Текст книги " Октавия "

Автор книги: Джилли Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 54 страниц)

Выйдя через несколько минут, она не признала сразу пару, шедшую в обнимку впереди по коридору. Но уловив знакомое мурлыканье Ники, она напряглась.

– Дорогая, ты так прелестна, – говорил он.– Я чувствую, как твое сердце скачет словно легкая кавалерия в атаке.

Кейбл сипло засмеялась и обвила рукой его шею.

– Ты веришь в любовь с первого взгляда? – продолжал он. – Я не верил, пока не встретил тебя. И вот тебе раз! Это случилось, меня как громом поразило. Я не знаю, что в тебе такое – что-то, чего нельзя определить, и это – помимо красоты.

Имоджин не верила своим ушам. То были те же самые слова, какие он говорил ей, когда впервые пытался соблазнить ее во время прогулки по торфяникам. Слова, которые неизгладимо отпечатались у нее в сердце.

– А как насчет старой лиловой раскаряки Броклхерст? – тихо спросила Кейбл.

Ники засмеялся.

– Я понял, что это ошибка, как только увидел тебя, но не мог ее оставить. С ней нет больших проблем, и к тому же это дало мне возможность быть рядом с тобой.

– Я чувствую себя немного неловко. Не найти ли нам какого-нибудь видного прованского рыбака, чтобы он уложил ее под себя?

– Он на нее ни за что не польстится, – сказал Ники и снова начал целовать Кейбл.

Они были так заняты друг другом, что не заметили, как вслед за ними шла, спотыкаясь, Имоджин.

Она встретила Матта, выходившего из зала. У того был довольный вид.

– Я только что выиграл три тысячи франков.

– Это сколько на наши? – спросила Имоджин, отчаянно пытаясь говорить обычным тоном.

– Около трехсот фунтов. И я их получил. – Он пристально посмотрел на нее.

– Эй, что случилось?

– Ничего, я в порядке.

– Кейбл и Ники, я догадываюсь?

Она кивнула – от него ничего не скроешь.

– Думаю, нам с тобой надо кое о чем поговорить, – сказал он, взяв ее за руку.

Он привел ее к безлюдному месту пляжа. Они сели на теплый песок. Огромная белая луна освещала море, придавая ему металлический блеск. Волны лениво плескались о берег. Матт зажег сигарету.

– Ну, душа моя, что случилось?

Она сбивчиво все ему рассказала.

– Я не против того, чтобы он так ее целовал, – сказала она под конец. – То есть, она так хороша, что на его месте каждый бы этого захотел. Но почему те же самые слова?

– Штампы, штампы, штампы, – презрительно сказал Матт. – Но ты же не можешь требовать от человека, год за годом гоняющего белый мячик над сеткой, обширного запаса слов?

У Имоджин появилось такое ощущение, что он над ней смеется.

– Но Ники умный. Он говорит на пяти языках.

– Признак большой глупости, я всегда так считал. Черт возьми, я вовсе не стараюсь принизить Ники. Я ничего не имею против людей с однозначным числом коэффициента умственного развития. Просто, я думаю, что тебе следует знать о нем некоторые вещи. Держу пари, я знаю, как он тебя снял.

– Нас друг другу представили, – неуверенно сказала Имоджин.

– Нет, до этого. Во время игры он вдруг выделил тебя из толпы, после чего словно окаменел, ведь так? Потом, полагаю, он пропустил несколько легких ударов, будто бы ошеломленный твоей красотой, и всякий раз, меняя сторону площадки, сверкал для тебя своими превосходными зубами.

– Он, наверное, тебе все рассказал, – предположила Имоджин.

– Не удостоил, моя прелесть. Это обычная для Бересфорда тактика съема на турнирах, одна и та же по всей стране. И к тому же, в сочетании с его сногсшибательной наружностью, вполне безотказная. Он никогда этого не делает, если есть какой-то шанс проиграть матч.

– Тогда почему он пошел на то, чтобы взять меня с собой в отпуск?

– Думаю, по нескольким причинам. Потому, что ты очень хороша собой, потому, что у него наклонности пресытившегося мужчины, а ты отличаешься от тех, с кем он обычно имеет дело. Потому, что он не смог сделать тебя в Йоркшире, а он любит всегда доводить дело до конца. И, наконец, потому, что тогда он еще не видел Кейбл.

– Какие у меня в сравнении с ней могут быть шансы? – вздохнула Имоджин.

– Он тебе все еще нужен после всего, что ты услышала?

Имоджин жалобно кивнула.

– Я старая дева.

– Об этом я догадывался, – сказал Матт, вздохнув. – Итак, нам надо будет вернуть его тебе, согласна?

Они подошли к двери ее номера. Он взял у нее ключ и открыл дверь.

– А теперь, малышка, первое тебе задание. Не плакать всю ночь. От этого ты только к утру становишься некрасивой. Ну а если ты все еще не можешь успокоиться из-за выражения ?лиловая раскаряка Броклхерст?, то запомни, что настоящее имя Кейбл Инид Сагден.

Он улыбнулся, дотронулся рукой до ее щеки и вышел. Имоджин разделась и легла. Несколько минут она лежала при лунном свете. Смешное имя Инид. Она хихикнула, потом мысли ее вернулись к Матту.

Кажется, это Джейн Остин сказала, что дружба – наилучший бальзам против боли отвергнутой любви? Она встала, заперла дверь и крепко заснула.

***

Проснулась она после десяти часов. На набережной она увидела Матта, который, положив свои длинные ноги на столик и окружив себя газетами, пил перно.

– У тебя появляется загар. Жаль, что нельзя сделать первый глоток дважды, – сказал он, заказывая ей чашку кофе.

– Как обстановка? – спросила она.

– Все решительно настроены урвать все от своего двухнедельного отпуска. Ивонн в своем обычном репертуаре, у Кейбл – очередная смена настроения – что именно сейчас – в точности не знаю. Они отправились кататься на водных лыжах.

– А ты не захотел? – спросила Имоджин с беспокойством. Ничего хорошего в том, что Ники завладеет Кейбл, а Матт останется с его скучной подругой.

– После того моего представления на пароме? Ты, верно, шутишь? Мы с тобой совершим поездку по побережью.

День был превосходный. Мистраль убрался в свою берлогу. Воздух разрядился. Когда они ехали вдоль побережья, запах бензина смешивался с ароматом сосновой хвои. Она еще не вполне успокоилась после того случая с Ники, но решила не томить себя грустными размышлениями.

– Куда мы едем? – спросила Имоджин.

– В Сен-Тропез.

О, Господи, воскликнула про себя Имоджин, когда ветер еще сильнее спутал ее волосы. А там каждая, наверное, выглядит как Брижит Бардо.

Матт оставил машину на набережной. В гавани на палубах яхт появлялись богачи в шелках от Гуччи, чтобы принять первое за день шампанское. Матт провел Имоджин через какую-то дверь, потом по лестнице в салон парикмахерской.

– Для начала сделаем что-нибудь с твоими волосами, – сказал он.

Имоджин в страхе отпрянула.

– Ой, не надо! Они все отрежут.

– Не отрежут, – заверил ее Матт и объяснил хорошенькой девушке в приемной, чего именно он от них хочет.

– Будет отлично смотреться, – ободряюще улыбнулся он Имоджин. – Я зайду за тобой попозже.

– Il a beaucoup d’allure , – с легким вздохом сказала хорошенькая секретарша одной из ассистенток, которая кивком согласилась с этим, помогая Имоджин облачиться в розовый халат.

***

Вернувшись, Матт ее не узнал. Он окинул ее тем тяжелым, оценивающим сексуальным взглядом, который мужчины адресуют только очень привлекательным женщинам. Потом произнес ?О, Господи!?, и широкая улыбка расплылась по его лицу.

Волосы у нее падали на плечи гладкой завесой, разделенной спереди боковым пробором и соблазнительно прикрывавшей одни глаз.

– Очень славно, малышка, – сказал он, обходя ее кругом. – Ты больше не похожа на судью Джеффриса, перебравшего портвейна.

Но выражение его глаз вовсе не соответствовало иронической интонации его голоса.

– Пойдем чего-нибудь перекусим, – сказал он, беря ее под руку.

Он провел ее через лабиринт переулков, пахнувших чесноком и изобиловавших кошками и сохнущим бельем, к небольшому и угрюмому на вид ресторану, заполненному рыбаками. Еда была великолепна.

Имоджин смотрела, как Матт неторопливо обдирает листья со своего артишока.

– Что значит ?beaucoup d’allure?? – спросила она.

Матт поднял глаза.

– ?Очень сексуальная внешность?. Откуда это?

Имоджин залилась румянцем.

– Просто я слышала, как кто-то про кого-то так сказал.

Как всегда, он вытягивал у нее признания, подобно тому, как солнце притягивает к себе цветы. Под его необыкновенно дружелюбным взглядом она уже вскоре рассказывала ему про дом викария, о своих братьях и сестрах, про то, как скверно чувствуешь себя в школе, когда ты толстая, и как трудно поладить с отцом. Он журналист, все время говорила она себе, он умеет задавать вопросы и слушать. У него есть подход к кому угодно. Но вдруг она заметила, что глаза у него скорее темно-зеленые, чем черные, а над правой бровью – небольшой шрам.

– Ты совсем не ешь, – сказал он, взяв одну из ее лангуст, окунув в майонез и засунув ей в рот.

– Я задумалась, чем они теперь там занимаются, – солгала она.

– Полагаю, на что-нибудь жалуются. Сегодня утром Ивонн поведала мне, что ?люди встречаются всякие?. Кому-нибудь следовало бы записать все ее высказывания и издать книгой, чтобы они не пропали для потомства.

Он заказан еще одну бутылку вина. Теперь на Имоджин пристально смотрели два рыбака. Она подумала, не попала ли у нее губная помада на зубы, и украдкой достала зеркальце.

– Они на тебя смотрят, – сказал Матт, усмехнувшись, – потому, что ты красива.

Мускусное тепло вина предательски пробиралось в ее тело. Она начинала испытывать блаженное состояние. Матт попросил счет. Имоджин достала кошелек.

– Пожалуйста, позволь мне заплатить.

– Это за мной, – сказал он, покачав головой.

Когда они вышли под палящее солнце, ее слегка закачало, и Матт взял ее под руку.

– Пошли, малышка, у нас еще есть дела.

Имоджин то и дело бросала взгляд на свое гладкое отражение в стеклах витрин. Богачи на своих яхтах и в своих шелках от Гуччи уже не вызывали в ней никакого страха. Она просто прогуливалась.

– Кажется, я немного навеселе, – призналась она.

– Хорошо, – сказал Матт и круто повернул к ближайшему магазину.

Она с изумлением смотрела, как он перебирает на прилавке бикини.

– Если это для Кейбл, – заметила она, – то вон то красное будет смотреться отлично.

– Не для Кейбл. – сказал он, препровождая ее в одну из примерочных, – а для тебя.

– Ой, мне не подойдет! Я слишком толстая.

– Мне лучше знать, – заявил Матт, вручив ей бледно-голубое бикини и задернув за ней занавеску.

?О, черт!? – подумала про себя Имоджин, слегка икнув.

Надев бикини и посмотрев в зеркало, она раскрыла от удивления рот. Если не считать груди, которая так и осталась белой, то перед ней стояла, улыбаясь, одна из тех красивых блондинок с развитыми формами, что прохаживались по пляжу в Пор-ле-Пене. Да она ли это? Имоджин взвизгнула от удовольствия.

Матт отодвинул занавеску и присвистнул.

– Для начала недурно.

– Но я из него практически вываливаюсь.

– Здесь некрасиво, – заметил он и неспешно провел рукой по ее груди, – сюда придется что-нибудь добавить. Примерь вот это.

Все, что он ей предложил – платья, брюки, рубашки, пляжные сарафаны – было светло-зеленых, голубых и розовых тонов и рассчитано на то, чтобы устранить последние признаки красноты ее загара.

Динамики разносили по залу старые популярные мелодии. ?Ты слишком хороша, чтобы поверить, что это не сон. Я не могу оторвать от тебя глаз…? – пел Энди Уильямс.

– Слушайся каждого моего слова, – сказал ей Матт все тем же чуть насмешливым тоном. И снова она прочла в его взгляде одобрение и что-то еще, от чего сердце забилось чаще.

– Matthieu, mon vieux!

– Antoine, mon brave! – послышался поток французских восклицаний.

Имоджин отвела в сторону занавеску и увидела Матта, взахлеб болтающего с самым противным на вид французом, какого ей доводилось видеть. На нем был безупречно сшитый костюм из блестящей желтой ткани в елочку, серая рубашка и продетая в петлицу зеленая гвоздика. На пальцах сверкали кольца, в ушах – золотые серьги. Он источал запах духов, курил большую сигару, и хотя у него было молодое и смуглое, как у цыгана, лицо, волосы были почти совсем седые.

Его черные глаза вдруг загорелись при взгляде на Имоджин.

– Она с тобой, Матье? Какая красивая девушка!

– Ее зовут Имоджин, – сказал Матт.

– Красиво, – пробормотал Антуан, указывая пальцем на зеленое платье Имоджин. – Вы, мадемуазель, похожи на лужайку. Вы мне позволите когда-нибудь на вас поваляться?

– Имоджин, малышка, – вздохнул Матт. – Боюсь, что должен представить тебе Антуана Делатура, плейбоя всего западного мира. В промежутках между загулами он снимает фильмы.

– Мы с ним старые друзья, вместе были в Оксфорде, – сообщил Антуан. Он бегло говорил по-английски с сильным йоркширским акцентом.

– Моя нянька была из Йоркшира, – объяснил он Имоджин. – Она научила меня английскому и много чему еще. После нее я питаю ten-dresse к йоркширским девушкам.

– Держи от нее руки подальше, – предупредил его Матт. – Я тебе ее одолжить не могу. Мне самому дали ее только на день. Скажи, ты знаешь что-нибудь про Браганци?

– Видел его как-то раз в Марселе, – сказал Антуан. – И герцогиню. Какая красивая женщина!

– Как мне с ним встретиться? – спросил Матт.

– Никак. Его дом – как крепость.

В этот момент через помещение проплыла, покачиваясь, рыжеволосая фигура со стопкой шелковых рубашек. У нее были такие массивные пропорции, что против нее Имоджин почувствовала себя тростинкой.

– Это Мими, – сказал Антуан, – хорошая девушка, но не говорит по-английски.

Он передал ей свой бумажник, и, обольстительно ему улыбнувшись, она поплыла к кассе.

– Поглядите на эти бедра, – вздохнул Антуан. – Но я всегда предпочитаю количество качеству. Отец у нее крупнейший производитель биде во Франции. Он финансирует мой следующий фильм.

– О чем он? – спросила Имоджин, думая, куда это пропал Матт.

– История про Ганнибала в Альпах. Мы вывозим из Африки сотню слонов. У Мими будет небольшая роль рабыни Ганнибала.

– Она будет великолепна, – сказала Имоджин.

Появился Матт и вручил ей битком набитую дорожную сумку. Она заглянула внутрь и ужаснулась.

– Но, Матт, я не могу. Я думала, мы просто дурачились. Эти вещи стоят целого состояния. Я не могу принять от тебя такой подарок!

– Это как посмотреть, – сказал Матт. – Считай, что это подношение от казино Пол-ле-Пена. Пошли, там нас ждет Антуан, – добавил он прежде чем она успела что-нибудь еще возразить.

На улице в окружении зевак стоял огромный бледно-розовый ?роллс-ройс? с дымчатыми стеклами. В глубине кабины Мими, два датских дога и козел смотрели телевизор.

Высокий лоснящийся негр в белом костюме открыл перед Антуаном дверцу.

– Это Ребл, – сказал Антуан, – мой телохранитель и друг. Я хочу, чтобы он сыграл в моем фильме Цезаря. Но он заявил, что играть белых диктаторов – это против принципов Черной Силы. Сегодня вечером мы заедем в Пор-ле-Пен. Au revoir, mes petites, – И он присоединился к Мими и зверинцу.

– У него, конечно, есть стиль, – с некоторой все же ухмылкой сказала Имоджин, когда позднее они с Маттом растянулись на песке. – Эти седые волосы и такое молодое лицо, я имею в виду.

– Они у него покрашены, – сказал Матт, – Тебе может показаться смешным, но он просто теряет рассудок, когда дело касается женщин. Ты бы посмотрела на него в Оксфорде, как он их там сражал своими часами от Картье и смокингами с зелеными отворотами. В те времена любая девушка, знающая себе цену, должна была пройти воспитание у Роудина, леди Маргарет Холл и Антуана Делатура. Так что имей это в виду.

Хотя все девушки на пляже загорали в купальниках без верха, Имоджин чуть не подпрыгнула, когда почувствовала, как пальцы Матта притронулись к застежке ее бикини.

– Нет, я не могу, – выпалила она.

– Перестань, – сказал Матт. – Повернись, я тебя намажу.

Имоджин закрыла глаза и повернулась лицом к горячему солнцу, которое ослепило ее. Она поспешно прикрыла грудь, сложив руки.

– А ну-ка, – сказал Матт. – Дай я на тебя посмотрю.

– Он, пожалуйста, не надо, – пробормотала Имоджин, – я такая страшная.

– Замолчи, – сказал он, осторожно отводя вниз ее руки. – Ты слишком долго скрывала лучшее свое достояние. Ники был совершенно прав в своем мнении о твоих грудях.

Когда его руки начали восхитительно скользить по ее животу, она почувствовала, как у нее перехватило дыхание и во рту стало сухо. Она открыла глаза и увидела, что он лениво улыбается ей. Тяжелые оливковые веки почти совсем закрывали его темно-зеленые глаза. Сердце у нее застучало, как запушенная на предельную скорость сушильная машина. Весь пляж вдруг сократился до размеров небольшой комнаты.

– Остальное я намажу сама, – сказала она запинаясь и, выхватив у него из рук тюбик ambre solaire поспешно смазала себе груди.

– Больше можешь не бояться солнечных ожогов, – сказал Матт, рассмеявшись.

– Сейчас меня беспокоят не солнечные ожоги, – пробормотала Имоджин, метнувшись, чтобы достать верх своего бикини. – Я иду купаться.

– Ух, ух! – удержал ее Матт, – не теперь же, когда я только что тебя намазал. Сосредоточься на загаре.

Он взял вечернюю газету и вскоре сказал с досадой:

– Вот черт! Прошлой ночью Браганци с герцогиней были в театре в Марселе. И отчего я там не оказался!

Если его совершенно не тронуло, что я лежу рядом с ним наполовину голая, подумала Имоджин, тогда, наверное, все в порядке. И она робко огляделась вокруг. В нескольких ярдах от них какой-то немец приятной наружности сладострастно втирал мазь в огромные груди своей подруги. Господи, это же жизнь, подумала Имоджин, и напряжение постепенно стало проходить.

Так они лежали довольно долго, и когда грудь Имоджин и поверхность моря приобрели цвет червоного золота, Матт посмотрел на часы.

– Эге, время-то позднее. Нам лучше поспешить обратно.

Они катили в музыкальном настроении. Из радиоприемника гремела Пятая симфония. Матт на крутых поворотах дороги вел машину как партнершу в вальсе. На голове у него была помятая панамка, прикрывавшая глаза от солнца. Его густые рыжеватые волосы выгорели отдельными прядями, белые зубы сверкали на бронзовом лице.

Господи, он божественно хорош. И как это я могла считать его некрасивым, подумала Имоджин.

– Какой замечательный день, – сказала она, с удовольствием потягиваясь. – И мои божественные обновки. Ты добр ко мне, Матт.

Он повернулся и посмотрел на нее с одобрением.

– Теперь Ники не сможет держаться от тебя в стороне.

Ники! Она вздрогнула, как от толчка. Ужасно, что она уже несколько часов о нем и не вспоминала.

Глава одиннадцатая

Когда они подъехали к гостинице, их встретили мрачные лица.

– Где это вы пропадали? – резко спросила Кейбл.

– Развлекали друг друга на пляже в Сен-Тропезе, – сказал Матт.

Ники и Джеймс, разинув рты, смотрели на Имоджин, которая, выйдя из машины, стояла на улице в своем бикини, и волосы струились у нее по спине.

– Черт возьми! – благоговейно произнес Джеймс, – ты прямо как одна из девиц на автомобильной выставке.

– Кажется, Матт играл в Пигмалиона, – ледяным тоном процедила Кейбл.

– И довольно успешно, ты не согласна? – спросил Матт, глядя на Имоджин.

– Она смотрится потрясающе, – сказал Джеймс. – Выпьем?

– Мы натолкнулись на Антуана Делатура, он как всегда безумствует. Собирается вечером быть здесь. Как водные лыжи, дорогая? – поинтересовался Матт у Кейбл. Он наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку, но она резко отстранила его рукой и бросила какое-то замечание, которое, кроме него, никто не услышал.

Выпрямившись, он посмотрел на нее.

– Вот эти твои милые штучки и привязывают меня к тебе, – сказал он вполголоса.

– Ивонн плохо себя чувствует, – сказал Ники, продолжая разглядывать Имоджин. – Ее обожгла медуза.

– Ого, – сказал Матт озабоченно. – Выживет ли бедная медуза?

Джеймс попытался изобразить обиду, но это у него не получилось.

– Она хочет, чтобы я всю ночь за ней ухаживал, – пожаловался он. – Я бы дал ей какие-нибудь болеутоляющие таблетки, но не смог добиться толку от скотины-аптекаря.

– Я ей кое-что дам, – сказал Матт. – Пока закажи нам чего-нибудь выпить. Я скоро вернусь.

– Сначала она сказала, что от меня воняет чесноком, потом, что я не должен был к ней прикасаться из-за того, что она обожгла кожу на солнце, а теперь еще это. Ничего себе отпуск. – Джеймс, казалось вот-вот заплачет.

Ники обратился к Имоджин.

– Ты выглядишь бесподобно, – заявил он и стал рассказывать ей про катание на водных лыжах, обшаривая взглядом ее тело, как при первой их встрече. У Кейбл был такой грозный вид, что Имоджин обрадовалась скорому возвращению Матта.

– Вот держи, – сказал Матт, протягивая Джеймсу пузырек с зелеными таблетками. – Но скажи Ивонн, чтобы не глотала их слишком много. Они дух вон вышибают.

– Огромное спасибо, – сказал Джеймс, тут же кинувшись в гостиницу. Через пять минут он вернулся улыбающийся во весь рот.

– Это что за средство такое? – поинтересовался он. – Она вырубилась, как будто выключатель нажали.

– Леденцы, – сказал Матт, – Я купил их в кондитерской за углом и выбрал из них зеленые.

Кейбл была единственной, кто не присоединился ко всеобщему хохоту.

– Пойду переоденусь, – сказала она.

– Я тоже, – решительно заявил Матт.

На почтительном расстоянии от них Имоджин видела, как Матт последовал за Кейбл в их номер.

– Когда ты перестанешь портить всем отпуск? – Имоджин расслышала эти слова Матта и подумала: ?Пигмалион-женоненавистник?.

Ужин прошел бурно. Несовпадение желаний в спальне явно привело к серьезной ссоре. Кейбл была в самом мрачном расположении духа. Она сидела, сжав зубы и посверкивая зелеными глазами, и упорно заказывала самые дорогие блюда после чего отправляла их обратно нетронутыми.

Она много пила. Ники, хотя и слушая ее лихорадочное бормотание, в то же время частенько поглядывал в сторону Имоджин.

Та чувствовала себя красивой в одном из купленных ей Маттом платьев. Входя в ресторан, она заметила, как мужчины оборачиваются и смотрят на нее. Даже Кейбл не могла испортить ее приподнятого настроения. Джеймс, освободившись от супружеского поводка, был вне себя от перевозбуждения. Матт внешне выглядел безмятежным, но зажигал одну сигарету от другой.

Все были довольны, когда появились Антуан и Мими и увезли их за город в дискотеку.

По пути они проехали мимо большого дома с башенками, покрытого вьющимися растениями и огражденного от дороги высокими стенами с огромными железными воротами.

– Это одно из убежищ Браганци, – сказал Антуан. – Участок идет прямо к берегу с частным пляжем.

Сквозь стрекотанье цикад, похожее на сигнал тревоги против взломщиков, они расслышали лай сторожевых собак.

– Я навел справки, Матье, – продолжал Антуан. – Если завтра в середине дня зайдешь в ?Бар моряков? и спросишь там месье Роша, он может помочь.

Дискотека называлась ?Реквием Верди?. Имоджин едва не отбросило в сторону волной спертого воздуха, голосом Алисы Купер, гремевшим из стереодинамиков, и массой извивающихся тел. Антуан сразу же заказал всем шампанского и посадил их за лучший стол.

Ники немедленно пригласил Имоджин на танец.

– Ты выглядишь просто умопомрачительно, – сказал он, как только они отдалились от компании. – Я с трудом узнал тебя, когда ты сегодня вернулась с Маттом. Боюсь, последние дни я немного тебя избегал. Но ты ведь выставила меня из спальни, а потом потеряла свои таблетки.

– И было похоже, что я намеренно тебя отталкиваю?

– Намеренное отталкивание – именно так оно и выглядело.

– Сожалею, Ники. Я этого не хотела.

– Я тоже сожалею. Ты не в обиде?

Они улыбнулись друг другу. У него бархатные глаза, подумала Имоджин, но с неприятным для себя удивлением заметила, что у него слишком низкий лоб, а улыбка напоминает рекламу зубной пасты. Гладкой загорелой щекой он прильнул к ее волосам и привлек ее к себе, но сердце Имоджин не заколотилось, как бывало раньше. Она не почувствовала даже слабости в коленях.

– Хорошо провела день с Маттом? – спросил он.

– Да, спасибо. А ты хорошо провел день с Кейбл?

– Это все равно что присматривать за двухлетним ребенком, – сказал Ники. – Ее все время надо развлекать, она повсюду суется, особенно в магазины. Не знаю, как Матт с ней управляется. Ее нужно отправлять на детскую площадку.

Едва они вернулись к столу, как Джеймс потащил ее танцевать. Он был похож на спортивный автомобиль, который долгое время осторожно катил по жизни, буксируемый огромным, неповоротливым тягачом. Теперь же, когда тягач отделился (ужаленный медузой), спортивный автомобиль с ликованием ринулся в неизведанное.

– Симпатичный парень этот Антуан, – сказал он, страстно блуждая рукой по телу Имоджин.– Не знаю, смог бы я носить на людях серьги.

– Если это приличествовало бы кандидату тори, – прокричала Имоджин сквозь грохот музыки, – вам пришлось бы проколоть себе уши.

– Мои уши прокалываются ежедневно голосом моей дорогой жены, – удрученно сказал Джеймс.

Имоджин прыснула. Она поняла, что слишком много выпила. Не обращая внимания на то, что Джеймс дышит ей в вырез платья и гладит ее по спине, она пыталась разобраться в путанице своих чувств. Что же такое случилось с этой вечной любовью, в которой она клялась Ники прошлой ночью?

Она посмотрела в его сторону. Он серьезно разговаривал с Кейбл. как будто оправдываясь за то, что так долго танцевал с Имоджин. Ее насторожило, что она не почувствовала никаких уколов ревности. Почем теперь старые девы?

?Много прольется слез, но все это в шутку?, – пел динамик.

– Эта Мими – лакомый кусок, правда? – сказал Джеймс, еще крепче стискивая Имоджин. – Как сказать по-французски: ?Вы танцуете??

Через несколько минут он уже танцевал с ней. Прислонившись к плечу Мими, Джеймс удобно зарылся своим розовым лицом в ее роскошную грудь.

Тем временем Имоджин долго танцевала с Антуаном, который то беспардонно с ней флиртовал, то говорил ей, насколько, по его мнению, ужасна Кейбл. ?В общем ночная шлюха?, – заключил он.

?Ночная ведьма?, – смеясь, поправила его Имоджин.

Это ее удивило: раньше она подумала, что Антуан и Кейбл поладят друг с другом. Возможно, для этого каждый из них чересчур любил быть центром внимания.

– Отличное местечко, – сказала она.

– Оно принадлежит мне, – просто сообщил Антуан, похожий на самого дьявола, весь в черном со своими ярко сверкавшими бриллиантами и тигриным оскалом белых зубов на смуглом цыганском лице. Ей казалось, что в любой момент он может клубом дыма улететь через люк.

– Мне доставляет удовольствие глядеть на вас, – сказал он. – Мими уедет в Париж на выходные. Я к вам зайду. У меня тут неподалеку вилла. Мы сможем с вами поездить верхом или выйти в море на яхте. Я плавал в Англии, в Калвзе.

– Калвз? – Имоджин была озадачена.

– Да, на острове Уайт.

– А, Кауз! – Ее разобрал смех. Она решила, что его невозможно принимать всерьез.

– Я люблю Англию, но думаю, что ваши соотечественники за границей ведут себя ужасно.

Он смотрел на Джеймса, который с помощью Мими усердно ронял на танцплощадке престиж своей страны.

– Мими подает мне сигналы бедствия, – сказал он, – надо ее выручать. A bientot, ma cherie , – и. нежно поцеловав Имоджин в обе щеки, он проводил ее к столу.

***

Ее пригласил Джеймс, потом снова Ники и опять Джеймс. Кейбл отказывалась оставить стол и шампанское, сидела мрачнее тучи и не приободрилась даже после того, как Ники попросил диск-жокея поставить одну из ее любимых мелодий.

Судьба строит против меня козни, с горечью думала Кейбл. Все так хорошо складывалось первые несколько дней отпуска. Удалось поработить Ники и Джеймса, раздразнить Ивонн, совершенно затмить глупую и наивную Имоджин и, наконец, самое главное – постоянно держать Матта в подвешенном состоянии. Она знала, какое беспокойство скрывается под его внешней невозмутимостью. До этого она все время чувствовала, что полностью справляется с управлением экипажа. И вот теперь ни с того ни с сего поводья стали выскальзывать из ее рук. Матт явно доволен днем, проведенным с Имоджин, которую он привез в достаточно приличном виде – по крайней мере, так явно считают Ники и Джеймс и Антуан, все за ней ухаживающие. Мужчинам всегда нужно что-нибудь новое. Раздражение Кейбл усугублялось тем, что Антуан не поддался на ее чары.

Про него всегда говорили, что он настоящий кот, а он даже не качнулся в ее сторону. А на эту неряшливую толстуху Мими даже в сумраке дискотеки оборачивались все головы и с восхищением пялили глаза.

Точно так же, подумала Кейбл, они уставились бы на слона, если бы он сюда вошел. Да и Ники не такой послушный, как обычно. Не далее как сегодня она застала его, когда он обменивался вороватыми, но достаточно жгучими взглядами с одной светловолосой нимфеткой из воднолыжного клуба. Скоро придется делать ему кое-какие уступки. Она осушила свой бокал шампанского и повелительно звякнула им по столу.

– Давай еще бутылку, – приказала она Матту.

Не обратив на нее никакого внимания, Матт повернулся к Имоджин, которая возвращалась к столу с Джеймсом. После танца волосы ее слегка растрепались, щеки раскраснелись, груди поднялись и почти вываливались из низкого выреза платья.

– Кажется, теперь моя очередь, – сказал он, поднимаясь.

– Красивая, красивая девушка, – произнес Антуан. – Как я люблю йоркширских девушек!

Ники хотел было с ним согласиться и похвалиться тем, что это он ее открыл, но, посмотрев на выражение лица Кейбл, предпочел воздержаться.

– Это не Бьянка Джегер вон там? – спросил Джеймс, вглядываясь в полумрак зала, – пойду приглашу ее на танец.

Имоджин ждала приглашения от Матта весь вечер. Теперь, когда он расслабленно возвышался перед ней, а его треугольные глаза смотрели на нее с веселым одобрением, она почувствовала какое-то щекотание под ложечкой.

– У тебя сегодня хороший вечер, дорогая. Они кружат вокруг тебя, как осы над арбузом.

– Это все благодаря тебе, – сказала она и посмотрела в сторону Ники и Кейбл, занятых разговором. Ники держал Кейбл за руку и, очевидно, старался ее успокоить.

– Жаль, что это не сработало – я имею в виду: отвадить Ники от Кейбл.

– Потерей сна мне это не грозит, – сказал Матт, пожав плечами.

Ритм музыки ускорился, краски замелькали как в калейдоскопе. Площадка заполнилась, и их то и дело толкали. Чтобы защитить ее, Матт положил ей руки на плечи. У нее перехватило дыхание.

Вдруг он уткнулся лицом ей в шею. Все тело у нее словно растаяло.

– Ты стянула духи у Кейбл, – заметил он.

– О, Господи, я так сожалею, – сказала Имоджин, пунцовая от смущения.

– Я ничего не имею против. Можешь не стесняться. Просто, они тебе не подходят. Слишком, прилипчивые.

Имоджин уже хотела сказать, что сама кажется себе прилипчивой, но тут подошел Ники.

– Антуан ушел, Джеймсу почти заморочил голову муж той особы, которую он принимает за Бьянку Джегер, а Кейбл говорит, что ей все надоело.

– А я никуда не спешу. Кейбл для разнообразия может и подождать.

Имоджин не рискнула поглядеть в сторону Кейбл и постаралась удержать свое ликование, когда они с Маттом танцевали еще две песни. За это время стол опустел.

За воротами они увидели Ребла, шофера-негра, который выводил тяжело повисших на нем Антуана и Мими, чтобы поместить их в огромный ?роллс-ройс?. Кейбл сидела, припав к рулевому колесу ?мерседеса?, рядом с ней Ники. Рука его лежала на спинке сиденья.