Текст книги "С/С том 30. Я сам обманываться рад. Стук стук, кто там? Лягушачий король"
Автор книги: Джеймс Хедли Чейз
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 32 страниц)
– Правильно. Его адрес найдете в справочнике.
– Прекрасно. Ну что же, благодарю, мистер Везерспун. Будем надеяться, что нам удастся отыскать паренька.
На этом мы расстались.
Я доехал до дома Волли Воткинса менее чем через пятнадцать минут. Описание Билла было недостаточно точным. Маленькое бунгало как будто сошло с картинки: пропорциональное сооружение с белоснежными стенами, маленьким садиком, где по обе стороны аккуратно подстриженной площадки цвели потрясающие розы, которые разве что увидишь на выставке. Короткая гравийная дорожка вела к калитке от входной двери под козырьком, крытым красной черепицей.
Этот игрушечный домик говорил о заботе, трудолюбии и любящих руках.
Возле дома на качалке сидел Волли Воткинс и курил трубку. На нем был белый костюм и панама.
Он наблюдал за тем, как я вылез из машины. Я решил, что ему около семидесяти: худощавый, сильно загорелый, с седой бородой. Мне он показался старым пионером, который очень много трудился, немного страдал, но в конце концов добился полного благополучия.
Он мне сразу же очень понравился.
– Мистер Воткинс? – спросил я, останавливаясь перед ним.
– Никто иной, а вы наверняка Дирк Уоллес, сыщик из агентства Парнелла?
Протянув руку, он улыбнулся:
– Не удивляйтесь. Новости быстро передаются в нашей глухомани.
– Я это уже понял, – засмеялся я, пожимая ему руку.
– Извините, что я не поднимаюсь. У меня поврежден коленный сустав. А теперь, прежде чем мы поговорим, сходите на кухню, это первая дверь налево. В холодильнике вы найдете бутылку доброго скотча и бутылку содовой. А стаканы рядом с холодильником. Будьте добры, не посчитайте это за труд.
Он мне по-дружески улыбнулся.
– А пока вы будете в доме, осмотритесь. Я бы хотел, чтобы вы видели, как я живу. Откровенно признаюсь, я горжусь тем порядком, в котором содержится дом с тех пор, как я потерял Китти.
Я все это в точности выполнил. Маленькое бунгало содержалось в идеальном порядке. В нем была просторная гостиная и хорошо оборудованная кухня. Судя по двум дверям, к гостиной примыкали две спальни, но я дальше не заглядывал. Смешав питье, я отнес его в сад и сел в другую качалку рядом с Воткинсом.
– Мистер Воткинс, вы можете более чем гордиться своим домом! – совершенно искренне воскликнул я.
– Благодарю вас. – Он был счастлив. – Китти была образцовой хозяйкой. Она очень любила наш домик и изо всех сил старалась его сделать нарядным и уютным. Я бы не хотел ее огорчать. Верю, что дорогие нам люди находятся где-то неподалеку…
Он приподнял свой стакан. Мы немного выпили.
– Итак, вы разыскиваете Джонни Джексона?
– Да. Вы с ним когда-нибудь встречались?
– Да. Он был симпатичным парнишкой… Смышленым. Когда я так говорю, я имею в виду то, что он хорошо учился в школе и был трудягой. А это очень важно. Нынешняя молодежь утратила вкус к труду. Популярная музыка и валяние дурака. Но Джонни не ленился ежедневно ездить за пять миль в школу, там прекрасно учился, затем ехал обратно, готовил, стирал, помогал деду с лягушками и поддерживал порядок в доме. Он любил Фреда. Из того, что я знаю, он его просто боготворил.
– Тогда почему он от него удрал?
Волли почесал бороду и покачал головой.
– Я сам себе постоянно задаю этот вопрос. Почему он неожиданно исчез?
– Мистер Воткинс, не предполагаете ли вы, что с ним что-то случилось? Я имею в виду: он заболел и умер или попал в аварию и погиб, а старый Джексон об этом не сообщил?
Тот отпил еще немного из стакана, при этом несколько капель пролилось ему на брюки. Едва слышно обругав себя «безруким», он вытащил носовой платок и стал вытирать это пятно.
– Умер? Ну нет. Фред бы сразу заявил об этом. Ничего подобного. Просто что-то произошло в их домике, заставившее Джонни сбежать. Вот что я предполагаю.
– Что такого могло случиться?
Он качнулся пару раз в качалке.
– Я сам себя об этом спрашиваю.
– Возможно, подрастая, Джонни устал от такого существования. Вот и решил удрать?
– Говорю вам: он боготворил деда. Он бы от него никуда не ушел.
– И однако же ушел?
– То-то и оно.
– Вы хорошо знали Фреда?
– Более чем хорошо. Одно время мы были близкими друзьями. Когда аллигатор оторвал у него ноги, я обычно сам привозил ему продукты. Тогда дома был Митч. Он был хорошим сыном для Фреда, но настоящим головорезом для остальных. Когда Митча призвали, он приехал повидаться со мной, попросил меня присматривать за отцом, как будто я не стал бы этого делать без его просьбы! Поэтому я продолжал приезжать туда с продуктами, но все изменилось. Фред стал ужасным. Он не выносил, чтобы посторонние видели, как он ковыляет на своих культяпках. Очевидно, в этом нет ничего противоестественного. Но меня это расстраивало. Затем прибыл Джонни. Он забегал ко мне в магазин после школы и закупал провизию. Он сказал, что Фред не желает никого видеть, ну я и держался в стороне. Мы с Китти чувствовали, что мальчишка будет смотреть за Фредом, и уже больше не лезли к нему со своим сочувствием.
– Фред был женат?
– Думаю, что да. Но это было лет тридцать пять назад, если не больше. Тогда я только что обзавелся своим бакалейным магазином, а Фред работал на ферме. До того, как он купил участок земли и начал работать самостоятельно. Так или иначе, но он уезжал года на два из Сирла. Вернулся он с кое-какими деньгами и привез с собой Митча. Тому было годика два. Фред мне сказал по секрету, что его мать умерла при родах. Фред любил мальчишек, Митчем он просто гордился. Хотя мы с Китти твердили ему, что ему тяжко придется, поднимая ребенка, он только посмеивался в ответ и говорил, что Митча не следует слишком баловать, пусть себе растет вольной птицей. Так оно и было. Помнится, Фред как-то признался, что если бы это была девочка, он бы, не задумываясь, отдал бы ее в приют, но сын – это совсем другое дело!
– Фред копил деньги?
Волли удивился:
– Не знаю, но я как-то думал об этом. Ему хорошо платили за лягушек. Полагаю, он всего не тратил.
– Вот почему я хочу разыскать Джонни. Похоже, что он единственный наследник Фреда. Идут разговоры, чтобы приобрести его ферму.
Волли кивнул:
– Везерспун?
– Да.
– Вы с ним встречались?
– Да.
– Он приехал в наш город приблизительно десять лет назад и с тех пор занимался скупкой недвижимости. Приобрел лягушачью фабрику. Приобрел мой магазин. Как только представится бедняга Боб, а это случится в скором времени, как все считают, Везерспун купит его отель.
– Деньги ему дает его фабрика?
– Не знаю. Она приносит прибыль, но все же не столько…
– Ходят слухи, мистер Воткинс, что после исчезновения Джонни у Фреда работала какая-то молодая девушка.
Он кивнул.
– Это вам сказал старый Эйб Леви. Он на всех углах кричит о том, что самолично видел ее. Он слишком много пьет. И вообще, в Сирле циркулирует слишком много всяких неправдоподобных историй. Этой, кстати, я не верю.
– Эйб предполагает, что Джонни все еще был на ферме, ну а с девушкой они крутили любовь.
– Один Эйб может придумать такую глупость. Если он действительно кого-то там видел, то только Джонни. Сами подумайте. Ни одна девушка не согласится остаться с дурно пахнущим безногим стариком, который терпеть не может женский пол, стирать его белье и жить с лягушками.
Волли рассмеялся:
– Не слишком заманчиво, верно?
Я подумал, что он, может быть, прав.
– Ну что же, мистер Воткинс, не стану вас задерживать, – заговорил я, поднимаясь с места. – Вы мне рассказали много интересного. Я хочу об этом подумать, затем, с вашего разрешения, я вернусь к вам с новыми вопросами.
– Вы будете присутствовать на похоронах Фреда, мистер Уоллес?
– Едва ли. Когда они состоятся?
– Завтра в одиннадцать. Соберется весь город. Сирл любит похороны.
Он потер свое колено:
– Я тоже там буду, никакая нога меня не удержит.
– Может быть, мне подвезти вас на машине?
– Вы очень добры. Все в порядке. Боб Вьетт обещал захватить меня.
Глубоко вздохнув, он добавил:
– Боюсь, что именно он будет следующим…
Пожав ему руку, я поехал назад в Сирл.
Пегги была за столом администратора. Когда я вошел в вестибюль, она мне лучезарно улыбнулась.
– Хотите взять свой ключ, Дирк?
– Спасибо, Пегги, и не можете ли вы организовать мне междугородный разговор из моей комнаты? Мне нужно кое-кому позвонить.
– Папа ушел, – сообщила она, протягивая мне ключ. – Что вы скажете, если я через полчаса поднимусь к вам и докажу, как удобна ваша кровать?
Мне стало ее жалко. Она была пьяна и по неизвестной мне причине расстроена.
– Послушайте, Пегги, вы слишком молоды для меня, – сказал я очень мягко, – и позабудьте про джин.
Она вспыхнула и глаза ее сверкнули:
– Вы не представляете, мимо чего проходите мимо!
– Так не забудьте о междугородном разговоре, – напомнил я ей и прошел к лифту.
Через десять минут я разговаривал с Чиком Барли.
– Выяснил что-нибудь для меня, Чик? – спросил я.
– Нет еще. На это требуется время.
Я услышал в трубке легкое дыхание и понял, что Пегги подслушивает.
– Никаких подробностей, Чик, – сказал я вежливо, – нас слушают. Постарайся сделать это поскорее, хорошо?
Я повесил трубку.
Остальную часть вечера я потратил на составление подробного отчета о моем визите вместе с Биллом Андерсеном в домике Джексона, о яме под кроватью, о моем разговоре с Гарри Везерспуном и Волли Воткинсом. Покончив с отчетом, я запер его в столе и спустился в ресторан. В зале сидели всего лишь четверо одиноких мужчин, очевидно коммивояжеры, которые ели и работали одновременно. Ни один из них даже не посмотрел в мою сторону.
Я съел превосходную отбивную с картофелем, затем вернулся в свою комнату, включил телевизор, разрешил ему нагнать на меня тоску, пока я не стал клевать носом.
После этого я запер дверь на ключ, юркнул в постель и заснул сном праведника.
Волли Воткинс был прав: Сирл несомненно любил похороны.
В 10.30 ударил церковный колокол. Это послужило сигналом общего сбора жителей на Мейн-стрит.
Плотно позавтракав, я поднялся к себе в гостиную и устроился возле окна наблюдать за церемонией. Все лавки, учреждения, почта, даже бензоколонка были закрыты. Функционировал только офис шерифа.
Я с любопытством рассматривал толпы людей, облаченных в черные одежды, детишки были одеты в белое. Эти траурные наряды, вне всякого сомнения, лежали в сундуках, куда они снова будут убраны после церемонии до следующих похорон.
Зрелище было впечатляющим.
Катафалк, на котором возвышался дубовый гроб с медными ручками, в котором, как я понимал, покоились останки Фреда Джексона, возглавлял процессию.
Руководил ею шериф Мейзон, принявший, по моим расчетам, двойную порцию своего лекарства, судя по тому, как его бросало из стороны в сторону. Он не отнимал носовой платок от глаз. В двух шагах за ним находился доктор Стид в сопровождении Гарри Везерспуна и Боба Вьетта, который шел, опираясь на палочку, и Сайласа Вуда. В толпе я заметил Эйба Леви. Цветов не было. Я подумал, что жители Сирла посчитали вполне достаточным собрать деньги на добротный гроб. Или же, по их мнению, безногий старый фермер-лягушатник не оценил бы цветов.
Я наблюдал за процессией, пока она не скрылась из вида, потом опустился в вестибюль отеля.
Пегги была на своем обычном месте, но на этот раз, увидев меня, она не улыбнулась.
– Ну что же, они хоронят его по всем канонам высокого стиля, – заметил я.
– Я с вами не разговариваю! – заявила она.
Я подошел к конторке и уперся в нее локтями.
– Вы солгали мне, Пегги, когда уверяли, что были близки с Джонни, верно?
Она вспыхнула и яростно взглянула на меня.
– Уходите! Вы действуете мне на нервы!
– Вы и остальные девчонки терпеть не могли Джонни, потому что он не обращал на вас никакого внимания. Но вам хотелось казаться особенной, поэтому вы разболтали своим глупеньким подружкам, что вы с Джонни тайно любите друг друга. Постепенно вы сами уверовали в свою выдумку. Полагаю, вас это возвеличивало среди остальных, но в душе вы прекрасно понимали, что Джонни до вас нет никакого дела… Перестаньте ребячиться, Пегги, кончайте пить. Нет у вас никакого горя.
Она в ярости попыталась дать мне пощечину, но я без труда схватил ее за запястье.
– Без глупостей, Пегги! Вы не ребенок!
Она вырвалась, лицо у нее перекосилось, из глаз брызнули слезы.
– Я ненавижу вас! Джонни был маленьким слюнтяем. Я люблю НАСТОЯЩИХ МУЖЧИН! Идите к черту!
Повернувшись, она убежала во внутренний офис, захлопнув за собой дверь.
Мне было ее жаль, но я должен был знать правду, и теперь ее знал.
Выйдя из отеля, я пошел в офис шерифа, где нашел Билла Андерсена, уныло сидевшего за своим столом.
– Хи, Дирк! – воскликнул он. – Каково ваше мнение о похоронах?
– Грандиозно… Вы говорили с почтальоном?
– Я видел его вчера вечером. У Джоша, признаться, придурковатый вид, но память превосходная. Он сказал, что до смерти Митча старина Фред никогда не получал писем. Первое, что пришло ему по почте, была заказная бандероль с медалью сына. После этого на протяжении шести лет регулярно первого числа каждого месяца Фреду приходили конверты. Джош, человек любопытный, выяснил, что они из Майами.
– Первое число этого месяца было ровно пять дней назад. Конверт пришел?
– Нет. Надо думать, что корреспондент Фреда узнал, что тот умер.
– Билл, Фред умер ТРИ дня назад, так что его корреспондент знал, что он должен умереть.
Я оставил его сидеть с открытым ртом, сам же возвратился в отель. Церковный колокол прекратил свой печальный перезвон. Я догадался, что похороны закончились. Пегги не было видно, когда я поднимался на лифте к себе в комнату. Я дописал в своем рапорте, что она солгала о своей связи с Джонни Джексоном, а также о корреспонденции, получаемой Фредом Джексоном ежемесячно. Заперев донесение в столе, я спустился к ленчу.
В ресторане было пусто. Я поел холодных котлет с салатом. Старый негр-официант объяснил, что как только народ вернется с кладбища, ресторан будет набит до отказа. Я торопливо доел свою еду и пошел наверх на свой пост у окна.
Я с интересом наблюдал, как все провожавшие Фреда в последний путь возвращались назад по Мейн-стрит, постепенно рассеиваясь по своим домам. Подождав еще немного, я спустился вниз к своей машине. К этому времени все лавки открылись, траурные одеяния были спрятаны в сундуки, Сирл зажил привычной деловой жизнью.
Я поехал на кладбище.
Для такого провинциального городишки, как этот, кладбище удивляло своими размерами и чистотой. Разыскать могилу Фреда Джексона оказалось непросто. Я нашел ее в дальнем углу среди обветшалых плит и скромных надгробий. Здесь хоронили небогатых людей.
На свежем могильном холмике лежали охапки красных роз. Их было десятка два. Совершенно роскошные цветы, которые могли бы украсить самую шикарную могилу.
Подойдя ближе, я увидел карточку, прикрепленную к кусочку проволоки. Наклонившись пониже, я прочел напечатанный на ней текст:
«ПОКОЙСЯ В МИРЕ, ДЕДУШКА. ДЖОННИ.»
Глава 4
Я ехал очень быстро и приехал в Парадиз-Сити за несколько минут до восемнадцати часов. Мне повезло: я захватил Чика в тот момент, когда он уже наводил порядок на своем письменном столе.
– О, господи! – воскликнул он без особого энтузиазма, увидев меня. – Послушай, Дирк, у меня свидание. И она не станет ждать.
– У тебя неправильные идеи. Чем дольше заставлять их ждать, тем горячее они становятся… Что ты для меня раздобыл?
– Уж не воображаешь ли ты, что мы чудотворцы? Кое-что я выяснил, но совсем немного.
Он сел, то и дело поглядывая на часы, затем выдвинул один из ящиков стола.
– Вот, пожалуйста. Рапорт о Сиде Воткинсе. Пока нет никаких данных о том, что он женился или имел ребенка, но этим мы продолжаем заниматься. В армии он считался холостым, но эти данные могут быть неточными.
– Рождение Джонни Джексона не было зарегистрировано?
– Не знаю. Мы все еще не знаем.
Он протянул мне напечатанное на машинке сообщение.
– Вот, получай, старина, а я отбыл.
– Обожди. Чик, ты был полицейским, служившим под началом полковника Парнелла. Каково было положение с наркоманами в вашем полку?
– Боже праведный! Что ты еще задумал? Предполагается, что ты разыскиваешь внука Джексона, не так ли?
– Ты напрасно теряешь время, Чик. Как обстояли дела с наркоманами в полку Парнелла?
Он поколебался, затем махнул рукой:
– Старая история. Дела были плохи… В каждом полку были свои проблемы. Это не входило в мои обязанности, у нас был специальный отряд по борьбе с наркоманией. Они были профессионалами.
– Они рапортовали о вашем полке?
– Наверное, но донесения поступали непосредственно к полковнику. Говорю тебе, что меня не касалось.
– Наркотический отряд… Кто его возглавлял?
– Полковник Джефферсен Хейверфорд. Они с полковником Парнеллом большие друзья.
– Где мне его найти?
Чик, нахмурившись, посмотрел на меня.
– Что творится в том месте, которое ты именуешь своей головой? Это древняя история. Полковник не пожелает ее проветривать. Он гордится своим полком и имеет на то все основания.
– Где мне разыскать полковника Хейверфорда?
Чик снова взглянул на часы.
– Он живет здесь. Ты найдешь его в справочнике, но, Дирк, послушай меня, действуй осторожно. Полковнику не понравится, если ты начнешь копаться в старье.
Он поднялся на ноги.
– Если я сейчас не пойду, моя красотка выцарапает мне глаза…
И он ушел.
Я закурил сигарету, налил себе полстаканчика из общей бутылки и прочитал короткий рапорт, касающийся армейской карьеры Сиднея Воткинса.
Из него я уяснил, что Сид был подносчиком бомб в одной из команд при военном аэродроме. Провел четыре года во Вьетнаме на базе, подвозя бомбы на аэродром, и только. Работал удовлетворительно. Его демобилизовали, он возвратился в Штаты вместе с другими демобилизованными. Последний его адрес, которым располагала армия, был пансионат в Ист Нью-Йорке. Потом он исчез из виду.
Единственный шанс, заинтересовавший меня в этом рапорте, было то, что Митч и Воткинс были во Вьетнаме в одно и то же время.
Я положил рапорт в папку, потом поискал в справочнике номер полковника Хейверфорда. У него была квартира на Оушн-Бульваре, в одном из самых фешенебельных районов города.
Он сам ответил на мой звонок.
– Хейверфорд, – услышал я глубокий, чуть раскатистый голос.
– Говорит Дирк Уоллес, полковник, – сказал я. – Я работаю у полковника Парнелла.
– Вы его новичок. Полковник мне говорил о вас. В чем дело?
– Я столкнулся с проблемой, сэр. Не могли бы вы уделить мне несколько минут?
– Что вы именуете проблемой?
– Она касается того дела, над которым я сейчас работаю. Похоже, что она связана с наркотиками в армии. Надеюсь, что вы мне поможете.
– Будьте здесь через 10 минут. В восемь я приглашен на обед.
И он повесил трубку.
Оушн-Бульвар находился в трех минутах езды от моего офиса, так что ровно через семь минут я уже звонил у дверей полковника.
Негритянка-горничная провела меня через просторную, красиво обставленную гостиную на террасу, которая выходила на бульвар с его пальмами, чистым песком, на котором резвились молодые прожигатели жизни обоего пола, и на поблескивающую синюю воду.
Полковник сидел на солнышке в шезлонге. Заметив меня, он тотчас же поднялся. Он был невысокого роста, совсем квадратный, краснорожий, типичный вояка с коротко подстриженными белыми усами и стрижкой полубокс. Одет он был в белые шорты, белую рубашку и сандалии.
– Уоллес?
Он протянул мне руку.
– Да, сэр.
– О’кей, садитесь. Скотч?
– Благодарю вас, сэр.
Он подошел к небольшому бару тут же на террасе и наполнил два бокала, протянул мне один и снова сел. Его серые глаза внимательно изучали меня.
– Что за проблема?
– Как я понял, вы занимались вопросами наркотиков во Вьетнаме?
– Правильно.
– Агентству было поручено разыскать сына Митча Джексона. По ходу своих розысков мне сообщили, что Митч был толкачом наркотиков.
Хейверфорд принялся с хмурым видом разглядывать свой бокал, потом пожал плечами.
– Я всегда думал, – сказал он, – что рано или поздно это случится. Вы поговорили со своим боссом?
– Нет, сэр. Полковник в Вашингтоне, я не могу с ним связаться. Поэтому я обратился к вам. Имелись ли реальные доказательства того, что Митч промышлял наркотиками?
– Послушайте, молодой человек. Митч Джексон считается национальным героем. Он награжден медалью Почета. Мы не хотим запятнать репутацию человека, который спас жизнь семнадцати молодым людям и умер, делая это.
– Итак, он был распространителем наркотиков?
Поколебавшись, он кивнул.
– Да. Его должны были арестовать точно так же, как мы арестовали многих других толкачей, которые в настоящее время отбывают большие сроки наказания. Мой помощник собрал улики против Митча, и мы даже заготовили ордер на его арест. Потом случилось это: он помчался в джунгли, вывел семнадцать человек, а сам погиб, сгорел живьем. Поэтому я решил обо всем позабыть. Я ненавижу толкачей, они самые подлые из всех существующих преступников. Но Джексон был храбрецом. Такие люди в то время нам были очень нужны. С моей стороны было бы непростительной ошибкой опубликовать то, чем он занимается, прежде чем погибнуть геройской смертью. Парнеллу ничего не сказали. Все было шито-крыто, и я об этом не сожалею. Вот как обстоят дела, молодой человек. И я советую вам тоже обо всем позабыть.
Я выпил немного его превосходного скотча, обдумывая его слова.
– Все это может остаться фиговым делом, сэр, – сказал я, – то есть по-прежнему прикрытым делом, но я хочу продолжить расследование. Знаете ли вы, что Джексон женился и у него родился сын?
Он покачал головой.
– По имеющимся у нас сведениям, Джексон был отчаянным головорезом до того, как его призвали в армию. Его характеристика была кошмарной, но, сделавшись солдатом, он стал вести себя безукоризненно. Он тоже искусно прикрывался фиговым листком, как вы выражаетесь, никто из командования не догадывался, чем он занимается. Если бы не мой помощник, капитан Гарри Везерспун, который без устали выслеживал толкачей, Джексон продолжал бы спокойно заниматься своим весьма выгодным делом.
Я сидел неподвижно, стараясь изо всех сил не проявлять на лице возбуждения.
– Капитан Гарри Везерспун? Что с ним случилось?
– Он расстался с армией. Слышал, что он приобрел партнерство в какой-то фабрике. Что-то связанное с лягушками… Откровенно говоря, странное занятие для опытного агента по борьбе с наркотиками…
Он взглянул на часы.
– Мне нужно переодеться. Моя жена запоет свою любимую песню, если только я запоздаю в гости.
Он поднялся.
– Прежде чем вы продолжите свое расследование, я советую вам посоветоваться с вашим боссом. Не знаю, почему так важно разыскать сына Джексона, но я твердо знаю, что если начать копаться в прошлом Митча, поднимется настоящий скандал. Это скверно отразится на репутации полка Парнелла. Так что… потолкуйте с ним.
Мы пожали друг другу руки, и я ушел.
Было уже без двадцати семь. Я решил возвратиться к себе в отель. По дороге я купил себе перекусить, мне хотелось потихонечку посидеть и подумать, а спускаться вниз ради еды мне не хотелось.
Открывая дверь комнаты, я держал в руке свой тридцать восьмого калибра пистолет. Но меня больше никто не подстерегал. Я запер дверь, заглянул в спальню, только после этого убрал оружие в кобуру, налил себе стаканчик, сел на диван и стал перебирать в памяти все события сегодняшнего дня. Мне казалось, что я добился кое-каких успехов. Завтра, решил я, нанесу визит Новарду и Венболту, адвокатской фирме Везерспуна, после чего вернусь в Сирл. Мне хотелось еще раз поговорить с Болли Воткинсом, затем с Джошом, почтальоном, ну и, разумеется, больше всего с Гарри Везерспуном.
Сидя и потягивая свой скотч, я с удовольствием думал о том, что полковник Парнелл отзовет меня с этого дела, если только я сообщу ему о том, что мне удалось выяснить. И поэтому я был рад, что он в Вашингтоне.
После довольно позднего завтрака я отправился в Майами и без труда нашел контору Говарда и Венболта. Она находилась на седьмом этаже нарядного делового квартала на 36-й Северо-Западной улице.
За столом секретаря сидела седовласая старуха. Она посмотрела на меня холодным недружелюбным взглядом.
– Мистер Венболт, – произнес я, давая ей улыбку и мою карточку.
Она взглянула на карточку, потом выронила ее, как будто она могла обжечь ее пальцы.
– Вам не назначено, мистер Уоллес?
Я ответил, что нет.
– Мистер Венболт обычно принимает клиентов после предварительной договоренности.
Я ответил, что не являюсь его клиентом. Мне нужно на короткое время повидаться с мистером Венболтом, если только, разумеется, в данный момент он не слишком занят.
– Вы пришли в неподходящее время, мистер Уоллес.
Эта старомодная кукушка мне изрядно действовала на нервы, но я продолжал улыбаться в лучших традициях киногероев и заявил, что искренне сожалею в отношении времени. Какое время подходящее?
Она посмотрела на меня, не понимая, издеваюсь я над ней или нет, потом включила селектор и объявила:
– Здесь находится мистер Уоллес из детективного агентства Парнелла. Он хочет с вами поговорить, мистер Эдвард.
В ответ раздался благодушный басок:
– Проводите его, мисс Лейси, пожалуйста.
Она щелкнула выключателем и ткнула пальцем в дверь, потом сказала с таким выражением, от которого свернулось бы молоко:.
– Вот сюда. Третья дверь справа.
Я поблагодарил ее, вошел в длинный коридор и услышал тот благодушный басок, который предложил мне войти.
Эдвард Венболт был крупным, излишне тяжеловесным образцом полнейшего благополучия. Ему было немногим более сорока лет, он выглядел безукоризненно в черном деловом костюме. Все в нем, начиная от дорогой рубашки, золотых запонок, довольно редких черных волос, красной гвоздики в петлице кричало и вопило о богатстве и самодовольстве этого человека.
– Входите, мистер Уоллес, – сказал он, поднимаясь из-за большого стола и протягивая руку, которая на ощущение походила на кусок теста. Я решил, что единственное упражнение, практикуемое мистером Венболтом, была работа ножом и вилкой. Возможно, конечно, я и ошибался.
– Садитесь. Мистер Везерспун звонил мне по телефону. Он предупредил, что вы заглянете.
Он продемонстрировал мне полный рот золотых зубов в широкой улыбке.
– Он сказал мне, что вам, возможно, удастся разрешить нашу небольшую проблему. Мы все знаем об агентстве Парнелла. Оно лучшее.
Я уселся.
– Насколько я понял, мистер Везерспун сообщил вам, что мы пытаемся по поручению покойного мистера Фреда Джексона разыскать его внука? – спросил я.
– Совершенно верно. Мы тоже пытаемся его разыскать. Все довольно загадочно, не так ли?
Он громоподобно рассмеялся.
– Мистер Везерспун заинтересован в приобретении фермы, но мы не можем оформить покупку, пока не будет найден наследник старого Джексона.
– Вы убеждены, что Джонни Джексон является наследником Фреда Джексона?
– В этом нет никакого сомнения. Я видел копию завещания.
– Значит, было завещание?
– Да, разумеется. Старый Джексон оставил все свое имущество и деньги своему сыну Митчеллу, а в случае его смерти его отпрыску мужского рода.
– Это полностью исключает жену Мнтча.
– Если у него была жена, несомненно… Но до сих нор у нас нет доказательства того, что Митч был женат.
– Если бы не был женат, а Джонни был незаконнорожденным, может ли он претендовать на наследство деда?
– Употребив термин «отпрыск мужского рода», старый Джексон предрешил этот вопрос. Джонни является законным наследником.
– У кого хранится оригинал завещания?
– У мистера Виллиса Поллэка. Он местный адвокат в Сирле.
У Венболта на жирной физиономии появилось покровительственное выражение.
– Я разговаривал с ним по телефону. Он сообщил, что Фредерик Джексон составил завещание, когда призвали его сына. Кроме фермы, старый Джексон, похоже, не оставил никаких денег. Ферма не имеет большой ценности. Мистер Везерспун готов уплатить за нее пять тысяч долларов, не более.
Я решил не говорить этому самодовольно улыбающемуся толстяку о дыре под кроватью старого Джексона. Я был совершенно уверен, что там было спрятано значительное количество денег, но говорить об этом Венболту прежде, чем я проведу дальнейшее расследование, не имело смысла.
– А вы, мистер Уоллес, в чем преуспели?
– Еще нет. Джонни исчез уже давно. Его след остыл, но я копаюсь. Занимаюсь я этим делом всего несколько дней. Я хотел встретиться с вами и удостовериться, что мы не тратим время и деньги, дублируя друг друга.
Ему, очевидно, это понравилось, потому что он одобрительно закивал головой.
– Мы помещаем объявления. Мы обратились в бюро по розыску пропавших лиц. Как вы сами говорите, еще рано ждать результатов.
Он посмотрел на свои золотые часы фирмы «Омега».
– Итак, мистер Уоллес, полагаю, мы будем контактировать друг с другом, да?
Он поднялся и протянул мне свою тестоподобную руку.
Я пожал ее, сказал, что буду поддерживать с ним связь, и попросил, чтобы, если они получат ответ на свои объявления, дали бы мне знать. Я вручил ему свою служебную карточку.
Уйдя от него, я подумал с удовлетворением, что получил от него все же больше информации, чем он от меня.
Три часа спустя я находился в ресторане отеля «Прыгающая лягушка». За столом администратора сидел Боб Вьетт, когда я проходил через вестибюль. Он мне по-дружески кивнул. Я не остановился, чтобы справиться, где находится дочь его. Усевшись за свой столик в углу, я улыбнулся и обменялся кивками с другими обедающими, потом съел с большим аппетитом курицу по-мерилендски.
Когда я отставил в сторону пустую тарелку, я спросил у старого негра-официанта Абрахама, где я смогу найти Виллиса Поллэка, адвоката Сирла. Он дал мне указания. После кофе я зашагал по Мейн-стрит, чувствуя, что меня провожают десятки любопытных глаз до офиса адвоката, который помещался над магазином металлоизделий.
Это было равносильно тому, чтобы попасть на фильм выпуска 1880 года. Невысокая дама со снежно-белыми волосами, одетая в черное платье, которым мог бы гордиться любой музей истории платья, сидела за миниатюрной конторкой, на которой возвышалась пишущая машинка одной из первых моделей марки «Ремингтон».
Просторное помещение было окаймлено старомодными деловыми ящиками. У окна стоял красный дубовый письменный стол с зеленым суконным верхом. За ним восседал Виллис Поллэк.
Я задержался в дверях, разглядывая его.
Он был маленьким человечком лет восьмидесяти, напоминавший диккенсовских положительных персонажей. У него были великолепные седые усы, аккуратно подстриженные бакенбарды, длинный немного крючковатый нос и живые карие глаза. Одет он был в добротный черный сюртук, белую рубашку и галстук. Это, несомненно, был персонаж прошлого столетия.
– Ах! – воскликнул он. – Это же мистер Уоллес. Входите, мой друг.
Он поднялся, на его морщинистом лице появилась добрейшая улыбка.
– Это моя дорогая супруга Дейзи, – продолжал он. – Она выполняет всю работу, я же занимаюсь только разговорами.