Текст книги "С/С том 30. Я сам обманываться рад. Стук стук, кто там? Лягушачий король"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 32 страниц)

– Доктор Стид говорит, что это, несомненно, самоубийство.

– Это ОН говорит.

– Вы так не считаете?

– Все может случиться в этом безумном мире. Старый Фред завтракал. Потом он перестал жевать и решил застрелиться. Быстренько пустил себе пулю в лоб и спрятал револьвер. После того, как я нашел его мертвым и уехал, он достал револьвер из тайника и положил его себе под стул, ну и снова стал покойником. Как я сказал, чего только не случается в этом безумном мире!

Несколько минут он молча вел машину, потом сказал:

– Вы, должно быть, разыгрываете меня, мистер Уоллес.

– Револьвера там НЕ БЫЛО, когда я нашел Джексона. Это попахивает историей с фиговым листком.

– С фиговым листком? Не понимаю.

– Послушайте, Билл, вы серьезно хотите работать в агентстве Парнелла?

– Серьезно!

Голос у него зазвучал громче:

– Да, я готов отдать бог знает что за то, чтобы выбраться отсюда и стать одним из оперативников полковника.

– О’кей, вы работаете заодно со мной, а я работаю заодно с вами, – сказал я, стряхивая пепел в окно машины. – Соответствующая рекомендация от меня сыграет важную роль. Полковник постоянно выискивает сообразительного лояльного человека с полицейской подготовкой. И коли таковой появляется, то находят ему место.

– Вы можете положиться на меня, мистер Уоллес, – с подкупающей искренностью воскликнул он. – Просто скажите, что вам нужно. Даю слово, я вас не подведу.

– Прекрасно. Я только что сказал, что фиговое дело. Мы, оперативники Парнелла, так говорим, когда речь идет о прикрытии чего-то или кого-то. С тех пор как Адам вкусил от запретного плода, он стал использовать фиговый листок для прикрытия своих аксессуаров. Соображаете? Фиговый листок, то есть прикрытие. Маскировка. Ширма.

– Так вы считаете смерть Джексона фиговым делом?

– Я уверен, что это так. Это убийство, Билл. Не ошибись. Вот что могло случиться: убийца мог находиться где-то поблизости, когда я приехал. Когда я ушел из домика, он мог возвратиться и подбросить револьвер. Я не уверен в правильности такого предположения, но это возможно. Мне кажется более правдоподобным, что револьвер подбросил доктор Стид. Он знает, что в этом случае, коли Джексон убит, положено вызвать полицию штата, а это было бы концом для шерифа Мейзона. Поэтому, как я считаю, когда вы сообщили ему по телефону, что Джексон убит, он схватил беретту, опередил нас, сунул его под стул и тем самым обеспечил Мейзона фиговым листком.

– Доктор Стид никогда не пойдет на такой обман! – возмутился тот.

– Вы молоды, Билл. Такие вещи случаются. Старые друзья хранят друг другу верность. С какой стати Стиду волноваться из-за убийства такого старика, как Джексон, а? А ведь из-за этого убийства у его друга Мейзона непременно будут неприятности. Версия о самоубийстве не требует вмешательства полиции штата. Да и потом, данное убийство – меня не касается. Моя задача разыскать внука его. Джексон поручил агентству сделать это. Но учтите, Билл, если вы действительно хотите работать в агентстве, я жду, что вы будете работать заодно со мной.

– Господи! Я потрясен, откровенно говоря, но вы можете вполне на меня положиться, мистер Уоллес.

– В таком случае единственное, что от вас требуется, это чтобы вы держали свой рот на запоре, а глаза и уши открытыми, – заявил я суровым тоном, глядя на его молодое взволнованное лицо. – Я вас насторожил, но ничего не говорите доктору Стиду, пусть он действует по своему разумению.

Полчаса спустя мы сидели вокруг стола шерифа: доктор, Андерсен и я.

Глядя на круглое добродушное лицо шерифа, я думал о том, что не всегда алкоголь идет во вред человеку. Пинта скотча сотворила чудо с шерифом, сейчас он казался счастливее Санта Клауса.

Он выслушал доклад доктора Стида, потом улыбнулся мне:

– Итак, у нас сравнительно небольшая неприятность, – сказал он. – Мистер Уоллес, разрешите вам сказать, что я наслышан о полковнике Парнелле. И я горжусь, что смог познакомиться с одним из его работников.

Наклонившись вперед, он похлопал меня по руке:

– Замечательное агентство. Превосходные работники.

– Благодарю вас, – сказал я.

– Маленькая ошибка, ха?

Он прищурил свои свинячьи глазки и неожиданно рыгнул.

– Как бы ты ни был опытен, ты не гарантирован от ошибок. Так?

– Так, – согласился я.

Шериф затем посмотрел на доктора.

– Ларри, вы ездили туда и вы говорите, что этот бедняга застрелился… Правильно?

– В этом нет сомнений, – ответил док печально. – И меня это нисколько не удивило, Тим. Несчастный старик жил в тяжелых условиях, он потерял своего внука и страдал от одиночества. Понимаете, думая об этом, я скажу, что он поступил правильно. Я его не осуждаю. Быть без ног, причем никто за ним не ухаживал… Нет, лучше не жить.

– Да…

Мейзон снял свою шляпу, вытер вспотевший лоб и снова водрузил ее на голову. Физиономия его тоже приняла скорбное выражение.

– Таким образом, нет необходимости вызывать полицию штата с этой печальной историей?

– Нет конечно. Самоубийство не требует консультации с полицией штата, – твердым голосом сказал доктор Стид.

Мейзон просиял и потер руки.

– Прекрасно. Я не люблю этих шелкоперов. Когда дознание, Ларри?

– Через пару дней. Я могу все подготовить быстро. Мы должны похоронить его за счет города, Тим. Вряд ли у него отложены какие-нибудь деньги на похороны. А мы можем себе это позволить.

– Вы правы. Отец национального героя. Вы сами поговорите с ними, Ларри.

Мейзон извлек из кармана бумажник и достал скомканный пятидолларовый билет.

– Я хотел бы внести свою долю. Остальные деньги вы соберете сами. Мы должны проводить его с почестями в последний путь.

Доктор положил деньги в карман и поднялся.

– Я всегда говорил, Тим, что у вас доброе сердце. Я пошел. Организацию похорон беру на себя.

Он повернулся ко мне:

– Рад был познакомиться с вами, мистер Уоллес. Сожалею, что ваш визит в наш маленький городок оказался таким печальным: Фредерик Джексон был прекрасным человеком. Его сын тоже. Мы, жители Сирла, гордимся ими обоими.

Я поднялся и пожал ему руку. Он заковылял к двери. На пороге он задержался, хитровато улыбнулся мне, затем вышел на солнцепек.

– Ну а теперь, мистер Уоллес, – Мейзон заговорил, обращая ко мне сияющую физиономию, – полагаю, вы тоже хотите уехать? Как насчет того, чтобы выпить по стаканчику на прощанье?

Он вытащил бутылку скотча из ящика письменного стола.

– Еще не сейчас, – ответил я, внимательно глядя ему в глаза. – Я пробуду здесь еще день-другой. Видите ли, шериф, Джексон поручил агентству найти его внука. Он заплатил нам, так что хотя он умер, все равно он остается нашим клиентом.

Поросячьи глазки Мейзона как будто покрылись корочкой льда, он сразу утратил половину своего радостного настроения.

– Бессмысленно напрасно тратить время на поиски его внука. Он может находиться где угодно, ведь он покинул наши края уже целых шесть лет назад.

– И тем не менее мы должны попытаться его разыскать, шериф, – отрезал я, продолжая так же придирчиво смотреть ему в лицо, – Вы не будете возражать, если я порасспрашиваю окрестных жителей? Или вы предпочитаете сначала переговорить с полковником Парнеллом? Как я понял, вы не сообщили в полицию штата о пропаже мальчика. Полковник, возможно, пожелает поговорить с ними.

Мейзон заморгал, как будто его ударили по больному зубу. Он извлек стакан из того же ящика и налил себе солидную порцию.

– Я не возражаю, мистер Уоллес. Делайте то, что считаете нужным, но, разумеется, это будет напрасной тратой времени.

– Мне платят за потерю времени, – заявил я, глядя мельком на Андерсена, который сидел тихонько, как благовоспитанный котенок, затем повернулся и вышел на улицу.

Я решил позвонить полковнику, прежде чем буду предпринимать дальнейшие шаги.

Чувствуя на себе любопытные взгляды жителей городка, я зашагал к тому месту, где стояла моя машина, и быстро поехал в Парадиз-Сити.

Одной из многих вещей, которым научил меня отец, было умение делать сжатый устный доклад, не выпуская никаких важных фактов, но избегая воды.

Парнелл сидел неподвижно в своем кресле, его большие руки покоились на столе. Он выслушал, не перебивая, мое сообщение о проделанной мною работе.

Часы на столе полковника показывали 18 часов. Обычно полковник уходил в 17.30. Он был поклонником гольфа, и я обрадовался тому, что мой рапорт заинтересовал его в такой степени, что он позабыл о своем вечернем раунде.

– Такова ситуация, сэр, на сегодняшний день, – закончил я, сообразив, что проговорил без остановки полчаса.

Он прямо смотрел мне в лицо.

– Вы сделали хорошее донесение, Дирк, – похвалил он. – Фред Джексон все еще является нашим клиентом. Нам было поручено найти его внука, но тот факт, что его убили, усложняет нашу задачу.

– Вердикт будет «самоубийство», сэр, – сказал я, – так что никто не сможет нас обвинить в том, что мы вмешались в расследование убийства.

Он кивнул, взял со стола ручку, внимательно рассмотрел ее, потом снова посмотрел на меня.

– Я размышляю над тем, следует ли мне отозвать вас с этого задания и поручить его Чику. У него больше опыта, чем у вас. Мне кажется, что дело окажется весьма запутанным.

Я постарался не показывать своего разочарования.

– Вам решать, сэр.

Неожиданно он усмехнулся:

– До сих пор вы действовали толково, поэтому я склонен оставить вас на данном задании. Но если у вас начнутся затруднения, я отправлю к вам Чика.

– Благодарю вас, сэр.

– Теперь давайте посмотрим, чем можно вам помочь. Есть соображения?

– Я бы хотел иметь возможность сказать Биллу Андерсену, что вы им заинтересовались и могли бы предложить ему работу. Он спит и видит попасть в агентство. Это для меня крайне важно. Мне приходится с большими осторожностями собирать сведения в Сирле. Это рассадник слухов и сплетен. Но Андерсен, если его поощрить, сможет кое-что выловить для меня.

– Понятно. Вы можете сказать ему, что как только у нас появится вакансия, я обязательно с ним побеседую. И если он на самом деле был нам полезен, он может рассчитывать на получение работы.

– Я передам ему это. Затем я хотел бы выяснить судьбу Сида Воткинса. Мне сказали, что он демобилизовался из армии, но после куда-то исчез. В Сирл он не возвращался. Мне представляется важным выйти на него.

– Хорошо, мы наведем справки через армейские архивы и ФБР при необходимости.

– Я хочу знать, был ли Митч Джексон женат, на ком и когда.

– Это выяснить не слишком трудно.

– Вы мне сказали, сэр, что Джексон был лучшим солдатом, который был под вашим началом. Согласно мнению, бытующему там, он был дурным человеком, испорченным, опасным головорезом, чтобы не сказать убийцей.

Парнелл нахмурился. Лицо его стало жестким, он сразу преобразился в ветерана-полковника, каковым и являлся.

– Это глупости! Ерунда! Митч был незаменимым помощником, моей опорой. Я никогда не слышал жалоб на его поведение. Мне говорили, что он пользуется популярностью среди солдат. У него была необычная выдержка и поразительная храбрость. Никто не награждается такой медалью, не заслужив ее.

– О’кей, сэр. Возможно, обитатели городка предубеждены, Люди меняются.

– Да, война меняет людей, – согласился он, – по моему мнению, Митч был образцовым солдатом.

Я решил разумным держать свое мнение о Митче Джексоне при себе. Возможно, обитатели Сирла как раз знали, что они говорят, а предубежден-то был как раз полковник. Сержант при штабе, который хорошо изучил своего командира, может вить из него веревки, но об этом я не хотел упоминать.

– Это все, что мне пришло на ум в данный момент, сэр, – сказал я. – Я вернусь в Сирл и поселюсь в местном отеле. Моя задача – отыскать внука, но если я что-то сумею выяснить в отношении убийства Джексона, я сообщу вам.

– Правильно, Дирк. Помни, мы не касаемся дел об убийствах.

Он задумчиво посмотрел на меня.

– До тех пор, пока ты не раздобудешь несомненных доказательств того, что Джексон был убит, продолжай копать.

– Да, сэр.

– Я скажу Гленде, чтобы тебе выдали денег под отчет на расходы. Я хочу, чтобы мы выполнили свои обязательства.

– Да, сэр.

Он кивнул и поднялся в кресле.

– Я пропустил игру в гольф. Вы играете в гольф, Дирк?

– Играл когда-то, но это дорогое удовольствие.

– Ну что же, когда-нибудь мы сыграем с тобой вместе.

Вернувшись в наш кабинет, я увидел, что Чик наводит порядок на своем столе.

– Как дела? – спросил он. – Давай пойдем промочим горло.

В ближайшем баре я изложил ему всю историю, словно он был полковник. Он слушал, то и дело доливая в наши рюмки немного скотча.

– Недурное начало, Дирк. Итак, у тебя в перспективе настоящее дело.

– Возможно, оно окажется на твоих руках, если я ничего не добьюсь.

Чик усмехнулся.

– Добьешься! Я чертовски не люблю сидеть в таких дырах, как Сирл.

– Меня очень смущает Митч Джексон. Полковник от него без ума, но судя по тому, что все о нем говорят, он был настоящей дрянью. Мне хотелось бы это проверить.

Чик немного удивился.

– Позволь мне сказать тебе, Дирк, что Митч был настоящим парнем. Сделать то, что он…

– Послушай, давай откажемся от преклонения перед героем. Джексон мог быть полубогом для офицеров его полка, но я хочу разобраться, что это был за человек, потолковать с теми парнями, которые служили под его началом, с рядовыми. Если и они скажут, что он был хорошим, значит, так оно и есть. Я сам служил в армии. Я знаю, что штабной сержант может быть конфеткой для офицеров и зверем для своих солдат. Меня поразило, что все жители Сирла в один голос говорили, как они счастливы, что видели его в последний раз. О’кей, я согласен, что армейские условия в военное время изменяют человека, но из того, что я слыхал, Джексон был порочный головорез. Нет, я сам хочу разобраться в этой личности.

Чик налил себе еще скотча, потом кивнул.

– Я готов поспорить на свой последний доллар, Митч был настоящим парнем, но в твоих рассуждениях есть смысл. Он был прекрасным с нами. Безукоризненно выполнял все наши распоряжения. Мы могли во всем положиться на него.

– Интересно знать, кто-нибудь из офицеров пытался потолковать с солдатами и удостовериться, были ли они в таком же восторге от Митча, как вы?

– В этом не было необходимости… Черт побери, мы были дружным полком. Все шло как по маслу… Митч руководил солдатами, мы отдавали приказы, ни к чему не придерешься.

– И тем не менее я хочу разобраться. Мне надо поговорить с одним хотя бы солдатом, служившим под его началом. Ты не знаешь никого, кто живет неподалеку?

Чик задумался, потом кивнул.

– Хэнк Смит, цветной. Он работает в Майами, вывозит отбросы на большом грузовике. В прошлом году я на него наткнулся. Я-то его не помнил, но он сам меня узнал. Настоял, чтобы я зашел к нему домой в Вест-Майами выпить за старые времена. Когда он был в полку, он был хорошим солдатом. Сейчас я припоминаю, что он как-то не отреагировал, когда я заговорил о подвиге Митча и его медали. Только кивнул и заметил, что это было здорово для полка, затем переменил тему разговора…

Чик почесал затылок.

– Ну, не знаю. Возможно, ты в чем-то и прав. Я не думаю, что полковник одобрил бы, но тебе стоит поговорить со Смитом. Ты найдешь его на Вест-авеню. У него там дом на самом углу.

Через час моя машина уже ехала по цветному гетто Вест-Майами. Часы показывали 23.10. Мы с Чиком проглотили по булочке с рубленым бифштексом, потом он поехал на какое-то свидание, которое подозрительно часто именовал «деловым», затем я вернулся в свою двухкомнатную квартирку, уложил чемодан для поездки в Сирл, и решил, что у меня есть еще время заехать в Майами и попытаться найти Хэнка Смита.

Вечер был жарким и душным. Вест-авеню с обоих сторон была окаймлена маленькими полуразвалившимися домиками. Цветные их обитатели сидели на верандах, ребятишки играли прямо на улице. Я остановил свою машину на углу и промаршировал под любопытными взглядами к обветшалому бунгало на правой стороне.

В качалке сидела огромная толстая женщина, уставившись глазами в одну точку. У нее на голове был сооружен тюрбан из ярко-красного платка, одета она была в цветастое платье, полинявшее от многочисленных стирок. Ее маленькие глазки переместились на меня, когда я вышел из машины, толчком открыл калитку и пошел к веранде. Я не сомневался, что глаза всех людей, сидевших на других верандах, смотрели на меня.

– Миссис Смит? – спросил я, остановившись перед ней. Теперь я мог определить, что ей было около пятидесяти. Ее широкая, черная физиономия имела то решительное выражение, которое характерно для женщины, всю жизнь старающейся жить не хуже других и не желающей примириться с тем фактом, что это неосуществимая мечта.

Она слегка наклонила голову:

– Да, это я.

– Мистер Смит дома?

– Зачем вам мой муж? Если вы что-то продаете, можете нас не беспокоить. Деньгами распоряжаюсь я, у меня нет лишних, чтобы потратить их на какую-то ерунду.

В проеме двери появился высокий широкоплечий негр. На нем была чистая белая рубашка и джинсы. Его коротко подстриженные курчавые волосы во многих местах были тронуты сединой. Налитые кровью черные глаза смотрели внимательно, но когда широкие губы раздвинулись в улыбке, обнажив белые зубы, его физиономия стала необычайно дружелюбной.

– Чего вы хотите, мистер? – спросил он низким очень приятным голосом.

– Мистер Смит?

– Правильно… это я.

– Мистер Смит, надеюсь, я вас не очень сильно оторву от дел. Чик Барли сказал, что вы, возможно, обрадуетесь моему визиту.

Его улыбка стала шире.

– Мистер Барли замечательный человек. Конечно, я всегда счастлив встретиться с его друзьями.

Он шагнул вперед и протянул руку, которую я с удовольствием пожал.

– Дирк Уоллес, – представился я. – Работаю у полковника Парнелла.

Он снова улыбнулся.

– Другой великий человек. Входите же, мистер Уоллес. Наши соседи излишне любопытны. Давайте выпьем.

– Хэнк! – резким голосом крикнула супруга, – осторожнее с выпивкой.

– Успокойся, Ханна, – сказал он, ласково ей улыбаясь. – Немного виски не повредит хорошим друзьям.

Он провел меня в небольшую комнатку. Мебель была самая простая, но достаточно удобная: два кресла, стол, три стула с прямыми спинками.

– Садитесь, мистер Уоллес.

Смит указал на одно из кресел.

– Что вы скажете в отношении скотча?

– Что ж, прекрасно.

Пока он отсутствовал, я осмотрелся. На стене висел его портрет в солдатской форме, его свадебная фотография и портреты двух забавных детишек. Смит вернулся с двумя стаканами, в которых постукивали кусочки льда и плескался виски.

– Как поживает мистер Барли? – спросил он, протягивая мне один из стаканов. – Я давно его не видел.

– Хорошо, спасибо. Он передает вам свои наилучшие пожелания.

Смит заулыбался и сел напротив меня.

– Знаете, мистер Уоллес, мы, солдаты, не слишком-то любили наше начальство, но мистер Барли был совсем не таким, как остальные. Он никогда о нас не забывал, когда мы были на передовой, заботился о нас. И мы его очень любили.

Он поднял свой стакан и отсалютовал мне. Мы выпили. Скотч чуть не содрал кожу у меня с гортани.

Смит внимательно смотрел на меня.

– Чуточку слишком крепкий, да? – спросил он, заметив, что у меня выступили слезы на глазах. – Мы, старые солдаты, любим такой скотч.

Я поставил стакан на стол.

– Знаете, я так и не попал во Вьетнам. Все было кончено до того, как у нас закончилась подготовка.

– Значит, вам повезло. Это была не увеселительная прогулка.

Я достал из кармана пачку сигарет и предложил ему. Мы закурили.

– Мистер Смит…

Он снова улыбнулся.

– Называйте меня Хэнком, мистер Уоллес. Догадываюсь, что вы были офицером… верно?

– Это старая история. Зовите меня Дирком.

– С удовольствием.

Он выпил, вздохнул, затем спросил:

– Так вы работаете у полковника?

– Да, Хэнк, я приехал к вам, потому что Чик сказал, что вы сможете мне помочь.

Он удивился:

– Правда? Ну что же, конечно. Но как?

– Митч Джексон. Помните его?

Хэнк потерял свою улыбку.

– Я его помню, да, – ответил он неожиданно холодным, ровным голосом.

– Я копаюсь в его прошлом, Хэнк. И это очень важно. Что бы вы ни сказали мне, это – конфиденциально. Я просто хочу услышать ваше правдивое мнение о нем.

– Для чего?

– Вчера умер его отец. Ведется расследование. Мы предполагаем, что Митч Джексон может быть косвенно причастен к этой смерти.

– И вы хотите знать мое искреннее мнение?

– Да. Заверяю вас, что если вы мне что-нибудь и скажете, это не уйдет дальше этих стен. Даю вам слово.

Задумавшись, он двигал своими большими ногами.

– Я не люблю плохо говорить о покойниках, – наконец изрек он, – в особенности о герое, награжденном медалью.

Я снова снял пробу со скотча. Он все еще был ужасным, но я, кажется, уже привык к нему.

– Как солдаты относились к нему? Как вы сами к нему относились?

Он поколебался, потом пожал плечами:

– У него было много любимчиков. В этом было все дело. Возможно, вы не знаете, но когда штабной сержант имеет любимчиков, а остальных солдат смешивает с грязью, он не популярен. Именно так обстояли дела у Джексона. Для кого-то он был отцом родным, а для других настоящим сукиным сыном.

– Как он относился к вам?

– Я из-за него хлебнул горя. Мне поручали самую грязную и трудную работу. Но не мне одному. Большей половине батальона доставался сердитый конец его палки, если можно так выразиться, другим – ласковый.

– Для этого должны быть основания.

– Основания были, не сомневайтесь… Все ребята, которые пошли в джунгли до того, как налетели бомбардировщики, были его любимчиками. Именно это, а не какая-то другая причина заставила его поехать за ними. Не потому, что он их очень любил, а потому, что они приносили ему более тысячи долларов в неделю. Он же был настолько жадным, что не мог выдержать, чтобы источник его дохода был перебит. Если бы те ребята не были его любимчиками, он бы и пальцем не пошевелил, чтобы спасти их. Вот как он получил свою медаль: пытаясь спасти свой доход.

– Я этого не понимаю Хэнк. Почему эти ребята должны были выплачивать ему тысячу долларов в неделю?

Хэнк допил свой стакан, глаза его были прикованы ко мне.

– Это нигде не будет фигурировать? Я не хочу быть втянутым в какой-нибудь скандал.

– Даю слово, что этот разговор останется между нами.

– Митч Джексон был распространителем наркотиков.

Все знали, что в армии, сражающейся во Вьетнаме, было очень много наркоманов, большинство курили сигареты с марихуаной. И тем не менее такого я не ожидал услышать.

– Это серьезное обвинение, Хэнк, – сказал я. – Если вы об этом знали, почему не сообщили полковнику Парцеллу?

Он печально улыбнулся:

– Потому что я хотел остаться в живых. Не я один про это знал, но никто не отважился донести. Я вам кое-что расскажу. Один сержант, работавший под командой Джексона, хотел это сделать. Он сказал Джексону, чтобы тот свернул свою лавочку, в противном случае он подаст рапорт. Сержант с Джексоном отправились вместе в разведку. Сержант не вернулся. Джексон сообщил, что он был убит вьетнамским снайпером. Двое ребят, когда Джексон предложил им приобрести его «товар», отказались. Они тоже погибли от «снайперских пуль». После этого было ясно, что нужно держать язык за зубами. Да и чего я мог добиться? Цветной солдат докладывает такому человеку, как полковник, на штабного сержанта, которого тот считает образцовым служакой. Конечно, я молчал.

Теперь было похоже, что граждане Сирла были правы в оценке Митча Джексона, а полковник Парнелл ошибался.

– Представляете, откуда Джексон получал наркотики?

– Нет, я не хотел этого знать, да и не хочу до сих пор.

– Он должен был собирать большие деньги.

– Я же сказал вам: не менее тысячи долларов в неделю. Ребята крепко сидели на его крючке. У некоторых были состоятельные родители, которые посылали им деньги. Ну а другие воровали все, что попадало им под руку в Сайгоне, куда их время от времени отправляли на недельный отдых.

– Что же он делал с такими огромными деньгами? Не мог же он все их потратить.

Хэнк пожал плечами.

– Не знаю. Джексон был не единственным распространителем наркотиков. Толкачом, как их называли. Их было множество. Он действовал в нашем батальоне. В каждой воинской части имелся свой толкач. Возможно, они собирали общие деньги и переправляли их домой?

Я подумал, что это возможно.

– Имя Сид Воткинс вам что-то говорит?

Хэнк подумал, потом покачал головой.

– Нет, его не было в нашей части.

В этот момент в дверях появилась миссис Смит.

– Ты не хочешь есть, Хэнк? Курица развалится на кусочки, если ты не поспешишь.

Поняв намек, я поднялся с кресла.

– Ну, спасибо, Хэнк.

Я пожал ему руку.

– Если я надумаю что-то еще, смогу ли я с вами повидаться?

Он кивнул.

– Конечно, если это неофициально.

Уходя, я дружески улыбнулся миссис Смит, но на ее физиономии было воистину деревянное выражение. С ее точки зрения, я не был желанным гостем.

Я прошел по дорожке к своей машине. Даже в темноте я мог чувствовать сотни глаз, следящих за мной.

Когда я садился в машину, большой негр, одетый в черную рубашку с открытым воротом и черные брюки, выскользнул из тени. У него были такие широченные плечи, что ему мог бы позавидовать любой профессиональный борец. Положив две черных ручищи на раму открытого окна в моей машине, он наклонился вперед. От него пахло джином.

– Мы не любим белых в этом районе, – заявил он с угрозой а голосе. – Сматывайся отсюда и не возвращайся.

Я включил двигатель.

– Сматывайся сам, – сказал я, глядя снизу вверх на него – Да поживей, черный!

Я с силой нажал на педаль газа и заставил машину сорваться с места. В зеркальце заднего вида я видел, как от неожиданности чернокожий верзила отпрыгнул на середину улицы, потрясая в воздухе сжатыми кулаками. Он походил на разъяренную гориллу.

Ну что же, кое-что я выяснил. Убедился, что Митч Джексон вовсе не был достойным восхищения героем.

Нет, он был отъявленным мерзавцем, сукиным сыном, который продавал наркотики молодым ребятам, идущим под пули. Мне было о чем подумать, но, направляясь в Парадиз-Сити, я внезапно сообразил, что разрешил себе отклониться в сторону.

Моя задача была разыскать внука Фреда Джексона, однако интуиция подсказывала мне, что убийство Джексона и торговля наркотиками Митча Джексона были каким-то образом связаны с исчезновением мальчика. Это было всего лишь предчувствие, но я верил в свою интуицию. Она частенько оправдывалась, когда я работал у отца.

Теперь было слишком поздно ехать в Сирл, поэтому я повернул назад домой.

Поставив машину в подземном гараже, я поднялся на лифте на седьмой этаж.

Моя голова была забита мыслями об этой необычной истории, этим объясняется, почему я не обратил внимания на то, что с трудом сумел открыть замок. При обычных обстоятельствах я бы сразу насторожился.

Но как только я вошел в свою гостиную и включил свет, я почувствовал носом их присутствие еще до того, как увидел. Отвратительный запах давно не мытых тел сработал как сигнал тревоги.

Они выскользнули из моей спальни, как две черные тени, в руках у них зловеще поблескивали острые ножи.

Мой сосед снизу включил телевизор, забубнил голос диктора, передающего последние новости.