Текст книги "С/С том 30. Я сам обманываться рад. Стук стук, кто там? Лягушачий король"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 32 страниц)

Фреда одела свой зеленый костюм и причесалась.

– Нам подадут машину, – сказал он.

Он доставал из чемодана револьвер. Фреда широко открыла глаза.

– Что ты делаешь?

– Нужно быть осторожнее, дорогая. – Он ей улыбнулся. – Я не собираюсь им пользоваться, но неизвестно, чем все это кончится.

– Ты меня пугаешь, Джонни.

– Сейчас не время бояться. Нужно подумать о том, что нас ожидает в будущем. Завтра в этот час ты и я будем богаче на сто восемьдесят шесть тысяч долларов.

– Да.

Пока она аккуратно складывала свои вещи в чемодан, Джонни подошел к окну и посмотрел на голубое небо и белые облака. Его рука поднялась к рубашке, но сразу же опустилась. Он вспомнил, как выбросил медальон в воду. Он знал, что попадет в ловушку. Сэми мог предать его. Он это хорошо понимал. Но что ему оставалось делать? Если он не попытается забрать деньги, они так или иначе обнаружат его. Следует все-таки рискнуть. Есть маленький шанс, что все пройдет хорошо, и он сможет купить себе шхуну и несколько лет наслаждаться… Но в одном он был уверен: он не сдастся живым. Он обернулся и посмотрел на Фреду, закрывающую чемодан. Он подумал о том, что у них теперь одна судьба. Возможно, удача улыбнется им. Еще раз он подумал о шхуне. Эта история с медалью – суеверие. У них есть еще шанс. Часа через четыре он поймет, есть ли в слове шанс какой-то смысл.

* * *

Часы текли медленно. На автовокзале зажглись огни. Толпа пассажиров редела. Большие часы на фасаде показывали одиннадцать часов.

– Я хочу в туалет, – заявил Тони.

– Быстрее, – пробормотал Энди и потянулся.

Тони поставил карабин и быстро направился к туалету.

Как раз в этот момент, когда он ставил карабин, Джонни въехал на стоянку автовокзала.

– Ну вот мы и здесь, дорогая, – сказал он. – С этого момента ты садишься за руль. Слушай меня: в случае неприятностей, ты сразу же срываешься. Ты поняла? Ты не ждешь… Ты уезжаешь. – Он вытащил из своего кармана оставшиеся деньги и положил ей на колени. – Все будет хорошо, но на всякий случай нужно быть осторожным. Вернешься в отель. Ты поняла?

Фреда задрожала.

– Да… Все будет хорошо, Джонни!

Он положил свою руку на ее ладонь.

– Не бойся. Я пойду за деньгами и вернусь сюда. Как только я сяду в машину, ты трогаешь. Бери вправо, это не сложно, на перекрестке повернешь налево. Не увеличивай скорость.

– О, Джонни!

Она обняла его и поцеловала.

– Я тебя люблю.

– Все будет хорошо.

– Это лучшее из того, что ты мне можешь сказать. Я тоже люблю тебя.

И он вышел на освещенную стоянку и направился к камере хранения.

Энди узнал его сразу же. Его не обманула бритая голова Джонни. Он узнал его по походке, покатым плечам и силуэту.

– Тони!

Фреда села за руль. Через ветровое стекло она видела, как Джонни вошел в автовокзал. Интуитивно она почувствовала, что опасность угрожает им обоим. Мысли мешались у нее в голове. Сможет ли она жить на шхуне? Она ненавидела море. Когда у них будут эти деньги, ей, может быть, удастся убедить его отказаться от этой цели и идеи. Ее мечта жить на прекрасной вилле на солнечном берегу, посещать интересных людей. С этими деньгами это можно устроить. У них будет бассейн, «кадиллак», слуги. Каждый год они будут ездить в Париж, где она будет обновлять свой гардероб. Вот это будет жизнь! Шхуна! На кой черт она нужна. Ее руки сжались на руле. Но посмотрим позже… Сначала деньги. Если он действительно любит ее, он забудет о шхуне.

Войдя в помещение камеры хранения, Джонни остановился и осмотрелся. Зал был совершенно пустой. Металлический голос громкоговорителя произнес: «Последний автобус в Майами, машина номер пятнадцать».

Он открыл дверцу и вытащил два тяжелых мешка. Он видел себя уже на палубе двенадцатиметровой шхуны, направляющейся в открытое море, но в его мечтах Фреда сейчас не фигурировала. Лишь только шхуна и палуба, покачивающаяся под ногами.

Он взял мешки в руки, снова прошел через автовокзал по направлению к стоянке.

Джонни находился в нескольких метрах от машины, двигаясь быстрыми шагами, глядя на Фреду, сидящую за рулем, когда его жизнь оокончилась и он провалился в небытие.

Фреда видела, как он шел к ней и испытывала огромное облегчение. Потом она заметила, как на бритом черепе Джонни появилась маленькая красная точка. Мешки выпали у него из рук и его коренастое тело упало на землю.

Она замерла, не отводя глаз от тонкой струйки крови, которая текла по его голове.

Она услышала женский крик. Вдруг она увидела, как трое мужчин выбежали из темноты, схватили мешки и скрылись.

Она включила скорость и выехала со стоянки. С трудом сдерживая рыдания, она выехала из города.

В дверь постучали… Шесть тысяч долларов! Он отвезет Шу после операции на юг. Она всегда хотела побывать в Майами, и его проклятый брат не попадет в тюрьму. Мама будет счастлива.

Подпрыгивая от радости, Сэми побежал открывать дверь.

* * *

– Вам нравятся удары палкой?

Толстый пожилой мужчина улыбался ей. Он был элегантно одет, волосы у него были накрашены, вставная челюсть ярко сверкала белизной.

– Швабра, – ответила Фреда. – Найди кого-нибудь другого.

Толстяк скривился и продолжал путь по улице, где бродило много девушек.

Фреда прислонилась к стене. Вот уже два месяца, как убили Джонни. Денег, которые он оставил, хватило ненадолго. Ока, может быть, была слишком расточительна, но ей нужно было хорошо устроиться. И потом она занялась своей прежней работой, но Брусвик оказался неинтересным городом. Он был полон старых извращенцев, а Фреда поклялась никогда не заниматься извращениями. Но она понимала, что ей нужно отложить достаточно денег, чтобы поехать на юг, где люди смогут оценить ее таланты и внешность. Или на север, где она сможет возобновить свою работу по телефонным, звонкам.

Прислонившись к стене, она думала о Джонни. Шикарный тип. Она смогла бы выйти за него замуж. Он и его шхуна. В конце концов, каждый имеет право на мечту. Эти деньги… так близки… так далеки!

Начался дождь. Улица опустела. Другие девушки в такую погоду не работали. Она открыла свою убогую сумочку и пересчитала деньги: тринадцать долларов. Она закрыла сумочку и пошла по улице по направлению к своему дому.

Тони Капелло, который наблюдал за ней уже полчаса, шел следом. Засунув руку в карман пиджака, он пальцами нащупал флакон с концентрированной серной кислотой.

В тот момент, когда Фреда раздевалась, постучали в дверь.

Она накинула халат.

– Кто там? – спросила она.

Постучали снова.

Она пересекла комнату и открыла дверь.

Лягушачий король

Глава 1

Раздался зуммер внутреннего селектора.

Чик Барли, пропускавший свой второй утренний стаканчик скотча, торопливо сделал большой глоток, чертыхнулся и нажал на клавишу аппарата.

Голос Гленды Керри звучал громко и металлически твердо:

– Дирк, к полковнику. И быстро.

Чик повернул голову в мою сторону:

– Ты слышал леди? Вся беда с нею, что она лишена мужской ласки, а когда дело обстоит таким образом…

Но я уже топал по длинному коридору к кабинету полковника Виктора Парнелла.

Я работал в «Детективном агентстве Парнелла» ровно неделю. Агентство, самое лучшее и самое дорогое на всем Атлантическом побережье, помещалось на последнем этаже Трумен-Билдинг на Парадайз авеню в Парадиз-Сити, штат Флорида.

Агентство предназначалось для людей богатых и именитых, и я все еще не мог опомниться от атмосферы роскоши, царившей здесь. Парнелл на деньги, унаследованные от отца, открыл это агентство лет пять назад и сразу же добился колоссального успеха.

У него в штате имелось двадцать оперативников, по большей части бывших полицейских или военных разведчиков, работавших попарно. Я заменил уволенного сотрудника. Мне повезло, потому что моим напарником оказался Чик Барли, светловолосый гигант, бывший лейтенант полиции, считавшийся лучшим оперативником Парнелла.

Прежде всего мне сказочно повезло, когда я получил это место. Конкуренция была огромной. Меня взяли лишь потому, что мой отец когда-то оказал Парнеллу серьезную услугу. Какую именно, я не знал, но полковник добро не забывал.

Последние тридцать лет отец руководил «Службой расследования Уоллеса» в Майами, специализирующейся по делам о разводах. Закончив колледж, я поступил в эту службу и десять лет работал следователем. Отец научил меня всему, что знал и умел, а это было немало, но в конце концов годы дали себя знать, и он ушел в отставку. К этому времени агентство захирело. Когда-то там работало трое детективов, не считая меня, под конец остался один, да и мне зачастую нечего было делать.

Полковник Парнелл искал замену одному из своих оперативников, который оказался мошенником и не оправдал его доверия. Отец, после некоторого колебания, написал ему, что, наняв меня, полковник не слишком прогадает. Интервью прошло успешно, и теперь я работаю в агентстве Парнелла. Огромный шаг вперед по сравнению с убогим заведением отца, которое он прикрыл, как только я уехал в Парадиз-Сити.

В качестве новичка я выдержал недельный испытательный срок, работая с Чиком по кражам в магазине самообслуживания. Поручение было скучным, но большинство оперативников получают скучные задания: слежка за неверным мужем или женой, розыск исчезнувших людей или нечто подобное.

Чтобы стать хорошим оперативником, ты должен обладать терпением, выдержкой и любознательным умом. У меня все это имелось. Плюс амбиция.

Парнелл работал в тесном контакте с полицией в городе. Если появлялось подозрение, что порученное ему дело носит криминальный характер, он тут же предупреждал шефа полиции Террела.

Действуя таким образом, он пользовался полной поддержкой со стороны полиции, а для оперативников это крайне важно.

У богатых людей бывали иные, куда более важные поручения, о которых полиция не имела понятия: шантаж, дочери, сбегающие из дома с неподходящими субъектами, жены-алкоголички, сыновья-педерасты и тому подобное. Такие поручения держались в глубокой тайне, именно на них Парнелл зарабатывал большие деньги. Богачи являлись к нему, излагали чуть ли не шепотом свои семейные тайны.

Обо всем этом я узнал от Чика.

– Раньше или позже, – заявил он, – меня тоже переведут в «высший эшелон», задача которого помогать сильным мира сего хранить в тайне свои неприглядные проблемы.

Я постучал в дверь Парнелла, чуточку подождал, затем вошел в просторный кабинет, совершенно не похожий на мрачную темную комнатушку, которую мой отец гордо именовал «своим офисом».

Парнелл разглядывал из большого окна Парадайз-авеню, за которой синел океан и бесконечная желтая полоса песчаного пляжа.

Парнелл был настоящим великаном лет шестидесяти с небольшим. Его мясистое загорелое лицо, маленькие проницательные глазки голубого цвета и крупный волевой рот сразу выдавали в нем старого вояку типа «я этого никогда не забуду».

– Входи, Дирк, – сказал он. – Садись.

Он прошел к столу и опустился на красивое вращающееся кресло.

– Как привыкаешь к окружающей обстановке?

Я нашел стул и уселся на самый его кончик. Парнелл заставлял меня нервничать. Даже Чик, проработавший в агентстве много лет, признавался, что в присутствии полковника всегда чувствовал себя неуверенно.

– Прекрасно, сэр, – ответил я.

– Чик говорит, что ты старательный и дельный помощник. Твой отец был хорошим оперативником. Ты прошел превосходную школу.

– Благодарю вас, сэр.

– У меня есть для тебя работа. Прочитай вот это.

Он подтолкнул мне через стол письмо.

Оно было написано размашистым почерком, на бумаге в нескольких местах виднелись жирные пятна, как будто письмо писали на грязном кухонном столе.

Аллигатор Лейн, Вест-Крик.

«Дорогой полковник Парнелл.

Когда мой сын был убит в бою, Вы были так добры написать мне подробности его смерти и то, что Вы представили его на медаль Почета, которой он был награжден посмертно.

Как я слышал, у Вас имеется детективное агентство в Парадиз-Сити, недалеко от того места, где я живу. Мне нужен детектив. Пропал мой внук. Местная полиция не проявляет интереса. Я должен знать, что случилось с мальчиком. Прилагаю сто долларов, чтобы нанять одного из Ваших людей отыскать мальчика. Я не в состоянии заплатить больше, но надеюсь на Вас, что Вы сделаете это для меня в благодарность за то, что мой сын сделал для вашего полка.

Искренне Ваш, Фредерик Джексон.»

Поговорив с Глендой Керри, которая вместе с Чарльзом Эдвардсом, бухгалтером, следила за финансовыми делами агентства, я узнал, что агентство никогда не имело клиента, который не внес минимум пять тысяч долларов в качестве ретейнера и тысячи на текущие расходы.

Я взглянул на Парнелла и приподнял брови.

– Да, – сказал Парнелл, прочитав мои мысли, – мы изредка получаем такие письма с просьбой прислать бесплатно оперативника. И Гленда очень вежливо их отшивает… Но этот случай особый.

Он помолчал, чтобы закурить сигарету, потом продолжил:

– Ты когда-нибудь слышал о Митче Джексоне?

– Да, сэр.

У меня были весьма смутные воспоминания, но я посчитал, что не имею права ударить в грязь лицом.

– Митч был моим штабным сержантом, лучшим сержантом, которого я когда-либо имел.

Он поднял к потолку глаза, вспоминая:

– Какой человек! Он был слишком энергичен и храбр, чтобы долго жить… Итак, мы поможем его старику, Дирк. Мы возьмем его сотню, а раз так, он становится нашим клиентом, И обслужим его наилучшим образом. Понятно?

– Да, сэр.

– Это поручение будет для тебя пробным камнем, – продолжал Парнелл, меряя меня глазами военного. – Поезжай и взгляни на этого старого простака и выясни, что его мучает. Относись к нему с почтением. Понятно?

– Да, сэр.

– Собери информацию, затем возвращайся и доложи мне. Мы посмотрим, что можно сделать, когда узнаем подробности. Ты поедешь завтра утром.

Он определенно изучал меня.

– Ты получишь возможность продемонстрировать мне, как ты сформировался, так что устрой нам стоящий спектакль. Договорились?

Он сунул мне через стол стодолларовую бумажку.

– Это тебе на расходы.

Он хитро улыбнулся:

– Не проговорись Гленде. Если она узнает, что я взял стодолларовую бумажку с клиента, она собственноручно разорвет свои колготки.

– Да, сэр.

– О’кей, Дирк. Давай действовать быстро. Постарайся не тратить много времени, но дело должно быть доведено до конца.

Взмахом руки он отпустил меня.

Я вернулся в кабинет, который мы делили с Чиком. Он просматривал толстенную папку, в которой имелись данные на всех сотрудников универсального магазина самообслуживания, за которым мы наблюдали.

Чик поднял голову.

– Какие новости?

Я сел и рассказал ему.

– Митч Джексон?

Он тихонько присвистнул.

– Замечательный парень. Я служил с ним, он был правой рукой полковника.

Он задумчиво посмотрел на меня.

– Полковник тебе не рассказывал, как Митч умер?

– Нет.

– Это было чем-то вроде военной тайны. Смотри, не обмолвись об этом в разговоре с его отцом.

– Так как же он умер?

– Это было типичное «армейское положение объединения». Группу в двадцать человек послали прочесать большой участок джунглей, где, как предполагалось, скрывались вьетнамцы. Мы теряли очень много людей из-за их снайперов. Продвижение вперед задерживалось. Вот полковник и выслал вперед патруль во главе с опытным сержантом. В их задачу входило проверить участок и перебить снайперов. Вся бригада замерла в ожидании на холме, глядя вниз на клочок джунглей. В штаб было послано донесение, что бригада поднята. Представляешь картину? Два десятка наших ребят углубились в лес, а бригада замерла в ожидании.

Митч хотел пойти с патрулем. Он всегда самым первым стремился быть, ко полковник не пустил его.

Не успел патруль скрыться в лесу, как из штаба пришло сообщение, что вылетели бомбардировщики, которые сожгут этот участок леса напалмом. Какой-то проклятый генерал от авиации не заметил сообщения полковника о том, что он выслал патруль, и отправил самолеты.

Отзывать бомбардировщиков назад было поздно, уже было слышно их приближение.

Митч вскочил в «джип» и помчался вниз, хотя полковник кричал, чтобы он вернулся. Но Митч думал об этих двадцати ребятах, его не могли остановить никакие приказы. Он соскочил с машины, когда та врезалась в дерево, и побежал вперед, громко крича, чтобы патрульные немедленно вернулись. Семнадцать парней успели выскочить до того, как бомбардировщики начали поливать джунгли напалмом. Мы видели, как Митч вышел на опушку вместе с ними, но тут же остановился, обнаружив, что троих не хватает. Он приказал этим семнадцати бежать наверх на холм, сам же вернулся в джунгли.

Чик грустно вздохнул.

– К этому времени лес был охвачен пламенем, напалм быстро распространялся… Митч всегда был безрассудно храбрым, но я больше не хочу быть свидетелем такого безумного героизма.

– Что же случилось?

– Вот так погиб Митч: спасая жизнь семнадцати ребятам. Только по его опознавательному браслету мы поняли, что обуглившиеся останки принадлежат ему.

– А трое оставшихся в лесу?

– Известно что: обуглившиеся кости и мясо… Самым же скверным было то, что в джунглях не было никаких вьетнамцев, они ушли оттуда за много часов до нашего появления. У нас в агентстве мы называем такие операции «фиговыми».

– Что же было дальше?

– Того незадачливого генерала, отдавшего приказ о бомбардировке, куда-то убрали. Полковник поднял страшный шум, но чины повыше заткнули ему рот. Медаль, которой по настоянию полковника посмертно наградили Митча, была за спасение семнадцати солдат, которых Митч якобы вывел из окружения, сам же он при этом пал от пули снайпера.

Чик пожал плечами.

– Впрочем, его отцу было приятно прочитать такое объяснение, нежели узнать правду.

– Ну что же, спасибо, что ты мне это рассказал, я буду осторожен в разговоре с его отцом.

Чик подтянул к себе папку.

– Да… Интересно, что представляет из себя его отец? Если он похож на сына, тогда держи с ним ухо востро.

На следующее утро, оснащенный саквояжем с самым необходимым для короткой командировки и подробной картой местности, я отправился в Вест-Крик на одной из служебных машин.

Хотя я провел большую часть жизни во Флориде, эти места не были мне знакомы. Карта показывала, что Вест Крик находится в нескольких милях к северу от озера Плэсид. Справочник, в который я тоже заглянул, сообщал, что в Вест-Крике живут пятьдесят шесть человек, они занимаются разведением съедобных лягушек, которые, как я узнал, в зимнее время, когда их трудно поймать, продаются по баснословным ценам. Вроде бы новомодные рестораны на побережье постоянно требуют лягушечьи лапки.

На поездку ушло немногим более трех часов. Я остановился в Сирле, преуспевающем сельском городке, выращивающем помидоры, перец, картофель и фрукты. Сирл, судя по карте, лежал в нескольких милях от Вест-Крика.

Я выпил всего лишь чашку кофе утром на завтрак и страшно хотел есть. Кроме того, всегда бывает полезно поболтать с местными жителями, правде чем оказаться на месте расследования.

Я вошел в чистенькое кафе и уселся за стол возле одного из окон, выходящих на главную деловую улицу, забитую грузовиками, доверху заполненными овощами.

Подошла девушка – симпатичный цыпленок со светлыми волосами, облаченный в узкие брюки и туго обтягивающую клетчатую рубашку и подарила мне чувственную улыбку.

– Что заказываем? – спросила она, опершись руками о стол и наклонясь так низко, что ее груди задрожали под тонкой тканью.

– А что вы предлагаете? – спросил я, с трудом подавив желание ткнуть пальцем в одну из этих бесстыдных грудей.

– Куриный хаш.

– Куриный хаш? Что это такое?

– Блюдо из мелко нарубленной курицы с овощами, причем курица не издохла от старости.

– О’кей, годится.

Я наблюдал, как она вильнула аккуратным задиком, направляясь на кухню. Даже такое стоячее болото, как Сирл может обладать соблазнительными достопримечательностями.

Только тут я заметил, что возле стойки бара сидит пожилой мужчина с густыми белыми усами, кое-где пожелтевшими от табачного дыма. Ему было за семьдесят, он был одет в видавшую виды стетсоновскую шляпу и темный костюм, залоснившийся от времени. Он посмотрел на меня, я в ответ улыбнулся и кивнул головой. Он довольно долго смотрел на меня, потом забрал свой стакан и перешел за мой стол.

– Здорово, незнакомец! – произнес он, усаживаясь напротив. – Нечасто увидишь незнакомое лицо в нашей глуши.

– Я здесь проездом, – пояснил я, – знакомлюсь с окрестностями. У меня отпуск.

– Это хорошо, – одобрил он, пригубляя свой стакан. – Могло быть что-то похуже. Здесь можно посмотреть много интересного. Одно время этот район славился изобилием аллигаторов. Они до сих пор встречаются в реке Пис.

– Я видал нескольких в Эверглейде. Захватывающее зрелище.

Девушка принесла мой куриный хаш (или как называется это месиво), брякнула тарелку передо мной на стол, неодобрительно посмотрев на пожилого мужчину.

– Что-нибудь закажете или будете просто занимать стул?

– Я уже заказал, – ответил он, поднимая свой стакан, – у меня кое-что есть. Будь я десятью годами моложе, у меня было бы и кое-что для вас, – добавил он тут же.

– Тогда станьте на тридцать лет моложе, возможно, я заинтересуюсь вами, заявила она с чувственной улыбкой и, вильнув задом, удалилась.

Старик покачал головой.

– Нынешняя молодежь не уважает старших.

Я мог бы сказать, что у нынешней молодежи нет оснований уважать старших, но промолчал. Подобная дискуссия меня совершенно не устраивала.

Я принялся за куриный хаш.

– Страна аллигаторов, – пробормотал старик. – Вы когда-нибудь слышали про Аллигатор Плэтт? Нет конечно, вы слишком молоды.

Я что-то промычал, обнаружив, что курица несомненно сдохла от старости.

– Про него в наших местах рассказывают легенды.

– Даже так?

– Да. Не слышали? Плэтт прячется на берегу до тех пор, пока аллигатор не поднимется на поверхность, тогда он ныряет и вступает с ним в единоборство. Он старается сесть на него верхом и вцепиться пальцами ему в глаза. Он ни разу не ошибся, но для этого требуется надежная сила и выдержка. Плэтт говорил, что стрелять в аллигатора – это напрасно тратить пулю.

– То были славные дни!

– Кроме Плэтта был всего один человек, который решался делать то же самое, но в конце концов ему не повезло. Плэтт умер у себя в кровати, а старина Фред Джексон потерял обе нош.

Временами, отправляясь на задание, при разговорах с местными жителями я нападал на золотую жилу, но никогда это не было так быстро, как на этот раз.

Самым равнодушным голосом я спросил:

– Фред Джексон? Случайно, не отец ли он Митча Джексона, военного героя?

Старик быстро посмотрел на меня.

– Правильно. Откуда вы знаете, что Фред живет в этих краях?

– Я не знал, вы сами мне сказали.

Я посмотрел ему в лицо.

– Я не расслышал ваше имя. Меня зовут Дирк Уоллес.

– Сайлес Вуд. Рад познакомиться, мистер Уоллес. Чем вы занимаетесь?

– Работаю в агентстве.

– В агентстве? Что это означает?

– Собираю материал для писателей, разную полезную для них информацию.

Это произвело на него впечатление.

– Хорошее дело… Я сейчас отдыхаю. Когда-то у меня была ферма по выращиванию помидоров, но в наши дни слишком уж большая конкуренция. Я продал ее.

– Скажите, мистер Вуд, потерял ли Фред ноги до того, как погиб его сын, или позже?

Вопрос, казалось, поставил его в тупик. Он потянул себя за длинный нос и задумался.

Наконец он сказал:

– Раз уж вы спрашиваете, Фред потерял ноги, когда Митч был еще мальчуганом. Фреду-то сейчас должно быть лет семьдесят восемь. Митч делал почти все дела Фреда, пока его не призвали, но к тому времени Фред уже привык обходиться без ног. Вы бы посмотрели, как он ловко передвигается на своих культяпках! До сих пор считается лучшим охотником на лягушек и живет неплохо.

– Вы знали Митча?

– Знал ли я его?

Вуд снова потянул себя за нос.

– Все кругом его знали. Могу поспорить, никто не подумал бы, чтобы из Митча, из самого Митча, получится герой. Это показывает, что по ребенку нельзя судить, какой из него получится человек. Вроде той девчонки. Возможно, она образумится, но, конечно, национальный героини из нее не получится. Это точно.

– Митч был необузданным парнишкой?

Вуд допил свой виски и с несчастным видом заглянул в пустой стакан.

Это был, несомненно, намек, поэтому я забрал его стакан и помахал им дерзкой девчонке, которая уложила свои груди на стойку и наблюдала за нами.

Она принесла полный стакан и поставила его перед Вудом.

– Это ваш второй, – сказала она, – и последний.

Посмотрев на меня, она добавила:

– Больше двух он не выдерживает, так что не соблазняйте его. – После чего вернулась к бару.

Вуд мне хитро подмигнул:

– То, что я говорил: у молодежи кет уважения к старшим.

– Я вас спросил… Митч был необузданным малым?

Я закончил куриный хаш, не сожалея о том, что порция была маленькой: челюсти у меня устали жевать.

– Необузданным? Это неточное слово. Он был настоящим шалопаем.

Вуд немного отпил из стакана.

– У него были постоянные неприятности с шерифом. Поблизости от него ни одна девушка не чувствовала себя в безопасности. Вор и браконьер. Вы не представляете, сколько помидоров он перетаскал с моей фермы или сколько кур пропало со двора. А какое количество лягушек исчезло из лягушатника! Шериф не сомневался, что это дело его рук, но Митч был слишком ловким, чтобы попадаться. Потом бесконечные драки. Он был задирой. Вечерами он частенько отправлялся в город и затевал там ссоры. Ничего он так не любил, как с кем-то подраться! Однажды четверо парней, считавших себя силачами, скопом навалились на него, но все они оказались в больнице. У меня не было ни времени, ни охоты связываться с ним. Откровенно признаться, он меня пугал. Даже шериф его побаивался. Город обрадовался, когда его призвали. Больше его не видели.

Вуд замолчал для очередного глотка.

– Но все можно простить и забыть, когда человека награждают медалью Почета. Теперь-то город им гордится. Пусть прошлое будет прошлым, так я говорю.

Он подмигнул.

– Многие девушки тут не осушали слез, когда пришло известие о гибели. По-видимому, ему стоило только щелкнуть пальцами, как девушки раздвигали ножки.

Я все это слушал с большим интересом.

– Ну, а его отец? Похож на сына?

– Фред? Нет. Он был трудягой и честным человеком. Учтите, человек он тяжелый, упрямый, но прямой. Потеряв ноги, он изменился. До того как это случилось, он любил приезжать в город, посидеть в хорошей компании, но с этим все сразу было кончено. Больше он не приглашал к себе посетителей. С помощью Митча он все еще ловил лягушек. Даже сейчас, в таком возрасте, он их ловит. Раз в неделю к нему направляется грузовик и увозит его улов. Полагаю, он живет на кроликах и рыбе. Мы с ним не виделись уже лет десять.

– А мать Митча? Она жива?

– Не знаю. Никто в наших местах ее не видел. Рассказывают, что сюда приезжала какая-то женщина-турист сделать фотографии Фреда и аллигаторов. Сам Фред был тогда в расцвете сил. Думаю, что с женщинами он был, как Митч, они льнули к нему как мухи на мед. Так или иначе, в один прекрасный день на пороге своего дома Фред нашел младенца. Эхо был Митч. Предупреждаю, я не могу присягнуть, что все так и было, но в Сирле ходят такие слухи. Фред воспитывал его по-мужски, но все же заставил ходить в школу. Когда Фред потерял обе ноги, спас его Митч. Он ухаживал за отцом лучше самой преданной дочери, пока Фред не научился передвигаться на культяпках. Это единственное доброе дело, о котором я могу вспомнить, говоря о Митче. Он, несомненно, любил Фреда. Тут не может быть никакого сомнения.

– Интересно, – сказал я.

– Верно. В городе об этом много судачили. Мало городков нашего масштаба имеют национальных героев. К тому же был еще и внук.

Я не стал проявлять особого интереса.

– Вы имеете в виду сына Митча?

– Ну да. Это была загадка. Лет девять назад здесь появился мальчонка. Припоминаю, как он приехал. Он походил на маленького нищего, как будто шатался по дорогам долгое время. Грязный, длинноволосый, башмаки стоптаны. В руке у него был потертый старый чемодан, перевязанный веревкой. Мне его стало жалко, я вообще люблю детей. Я спросил у него, что он тут делает. Он вежливо ответил, что ищет Фреда Джексона, своего дедушку. Я был потрясен. Объяснил ему, где живет Фред. У мальчика был такой изголодавшийся вид, что я предложил ему поесть, но он отказался, поблагодарив меня, и сказал, что хочет как можно скорее добраться до дедушки. Джон, наш почтальон, как раз отъезжал на своей машине, я заставил его отвезти мальчишку. В то время Митч был в армии. Можете представить, сколько разговоров поднялось в городе. К Фреду заявился школьный учитель. К всеобщему изумлению, Фред принял его и поговорил с ним. В результате мальчик, Джонни Джексон, стал посещать школу, ездил туда на велосипеде.

– Джонни походил на отца?

– Ни капельки. Он был симпатичный, тихий, вежливый мальчик, возможно слишком мягкий, ко в школе очень сообразительный. С другими детьми проводил мало времени, держался особняком. Никогда не говорил о Митче. Ребятишки спрашивали у него, он отвечал, что никогда не видел отца. Он родился после того, как его отец уехал за море. Когда пришло известие о том, что Митч убит и что посмертно награжден медалью, мальчик не стал ходить в школу. К тому времени ему исполнилось четырнадцать лет. Учитель отправился к Фреду, но тот показал ему от ворот поворот. После этого, то есть вот уже шесть лет, Джонни никто не видел. Как я предполагаю, он устал от такого грубияна-деда и сбежал. Не могу сказать, чтобы я его осуждал. У старины Фреда невозможный нрав.

Вуд допил свой стакан, вздохнул, потом вытащил старинные серебряные часы и посмотрел на них.

– Я должен идти, мистер Уоллес. Моя супруга ровно в час приготавливает мне горячую пищу. Если только я немного задержусь, она страшно обидится.

Он пожал мне руку.

– Желаю хорошо провести отпуск. Надеюсь, мы с вами еще увидимся и снова пропустим по стаканчику.

Когда он ушел, я попросил девицу принести кофе. К этому времени в зале сидело несколько водителей с больших грузовиков, ни один из них не обращал на меня внимания, меня они тоже не интересовали. Другое дело местные жители.

Девушка принесла кофе.

– Не верьте всему тому, что вам говорит старик Вуд, – предупредила она, ставя на стол чашку. – Он уже выжил из ума. О чем это вы тут болтали?

– О Митче Джексоне.

Ее лицо просияло, на нем появилось глуповато-восторженное выражение, которое видишь на детских рожицах, когда они слушают волшебные сказки.

– Это был настоящий мужчина!

Она закрыла глаза и вздохнула.

– Митч! Вот уже шесть лет, как его нет в живых, но память о нем не умирает. Я видела его всего один раз, в то время я была еще ребенком. Но этого я никогда не забуду.

– Вуд сказал, что он был шалопаем. Но я считаю, что если человека награждают медалью Почета, то он настоящий герой.

Я накормил ее этой сентенцией, потому что видел по ее одурманенной физиономии, что Митч значил для нее очень много.