Текст книги "С/С том 30. Я сам обманываться рад. Стук стук, кто там? Лягушачий король"
Автор книги: Джеймс Хедли Чейз
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 32 страниц)
Она подняла кверху руку беспомощным жестом:
– Дирк, девушки часто бывают невероятными дурами!
– Мужчины тоже.
– Возможно. Я влюбилась в Гарри. Сначала он меня не замечал, потом я заметила, что он заинтересовался. Однажды вечером, когда папа себя плохо чувствовал и рано лег спать, пришел Гарри, Он попросил меня показать ему лучшую комнату.
Она горько рассмеялась.
– О’кей, я пошла на это. Вы можете догадаться, что случилось… Он действительно потряс меня. До этого я уже была близка со многими мужчинами, но Гарри знал, как надо это делать. Я получила такое наслаждение, что после этого только и думала о том, когда же мы снова будем заниматься любовью. Встречаться у нас было опасно из-за папы, поэтому мы договорились, что я буду приходить к нему. Туда было всего пять минут ходьбы. У него симпатичная квартира над офисом. Мы бывали вместе три раза в неделю. А мне все было мало. Потом я почувствовала, что он начал охладевать. Он мог забежать на ленч, посмотреть на меня с улыбкой и сказать, что у него дела, так что сегодня не приходи.
Я была как в бреду, чтобы погасить пожар в крови, я выпивала целый стакан джина, ложилась спать и ревела всю ночь напролет.
– Такое случается и очень часто.
– Не сомневаюсь.
Она пожала плечами.
– Я прошла через это. И теперь я рада, что все это позади. Последнее время я виделась с ним всего раз в месяц, но продолжала пить.
– Почему вы рады, Пегги?
– В нем было что-то… трудно объяснить. Я думаю, что он участвовал в каком-то рэкете. Бывали случаи, когда мы ложились в постель, а тут звонил телефон, и он моментально бежал в офис. Фабрика была уже закрыта. Несколько раз я слышала, как он сердито кричал, а когда он поднимался наверх, у него было такое разъяренное лицо, и жестокое. И тогда он отсылал меня прочь. Ссылался на дела, а когда я один раз попробовала протестовать, он меня напугал своим злобным видом.
– Вы можете забыть его, Пегги. Он ушел из вашей жизни.
– Поэтому-то я и рада.
– Вы сказали, что думали, что он замешан в каком-то рэкете. Откуда такие мысли?
– Ну, не совсем же я идиотка! С какой стати ему будут звонить в два часа ночи, и он моментально прогоняет меня прочь, толкуя о делах? Ну, а потом грузовик, который приезжал где-то в три часа ночи.
– Что за грузовик?
Поколебавшись, Пегги махнула рукой:
– Ну, теперь он умер… так что… Это случилось в то время, когда я была от него без ума. Наверное, я слишком много пила. Он явился вечером в ресторан в тот день, когда мы всегда встречались, и сказал, что свидание отменяется. Ох, Дирк, как я мечтала об этой ночи, о том, как он будет держать меня в своих объятиях и брать снова и снова… Меня сжигало неудовлетворенное желание…
Она посмотрела на меня.
– Почему я это вам рассказываю?
– Говорят, что признание облегчает душу, – сказал я, ободряюще ей улыбаясь.
– Боже, вы вытянете всю информацию даже у устрицы!
Внезапно у нее изменилось выражение лица, и я переполошился, что что-то напортил.
– Пегги, это очень важно для меня. Расскажите мне про грузовик.
Она посмотрела на цветы на столе и взяла их в руки, погладила розы и сладко пахнущие магнолии.
– Вы первый, кто подарил мне цветы.
– Еще будут дарить. Вы же молоды!
Она положила цветы и стала перелистывать книжку.
– Пегги, – не выдержал я, – расскажите о грузовике!
– О’кей. Когда он вечером дал мне отставку, я, очевидно от обиды, набралась до того, что совсем перестала соображать. Лежа в постели, я решила, что Гарри наверняка завел себе другую. Я должна была это выяснить. Я оделась и отправилась на фабрику. Время было за полночь, но ворота не были заперты. В его окнах горел свет.
Наверное, вам меня не понять, но в этот момент я была как в бреду. Джин и ревность… Это было ужасно!
Она посмотрела на меня.
– Я все понимаю.
Она пожала плечами.
– Даже не верится. Сказать можно все что угодно… Впрочем, дело не в этом…
Она мне улыбнулась.
– Я часто задаю себе вопрос, можно ли понять другого человека?
– Если постараться, то можно, Пегги, – единственное, что я смог ей сказать.
– Так или иначе, но я не сомневалась, что у него наверху какая-то женщина. Мне нужно было взглянуть на нее. Но понимая, что я пьяная, я не хотела позориться и наброситься на них в открытую. Да к тому же я начала бояться Гарри, хотя в постели он давал мне то, чего не мог дать ни один другой мужчина… Я пробралась за ряды бочек, от которых нестерпимо воняло, и стала ждать… Прождала три часа и постепенно стала трезветь. Внезапно я как бы взглянула на себя со стороны, как я прячусь за зловонными бочками, ревность доводит меня до безумия, а по сути дела глупо страдать из-за такого скота, как Гарри. Я уже совсем было собралась вернуться домой, как приехал грузовик. Шофер едва слышно посигналил, вышел из кабины и распахнул ворота. Впрочем, это, видимо, был не шофер, а второй тип, потому что грузовик въехал во двор, а этот человек закрыл ворота. Было очень темно, я могла видеть только смутные очертания. Затем распахнулась дверь в офис, и вышел Гарри. При свете, падавшем из окон офиса, я узнала второго парня, который вылез из грузовика.
Она зябко передернула плечами.
– Эти двое меня смертельно испугали… Негры… У одного были бусы, а на голове широкополая черная шляпа. Второй одет был в какой-то немыслимый жакет или куртку из облезлого меха. Мне они показались воплощением зла. Следом за Гарри они прошли в офис. На протяжении последующих минут двадцати они таскали маленькие картонные коробки и складывали их в грузовик. Работали они быстро, но коробок было очень много. После того как все они были убраны, негры вернулись в офис. С того места, где я пряталась, мне было видно, что там творилось. Гарри дал им денег. После этого они уехали. Гарри запер ворота на замок и поднялся к себе в квартиру. А через несколько минут свет везде погас.
Пегги взяла в руки цветы и понюхала магнолии.
– Я ощутила себя форменной дурой. Никакой женщины у Гарри не было, а я оказалась в ловушке. Поблуждав в темноте, я все же разыскала калитку в конце двора. Замок на ней поржавел, я смогла с ним справиться и побежала домой.
– Веселенькая ночка! – сказал я.
– Вот почему я уверена, что Гарри участвовал в каком-то рэкете.
Она посмотрела на меня.
– Вы что-нибудь понимаете, Дирк?
– Ну, он уже умер, Пегги. Забудьте обо всем. Лучше расскажите мне о себе.
В течение последующего получаса я выслушал характерную исповедь молоденькой девушки, жаждущей найти человека, который по-настоящему ее полюбил бы, и с отчаянием бросившейся на шею немолодого развратника. Я давно уже научился быть сочувствующим слушателем. Ей необходимо было выговориться, а я говорил нужные вещи в нужное время.
Под конец она «стравила давление» и стала даже улыбаться.
– В жизни своей ни с кем так не говорила, как с вами, Дирк. Если я вам надоела, извините меня.
Я весело подмигнул ей:
– Все будет о’кей, Пегги. Конечно, вас еще ждут неприятные минуты, но вы со всем справитесь. Потолкуйте со старым Виллисом, на него можно вполне положиться. Он найдет покупателя на отель, а тем временем возвращайтесь туда и помогайте отцу.
– Спасибо вам, Дирк, за ваше отношение. Вы все понимаете.
На этом мы с ней расстались.
Теперь моя голова была полна той информацией, которой она меня снабдила. Вернувшись в отель, я сообщил Бобу Вьетту, что Пегги чувствует себя хорошо и завтра уже будет дома.
От этого известия он сразу приободрился.
Сытно пообедав густой похлебкой из рыбы, которую Абрахам именовал «чаудой», я поднялся к себе в комнату и смотрел по телевизору запутанный вестерн с бесконечными погонями и стрельбой. Он закончился в 10.45. Я запасся мощным фонариком, проверил пистолет и спустился в вестибюль.
Старый Абрахам безмятежно спал за столом администратора. Двое коммерсантов говорили о делах, Ни один из них не посмотрел в мою сторону, когда я выходил из отеля, на пустынную улицу. В Сирле рано ложатся спать.
Офис шерифа был погружен во мрак. Несколько уличных фонарей бросали вокруг себя круги слабого света, все остальное тонуло в темноте.
Избегая освещенных мест, я быстро добрался до лягушачьей фабрики, прошел вокруг высокой стены, пока не увидел калитку, о которой мне сказала Пегги. Остановившись, я прислушался. В Сирле стояла тишина, только с шоссе доносились еле слышные звуки проезжающего транспорта. Вонь от бочек с лягушками толстой пеленой висела в жарком воздухе.
Поднажав на калитку, я без труда открыл ее и вошел в просторный двор. Все здания, включая административное и квартиру Везерспуна, были погружены в темноту.
Полная луна серебрила весь городок, на земле лежали причудливые тени.
Подойдя к административному флигелю, я подергал входную дверь. Поскольку я и не думал, что она откроется, я не испытал разочарования. При свете фонарика я обнаружил, что заперта она была на три замка. И такую дверь плечом не вышибешь! Обойдя здание с обратной стороны, я нашел вторую дверь, но она тоже была надежно заперта.
Отойдя немного назад, я осмотрел здание. Покатая крыша и веранда. Затем окна квартиры Везерспуна и еще одна крыша. Тогда я вернулся во двор. Порыскав в подсобных помещениях фабрики, я нашел короткую лестницу, я отнес ее к задней стороне флигеля, приставил к стенке и взобрался на крышу. Оттуда уже было нетрудно попасть на веранду. Одно из окон было приоткрыто. Я приподнял его повыше, прислушался и, открыв его пошире, влез в помещение. При свете фонарика я понял, что нахожусь в большой красиво обставленной спальне. На кровати могли удобно улечься сразу трое. Я представил себе, как на ней лежит Пегги, предлагая свое соблазнительное молодое тело Везерспуну.
Я вышел из спальни в коридор, отворил дверь в соседнее помещение, которое оказалось гостиной, тоже прекрасно обставленной и содержащейся в идеальном порядке.
Личная квартира Везерспуна меня не интересовала, я хотел проникнуть в контору.
Я вышел на лестницу и остановился на верхней площадке, осветив ее полностью до солидно выглядевшей двери. Спустившись к ней, я обнаружил, что она заперта, но мне было ясно, что открыть ее без труда мне не удастся. А я так хотел туда попасть!
Разочарованный, я вернулся в его квартиру, прошел в спальню и открыл дверь большой кладовой, находящейся напротив кровати. Пришлось потратить немало времени, чтобы проверить все карманы огромного количества костюмов покойного, но это мне ничего не дало. Потом я занялся комодом: десятки дорогих сорочек, белье, носки, все это меня не интересовало.
Наконец, после получасового тщательного обыска, я выдвинул маленький ящик в прикроватной тумбочке, там лежали пакетики с презервативами и ключ. Обрадовавшись, я схватил его, бегом спустился вниз и вставил в замок. Ключ повернулся – дверь распахнулась. Я прошел к огромному письменному столу, за которым сидел, когда я впервые с ним познакомился. Все ящики в столе были закрыты. Усевшись в кресло, я обследовал замки. Их сумел бы открыть лишь профессионал.
Оставив стол в покое, я обошел весь кабинет, обнаружил какую-то дверь, толкнул ее и попал в маленькую комнатку. Передо мной находилась стальная дверь от пола до потолка. Против двери – стальной бар с висячим замком. В двери имелось два замка. Без ключей эту дверь не откроешь, разве что взорвать ее динамитом.
Я стоял и разглядывал эту дверь.
Оставаться дольше не имело смысла. Мне придется подойти к решению этой задачи с другой стороны, тут я потерпел полное поражение.
Вдруг я услышал звуки приближающейся машины. Я выключил фонарик и подбежал к большому окну. Мне были слышны голоса. Потом ворота на фабрику распахнулись и во двор въехал грузовик. Следом за ней шла машина, остановившаяся вплотную за ним.
Луна стояла уже высоко, я мог ясно разглядеть и грузовик и легковую. Из машины вылез невысокий, крепко сбитый человек. Я сразу же узнал его: Эдмундо Рейз. А из грузовика выскочили тоже мои давнишние «приятели»: Сомбреро и Козья шкура.
Я не медлил, открыл дверь в квартиру Везерспуна, потом запер ее за собой и бесшумно поднялся вверх по лестнице. Выбравшись из здания, я подхватил лестницу и спрятал ее в зарослях кустарника.
Вытащив пистолет из кобуры, я неслышно обошел вокруг здания и замер, приблизившись ко двору, потом, вытянув шею, выглянул из-за угла.
В офисе горел свет, входная дверь стояла распахнутой настежь. Во двор струился из окон свет. После долгого ожидания я убедился, что все трое вошли в дом. Тогда я, пригнувшись, двинулся вперед, прячась в тени, добрался до склада с бочками и спрятался за ними. Наверное именно тут скрывалась Пегги, потому что отсюда мне тоже было ясно видно все происходящее в офисе.
Сомбреро стоял у окна, а Рейз с другим удалились в маленькую комнатку. Прошло порядочно времени, когда оттуда выглянул Козья шкура и поманил пальцем Сомбреро. Тот тоже нырнул туда.
Вышел Рейз со связкой ключей в руке и подошел к столу. Усевшись в кресло, он принялся отпирать ящики.
Появился Козья шкура с охапкой картонных коробок, дошел до грузовика и сунул их в кузов, затем вернулся назад, по дороге встретившись с Сомбреро, который делал то же самое.
Я наблюдал за Рейзом. Он просматривал какие-то бумаги, которые он вытащил из одного ящика стола. Движения у него были торопливые. То и дело он откладывал бумаги в сторону.
Двое негров сновали от грузовика в офис и обратно. Это была быстрая, хорошо организованная операция.
Рейз выдвинул другой ящик и извлек из него папку, проверив ее содержимое, он отложил ее в сторону. Открыв и торопливо посмотрев все до единого ящики, он снова запирал их. Я решил, что он нашел то, что его интересовало.
Он поднялся из-за стола. Я услышал, как он кричит:
– Живее, живее! Что вы там так долго копаетесь?
Козья шкура что-то буркнул в ответ и снова скрылся в маленькой комнатушке.
Поскольку Сомбреро тоже вошел в дом, я решил, что это мой единственный шанс. Вытащив пистолет, я выскочил из-за бочек, в три прыжка добрался до кузова грузовика, схватил одну из коробок и вернулся назад за бочки. Когда уже все было кончено, на крыльце появились негры, нагруженные коробками.
Рейз потратил еще несколько минут на то, чтобы все запереть, затем достал из кармана носовой платок и самым тщательным образом обтер все ручки и верх стола.
Козья шкура закрывал грузовик парусиной. Сомбреро уже сидел за рулем.
Забрав папку и бумаги, Рейз выключил там свет. Он вышел на крыльцо, запер на ключ входную дверь и быстро пошел к своей машине.
– О’кей. Поехали!
Он первым проехал через ворота. Сомбреро, оказавшись на улице, остановился и подождал, – пока второй негр не закроет ворота.
Я затаился за бочонками, прижимая к себе коробку и ждал, пока вдали не стих шум обоих моторов.
Выйдя со двора через заднюю калитку, я быстро побежал в отель.
В вестибюле горела всего одна лампа: над столом администратора. В помещении никого не было. Двое коммерсантов, видимо, легли спать. Старый Абрахам даже похрапывал, руки у него были сложены на коленях. Я его осторожно разбудил. Он с трудом открыл глаза и заморгал на меня, потом его черная физиономия расплылась в улыбке.
– Должно быть, немного задремал. Вам что-нибудь надо, мистер Уоллес?
– Консервный нож, – ответил я.
Он заморгал глазами.
– Не понял…
– Консервный нож. У вас найдется?
– Консервный нож?
– Совершенно верно.
Я говорил негромко. Абрахаму было за восемьдесят, я его безжалостно разбудил, возможно, он видел приятные сны о своей молодости или, наоборот, о внуках.
– Самый обычный консервный нож.
Он потер себе лоб, закрыл и открыл глаза, потом кивнул:
– Сейчас найду. Если вы голодны, мистер Уоллес, я могу принести еду.
– Нет, спасибо. Только нож.
Он медленно поднялся на нош, качнулся вбок, потом зашаркал к ресторану.
Я ждал. Прошло минут пять, прежде чем он вернулся.
– Кухарке это не понравится, мистер Уоллес, – сказал он, протягивая мне неказистый нож. – Вы не сможете вернуть мне его до завтрака?
– Непременно.
У меня в руке был десятидояларовый билет.
– Спасибо, Абрахам. Когда вы ляжете спать?
– Мистер Вьетт любит, чтобы мы были открыты всю ночь. Он говорит, что никогда не знаешь, когда появятся клиенты. Кому-то может понадобиться постель, на то и существуют отели.
Он ахнул, когда я положил деньги перед ним на стол:
– Что вы, мистер Уоллес, в этом нет необходимости!
– Спокойной ночи!
Я похлопал его по плечу и поднялся на лифте в свой номер.
Включив свет, я запер дверь на ключ, затем поставил коробку на стол. Она была довольно большой, примерно шесть на четыре дюйма. Наклейка на коробке гласила:
«Продукция Моргана и Везерспуна.
Сирл. Флорида».
Миссис Люсилле Бенберри.
1445, Вест Драйв.
Лос-Анджелес.
Я использовал нож и осторожно снял ленту, которой была заклеена крышка, и откинул ее. В двух отделениях находились две консервные банки с блестящими верхушками. Вытащив одну из них, я прочитал:
«Лягушачьи лапки».
Роскошное блюдо. Готовое жаркое на двоих, которое можно быстро приготовить согласно прилагаемой инструкции.
Инструкции были точно такие же, какие я слышал недавно от мисс Смит.
Консервным ножом я удалил крышку с жестянки и осмотрел аккуратно уложенные лягушачьи лапки, казавшиеся золотистыми в масле. Они и правда выглядели вполне съедобными. Потыкав лезвием ножа, я обнаружил малюсенький пакетик, содержащий белый порошок. Я выудил его, затем пройдя в ванную, обмыл его.
Я догадывался, что в нем находится, но я должен был удостовериться. Спрятав пакетик к себе в бумажник, я выбросил остальное содержимое консервной банки в туалет, туда же попала и наклейка. И спустил воду.
Приблизившись к окну, я открыл его, удостоверился, что на улице никого нет, и швырнул пустую банку как можно дальше. Потом запечатал снова коробку, в которой теперь оставалась всего одна банка, и спрятал ее к себе в кладовку.
Возможно, мне и не удастся найти Джонни Джексона, говорил я себе, раздеваясь, но все же моя поездка в Сирл не окажется бесплодной.
Приняв душ, я лег спать.
Глава 7
Гарри Медоуз, высокий худой человек лет семидесяти, одно время руководил полицейской лабораторией в Парадиз-Сити. Когда подошло время выходить ему в отставку, полковник Парнелл предложил ему возглавить небольшую, но хорошо оснащенную лабораторию в агентстве. Он ухватился за это предложение. Его считали лучшим патологоанатомом во Флориде и до сих пор, несмотря на возраст, он находился в ведущих ролях и к нему часто обращались за консультацией его последователи в полицейской лаборатории.
Когда я вошел, Медоуз что-то исследовал под микроскопом.
Я примчался в Парадиз-Сити из Сирла, захватив с собой коробку с оставшейся одной банкой лягушачьих лапок.
– Привет, Гарри! – воскликнул я, врываясь в комнату. – У меня есть для тебя работенка.
Он знаком показал, чтобы я ему не мешал. Глаза его были прикованы к микроскопу.
– Гарри! Это очень важно и очень срочно!
Он вздохнул, повернулся на вращающемся табурете и улыбнулся мне.
– Вы, молодые люди, вечно спешите. Что там у тебя?
Я достал из бумажника мешочек и положил его на стол.
– Ты можешь это быстро проанализировать, Гарри? Предполагается, что здесь находится быстро приготовляемый соус, который идет вместе с лягушачьими лапками.
– Правда? Совсем неплохо, если соус вкусный. Знаешь, мне нравятся лягушачьи лапки. А где ты это взял, Дирк?
– Здесь может оказаться совсем не соус, Гарри. Работа срочная. Я буду у себя. Ты мне позвонишь?
Он кивнул и взял в руки мешочек.
Вернувшись к себе в кабинет, я обнаружил, что Чика нет на месте. Всю дорогу из Сирла я мысленно сочинял донесение полковнику. Сейчас, усевшись за стол, я принялся его печатать на машинке и успел написать до половины, когда раздался звонок Гарри.
– Подойди ко мне, Дирк! – сказал он.
Голос его прозвучал резко.
Оставив отчет, я прошел по длинному коридору до лаборатории.
– Что за чертовщина? – воскликнул Гарри, глядя на меня даже с каким-то возмущением. – Где ты взял этот мешочек?
Я закрыл за собой дверь и подошел к нему.
– Что это?
– Пятьдесят процентов чистого героина и столько же глюкозы.
– Я предполагал, что должно быть что-то в этом роде. Ты не знаешь рыночную стоимость этого мешочка?
– Знаю отлично: триста долларов.
Я произвел некоторые расчеты в уме. В каждой коробке по две банки, итого шестьсот долларов. Грузовик нагружен приблизительно пятьюстами коробками, то есть товаром на три сотни тысяч долларов. Если доставки производились всего раз в месяц, в чем я далеко не был уверен, то доход Везерспуна выражался фантастической цифрой в три миллиона шестьсот тысяч в год!
– Гарри, ты уверен в отношении цены?
Он кивнул.
– Это же настоящий героин. Ну а стоимость я узнаю ежемесячно у ребят из отдела по борьбе с наркотиками. Этот мешочек стоит триста долларов!
– Благодарю, Гарри! Сейчас я пишу отчет для полковника. Большего я не могу тебе сказать. Положи это снадобье назад в мешочек, это будет вещественным доказательством.
Я побежал назад к себе в кабинет. Еще полчаса у меня ушло на то, чтобы закончить отчет. Затем, положив его в конверт, я отнес его и коробку Гленде Карри.
Она была личным помощником полковника. Высокая, темноволосая, хорошенькая, лет тридцати от роду, с самой простой прической и в строгом костюме, она и внешне была тем, чем была в действительности: образцовым работником, настолько преданным своему делу, что никто из мужчин не замечал в ней женщины.
Когда я вошел в ее кабинет, она перелистывала какую-то папку с документами.
– Привет, Гленда!
Я положил коробку на ее стол.
– Будь добра, спрячь это в сейф. Это стоит огромных денег. И добавь туда и конверт.
– Что это такое? Ты все еще работаешь по делу Джексона?
– Конечно. Полковник велел мне заняться этим делом, вот я и занимаюсь.
– Ты тратишь уйму денег.
Она в первую очередь думала о затратах.
– Как далеко ты продвинулся?
– Все это отражено в отчете, но он предназначен исключительно для одного полковника. Очень крупное дело, Гленда. Тебе лучше не совать туда свой нос.
Она пожала плечами.
– Куда ты теперь направляешься?
– Все это выяснится завтра, когда возвратится полковник. Он ведь приедет завтра?
– Так он сказал. Я не имела от него известий с тех пор, как он уехал в Вашингтон.
– О’кей, в таком случае спрячь понадежней эту коробку и конверт.
Когда я шел назад по коридору, я увидел, что из лифта выходит Терри О’Брайен.
– Я кое-что раздобыл для тебя, Дирк.
Мы вместе вошли в мой кабинет.
О’Брайен выглядел настоящим ирландцем, каким он и был: атлетически сложен, ниже среднего роста, лицо, выглядевшее так, как будто кто-то задумал расплющить ему нос, и это ему почти удалось, веселая ухмылка и зоркие голубые глаза.
– Так что ты выяснил, Терри?
– Миссис Филлис Стобарт, девичье имя Ловери, возраст сорок два года, – говорил он, а я все это записывал на листке. – Я позвонил Тайсону, он явился ко мне со сведениями, которые ты можешь посчитать интересными.
Ритчи Тейсон был хозяином небольшого, но хорошо работающего частного детективного агентства в Джексонвилле, и мы иногда пользовались его услугами.
Я поморщился.
– Сколько он запросил?
– Я доторговался до сотни долларов.
Он вопросительно посмотрел на меня.
– Это ничего?
– Зависит от того, что он тебе дал.
– Примерно сорок лет назад, так сообщил мне Тайсон, мистер и миссис Чарлз Ловери, бездетная пара, удочерили девочку из местного приюта. Ловери были людьми весьма респектабельными, у него было процветающее бюро путешествий. Приемная дочка Филлис появилась у них, когда ей было всего четыре года. Сведений о ее побочных родителях не имелось. Ее подбросили к дверям приюта. Похоже, что они ошиблись в выборе. Когда девочка подросла, она сделалась трудным ребенком: не хотела учиться в школе, постоянно вертелась с мальчиками, потом начала воровать в магазинах самообслуживания, нарывалась на неприятности в полиции и так далее. Согласно данным Тайсона, Ловерисы изо всех сил старались ее перевоспитать, но у них ничего не получалось. Девочка стала малолетней преступницей. Заработала срок в колонии, сбежала, была водворена обратно, наконец ее выпустили. К этому времени ей уже исполнилось семнадцать лет. Она прожила у них около недели и скрылась. Они сообщили ее исчезновении в полицию, но вообще-то благодарили Бога, что так получилось. Полиция приняла обычные меры, однако найти ее не смогли. Затем, десять лет спустя, однажды вечером она оказалась в доме Ловерисов. Они рассказали Тайсону, который был их другом и только что начал свое дело, что девушка очень изменилась. Стала резкой, грубой, и в полном смысле напугала уже немолодую пару. Она потребовала у них пятьсот долларов. Они решили, что она снова находится в бегах, дали ей денег, и она тут же исчезла. После этого я не нашел ее следов. Ловерисы умерли. Следующие данные – ее замужество, она стала миссис Стобарт год назад.
– Так что приблизительно с год о ней ничего не было известно?
– Совершенно верно.
– Десять лет – большой срок, за это время многое могло случиться… Терри, я хочу, чтобы ты отправился в Секомб и поразнюхал об агентстве, которое поставляет девочек для ночных клубов со стриптизом. Мне нужна фотография и история Стеллы Коста, которая когда-то работала в Скин-клубе. Будешь говорить, что она унаследовала небольшие деньги, обычно люди на это клюют. Да, еще один момент: держись подальше от этого клуба. Все ясно?
Еще несколько минут у меня ушло на то, чтобы прочитать доклад О’Брайена и отнести его Гленде.
– Дополнительный материал для полковника, – сказал я. – Положи его вместе с теми бумагами.
Она откинулась назад в кресле.
– Я только что слышала, что полковник задерживается в Вашингтоне. Его не будет до понедельника.
Я улыбнулся ей.
– Что ни делается, все к лучшему! Выходит, у меня в запасе еще пять дней.
Простившись с ней, я побежал к своей машине.
Я забежал в офис Говарда и Бенболта, чтобы перекусить булочками с рублеными бифштексами и выпить пива, так что добрался до отеля уже после половины третьего.
Толстая пожилая особа посмотрела на меня недоверчиво.
– Мистер Бенболт, – сказал я.
– Вам назначено? Это ведь вы мистер Уоллес, не так ли?
– Да, в отношении времени нет, но меня примет.
– Мистер только что вернулся с ленча.
– То же самое могу сказать про себя, значит, мы оба в одинаковом положении. Будьте любезны, сообщите ему, что я здесь.
Она неодобрительно посмотрела на меня, затем включила селектор.
– Мистер Уоллес из агентства Парнелла находится здесь, мистер Эдвард, – сообщила она.
– Пошлите его ко мне! – загудел громкий голос Бенболта.
– Полагаю, дорогу вы знаете?
– Конечно.
Она не соблаговолила ответить и начала просматривать какие-то документы. Я почувствовал к ней жалость. Она была старой, толстой, наверное, ее недолюбливали. Призрак власти, которой она обладала, оберегая своего босса, уменьшался. В скором времени она будет сидеть в своей небольшой квартирке в обществе кота.
Я нашел Эдварда Бенболта позади стола, вид у него был сытый и довольный. Он одарил меня своей профессиональной улыбкой, поднялся, чтобы пожать руку, потом жестом пригласил меня сесть.
– Ну, мистер Уоллес, – заговорил он, когда мы уселись, – у вас есть новости?
– О чем? – спросил я.
– Когда мы в последний раз встречались, разве вы не искали внука Фредерика Джексона?
Мне стало ясно, что его утренний стаканчик-другой слегка затуманил ему мозги.
– Это верно, не так ли?
– Последний раз, когда мы встречались, мистер Бенболт, вы искали Джонни Джексона. Получили ли вы ответы на ваши объявления?
Он придвинул мне ящик с сигарами….
– Ах, нет. Мы прекратили поиски по указанию мистера Везерспуна. Спрашиваю из чистого любопытства, нашли ли вы мальчика?
Он приподнял крышку ящика.
– Хотите сигару?
– Я его пока не нашел, но продолжаю поиски. – Сигары я отодвинул в сторону. – Благодарю, не хочу.
Бенболт выбрал себе сигару, отрезал кончик, понюхал ее и закурил.
– Трудная задача.
Я предоставил ему несколько секунд, чтобы покрасоваться с душистой сигарой в зубах, затем сказал:
– Вы, конечно, слышали о мистере Везерспуне?
У него на физиономии появилось выражение, которому позавидовал бы владелец похоронного бюро.
– Да, разумеется. Узнал сегодня утром. Кошмар! Человек в расцвете лет…
– Никто из нас не вечен. Люди приходят и уходят, – изрек я, доставая пачку сигарет. – Как я понимаю, вы занимаетесь состоянием мистера Везерспуна?
– Да.
Я ждал, но он, казалось, был заинтересован своей сигарой больше, чем Везерспуном.
– Имеется лягушачья фабрика и бакалейный магазин, – произнес я. – Кроме того, у него должны быть солидные сбережения.
Бенболт посмотрел на меня.
– У меня сложилось впечатление, что вас наняли для того, чтобы найти внука Фредерика Джексона. А теперь вы пытаетесь получить информацию о состоянии мистера Везерспуна, что не имеет никакого отношения к вашей задаче.
Он глянул на часы.
– Я не могу уделить вам больше времени.
– Вы когда-нибудь были в Сирле, мистер Бенболт?
– В Сирле? Нет конечно.
– Имейте терпение со мной.
Я выдал ему свою открытую, дружественную улыбку.
– Я занимался «раскопками» в Сирле, разыскивая Джонни Джексона, и добыл доказательства того, что если бы мистер Везерспун был жив, я мог бы упрятать его за решетку минимум на пятнадцать лет.
Бенболт вытаращил глаза:
– Какие доказательства?
– До тех пор, пока я не закончу дело и не отчитаюсь перед полковником Парнеллом, который затем передаст материалы в полицейское управление, я не могу сказать вам это, мистер Бенболт, но я заверяю вас, что не шучу. Разумеется, я смогу, если постараюсь, выяснить размеры состояния Везерспуна, но у меня мало времени, поэтому я надеюсь, что вы мне поможете.
– Вы хотите сказать, что он был преступником?
– Он был центровым банды по продаже наркотиков. Большего я не могу вам сказать.
– Великий боже!
От волнения он не заметил, что на его белоснежные брюки упал пепел сигары.
– НАРКОТИКИ?
– Героин… Это строго конфиденциально, как вы должны понимать. Чему равняется состояние Везерспуна?
– Я бы сказал, полмиллиона. Все зависит от того, сколько стоит фабрика и магазин. Он вкладывал деньги весьма разумно через моих маклеров. Откровенно, я поражался, какие огромные доходы дает ему его лягушачья фабрика…
Он отложил в сторону сигару.
– Наркотики? Это ужасно. Полагаю, вы отвечаете за свои слова?
– У меня достаточно доказательств против него, мистер Бенболт, но вы понимаете, что он действовал не один, так что я продолжаю расследование. Кто наследует его состояние?
Бенболт снова схватил сигару, заметил, что она погасла, и принялся ее раскуривать.
– Не понимаю, каким образом лягушачья фабрика может быть связана с наркотиками?
– Это была умная фиговая комбинация.
– Какая комбинация?
– Она служила Везерспуну превосходным «фиговым листком» для прикрытия его подпольной деятельности… Кто унаследует его состояние?