Текст книги "Четвертое сословие"

Автор книги: Джеффри Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 33 страниц)

– Не сомневаюсь, Юлиус.

Армстронг вышел из кабинета Ганна и велел водителю ехать во французский сектор, где обменял дюжину бутылок «Джонни Уокер Блек» на ящик кларета, которого не пробовал даже фельдмаршал Очинлек во время недавнего визита.

По дороге в британский сектор Армстронг решил заехать к Арно Шульцу и выяснить, всю ли правду сказал ему Ганн. К его удивлению, в редакции «Дер Телеграф» Арно не было. Его заместитель, имя которого Армстронг так и не сумел запомнить, сказал, что господин Шульц получил разрешение навестить своего брата в русском секторе. Армстронг даже не знал, что у Арно есть брат.

– И, капитан Армстронг, – добавил заместитель, – вам, наверное, будет приятно узнать, что прошлой ночью мы опять напечатали четыреста тысяч экземпляров.

Армстронг кивнул и ушел, уверенный, что все идет по плану. Ганн в течение месяца согласится на его условия, если рассчитывает сохранить бизнес. Армстронг взглянул на часы и велел Бенсону отвезти его в контору капитана Халлета. Войдя в кабинет, он сразу выставил на стол Халлета дюжину бутылок кларета, не успел тот и глазом моргнуть.

– Не понимаю, как тебе это удается, – Халлет выдвинул верхний ящик и достал какой-то документ.

– Каждому свое, – опробовал Армстронг новое выражение, которое на днях услышал от полковника Оакшота.

В течение часа Халлет пункт за пунктом растолковывал Армстронгу проект договора, пока Дик не убедился, что все понял и что договор его полностью устраивает.

– И если Ганн его подпишет, – спросил Армстронг, когда они добрались до последнего параграфа, – я могу быть уверенным, что английский суд признает этот документ?

– Безусловно, – кивнул Стивен.

– А немецкий?

– Аналогично. Уверяю, здесь совершенно не к чему придраться – хотя мне все равно непонятно… – юрист немного помедлил, – с какой стати Ганн отдаст такой большой кусок своей империи в обмен на «Дер Телеграф».

– Скажем так: я тоже могу решить кое-какие его проблемы, – сказал Армстронг, положив руку на ящик кларета.

– Еще бы, – Халлет встал из-за стола. – Кстати, Дик, мои бумаги наконец-то оформили. Совсем скоро я уеду домой.

– Поздравляю, старина, – улыбнулся Армстронг. – Отличные новости.

– Точно. И естественно, если тебе понадобится юрист, когда вернешься в Англию…

Когда двадцать минут спустя Армстронг приехал на работу, Сэлли предупредила, что в кабинете его ждет посетитель, заявивший, что он его близкий друг, хотя она никогда раньше его не видела.

Армстронг открыл дверь и увидел Макса Сэквилла. Первыми его словами были:

– Пари отменяется, дружище.

– Что значит «отменяется»? – Армстронг положил договор в верхний ящик стола и запер его на ключ.

– То и значит – отменяется. Мои документы наконец-то оформили. В конце месяца меня отправляют домой, в Северную Каролину. Здорово, правда?

– Конечно, здорово, – согласился Армстронг. – Ты уйдешь с дороги, и Ганн выстоит, а я с удовольствием заберу свою тысячу долларов.

– Ты же не заставишь старого друга выполнить условия пари, если обстоятельства изменились?

– Еще как заставлю, дружище, – сказал Армстронг. – Скажу тебе больше, если ты хочешь соскочить, завтра об этом узнает весь американский сектор. – Армстронг сел за стол, глядя, как на лбу американца проступают капельки пота. Он немного помолчал и добавил: – Вот что я тебе скажу, Макс. Я согласен на семьсот пятьдесят, но только если заплатишь сегодня.

Прошла почти минута, и Макс стал облизывать губы.

– Ни фига, – сказал он. – Я смогу свалить Ганна до конца месяца. Просто придется все немного ускорить… – И он выскочил из кабинета.

Армстронг не был уверен, что Макс справится в одиночку, – наверное, пришло время протянуть ему руку помощи. Он снял трубку и велел Сэлли в течение часа его не беспокоить.

Напечатав одним пальцем две статьи, он внимательно прочитал их и внес несколько поправок в текст. Потом вложил первый лист в темно-желтый конверт без адреса и запечатал его. Второй лист сложил и спрятал в верхний карман форменной куртки. Потом он снял трубку и попросил Сэлли прислать к нему водителя. Бенсон внимательно слушал, пока капитан объяснял, что от него требуется, заставляя его повторять инструкции, чтобы убедиться, что он все правильно понял – особенно насчет переодевания в гражданскую одежду.

– И ты никогда никому не расскажешь об этом разговоре, Рег, никому. Я понятно выражаюсь?

– Да, сэр, – Бенсон взял конверт, отдал честь и вышел из кабинета.

Армстронг улыбнулся, нажал кнопку на телефоне и попросил Сэлли принести почту. Он знал, что первый выпуск «Дер Телеграф» появится в продаже на вокзале не раньше полуночи. В американский или русский сектор он попадет еще как минимум через час. Крайне важно правильно рассчитать время. До конца дня он оставался в своем кабинете, проверяя последние данные тиража с лейтенантом Уэйкхемом. Он также позвонил полковнику Оакшоту и прочитал ему свою статью. Полковник разрешил опубликовать ее на первой полосе утреннего выпуска «Дер Телеграф», не изменив ни слова.

В шесть вечера рядовой Бенсон – снова в форме – отвез Армстронга домой, где он провел спокойный вечер с Шарлоттой. Она удивилась и обрадовалась, что муж так рано приехал домой. Когда он уложил Давида спать, они вместе поужинали. Он съел три порции своего любимого рагу, и Шарлотта решила не говорить, что, по ее мнению, он набрал лишний вес.

В двенадцатом часу Шарлотта предложила ложиться спать. Дик согласился, но сказал:

– Я только выскочу за первым выпуском газеты. Вернусь через несколько минут.

Он посмотрел на часы – 23.50. Он вышел на улицу и неторопливым шагом направился в сторону вокзала. Через несколько минут привезут «Дер Телеграф», подумал Дик, оказавшись на месте.

Он снова посмотрел на часы: почти двенадцать. Должно быть, опаздывают. Наверное, потому, что Арно уехал в русский сектор к своему брату. Ему пришлось подождать еще несколько минут, и наконец из-за поворота показался знакомый красный фургон и остановился перед входом в здание вокзала. Армстронг скрылся за большой колонной, когда связка газет с глухим стуком упала на мостовую, и фургон укатил в сторону русского сектора.

Из здания вокзала вышел человек и стал развязывать веревку. Армстронг встал рядом. Мужчина поднял голову и, увидев, кто это, кивком поздоровался и протянул ему верхнюю газету.

Армстронг быстро пробежал глазами статью на первой полосе, желая удостовериться, что они ничего не изменили. Не изменили. Все, включая заголовок, осталось таким, как он его напечатал.

ЗНАМЕНИТЫЙ ИЗДАТЕЛЬ НА ГРАНИ БАНКРОТСТВА

«Юлиус Ганн, глава известного издательского дома, носящего его имя, под неослабевающим давлением общественности был вынужден прошлой ночью сделать публичное заявление относительно будущего компании.

Его крупнейшая газета, „Дер Берлинер“, уже шесть дней не появляется на улицах столицы, а некоторые из его журналов, по данным из надежного источника, на несколько недель отстают от графика. Один ведущий оптовый торговец заявил прошлой ночью: „Мы больше не можем рассчитывать на регулярное поступление изданий Ганна, поэтому вынуждены рассматривать другие варианты“. Герр Ганн провел весь день со своими юристами и бухгалтерами, и мы не смогли узнать его мнение, но представитель компании признался, что намеченный на предстоящий год прогноз вряд ли оправдается. Прошлой ночью герр Ганн отказался дать комментарий для печати относительно будущего своей компании».

Армстронг улыбнулся и посмотрел на часы. Второй выпуск вот-вот выйдет из печати, но его еще должны связать в пачки и подготовить для доставки. Он решительно направился в сторону редакции «Дер Телеграф» и через семнадцать минут вошел в здание. Поднявшись наверх, он заорал во все горло, что немедленно хочет видеть того, кто исполняет обязанности герра Шульца. К нему подбежал человек, которого Армстронг не узнал бы, столкнись он с ним на улице.

– Кто это сделал? – крикнул Армстронг, швырнув газету на стол.

– Вы, сэр, – удивленно ответил заместитель.

– Что значит я? – спросил Армстронг. – Я не имею к этому никакого отношения.

– Но статью принесли прямо из вашего кабинета, сэр.

– Я ничего не передавал, – заявил Армстронг.

– Но тот человек сказал, что вы распорядились доставить ее лично.

– Какой человек? Вы видели его раньше? – осведомился Армстронг.

– Нет, сэр, но он уверял меня, что явился прямо от вас.

– Как он был одет?

Заместитель редактора ненадолго задумался.

– Если не ошибаюсь, на нем был серый костюм, сэр, – наконец ответил он.

– Но все, кто работает у меня, носят форму, – напомнил Армстронг.

– Знаю, сэр, но…

– Он представился? Показал вам какое-нибудь удостоверение личности или подтверждение своих полномочий?

– Нет, сэр. Я просто решил…

– Вы «просто решили»? Почему вы не сняли трубку и не проверили, давал ли я разрешение на эту статью?

– Я не думал…

– Боже мой. Когда вы прочитали текст, неужели вам не пришло в голову отредактировать его?

– Вас никто не редактирует, сэр, – покачал головой заместитель редактора. – Статья сразу пошла в печать.

– Вы что, даже не читали ее?

– Нет, сэр, – склонил голову заместитель редактора.

– То есть винить больше некого?

– Нет, сэр, – дрожа всем телом, прошептал заместитель.

– В таком случае, вы уволены, – заорал Армстронг, испепеляя его взглядом. – Немедленно убирайтесь вон! Немедленно, ясно?

Заместитель редактора хотел было возразить, но Армстронг прорычал:

– Если через пятнадцать минут вы не освободите кабинет, я вызову военную полицию!

Заместитель боком выскользнул из комнаты, не сказав больше ни слова.

Армстронг улыбнулся, снял куртку и повесил на стул, стоявший у стола Арно. Взглянув на часы, он решил, что прошло достаточно времени. Закатав рукава, он вышел из кабинета и нажал красную кнопку на стене. Все станки со скрежетом остановились.

Убедившись, что все его слушают, он начал раздавать приказы.

– Пусть водители едут туда и привезут назад все экземпляры первого выпуска, которые смогут раздобыть.

Управляющий транспортным отделом побежал во двор, и Армстронг повернулся к бригадиру печатников.

– Уберите с первой полосы историю о Ганне и вместо нее поставьте эту, – он достал из кармана куртки лист бумаги и передал потрясенному бригадиру, который тут же бросился готовить новую верстку для первой полосы, оставляя место для фотографии герцога Глостерского.

Армстронг обернулся и увидел группу укладчиков, ожидавших следующего выпуска, который вот-вот должен был выйти из-под прессов.

– Эй вы, – крикнул он. – Все экземпляры первого выпуска, которые еще здесь, нужно уничтожить.

Они бросились врассыпную и стали собирать все попадавшиеся под руку газеты, даже старые.

Сорок минут спустя корректорскую верстку бегом доставили в кабинет Шульца. Армстронг пробежал глазами вторую статью, которую напечатал утром – о предполагаемом визите в Берлин герцога Глостерского.

– Хорошо, – сказал он, закончив проверку. – Отправляйте второй выпуск в печать.

Арно примчался почти час спустя и с удивлением обнаружил, что капитан Армстронг засучив рукава помогает грузить в фургоны свежий выпуск газеты. Армстронг показал пальцем в сторону кабинета. Оказавшись за закрытыми дверями, он рассказал Шульцу, что делал с того момента, как увидел статью на первой полосе.

– Мне удалось вернуть и уничтожить бо́льшую часть первого выпуска, – сообщил он Шульцу. – Но я ничего не мог поделать с теми двадцатью тысячами, которые доставили в русский и американский секторы. Как только они прошли КПП, их уже не вернешь.

– Какое счастье, что вы вовремя перехватили первый выпуск, – сказал Арно. – Я виноват. Надо было вернуться раньше.

– Вы ни в чем не виноваты, – заверил его Армстронг. – Но ваш заместитель превысил свои полномочия, он напечатал статью, даже не удосужившись позвонить мне и проверить.

– Удивительно. Он обычно такой ответственный.

– У меня не было выбора, пришлось сразу его уволить, – Армстронг смотрел Шульцу прямо в глаза.

– Не было выбора, – повторил Шульц. – Ясно. – У него был расстроенный вид. – Хотя, боюсь, вред нанесен непоправимый.

– Я вас не понимаю, – сказал Армстронг. – Я же вернул почти все экземпляры первого выпуска, за небольшим исключением.

– Да, разумеется. Большего вы сделать не могли. Но перед самым КПП в русском секторе я купил первый номер. Когда я вернулся домой, через несколько минут позвонил Юлиус и сказал, что его телефон раскалился от звонков – звонили в основном обеспокоенные оптовики. Я обещал, что пойду в редакцию и выясню, как это могло случиться.

– Можете сказать своему другу, что утром я проведу полное расследование, – заверил Армстронг. – И возьму его под свой личный контроль.

Он опустил рукава рубашки и надел куртку.

– Когда вы вошли, Арно, я готовил второй выпуск для перевозки. Может, теперь этим займетесь вы. Моя жена…

– Да-да, конечно, – сказал Арно.

Когда Армстронг вышел на улицу, последние слова Арно все еще звенели у него в голове:

– Вы сделали все, что смогли, капитан Армстронг, все, что смогли.

Армстронг не мог с ним не согласиться.

Армстронг ничуть не удивился, когда рано утром ему позвонил Юлиус Ганн.

– Жаль, что так получилось с первым выпуском, – опережая Ганна, сказал он.

– Здесь нет вашей вины, – ответил Ганн. – Арно рассказал, что все могло быть гораздо хуже, если бы не вмешались вы. Но сейчас, боюсь, мне придется попросить вас еще об одной услуге.

– Я готов оказать вам любую помощь, Юлиус.

– Спасибо, капитан Армстронг. Вы могли бы зайти ко мне?

– На следующей неделе вас устроит? – спросил Армстронг, машинально перелистывая страницы своего ежедневника.

– Боюсь, дело срочное, – сказал Ганн. – Нет ли у вас возможности встретиться сегодня?

– Ну, сейчас не очень удачное время, – протянул Армстронг, глядя на пустую страницу ежедневника. – Правда, сегодня у меня назначена другая встреча в американском секторе, так что, пожалуй, я смогу заглянуть к вам часов в пять – но только минут на пятнадцать, вы уж извините.

– Понимаю, капитан Армстронг. Но я был бы вам крайне признателен, если вы выкроите хотя бы пятнадцать минут.

Армстронг повесил трубку и улыбнулся. Он открыл ключом верхний ящик стола и достал договор. В течение часа он проверял каждый пункт, желая убедиться, что предусмотрел любую случайность. Его прервал лишь звонок полковника Оакшота, который похвалил его статью о предстоящем визите герцога Глостерского.

– Первый класс, – восхищался он. – Первый класс.

После долгого обеда в офицерской столовой Армстронг разбирал письма, на которые Сэлли давно просила ответить. В половине пятого он велел Бенсону отвезти его в американский сектор. Джип остановился перед редакцией «Дер Берлинер» в шестом часу. Взволнованный Ганн ждал его на ступеньках и быстро проводил в свой кабинет.

– Я должен еще раз извиниться за первый выпуск прошлой ночью, – начал Армстронг. – Я ужинал с генералом из американского сектора, а Арно, к несчастью, навещал брата в русском, поэтому мы оба не знали, что задумал его заместитель. Естественно, я сразу его уволил и провел расследование. Если бы я не проходил мимо вокзала той ночью…

– Нет-нет, вы ни в чем не виноваты, капитан Армстронг. – Ганн задумался. – Тем не менее нескольких экземпляров, дошедших до американского и русского секторов, было более чем достаточно, чтобы вызвать панику среди некоторых моих старых клиентов.

– Мне очень жаль, – Армстронг покачал головой.

– Боюсь, они попали не в те руки. Сегодня мне позвонили несколько самых надежных поставщиков и потребовали, чтобы впредь я выплачивал им аванс, а это будет нелегко, учитывая все дополнительные расходы за последние пару месяцев. Мы оба знаем, что за всем этим стоит капитан Сэквилл.

– Послушайте моего совета, Юлиус, – сказал Армстронг. – Даже не упоминайте его имени в связи с этим происшествием. У вас нет доказательств, абсолютно никаких, а он из тех людей, кто не раздумывая вас закроет, только дайте ему повод.

– Но он систематически ставит мою компанию на колени, – возмутился Ганн. – Не знаю, чем я это заслужил и как его остановить.

– Не огорчайтесь, мой друг. Я работаю над вашей проблемой и, возможно, нашел решение.

Ганн выдавил улыбку, но смотрел недоверчиво.

– Что бы вы сказали, – продолжал Армстронг, – если бы я устроил так, чтобы капитана Сэквилла до конца месяца отправили домой в Америку?

– Это решило бы все мои проблемы, – Ганн глубоко вздохнул. Но в глазах оставалось сомнение. – Если бы только его отправили домой…

– До конца месяца, – повторил Армстронг. – Учтите, Юлиус, мне придется «выкручивать руки» на самом высоком уровне, не говоря уж…

– Все, что угодно. Я сделаю все, что угодно. Только скажите, что вы хотите.

Армстронг достал из внутреннего кармана договор и подвинул через стол к Ганну.

– Вы подписываете этот договор, Юлиус, и я сделаю так, что Сэквилл вернется в Штаты.

Ганн прочитал четырехстраничный документ, сначала быстро, потом медленнее, и положил его обратно на стол. Он поднял голову и тихо произнес:

– Позвольте, я проясню для себя последствия этого соглашения, если я его подпишу. – Он замолчал и снова взял в руки договор. – Вы получите права на распространение моих изданий за границей.

– Да, – невозмутимо ответил Армстронг.

– Если я правильно понял, под «за границей» подразумевается Британия. – Он помедлил. – И страны Содружества.

– Нет, Юлиус. Весь мир.

Ганн снова начал читать договор. Дойдя до соответствующего пункта, он угрюмо кивнул.

– А я получу пятьдесят процентов от прибыли.

– Верно, – сказал Армстронг. – В конце концов, вы же сами мне говорили, Юлиус, что будете искать другую британскую компанию, как только истечет срок вашего нынешнего договора.

– Да, но я тогда не знал, что вы занимаетесь издательским делом.

– Я занимаюсь этим всю свою жизнь, – заявил Армстронг. – Как только меня демобилизуют, я вернусь в Англию и продолжу семейный бизнес.

– И в обмен на эти права, – потрясенно проговорил Ганн, – я стану единственным владельцем «Дер Телеграф». – Он снова замолчал. – Я не знал, что газета принадлежит вам.

– Арно тоже этого не знает, поэтому прошу вас, держите эту информацию в секрете. Мне пришлось заплатить за его акции гораздо больше их рыночной стоимости.

Ганн кивнул и вдруг нахмурился.

– Но если я подпишу этот документ, вы станете миллионером.

– А если нет, – парировал Армстронг, – к концу месяца вы станете банкротом.

Оба молча уставились друг на друга.

– Вы явно много думали над моей проблемой, – Ганн наконец нарушил молчание.

– Исключительно ради вашего блага, – ответил Армстронг.

Ганн промолчал, и Армстронг продолжал:

– Позвольте доказать вам, что я действую из самых благих побуждений, Юлиус. Если первого числа следующего месяца капитан Сэквилл все еще останется в этой стране, вы можете не подписывать договор. Если к тому времени его здесь не будет, я надеюсь, вы поставите свою подпись в тот же день. А пока, Юлиус, мне будет достаточно рукопожатия.

Ганн молчал еще несколько секунд.

– Не могу с этим поспорить, – наконец сдался он. – Если этот человек уедет из страны до конца месяца, я подпишу договор в вашу пользу.

Мужчины встали и торжественно пожали друг другу руки.

– Ну, мне пора, – сказал Армстронг. – Мне еще нужно встретиться кое с кем и написать кучу бумаг, чтобы выпроводить Сэквилла в Америку.

Ганн ничего не ответил, только кивнул.

Армстронг отпустил водителя и пешком прошел девять кварталов до дома Макса. Сегодня они, как всегда по пятницам, играли в покер. На холоде голова прояснилась, и когда он добрался до Макса, он был готов запустить в действие вторую часть своего плана.

Макс нетерпеливо тасовал колоду.

– Наливай себе пива, дружище, – сказал он, когда Армстронг сел за стол, – потому что сегодня, приятель, ты будешь в проигрыше.

Два часа спустя Армстронг выигрывал около 80 долларов, а Макс за весь вечер ни разу не облизал губы. Он потягивал пиво, пока Дик тасовал колоду.

– Да, как подумаю, – сказал Макс, – что если Ганн удержится на плаву до конца месяца, я буду должен тебе еще тысячу – тогда мне конец, я разорен.

– Должен признаться, сейчас у меня высокие шансы на победу, – Армстронг сдал Максу первую карту. – Хотя при определенных обстоятельствах я мог бы отказаться от пари.

– Скажи, что я должен сделать, – взмолился Макс, бросив карты на стол.

Армстронг молчал, делая вид, что изучает свои карты.

– Все, что угодно, Дик. Я сделаю все, что угодно. – Макс немного помедлил. – Если, конечно, ты не попросишь убить проклятого фрица.

– А как насчет того, чтобы снова открыть ему кислород?

– Что-то я тебя не понимаю.

Армстронг положил руки на стол и пристально посмотрел на американца.

– Я хочу, чтобы Ганн получал столько электроэнергии, сколько ему потребуется, столько бумаги, сколько ему необходимо, и любую помощь от твоей конторы.

– Но с чего вдруг такая перемена? – с подозрением спросил Макс.

– Все очень просто, Макс. Я поспорил с несколькими придурками в британском секторе, что Ганн не разорится к концу месяца. Если ты все переиграешь, я получу гораздо больше тысячи долларов.

– Вот хитрый засранец, – Макс впервые за вечер начал облизывать губы. – Договорились, дружище. – Он протянул руку через стол.

Армстронг скрепил рукопожатием второй договор за этот день.

Три недели спустя капитан Макс Сэквилл поднялся на борт самолета, улетающего в Северную Каролину. Ему пришлось заплатить Армстронгу всего несколько долларов, которые он проиграл в их последний вечер в покер. Первого числа его место занял майор Берни Гудман.

В тот же день Армстронг приехал в американский сектор, и Ганн вручил ему подписанный договор.

– Не знаю, как вам это удалось, – сказал Ганн, – но вынужден признать, ваши слова каким-то образом доходят до Бога.

Они пожали друг другу руки.

– Надеюсь на долгое плодотворное сотрудничество, – на прощание сказал Армстронг.

Ганн промолчал.

Вечером Армстронг сообщил Шарлотте, что его бумаги наконец-то оформили и к концу месяца они уедут из Берлина. Он также поставил ее в известность, что получил права на распространение продукции Юлиуса Ганна за границей, поэтому он приступит к работе, как только самолет приземлится в Лондоне. Из него так и сыпались идеи, но Шарлотта не возражала, потому что была счастлива уехать из Берлина. Когда он наконец замолчал, она посмотрела на него и сказала:

– Сядь, пожалуйста, Дик, потому что я тоже хочу тебе что-то сказать.

Армстронг обещал лейтенанту Уэйкхему, рядовому Бенсону и Сэлли обеспечить их работой после увольнения из армии, и все заверили, что свяжутся с ним, как только будут готовы их демобилизационные документы.

– Ты проделал для нас адскую работу здесь, в Берлине, Дик, – сказал ему полковник Оакшот. – Даже не знаю, как мы будем без тебя обходиться. Хотя после твоей блестящей идеи о слиянии газет «Дер Телеграф» и «Дер Берлинер» нам, наверное, и не придется искать тебе замену.

– Это решение напрашивалось само собой, – заметил Армстронг. – Хочу добавить, сэр, что мне было очень приятно работать в вашей команде.

– Спасибо за добрые слова, Дик, – улыбнулся полковник. Потом добавил, понизив голос: – Я сам скоро демобилизуюсь. Как только окажешься на «гражданке», дай мне знать, если подвернется подходящее дело для старого солдата.

С Арно Шульцем Армстронг прощаться не стал, но Сэлли сообщила ему, что Ганн предложил Шульцу должность редактора новой газеты.

Напоследок, прежде чем сдать форму интенданту, Армстронг навестил майора Тюльпанова в русском секторе, и в этот раз его пригласили остаться на обед.

– Одно удовольствие было наблюдать за твоей интригой с Ганном, Любжи, – заметил Тюльпанов, показывая ему на стул, – пусть только издалека.

Ординарец налил каждому водки, и русский высоко поднял свою рюмку.

– Спасибо, – поблагодарил Армстронг, возвращая комплимент. – И не без вашей помощи.

– О, она была ничтожной, – Тюльпанов поставил рюмку на стол. – Но, возможно, так будет не всегда, Любжи. – Армстронг удивленно поднял брови. – Ты, конечно, получил право распространять за границей основную часть немецких научных публикаций, но через некоторое время они устареют, и тогда тебе потребуются все последние русские работы. Если ты, конечно, хочешь быть во всеоружии.

– И что вы потребуете взамен? – спросил Армстронг, зачерпывая ложкой икру.

– Давай пока остановимся на том, Любжи, что я буду иногда позванивать тебе.

ГЛАВА 18

ДЕЙЛИ МЕЙЛ, 13 апреля 1961 года:

ГОЛОС ИЗ КОСМОСА: «КАКАЯ ЖЕ ОНА МАЛЕНЬКАЯ».

ГАГАРИН РАССКАЗЫВАЕТ ХРУЩЕВУ О ГОЛУБОЙ ПЛАНЕТЕ

Хитер поставила перед ним чашку черного кофе. Таунсенд уже пожалел, что согласился дать интервью, тем более репортеру-стажеру. У него было золотое правило – он никогда не говорил с журналистами для печати. Многие владельцы с удовольствием читали о себе в собственных газетах. Таунсенд был не из их числа, но Брюс Келли захватил его врасплох, уверяя, что интервью пойдет на пользу газете и его репутации, и он нехотя согласился.

Пару раз этим утром он был близок к тому, чтобы все отменить, но бесконечные звонки и совещания помешали ему это сделать. А потом вошла Хитер и доложила, что молодая журналистка ждет в приемной.

– Пригласить ее? – спросила Хитер.

– Да, – кивнул он, глядя на часы. – Но ненадолго. Мне нужно еще проработать с вами кое-какие вопросы перед завтрашним заседанием правления.

– Я зайду минут через пятнадцать и скажу, что вам звонят из-за границы.

– Хорошая идея, – согласился он. – Только скажите, что звонят из Нью-Йорка. Почему-то эти слова всегда заставляют их поторопиться. А если ничего не выйдет, воспользуйтесь Эндрю Блэкером.

Хитер кивнула и вышла из кабинета. Таунсенд провел пальцем по повестке дня заседания правления и остановился на седьмом пункте. Ему нужны более подробные сведения о группе «Вест-Райдинг», чтобы заручиться поддержкой правления. Даже если они дадут «добро», все равно придется отправиться в Англию, чтобы заключить эту сделку. Пожалуй, надо поехать прямо в Лидс, если сделка того стоит.

– Доброе утро, мистер Таунсенд.

Кит поднял голову, но ничего не ответил.

– Ваша секретарша предупредила, что вы очень заняты, и я постараюсь не отнимать у вас слишком много времени, – быстро проговорила она.

Он по-прежнему молчал.

– Меня зовут Кейт Таллоу. Я репортер из «Кроникл».

Кит вышел из-за стола, пожал руку молодой журналистке и подвел ее к удобному креслу, в которое обычно усаживал членов правления, редакторов или людей, с которыми намеревался заключить важную сделку. Сам сел напротив нее.

– Вы давно работаете в компании? – спросил он после того, как она достала из сумки блокнот и карандаш.

Она скрестила ноги и ответила:

– Всего несколько месяцев, мистер Таунсенд. Меня приняли стажером в «Кроникл» после окончания колледжа. Вы – мое первое большое задание.

Впервые в жизни Кит почувствовал себя старым, хотя недавно ему исполнилось всего тридцать три года.

– Что у вас за акцент? – поинтересовался он. – Не могу определить, откуда вы.

– Я родилась в Будапеште, но родители сбежали из Венгрии во время революции. Выбирать не приходилось, и мы попали на судно, идущее в Австралию.

– Мой дед тоже бежал в Австралию, – сказал Кит.

– Из-за революции? – спросила она.

– Нет. Он был шотландцем и просто хотел как можно дальше убраться из Британии. – Кейт рассмеялась. – Вы недавно получили приз молодых авторов, да? – уточнил он, пытаясь вспомнить короткую справку, которую подготовила для него Хитер.

– Да. В прошлом году призы вручал Брюс, так я и оказалась в «Кроникл».

– Чем занимается ваш отец?

– В Венгрии он был архитектором, но здесь ему предлагают только случайную неквалифицированную работу. Правительство отказывается признать его диплом, а профсоюз не проявляет к нему особого сочувствия.

– Меня они тоже не любят, – заметил Кит. – А ваша мать?

– Простите, если покажусь вам грубой, мистер Таунсенд, но мне казалось, что это я беру у вас интервью.

– Да, конечно, – сказал Кит, – начинайте.

Он уставился на девушку, не замечая, что заставляет ее нервничать. Она была очаровательна. Длинные темные волосы, спадавшие на плечи, и идеальный овал лица, еще не огрубевшего на австралийском солнце. Он подумал, что обычно она носит не столь строгую одежду, как этот простой хорошо сшитый темно-синий костюм, в котором она пришла к нему. Но, наверное, она надела его, потому что шла брать интервью у своего босса. Она снова скрестила ноги, и юбка слегка приподнялась. Огромным усилием воли он заставил себя не опускать взгляд.

– Повторить вопрос, мистер Таунсенд?

– М-м-м… простите.

Вошла Хитер и с удивлением обнаружила, что они расположились в директорском углу кабинета.

– На первой линии звонок из Нью-Йорка, – доложила она. – Мистер Лазар. Ему нужно переговорить с вами о встречном предложении на один из ситкомов,^[18] которое он получил от седьмого канала.

– Скажите, я перезвоню ему позже, – сказал Кит, не поднимая глаз. – Кстати, Кейт, – подался вперед он, – хотите кофе?

– Спасибо, с удовольствием, мистер Таунсенд.

– Черный или со сливками?

– Со сливками, но без сахара. Спасибо, – повторила она, глядя на Хитер.

Хитер повернулась и вышла, даже не спросив Кита, будет ли он пить кофе.

– Простите, какой был вопрос? – вернулся к разговору Кит.

– Вы писали или публиковали какие-то статьи, когда учились в школе?

– Да, в последнем классе я был редактором школьного журнала. – Кейт застрочила в блокноте. – Как мой отец в свое время.

Когда Хитер принесла кофе, он все еще рассказывал Кейт о своей успешной кампании по сбору средств на крикетный павильон.

– А почему во время учебы в Оксфорде вы не издавали студенческую газету, не стали редактором университетского журнала «Айсис»?

– В те дни меня гораздо больше интересовала политика – и в любом случае я знал, что остаток жизни проведу, занимаясь газетным бизнесом.

– Правда ли, что, вернувшись в Австралию и узнав, что ваша мать продала «Мельбурн Курьер», вы были страшно расстроены?

– Правда, – признался Кит. В эту минуту в кабинет снова вошла Хитер. – И однажды я его верну, – тихо добавил он.

– В чем дело, Хитер? – спросил он, подняв бровь. Она стояла всего в полуметре от него.

– Простите, что прерываю вас снова, мистер Таунсенд, но сэр Кеннет Стирлинг все утро пытается с вами связаться. Он хочет обсудить вашу поездку в Соединенное Королевство.

– Значит, ему тоже придется перезвонить, так?

– Он предупредил, что его весь день не будет на месте.

– В таком случае передайте, что я позвоню ему вечером домой.

– Я вижу, вы заняты, – вмешалась Кейт. – Я могу подождать или прийти в другое время.

Кит покачал головой, хотя Хитер несколько секунд не двигалась с места. У него даже закралось подозрение, что Кен и в самом деле на проводе.

Кейт попыталась еще раз.