Текст книги "Кейджера Гора"

Автор книги: Джон Норман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 35 страниц)

– Сьюзан, – позвала я рабыню.

– Да, Госпожа, – отозвалась она, испуганно гладя на меня снизу, всё ещё стоя на четвереньках.

– Почему Ты пролила вино? – осторожно поинтересовалась я.

– Мне жаль, Госпожа!

– Почему Ты пролила это? – резко спросила я.

Она казалась мне удивленной и чем-то напуганной.

– Я просто вздрогнула от неожиданности, Госпожа, – объяснила она. – Я не ожидала встретить Вас здесь. Мне показалось, что я видела Вас в приемной около большого зала, всего несколькими енами ранее.

– Наверное, Ты обозналась, – сказала я ей.

– Да, Госпожа.

– Этим вечером за воротами собралась новая толпа, – заметила я, скорее сама себе, чем обращаясь к Сьюзан.

– Да, Госпожа, – подтвердила та.

– Похоже, что люди там здорово разгневаны, не так ли? – спросила я уже у девушки.

– Я так боюсь, Госпожа, – призналась мне Сьюзан.

И снова я приблизилась к окну, и взглянула на площадь. Я могла слышать крики, доносившиеся из толпы, но разглядеть можно было лишь немногое, большинство людей собралось в мёртвом пространстве под стеной.

– Я думаю, что гвардейцы скоро выйдут, чтобы рассеять их, – заметила Сьюзан.

– Ты можешь сказать мне, что они кричат, чего они хотят? – небрежно спросила я.

– Нет, Госпожа, – ответила Сьюзан, опуская голову.

– Даже от этого окна, я вполне ясно могу разобрать их крики, -раздраженно бросила я.

– Простите меня, Госпожа, – испугалась Сьюзан.

– Говори, – нетерпеливо приказала я.

– Они требуют крови Татрикс Корцируса, – опасливо сжавшись, заговорила она, – они называют Вас тираном и оскорблением Корцируса.

– Но, почему? – воскликнула я. – Почему?

– Я не знаю, Госпожа, – ответила Сьюзан. – Возможно, из-за того что в городе возникла нехватка кое-каких товаров. Или они раздосадованы ходом войны!

– Но война в целом развивается удачно, – удивилась я.

– Да, Госпожа, – согласилась Сьюзан, почему-то опуская голову.

В этот момент послышался тяжёлый удар в дверь.

– Лигуриус, первый министр Корцируса, – объявил один из гвардейцев зычным голосом.

– Входите, – пригласила я.

В распахнувшуюся дверь, с львиной грацией, и королевским достоинством вошёл Лигуриус и, посмотрев на меня с высоты его внушительного роста, поклонился мне. В ответ я чуть склонила к нему свою голову.

При его появлении Сьюзан упала на колени, упёрлась ладонями рук в пол и опустила голову между рук, принимая положение «поклон рабыни», обычное для неё в присутствии её хозяина. Интересно, требовал ли Лигуриус этого положения от всех своих рабынь. Мне почему-то казалось что так оно и было.

Лигуриус бросил на рабыню быстрый раздражённый взгляд. Не трудно было догадаться, что она там делала.

– Это она пролила вино? – поинтересовался министр.

– Да, – не стала я выгораживать рабыню.

– Если Вы не хотите утруждать себя, – сказал он, – У меня найдётся кому выпороть её для Вас.

– Всё в порядке, – отмахнулась я. – Она – всего лишь глупая, бесполезная рабыня. Пошла вон, Сьюзан. Закончишь с уборкой позже.

– Да, Госпожа, – дрожащим голосом сказала Сьюзан и, подскочив, в мгновение ока исчезла за дверью.

– Этой ночью, – заявил Лигуриус, – Я отправлю её к гвардейцам. Пусть она голышом станцует для них танец плети.

На Горе существует великое множество разновидностей танцев плети. В контексте того что министр приготовил для Сьюзан, по-видимому не подразумевался танец под музыку как в таверне. Скорее здесь предполагался вариант, при котором девушка, без музыки, обольстительно двигается, дёргается и крутится перед развлекающимися мужчинами, которые щёлкают плетями рядом с ней. Если она не достаточно преуспеет в увёртках, или если она недостаточно чувственна, то плети станут падать не около неё, а на неё. Когда кто-либо из мужчин более не способен выдержать этого зрелища, то он хватает её и бросает на циновку, где, она должна полностью ублажить его. Если же мужчина останется недоволен, то её будут пороть теми же плетями, и так пока она не справится со своей задачей. Когда первый мужчина будет удовлетворен, танец начинается по новой, и в таком порядке продолжается до тех пор, пока всё мужчины не попробуют рабыню, или пока им не надоест это развлечение.

– Как продвигается военная компания? – поинтересовалась я.

– Я как раз пришёл, чтобы сообщить о ещё одной знаменательной победе, – заявил Лигуриус. – Это произошло на Равнинах Этеоклес.

– Выходит враги, уже к востоку от Холмов Этеоклес, и за Перевалом Тесея, – отметила я.

– Вы исследовали карты? – удивлённо спросил Лигуриус.

– Я спрашивала у людей, – объяснила я Лигуриусу, который прекрасно знал о моей неграмотности в гореанском.

– Понятно, – кивнул он.

Со стороны внутреннего двора послышались отрывистые команды, крики, и звон оружия. Я подскочила окну, выглядывая вниз.

– Это гвардейцы, – пояснил Лигуриус, – они выступают, чтобы рассеять толпу.

– Да, – сказала я.

Гвардейцы, построившись в две колонны, со щитами и копьями, выходили за ворота. Через какие-то мгновения, на видимом отсюда участке площади появились бегущие прочь мужчины и женщины.

– Это всего лишь небольшие группы несогласных, – постарался успокоить меня первый министр. – Не берите в голову. Вас любят в Корцирусе.

– Как мне кажется каждая из наших новых побед, – заметила я, -происходит всё ближе к Корцирусу.

– Конечно, Вы помните серебро, привезённое из Аргентума? – спросил он.

– Да, – кивнула я. – оно не могло не броситься в глаза, на параде в честь очередной победы несколько недель назад, который мы принимали.

– Который Вы принимали, моя Татрикс, – скромно поправил он меня.

– Да, – не стала я спорить.

Мне хорошо запомнился этот парад. Лигуриус сидел вместе со мной в паланкине. Благодаря огромному росту и величавой осанке, его фигура сразу бросалась в глаза. Как и в мои предыдущие официальные выходы в город, очевидно в соответствии с традициями Корцируса, я была без вуали. Кажется черты моего лица, теперь стали известны тысячам горожан.

– Кажется, что серебра было даже несколько больше, чем ожидалось, -сказала я.

Лигуриус промолчал.

– Наши войска вошли в Аргентум? – напрямую спросила я.

– Наши генералы не сочли это необходимым, – ответил Лигуриус. –

– Кажется, что наша первая победа, после захвата шахт, произошла на Полях Хесиус, – припомнила я.

– Да, – согласился Лигуриус.

– Вторая – на берегах Озера Иас, – продолжила я, – А третья – к востоку от Иссис.

Иссис – это река, текущая на северо-запад, и впадающая в Воск далеко на севере отсюда.

– Да, моя Татрикс, – признал Лигуриус.

– Теперь мы победили ещё раз, на сей раз на Равнинах Этеоклес, -добавила я сведения к уже имеющимся.

– Да, моя Татрикс.

– Эти равнины находятся в пределах ста пасангов от Корцируса, -подвела я итог.

– Это – часть плана, моя Татрикс, – попытался объяснить Лигуриус. -Мы растягиваем их линии снабжения. В тот момент, когда мы сочтём это целесообразным, мы навалимся как тарн на табука, и перережем их. Вот тогда, измотав голодного деморализованного противника, мы покончим с ним одним сокрушительным ударом. Не волнуйтесь, Леди. Враги скоро будут беспомощны. Они уже очень скоро окажутся под нашими мечами.

– Нет ли в городе недостатка продуктов? – осторожно поинтересовалась я.

– Во дворце ни в чём нет никакого недостатка, – отмахнулся Лигуриус. – Леди Шейла ведь насладилась своим пряным вуло этим вечером?

– А в городе? – уточнила я.

– Во время войны, всегда возможны некоторые незначительные лишения.

– Так ли они незначительны?

– Да, – кивнул он и, пятясь к двери и кланяясь, произнёс: – С Вашего разрешения.

Лигуриус ушёл. А я спросила сама себя, как чувствует себя женщина, обязанная вставать в позу «поклон рабыни» перед таким мужчиной, и каково это оказаться в его руках.

Отбросив ненужные мысли в сторону, я вновь повернулась к зарешеченному окну. Отсюда, если присмотреться, можно было разглядеть, колеблющуюся на ветру и поблёскивающую в лучах солнца, противотарновую проволоку. Она было натянута над внутренним двором, между крышами дворца и стенами. Насколько я слышала, её натянули и других частях города.

Вновь открылась дверь и переступившая через порог Сьюзан опустилась на колени и склонила голову. Обычно, рабыни обязаны вставать на колени, входя в помещение, в котором находятся свободные людей. Это правило распространяется, и на обратную ситуацию, они встают на колени всякий раз, когда в помещение где они находятся, входит свободный человек.

– Ты можешь закончить свою работу, – сообщила я рабыне из Цинциннати, штат Огайо.

– Да, Госпожа. Спасибо, Госпожа, – сказала девушка, и через мгновение, уже снова стояла на четвереньках, опустив голову, и мокрой тряпкой оттирала каменные плитки пола, тщательно с них удаляя остатки липкого, уже подсохшего вина.

– Сьюзан, – окликнула я её.

– Да, Госпожа? – девушка оторвалась от работы и подняла голову.

– Лигуриус уже говорил с Тобой? – спросила я.

– Да, Госпожа, – кивнула она.

– Значит, Ты уже знаешь, что сегодня вечером Тебе придётся танцевать перед мужчинами, – поняла я.

– Да, Госпожа. Перед отобранными им гвардейцами. Танец плети.

– Это была не моя идея, Сьюзан. Я не просила, чтобы Лигуриус наказал Тебя. Это он сам решил. Я хочу, чтобы Ты знала это. Мне, правда, жаль.

– Мне даже в голову не могло прийти, что это, могло, быть Вашей идеей, Госпожа, – улыбнулась Сьюзан. – Ведь Вы даже не хотели моего наказания. Госпожа всегда выказывала ко мне невероятную мягкость. Госпожа всегда была невероятно добра ко мне. Почти как если бы ….

– Что? – не поняла я её оговорку.

– Почти, как если бы Госпожи кое-что понимала в беспомощности и уязвимости рабыни.

– И что могу я, свободная женщина, понимать в этом? – сердито спросила я.

– Простите меня, Госпожа, – взмолилась Сьюзан. – Конечно же, Вы, как свободная женщина, не могли!

Признаться, я рассердилась на неё. Я даже на секунду задумалась о том чтобы немного выпороть эту щлюху в стальном ошейнике. Сьюзан, словно почувствовав неладное, быстро опустила голову, и продолжала свою работу, грязную работу, работу, подходящую для таких как она, для рабынь.

– Сьюзан, – вновь позвала я девушку.

– Да, Госпожа?

– А это трудно изучить танец плети? – небрежно поинтересовалась я.

– Я не танцовщица, Госпожа, – пожала Сьюзан плечами, – по крайней мере, не больше всех тех, кто исполняет этот танец. Это даже и не, танец, точнее не совсем танец. Обнажённая рабыня просто двигается перед сильными, строгими мужчинами так, как они хотели бы, чтобы женщина двигалась перед ними. А когда кто-то из них достаточно возбудится, он указывает рабыне на это, и Вы ублажаете его.

– А как же Ты узнаешь, что надо делать? – удивилась я.

– Женщины применяют разные приёмы, – пустилась она в объяснения, -например, извиваться вокруг или на предметах мебели, на полу, вокруг их тел, у их ног, на своей спине или животе. Надо испробовать всё и надеяться найти что-то, на что они среагируют. Иногда мужчины сами дают явные инструкции или команды, например, как если бы женщину ставили в рабские позы на торгах. Иногда они направляют, или помогают, иногда плетью, иногда криком или выражением лица. В иных случаях девушка, если можно так выразиться, слушается рабского огня в своём животе, как может показаться, становится единым целым с ним и с танцем. А затем, весьма скоро, уже сама вынуждена, своим танцем, своими жалобными жестами и выражением лица, умолять мужчин уменьшить беспощадное напряжение в её теле, и разрешить ей закончить мучительный цикл возбуждения, позволить ей получить их и подчиниться им, своим владельцам, в чувственной и судорожной капитуляции беспомощной рабыни.

– Но плеть, – вздохнула я. – Разве Ты не боишься её?

– Конечно, я боюсь её, – призналась она и рефлекторно вздрогнула. -Но я не думаю, что почувствую её на себе.

– Почему? – удивлённо спросила я.

– Я хорошо танцую, – улыбнулась Сьюзан, и внезапно посмотрела мне прямо в глаза.

– Ох, – только и смогла произнести я, отвернулась от неё, чтобы успокоить сбившееся дыхание.

Когда я пришла в себя, и снова обернулась к рабыне лицом, та уже закончила свою работу.

– Госпожа ещё будет нуждаться во мне в течение этого вечера? – спросила она.

Я с удивлением осмотрел Сьюзан, словно увидела её впервые.

Какой целомудренной, скромной и даже застенчивой она казалась в своей короткой тунике и ошейнике, с таким обворожительным лицом и восхитительной миниатюрной фигурой. Какой грациозной и изящной! Какой почтительной и робкой! Конечно, сейчас она была рабыней женщины, и только, но какой внимательной, умной, умелой и вежливой.

Но мужчина, такой как Лигуриус купил её голую с рабского прилавка на Косе. Какая милой и робкой девушкой она была сейчас.

Но сегодня вечером она будет танцевать нагой перед гвардейцами.

– Госпожа? – вывела меня из задумчивости Сьюзан.

– Ты не кажешься несчастной, от того, что сегодня ночью будешь танцевать голышом перед несколькими мужчинами, – заметила я.

Действительно, мне даже показалось, что она нетерпением ждала этого!

– Нет, Госпожа, – улыбнулась рабыня.

– Но почему? – крайне удивилась я.

– Я обязана говорить? – спросила она, опустив голову и, кажется, пряча довольную улыбку.

– Да, – потребовала я.

– Я люблю мужчин, и хочу служить им. Полностью, – призналась Сьюзан.

– Похотливая, бесстыдная шлюха! – крикнула я на неё.

– Я – рабыня, – напомнила она мне. – Простите меня, Госпожа. Но, меня не допускали к мужчинам уже одиннадцать дней. Мои ногти сцарапаны в кровь в каменный пол в моей клетке.

Я вздрогнула. До сих пор я как-то совсем не думала о том, где рабыни содержатся по ночам. Безусловно, я знала, что они не блуждали свободно по дворцу. Теперь, я выяснила, что, по крайней мере, некоторых, запирают в клетках. В этом, конечно, имелся смысл, по той причине, что они, как и похотливая маленькая шлюшка Сьюзан, считались домашними животными.

– Значит, мне не зря показалось, что танец плети, в действительности, не был бы большим наказаньем для Тебя, – отметила я.

– У Лигуриуса немало женщин, – пожала она плечами. – Он не так чтобы хорошо меня знает. Несколько раз он, уже довольно давно, он брал меня, и возможно я не показалась ему, но с тех пор рабский огонь в моём животе запылал сильнее, и я значительно повысила своё мастерство.

– А он думает, что для Тебя это будет ужасное наказание? – усмехнулась я.

– Я предположила бы именно так, – засмеялась девушка. – Несомненно, он ожидает, что я буду хорошенько выпорота.

– Ну и каково это, быть в руках такого мужчины, как Лигуриус? – задала я давно мучивший меня вопрос, стараясь придать голосу небрежный тон.

– Он опустошает женщину, – сказала она, – превращает ее в измученное, стонущее животное, а затем он вынуждает её отдаваться ему, полностью и без остатка, как рабыню.

– А Ты случайно пролила вино не нарочно? – озвучила я вдруг пришедшую в голову мысль.

– Нет, Госпожа, – засмеялась Сьюзан. – Откуда же мне было знать, что Лигуриус придёт в Ваши покои. Ведь надо было бы подгадать, чтобы всё произошло перед самым его приходом. Я же знаю, что Вы не были бы столь жестоки, чтобы назначить мне наказание танцем плети. А, кроме того, обычным наказанием за такую неуклюжесть, скорее всего, стала бы не бескомпромиссная, унизительная жестокость танца плети, а нечто по своему характеру более прозаичное, ну что-то вроде уменьшение, или изменение порций, близкие кандалы, или, чаще всего, удары плетью или стрекалом.

– Понятно, – признала я.

Я постаралась представить себе, как будет выглядеть Сьюзан, крутящаяся и извивающаяся перед мужчинами, с блестящим от пота обнажённым телом, пытающаяся завести их, лишь для того, чтобы оказаться используемой ими, причём так, как они только могли пожелать. Она казалась мне идеальной рабыней женщины, такой умелой, робкой и скромной девушкой, что было довольно трудно вообразить её в такой ситуации. Но она сама призналась мне, что содрала ногти в кровь, царапая пол в её клетке. Казавшаяся такой спокойной, милой, отзывчивой и даже застенчивой, Сьюзан, на самом деле, оказалась мучима сексуальными потребности и весьма сильными. По-видимому, эти её потребности были результатом избытка у неё женских гормонов, по крайней мере, именно на это указывали её необыкновенно женственные формы. Интересно, как много девушек, таких же как Сьюзан, могли бы стать рабынями для удовольствий, ожидая того, чтобы их выпустили из их клеток и начали ими командовать.

– Я хорошо танцую, – насколько же поражена я была, услышав вот такое её объяснение.

В тот раз я отвернулась. Ведь она посмотрела мне в глаза, не как рабыня в глаза свободной женщины, а как одна женщина смотрит в глаза другой. В тот момент я почувствовала, что, в конечном счете, мы обе были всего лишь женщинами, что мы были одинаковы в нашей женственности, что мы как сёстры были объединены в нашем отношении к мужчинам, и всем, что это влечёт за собой. Мы обе, в конце концов, были всего лишь женщинами, и в итоге мы обе были, хотя я была свободна, а она была невольницей, представительницами пола рабыни.

Интересно, а я, смогла бы я, танцевать столь же хорошо. Я знала только то, что, если бы я этого не сделала, мне бы досталось много плетей.

– Сегодня вечером, Ты мне больше не понадобишься, Сьюзан, – сказал я ей. – Я думаю, что Ты должна как можно скорее появиться перед твоими господами на эту ночь.

– Да, Госпожа, – заулыбалась она. – Спасибо, Госпожа.

– Сьюзан, – в последний момент остановила её я.

– Да, Госпожа? – обернулась девушка.

– Насколько серьёзны волнения в городе?

– Я не знаю, Госпожа, – растерянно ответила она. – Я редко бываю вне территории дворца.

Я, наконец, решилась осуществить возникший в моей голове смелый план.

– Перед тем как пойдёшь к своим временным владельцам, сообщи Дразусу Рэнциусу, что я хочу видеть его, – велела я. – Он должен прибыть в мои апартаменты в течении ана.

– Да, Госпожа, – кивнула Сьюзан.

– И, с твоей стороны, совсем не обязательным будет сообщать Лигуриусу об этом моём поручении, – предупредила я.

– Как Госпожа пожелает, – сказала она.

– И моя маленькая рекомендация, – улыбнулась я, – Ты ведь можешь слегка опоздать с прибытием к твоим временным владельцам, прийти немного позднее, чтобы разжечь их пыл, и не настолько поздно, что они захотели бы Тебя наказать за опоздание.

– Да, Госпожа. Спасибо, Госпожа – улыбнулась Сьюзан, и стремительно выскочила из комнаты.

А я, оставшись в одиночестве, снова выглянула в окно, и задумчиво посмотрела на город.

Прошло уже несколько недель с моего посещения дома Клиоменеса, и всё это время я практически не покидала территории дворца. Конечно, я присутствовала, на великом параде победы, организованном вскоре после захвата рудников.

Резко отвернувшись от окна, я стала нетерпеливо ждать прибытия Дразуса Рэнциуса. Я почти не оставалась с ним наедине, да и вообще после с дома Клиоменеса и гостиницы Лизиаса мы редко общались. Наши отношения стали полностью деловыми. Дважды он просил меня освободить его от своих обязанностей, и назначить на новый пост, но оба раза я отказала ему. То, что он был напряжённым, измученным или озлобленным в моем присутствии, ничего для меня не значило. Я была Татрикс, а он моим солдатом. Он был обязан повиноваться мне. Я рассчитывала на этот его очевидный дискомфорт в своем присутствии. Я улыбнулась. Это нравилось мне. Пусть он страдает.

10. Сбор информации. Дорога во дворец

По полутёмной извилистой улочке мы с Дразусом Рэнциусом держали путь назад в сторону дворца. Телохранитель факелом освещал нам путь. Ночью небольшие улицы гореанских городов редко освещены. Пешеходы должна озаботиться своим собственным освещением.

– Я бы предпочел, – недовольно заметил Дразус Рэнциус, – чтобы мы придерживались главных улиц.

– Я хотела бы пообщаться и с людьми из менее значимых районов, -объяснила я.

– Леди Шейла довольна? – поинтересовался он.

– В целом, да, – призналась я, – хотя люди часто казались неразговорчивыми, или даже напуганными.

– Они обеспокоены, – заметил Дразус Рэнциус.

Я останавливала многих прохожих, особенно на крупных улицах, интересуясь их мнением. Я даже посетила несколько вполне респектабельных таверн, тех, в которые без труда допускали свободных женщин. Мне показалось, что люди полны энтузиазмом, благодарны правлению Татрикс и к перебоям с некоторыми товарами отнеслись спокойно. Они заставили меня отнестись скептически к слухам о недовольстве или волнениях в Корцирусе. Дела в Корцирусе, как оказалось, в основном шли именно таким образом, или, по крайней мере, весьма близко к той версии, что озвучил мне Лигуриус. Люди были благосклонны к политике дворца, лояльны к государству и преданны их любимой Татрикс лично.

– Многие магазины, – отметила я, – закрыты, а двери и окна заколочены досками.

– Множество торговцев покинуло город, – объяснил Дразус Рэнциус, -забрав свои товары с собой.

– Почему? – спросил я.

– Они опасаются. На Улице Монет деловая активность почти свёрнута, -поведал мне телохранитель.

Фактически это была даже не улица, а ряд улиц, или скорее район, где практиковался обмен денег и банковское дело.

– А если прекращают свою работу банкиры, то и другие типы предприятий в этой области, конечно, останавливаются, – сделала я вполне логичный вывод.

– Обычные горожане, по крайней мере, многие из них, – продолжил Дразус, – Взвалив свои вещи на спины, покинули город.

– Трусливый сброд! – возмутилась я. – Ну почему они не могут быть столь же храбрым как другие?

– Стой! – вдруг скомандовал Дразус Рэнциус, резко останавливаясь.

Он поднял факел, который держал в левой руке, увеличивая тем самым освещённую область, и выставил свою правую руку передо мной, перегораживая мне дорогу вперёд.

– Что случилось? – удивилась я, не замечая никакой угрозы.

– Я что-то услышал, – шёпотом предупредил он. – Шаг назад.

Я без лишних разговоров выполнила приказ. Меч Дразуса Рэнциуса вылетел из ножен. Только теперь до меня дошло, почему он, несомненно, правша, нёс факел в левой руке. Он просто держал правую руку в постоянной готовности схватиться за оружие.

– Я ничего не слышу, – шёпотом заметила я.

– Тихо, – прошипел он.

И тут я увидела их. Из тьмы внезапно прорисовались, три неясные фигуры.

– Тал, воин, – поздоровался один из них.

– Тал, – спокойно ответил не приветствие Дразус, отступая к стене, и прикрывая меня.

– Мы тут слегка заблудились, – заискивающе произнесла одна из фигур, вытаскивая из-под туники что-то похожее на листок бумаги, – У меня вот здесь адрес записан, на этом листе. А у Вас есть факел.

– Не приближайся, – предупредил Дразус Рэнциус.

Незнакомец усмехнулся, и, медленно, смяв пальцами бумагу, выпустил комок из рук. Мгновением позже все трое стояли с мечами в руках.

– Тогда по-другому. Отдай нам женщину, и проваливай, – приказал мужчина моему телохранителю.

– Нет, – сказал Дразус, сохраняя спокойствие.

Я вскрикнула, внезапно схваченная за руку и утянутая в бок. Я успела заметить, как Дразус Рэнциус, отбросив факел в сторону, сделал колющий выпад против того из незнакомцев, что стоял в центре. Один из двух других налётчиков, что подходя к нам, заходили с флангов, отбросил меня назад, к стене. Удар о камни выбил из меня дыхание, и я завалилась на спину. Я не могла даже пошевелиться, мгновенно оказавшись в захвате здоровенного мужчины. Моя вуаль, прямо как была на мне, мгновенно была свёрнута в шарик и втиснута глубоко в мой рот. Оттуда, где остался Дразус и двое бандитов слышался звон столкивавшихся мечей.

Бандит перевернул меня на бок, и накинул мне на голову мои же одежды сокрытия. Затем я почувствовала, что он набросил мне на головы узкий ремешок, и, пропустив между моими зубами, плотно затянул его у меня на затылке. Теперь вся конструкция оказалась надёжно закреплена. Мне с помощью моих же собственных предметов одежды, весьма эффективно заткнули рот и закрыли лицо. Не успела я осознать происходящее, как меня уже перевернули на живот, руки дернули за спину, в мгновение ока, две или три петли тонкой мягкой верёвки, легли на мои запястья и туго затянулись. Следующим, что я почувствовала, было ощущение полёта вверх, закончившееся тупым ударом в живот, это я повисла через плечо мужчины. Я была совершенно беспомощна. Но тут, прямо у моего уха, послышался шорох покидающего ножны меча.

– Бежим! – услышала я отчаянный крик одного из нападавших, и снова полетела, на этот раз вниз.

Этот негодяй просто отшвырнул меня в сторону! По пути я ударилась плечом о стену и, грохнувшись об мостовую, выкатилась на улицу. Когда слух вернулся ко мне, то я услышала удаляющийся топот ног.

– Они сбежали, – послышался спокойный голос Дразуса Рэнциуса.

Из моих глаз катились слёзы боли и обиды. Но прореветься во весь голос не получалось, кляп пропускал наружу лишь слабые жалобные всхлипы. Я почувствовала тяжёлую руку на моем плече.

– Всё в порядке, – успокоил меня телохранитель.

Рядом со мной звякнул о камни металл, это мужчина положил свой клинок позади меня. Наконец, я почувствовала сильные руки Дразуса на моей голове, ремень, державший мой кляп и капюшон, свалился с меня. Каким же облегчением было, снова почувствовать на моем лице свежий ночной воздух. Я едва могла различить в темноте лицо своего спасителя, находившееся всего в дюймах от меня. Факел погас. Дразус, в темноте, на ощупь поправил мою вуаль.

– Вы в порядке? – спросил он, с тревогой, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь в темноте.

– Да, – неуверенно простонала я. – Кто это был?

– Понятия не имею, – предположил он. – Вероятно, работорговцы. Не беспокойтесь их больше нет.

– Работорговцы? – прошептал я в ужасе.

– Скорее всего, – сказал воин. – Они Вами заинтересовались. Они не слишком похожи на молодых хулиганов решивших поразвлечься этой ночью. Как мне показалось, они крайне эффективно справились с Вами, а это достигается с длительным обучением и немалой практикой.

Я, молча, сидела на мостовой и дрожала, до меня, наконец, дошло какой ужас мог ожидать меня.

– Их больше нет, – постарался успокоить меня Дразус Рэнциус.

– У меня руки связаны, – всхлипнула я.

– Простите меня, – сказал он, и, переместившись мне за спину, моментально освободил мои запястья.

Мужчина аккуратно поднял свой меч, и встал на ноги. А я осталась стоять перед ним на коленях. Вдруг я отчаянно вцепилась в его ноги, и прижалась к ним лицом. Испуг от произошедшего, я главное, от того чем это могло закончиться для меня, всё никак не отпускал меня. Меня всё ещё колотила дрожь.

– Встаньте, – сердито сказал он. – Ваше поведение слишком сильно походит на поведение женщины.

– Я, и есть женщина, – негромко пробормотала я.

– Нет, – отрезал он. – Вы – Татрикс.

От его слов, я только сильнее зарыдал.

– Встаньте, – велел Дразус.

– Меня чуть не унесли в рабство, – простонала я, испуганная подобной перспективой, не выпуская его ног.

– А ну, вставай, страдающая шлюха! – внезапно прорычал он мне. – Или Ты испытываешь моё терпенье. Не стоит соблазнять меня, самому надеть на тебя свои цепи.

– Ты столь прельщён мной, Дразус? – пораженно сказала я. – Значит я столь привлекательна для Тебя, что Ты не был бы удовлетворен ни чем иным кроме как моим полным подчинением?

– Встать, страдающая стерва! – рявкнул он на меня сверху.

– Значит, Ты на самом деле желаешь меня! – сделала я однозначный вывод. – Ты желаешь меня так сильно, как мужчина только может желать женщину, чтобы она принадлежала ему полностью, чтобы она была его полной рабыней!

– Я ненавижу Тебя, и презираю Тебя! – заявил он злобно.

– И хочешь меня! – закончила я за него.

– Либо мы сейчас же возвращаемся во дворец, либо я оставляю Вас здесь в темноте, на добычу тем, кто, лучше чем я, проследит, чтобы Вы получили то, чего заслуживаете.

– И чего же я заслуживаю, по-твоему, Дразус? – спросила я по-прежнему не поднимаясь с колен.

– Клеймо на задницу, – сердито рыкнул он, – и сталь на шею.

– Ты думаешь, что я – рабыня? – закричала я возмущённо.

– Из Вас она бы получилась идеальная, – бросил он в сердцах.

– Оскорбление!

– Правда.

Я даже задохнулась от гнева.

– Но Вы не рабыня, – сказал он, успокаиваясь. – Вставайте.

– Наверное, мне повезло, что я не рабыня у ног мужчин, таких как Ты, Не так ли? – спросила я.

– Да, – сказал Дразус, – это большая удача для Вас.

– А что Ты сделал бы со мной, если бы я действительно принадлежала Тебе? – вдруг стало мне интересно.

– Дайте Вашу руку, – попросил он, и помог мне подняться на ноги.

Я разгладила свои изрядно помятые одежды.

– Интересно было узнать, что Ты хочешь меня, – заметила я, но телохранитель молчал, видимо понимая, что и так наговорил лишнего. – В действительности, это довольно забавно. Возможно, мне нужно приказать наказать Тебя за дерзость. Не пытайся прыгнуть выше головы, Дразус. Я -Татрикс. А Ты – ничто, всего лишь телохранитель.

– Да, Татрикс, – угрюмо отозвался он.

– Я презираю Тебя, – гордо заявила я. – Я – выше Тебя.

– Да, Татрикс, – сказал он.

– И не забывай этого.

– Не забуду, Татрикс.

– Что Ты там возишься? – нетерпеливо спросила я, увидев, что он зачем-то водит мечём по своей тунике.

– Чищу клинок, протираю его о мою тунику, – объяснил он.

– Протираешь его? – спросила я, вздрогнув от возникшей у меня мысли.

– Прогоняя работорговцев, двоих из них я ранил, – безразлично объявил он.

– Ты в порядке? – внезапно севшим голосом спросила я.

– Да, – кивнул Дразус Рэнциус, и с трудом подавила импульс упасть перед ним на колени, и умолять стереть кровь с клинка, об мои одежды или волосы.

– Твой меч уже чист? – всё ещё борясь с собой, спросила я.

– Да, – бросил он.

– Не вкладывай его в ножны, пока мы не доберёмся до дворца, – велела я. – Эти улицы похоже слишком опасны.

– У меня и не было подобного намерения, – усмехнулся он.

– По крайней мере, сегодня я убедилась относительно настроений горожан и состояния города, – заметила я на ходу.

– Каким же это образом? – заинтересовался телохранитель.

– Вы же слышали, – напомнила я. – Люди относятся терпимо к лишениям. Они лояльны. Они верны Татрикс.

– В Корцирусе, только такие ответы и можно было услышать на Ваши вопросы, – опять усмехнулся он.

– Я не понимаю, о чём Ты говоришь, – призналась я.

– Люди боятся, – пояснил он. – Вы вселяете в них ужас. Ваше правление подобно стали.

– Ты не мог бы объяснить понятней, – попросила я.

– Дура! Да Ваши шпионы повсюду, – воскликнул он. – Люди, с которыми Вы говорили, вероятно, приняли Вас, смешно, не правда ли, за одну из Ваших собственных шпионок.

– Нет у меня никаких шпионов, – растерянно сказала я.

– Я могу назвать как минимум семерых из них, – заметил Дразус Рэнциус. – Сколько их точно я, конечно, не знаю.

Я вздрогнула, от озарившей меня догадки. Эти шпионы, если они действительно существуют, должны передавать информацию кому-то ещё, и скорее всего Лигуриусу.