют.

– Он сказал, что его подручные собираются задержать Хассана, и не дать ему попасть на пир.

– Почему-то я уверен, что Хассан, сможет позаботиться о себе сам, -усмехнулся Дразус Рэнциус.

Я удивлённо посмотрела на него.

– Встань, – приказал он, и я вскочила на ноги. – Думаю, что это твоё.

Дразус Рэнциус, поднял с пола откровенную тунику, которую, несомненно, незадолго до этого, он снял с Шейлы, подозреваю, перед тем как связать и заткнуть ей рот.

– Да, Господин, – кивнула я.

– Одевайся, – велел он, швыряя тунику мне прямо в грудь.

– Да, Господин, – сказала я, на лету подхватывая свою одежду.

Через мгновение я уже была одета. Не требуется слишком много времени, чтобы облачиться в подобный предмет одежды. Оставалось только завязать поясок и разгладить тунику на теле. Закончив, я выпрямилась, и не могла не отметить, что мужчина осматривает меня, как рабыню.

– Повернись. Медленно! – скомандовал Дразус.

И я продемонстрировала ему, в самом выгодном свете, собственность Майлса из Аргентума, точнее одну из многих.

– Тебя назвали? – поинтересовался он.

– Да, Господин.

– И как Тебя теперь зовут? – уточнил Дразус.

– Шейла, Господин.

– Подходяще, – улыбнулся он. – По крайней мере, с точки зрения Майлса из Аргентума. Кстати, имя рабыни в мешке такое же. Ещё в Аре её так назвал её владелец, Хассан – Охотник на рабынь.

Я кивнула. Честно говоря, это было для меня новостью. Что и говорить, Хассан мог назвать её как угодно: Дафни, Джиной, Вандой, Маджори, Носатой, Дерьмом, в зависимости от его желания и настроения. Очевидно, это его развлекло. А может быть, ему показалось неплохой шуткой, наложить её имя на неё же саму, но на сей раз, в качестве простой клички невольницы, вполне подходящей, чтобы использовать его для домашнего животного, которым она теперь была, став рабыней.

– Ты очень привлекательна, Шейла, – заметил мужчина.

– Спасибо, Господин, – отозвалась я на мою текущую рабскую кличку.

– Впрочем, та другая Шейла, не менее привлекательна, – признал он. -Будет весьма занятно, этим вечером, сравнить Вас, когда Вы обе нагие и в цепях стоять рядом, перед Клавдием и высоким советом.

– Несомненно, Господин, – вздохнула я.

В такой ситуации он сможет оценить нас почти в идеальных условиях, условиях столь же идеальных как на невольничьем рынке. Они смогут даже тщательно обмерить нас и приказать продемонстрировать себя в рабских позах. Признаться, единственное чего я страстно желала, это чтобы Дразус Рэнциус был рядом и увидел меня, в тот момент, когда это случится.

33. Расследование.

Танцовщицы, наконец, выбежали из зала с шумом и смехом. Музыканты отложили свои инструменты. Рабыни быстро почистили пол между столами, и отступили за столы. За этими столами восседали Клавдий – Убар Аргентума и члены высокого совета. Кроме них здесь были представлены многочисленные высокопоставленные лица Аргентума и других городов. Присутствовали здесь и Майлс из Аргентума, и Лигуриус, и Дразус Рэнциус.

Мне показалось достаточно интересным, что среди гостей я увидела Эмильянуса из Ара, моего бывшего владельца, и Паблиуса который был управляющим в доме Клиоменеса в Корцирусе. При этом я пока не заметила, чтобы Хассан – Охотник на рабынь присутствовал в зале. В дальнем углу зала я рассмотрела ещё одного странного гостя. Это был мужчина среднего роста, лицо которого была скрыто капюшоном. Кто именно скрывался там, я пока не смогла разобрать. Я, раздетая и закованная в рабские цепи, была скрыта за расшитым бисером занавесом, куда меня определил Майлс из Аргентума, мой владелец. С этого места, сквозь занавес, было довольно трудно, но вполне возможно, вести наблюдение за залом. С другой стороны Гости, учитывая большое расстояние от них до занавеса, могли с большим трудом обнаружить моё здесь присутствие. И даже заметив меня, вероятно, они будут в состоянии распознать немногое, кроме того факта что там есть человек. Не думаю, что они смогли бы различить что-то большее, чем контуры фигуры раздетой или скудно одетой женщины, скорее всего рабыни.

– Теперь пришло время, приступить к решению главного вопроса этого вечера, – провозгласил Клавдий – Убар Аргентума, и приказал: -Продемонстрируйте нам мешок.

Двое солдат, вытянули золотой мешок из боковой комнаты, проволокли его по полу, швырнули перед центральным столом, за которым восседал Клавдий, члены высшего совета и другие, наиболее важные гости. За этим же столом, сидели Лигуриус, Майлс из Аргентума и Дразус Рэнциус.

– Этот пир, – продолжил Клавдий, – завершает празднование нашей победы, нашего триумфа. Несколько месяцев назад неспровоцированное нападение Корцируса, попытавшегося захватить серебро Аргентума, было отражено. Далее, чтобы гарантировать нашу безопасность, и предотвратить повторение подобной агрессии, мы начали войну, закончившуюся у ворот самого Корцируса. Там, поощряемые горожанами, мы разгромили силы Татрикс Корцируса и свергли её тиранию.

В ответ на его заявление по залу прокатились гореанские аплодисменты, мужчина били себя по левому плечу ладонью правой руки. Я заметила, что даже Лигуриус, вежливо похлопал себя по плечу.

– Союзный договор Корцируса с Косом теперь разорван, – объявил Клавдий. – В то время как узы дружбы Аргентума с сиятельным Аром, нашим союзником, лишь упрочились.

На этот раз аплодисменты были ещё громче и длительней.

– Столь грозная демонстрация Аром поддержки своих союзников, стала большой удачей не только для нас, но и для самого Ара, – добавил Клавдий, вновь прерванный аплодисментами.

– Поскольку теперь союзники доверяют ему и поддерживают его ещё больше! – попытался продолжить Убар, но его снова прервали бурными аплодисментами.

Ар, несомненно, обладал значительными сухопутными войсками, и по всеобщему признанию его пехота была самой многочисленной и прекрасно обученной на всём известном Горе. С другой стороны, наземные силы того же Коса, вероятно, не превосходили по численности войска большинства гореанских городов-государств, даже тех, что по населению сильно уступали островному Убарату, и врятли могли противостоять союзу Ара и Аргентума. Эти расчёты полностью изменялись в противоположенную сторону, если рассмотреть возможности противников на море. Кос обладал одним из самых мощных военно-морских флотов на Горе. Морская же сила Ара стремилась к нулю.

– Главным виновным в этом вопросе, преступником, подстрекателем военных действий, была Шейла, жестокая и отвратительная Татрикс Корцируса.

– Да! Да! – закричали несколько мужчин.

– Она была захвачена в Корцирусе, но, по пути в Аргентум ей удалось бежать. Сразу же организованная и проведенная большая облава результатов не дала. За её поимку даже была объявлена солидная награда. Однако в течение многих месяцев преступнице удавалось ускользать от нас, пока Хассан – Охотник на рабынь, прибывший из далёкой Касры, не согласился принять участие в поисках. После этого её дни на свободе были сочтены. Не далее как две недели назад, в Аре, она попалась в его кандалы.

Зал в очередной раз взорвался аплодисментами.

– Он даже счёл целесообразным доставить её нам своим собственным неподражаемым способом, в фургоне, как обычную девку, связанную, голую и упакованную в рабском мешке. И на сей раз, она не сбежала! – рассмеялся Клавдий, поддержанный раскатами смеха прокатившегося по пиршественному залу. Я заметила, что Лигуриус улыбнулся.

– Теперь самое время, – заявил Клавдий, – предъявить Шейлу – Татрикс Корцируса, теперь уже окончательно бывшую, к удовольствию её победителей!

Последовал новый грохот аплодисментов.

– Лигуриус, – обратился Клавдий к бывшему министру, поворачиваясь к нему, и тот встал, обойдя стол, встал перед Убаром, и подле мешка.

– Многие из Вас знают меня, – начал свою речь Лигуриус, – лишь как прежнего первого министра Корцируса, но, возможно, мало кто из Вас знает то, что я был также тайным лидером сопротивления Корцируса правлению Татрикс Шейлы. В течение многих месяцев внутри её правительства я пытался отговорить её от действий, враждебных великому государству Аргентума. Я попытался использовать своё влияние и повернуть политику Татрикс в направлении гармонии и мира. Увы, мои усилия были тщетны, мои доводы были проигнорированы. Лучшее, на что я мог надеяться, это подготовить путь войскам Аргентума к их победе, что мне и удалось сделать. Вы можете вспомнить непринужденность, с которой Вы взяли город, когда большие ворота были выведены из строя.