Текст книги "Муки ревности"

Автор книги: Джастин Харлоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 33 страниц)

– Посидим здесь или пойдем в сад? – спросила Джонкуил, подавая ему бокал.

– Здесь будет нормально. Боюсь, однако, что я ненадолго. Так что я могу для тебя сделать, дорогая?

Сев у камина, Джонкуил нервно вертела в руках бриллиантовый кулон. Зан уловил, что дело принимает серьезный оборот.

– Раз ты так спешишь, то полагаю, что могу перейти прямо к сути вопроса.

– Ты ведь знаешь, что для тебя у меня всегда найдется время, – осторожно сказал он.

Джонкуил внезапно отбросила легкомыслие.

– Я пригласила тебя, чтобы поговорить о тебе и Шаннон.

– Что?

– Пожалуйста, не трудись это отрицать, Зан. Я знаю все. Не беспокойся, – видя его смущение, добавила она. – Розмари об этом не знает, и я не собираюсь ей говорить.

– Как ты узнала? – после долгой паузы наконец спросил он.

– Зан, дорогой, в нашем мире ничего нельзя долго скрывать. В конце концов дело не в этом. Меня беспокоит Розмари и, конечно, Саффрон. И ты. Не говоря уже о Шаннон. Ты знаешь, как я ее люблю и чувствую по отношению к ней определенную ответственность. В конце концов именно я ввела ее в круг семьи. Теперь она уже взрослая женщина, но я уверена, она по-прежнему очень уязвима. Случайная связь может ее глубоко ранить. – Голубые глаза Джонкуил излучали печаль и беспокойство.

– Джонкуил, ты не права – поверь. Это гораздо серьезнее, чем ты думаешь. Я люблю Шаннон и хочу на ней жениться.

– Вот как! – с притворным удивлением сказала Джонкуил.

– Я хочу просить Розмари о разводе. Я собирался это сделать сегодня, но она отменила наш совместный обед. Но сегодня вечером я ей все расскажу – объясню, как обстоят дела. Я устал таиться и обманывать.

– Зан, это ужасная новость. Я совершенно выбита из колеи. Подумать только – я виновата, я привезла Шаннон сюда, в Лондон.

– Подожди, Джонкуил! Не вини себя. Может, это окажется для тебя полной неожиданностью, но мы с Шаннон были знакомы задолго до того, как случайно встретились в Аскоте. Я никогда тебе этого не говорил, но я встречался с ней в Австралии, когда ездил в Уишбон погостить у Чарли Фремонта.

– Ты хочешь сказать, что вы поддерживали отношения все это время? – От этой мысли Джонкуил охватил ужас. – Значит, Шаннон приехала сюда только для того, чтобы быть с тобой. Как это умно! – язвительно добавила она.

– Нет, нет. Просто в Австралии у нас был летний роман, а потом мы потеряли друг друга из виду и встретились у тебя. Можешь себе представить, в каком я был замешательстве, когда узнал, что по случайному совпадению вы встретились. Когда Шаннон приехала сюда, она отказалась иметь со мной какие бы то ни было дела. А когда узнала, что я женился на Розмари и у нас есть дочь, то вообще отказалась со мной разговаривать. За то время, что она была у тебя, мы провели наедине не более нескольких секунд. Но два с половиной месяца назад мы случайно встретились в Ницце, и все началось снова. Мы провели вместе неделю и пришли к заключению, что больше не можем жить друг без друга. После моего возвращения в Лондон я приводил в порядок дела, чтобы можно было просить развода у Розмари. Пока я все не налажу, я намерен жить в Париже у Шаннон. Как ты знаешь, дела у нее идут очень неплохо. Она только что получила поразительный контракт.

– Зан, ты, наверно, шутишь. Неужели ты действительно хочешь бросить все?! Покончить со своим браком, своим положением, своим будущим? Ради юношеского увлечения, которое превратилось в связь, продлившуюся неделю?

– Конечно, я понимаю, как тебе это должно казаться…

– Но, Зан, ты очень спешишь. А ты подумал, что будет с Розмари и с Саффрон?

– Конечно, да. Я все время об этом думаю. Но другого выхода нет. – Он обеспокоенно нахмурил брови.

– Дорогой, выпей еще, – сказала Джонкуил, бросившись к бару. – А теперь, – начала она, старательно избегая малейшей нотки осуждения, – давай будем абсолютно практичными. Прежде всего на что ты собираешься жить? Честно говоря, Зан, я знаю, что ты зарабатываешь недостаточно, чтобы без помощи Розмари поддерживать такой образ жизни, к которому привык. Шаннон готова тебя субсидировать?

– Конечно, нет, и я даже не думал просить ее об этом. Но на юге Франции рынок недвижимости расширяется, и у меня превосходные перспективы.

Джонкуил посмотрела на него с сомнением.

– А как насчет Килгарина? Если говорить прямо, без состояния Розмари замок существовать не может. У тебя есть титул, положение, уровень жизни, которые надо поддерживать. Разве это для тебя ничего не значит? А если ты оставишь Розмари, то наверняка ее погубишь.

Зан беспомощно посмотрел на нее.

– Поверь мне, я обо всем этом думал. Но без Шаннон моя жизнь будет пустой. Я не могу без нее жить, да и не хочу.

– Ладно, тогда давай посмотрим, что ты можешь ей предложить. Тебе не приходило в голову, что будет, если ты останешься лордом без замка или без состояния? Не говоря уже о том, что ей явно в первую очередь нужна не твоя любовь, а стабильность. Если это не так, то она просто ненормальная. Ты ей говорил, чего ты лишишься, если оставишь Розмари? Она знает правду? – сказала Джонкуил. По виду Зана она поняла, что задела больное место.

– Нет, не знает, – согласился он. – Но для нее не будет иметь ни малейшего значения, если мне придется продать Килгарин. Она не такая. Именно это я в ней и люблю.

– Зан, я не собиралась поднимать эту тему, – сказала Джонкуил, раскрывая свои козыри. – Имя Шаннон связано с именем одного из богатейших людей мира. – С этими словами она протянула ему номер «Пари-матч».

– У нее никого нет. Она сказала бы мне.

– Посмотри – вот она на Каннском фестивале вместе с Амадео Бенгелой. Прочти, что здесь сказано. В заметке под снимком говорится о том, что их связывает романтическая история и что они собираются на отдых в Сардинию на его яхте. Дело в том, Зан, что Шаннон уже не та простая девочка из австралийского захолустья. Она движется вперед со скоростью реактивного самолета. Ты абсолютно уверен, что она не собирается стать графиней и жить в Килгарине?

Она замолчала, давая Зану возможность сделать собственные выводы. Когда он поднял голову, Джонкуил увидела, что Зан уже не так уверен в себе, как тогда, когда вошел сюда.

– Зан, надеюсь, ты понимаешь, почему я таким вот образом вмешиваюсь в твою личную жизнь. Ты знаешь, что я хочу, чтобы было хорошо всем вам, включая Шаннон. Я люблю светлые стороны жизни, меня совершенно нельзя назвать снобом, но я трезво смотрю на мир. Я знаю, что жизнь основана на двух вещах. Семья и состояние – вот к чему в конечном счете все сводится, Зан, поверь мне.

– Не знаю, что и сказать, – наконец ответил Зан. – Возможно, мне лучше на этот счет ничего не говорить. – Крайне расстроенный, он встал.

– Пожалуйста, обещай мне сделать одну вещь – одну совершенно пустяковую вещь, – взмолилась Джонкуил. – Не торопись. Жизнь длинна, а когда ты примешь подобное решение, то пути назад не будет. Поезжай в Килгарин, как собирался. Постарайся заново узнать Розмари. Вернись ко всему тому, что когда-то было тебе дорого, и подумай о том, какова будет твоя жизнь, если ты всего этого лишишься.

– Не могу ничего обещать, Джонкуил, но спасибо за заботу. Поверь, я высоко ее ценю. До свидания.

Они обнялись в передней, и Джонкуил проводила его взглядом до конца лестницы.

В переднюю вышла Ирма.

– Багли сказал, что будет здесь в шесть тридцать, чтобы отвезти вас в Хитроу. Как долго вы пробудете в Париже, мадам?

– Недолго, Ирма. Мне там нужно доделать одно дело, и это займет не больше одного дня.

Выйдя от Джонкуил, поглощенный своими мыслями Зан медленно шел мимо светлых домов Белгравии. На окнах цвели яркие цветы, на фоне бледного вечернего неба четко выделялись крытые черепицей крыши, тускло поблескивали медные дверные ручки и почтовые ящики. Слова Джонкуил вернули Зана в Лондон, из Франции, где он планировал оказаться всего через несколько дней. Он начал понимать, что все последние недели жил напряженным ожиданием будущего. Его мысли неожиданно переключились на замок Килгарин, расположенный в самом сердце графства Лимерик. Сейчас его сады, наверно, усеяны опавшими лепестками роз и пионов. Перед глазами Зана стояли коротко подстриженные, похожие на зеленый бархат, лужайки, спускающиеся к озеру, по берегам которого растут буки и плакучие ивы, а вечерняя тишина нарушается только птичьей трелью. Когда-то он много мечтал о том, что сделает, когда станет графом. Куда делись все мечты? Когда Зан попытался сосредоточиться на мыслях о Шаннон, то обнаружил, что они доставляют ему боль. Из того, о чем говорила Джонкуил, больнее всего он воспринял фотографию с Амадео Бенгелой. По подсчетам Зана, Шаннон была с Бенгелой в ту самую неделю, когда они встретились в Ницце, и Зан не мог понять, почему Шаннон не сказала ему об этом. Зан также знал, что гордость не позволит ему спросить.

Подойдя к парадному входу трехэтажного дома на Пелхем-Крешент, он долго стоял перед черной блестящей дверью, не решаясь ее открыть.

– Дорогой, я уже начала беспокоиться, – с приветливой улыбкой сказала Розмари. Свет ламп над развешанными на стенах портретами озарял прихожую. Розмари погладила Зана по голове и нежно поцеловала.

– Ванесса спрашивала, не хотим ли мы сегодня пойти к ним. Я знаю, ты, наверно, устал, но сегодня так тепло, и я подумала, что ты будешь рад выйти из дома.

– Папа! – закричала Саффрон, в одной ночной рубашке подбегая к нему.

Розмари с улыбкой смотрела, как Зан наклонился, чтобы ее обнять.

– Я позволила ей не ложиться, так как знала, что она не сможет заснуть от возбуждения.

– Возбуждения? Какого возбуждения? – спросил Зан, выдавив из себя улыбку.

– Ирландия, папа. Разве ты забыл? Осталось только три дня до нашего отъезда в Килгарин! И знаешь что? Мамочка говорит, что, когда мы туда приедем, я буду засыпать одна.

– Неужели?

– Пойдем, дорогая. Тебе пора в постель. Нянюшка ждет наверху.

Когда дочка ушла, Розмари с сочувствием посмотрела на мужа.

– Ты выглядишь усталым, дорогой. Наверно, жара так тебя изматывает. Может, ты поднимешься наверх и примешь душ, а я пока приготовлю тебе выпить?

Поколебавшись, Зан заключил жену в объятия.

– Спасибо, Розмари, – прошептал он, крепко прижав ее к себе.

На следующий день Шаннон вошла через вращающиеся двери в «Л’Отель», неподалеку от рю Бонапарт. Она всегда считала, что «Л’Отель» очарователен своей чрезмерной пышностью – декадентской роскошью в стиле Оскара Уайльда. Поэтому он казался идеальным местом для тайных свиданий. Когда Джонкуил позвонила ей сегодня утром и пригласила на ленч, Шаннон была застигнута врасплох. Хотя Шаннон была рада возможности ее увидеть, но время было совершенно неподходящим, так что Шаннон чувствовала себя лицемеркой. Входя в отель, она задавалась вопросом, не видятся ли они в последний раз. Как только она вышла из лифта, то сразу оказалась в объятиях Джонкуил.

– Что за приятный сюрприз! – сказала Шаннон, вдыхая аромат ее духов.

– Шаннон, дорогая! – воскликнула Джонкуил. – Вы выглядите замечательно. Вы прекрасны, как никогда! – заявила она, рассматривая Шаннон на расстоянии вытянутой руки. Ни одна деталь ее экзотической внешности не ускользнула от Джонкуил. Но именно ее сияющий вид, безошибочно говоривший о том, что женщина любит, в первую очередь привлек внимание старой дамы.

– Вы нисколько не изменились, – сказала Шаннон, когда они направились в столовую. – Такая же молодая, как всегда. – Говоря об этом, Шаннон невольно подумала, так ли была бы рада Джонкуил, если бы узнала, что Шаннон носит ребенка Зана.

– Мой секрет заключается в том, чтобы каждый раз слегка гладить себя по головке. Это очень важно для самоутверждения. И конечно, я всегда уделяю большое внимание тому, чтобы показать товар лицом. – Джонкуил похлопала себя по груди. – Кстати, об умении показать товар лицом, – добавила она, когда официант церемонно подвел их к столу, – в мой последний визит в Австралию я видела Елену.

– Неужели? И как она?

– Просто замечательно. Если честно, то после того, что случилось, я все эти годы избегала встречи с ней – ну вы помните. Но теперь решила заключить мир. Правда, если уж совсем откровенно, мне очень нужно было платье…

– Ох, Джонкуил! – смеясь, сказала Шаннон. – Это так на вас похоже!

– Между прочим мы теперь стали так же неразлучны, как и прежде. Она хотела все узнать о вас. У нее даже есть альбом с вырезками. Между нами говоря, Елена считает, что своим успехом вы полностью обязаны ей.

Шаннон улыбнулась.

– Надо написать ей пару строк. Я действительно многим ей обязана. Я удивлена, что вы остановились здесь, – продолжала Шаннон, взглянув на фонтан, вокруг которого в клетках щебетали птицы. – Я-то думала, вы всегда останавливаетесь в «Ритце».

– Видите ли, моя дорогая, Фредди привел меня сюда в первую ночь нашего медового месяца, перед тем как мы отправились в Монте-Карло.

– Какая же сила смогла привести вас в Париж в августе? – сказала Шаннон, когда официант налил им вина. – Это время года вы обычно проводите в Шотландии или в Антибе.

– Я приехала специально, чтобы повидаться с вами, Шаннон.

Страшная догадка мелькнула в голове Шаннон.

– Но зачем?

– Шаннон, мне очень, очень трудно говорить об этом. – Джонкуил тщательно подбирала слова, скрывая свой гнев под маской сердечности.

– О нет, пожалуйста, Джонкуил! – пробормотала Шаннон, совершенно потрясенная.

– Умоляю, не перебивайте меня. Первым делом я должна сказать вам, что уже говорила с Заном. Он знает, что я здесь. Фактически он просил меня поговорить с вами.

– Как вы узнали о нас? Он вам сказал? Вам сказала Розмари? – в замешательстве спрашивала Шаннон.

– Давайте не будем в это вдаваться. Это несущественно. Сказала не Розмари. Она не знает. Я благодарна судьбе, что обнаружила все вовремя, чтобы успеть просить вас подумать о том, что вы делаете. Я люблю вас обоих, и мне очень больно, что я вынуждена говорить о подобных вещах. Шаннон, вы понимаете, что без денег Розмари Зан останется нищим? Что после того, как умрет отец, он потеряет Килгарин? Но дело не только в этом. Розмари глубоко любит Зана и любила с детства. Их судьбы связаны. То, что сейчас испытывает Зан, не имеет ничего общего с реальностью. Поверьте мне, в любом браке бывают свои трудности и свои искушения. И хотя я не сомневаюсь, что Зан очень любит вас, а вы его, если вы его любите – не делайте опрометчивых поступков. А я чувствую, что вы бросились друг к другу не раздумывая.

– Как вы узнали?

– Совершенно случайно. А когда встретилась с Заном, он мне во всем признался. Для меня очевидно, что он находится в полном смятении. И хотя я долго колебалась перед тем, как вмешаться, все же решила, что никто, кроме меня, не знает вас обоих достаточно хорошо, чтобы попытаться довести до вас доводы рассудка.

Шаннон впервые видела, что Джонкуил отбросила свое эксцентрическое легкомыслие. Под блестками и мишурой, скрывавшими ее подлинную натуру, обнаружилась женщина, которая сумела из нищего Ист-Энда добраться до самых привилегированных кварталов Лондона, и именно она сейчас говорила с ней. Внезапно Шаннон почувствовала головокружение, как будто падала вниз с огромной высоты. Она не могла отрицать, что Зану понадобилось два месяца на то, что он обещал сделать за неделю. Боль полоснула по сердцу, когда Шаннон вспомнила, что он не позвонил прошлой ночью, как обещал. Она в молчании слушала Джонкуил.

– Шаннон, Зан всегда любил Розмари, хотя, может быть, не так, как вас. Если он ее оставит, то придет к вам полный сожаления и раскаяния. Он будет мучительно думать, что отверг свою судьбу. Вы сильнее его. И только вы можете удержать его от этой колоссальной жертвы. Я умоляю вас оставить его – ради вас обоих. Зан сказал, что подчинится вашему решению.

Холодок пробежал по телу Шаннон. Видя, что ее любви угрожают вещи, о которых она до сих пор даже не задумывалась, Шаннон потеряла способность говорить, способность спорить. Они с Заном позволили себе унестись на крыльях фантазии, думая, что существуют только сами для себя. Уныние целиком захватило Шаннон. Чувства, которые овладели ею при виде фотографии Зана в сиднейских газетах, сейчас вернулись, усилившись во сто крат.

– Извините, Джонкуил, но в сложившихся обстоятельствах, мне кажется, больше говорить не о чем, – холодно сказала Шаннон, резко встав из-за стола. – Прошу меня извинить.

– Я понимаю, моя дорогая, – ответила та, подставляя щеку для поцелуя.

Шаннон поспешно вышла из отеля на залитую солнцем улицу, все еще видя перед собой разгневанные голубые глаза Джонкуил. К тому времени, когда Шаннон вернулась к себе, она немного успокоилась и пришла к выводу, что еще не все потеряно. Зан все еще ее любит, она в этом уверена. От бессильной ярости сердце Шаннон забилось чаще. Почему он не стал разговаривать сам? Неужели он послал Джонкуил, чтобы мягко отойти в сторону? Да нет, у него все же больше мужества, убеждала себя Шаннон. Один его телефонный звонок может все изменить. Она ухватилась за эту надежду.

Вечером, войдя в дом, Джонкуил даже не остановилась, чтобы взять на руки Баглса, танцующего у ее ног.

– Ирма! – с беспокойством позвала она.

– Мадам? – с лестницы ответила служанка. – Мы не ждали вас так скоро. Багли…

– Все в порядке, Ирма, – ответила Джонкуил. Энергичным шагом она направилась в гостиную и подошла к телефону. Набирая номер Зана, Джонкуил молила Бога о том, чтобы ее родственник не успел позвонить Шаннон. Она могла его уже перехватить.

– Зан? – настойчиво сказала она, услышав в трубке его голос.

– Джонкуил! – с удивлением ответил тот.

С первых слов беседы Джонкуил поняла, что еще не все потеряно, и подавила вздох облегчения.

– Зан, я только что вернулась из Парижа, где виделась с Шаннон.

– Ты что?.. – В голосе Зана была растерянность, но не осуждение.

– Дай мне сначала все объяснить. После того как ты вчера ушел, интуиция подсказала мне, что Шаннон, возможно, испытывает такое же замешательство, что и ты. Так что я взяла на себя смелость поехать повидаться с ней. Я совсем не удивилась, узнав, что у нее было достаточно времени обо всем подумать. У нее складывается ощущение, что вы оба чересчур спешите. Я сказала ей то же самое, что и тебе, и, насколько я могу судить, это заставило ее призадуматься. Как я полагаю, она не представляла себе, как много стоит на карте.

– Да, – с беспокойством прервал ее Зан, – но какой же результат? Что она сказала?

– Если честно – с моей стороны совсем не потребовалось ее убеждать, что тебе лучше уехать в Килгарин, как это и планировалось, Нужно, чтобы все прояснилось. Она поняла, что если ваши отношения начнутся с неверного шага, то долго не просуществуют. А перед ней вся жизнь, вся ее карьера, Зан.

– Ясно, – после долгой паузы ответил тот.

Перед тем как сказать самую большую ложь в своей жизни, Джонкуил сделала глубокий вдох.

– Я не знаю, как тебе сообщить. Это кажется очень жестоким, но она считает, что вам, может быть, стоит некоторое время не поддерживать контакт друг с другом. Несколько недель или, возможно, несколько месяцев – пока ты не разберешься в себе. Когда я сказала, что это имеет смысл, она вздохнула с облегчением. Если честно, бедной девочке предстоит очень тяжелое время. С этим новым контрактом она будет ужасно занята. У меня просто сердце обрывалось. – Зан молчал. – Зан! Ты меня слушаешь? Что ты думаешь?

– Думаю, что при сложившихся обстоятельствах это будет наилучшим выходом. – Голос Зана был пустым и подавленным.

– Я надеялась, что ты так и скажешь, – подавив нотку торжества, ответила Джонкуил.

– Мне нужно много сделать в офисе перед поездкой в Килгарин, Джонкуил. Надеюсь, что увижусь с тобой после того, как мы вернемся. Мне очень жаль, что тебе пришлось столько времени потратить на наши дела.

– Не говори глупостей. Для этого я и существую, дорогой. Передай мой привет Розмари и поцелуй Саффрон. Если сможешь, постарайся взглянуть на вещи здраво.

– Попытаюсь, – вяло ответил он.

Повесив трубку, Джонкуил тут же позвонила Розмари.

– Все в порядке, дорогая, – затараторила она, давая краткий отчет о происшедшем.

– Спасибо, Джонкуил. Я знала, что могу положиться на тебя. Поверь, к тому времени, когда мы вернемся из Килгарина, я буду крепко держать его в руках, – таковы были прощальные слова Розмари.

Глава 2

Свит-Уиллоуз, Мэриленд, июнь

В саду под большим шатром была устроена площадка для танцев. Керри громко рассмеялась, когда напоследок парень, который только что увел Керри у Марка, закрутил ее в неистовом вихре фокстрота. Этот высокий парень из Гарварда совершенно неотразим, подумала Керри. Время уже подходило к полуночи, и устроенная Синтией Фробишер вечеринка была в полном разгаре.

– И почему я тебя раньше не встречал? – игриво сказал парень.

– Не знаю. И почему же ты меня не встречал?

– Об этом я и думаю. Ты здесь сегодня самая красивая девушка.

Услышав комплимент, Керри расцвела от удовольствия, зная, что это чистая правда. Ему явно нравилось, как она улыбалась, наклонив голову, а выглядела сегодня Керри ослепительно. Красоту плеч выгодно подчеркивало простое длинное платье из голубовато-зеленоватого шелка, который Шаннон прислала ей из Бангкока. Приехав вместе с Марком в Свит-Уиллоуз, построенный в колониальном стиле дом семьи Фробишеров в нескольких милях от Медоуз, Керри чувствовала себя вполне уверенно. Своими соблазнительными формами она резко выделялась на фоне высоких, ширококостных девиц из патрицианских семей Мэриленда, чьи дорогие вечерние платья не могли скрыть их скорее атлетическое сложение. Керри казалась сверкающим светлячком, порхающим среди сотни бледных мотыльков. Приехавшая вместе с Линди ван Буреном Картер с тихой яростью наблюдала за выскочкой.

Конники давно относились к Керри как к равной, считая ее восходящей звездой. Однако только сегодня, находясь среди местной знати, она почувствовала, что ничем ей не уступает. И хотя Керри очень любила большие празднества, которыми заканчивались конные состязания, торжество у Фробишеров, где присутствовало избранное общество, имело для нее особый смысл.

– В какой колледж ты будешь поступать осенью? – спросил партнер, взяв Керри за руку, когда вновь заиграла музыка.

– В Бремар, – небрежно сказала Керри, чувствуя, как парень прижался щекой к ее щеке.

– Я все лето буду в Кейп-Код, но осенью я тебе звякну.

– Конечно, давай, – нарочито холодно ответила Керри. Она была уверена, что Марк с беспокойством следит за ними. И действительно в конце концов тот не выдержал, пробился сквозь ряды танцующих и увел Керри от гарвардца.

– Я думала, что уже никогда от него не избавлюсь, – прошептала она с деланным вздохом облегчения.

Марк недоверчиво рассмеялся.

– А я решил, что испортил тебе удовольствие. Мне казалось, что вы очень приятно проводите время.

– Не могу тебе сказать, какой он скучный.

– Ты шутишь? Скучный? Он?

– Честно говоря, мне показалось, что он туго соображает.

– Да ты знаешь, кто он такой? Это Рэндольф Ханнивелл, редактор «Лампун». Он один из самых остроумных, самых популярных парней. Он сражает девушек наповал.

– Ну, меня он не смог сразить наповал. – Керри слегка улыбнулась, довольная этой фразой. – Как, ты сказал, его зовут?

– Рэндольф Ханнивелл.

– Ну, я думаю, что он совершенно банальный и скучный. От него так и разит самодовольством. Терпеть не могу парней, которые заняты только собой.

Когда Марк крепко прижал ее к себе, Керри почти физически ощутила, как его сердце раздулось от гордости. Рэндольфа Керри отложила пока на будущее. Возможно, за два года учебы в колледже она сможет завоевать такой ценный приз, но в настоящее время лучше понадежнее держать при себе Марка.

– Ты понимаешь, что всего через пару дней я еду в Европу, Керри? – Марк вздохнул. – Жаль, что мне не удалось от этого отделаться. Я так буду скучать по тебе! – прошептал он ей на ухо.

Керри подавила в себе приступ зависти. Именно в Европе она хотела бы провести лето. Если бы не интенсивный график тренировок Чудотворца, можно было бы попросить у Шаннон денег на длительную поездку по Италии, Франции и Испании.

– Когда ты там окажешься, сразу забудешь про меня. Погоди, ты еще увидишь симпатичных француженок и восхитительных итальянских брюнеток, которые похожи на Софи Лорен!

– Ты знаешь, что это неправда, – обиженно сказал Марк. – Я буду писать тебе каждый день.

– Не обещай того, что не сможешь сделать, – сказала Керри и подняла на него влюбленный взгляд, не подозревая, что на нее издалека смотрит Линди. В прекрасном вечернем костюме тот стоял у бара и задумчиво потягивал виски. Подчиняясь внезапно возникшему настроению, Линди вдруг поднялся и направился в сторону Марка и Керри. Подойдя к ним, он весьма невежливо похлопал сына по плечу.

– О, привет! – с изумлением сказал Марк.

– Могу я вас пригласить? – Это была не просьба, а команда.

– Да, конечно, – ответила Керри, чувствуя, как по телу пробегает дрожь. Только что ван Бурен танцевал вальс с одной из самых влиятельных светских дам Грин-Спринг-Вэлли – миссис Фробишер, – и вот уже выбрал Керри.

В отличие от робкого Марка Линди по-хозяйски обвил рукой ее талию. Ван Бурен только что вернулся из Палм-Бич, и его голубые глаза резко выделялись на загорелом лице. Керри с изумлением почувствовала, как руки Линди шарят по ее спине. Сердце ее забилось чаще. С застывшей улыбкой ван Бурен смотрел на нее так, как будто Керри была чистокровной лошадью, и он размышлял, стоит ли взять ее в свой загон.

До сих пор Линди, казалось, мало интересовался ее карьерой наездницы. Обо всем заботились дядя Джек, Брюс Пейджет и конюхи Медоуз. Они следили за тем, чтобы оплачивался вступительный взнос для участников соревнований, отвозили лошадь в фургоне к месту их проведения и делали многое другое. Линди играл роль председателя совета, вызывая панику во время своих редких появлений. Несмотря на это, Керри чувствовала необычайный прилив гордости, когда ван Бурену случалось наблюдать ее с Чудотворцем. Медоуз составлял лишь небольшую часть богатой и разнообразной жизни Линди, включавшей в себя также поло во Флориде, долю в одном из ирландских конезаводов и коммерческие интересы по всему миру. Он имел также репутацию бабника: до Керри доходили слухи, что из женщин он предпочитает богатых разведенных дам.

– Что, черт возьми, вы увидели в моем сыне?

– Что вы имеете в виду, мистер ван Бурен? – нервничая, спросила Керри. По голосу Линди она поняла, что тот уже много выпил, и почувствовала, что разговор перешел на скользкую почву. Ван Бурен насмешливо улыбнулся.

– Не ломайте комедию. Вы прекрасно знаете разницу между мальчиком и мужчиной, – сказал он, крепче сжав Керри.

Это замечание одновременно возбуждало и беспокоило.

– Марк очень хороший, очень ранимый, – ханжеским тоном сказала она. – Вы должны найти время, чтобы узнать его получше.

Ван Бурен откинул голову назад и засмеялся:

– Вот здорово! Мне надо лучше узнать своего собственного сына! Марк вам не подходит, и вы это знаете не хуже меня, так что не притворяйтесь и не морочьте мне голову.

– Нет, я и вправду так думаю. Вы не давали ему шанса.

– Чепуха! – прервал ее Линди. – У него были все возможности проявить себя. Он слабак. Он в мать, а не в меня.

– Пожалуйста, не надо. Я не хотела бы спорить с вами о нем, – с видом оскорбленной невинности сказала Керри. Ван Бурен только отмахнулся. Она неуклюже попыталась сменить тему. – Знаете, я надеюсь в этом году выступить в Хэмптонском кубке лучше, чем в прошлом. Полковник Пейджет считает, что теперь у меня есть хорошие шансы выиграть. Он вам об этом говорил? Приз составляет тысячу долларов…

– Перестаньте говорить о делах. Такие, как вы, любят рисковать.

– А почему вы в этом так уверены, мистер ван Бурен? – холодно сказала Керри, чувствуя, что выходит из себя.

– Потому что вы любите, когда вам бросают вызов. Именно поэтому я посадил вас на свою лошадь. И именно поэтому сейчас танцую с вами.

– Вы позволите? – сказала Керри, пытаясь высвободиться.

– Танец еще не кончился. Так что не дергайтесь, – грубо скомандовал ван Бурен.

Когда музыка наконец кончилась, Керри отошла от ван Бурена прежде, чем тот успел что-либо сказать.

Прокладывая себе путь сквозь толпу, Керри чувствовала, как Линди продолжает сверлить ее взглядом. В растрепанных чувствах достигнув гостиной, она с облегчением вздохнула. Несколько пар, занятых беседой, не обратили на нее ни малейшего внимания. Керри гордо вскинула голову, Если ван Бурен – владелец Чудотворца, а она наездница, это совсем не означает, что он может вести себя с ней, как ему вздумается. Кажется, Линди даже не считает, решила Керри, поднимаясь по широкой дубовой лестнице, что она вправе здесь присутствовать. Уверенной походкой Керри направилась в спальню, куда, как она видела, заходили другие девушки, чтобы попудриться. И действительно, множество девиц в вычурных платьях сидело на огромной кровати или толпилось около зеркала. Когда Керри вошла, все замолчали. Она почувствовала, как внутри у нее все сжалось.

– Привет! – сказала Керри, улыбнувшись приятельницам Синтии Фробишер, среди которых сразу узнала Картер и ее подругу Абигайль.

Пока Керри шла к ванной, все молчали. Когда же она закрыла за собой дверь, послышался сдавленный смех. Выйдя из ванной, Керри пришлось вновь столкнуться с красноречивым молчанием. Страдая от унижения, Керри стояла на лестничной площадке и слышала раздающийся за дверью истерический смех. Если бы только Картер или хоть какая-нибудь из них имела смелость высказать свои мысли вслух, Керри смогла бы постоять за себя, но этот шепот за спиной выводил ее из равновесия.

В довольно замкнутом братстве спортсменов-конников царил дух равноправия. В свое время Керри с великим облегчением и радостью узнала, что даже самый бедный из участников будет желанным гостем на проводимой после состязаний грандиозной вечеринке – будь то в Вашингтоне, Виргинии или Пенсильвании. Там людей больше интересовала родословная Чудотворца, чем родословная Керри. Здесь же дела обстояли иначе. Свит-Уиллоуз – оранжерея балтиморского высшего общества – навсегда для нее закрыта. Когда они с Марком подъезжали сюда по длинной, ярко освещенной аллее, Керри наивно полагала, что все будет иначе.

Она вышла из дома через парадную дверь и направилась в сад. В горле у Керри пересохло, колени дрожали, к глазам подступали слезы. Волоча подол платья по мокрой от росы траве, она уже подходила к ажурной беседке, когда услышала голос Марка.

– Керри, Керри! – задыхаясь, окликнул он. – Я тебя ждал в доме. Куда ты?

– Не знаю – куда глаза глядят. Мне все равно.

– Что случилось?

Она молча продолжала идти.

– Скажи мне, что случилось! – молил Марк.

Они вошли в беседку, благоухающую ароматом роз. Вокруг в кустах блестели светлячки, но Керри их не замечала. Она протяжно вздохнула.