Текст книги "Четвертое сословие"

Автор книги: Джеффри Арчер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

– Все до одного, если это вернет мне миллион, – сказал Таунсенд. – Но все равно это лишь чуть-чуть повышает наши шансы.

– Если ты позволишь мне сделать следующий шаг, думаю, победа будет за нами.

– Что ты предлагаешь? Купить «Нью-Йорк Таймс»?

– Нет, о столь радикальных мерах я не думала, – рассмеялась Кейт. – Я предлагаю вот что. Пусть в течение недели после выхода книги наши собственные служащие выкупят пять тысяч экземпляров.

– Пять тысяч? Мы просто выбросим деньги на ветер.

– Не думаю, – возразила Кейт. – Мы снова продадим их в магазины по пятьдесят центов за штуку, потеряв на этом пятнадцать тысяч долларов, и неделя в списке бестселлеров будет тебе гарантирована. В этом случае мистеру Аблону придется вернуть тебе второй миллион.

Таунсенд заключил ее в объятия.

– Мы вполне можем это провернуть.

– Но только в том случае, если ты узнаешь названия магазинов, которые поставляют сведения для списка бестселлеров «Нью-Йорк Таймс».

– Ты умница, – он крепче прижал ее к себе.

– Наконец-то я поняла, – улыбнулась Кейт, – что́ тебя заводит.

– Стивен Халлет на первой линии, и Рей Аткинс, министр промышленности, на второй, – доложила Памела.

– Я сначала поговорю с Аткинсом. Скажи Стивену, что я сразу ему перезвоню.

Армстронг подождал, пока раздастся щелчок на его последней игрушке, которая запишет весь разговор.

– Доброе утро, господин министр. Чем могу помочь?

– Это личная проблема, Дик. Мы можем встретиться?

– Конечно, – ответил Армстронг. – Давайте пообедаем в «Савое» в какой-то из дней на следующей неделе?

Он пролистал ежедневник, думая, какую встречу можно отменить.

– Боюсь, дело срочное, Дик. И я не хотел бы встречаться у всех на виду.

Армстронг проверил, что у него назначено на этот день.

– В таком случае, может, пообедаем прямо у меня, в моей столовой? У меня назначена встреча с Доном Шарпом, но если это срочно, я ее отложу.

– Я вам очень признателен, Дик. Около часа вас устроит?

– Вполне. Я распоряжусь, чтобы вас встретили в приемной и проводили прямо ко мне в кабинет.

Армстронг положил трубку и улыбнулся. Он точно знал, почему министр промышленности хочет с ним встретиться. В конце концов, все эти годы он был верным сторонником лейбористской партии – и помимо всего прочего, жертвовал тысячу фунтов в год на каждый из пятидесяти ключевых постов. Благодаря этому небольшому капиталовложению у него было пятьдесят близких друзей в парламентской группе, в том числе несколько министров, и доступ в высшие правительственные круги. Если бы он захотел получить такое влияние в Америке, это обошлось ему в миллион долларов в год.

Его мысли прервал телефонный звонок. Памела сообщила, что звонит Стивен Халлет.

– Извини, что сразу не поговорил с тобой, Стивен, но у меня на проводе был молодой Рей Аткинс. Говорит, нужно срочно встретиться. Думаю, мы оба догадываемся, о чем идет речь.

– Мне казалось, решение по «Ситизен» будет принято только в следующем месяце.

– Наверное, они хотят сделать объявление, пока не поползли слухи. Не забывай, именно Аткинс переслал заявку Таунсенда на покупку «Ситизен» в Комиссию по монополиям и слияниям. Вряд ли лейбористская партия придет в восторг, если Таунсенд получит контроль над «Ситизен» вдобавок к «Глоуб».

– Окончательное решение принимает КМС, Дик, а не министр.

– Все равно они не позволят Таунсенду прибрать к рукам половину Флит-Стрит. Во всяком случае, «Ситизен» – единственная газета, которая многие годы поддерживает лейбористов, в то время как большинство газет принимают сторону тори.

– Но КМС должна быть беспристрастной.

– Как Таунсенд с Вильсоном и Хитом?^[31] «Глоуб» каждый день пишет любовные письма Тедди-морячку.^[32] Если Таунсенду достанется еще и «Ситизен», в стране не будет ни одного выразителя мнения лейбористов.

– Я это знаю, и ты это знаешь, – сказал Стивен. – Но КМС состоит не только из социалистов.

– Очень жаль, – буркнул Армстронг. – Если «Ситизен» станет моим, Таунсенд наконец поймет, что такое настоящая конкуренция.

– Меня не нужно убеждать, Дик. Я желаю тебе удачи с министром. Но я позвонил не для этого.

– От тебя всегда одни неприятности, Стивен. Что на этот раз?

– Я только что получил длинное письмо от поверенного Шерон Левитт. Он грозится подать на тебя в суд.

– Но мы же подписали с ней соглашение. Она не получит от меня больше ни пенни.

– Знаю, Дик. Но на этот раз они хотят взыскать с тебя алименты. Оказывается, Шерон родила сына. Она утверждает, что отец – ты.

– Знаю эту маленькую потаскушку! Отцом может быть кто угодно…

– Возможно, – согласился Стивен. – Но родинка под правой лопаткой говорит сама за себя. К тому же не забывай, в КМС четыре женщины, и жена Таунсенда беременна.

– Когда родился этот ублюдок? – Армстронг быстро перевернул назад страницы ежедневника.

– Четвертого января.

– Подожди. – Армстронг уставился на запись, сделанную за девять месяцев до этой даты: Александр Шервуд, Париж. – Эта дрянь все спланировала – заорал он. – Она только притворялась, что хочет быть моей личной ассистенткой. Она заранее знала, что мне придется расплачиваться дважды. Что ты посоветуешь?

– Ее адвокаты, безусловно, узна́ют о борьбе за «Ситизен». Соответственно, они поймут, что стоит только сделать один звонок в «Глоуб»…

– Они не посмеют, – прошипел Армстронг.

– Может, и нет, – невозмутимо ответил Стивен. – А вот она посмеет. Могу посоветовать только одно: позволь мне договориться с ними. Я постараюсь добиться наиболее благоприятных для тебя условий.

– Как скажешь, – нехотя согласился Армстронг. – Только предупреди их: если просочится хоть слово, все платежи прекратятся в тот же день.

– Сделаю все возможное, – пообещал Стивен. – Но боюсь, она кое-чему научилась у тебя.

– Чему же? – осведомился Дик.

– Тому, что невыгодно нанимать дешевого адвоката. Я позвоню, как только обговорю условия.

– Жду. – Армстронг швырнул трубку.

– Памела! – заорал он через дверь. – Соедини меня с Доном Шарпом.

Услышав в трубке голос редактора «Лондон Ивнинг Пост», Армстронг сказал:

– Возникло срочное дело. Придется перенести наш обед на другой день.

Он положил трубку, не дав Шарпу возможности ответить. Армстронг давно решил заменить этого редактора и даже нашел подходящего человека на его место, но звонок министра заставил его отложить решение.

Шерон и ее болтовня его не беспокоили. У него были досье на всех редакторов с Флит-Стрит и их хозяев и целая картотека, посвященная Киту Таунсенду. Его мысли вернулись к Рею Аткинсу.

Разобрав почту с Памелой, он попросил ее принести «Парламентский справочник Дода». Он хотел напомнить себе основные этапы карьеры Аткинса, имена его жены и детей, посты в правительстве, даже его увлечения.

Все признавали, что Рей Аткинс был одним из самых ярких политиков своего поколения. Этот факт подтвердил Гарольд Вильсон, назначив его теневым министром всего через пятнадцать месяцев. Многие были уверены: если лейбористы победят на следующих выборах – Армстронг, правда, считал такой исход маловероятным, – Аткинс войдет в состав кабинета. Некоторые даже поговаривали, что он может стать будущим лидером партии.

Аткинс был членом парламента от Северного избирательного округа, там выходила одна из местных газет Армстронга, и за долгие годы случайное знакомство двух мужчин переросло в более тесную связь. Когда Аткинса назначили замминистра промышленности, отвечающего за слияния компаний, Армстронг постарался укрепить их дружбу в надежде, что это перевесит чашу весов в его пользу, когда придет время принимать решение, кому отдать право покупки «Ситизена».

Тираж «Глоуб» неуклонно снижался и после того, как Таунсенд выкупил долю сэра Уолтера Шервуда. Таунсенд хотел уволить редактора, но отложил решение, когда несколько месяцев спустя умер владелец «Ситизена» Хью Танклифф, и его вдова заявила, что собирается выставить газету на продажу. Таунсенд потратил несколько дней, убеждая свое правление, что он должен подать заявку на покупку «Ситизена» – «Файнэншл Таймс» назвала его предложение «слишком высокой ценой», хотя у «Ситизена» был самый большой ежедневный тираж в Британии. Предложенная им цена действительно оказалась самой высокой из всех заявок. Другие газеты тут же заявили гневный протест, возмущаясь тем, что Таунсенд может стать владельцем двух самых успешных ежедневных газет в стране. Демонстрируя редкую единодушную солидарность, «Таймс» в редакционной статье подвергла решительной критике идею передачи национальных институтов иностранцам, которые таким образом получают возможность влиять на британский образ жизни. На следующее утро на стол редактора легло несколько писем, в которых подчеркивалось, что собственный владелец «Таймс» – канадец. Ни одно из них не было опубликовано.

Когда Армстронг объявил, что готов предложить ту же цену, что и Таунсенд, и согласился оставить на посту председателя правления сэра Пола Мэтланда, бывшего посла в Вашингтоне, правительству не оставалось другого выбора, кроме как передать вопрос на рассмотрение Комиссии по монополиям и слияниям. Таунсенд пришел в ярость и назвал все это «происками социалистов», но не нашел особого сочувствия у тех, кто следил за постепенным снижением качества «Глоуб» в прошедшем году. У Армстронга тоже было не много сторонников. В газетах стала мелькать избитая фраза о выборе из двух зол.

Но Армстронг был убежден, что на сей раз он обставит Таунсенда и самый лакомый кусок на Флит-Стрит достанется именно ему. Он с нетерпением ждал, когда придет Рей Аткинс и официально подтвердит эту новость.

Аткинс прибыл в издательский дом Армстронга незадолго до часа дня. Владелец говорил по телефону по-русски, когда Памела проводила министра в его кабинет. Армстронг оборвал разговор на полуслове и встал навстречу гостю. Пожимая руку Аткинсу, он невольно отметил, что рука влажная.

– Что будешь пить? – спросил он.

– Чуть-чуть виски и много воды, – ответил Аткинс.

Армстронг налил министру выпивку и пригласил его в соседнюю комнату. Он включил ненужный свет и вместе с ним спрятанный магнитофон. Аткинс с облегчением улыбнулся, увидев, что длинный обеденный стол накрыт только на двоих.

– Спасибо, Дик, – напряженно произнес он. – Я благодарен тебе, что ты нашел время встретиться со мной.

– О чем ты говоришь, Рей, – Армстронг уселся во главе стола. – Я всегда рад встрече с человеком, который столько сил отдает нашему общему делу. За твое будущее, – добавил он, поднимая бокал. – Все говорят, оно у тебя блестящее.

– Ты так много делаешь для нашей партии, Дик, – ответил министр. Армстронг обратил внимание, что у него дрожат руки.

– Спасибо за добрые слова, Рей.

Во время первых двух блюд они обсуждали шансы лейбористской партии на победу в следующих выборах, и оба пришли к выводу, что прогнозы не слишком оптимистичны.

– Хотя опросы общественного мнения выглядят немного лучше, – говорил Аткинс, – следует только взглянуть на результаты выборов в местные органы власти, и сразу становится ясно, как настроены избиратели в дальних округах.

– Согласен, – кивнул Армстронг. – Только дурак ориентируется на опросы общественного мнения при назначении выборов. Хотя я считаю, что во время «Часа вопросов» в парламенте Вильсон превосходит Теда Хита.

– Верно, но это видят только несколько сотен членов парламента. Если бы заседание Палаты общин передавали по телевизору, весь народ понял бы, что Гарольд относится к другой категории политиков.

– Я до этого не доживу, – усмехнулся Армстронг.

Аткинс кивнул и погрузился в глубокое молчание. Когда со стола убрали посуду, Армстронг велел официанту оставить их наедине. Он подлил заместителю министра кларета, но Аткинс просто вертел бокал в руках, явно не зная, как начать неловкий разговор. Как только дверь за официантом закрылась, Аткинс глубоко вздохнул.

– Ситуация довольно щекотливая, – нерешительно начал он.

– Можешь говорить спокойно, Рей. Все, что ты скажешь, не выйдет за пределы этой комнаты. Не забывай, мы играем за одну команду.

– Спасибо, Дик, – ответил министр. – Я с самого начала знал, что ты именно тот человек, с кем можно обсудить мою небольшую проблему. – Он замолчал, продолжая вертеть в руках бокал. И внезапно выпалил: – «Ивнинг Пост» вмешивается в мою личную жизнь, Дик, и я не могу больше этого выносить.

– Жаль это слышать, – недоуменно откликнулся Армстронг, который полагал, что они будут обсуждать совершенно другой вопрос. – Чем они так тебя расстроили?

– Они мне угрожают.

– Угрожают? – Армстронг почувствовал легкое раздражение. – Каким образом?

– Ну, может, «угрожают» – это слишком сильно сказано. Но один из твоих репортеров постоянно названивает мне на работу и домой, иногда по нескольку раз в день.

– Поверь, Рей, я ничего об этом не знаю, – покачал головой Армстронг. – Я поговорю с Доном Шарпом сразу после твоего ухода. Можешь быть уверен, больше ты их не услышишь.

– Спасибо, Дик, – он наконец сделал глоток вина. – Но меня волнуют не звонки. Меня беспокоит история, попавшая к ним в руки.

– Может, расскажешь мне, в чем дело, Рей?

Министр опустил голову и уставился в стол.

– Все это случилось много лет назад, – через некоторое время начал он. – Так давно, на самом деле, что я даже об этом забыл.

Армстронг молча долил вина своему гостю.

– Вскоре после того, как меня выбрали в муниципальный совет Брэдфорда, – он глотнул еще вина, – я познакомился с секретаршей управляющего жилищным строительством.

– Ты тогда уже был женат на Дженни? – поинтересовался Армстронг.

– Нет, мы с Дженни встретились пару лет спустя.

– Ну так в чем проблема? Даже лейбористская партия разрешает встречаться с девушками до брака, – он попытался разрядить обстановку.

– Только если они не беременеют, – мрачно возразил министр. – И их религия не запрещает им делать аборт.

– Ясно, – тихо сказал Армстронг. После небольшой паузы он спросил: – Дженни знает?

– Нет. Я никогда ей не рассказывал и вообще никому. Она – дочь местного врача-консерватора, так что ее семья никогда не одобряла наш брак. Если все это выплывет наружу, мне, помимо всего прочего, еще предстоит пережить синдром «мы же тебе говорили».

– Так это девушка создает проблемы?

– Нет, слава Богу, Рахиль ведет себя безупречно. Разумеется, я выплачиваю ей полное содержание.

– Понимаю. Но если она не доставляет тебе неприятностей, в чем тогда проблема? Ни одна газета не осмелится напечатать статью, если она не подтвердит факты.

– Знаю. Но, к сожалению, ее брат однажды выпил лишнего и раскрыл свой рот в местном пабе. Он не знал, что в баре сидит внештатный журналист, работающий на «Ивнинг Пост». На следующий день брат отказался от своих слов, но журналист, ублюдок, продолжал копать. Если эта история выплывет наружу, мне придется подать в отставку. И Бог знает, что будет с Дженни.

– Ну, до этого еще не дошло, Рей. В одном ты можешь быть уверен: ты никогда не увидишь даже намека на эту историю ни в одной из моих газет. Когда ты уйдешь, я сразу позвоню Шарпу и растолкую ему, что к чему. Тебе больше не позвонят, во всяком случае, по этому вопросу.

– Спасибо, – поблагодарил Аткинс. – У меня словно камень с души свалился. Теперь остается только молиться, чтобы журналист не отнес материал в другую газету.

– Как его зовут? – спросил Армстронг.

– Джон Камминс.

Армстронг записал имя в блокноте.

– Я позабочусь, чтобы мистеру Камминсу предложили работу в какой-нибудь из моих газет на севере, подальше от Брэдфорда. Это умерит его пыл.

– Даже не знаю, как тебя благодарить, – улыбнулся министр.

– Уверен, ты найдешь способ, – Армстронг встал из-за стола, не удосужившись предложить гостю кофе. Он вместе с Аткинсом вышел из столовой. Напряженность министра уступила место непринужденной самоуверенности, свойственной большинству политиков. Проходя через кабинет Армстронга, он заметил на книжной полке полный комплект «Уиздена».^[33]

– Не знал, что ты увлекаешься крикетом, Дик, – удивился он.

– О да, – кивнул Армстронг. – Люблю эту игру с детства.

– За какой округ болеешь? – поинтересовался Аткинс.

– За Оксфорд, – ответил Армстронг, когда они подошли к лифту.

Аткинс промолчал. Он тепло пожал руку хозяину кабинета.

– Еще раз спасибо, Дик. Огромное спасибо.

Как только двери лифта закрылись, Армстронг вернулся в свой кабинет.

– Мне срочно нужен Дон Шарп, – крикнул он, проходя мимо стола Памелы.

Редактор «Ивнинг Пост» явился в кабинет владельца газеты несколько минут спустя, с толстой папкой в руке. Он стоял и ждал, пока Армстронг закончит телефонный разговор на непонятном ему языке.

– Вы меня вызывали, – сказал он, когда Армстронг положил трубку.

– Да. Я только что обедал с Реем Аткинсом. Он говорит, «Пост» преследует его. Вроде вы хотите напечатать о нем какую-то статью.

– Да, один мой журналист собирает материал. Вообще-то мы уже несколько дней пытаемся связаться с мистером Аткинсом. Мы полагаем, много лет назад у министра родился внебрачный ребенок, мальчик по имени Венджи.

– Но это было до того, как он женился.

– Верно, – признал редактор, – но…

– В таком случае я не понимаю, какое отношение все это имеет к интересам государства.

Дона Шарпа немного удивила необычная чувствительность хозяина – хотя он понимал, что КМС вскоре должна принять решение по «Ситизену».

– Вы согласны или нет? – спросил Армстронг.

– В обычных обстоятельствах я бы согласился, – ответил Шарп. – Но в данном случае женщина потеряла работу в муниципалитете, от нее отвернулась семья, она ютится – именно ютится – в однокомнатной квартирке в избирательном округе министра. Он же ездит на «ягуаре» и купил себе второй дом на юге Франции.

– Но он выплачивает ей полное содержание.

– Не всегда в срок, – возразил редактор. – И я считаю, общественность имеет право знать, что когда он был заместителем министра социальных услуг, он провел через комитет палаты общин законопроект о Пособии матерям-одиночкам.

– Это неважно, и вы это знаете.

– Есть еще одно обстоятельство, которое может заинтересовать наших читателей.

– Какое?

– Она мусульманка. Родив внебрачного ребенка, она навсегда лишилась возможности выйти замуж. Они немного строже относятся к этим вопросам, чем англиканская церковь.

Редактор вытащил из папки фотографию и положил на стол Армстронгу. Армстронг взглянул на симпатичную азиатку с маленьким мальчиком на руках. Сходство ребенка с отцом было очевидным.

Армстронг поднял глаза на Шарпа.

– Как вы догадались, что я вызвал вас именно по этому поводу?

– Я решил, что вы отменили наш совместный обед не для того, чтобы поболтать с Реем Аткинсом о переходе Брэдфорда в низшую лигу в этом сезоне.

– Нечего тут острить, – рявкнул Армстронг. – Вы прекратите свое расследование, причем немедленно. Если даже намек на эту историю появится хотя бы в одной из моих газет, можете не выходить на работу на следующий день.

– Но… – опешил редактор.

– И пока вы здесь, можете оставить папку у меня на столе.

– Что?

Армстронг свирепо посмотрел на редактора, и тот покорно положил пухлую папку на стол. Потом молча повернулся и вышел.

Армстронг чертыхнулся. Если уволить Шарпа сейчас, он побежит прямиком через дорогу и отдаст историю «Глоуб». С какой стороны ни посмотреть, его решение обойдется ему в кругленькую сумму. Он снял трубку.

– Памела, соедини меня с мистером Аткинсом в министерстве торговли и промышленности.

Через несколько минут в трубке раздался голос Аткинса.

– Это общедоступная линия? – спросил Армстронг, зная, что государственные служащие часто прослушивают разговоры на случай, если их министры берут на себя обязательства, которые им потом придется выполнять.

– Нет, тебя соединили с моим личным номером, – заверил его Аткинс.

– Я говорил с интересующим нас редактором, – сообщил Армстронг, – и могу тебя успокоить – мистер Камминс больше не будет тебе докучать. Еще я предупредил его, что если увижу хоть малейшее упоминание об этом инциденте в моих газетах, он может искать себе другую работу.

– Спасибо, – поблагодарил министр.

– И, думаю, тебе интересно будет узнать, Рей, что досье мистера Камминса по этому делу лежит сейчас на моем столе, и сразу после нашего разговора я его уничтожу.

– Ты хороший друг, Дик. Вероятно, ты спас мою карьеру.

– Такая карьера заслуживает спасения, – сказал Армстронг. – Помни, если нужно, я всегда готов тебе помочь.

Как только он положил трубку, в кабинет заглянула Памела.

– Пока вы говорили с министром, опять звонил Стивен. Соединить вас?

– Да. А потом мне нужно будет, чтобы ты кое-что для меня сделала.

Памела кивнула и скрылась за дверью. Через минуту зазвонил один из телефонов на столе. Армстронг снял трубку.

– В чем проблема, Стивен?

– Никаких проблем. У меня состоялся обстоятельный разговор с поверенными Шерон Левитт, и мы договорились о некоторых предварительных условиях соглашения – если, конечно, они устроят обе стороны.

– Рассказывай, – велел Армстронг.

– Похоже, у Шерон есть любовник, он живет в Италии, и…

Армстронг внимательно слушал отчет Стивена о результатах переговоров, которые тот провел от его имени. Его губы растянулись в улыбке еще до того, как адвокат закончил свой рассказ.

– Кажется, все складывается удачно, – сказал он.

– Да. Как прошла встреча с министром?

– Хорошо прошла. Он столкнулся примерно с той же проблемой, что и я, вот только ему не повезло так, как мне. В отличие от меня, у него нет человека вроде тебя, который мог бы разобраться с его проблемами.

– Мне нужно что-то из этого понимать?

– Нет, – ответил Армстронг. Положив трубку, он вызвал секретаршу.

– Памела, когда напечатаешь сегодняшний разговор за обедом, положи копию в эту папку, – он показал на стопку бумаг, которые Дон Шарп оставил на столе.

– И что потом делать с этой папкой?

– Запри в сейф. Я скажу тебе, когда она мне снова понадобится.

Если редактор «Лондон Ивнинг Пост» просил о личной встрече с Китом Таунсендом, ему немедленно давали зеленый свет. Всем на Флит-Стрит было известно, что Таунсенд всегда готов принять сотрудников Армстронга, если они располагают интересной информацией о своем боссе. Не многие пользовались этим гостеприимством, потому что все знали – если попадутся, будут уволены в тот же день и больше никогда не получат работу ни в одной газете Армстронга.

Уже давно руководители уровня Дона Шарпа не связывались с Таунсендом напрямую. Он подозревал: мистер Шарп уже знает, что дни его сочтены, и решил, что ему нечего терять. Но, как и многие другие до него, он настоял, чтобы встреча состоялась на нейтральной территории.

Таунсенд всегда снимал для этих целей апартаменты «Фитцалан» в гостинице «Хауард», потому что она находилась недалеко от Флит-Стрит, но при этом не была логовом вездесущих журналистов. Один звонок Хитер старшему швейцару – и все было готово с соблюдением мер предосторожности.

Шарп в подробностях пересказал Таунсенду разговор, который состоялся между ним и Армстронгом после обеда его босса с Реем Аткинсом, и ждал его реакции.

– Рей Аткинс, – повторил Таунсенд.

– Да, замминистра промышленности.

– Человек, который примет окончательное решение, кто получит контроль над «Ситизеном».

– Точно. Вот почему я подумал, что вы должны немедленно узнать об этом, – сказал Шарп.

– А папка осталась у Армстронга?

– Да, но мне нужно всего несколько дней, чтобы сделать дубликаты. Если вы опубликуете эту историю на первой полосе «Глоуб», уверен, в сложившихся обстоятельствах Комиссии по монополиям и слияниям придется вычеркнуть Армстронга из списка кандидатов.

– Возможно, – задумчиво произнес Таунсенд. – Как только соберете все документы, пришлите их прямо мне. Поставьте мои инициалы, К.Р.Т., в нижнем левом углу пакета, тогда его никто, кроме меня, не откроет.

Шарп кивнул.

– Дайте мне неделю, максимум две.

– А если в итоге я стану владельцем «Ситизена», – сказал Таунсенд, – можете быть уверены, вы получите работу в газете.

Шарп хотел спросить, какую именно работу, но Таунсенд добавил:

– Побудьте в гостинице еще минут десять.

Когда он вышел на улицу, старший швейцар приложил руку к фуражке. Возвращаясь в машине на Флит-Стрит, он был уверен, что «Ситизен» у него в кармане.

Молодой привратник видел, что двое мужчин приехали по отдельности и уезжали тоже по отдельности. Он дождался, когда его начальник пойдет пить чай, снял трубку телефона и набрал номер.

Десять дней спустя Таунсенду пришло два пакета с инициалами К.Р.Т. в нижних левых углах. Хитер, не открывая, оставила их на столе. Первый был от бывшего служащего «Нью-Йорк Таймс», который прислал ему полный перечень книжных магазинов, поставлявших сведения для списка бестселлеров. Две тысячи долларов – вполне разумная плата за эту информацию, подумал Таунсенд. Он отложил перечень в сторону и открыл второй конверт. Это был многостраничный отчет Дона Шарпа о заместителе министра промышленности.

Через час у Таунсенда не осталось сомнений – он вернет свой второй миллион, а Армстронг пожалеет, что не выдал тайну министра. Он снял трубку и велел Хитер отправить список магазинов экспресс-почтой в Нью-Йорк. Потом позвонил редактору «Глоуба» и вызвал его к себе.

– Прочитай это, – он подтолкнул к нему второй конверт, – и узнаешь, что будет завтра на первой полосе.

– У меня уже есть материал на завтра, – возразил редактор. – Мы получили доказательства, что Мэрилин Монро жива.

– Она может еще немного подождать, – сказал Таунсенд. – Завтра мы пишем о министре промышленности и его попытке скрыть своего внебрачного ребенка. К пяти вечера макет первой полосы должен лежать у меня на столе.

Несколько минут спустя Армстронгу позвонил Рей Аткинс.

– Чем могу помочь, Рей? – спросил он, одновременно нажав кнопку на телефоне.

– Нет, Дик, теперь моя очередь тебе помогать, – сказал Аткинс. – Я только что получил отчет от Комиссии по монополиям и слияниям с их рекомендациями по «Ситизену».

На этот раз мокрыми стали руки у Армстронга.

– Они советуют мне принять решение в твою пользу. Я звоню просто, чтобы сказать – я последую их совету.

– Отличные новости, – Армстронг встал. – Спасибо.

– Рад был принести тебе приятную весть, – ответил Аткинс. – Если у тебя есть чек на семьдесят восемь миллионов фунтов, считай, что «Ситизен» уже твой.

Армстронг засмеялся.

– Когда это объявят официально?

– Рекомендации КМС представят на рассмотрение Кабинета сегодня в одиннадцать утра, и там не будет никого, кто мог бы проголосовать против, – сообщил министр. – Я выступлю с заявлением в парламенте в 3.30, и был бы признателен, если бы ты пока ничего не говорил. Мы же не хотим дать комиссии повод отменить свое решение.

– Ни слова, Рей, обещаю. – Он немного помолчал. – И я хочу, чтобы ты знал: если тебе когда-нибудь потребуется моя помощь, только скажи.

Таунсенд с улыбкой еще раз взглянул на заголовок:

ТАЙНА ВНЕБРАЧНОГО РЕБЕНКА МИНИСТРА ОТ МУСУЛЬМАНКИ

Потом прочитал первый абзац, кое-где внося мелкие исправления:

«Прошлым вечером Рей Аткинс, министр промышленности, отказался от комментариев, когда его спросили, является ли он отцом маленького Венджи Пателя (см. фотографию), семи лет от роду, который живет со своей матерью в убогой однокомнатной квартирке в избирательном округе министра. Мать Венджи, мисс Рахиль Патель, тридцати трех лет…»

– В чем дело, Хитер? – спросил он, когда в кабинет вошла его секретарша.

– Звонит политический обозреватель из Палаты общин. Похоже, объявили решение по «Ситизену».

– Но мне же говорили, что в ближайший месяц никаких заявлений не будет.

Таунсенд схватил трубку. Его лицо помрачнело, когда ему прочитали заявление, с которым только что выступил Рей Аткинс в Палате общин.

– Теперь, пожалуй, нет смысла пускать ваш материал в печать, – заметил политический обозреватель.

– Не будем торопиться, – сказал Таунсенд. – Вечером я просмотрю его еще раз.

Он угрюмо уставился в окно. Решение Аткинса означало, что теперь Армстронг контролирует единственную ежедневную газету в Британии, чей тираж выше, чем у «Глоуб». С этой минуты они с Армстронгом начнут войну за одних и тех же читателей, и Таунсенд не был уверен, что оба выживут в этом противостоянии.

Через час после заявления министра в Палате общин Армстронг позвонил Алистеру Макалвою, редактору «Ситизена», и попросил его зайти в издательский дом Армстронга. Потом он договорился поужинать с сэром Полом Мэтландом, председателем правления «Ситизена».

Алистер Макалвой десять лет занимал пост редактора «Ситизена». Узнав о решении министра, он предупредил своих коллег: может случиться так, что завтрашний номер выйдет без их участия, никто от этого не застрахован, в том числе и он сам. Но когда Армстронг второй раз за день похлопал его по плечу и назвал величайшим редактором на всей Флит-Стрит, у него появилась надежда, что он, возможно, все-таки удержится на своем посту. Обстановка немного разрядилась, и тогда Армстронг предупредил его, что им предстоит столкнуться лбами с «Глоуб», причем, по его мнению, схватка начнется уже следующим утром.

– Догадываюсь, – кивнул Макалвой, – так что мне лучше вернуться на свое рабочее место. Я позвоню, как только узнаю, что будет завтра на первой полосе «Глоуб». Может, мы сумеем их переплюнуть.

Едва дверь за Макалвоем закрылась, в кабинет вошла Памела с бутылкой шампанского.

– Кто прислал?

– Рей Аткинс, – ответила Памела.

– Открывай, – велел Армстронг.

Не успела она выдернуть пробку, как зазвонил телефон. Памела сняла трубку и некоторое время молча слушала.

– Это младший швейцар из «Хауарда» – он не может долго говорить, иначе его поймают. – Она прикрыла трубку рукой. – Он звонил вам дней десять назад, но я его не соединила. Говорит, это насчет Кита Таунсенда.

Армстронг схватил трубку. Когда швейцар поведал ему, с кем встречался Таунсенд в апартаментах «Фитцалан», он сразу понял, что будет на первой полосе в завтрашнем «Глоуб». За эту бесценную информацию юноша просил всего 50 фунтов.

Армстронг выпалил пулеметную очередь приказов еще до того, как Памела успела наполнить его бокал.

– И сразу после разговора с Шарпом соедини меня с Макалвоем.

Как только Дон Шарп вернулся в здание, ему передали, что его хочет видеть хозяин. Он сразу поднялся в кабинет Армстронга и услышал только два слова: «Ты уволен». Он развернулся и в дверях наткнулся на двух охранников, которые проводили его до самого выхода из здания.

– Давай Макалвоя.

Услышав голос редактора «Ситизена», Армстронг не стал тратить время на объяснения:

– Алистер, я знаю, что будет на первой полосе в завтрашней «Глоуб», и я единственный, кто может утереть им нос.

Положив трубку, Армстронг попросил Памелу вытащить досье Аткинса из сейфа и сделал глоток шампанского. Оно было не самое лучшее.

Заголовок в утренней «Глоуб» гласил: «Тайный внебрачный ребенок министра от мусульманки: эксклюзивный репортаж». Под ним шло интервью с братом мисс Патель на трех страницах, с фотографиями. В конце стояла подпись: «Журналистское расследование провел Дон Шарп».