Текст книги " Октавия "

Автор книги: Джилли Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 54 страниц)

Матт потерял терпение. Над ее головой словно гроза разразилась. Крепко ухватив ее за руки, он повернул ее лицом к зеркалу.

– Ты только посмотри на себя.

Ее губная помада была размазана, волосы растрепаны, две верхние пуговицы на платье расстегнуты. Она поспешно их застегнула.

– Просто, он поцеловал меня на прощание.

– Конечно, поцеловал – через десять часов после того, как поцеловал при встрече. А на платье у тебя волосы от меха. Как ты это объяснишь?

Постепенно в ней начинал разгораться гнев.

– Он обернул мне плечи леопардовой шкурой. Он хотел посмотреть, как я буду в роли рабыни.

– Ну-ну… Моральные изъяны ты восполняешь богатым воображением.

– Мы разговаривали. Мы разговаривали! – сказала Имоджин, повышая голос.

– Ты повторяешься, малыш. Ты ведь в самом деле решила с этим расстаться, правда? Сначала ты попробовала с Ники, а когда ничего не вышло, переключилась на меня. Потом попробовала с Гилмором, и когда там тоже не получилось, ты взяла в работу Антуана.

– Я этого не делала! – крикнула Имоджин.

– Ты выбрала не ту цель, – злорадно сказал он. – Антуан уже завтра тебя забудет.

Имоджин побагровела.

– Почему ты не хочешь меня выслушать?

– Потому что мне надоели твои сетования: ?О, Матт, Ники так плохо ко мне относится. О, Матт, я так несчастна. О, Матт, я вечная старая дева?.

– Пошел вон! – закричала Имоджин. – Что я делаю – тебя совершенно не касается. Только из-за того, что ты привязан к юбке Кейбл, ты не можешь переносить, когда кто-то другой развлекается.

– Кейбл здесь не при чем.

Но она уже была в настоящей истерике. Вся злость и ревность, которую она сдерживала последние несколько дней, вырвались из нее. Она уже не отдавала себе отчета в том, что говорит. Ей в голову приходили самые злые и обидные вещи.

Матт схватил ее за руку.

– Заткнись, заткнись, заткнись!

– Теперь ты повторяешься, – сказала она.

В какой-то момент ей показалось, что он ее ударит. В последовавшем за этим долгом молчании она слышана только его учащенное дыхание и биение собственного сердца. Потом он повернулся и вышел.

Имоджин стояла ошеломленная и напуганная. Как она могла наговорить ему столько ужасных вещей? Она села в кресло и, согнувшись, закрыла лицо руками, и сразу же охнула. На ней не было ее серег. Они были жемчужные и принадлежали ее матери. Они остались на столе в доме Антуана. Надо за ними туда пойти.

Надев свитер, она на цыпочках спустилась вниз. Светила луна, по улицам, шатаясь, бродили пьяные туристы. Дорогу она нашла без труда.

Но идти пришлось дольше, чем она думала. Она прошла мимо двух мужчин, которые посмотрели на нее с любопытством и окликнули. Но она, спотыкаясь, побежала прочь. Наконец она увидела дом Антуана, блестящий, как торт под сахарной глазурью. С фасада все окна были закрыты. Она побежала к противоположной стороне. Если подставить одну из кадок с магнолиями и встать на нее, то можно дотянуться. Когда она уже пробиралась внутрь, внезапно все вокруг осветилось. Кто-то схватил ее за лодыжку и стянул на землю. Какой-то мужчина скрутил ей руку и начал что-то быстро говорить по-французски. Сопротивляющуюся и кричащую, ее довели до патрульной машины и затолкали в нее сзади, где другой мужчина связан ей руки за спиной.

Ее похитили. Она больше никогда не увидит Матта и свою семью. Она начала сопротивляться с новой силой. И только когда машина подъехала к полицейскому участку, она поняла, что ее арестовали.

– Je ne suis pas un воровка, je suis подруга Антуана Делатура, – сказала она толстому жандарму, сидевшему за столом. Но он только засмеялся и велел отвести ее в камеру.

Сначала она кричала и стучала по решетке. После этого явился толстый жандарм и, злобно на нее посмотрев, достал ключи. Его намерения были ясны. Имоджин в страхе отпрянула.

– Oh, non, non – прошу вас, не надо!

– Femne ta queule, encore .

Она села на узкую койку и старалась сдержать всхлипывания. Никто ее никогда не найдет. Она останется здесь на годы, как граф Монте Кристо. Там было страшно душно. Пот катился с нее градом, но она была слишком потрясена, чтобы догадаться снять свитер. Тяжелая ссора с Маттом и ужас ее ареста сильно на нее подействовали, и она не могла унять дрожь.

Время тянулось медленно. Через окошко стал просачиваться свет. За дверью началось какое-то движение. Она услышала знакомый голос.

– Матт! – закричала она.

Он подошел прямо к ней и взял ее за руки через решетку.

– Имоджин, ты в порядке? – лицо у него было пепельного цвета.

– Ой, пожалуйста, забери меня отсюда. Они думают, что я взломщица. Я собиралась залезть в виллу Антуана, чтобы забрать там свои серьги.

Она не поняла, что говорил Матт толстому жандарму. Но он говорил очень медленно и отчетливо, махал перед ним своим журналистским удостоверением, и интонация его голоса даже ее заставила поежиться. Ее выпустили за каких-нибудь две минуты. С плачем она прильнула к нему.

– Все в порядке, ты в безопасности. Все в порядке.

Когда они ехали в гостиницу, было уже светло.

– Как ты меня нашел? – тихо спросила она.

– Как только я успокоился, то понял, что был с тобой чересчур резок. Я вернулся, чтобы извиниться и понял, что ты сбежала. Я немного поколесил по городу, потом подъехал к дому Антуана и увидел, что там кругом полицейские и овчарки. После все было просто.

– Я страшно сожалею, – сказала она, повесив голову. – Похоже, весь отпуск уходит у тебя на то, чтобы вызволять меня из неприятностей.

– Ладно. Я не имел права на тебя кричать. Боюсь, это из-за моего паршивого ирландского норова. Вчера был нелегкий день. Кейбл выступала – дальше некуда. Ники все время дулся. Джеймс с Ивонн едва за глотки друг друга не хватали.

– Бедный Матт. Ты за этот отпуск так и не отдохнул как следует, правда?

Потом она попробовала вернуться к прежнему разговору.

– Мы с Антуаном ничего не делали. Правда, ничего.

– Это неважно. Это твое личное дело.

– Но…

– Оставь это. К чему?

Такая усталая покладистость была гораздо хуже прежнего слепого бешенства.

Глава восемнадцатая

Вернувшись в гостиницу, она сразу же легла, но прежде чем заснуть долго лежала в полузабытьи. Проснулась она во второй половине дня.

Она вяло оделась и пошла в номер Кейбл. Там был полный беспорядок. Кровать была завалена одеждой всех цветов радуги. На полу разбросаны чемоданы.

– Что это ты делаешь? – спросила ошеломленная Имоджин.

– А как ты сама думаешь, что я делаю? Собираюсь, как видишь. Раз уж ты пришла, то могла бы и помочь. Возьми вон те платья из гардероба и вешалки тоже. Эта пакостная гостиница вполне без них обойдется – положи их в чемодан. Нога так болит – сказать невозможно.

Она села на кровать.

– Но куда ты едешь? – спросила Имоджин.

Кейбл одарила ее одной из своих озорных и недобрых улыбок.

– Все дорога ведут в Рим, дорогая. Я еду через Милан.

Имоджин пришла в ужас.

– Значит – к Антуану.

– С первого раза догадалась, – с одобрением сказала Кейбл. – Ты с годами становишься проницательной. Ребл заедет за мной через полчаса.

– Но я думала, ты Антуана терпеть не можешь.

– А, ты про это знала? Ну что ж, я имею право изменить свое мнение. Я никогда не отрицала, что он привлекателен. И он от меня без ума, а это половина дела. Он мне звонил сегодня утром, что-то тараторил без умолку, сказал, что с тех пор как увидел меня в пятницу, только обо мне и думает. Он знал, что с Маттом мне не повезло. Если я приеду в Рим, он обеспечит мне самые лучшие условия. Не забудь те бикини, что на окне сушатся. Он собирается дать мне роль в своем фильме – молодой рабыни.

– А как же Матт?

Кейбл помрачнела.

– Не говори мне про Матта. Мне он уже вот где. Если кто и заслуживает, чтобы его кинули, так это он.

– А что он сделал? – спросила Имоджин.

– Он невыносим – вот что. Вчера весь день был в самом гадком настроении, совершенно не интересовался моей ногой, которая, между прочим, болит нестерпимо. Потом почти всю ночь где-то шлялся. Бог знает, где он пропадал, – думаю, что в этом проклятом казино. Потом заявился утром в самый неподходящий момент – как раз когда я только что приняла еще две таблетки снотворного. Дорогая, положи все эти флаконы в мою косметичку. Вон в тот сундучок. Да, на чем я остановилась?

– Ты только что приняла таблетки.

– Правильно. Ну, в общем была не в лучшем настроении и высказала ему кое-что напрямик. Но очень вежливо, заметь. И знаешь, что он сказал?

Имоджин покачала головой.

– Он сказал: ?Когда ты заткнешься насчет своей проклятой ноги? Для всех было бы лучше, если бы ты себе челюсть сломала?.

Имоджин закрыла лицо флаконами, чтобы Кейбл не увидела ее улыбку.

– А потом, даже не дав мне ответить ему как следует, сразу же кинулся смотреть какой-то лесной пожар в горах.

В дверь постучали. Кейбл нервно вздрогнула.

– Открой, пожалуйста.

В дверях показшюсь лоснящееся черное лицо. Это был Ребл.

– А, привет, – сказала Кейбл с облегчением.– Я надолго тебя не задержу. Ты не мог бы снести вниз эти чемоданы? Боюсь, тебе придется сделать два захода.

Как только Ребл вышел, Имоджин стала урезонивать Кейбл.

– Ты не можешь так бросить Матта. Ну хорошо, он вспылил и наговорил лишнего. Но он успокоится. Он стоит миллиона таких, как Антуан. Ведь Антуан – это просто симпатичный плейбой.

– А я симпатичная плейгерл, – сказала Кейбл, облачаясь в зеленое платье, которое показалось Имоджин знакомым.

– Но Матт действительно тебя любит. – У Имоджин едва не выступили слезы.

– Эту любовь он проявляет самым таинственным образом, – сказана Кейбл.

– Но он будет потрясен.

– И пусть! – с удовольствием сказала Кейбл. – Мужчины не особенно любят, когда их кидают с кем-нибудь из их дружков. Что ж, если он так меня любит, то может приехать и забрать меня. Но тогда уж – или женитьба, или ничего.

Она достала из ящика комода конверт.

– Я написала ему письмо, где все объясняю, – сказала она, опрыскивая конверт духами. – Ты можешь ему это передать?

В дверях появился Ребл.

– На этот раз, дорогой, ты можешь снести вниз меня.

Ребл взял ее на руки.

– Отлично, – сказала Кейбл, чувствуя его мускулы и улыбаясь ему. – Я не думаю, что нам надо сразу ехать до самого Милана.

Как холодный ветер пронизали Имоджин страх и уныние. Она спустилась вниз и заказала кока-колу. Переваливаясь, к ней подошла мадам в домашних тапках.

– Вы видели месье О’Коннора? – спросила она, ставя на стол банку кока-колы и стакан.

Имоджин сказала ей про лесной пожар.

– Ага, – сказала мадам. – У меня вот и билеты на самолет.

– Билеты? – помедлив, спросила Имоджин. Ей на сердце словно положили еще один слой льда.

Мадам уныло кивнула.

– Сегодня ночью он уедет. Я думала, он хотел взять с собой обратно в Лондон эту, но она, кажется, уже уехала. Месье О’Коннор две недели остается всегда. Но в этом году, я думаю, он несчастный.

Имоджин машинально взяла свою кока-колу и, оставив мадам в расстроенных чувствах, вышла на улицу. Ею овладел ужас. Это было похоже на кошмарный сон. Вот так, внезапно столкнуться с жизнью без Матта. Это будет какое-то растянувшееся до бесконечности серое однообразие. По ее щекам потекли слезы. Не обращая внимания на прохожих, она побрела к дальнему краю бухты. Там она долго стояла, глядя на море, которое пенилось на песке, как имбирное пиво.

Настойчиво загудела какая-то машина. Проклятые французы, какого черта они всегда включают сирены!

– Имоджин! – позвал ее кто-то.

Она посмотрела, и тут рядом с ней остановился белый ?мерседес?, из которого высунулся Матт.

– Садись, – сказал он. – Я хочу тебе кое-что показать.

Она села в полном изумлении. Он внимательно посмотрел на нее.

– Бедняжка, ты выглядишь такой утомленной.

Его лицо и руки были запачканы сажей, глаза покраснели, но вообще он был в отличном настроении. Это у него продлится недолго, подумала Имоджин. Письмо Кейбл прожигало ей карман.

Когда он свернул с прибрежной дороги и направил машину в гору, она сказала:

– Матт, мне надо тебе кое-что сказать.

– Кое-что, – сказал он, взяв у нее банку кока-колы и сделав большой глоток, – и я должен тебе сказать. Несмотря на свой противоожоговый лосьон со стопроцентной гарантией Ивонн облезла полосами, похожими на серпантин в Нью-Йорке при встрече знаменитого гостя. С нее сходит целыми гирляндами.

Имоджин не смогла удержаться от смеха.

– Как пожар? – спросила она.

– Бушует вовсю, но завтра ожидают грозу, и поэтому никто особо не беспокоится. У меня все же готова хорошая история. Пожарная команда Пор-ле-Пена все утро отважно сражалась с огнем, а когда подошло время перекусить, они, как все порядочные лягушатники, остановили работу и вернулись в город. Когда спустя три часа они вернулись на место, их пожарная машина оказалась сильно обгоревшей. – От смеха у него тряслись плечи.

Никогда она не видела его более счастливым. У нее сжалось сердце: проклятая, проклятая Кейбл.

Они ехали мимо виноградников и оливковых рощ, мерцавших как фольга, мимо крепости Браганци, поднимаясь в горы. Когда они заехали так высоко, что дальше машина уже не шла, Матт остановился.

– Пойдем, – сказал он, взяв ее за руку, и повел вверх по тропинке.

Наверху перед ними открывался горный простор, похожий на страну Ветхого Завета. Солнце мелькало между облаками, освещая деревни и фермы. Справа огромное пламя, словно кара, обрушившаяся на безбожный народ, лизало склоны холмов. Хлопья пепла носились в воздухе как снег.

– Тут красиво, – со вздохом сказала Имоджин.

– Я каждый год совершаю сюда поломничество. Это что-то вроде залога в том, что я вернусь сюда снова.

Самая высокая скала была покрыта подлеском. Матт раздвинул кусты ежевики и дикой лаванды, и показалась металлическая пластинка со списком имен.

– Кто они такие? – спросила Имоджин.

– Бойцы местного сопротивления в прошлую войну. Надо бы сюда добавить твое имя, как ты думаешь?

– Мое? – с трудом проговорила она.

– Да, моя радость, за сопротивление домогательствам трех самых выдающихся из действующих волокит. Хотя нельзя сказать, что той ночью ты действительно сопротивлялась Ларри.

Ей показалось, что он опять над ней смеется.

– О чем ты говоришь? – пробормотала она. Он сел на углубление в скале и привлек ее к себе.

– Матт, – сказала она в отчаянии, – я должна тебе кое-что сказать.

– Давай выкладывай, – он запустил руку ей под волосы и нежно погладил затылок.

– Не надо, – всхлипнула она, – у меня для тебя письмо – от Кейбл, – вынув из кармана, она его почти швырнула ему.

Он поднял письмо, лениво повертел в руках и порвал на мелкие клочки, которые тут же разметал ветер.

– Теперь пусть меня арестуют за то, что я здесь намусорил. Я знаю, что в этом письме, и мне даже не нужно его открывать. Кейбл, доведенная до отчаяния моим отталкивающим поведением и невнимательностью, укатила в Рим с Антуаном.

Имоджин смотрела на него с изумлением, и в ней затеплилась слабая надежда.

– Я пытался не очень беситься из-за твоей прогулки с Антуаном. Но в конце концов понял, что не успокоюсь, пока не поговорю с ним. И позвонил ему в Милан. Он дал мне подробный отчет о вчерашнем вечере, который слово в слово совпал с твоим рассказом. Он сказал, что ты была обворожительна, но совершенно занята кем-то другим.

Имоджин покраснела.

– Малышка, я сожалею, что так гнусно разговаривал с тобой прошлой ночью. Это как сказал Колридж: гнев на того, кого любишь, похож на сумасшествие. Но я рад, что так случилось, потому что увидел, как я к тебе привязан, сам того не осознавая. Я никогда не испытывал ничего похожего на такое жгучее, смертельное бешенство, когда уличал в неверности Кейбл.

Его голос был мягким, как ирландский ликер, а когда он обхватил ее голову руками, они пахли деревом и дикой лавандой.

– Смешная малышка Имоджин. Ты была похожа на девочку, которая бегала за нами и кричала ?Подождите меня!? – Он наклонил голову и очень нежно поцеловал ее. Она обняла его за шею.

– О, Матт, о, Матт!

Немного погодя она спросила:

– Но я ничего не понимаю. Я думала, что Антуан и Кейбл ненавидят друг друга.

– Ненавидят? Такая острая враждебность часто означает нечто совершенно иное. У них, кажется, есть хорошая основа для того, чтобы завязать отношения.

– Но она надеется, что ты поедешь за ней.

– Тогда ей придется долго ждать. Если без конца щелкать выключателем туда-сюда, туда-сюда, как делала Кейбл, то в конце концов предохранитель перегорит. Теперь уже ничего не осталось.

У Имоджин мелькнуло подозрение.

– Матт, а ты не сам ли втянул Антуана в это дело?

Он усмехнулся:

– Не совсем. Скажем так: я заронил семена.

– А что с Ники?

– Прошел слух, что Ники положил алчный взгляд на одну нимфетку в воднолыжной школе. Трейси сегодня вечером возвращается домой, и я не думаю, что она долго будет безутешной. Так что мы с тобой остаемся вдвоем.

Имоджин смотрела на свои руки.

– Но ты возвращаешься домой?

Его лицо стало серьезным.

– Мне надо, дорогая. Сегодня утром мне позвонили из иностранного отдела. В Перу в любой момент заварится каша. Они хотят, чтобы я вылетел туда завтра.

Имоджин побледнела.

– Но тебя могут ранить.

– Только не меня. Я живуч как кошка. И, кроме того, теперь у меня есть к кому возвращаться, не так ли? У меня и для тебя есть билет. Мне жаль портить тебе отпуск, но я не могу оставить тебя одну на милость первого попавшегося волокиты или жандарма.

– Ты берешь меня с собой в Лондон? – спросила она, не веря тому, что слышит. У нее в голове все перемешалось. Она не могла вместить столько счастья за один раз.

Матт поднял упавшую на землю банку из-под кока-колы и выдернул из нее кольцо.

– Если хочешь, можешь поехать домой в Йоркшир. Но все же лучше, – он посмотрел на нее чуть прищурившись, – тебе пожить в моей квартире, приглядеть за Бэзилом и подумать о том, куда бы ты хотела поехать в свадебное путешествие.

Имоджин открыла рот, потом закрыла.

– Все в порядке. Не надо никаких поспешных решений. Поразмысли немного над этой идеей. Тебе может не понравиться быть замужем за журналистом. Это жизнь не сахар. Но предупреждаю, я легко не сдамся. Да и все кругом твердят мне, что мы с тобой подходящая пара. И Гилмор, и Антуан, и герцогиня, и Браганци, и Трейси. У тебя много поклонников, моя радость.

– Разве? – удивилась она.

– Да, и я самый большой из них.

Он взял ее левую руку и надел ей на палец кольцо от банки кока-колы. Потом привлек ее к себе и поцеловал.

– Я тебя люблю, – сказал он тихо. – Потому что ты милая и добрая и потому что я знаю, что ты любишь меня.

Он взглянул на часы.

– Ого, нам надо двигаться, если мы хотим поспеть на самолет.

Имоджин что-то недовольно проворчала и прижалась к нему, ей хотелось, чтобы он поцеловал ее еще раз.

– Пошли, – сказал Матт, поднимая ее. – Это большой день дня Ирландии, но я за себя не отвечаю, если мы продолжим тут наши лобзания. К тому же я не хочу, чтобы ты пресытилась.

Когда они ехали обратно в город, она сжимала пальцами кольцо от кока-колы, наполовину оглушенная происходящим.

И все же, когда они подъехали к гостинице, она с беспокойством посмотрела на него.

– Матт, ты уверен, что с Кейбл у тебя все кончено?

– Дорогая, – сказал он, смешно всплеснув руками на манер Эла Джолсона, – ?Я убежал на тыщи миль от той, кому вчера был мил?. Иди ко мне, если не веришь.

Прошло несколько секунд, прежде чем они заметили, что по стеклу гневно стучит Ивонн.

– Матт! Мэтью!

– Да? – сказал Матт, повернувшись. Ивонн, вдруг поняв, что он целовал Имоджин, пришла в ужас.

– Что это она с тобой делает, черт возьми?

– Просто тренировка.

Ивонн подобрала губы.

– Где Кейбл?

– Понятия не имею.

– Дело в том, что у меня, похоже, пропала большая часть гардероба…