Текст книги "С/С том 30. Я сам обманываться рад. Стук стук, кто там? Лягушачий король"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 32 страниц)

«Маниакальный убийца совершил еще одно преступление. Карин Стернвуд, дочь миллионера, была убита и расчленена.

Это третье убийство менее чем за неделю, совершенное сумасшедшим, – продолжал Пит Хамильтон. Полиция уверена, что кто-то его покрывает. Мистер Джеферсон Стернвуд предлагает награду».

На экране появилось фото. Стернвуда.

«Мистер Стернвуд предлагает двести тысяч долларов всякому, кто сообщит сведения, которые позволят задержать сумасшедшего».

«Двести тысяч долларов! – повторил он. – Все сведения будут использоваться секретно. Всякий, кто может сообщить сведения о личности убийцы, должен только позвонить в центральный комиссариат, он получит деньги незамедлительно. Имя его не будет сообщено».

Хамильтон перешел к изложению других новостей. В комнате было тихо. Рейнольдс выключил телевизор.

Двести тысяч! – думала Амели. – Даже за миллион долларов она не пожертвует своей светской жизнью.

Двести тысяч! – думал Рейнольдс.

Свобода! Нет нужды прислуживать этой старой скотине! Достаточно позвонить в полицию! С такими деньгами он сможет купить маленькую виллу с клочком земли и спокойно провести там остаток жизни, попивая виски.

В этот момент он понял, что Амелия смотрит на него.

– Рейнольдс! – сказал она, подозревая, что он намеревается предать. – Мы не должны ничего говорить. Ни за какие деньги в мире. Подумайте обо мне. Моя жизнь будет кончена. Я рассчитываю на вашу лояльность.

С бескровным лицом тот поклонился.

Какая старая дура! Неужели она действительно думает, что он будет молчать, когда предложена такая награда?

– Да, мадам. Не хотите еще чашечку кофе?

– Нет. Я поговорю с Криспином. Нужно увеличить вам жалованье, Рейнольдс, – сказала Амелия, которая не знала, какому святому молиться. – Будьте мне верны, и я обещаю, что вы не пожалеете.

– Можете рассчитывать на меня, мадам. Я так долго у вас на службе. – Голос Рейнольдса был абсолютно нейтральным. – Еще немного кофе?

– Нет… нет.

– В таком случае я унесу поднос.

Можно ли ему доверять, спрашивала себя Амелия, видя, как он берет поднос и направляется к двери.

– Рейнольдс!

Он остановился.

– Да, мадам?

– Что вы делаете сегодня?

– Я должен приготовить вам обед, а потом, поскольку сегодня воскресенье и хорошая погода, я, может быть, пойду прогуляться.

– Я чувствую себя неважно. Для меня это ужасный удар. Не могли бы вы остаться? Мне не хочется быть одной.

– Разумеется, мадам. Вы же знаете, что я всегда к вашим услугам.

Он слегка поклонился и вышел из комнаты.

На другом конце города Клод Кендрик выключил телевизор. Он сидел в шикарном салоне своей квартиры над галереей. Он только что позавтракал. Прекрасный кулинар, он любил по воскресеньям приготовить что-нибудь особенное, а потом пообедать где-нибудь в городе.

Сегодня он поджарил мясо ягненка с тонкой приправой. Очень крепкий кофе, тосты и апельсиновый мармелад завершили трапезу, но, увы, передача Пита Хамильтона вызвала у него несварение.

Двести тысяч! Он обдумал возможность потребовать награду, но с сожалением пришел к выводу, что у него нет никаких реальных доказательств, что Криспин убийца. Единственным основанием было то, что только Лепски утверждал, что между картиной и убийцей есть связь. Почему он сказал это? Он был уверен, что описание, которое дал Лепски разыскиваемому человеку, соответствует Грэгу, но в Парадиз-Сити тысячи высоких блондинов.

Кендрик потер живот в надежде уменьшить жжение и желудке. А если окажется, что у Грэга есть доказательств, что он не имеет ничего общего с этими убийствами? А если он узнает, что он, Кендрик, его предал? У него было много клиентов, которые рассчитывали на его молчание, когда покупали у него ворованные шедевры. Кто предал – предаст! Нет, несмотря на огромную сумму, все обдумав, он решил молчать. Потом он подумал: Луис де Марии! Захочет ли Луис получить награду? Идиотский вопрос! Конечно да! С трудом поднявшись, он пошел звонить Луису, который жил в большой квартире в пяти минутах ходьбы от галереи.

Луис ответил сонным голосом.

– Немедленно приходи, дорогой, – приказал Кендрик. – Мне нужно с тобой поговорить. И, главное, ничего не предпринимай, пока мы не поговорим.

– Что я должен не предпринимать? – спросил Луис. – Сегодня воскресенье!

Кендрик понял, что тот не видел передачу.

– Быстрее.

Он положил трубку.

Криспин Грэг включил телевизор. Двести тысяч! Глаза у него сощурились. Он совершил опасную ошибку, убив эту маленькую шлюху.

Кто в курсе? Только мать и Рейнольдс.

Мать? Единственное, что ее интересовало, это положение в обществе. Рейнольдс? Да, этот может предать. Рейнольдс со своими алкогольными потребностями, не колеблясь, потребует награду.

Криспин некоторое время сидел в задумчивости, теребя кинжальчик. Затем он поднялся. Стараясь не производить шума, он вышел и оказался наверху лестничной площадки. Он прислушался. Рейнольдс мыл посуду в кухне. Криспин бесшумно спустился по лестнице, подошел к двери его комнаты, открыл ее и вошел. От запаха виски он скривился. Окно, выходящее в сад, было защищено железной решеткой. Так как комнаты были на первом этаже, Амелия настояла, чтобы все окна были заделаны решетками.

Увидев телефон, он нажал на рубин и воспользовался выскочившим лезвием, чтобы обрезать провод. Потом он подошел к двери, вытащил ключ из замочной скважины и вышел в коридор, закрыв за собой дверь.

В середине коридора была кладовка. Он зашел в нее и оставил дверь слегка приоткрытой.

Крисси, глухонемая, видела передачу Хамильтона. Она ничего не знала об убийствах, о которых говорил Хамильтон, и ее не интересовали местные новости. Но на нее большое впечатление произвела сумма в двести тысяч долларов. Что бы она сделала с такой суммой?

Воскресенье был ее выходной. Она сходила в церковь в 7 часов и сейчас намеревалась смотреть телевизор. Зная привычки Рейнольдса, она ожидала, когда он выйдет из кухни. Она хотела пойти туда и взять остатки курицы. Продолжая думать о том, что бы она сделала с такими деньгами, она открыла дверь своей комнаты и сразу же прикрыла ее…

Через щель она видела как Криспин вытащил ключ из двери Рейнольдса и потом зашел в кладовую.

Через несколько минут Рейнольдс вышел из кухни, прошел по коридору, вошел в свою комнату и прикрыл дверь. Крисси видела, как Криспин вышел из кладовки, осторожно вставил ключ в замочную скважину двери Рейнольдса, повернул его, затем вытащил и спрятал в карман. Потом он прошел по коридору и вошел в комнату матери.

Рейнольдс налил большую порцию виски и сел. Двести тысяч! Он позвонит в полицию! У него есть все доказательства, которые им нужны! Жуткие картины на стенах! Пепел сожженной одежды, на которой была кровь! Он был уверен, что полиция найдет указание на присутствие крови в пепле. Он заглядывал в топку и видел, что пуговицы остались целыми, только закоптились. Чего же он ожидает? Нужно позвонить немедленно! Хамильтон сказал, что все сведения будут использованы строго секретно. А когда он получит награду, ему будет в высшей степени наплевать на то, что может сказать мадам Грэг.

Он выпил и почувствовал себя полным решимости. Поехали!

Он поднялся и, слегка пошатываясь, подошел к телефону и снял трубку. На аппарате был номер центрального комиссариата. Несмотря на то что был пьян, но он понял, что сигнала нет. Он несколько раз нажал на рычаг, но телефон молчал. Такое случалось время от времени. Когда мадам Грэг однажды поручила ему заявить, что не работает телефон, ему ответили, что линия загружена и через некоторое время связь будет восстановлена.

Он колебался, затем налил себе еще. Посмотрел на часы: 10.38. Время еще было, сила привычки заставила его подумать о том, что он подаст мадам Грэг на обед. Что можно сделать? Через несколько дней у него будет двести тысяч долларов и он пошлет старуху ко всем чертям.

Он засмеялся, выпил виски упал на пол.

Нет, думал он, она слишком любит поесть. Он будет верным до последней минуты. Он приготовит ей хороший обед. Она любит поджаренное куриное мясо, и он ей его приготовит.

Протянув руку к трубке, он увидел, что провода обрезаны. По нему пробежала ледяная дрожь.

Он поднялся и проковылял к двери. Повернув ручку, он обнаружил, что она заперта.

* * *

Сидя в кресле, толстая Амелия была во власти ужасных мыслей. Карин Стернвуд! Она часто раньше бывала с мужем на обедах, устраиваемых в резиденции Стернвудов. На них она часто видела Карин. Боже мой, думала она с отчаянием, почему Криспин выбрал ее в качестве жертвы?

Если узнают правду, для нее это будет конец. Стернвуд будет безжалостным. Он заставит ее покинуть Парадиз-Сити! А это вознаграждение в двести тысяч! Она была уверена, что этот алкоголик Рейнольд предаст.

Она услышала, как открывается дверь. Подняв глаза, она увидела сына.

– У тебя задумчивый вид, мать, – сказал он.

Увидев его, она задрожала, и ее жирные руки сжались в кулаки.

Он сел в кресло, поигрывая кинжальчиком.

– Я убежден, что тебя волнуют те же проблемы, что и меня. Нужно заняться Рейнольдсом. Мне жаль, так как я знаю, что он нужен тебе, но мы не может больше доверять ему, так как его слишком привлекает награда.

Амелия хотела ответить, но не смогла произнести ни слова.

– Не делай такого вида, мать. Позволь мне сделать все самому. Это неприятно, но неприятно и для тебя, и для меня.

Амелия наконец с трудом произнесла:

– Криспин! Что ты хочешь сказать?

Он улыбнулся.

– Я хочу заняться Рейнольдсом. В конце концов, почему бы и нет? Он старый алкошлир, и ты единственная, кто о нем пожалеет.

Амелия с ужасом смотрела на сына.

– Ты им займешься?

– Послушай, мать, пожалуйста, не будь идиоткой!

Скрипящий голос сына заставил ее вздрогнуть.

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, говоря это.

Амелия наклонилась вперед, умоляюще сложа руки.

– Криспин, мой мальчик, – сказала она, – я твоя мать, я тебя люблю, умоляю, выслушай меня. Ты прекрасно знаешь, что ты болен. Прошу тебя, обратись к врачу. Доктор Рэзон может тебе помочь. Я уверена! Прошу тебя, доверься ему!

Криспин криво улыбнулся.

– Он еще жив, тот старый дурак? Это он запрятал дядю Мартина. Что будет со мной, если меня упрячут?. Ты об этом подумала? Ты хочешь, чтобы твоего сына, как и дядю, заперли в камере? Позволь мне действовать. Тебе нечего волноваться. А тебе я найду кого-нибудь вместо Рейнольдса. Через несколько дней твоя жизнь потечет как прежде.

Он посмотрел на нее.

– Не говори ничего… Понятно?

В этот момент зазвонил телефон. Криспин нахмурился и снял трубку.

– Мистер Грэг?

– Кто у телефона?

– Клод Кендрик, галерея Кендрика.

Криспин вздрогнул от возбуждения.

– У вас новости? Вы продали мою картину?

– Я по поводу вашего полотна, мистер Грэг, – сказал Кендрик. – Меня посетил полицейский офицер. Он хотел знать, кто нарисовал этот пейзаж.

Криспин насторожился.

– Полиция? Почему она этим интересуется?

– Это удивительно, мистер Грэг, – объяснил Кендрик. – Полиция предполагает, что существует связь между вашим полотном и отвратительными преступлениями маниакального убийцы. Я не знаю почему, но это так. Я им сказал, что не знаю имени художника, но они на меня наседают. Завтра они придут снова, мистер Грэг! Как вы смотрите на то, если я назову имя автора?

Лицо Криспина превратилось в ужасную маску.

– Не говорите обо мне полиции! Когда вы брали мое полотно, вы согласились считать его произведением неизвестного художника. Я требую соблюдать соглашение! Если вы что-либо скажете обо мне полиции, Кендрик, я вас заставлю закрыть лавочку!

Он бросил трубку. Амелия, закрыв глаза и дрожа, слушала.

Полиция!

Глава 8

Предложеное вознаграждение в двести тысяч поставило в комиссариате всех на ноги. Телефоны были блокированы. Длинные очереди людей терпеливо ожидали, когда их допросят. Все инспекторы были мобилизованы на это.

Работая как ненормальный, Лепски, сидя за своим столом, думал о Кэрролл. Он был огорчен тем, что не может быть вместе с ней в ее день рождения. Он был рад, что успел отдать свой подарок до начала этой лавины.

Сведения девяноста процентов добровольных информаторов не представляли никакого интереса. Все они утверждали, что видели высокого блондина в голубом пиджаке и в туфлях «гучи», но не знали, ни кто он, ни где живет. Несколько человек говорили, что это их сосед, высокий блондин подозрительной внешности. Инспекторы записывали имена, но со временем они поняли, что никаких интересных сведений не будет. Полезную деталь сообщил один толстяк, который видел Карин в субботу вечером, делающей «автостоп» на дороге.

– Я уверен, что это была она, – сказал он Якоби. – было примерно четверть восьмого. Я остановился, чтобы взять ее. Но она сделала вид, что не видит меня. Видимо, слишком толст, на ее взгляд.

По мнению Террела, который, сидя за столом, читал рапорты по мере их поступления, это сообщение, по крайней мере, давало возможность предполагать, что Карин нашла водителя по своему вкусу и села в его машину. Случайно она натолкнулась на маниакального убийцу.

Около восемнадцати часов телефоны стали звонить реже и посетители исчезли. Столкнувшись с массой работы, которая должна была занять всю ночь, инспекторы устали. Никто из них не обедал. Они подкреплялись только кофе и сигаретами.

Террел вошел в комнату инспекторов.

– Ладно, ребята, – сказал он, – перерыв на обед. Идите перекусите, но возвращайтесь. Том и ты, Макс, идите первыми.

В кафе, неподалеку от комиссариата, Лепски заказал говядину, Якоби выбрал бифштекс с яйцом.

– Ну и работа, – сказал Лепски с отвращением. – Я обещал Кэрролл праздничный ужин. Хуже нет быть фликом.

– Том, – сказал Якоби, – я подумал об одной вещи. Послушай, мы гонялись за четырьмя голубыми пиджаками. Нашли трех владельцев, у которых есть алиби, ищем четвертый… Так?

– Правильно, – пробурчал Лепски с полным ртом.

– Четвертый пиджак принадлежал Сайросу Грэгу, – продолжал Якоби. – Его жена сказала, что отдала его в Армию спасения, где его никто не видел. Я вот что думаю, А если она соврала?

Держа вилку на весу, Лепски смотрел на него, открыв рот.

– Почему ты так думаешь, черт возьми?

– Есть одна вещь, о которой я не сообщил в рапорте, и сейчас о ней вспомнил. Когда я разговаривал с Левиным об одежде Грэга, он не только сообщил мне нужную информацию, но кое-что рассказал мне о семье Грога, В тот момент меня интересовал только пиджак, но потом, поразмыслив о том, что он мне сказал, я подумал, что мне следовало бы обратить на это внимание.

Лепски продолжал жевать мясо.

– Что он тебе рассказал о семье?

– У них есть сын. По словам Левина, миссис Грэг перенесла всю свою любовь на него, и старый Грэг оказался в одиночестве. Я спросил у Левина, чем занимается сын, но он не знал и к тому же никогда не видел его. – Якоби замолчал и посмотрел на Лепски. – Если я не ошибаюсь, мы тоже о нем ничего не знаем.

– Переходи к делу, Макс, – сказал Лепски, наклонившись вперед. – Ты только что сказал, что миссис Грэг, возможно, соврала.

– А если ее сын был убийцей? А если на нем был пиджак отца, когда он убил Дженни Бендлер? Разве мать не постаралась бы его покрыть?

Лепски закурил сигарету и подумал.

– Может быть, это мысль, Макс, – сказал он наконец. – Во всяком случае, это объясняет исчезновение пиджака. Да, если описание внешности, которое мы имеем, подходит к сыну Грэга, эта мысль очень интересная.

– Неприятно то, – заметил Якоби, – что это связано с миссис Грэг, которая близка с мэром.

Лепски еще подумал, потом поднялся.

– Не говори об этом никому, Макс. Я сам этим займусь.

Якоби вздохнул.

– Я думал, что смогу, может быть, получить вознаграждение, Том..

Лепски удивленно посмотрел на него.

– Ты? Получить вознаграждение? Ты видел когда-нибудь, чтобы флик получал вознаграждение?

– Я просто подумал. – Якоби пожал плечами, – Что поделаешь. Шефу скажем?

– Пока нет. Я кое-что должен сделать. Пошли, нужно возвращаться.

Выходя из кафе, Лепски похлопал по широкой спине Якоби.

Придет время, Макс, и ты станешь великим флипом… как я. – Заметив телефонную кабину, он продолжил: – Пару секунд! Мне нужно позвонить жене. Боже! Она сойдет с ума!

Якоби терпеливо ждал. Оживленный Лепски наконец вышел из кабины.

– Ты знаешь, Макс? Она приняла это как настоящий солдат. Никаких проблем. Она будет меня ждать. Много ли женщин могут так поступить?

– Я не женат. Я не знаю, – ответил Якоби.

* * *

После ухода сына Амелия осталась на своем месте, слепо глядя на стену. Она боролась с собой. Она понимала, что ей следует позвонить в полицию и сообщить им, что ее сын маниакальный убийца и намеревается совершить новое преступление. Но она не могла решиться.

Она пыталась оправдать себя, думая, что, в конце концов, Рейнольдс старый неизлечимый пьяница. Возможно, устранив его, Криспин успокоится и на этом закончатся эти ужасные убийства. Вечером Криспин избавится от Рейнольдса. Куда он денет труп? Она отказывалась думать об этом. И этот телефонный звонок от этого Кендрика? Полиция?

Она с трудом поднялась на ноги. Она не может больше ни минуты оставаться в этом доме! Она переберется в отель «Спеншин Бэй». Там всегда были внимательны к ней, и она останется там до окончания этого ужасного дела. Тяжело ступая, она направилась в свою комнату.

Багаж ее всегда собирал Рейнольдс, а сейчас она поняла, как ей его не хватает. Она взяла чемодан, бросила в него вещи, которые, как она думала, ей понадобятся. В тот момент, когда она закрывала крышку чемодана, в дверях появился Криспин.

– Вот это правильно, мать, – сказал он, улыбаясь. – Куда ты собираешься перебраться?

– В «Спениш Бэй», – ответила она.

Криспин кивнул головой.

– Не волнуйся. Я позвоню и скажу тебе, когда можно будет вернуться.

– Я слышала разговор, – сказала она, задыхаясь, – с этим Кендриком. Почему вы упоминали полицию?

– Пошли, мать! – Голос Криспина вдруг стал холодным. – Я понесу твой чемодан. Возьми «ролле», мне он не нужен будет некоторое время.

– Криспин! – Амелия сделала последнее усилие. – Мой мальчик! Я тебя прощаю…

В глазах Криспина появился блеск. Она снова увидела, как он похож на дядю Мартина.

– Пошли! – приказал он. – Ты здесь не нужна! И не забудь… ты ничего никому не скажешь!

Покоренная и униженная, Амелия вслед за сыном вышла из дома. Он поставил чемодан в багажник. Потом, когда она наконец втиснула свою тушу за руль, он наклонился и в упор посмотрел на нее.

– Я тебе позвоню чрез день-два. Мне нужно будет найти кого-нибудь вместо Рейнольдса. Ничего не говори! И не беспокойся!

Дрожа с головы до ног, Амелия с трудом завела двигатель. Когда она отъезжала, последняя мысль была о Рейнольдсе.

– Почему он сделает это, если ему нечего скрывать? – удивился Луис.

– По-видимому, ему есть что скрывать. Я не знаю и не хочу знать что. Завтра, когда придет Лепски, дорогой, мы ему ничего не скажем.

– А вознаграждение в двести тысяч! – закричал Луис. – Я слышал об этом как раз перед уходом. Ты считаешь это пустяком?

Кендрик посмотрел на него своими маленькими глазками, ставшими жесткими.

– Не говори глупостей! – бросил он недовольно. – Кто предал, предаст еще раз. Я обещал Грэгу никому не называть его имени. Если я скажу об этом полиции, в конце концов это станет известно. В будущем никто не будет доверять мне!

– Значит, ты соврешь Лепски? – закричал Луис. – Ты станешь сообщником убийцы! Ты теряешь голову.

– Мы не уверены, что Грэг связан с этими убийствами, – заорал Кендрик. – Лепски утверждает, что есть связь между картиной и убийствами. Но не сказал какая. Представь, что мы скажем Лепски, что автор картины Грэг. Полиция его допросит. Он узнает, что мы его обманули. А если им ничего не удастся доказать? Тогда Грэг нас разорит, и все узнают, что мы предали. Подумай немного, дорогой! Мы ничего не скажем!

Луис вскочил на ноги.

– Я не хочу вмешиваться в это, – закричал он, топая ногами. – Ты испортил мне выходной! Ври сам Лепски! Я не хочу вмешиваться!

– Луис. – Голос Кендрика стал очень спокойным. – Ты забыл: кто предал – предаст. Может быть, ты забыл Кени? Сколько лет ему было… Семь? Полиция до сих пор не нашла похитителя. Кени сможет узнать этого человека на очной ставке. Кто предал – предаст еще.

Луис побледнел.

– Возьми себя в руки, – сказал Кендрик, улыбаясь. – Не надо истерики. Если нужно, ты соврешь Лепски. – Он снял парик и протянул его Луису. – Причеши его, дорогой.

Дрожащей рукой Луис достал гребень из кармана.

Кен Брэндон нашел Мэри Гудол, свою бывшую секретаршу, ожидающей перед конторой в Секомбе. Он был очень доволен. Эта полноватая, неопределенного возраста и абсолютно надежная женщина, была для него подарком. Они поздоровались, потом Кен открыл дверь конторы и они вошли.

– Как чувствует себя мистер Лейси? – спросила Мэри.

– Это чудо. Его считали безнадежным, а он выкарабкался. Врачи теперь говорят, что при внимательном отношении к себе он проживет еще долго.

– Я очень рада. А Бетти?

– Она вернулась вместе со мной вчера вечером. Ее сестра осталась там. – Он увидел выражение лица Мэри, которая рассматривала кабинет. – Я боюсь, что вы не привыкли к таким мрачным дырам, Мэри, но я не могу выразить словами, как я рад, что вы здесь.

– Секретарша мистера Стернвуда позвонила мне вчера и попросила меня вам помочь, – Мэри скривилась, потом улыбнулась, – это совсем не так ужасно, как я думала. – Ее улыбка исчезла, когда она произнесла: – Как ужасно. Бедный мистер Стернвуд. Он так гордился свой дочерью.

Кен вздрогнул. Подойдя к столу Карин, он посмотрел на бумаги, лежащие на нем.

– Нужно, чтобы нашли этого опасного сумасшедшего, – продолжала Мэри. – Такое громадное вознаграждение назначил мистер Стернвуд. Двести тысяч!

Для Кена было невыносимым воспоминание о Карин и ее ужасной смерти.

– Я на это надеюсь, – проговорил он, перенося бумаги на свой стол. – Я займусь этим, Мэри, а вы просмотрите картотеку. Это позволит вам войти в курс дела.

Он вошел в свой кабинет, закрыл дверь и сел за стол.

Воскресенье было настоящим кошмаром. Он прочитал в газете, что убили Лу Буна. Это было для него ударом, но он почувствовал облегчение, подумав, что угрозы шантажа больше не будет. Несколько позднее он узнал по радио об убийстве Карин. Эта новость его настолько потрясла, что он с трудом удержал себя, когда сестра жены сказала: «Она это искала. Нечего было жить в бунгало неподалеку от колонии хиппи. Она не лучше шлюхи».

Он позвонил мистеру Стернвуду, но не смог с ним поговорить. Его секретарша сказала, что она надеется, что он будет в понедельник в Секомбе, добавив, что Мэри Гудол заменит Карин. Теперь, когда Лейси был вне опасности, Кен поспешил вернуться. Бетти позвонил доктор Хаймс и спросил раздраженным тоном, когда она намеревается возвратиться. Они решили улететь самолетом во второй половине дня.

Только в самолете выяснилось тайное исчезновение пуговицы с пиджака Кена, Бетти, разыскивая сигареты в сумочке, вдруг рассмеялась и вытащила пуговицу.

– Смотри, дорогой. Это мой талисман. Я ношу его всегда с собой. Это твоя.

Он вспомнил… панику. Как Карин достала ему другую пуговицу и как он спал с Карин в своей супружеской постели. Вспомнив это, Кен с трудом улыбнулся.

Теперь, сидя за своим письменным столом, он думал об этом. Карин была мертва, Лу Бун тоже. Этот постыдный эпизод из жизни женатого мужчины отныне принадлежал прошлому. Сжав кулаки, он поклялся, что такого больше никогда не будет.

На другом конце города Лепски припарковывал свою машину в нескольких метрах от галереи Кендрика. Он вошел и был встречен очень бледным Луисом де Марии, изобразившим на лице благожелательную притворную улыбку.

– Мистер Лепски! Какая радость! Мистер Кендрик вас ожидает.

Он проводил Лепски в кабинет Кендрика. Кендрик, улыбаясь как любезный дельфин, поднялся и протянул ему руку, но Лепски был не в настроении к такого рода любезностям.

Не обращая внимания на руку, которую ему протягивали, он сказал своим полицейским голосом:

– Значит, у вас есть кое-что мне сообщить?

– Садитесь, пожалуйста, мистер Лепски, мы можем хорошо поговорить как воспитанные люди, – сказал Кендрик, с лица которого сошла улыбка.

Он сел. Лепски поколебался, потом устроился напротив него.

– Мистер Лепски, прошу вас понять, что мы должны защищать своих клиентов. Вы спросили меня имя художника, который рисовал это полотно. Разумеется, полиция имеет право задавать такие вопросы, но художник заставил меня пообещать не называть его имени. Довольно часто они просят меня об анонимности. Это может вас удивить, но уверяю, это бывает часто.

Лепски гневно посмотрел на него.

– Значит, вы знаете, кто это?

Кендрик снял свой парик и осмотрел его внутренность, будто надеялся найти там муравейник. Потом он снова надел его.

– Да, мистер Лепски, я знаю имя художника. – Он наклонился вперед. Его маленькие глазки были непроницаемы. – Если вы можете объяснить мне, почему вы думаете, что этот художник некоторым образом связан с этими убийствами, и если вам удастся убедить меня, что у вас есть неопровержимые доказательства против него, тогда, разумеется, я назову вам его имя.

Лепски заерзал на стуле. Что может он рассказать этому толстому педерасту о Мэхитабель? Как он может рассказать об этом Террелу? Красная луна? Черное небо? Оранжевый пляж?

Заметив, что Лепски колеблется, Кендрик перешел в атаку.

– Мистер Лепски, может быть, лучше, если со мной поговорит ваш шеф Террел? Мне он всегда казался понимающим человеком. – Дельфинья улыбка исчезла. – Я позволю себе сделать предложение. Вы должны обратиться к своему шефу, и тот, если посчитает нужным, обратится ко мне.

Лепски поднялся. Он знал, что проиграл.

– Очень хорошо, Кендрик, – сказал он. – Вы отказываетесь сообщить мне сведения. Я вам это припомню. Когда у вас будут неприятности, мы вас не пожалеем.

Он вышел. Кендрик снял парик и бросил его в потолок.

Когда Луис, подслушивающий под дверью, вошел, Кендрик ему улыбнулся.

– Ты видишь, дорогой, этот идиот флик блефовал.

* * *

В 10.30, отложив текущие дела и поговорив с управляющим, Кен решил отправиться на поиски клиентов.

В тот момент, когда он отодвигал стул, вошла Мэри Гудол.

– С вами хочет поговорить полицейский инспектор, Кен. Инспектор Лепски.

– Пригласите его, Мэри, – сказал Кен.

Сердце у него забилось быстрее.

Широко и дружески улыбаясь, вошел Лепски. Но улыбка не смягчала его жесткого выражения лица.

– Привет, мистер Брэндон! Я принес ваш пиджак.

Кен с трудом улыбнулся и сказал:

– Спасибо. Надеюсь, что это все.

Лепски положил пиджак на письменный стол Кена.

– Запасные пуговицы в кармане, мистер Брэндон.

– Спасибо.

– Не за что, – продолжал Лепски. – Извините за беспокойство.

– Вы делаете свое дело, – сказал Кен.

– Да. Что касается мисс Стернвуд, это должно быть для вас ударом.

– Да. Это все, мистер Лепски? Я только что возвратился, и у меня много работы.

– Я надеялся, что вы мне поможете. Это не займет много времени. Имя Сайрос Грэг говорит вам что-нибудь?

Кен широко открыл глаза.

– Да, конечно. Это один из моих бывших клиентов. Он умер несколько месяцев назад.

– Вы занимались его страховкой?

– Да.

– Мисс Грэг ее получила?

– Да.

– Есть еще сын. Что вы знаете о нем, мистер Брэндон?

– Я никогда не имел с ним дел. – Кен нетерпеливо заерзал. – Почему вы задаете эти вопросы?

– Вы его видели?

– Нет.

– Вы что-нибудь о нем знаете?

– Нет, ничего. Я его никогда не видел. Почему вы спрашиваете?

– Я вам объясню. Присядьте на минутку, мистер Брэндон. Это важно.

Кен сел за стол.

– Мы нашли пуговицу в форме мяча для гольфа как раз в том месте, где была убита Дженни Бендлер. Мы выяснили, что в этом городе было продано только четыре таких пиджака. Мы смогли найти и допросить владельцев только трех пиджаков, в том числе и вас. И мы знаем, что ни вы, ни двое других не имеют ничего общего с убийством Дженни Бендлер. Миссис Грэг нам сказала, что четвертый пиджак был отдан в Армию спасения вместе с другими вещами мистера Грэга. Мы попытались найти следы этого пиджака, но там его никто не видел. Мы пришли к мысли, а не соврала ли миссис Грэг. Мы подумали, не надевал ли загадочный сын пиджак своего отца и не был ли этот пиджак на нем в вечер убийства девушки? У нас есть описание человека, которого видели в день убийства Дженни. Нам сказали, что он высокий блондин и что на нем были туфли «гучи». По словам других, этот человек мог быть художником, рисующим бредовые картины. Этот человек может быть виновен не только в убийстве девушки, но Лу Буна и Карин Стернвуд. Вы меня понимаете?

Кен откинулся на спинку стула.

– Я вас понимаю, только не вижу, как это может меня касаться.

– Я могу вам сказать только о подозрениях. Мы абсолютно не уверены, что сын Грэга является тем сумасшедшим, которого мы разыскиваем. Миссис Грэг влиятельное лицо в городе. Она дружит с мэром. Нам нужны безупречные доказательства, что ее сын художник, высокий блондин и носит туфли «гучи». Только заполучив эти сведения, мы сможем его допросить, не раньше.

– По-моему, проще всего пойти к миссис Грэг и сказать, что вы хотите поговорить с ее сыном. Что вам мешает?

– Если бы это было так просто, я бы не заставил вас терять время, – ответил Лепски. – Но это непросто. Миссис Грэг трудна в общении. А если ее сын ничего не имеет общего с этими убийствами? Если она откажет нам во встрече с ним и спросит, что мы от него хотим? У нас нет никаких доказательств. Мы будем загнаны в угол. Поэтому, мистер Брэндон, я хотел бы, чтобы вы сделали следующее. Не могли бы вы пойти к Грэгам и попросить о встрече с сыном? Вы объясните, что слышали о его картинах и подумали, что он, может быть, хочет их продать. Нам нужно знать, художник ли он и соответствует ли он описанию, которое мы имеем?

Кен покачал головой.

– Я не хочу в это вмешиваться, – твердо ответил он. – Это дело полиции. Не говорите мне, что вы не можете пойти туда и придумать повод повидать Грэга. Зачем вы втягиваете меня в эту историю?

Лепски завертелся на стуле.

– Я вам объясню, мистер Брэндон. Возможно, мы ошибаемся. Не исключено, что Грэг не является тем убийцей, которого мы разыскиваем. У семьи Грэгов самый ловкий и известный адвокат города. Если мы ошибемся по поводу Грэга, мы рискуем оказаться с процессом и диффамации. Я вас прошу только хорошо рассмотреть сына Грэга. Если он не соответствует описанию убийцы, мы оставим его в покое. Не исключено, что вы сможете продать ему страховку. Если он соответствует описанию, мы его арестуем.

Кен еще раз покачал головой.

– Я не хочу вмешиваться в это дело.

Лепски попытался еще раз:

– Вы забываете важную деталь, мистер Брэндон. Если Грэг есть тот самый человек, которого мы разыскиваем, и если вы поможете нам его разоблачить, вы получите вознаграждение, предложенное мистером Стернвудом… двести тысяч долларов.