Текст книги "С/С том 30. Я сам обманываться рад. Стук стук, кто там? Лягушачий король"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 32 страниц)

Глава 3

Вид этих двух чернокожих меня напугал. Они двинулись в разные стороны от дверей моей спальни: один направо, другой налево.

Правый был высокого роста с торчащей дыбом шапкой курчавых волос. На нем болталась, как на вешалке, безрукавка из козьего меха, открытая на костлявой груди. Несколько ниток дешевых бус достигали ему до пояса.

Туго обтягивающие брюки красного цвета были покрыты пятнами у промежности.

Левый был ниже ростом, но с такой же гривой. Он был одет в засаленное сомбреро темно-серого цвета, превратившуюся в лохмотья короткую кожаную куртку и кожаные брюки. Оба были босыми, от их грязных ног нестерпимо воняло.

Все это я подметил одним взглядом.

Если бы не зловоние, они бы прикончили меня без труда, так что нет худа без добра. Отвратительный запах спас меня.

Входная дверь все еще была открыта.

Когда черномазые двинулись на меня, я увидел их глаза, лишенные зрачков.

Наркоманы…

Я прыгнул назад в коридор, захлопнул входную дверь и бросился в лифт, который все еще находился на моем этаже. Я уже нажимал кнопку «вниз», когда громилы распахнули дверь моей квартиры. Дверь лифта успела закрыться.

Я оперся о дверь кабины, идущей вниз, стараясь восстановить нормальное дыхание. Господи, как я был напуган! Эта пара выглядела настоящими убийцами.

Кабина лифта медленно спускалась, мне было слышно, как они бежали вниз по лестнице. Перепрыгивая через три ступеньки, они не старались действовать бесшумно. Я понял, что они опередят лифт и будут ждать меня внизу.

Дождавшись, пока они проскочили мимо спускающейся кабины, я нажал на кнопку «стоп». Это был третий этаж. Я сразу же поехал на седьмой.

Это перехитрит вас, мерзавцы! – подумал я, когда лифт пополз наверх. Мне не терпелось добраться до своего пистолета, который был спрятан у меня в кладовке, но я не рискнул вернуться в квартиру за оружием. Они могли схватить меня прежде, чем я открыл бы дверь.

В кабине лифта я чувствовал себя в безопасности.

Поднимаясь наверх, я услышал звук одной пары босых ног, преследующих меня. Значит, один остался внизу.

Силы непосредственного противника уменьшились, но я не испытывал энтузиазма от перспективы схватиться с наркоманом-убийцей, вооруженным ножом.

Дверь лифта остановилась на седьмом этаже. Я успел разглядеть Сомбреро, который с искаженным ненавистью лицом бежал по самому последнему маршу лестницы. Ему удалось даже подскочить к кабине и попытаться просунуть свой нож между задвигающимися дверцами, но он немного опоздал.

Я послал лифт на самый последний пятнадцатый этаж. Кабина поползла вверх. Я слышал, как тот топает по ступенькам. Взглянув на кнопку вызова служителя, на которую нажимали в том случае, когда кто-то застревал в лифте, я решил, что это не выход. Наш служитель был очень славный старичок. Эти двое головорезов прикончили бы его.

Прибыв на пятнадцатый этаж, дверь лифта открылась. Я положил палец на кнопку третьего этажа. Хотя было слышно, как негр поднимается по лестнице, я ждал, прислушиваясь к его вздохам и сопению. Он явно выбился из сил. Когда он появился, спотыкаясь, я помахал ему рукой и нажал кнопку. Кабина пошла вниз.

Прислушиваясь, я не смог уловить шлепанье его босых ног. Благодарение Богу, – подумал я, – Сомбреро выдохся.

В квартире напротив лифта на третьем этаже жил мой хороший знакомый. Если бы я смог попасть к нему, запереть дверь и вызвать полицию, я вышел бы из этого ночного кошмара невредимым. Но, предположим, что его нет дома, или не сразу откроет дверь? Козья шкура сможет прикончить меня, пока я буду отчаянно звонить у двери.

Пока лифт медленно опускался, я сорвал с себя пиджак и обмотал его вокруг руки. Это даст мне кое-какую защиту от удара ножа.

Двери лифта раскрылись на третьем этаже. Я выскочил наружу и прижался к двери моего приятеля.

Козья шкура уже ждал. Но я все же успел выбросить вперед мою обернутую пиджаком руку, когда он ударил ножом. Если бы не мой бумажник в кармане пиджака, он бы поранил меня.

Отклонившись вправо, я изо всей силы ударил его сбоку по физиономии. У него не было ни мускулов, ни костей. Он рухнул на площадку, издавая какие-то мяукающие звуки, нож отлетел в сторону, скрюченные пальцы закрыли лицо.

Тут я услышал, как Сомбреро бежит вниз по лестнице. Я схватил нож и прижался к стене, когда тот выскочил из-за поворота лестницы и оказался на площадке.

Его напарник продолжал жалобно мяукать. Сомбреро замер, глядя на него, потом увидел меня.

Я показал ему нож.

– Ну что, черномазый, – сказал я, – померимся силами? Могу поспорить, я лучше управлюсь с этой занозой, чем ты!

Неразумно подстрекать наркомана, начиненного героином. Он набросился на меня, как разъяренный бык. Его нож был готов вонзиться в меня, но я не ждал. Моя армейская подготовка научила меня всем тонкостям рукопашной борьбы и обращения с холодным оружием. Его нож пролетел мимо меня в нескольких дюймах и ударился в бетонную стену. Лезвие сломалось. Отбросив нож, который был у меня в руке, я ударил его со всей силы по челюсти. Он упал и сразу же потерял сознание.

Козья шкура начал подавать признаки жизни. Я подошел к нему и сильно ударил ногой по скуле. Он перестал мяукать и стал сразу походить на дохлую утку.

Я поднял его нож, вошел в кабину лифта и поднялся на свой этаж. Войдя в квартиру, я не только запер дверь на ключ, но и дополнительно на засов.

Отвратительный запах от их тел все еще стоял в комнате, я прошел к окну и распахнул его.

Стоя там, я с наслаждением вдыхал жаркий влажный воздух, думая о том, что мне надо вызвать полицию. Нельзя допустить того, чтобы эти два негодяя удрали. Меня удерживало то, что я был здесь с заданием, завтра утром я должен быть в Сирле. Полиция меня здорово задержит, пока будут допрашивать, потом мне придется предъявить обвинение. Но другого выхода не было.

Совсем уж собравшись подойти к телефону, я задержался у окна.

Черная машина как раз остановилась перед нашим домом. Из нее выскользнул мужчина. Когда он проходил под уличным фонарем, я увидел, что это был тот огромный негр, который выкрикивал угрозы по моему адресу, когда я вышел из дома Хэнка Смита. Ошибки быть не могло: широченные плечи, маленькая головка и черная одежда.

Я повернулся и побежал к себе в спальню, распахнул дверь кладовки, нашел специальный полицейский 38-го калибра, затем вернулся назад к окну.

Машина стояла на прежнем месте, горилла же бесследно исчез. Не поднимается ли он наверх к моей квартире? Действует ли он заодно с этими двумя подонками?

В ожидании я твердил себе, что обязан вызвать полицию, но все еще колебался. Пистолет в руке сделал меня куда более уверенным. Без него я бы уже вызвал патрульную машину.

Потом я увидел, как он выходит на улицу. Он тащил обоих негров, одного за руку, второго за длинные волосы. Затолкав их на заднее сиденье машины, он сел за руль и быстро умчался.

Я подошел не совсем твердыми шагами к бару, налил в стакан скотча и выпил одним залпом, потом буквально упал на стул. За всю жизнь я ни разу не был так напуган, как в этот раз. Прошло пять минуть, прежде чем исчезло шоковое состояние. Я закурил сигарету, докурил ее до конца, поднялся на ноги, затем прошел в спальню. Открыв окно, чтобы проветрить помещение, я вернулся в гостиную и стал проверять, все ли мои вещи в порядке. Ничто не пропало и ничто не было сдвинуто с места. Точно так же и в спальне.

Нервы у меня напряглись еще сильнее.

Я бы чувствовал себя куда спокойнее, если бы нашел, что эти два негодяя забрались сюда в поисках чего-то пригодного для продажи, но я вынужден был признать, что их целью было либо избить меня, либо вообще убить.

Но почему?

Не из-за того ли, что я поехал к Хэнку Смиту? Других причин я не мог придумать. Горилла поджидал меня с явным намерением напугать. За то время, что я находился в доме Смита, он мог узнать мой адрес из водительского удостоверения. Увидев, что я не струсил, он мог позвонить этим двум своим головорезам, чтобы они дождались меня на квартире и расправились со мной.

Сидя на кровати, я стал думать о том, что узнал от Хэнкта. Митч Джексон был распространителем наркотиков. Потом я подумал о самом Смите. Не грозила ли ему опасность? У меня перед глазами возникла эта толстуха-жена и фото двух ребятишек.

Меня бросило в жар.

Разговаривая с ним, я видел телефон в его комнате.

Я разыскал номер его телефона по справочнику. Набирая номер, я взглянул на часы: 23.30. После того как я расстался со Смитом, уже многое произошло!

На второй звонок мне ответили:

– Да-а?

Голос цветного.

– Хэнк?

– Нет, я Джерри, сосед Хэнка.

– Не могу ли я поговорить с Хэнком?

После долгой паузы человек сказал:

– Больше никто не сможет с ним поговорить. Он умер.

Я остолбенел.

– Что вы такое говорите! Как умер?

– Я не знаю, кто вы такой, мистер, да меня это и не интересует. Я здесь, чтобы присмотреть за ребятишками, пока миссис Смит в больнице разговаривает с копами.

– Боже мой, же это случилось?

– Его сбил какой-то негодяй и даже не остановился. Хэнк шел в свой клуб.

Я медленно опустил трубку на рычаг, потом долго сидел, никуда не глядя и чувствуя, что у меня по спине сбегают ручейки холодного пота. Это черт знает что за ночь!

Потом я взял себя в руки. Это нечто такое, о чем должен знать полковник. Понимая, что его уже не может быть в офисе, я позвонил ему домой.

Ответила миссис Парнелл. Она сообщила, что полковник только что уехал в Вашингтон и вернется приблизительно через неделю.

– Миссис Парнелл, – сказал я, – я – Дирк Уоллес, один из оперативников полковника… Крайне важно, чтобы я с ним связался.

– Вам придется подождать до его возвращения, – сказала она таким надменным голосом, что мне стало ясно, что оперативники полковника в ее глазах были чем-то вроде пыли. – Полковник уехал, по государственным делам.

И она повесила трубку.

Я подумал было о том, чтобы посоветоваться с Чиком Барли, но тут же отказался от этого намерения. Это было мое дело. Поговорить с полковником – это правильно, но больше ни с кем.

Раздевшись, я принял душ и лег в постель.

Я был уверен, что ни за что не засну, но ошибся в своих предположениях.

«Прыгающая лягушка» – был единственный отель в Сирле. Снаружи он выглядел таким же гостеприимным, как кастет, но, поднявшись на десять скрипучих ступенек до вестибюля, я почувствовал себя несколько увереннее.

За столом администратора сидела хорошенькая девушка со светло-русыми волосами. Она мне улыбнулась.

– Хэлло, мистер Уоллес, – сказала она, когда я подошел к столу. – Вы хотите у нас остановиться?

Это меня не удивило. В Сирле всё все знали обо всех, в том числе о приезжих. Сайлас Вуд наверняка не молчал.

– Таково мое намерение, – ответил я.

– Я – Пегги Вьет. Этот отель принадлежит моему отцу, но руковожу им я. Какую комнату вы хотите, мистер Уоллес? Или я могу называть вас Дирком? Мы все друзья в нашем городе.

Я внимательно рассмотрел ее. У нее была изящная фигура. И что-то такое, что подсказало, что ее не так трудно будет затащить к себе в постель.

– Разумеется.

Я тоже подарил ей дружескую улыбку.

– Какую комнату? А что у вас есть?

– Между нами, все номера паршивые, но у нас имеется прекрасный номер люкс для новобрачных с превосходной двуспальной кроватью.

Она метнула на меня взгляд из-под полуопущенных ресниц. Они у нее были длинные, тщательно закрученные.

– Маленькая гостиная и холодильник с баром.

– Вроде бы именно это мне и нужно.

Она назвала мне стоимость, но поскольку мои расходы мне оплачивались, я согласился.

Она протянула мне регистрационный журнал и ткнула пальчиком, где я должен был расписаться. Потом вышла из-за стола:

– Я вам покажу.

На ней были одеты непременно туго обтягивающие джинсы, и я любовался ее тугой округлой попкой, идя следом за ней к лифту. Поднялись мы на второй этаж. Пегги с манящей улыбкой посматривала на меня. Если Сирлу полагалось быть «дружественно расположенным к приезжающим» местечком, Пегги, несомненно, была прекрасным пропагандистом этого правила.

Отперев дверь, она показала мне номер. Он был комфортабельным, но немного обветшалым, маленькая гостиная выходила окнами на Мэйн-стрит. Почти всю спальню занимала огромная двуспальная кровать, зато ванная была крошечной.

– Великолепно, – похвалил я, опуская на стул чемодан.

Она присела на кровать и подпрыгнула.

– Пружины не скрипят, – сообщила она и прыснула от смеха.

Как я и предполагал, это было открытое приглашение, но поскольку я не отреагировал, она поднялась и прошла в гостиную.

– Выпейте за приезд, – сказала она, подходя к встроенному холодильнику. – Скотч?

– Только если вы составите мне компанию.

– Я предпочитаю джин.

Пока она готовила питье, она говорила:

– Вам понравится здешняя еда. Больше нигде не питайтесь. Наша кухарка настоящая мастерица.

Она протянула мне бокал, махнула своим, как будто чокаясь, и стала пить. Вздохнула, затем снова улыбнулась:

– В это время дня мне необходимо выпить. Однако папа не одобряет.

– Каждый работающий человек нуждается в выпивке в 11.30 утра, – изрек я, пробуя скотч. Он показался мне хорошим.

– Говорят, что вы – частный сыщик, – заговорила она. – В этой дыре у нас мало развлечений. Правда ли, что вы разыскиваете Джонни Джексона?

Чувствуя, что беседа может оказаться длинной, я сел и пригласил ее занять другое кресло.

– Этот бокал меня освежил, – заявила она и, вильнув своим округлым задиком, наклонилась к холодильнику. Я поразился, увидев, что она все выпила.

Наполнив заново бокал, она уселась.

– В отношении Джонни Джексона, верно?

– Да.

– Разве не ужасно, что старый Джексон застрелился?

– Такое случается.

– Да, по-видимому. Старикам не слишком весело жить на свете, верно?

– Кому как.

Она заглотнула половины своей порции.

– Я не хочу быть старой.

– Этого не избежать… Вы знали Джонни Джексона?

– Я ходила вместе с ним в школу.

Она красноречиво посмотрела на меня, потом фыркнула:

– Мне его не хватает. Все девчонки бегали за ним, но он обращал внимание только на меня.

Если Джонни Джексон пропал шесть лет назад, ей было около шестнадцати. Коли Пегги меня не дурачила, мальчики и девочки в Сирле рано начинали заниматься сексом.

– Из того, что мне говорили, я понял, что Джонни не интересовался девочками.

– Правильно. Абсолютная правда. Он был из тех, кто дружит с одной девочкой… Это была я.

Она допила свой джин.

– Как вы думаете, вы найдете его?

– Не знаю. Надеюсь. Это моя работа.

Она наклонилась вперед, ее хорошенькое личико теперь раскраснелось.

– Я очень хочу, чтобы вы его нашли. Мне его не хватает.

– Насколько я понял, он исчез уже целых шесть лет назад. Большой срок для того, чтобы такая хорошенькая девушка, как вы, помнила какого-то мальчишку и до сих пор скучала по нему.

– Он был особенным. Совсем не таким, как местные болваны. У него была хорошая голова. Могу поспорить, что он добился успеха и сейчас загребает деньги лопатой.

Она вздохнула:

– Я мечтаю, чтобы он вернулся сюда и увез меня из этого Богом забытого уголка.

Она посмотрела на свой пустой бокал.

– Он когда-нибудь говорил о том, чтобы уехать?

Пегги покачала головой:

– Он вообще никогда не говорил о себе. Или о своем дедушке.

– Тогда о чем же он говорил?

Она встряхнула волосами.

– Да вы знаете… Мы же были детьми… Иногда он говорил о любви или о том, как трудно жить на свете. Я могла слушать его часами.

Она с жадностью посмотрела на холодильник.

– Думаю, мне надо еще освежиться.

Она махнула бокалом.

– Давайте сделаем перерыв, Пегги. Джин не годится для симпатичных молодых девушек. Во всяком случае, в больших количествах.

Она сделала недовольную мину.

– Что заставляет вас думать, что я симпатичная?

Она поднялась и налила себе новую порцию джина в бокал:

– Никто в этой проклятой дыре с вами не согласится.

– Почему?

Она презрительно фыркнула:

– Они вам сами объяснят. Единственным порядочным мальчиком здесь был Джонни.

– Вы с Джонни были в близких отношениях?

– Я хотела, но Джонни сказал, что настоящая любовь не такая и что это придет после свадьбы.

Она поболтала свое питье, пошатнулась, бокал выскользнул у нее из рук и упал на ковер, потом, диковато посмотрев на меня, она сказала, и в ее голосе послышалось рыдание:

– Вот почему я хочу, чтобы вы его нашли. Хочу, чтобы он вернулся сюда и женился на мне. Найдите его! Вы слышите?

Повернувшись, она выскользнула из комнаты, хлопнув за собой дверью.

К тому времени, как я принял душ и распаковал вещи, пора было поесть, так как я был очень голоден. Я спустился в ресторан. В зале сидело человек десять, по большей части мужчины, они уже ели. Все, как по команде, посмотрели на меня. Кое-кто мне улыбнулся, другие только кивнули. Я был уверен, что все в этом просторном зале знали, что я был оперативником, работающим в детективном агентстве, а я должен был разыскать внука Фреда Джексона.

Я сел за столик подальше от окна.

Улыбающийся негр-официант подошел ко мне и предложил фирменное блюдо.

– Это одно из лучших кушаний нашей поварихи, мистер Уоллес, сэр, – сказал он, – тушеное мясо с грибами.

Я сказал, что меня это вполне устраивает, и он зашаркал прочь.

Чувствуя на себе любопытные взгляды, я уставился на свои руки на столе. Наверное, думал я, раньше или позже я перестану быть новинкой, но меня раздражало их неприкрытое любопытство, как будто они ожидали, что я выхвачу из кармана либо пистолет, либо живого кролика.

Тут я заметил, что возле моего столика стоит высокий человек с печальным лицом.

– Я Боб Вьетт, мистер Уоллес. Моя девочка сказала мне, что вы остановились в нашем отеле. Я очень рад.

Обмениваясь рукопожатием, я внимательно посмотрел на его худое бледное лицо и скорбные глаза. Ему было около пятидесяти, и жизнь не была к нему добра.

– Если у вас имеются какие-нибудь специальные желания, скажите Пегги, – продолжал он, выжимая тень улыбки. – Желаю приятного аппетита.

Он ушел прочь.

Жаркое было великолепным. Я ел его не спеша. В начале третьего я вышел в вестибюль, уже после того как все другие посетители закончили свою трапезу. Проходя мимо меня, каждый из них кивнул мне головой или подмигнул. В ответ я тоже кивал и подмигивал.

Пегги торчала возле стола администратора. Она радостно улыбнулась, но я, не останавливаясь, вышел на влажную жару и перешел через улицу к офису шерифа. Я был совершенно уверен, что шериф Мейзон в это время будет принимать свое «лекарство», так что Билл Андерсен будет совершенно свободен.

Он сидел в кабинете, положив ноги на стол и ковыряя в зубах спичкой. Увидев меня, он скинул ноги со стола и быстро вскочил.

– Ха, мистер Уоллес! Рад вас видеть…

– Зовите меня Дирком, – сказал я, пожимая ему руку. – Может случиться, что мы с вами будем вскоре работать вместе.

Я передал ему слова полковника. У него был вид человека, получившего в подарок миллион долларов.

– Это замечательно! Спасибо, Дирк.

– Шерифа нет? – спросил я, усаживаясь.

– Он появится часа через три.

– Скажите, Билл, что будет с бунгало мистера Джексона?

– Ничего. Его оставили птицам. Возможно, кто-нибудь пожелает приобрести его землю, но это решать его внуку. – Он единственный наследник старины Фреда.

– И никто не знает, где он?

Билл кивнул.

– Таково положение вещей. Доктор Стид говорит, что он поместил объявление о смерти Фреда в местную газету.

Он пожал плечами.

– Я не знаю, принесет ли это пользу, но доктор говорит, что мы обязаны выполнить все формальности.

– Я хотел бы взглянуть на бунгало, Билл. Хотите поехать со мной?

– Вы надеетесь там что-то отыскать?

– Не знаю, пока мы не посмотрим.

– Прямо сейчас?

– А почему нет, если вы не заняты?

Он усмехнулся:

– Я сижу здесь день за днем, изнывая от безделья. Это меня сводит с ума. Здесь нет преступности.

– Так уж и нет? Ну ладно, поехали.

По дороге в бунгало Джексона я расспросил Билла о Пегги Вьетт. Я сидел рядом с ним в его древней машине, задавшись целью выкачать из него столько информации, сколько он способен выдать.

– Пегги? Тут одним словом не ответишь.

Он покачал головой.

– Понимаете, Дирк, я не могу ее не жалеть. Ее саму и ее отца. У него – неизлечимый рак, и жить ему осталось не более года. Если бы не их чернокожий персонал, отель давно бы захирел. Эми, их повариха, привлекает посетителей. Боб Вьетт полностью отошел от дел. У него сильные боли. Я вместе с Пегги учился в школе. Она была умной девочкой. Когда умерла ее мать, она бросила школу, чтобы помочь отцу управляться с отелем, и с тех пор стала неуправляемой.

– Когда умерла ее мать?

– Примерно шесть лет назад. Пегги тогда было шестнадцать.

– Именно тогда, когда, как считается, исчез Джонни Джексон?

Он быстро посмотрел на меня.

– Какое это имеет отношение к ней?

– Она неуправляемая? Были ли у нее неприятности?

– Этого я бы не сказал. Все неприятности у нее по собственной вине. В городе этом каждый шаг становился известным. А Пегги стала гулять направо и налево и заполучила скверную репутацию. Однако все любят ее отца, и поэтому прикрывают ее, если можно так выразиться.

Он снова посмотрел на меня.

– Снабжают ее, как вы выражаетесь, фиговым листком. Но за последнее время упорно говорят о том, что она пристрастилась к выпивке.

– Я слышал, что они были близки с Джонни?

– Это для меня новость. Джонни не интересовался девчонками. Да и потом Пегги была последней девушкой, с которой паренек типа Джонни пожелал бы иметь дело. Он был очень серьезным.

– Вы знали его по школе?

– Да, только я не дружил с ним. Конечно, он был гордостью школы, но держался особняком.

Билл свернул на узкую аллейку, ведущую к бунгало.

– Он был особенным. Кое-кто из мальчиков решил, что он «зазнавака» и его надо проучить. Припоминаю, что образовалась целая банда ребят. Я был одним из них. Мы загнали его в угол игрового поля. Намечалось размалевать его масляной краской.

Он потер свой подбородок.

– У нас была наготове банка с краской и большая кисть. Джонни стоял совершенно спокойно, глядя на нас. Он не пытался убежать, просто стоял и смотрел.

Билл пожал плечами.

– Не знаю почему, но неожиданно перестало быть весело. В нем было что-то такое, что нас остановило. Либо мы утратили интерес, либо почувствовали себя глупенькими малышами, в то время как он был взрослым.

До сих пор не могу объяснить. Его внимательные, ничего не боящиеся глаза воздвигли между нами непроходимую стену. Мы пошумели, покричали, как положено, и все разом разошлись. С тех пор мы никогда не приставали к нему.

Билл остановил машину возле домика.

– Вот мы и приехали, – сказал он, выходя первым.

Мы вместе поднялись по ступенькам и распахнули входную дверь. Черных жирных мух больше не было, но запах разложения остался. Единственным звуком было отдаленное кваканье лягушек.

– Вы проверили, Билл, было ли у старого Джексона разрешение на ношение оружия? – поинтересовался я, оглядывая помещение.

– Да, у него были документы на дробовик, но не на беретту.

– Проверили ли вы, имеет ли доктор Стид документы на беретту?

– Да, их у него нет.

– Проверили ли вы, у кого из жителей Сирла имеется беретта?

– Да, ни у кого нет.

Я одобрительно кивнул.

– Свое домашнее задание вы выполняете аккуратно.

– Я же хочу работать у вас.

– Теперь давайте все хорошо осмотрим.

Целых полтора часа мы обыскивали домик, но ничего не нашли: ни писем, ни счетов, ни фотографий. Когда я заглянул в пустые ящики старомодного бюро, мне подумалось, что здесь уже кто-то побывал до нас и забрал с собой решительно все. Я не мог допустить, чтобы старый Джексон, проживший здесь множество лет, не хранил ни одной бумажки.

– Похоже, что мы опоздали, Билл, – сказал я со вздохом.

– Да, согласен.

Он встал на колени и взглянул под кровать:

– Здесь что-то есть.

Мы отодвинули кровать и обнаружили порядочную дыру в полу, до половины закрытую люком. Убрав крышку, я заглянул в пустую яму.

Потом посмотрел на Билла, заглядывающего мне через плечо.

– Возможно, здесь он держал свои деньги, – сказал я. – Вы проверили, был ли у него счет в банке в Сирле?

– Проверил. Не было.

– Он зарабатывал деньги и не мог много тратить. Эта яма могла служить ему банком, а кто-то ее обнаружил.

Билл кивнул.

– Резонно.

Пожав плечами, он выпрямился.

– На скорый успех мы не можем рассчитывать. Я надеялся отыскать какие-то письма или, на худой конец, фотографии Митча и Джонни. Посмотрим-ка на одежду старика.

Я открыл кладовку. В ней висела всего лишь пара брюк и поношенная кожаная куртка. В карманах ничего не было.

– Жил небогато, верно? – сказал я, захлопывая дверь.

Билл хмыкнул. Он внимательно разглядывал что-то на противоположной стене. Солнце медленно подбиралось к задней части дома, теперь оно освещало маленькую комнатку.

Я проследил за его взглядом и увидел несомненные признаки того, что на стене когда-то висела то ли картина, то ли фотография в рамке. Заметили мы этот след на стене только потому, что ее осветило солнце. Размеры рамки были 12x6 дюймов.

Я задумчиво произнес:

– Можно предположить, что в этой рамке находилась медаль Почета Митча. Над кроватью старика. На самом видном месте. Предмет его гордости. Конечно, это всего лишь предположение, но мне думается, что я прав.

– Если сюда забрался вор, – сказал Билл, – то на кой черт ему понадобилась эта медаль? Ведь на ней имя Митча!

– Кто говорит о воре? Тот самый человек, который очистил все ящики и забрал эту рамку, и застрелил Фреда Джексона. Ни один вор не станет уносить с собой бумажки. Нет, Билл, это дело рук убийцы.

– Да-а.

Я вышел на солнце.

– Пошли посмотрим на лягушатник.

В пруду мы нашли одних лягушек. Казалось, они знали, что Джексона больше нет в живых, потому что они все сидели в тине вдоль берега. Правда, когда мы приблизились, они нырнули в грязную затянутую водорослями воду.

– Ну что же, – сказал я, закуривая сигарету, – поехали назад.

Когда мы шли к машине, я спросил:

– А шериф не возмутится, если вы разъезжаете со мной, Билл?

– Я это уладил. Сказал ему, что было бы неплохо вертеться возле вас и докладывать ему о ваших действиях. Ему это понравилось.

– Только не перестарайтесь в отношении докладов, Билл. Пусть он думает, что у меня ничего не получается. Теперь у меня предчувствие, что эта фиговая работа окажется куда более трудной, чем я предполагал.

У него был недоуменный вид.

– Что заставляет вас так думать?

– Сами подумайте, – засмеялся я, залезая в машину. – Для вас это будет неплохой тренировкой.

Когда он включил мотор, я спросил:

– Вы говорили с почтальоном о корреспонденции Джексона?

– Еще нет. Я не забыл, но Джоша трудно поймать. Надеюсь увидеться с ним сегодня вечером.

– Пожалуйста, – сказал я, отодвинулся в сторону, поручив ему везти меня в Сирл.

Прежде чем расстаться с Андерсеном у офиса шерифа, я спросил его, где живет отец Сида Воткинса.

– Болли Воткинс?

Он удивился.

– Вы хотите с ним поговорить?

– Где мне его найти?

– У него очаровательный небольшой домик под самым Сирлом. Третий поворот налево по шоссе. Заблудиться невозможно. Других там нет домов. Волли приезжает в клуб три-четыре раза в неделю. Его здесь все знают. Они с Китти превратили свое жилище в настоящее уютное гнездышко. Когда она умерла, мы боялись, что он это не переживет.

– Когда это случилось?

– Пару лет назад. В городе болтают, что она скончалась из-за тоски по сыну, но вы знаете, чего стоят эти разговоры. Доктор Стид определил воспаление легких.

– Я слышал, что Сид Воткинс был настоящим повесой?

– Это верно, но вы же знаете, каковы матери. Она его боготворила. А вот отец не ладил с ним.

Прежде чем отправиться на поиски дома Воткинсов, я остановился на лягушачьей фабрике Моргана и Везерспуна.

Гарри Везерспуна я нашел за его письменным столом. Он посмотрел на меня довольно хмуро, когда я вошел в его офис, затем усмехнулся.

– Ах, мистер Уоллес. Частный сыщик, – сказал он, откидываясь на спинку стула. – Вы провели меня своей сказкой о сборе информации для писателей.

– Очень сожалею, мистер Везерспун, – сказал я, подходя к его столу, – но из прошлого опыта мне известно, что некоторые люди не любят говорить с частными сыщиками.

Он кивнул.

– Я не в претензии. Я слышал, вы надеетесь отыскать внука несчастного старого Фреда?

– В этом городе великолепно работает беспроволочный телеграф.

– Совершенно верно. Тут ничего не может случиться без того, чтобы через полчаса всему городу об этом стало известно.

– Я хотел бы задать вам один вопрос, мистер Везерспун.

– Спрашивайте, пожалуйста. Что вас интересует?

– Старый Джексон еженедельно поставлял вам определенное количество лягушек. Меня интересует, сколько вы ему платили?

Он бросил на меня испытующий взгляд:

– А что?

– Джонни Джексон должен быть его наследником. Судя по тому, как жил его дед, он тратил на себя очень мало, так что наверняка что-то накопил.

– Полагаю, что так. Не вижу оснований не ответить на ваш вопрос. Некоторые недели он сдавал товара больше, в другие меньше. Но в среднем он получал долларов сто пятьдесят в неделю.

– Как вы расплачивались с ним?

– Всегда наличными. Я вкладывал деньги в конверт, Эйб отвозил их Фреду, и тот присылал с ним расписку.

– Таким образом, он откладывал приблизительно по сотне в неделю?

– Трудно сказать. У него был сын. Митч. Может быть, он давал деньги ему.

Я подумал о дыре под кроватью Джексона. Он наверняка складывал туда свои капиталы. Даже если он действительно что-то давал Митчу, то все равно за последнее время подкопилось порядочно денег.

– Грустно думать, что старик покончил с собой, – продолжал Везерспун, – но ему не для кого было жить. Нам его будет не хватать. Его ферма давала много товара.

– Думаете приобрести ее? – спросил я равнодушно.

Он не сразу ответил, снова бросив на меня любопытный взгляд.

– Да, пожалуй. Я знаю одного весьма энергичного фермера-лягушатника, которому бы я смог сдать эту ферму в аренду, если я ее куплю, но она входит в состояние старика. До тех пор, пока внук не будет найден или не будет доказано, что он умер, я ничего не смогу сделать.

– Ничего?

Я посмотрел на него.

– Как только я услышал о смерти старины Джексона, я сразу же подумал о покупке этой фермы. Я поручил своему адвокату заняться этим вопросом.

Я твердо смотрел ему в глаза, заметив, как он старательно отводит их в сторону.

– Я поручил ему дать объявление в газету для Джонни Джексона. Вот тут и вы могли бы помочь, мистер Уоллес. Если вы найдете его следы, прошу передать ему, что я бы хотел с ним побеседовать. Он получит приличные деньги за ферму деда.

– А кто ваш адвокат?

«Говард и Бенболт». Мистер Бенболт занимается всеми моими делами.

– Вы не возражаете, если я с ним поговорю?

– Почему я могу возражать? О чем, если не секрет?

Я разыскиваю Джонни. Вы сказали, что и он его ищет. Мы можем сэкономить друг другу время, не дублируя наши действия.