Текст книги "Муки ревности"
Автор книги: Джастин Харлоу
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)
Глава 8
Медоуз, ноябрь
Марк ван Бурен вел свой «мустанг» по темной проселочной дороге недалеко от Медоуз. В свете фар казалось, что они едут в длинном желтом туннеле, по сторонам которого стоят голые дубы и осины. Рядом с Марком на переднем сиденье томно развалилась Керри, слушая тихое пение Нейла Даймонда.
– Может быть, мы чуть подальше свернем с дороги и посмотрим на луну? – предложила она.
– Конечно. Как скажешь.
По тону Марка Керри поняла, что он ждет от нее подтверждения, что она хочет того же, что и он. Нужно было только его подбодрить. Протянув руку, она легко дотронулась до плеча Марка. Сегодня Керри пожинала плоды своего упорного труда. С тех пор, как его отец предоставил Чудотворца в ее распоряжение, Керри получила прекрасный предлог для того, чтобы все лето посылать Марку длинные письма и подробно сообщать о своих достижениях. Вообще же Керри до осени была слишком занята, чтобы думать о чем-либо, кроме завоевания первых розеток на соревнованиях, а Марк находился со своей матерью на Лонг-Айленде.
В первый же день, когда Марк вернулся домой из Хэмптонса, он пригласил ее прогуляться. Чтобы собраться с духом, ему потребовалось два года. Керри находилась в загоне и, как обычно, занималась с Чудотворцем. Марк смотрел на нее издали, и ему казалось, что это богиня верхом на лошади. Потом в кладовой для хранения упряжи он пригласил ее в кино, а когда в конце вечера Марк поцеловал ее в щеку, Керри обняла его за шею и просунула язык в его рот. Марк боялся, что она заметит эрекцию, которая пробудилась к жизни в тот же миг, когда Керри прижалась к нему, и задрожал от изумления, почувствовав прикосновение ее ладони к брюкам. Полузакрытые глаза Керри выражали удовольствие.
– Спасибо за чудесный вечер, Марк, – срывающимся голосом сказала она.
Весь семестр в Гарвардской школе бизнеса Марк мечтал о повторении их свидания на каникулах по случаю Дня благодарения. Веселая агрессивность однокурсниц приводила его в ужас, и на танцах Марк старался их избегать. Он думал, что их хихиканье нацелено на него, и подозревал, что девушки сравнивают его с братом, который производил на их старших сестер такое большое впечатление. Для них двоих мир был по-прежнему тесен, хотя красавчик Линди IV уже умер.
Сейчас Керри лежала рядом, на расстоянии вытянутой руки, размышляя о вечере, который они только что провели вместе в Балтиморе. По ее предложению они отправились выпить в реконструированный отель «Бельведер». Керри знала, что это место посещают самые сливки общества. Входя в холл отеля под руку с Марком, она была слишком довольна, чтобы обращать внимание на то, что «Бельведеру» явно недостает внешнего блеска, который Керри столь ценила в подобных заведениях. Располагавшийся в старом Балтиморе «Маркони», где они обедали, тоже отличался скромной, почти спартанской обстановкой, хотя готовили там превосходно. Было трудно поверить, что мужчины в скромных костюмах и женщины в простых платьях относятся к самым богатым, самым известным людям города.
Поставив машину так, чтобы между деревьями была видна луна, Марк заглушил мотор.
– «Унеси меня на луну» – как раз подходит, – со смехом заметила Керри, слушая тихо играющее радио.
Пододвинувшись к ней, Марк нервно вздохнул.
– Керри… Я не знаю, как сказать… Я так хотел… Ты не выходишь у меня из головы…
– Молчи, – прошептала она, придвигаясь ближе.
Его первое прикосновение было робким, но, когда Керри прикоснулась к его рту мягкими губами, Марк весь превратился в желание.
– Керри, о, Керри! – простонал он.
– Мне так не хватало тебя, Марк, – отодвигаясь, сказала Керри. Откинув назад голову, она посмотрела в его лицо. – Когда ты пригласил меня сегодня вечером, я так разволновалась. Я не могла в это поверить.
– Правда? – радостно воскликнул Марк. – Ты так отличаешься от девушек, которых мне доводилось встречать.
– Я? Чем же? – мягко сказала Керри.
– Не знаю. Не могу этого объяснить. Ты такая искренняя, такая… настоящая, – прошептал он, сгорая от страсти.
Когда Керри заговорила, ее рука оказалась в опасной близости от его бедра.
– И ты, Марк, ты тоже замечательный. Мне было так хорошо сегодня вечером. Правда. Ты такой джентльмен. Ты знаешь, как надо обращаться с девушкой. Мир конников – это мир мужчин, а так приятно почувствовать себя женщиной.
Она осторожно расстегнула пряжку его брюк и начала медленно, очень медленно, тянуть вниз молнию. Мягким движением она просунула руку внутрь. Марк издал судорожный вздох. От прикосновения ее пальцев он изошел страстью. Завершающий спазм наступил мгновенно.
– О Боже, Керри, мне так жаль! – чуть не рыдая от смущения, сказал Марк. Он откинулся назад, закрыв глаза руками. – Прости меня, Керри. Я просто не мог сдержаться.
– Марк, успокойся. Тебе не нужно стыдиться того, что совершенно естественно. Ты зрелый мужчина. Ты просто чудесный! – воскликнула Керри, обнимая его.
Дрожа от радости, он крепче прижал ее к себе.
– У нас все будет очень хорошо, я знаю, – стараясь его успокоить, продолжала Керри. – Я всегда это знала, с самого начала…
Марк с недоверием посмотрел на нее.
– Ты хочешь сказать…?
– Да, Марк. Я хочу отдаться тебе, да, – со счастливым видом сказала Керри. – Что случилось? – засмеявшись, спросила она, когда Марк не ответил.
– Просто не могу поверить, что ты меня хочешь. – Он крепко прижал ее и поцеловал с такой силой, что Керри стало больно.
– Когда мы сможем… Когда ты хочешь?.. – выдохнул он. – Завтра?
– Завтра День благодарения. Ты разве забыл?
– Точно. Тебя там не будет, но, может быть, позже…
– Но ведь я могу прийти, разве нет? – прервала его Керри.
Едва дыша, она следила за тем, как Марк пытается обдумать ситуацию. Он никак не мог собраться с мыслями. Меньше чем за двадцать четыре часа до того, как клан ван Буренов соберется на обед, Марк должен просить у Линди разрешения. И Керри не имела представления, одобрит тот или не одобрит ее присутствие. Она прикинула, что даже в случае отказа ее тело будет вдохновлять Марка на возражения отцу. В прошлом году Керри сказалась больной – лишь бы не обедать в комнате для слуг.
– Да, я могу тебя пригласить. Ты придешь? – спросил он.
– Да. Я бы очень хотела.
– Отлично – тогда я сегодня спрошу папу, когда вернусь домой. Он будет допоздна работать в своем кабинете. И еще я подумал – когда все будут приходить в себя после Дня благодарения, мы могли бы ускользнуть в мотель «Лейзи бой». Ведь правда?
– Это угроза или обещание? – спросила она, легко поцеловав его в щеку.
– Это – обещание. О, Керри…
На следующее утро, проходя по двору конюшни, Керри посмотрела на небо и подумала, что оно такое же оранжевое, как и в прошлом году. Ничего не изменилось, и в то же время все изменилось. На этот раз Джек был в плохом настроении.
– Я уже говорил тебе, мне действительно не нравится, что ты крутишься с Марком, юная леди. Поверь, лучше бы сохранять дистанцию. Мы другого сорта, и ты напрашиваешься на неприятности.
– Дядя Джек, я не понимаю, о чем ты говоришь? Если мистер ван Бурен считает меня достаточно хорошей, чтобы выигрывать на Чудотворце голубые ленты, то, очевидно, я достаточно хороша для того, чтобы сидеть за одним столом с его семьей? – Впервые в разговоре с дядей в ее голосе слышалась холодная уверенность, и это еще сильнее раздражало Джека.
– Ты не должна принимать ухаживания Марка. Я думал, ты поймешь. Чудотворец не имеет к этому никакого отношения.
– И что же я должна была делать? Отказать ему?
На это Джек ничего не ответил, только пристально посмотрел на Керри – так, как будто видел ее впервые.
– Фалуны не хуже других, – не уступала она. – Наша фамилия существовала уже тогда, когда о ван Буренах никто и не слышал. У нас был замок, и мы были дворянами.
– Сейчас ты говоришь, как твой отец, детка, и, кроме неприятностей, тебе это ничего не принесет. – Позвонив в дверь, он в последний раз неодобрительно посмотрел на Керри. Она перешла невидимую границу, и Джек едва сдерживал гнев.
Керри поправила волосы, глядя на окошко из цветного стекла, находящееся над входной дверью. Его красота навела ее на мысль о будущем, когда ее карьера наездницы закончится и когда Керри не придется звонить в дверь, чтобы получить разрешение войти.
– Если в один прекрасный день я стану хозяйкой Медоуз, ты наверняка заговоришь по-другому, – с вызовом сказала Керри, заслышав шаги служанки по паркету.
– Выбрось эту идею из головы, – все, что успел сказать Джек до того, как дверь открылась.
Когда они вошли, Керри быстро сняла накидку, под которой обнаружилось строгое шерстяное платье цвета бордо. Год назад она бы не посмотрела на такое платье. Сегодня же все в облике Керри говорило о безукоризненном вкусе – от туфель-лодочек до легкого макияжа, – но своей живостью она резко отличалась от других присутствовавших здесь женщин и девушек. Не задерживаясь ни на минуту, Керри направилась в сверкающий зал и сразу подошла к Линди ван Бурену. Тот долго отсутствовал, покупая лошадей в Лексингтоне, и вообще этой осенью Керри видела его не так уж часто, хотя знала, что он внимательно следит за ее успехами.
– Добрый вечер, мистер ван Бурен.
– Как дела, Керри? – Она застала его врасплох, и в глазах ван Бурена отражалась смесь сердечности и осторожности.
– Большое спасибо за приглашение встретить День благодарения с вашей семьей. Вы так добры ко мне!
– Ну что вы, наоборот, я очень доволен, моя дорогая. Я был очень рад, когда Марк об этом подумал, – ответил тот. Привыкший видеть Керри в костюме для верховой езды или в куртке, ван Бурен подумал о том, что сейчас в ней ничто не напоминает о конюшне. В платье, с длинными блестящими волосами, Керри походила на гибкого прелестного жокея, а не на крепкую девушку, которая выступает на конных соревнованиях.
– Мы только что получили из Девона снимки, – сказал ван Бурен. – Там есть один, на котором вы – на втором месте после абсолютного чемпиона… – В его голосе звучала насмешка. Прежде чем Керри успела язвительно возразить – подобные реплики, казалось, доставляли ван Бурену немалое удовольствие, – он добавил: – Это прекрасно для девушки, которая выступает совсем недавно.
От его похвалы Керри просияла.
– Я помню ваш тост. На следующий год мы будем первыми в Мэдисон-сквер-гарден и в Гаррисбурге. Немного подождите.
– На это я и рассчитываю, – ответил ван Бурен, и она знала, что это действительно так.
Керри налила себе выпить, стараясь скрыть чувство облегчения, которое испытала, преодолев первый барьер. Она уже давно поняла, что нет смысла робко мяться вдали от власть предержащих, и чувствовала, что все происходящее укрепит ее позиции в кругу семьи. Оглядевшись, Керри решила, что члены семьи и многие из друзей ее узнали, хотя год назад даже не слышали ее имени. Она уже стала известна как одаренная молодая наездница, которой Линди заменил своего сына на Чудотворце. А теперь она вот-вот должна была войти в семейный круг как девушка Марка.
Увидев, что его отец уже занят другим разговором, Марк подошел к Керри.
– Привет! Как дела? – нежно прошептала она, улыбкой напоминая ему об их общей тайне.
– Ты выглядишь потрясающе, – восхищенно прошептал он.
– Спасибо. Мне приятно это слышать от тебя.
Марк отвел взгляд, чтобы скрыть свое смущение. Все двадцать четыре часа он мечтал лишь о том, что произойдет в мотеле «Лейзи бой».
Во время разговора Линди наблюдал за ними, заметив про себя, что его сын наконец-то стал отдавать дань молодости.
– Картер! – позвал он, приближаясь к дочери.
– Да, папа?
Взяв ее за руку, ван Бурен подвел ее к Керри и Марку.
– Ты ведь помнишь Керри, не так ли?
Застигнутая врасплох Картер не смогла скрыть на своем лице выражения гневного презрения. Еще с начала лета, когда до нее дошли вести о Чудотворце, Картер стала холодно относиться к отцу. Она устроила истерику, когда тот принял чудовищное решение посадить невежественную выскочку из Австралии на лучшего прыгуна Медоуз. Отец, по ее мнению, оскорбил память брата, которого Картер очень любила. Даже те лавры, которые Керри с самого начала стала приносить конному заводу, не могли успокоить ее уязвленную гордость. Сейчас Картер кипела от негодования, видя, как эта нахальная особа стремится внедриться в семью. Никого, и меньше всего Картер, не удастся ей обмануть – ведь она просто играет с наивным и беспомощным Марком. А тот явно потерял из-за нее голову.
– Картер, как я рада видеть вас снова! – замурлыкала Керри. – Мы не встречались с тех самых пор, как вы уехали в Европу, помните? Должно быть, вы прекрасно провели время. Как я вам завидую! Мне бы так хотелось об этом послушать!
Картер пришлось вступить в беседу.
– Картер, я хочу представить Керри тете Лилиан, – нетерпеливо сказал Марк через несколько секунд. – Она хотела встретиться с девушкой, которая укротила Чудотворца, – с гордой улыбкой добавил он.
Они направились к старейшей в клане ван Буренов – Лилиан, старшей сестре Линди.
– Значит, вы та девушка, которая получает голубые ленты на Чудотворце. Я рада наконец увидеть вас, моя дорогая. Где вы учитесь? – спросила Лилиан, когда Марк должным образом представил Керри.
– Сейчас я хожу в среднюю школу, потому что должна быть поблизости, но на следующий год поступаю в Бремар около Бостона, – с тихим торжеством объявила Керри.
– Бремар? Неплохо. Очень неплохо, – с одобрением сказала Лилиан.
Через полчаса ликующая Керри рядом с Марком отправилась в столовую.
– Увидимся позже, дядя Джек, – тихо сказала она ему, проходя мимо.
В ответ тот коротко кивнул.
За стол в бордовой столовой должно было сесть чуть более двадцати человек. Свет от высоких серебряных подсвечников был даже ярче, чем до сих пор казалось Керри. Она подумала о том, насколько тихий смех и спокойная беседа здесь отличаются от вульгарного юмора, который правит бал в столовой для слуг.
Парчовые шторы отделяли зал от надвигающейся ночи. По роскошному китайскому ковру Марк подвел Керри к стулу в середине стола – рядом со своим. Она вспыхнула, увидев на карточке надпись крупными черными буквами: «Мисс Керри Фалун». Ее имя красовалось на кружевной скатерти среди великолепия китайского фарфора, хрустальных бокалов и тяжелых серебряных приборов. Только сейчас Керри почувствовала, что она действительно находится там, где хотела быть. Когда все уселись, она окинула взглядом банкиров, похожих на джентльменов фермеров, светских матрон и моментально почувствовала себя неловко. Когда подошла ее очередь, Керри осторожно налила себе суп из огромной супницы, которую подала служанка. Выбирая себе нужную ложку для консоме, она всего на полсекунды отстала от Картер. Весь обед Керри тщательно подражала действиям ван Буренов, стараясь не сделать ничего, что выделяло бы ее среди остальных. Но по мере того, как осушался бокал за бокалом, атмосфера смягчалась, и Керри чувствовала, как туго сжатая внутри пружина начинает расслабляться. Керри забавлял сидевший слева от нее престарелый дядя Марка, Прескотт, что-то все время бубнивший. Глядя сверкающими глазами на Марка, который мало ел и много пил, она старалась не обращать внимания на его волнение, которое начинало ее раздражать. Сама Керри не думала о том, что произойдет в мотеле «Лейзи бой», наслаждаясь тем, что происходит здесь и сейчас. Каждый жест требовал тщательного контроля и самообладания. Происшедшая в ней перемена привлекла внимание Линди, сидящего во главе стола. В глазах Керри отражался свет свечей, а ее волосы отливали золотом. Никогда еще она не была так красива, подумал ван Бурен. Керри повернула голову, и Линди немедленно отвел взгляд, но она поняла, что он только что внимательно ее разглядывал.
К концу обеда Керри чувствовала себя настолько уверенно, что даже враждебные взгляды Картер ее не беспокоили. Когда остатки мясного и тыквенного пирога остались лежать нетронутыми на тарелках, Линди постучал ножом по бокалу.
– За новое поколение особ с голубой кровью, которые родятся в Медоуз, – и со счастливым Днем благодарения всех, нашу семью и наших друзей!
Керри подняла свой бокал с улыбкой сирены, втайне считая, что упоминание об особах с голубой кровью относится и к ней. Повернувшись, она встретилась глазами с Марком.
Около семи обед в основном закончился, и гости начали подниматься из-за стола.
– Сейчас мы могли бы ускользнуть, – вполголоса сказал Марк, когда они вместе вышли из столовой.
Его робкое поведение забавляло Керри. Якобы прогуливаясь, они прошли в переднюю. Их как будто никто не видел: Картер прошла прямиком наверх, а Линди исчез в своем кабинете.
– Мне хочется подышать свежим воздухом. Почему бы нам не прокатиться? – игриво предложила Керри.
Марк беспокойно оглянулся, замечание было сделано достаточно громко, чтобы его могли слышать все.
– Конечно, прекрасная идея, – небрежно ответил он. – Мы можем поехать в кино в Глиндон.
Через несколько секунд они уже мчались по обсаженной деревьями подъездной аллее. Керри положила голову на плечо Марка.
– Не волнуйся. Я слышала, что так все поступают, – ободряюще сказала она. – Даже дети в школе говорят, что в «Лейзи бой» не задают никаких вопросов.
Перед горящей неоновой вывеской Марк свернул и подъехал к администрации мотеля.
– Я подожду в машине, – сказала Керри.
Керри смотрела, как он уходит, и чувствовала раздражение от его детского поведения. Против своего желания она сравнивала Марка с простыми похотливыми парнями в Кунварре, поведение которых принимала как должное. Внезапно ее осенило, что Марк, должно быть, еще девственник. Если так, то все пройдет даже легче, чем она ожидала.
– Все в порядке, – со вздохом облегчения сказал он, вернувшись к машине. – Парень на меня едва взглянул. Я просто заплатил тридцать долларов вперед, и он передал мне ключи.
– Ну что я тебе говорила? – хихикнула Керри.
Марк отпер дверь убогого строения, почти полностью укрытого среди деревьев, и зажег свет. Почти всю комнату занимала кровать.
– Я на минутку схожу в ванную, – с притворной застенчивостью сказала Керри, сняв пальто.
Она оставалась там достаточно долго, чтобы Марк успел успокоиться. Когда она с робким видом вышла из ванной в одних трусиках и лифчике, Марк уже улегся под простыню. Керри заметила, что он поспешно положил на тумбочку носовой платок. Она нерешительно посмотрела на юношу.
– Я надеюсь, ты не думаешь, что я доступная или что-то в этом роде, – проникновенным шепотом сказала Керри. – У меня это впервые.
– У меня тоже, – сказал Марк. Когда Керри скользнула под простыни, он задрожал от желания. Пристроившись рядом с ним, Керри почувствовала, что он уже пришел в возбуждение.
– Выключи свет, – прошептала она и разделась совсем.
Они начали страстно целоваться, а когда Керри ощутила, что Марк уже не может сдерживаться, она отстранилась и тихо сказала:
– Ох, Марк, а если у меня будут неприятности?
– Все в порядке, я кое-что захватил, – ответил он.
– Я знала, что могу на тебя положиться, – нежно сказала Керри. – Я себя чувствую в полной безопасности.
Марк некоторое время возился с презервативом, а когда обернулся к ней, Керри почувствовала, что он уже на грани. Она легла на спину, и Марк сразу вошел в нее. Керри тут же издала ожидаемый от нее стон. Марк издал прерывистый вздох. Несколько секунд он лежал на ней, затем откатился в сторону.
– Прошу прощения, Керри, я сделал тебе больно. Я не смог сдержаться.
– Пожалуйста, не говори так. Было совсем не так больно, как я ожидала. Наверно, потому, что я очень тебя хотела. – Она нежно погладила его по волосам.
– Правда? Я не могу тебе передать, как важно для меня это слышать. Керри, я думаю, что люблю тебя, – сказал Марк, обнимая ее.
– Я никогда не думала, что ты мне это скажешь. Я самая счастливая девушка в мире – потому что первым был именно ты. Ты был нежным и в то же время сильным.
Они лежали рядом, а Керри пыталась скрыть презрение, которое вызвали в ней извинения Марка. Она хотела не этого. Она любила, когда мужчина страстно берет ее без каких-либо извинений и угрызений совести. Керри хотела властного мужчину, который сумеет возбудить в ней ту страсть, какую еще никому не удавалось разжечь, но которая – она знала – в ней существует. Эта волна страсти пока не захлестывала ее, сон пока не сбывался. Но хотя слияние с Марком не вызвало абсолютно никакого ответного чувства, Керри задвинула свои желания подальше – туда, где они не помешают девушке, предназначенной для Марка.
Мюррен, Швейцарские Альпы, декабрь
Когда пилот выключил запрещающий сигнал, давая знать, что самолет набрал высоту – восемь тысяч метров, Шаннон отстегнула привязные ремни. Повернувшись, чтобы взглянуть на густые облака, в конце салона она увидела Амадео, который с предельным вниманием говорил с кем-то по-испански по радиотелефону. Лихорадочно работая вместе со своим секретарем над лежащими перед ним бумагами, Амадео снял пиджак и ослабил галстук. Почувствовав на себе взгляд Шаннон, он на секунду поднял голову и тепло улыбнулся ей. Линия его сильных плеч, игра мускулов под тонкой хлопчатобумажной рубашкой напомнили Шаннон о том, что ее ожидает в этом неожиданном путешествии. Она проведет рождественскую неделю вдвоем с Амадео в отдаленной деревушке в Швейцарских Альпах. Оглядывая роскошный интерьер самого престижного самолета, какой только можно купить за деньги, Шаннон вспоминала обстоятельства, которые привели к таким стремительным переменам.
Через неделю после обеда у «Максима» Амадео позвонил ей из Гонконга. Как он объяснил, деловая поездка может задержать его вдали от Парижа на несколько месяцев, по меньшей мере до декабря. Словно чувствуя, что романтическая связь между ними за столь долгое время может ослабнуть, Амадео звонил почти ежедневно и регулярно посылал огромные букеты благоухающих цветов. Когда в декабре в одно воскресное утро он позвонил и сообщил, что возвращается в Париж, Шаннон поняла, что своей заботливостью и настойчивостью Амадео сломил ее сопротивление. Он пригласил ее в ресторан в Булонском лесу, и Шаннон направилась туда, с нетерпением ожидая встречи. Амадео не скрывал радости оттого, что наконец ее видит. Неожиданно Мигель прервал их разговор, сообщив, что пора ехать в аэропорт, чтобы лететь в Цюрих. В этот момент Шаннон уже решила, что позволит ему себя соблазнить, и только нежные сожаления Амадео по поводу предстоящего расставания немного утешили ее. Тем более она удивилась, когда всего через несколько дней Амадео позвонил и пригласил провести с ним рождественские каникулы.
– Боюсь, я уже приняла приглашение отправиться в Граншан, – сказал Шаннон.
– А почему бы его не отложить? Скажите, что у вас срочный вызов в Мюррен, от которого нельзя отказаться.
– Хорошо, – просто сказала Шаннон, внезапно понимая, чего она хотела все это время. Вешая трубку, Шаннон знала, что ее слабое сопротивление ни на секунду его не обмануло.
Часом позже приземлившись в Берне, они продолжили свой путь. Маленький поезд карабкался вверх по заснеженному склону, везя их в Мюррен. Завернувшись в лисью шубу, Шаннон уютно устроилась рядом с Амадео. Поезд пыхтел, двигаясь по краю гигантской пропасти. В отдалении розовели Эйгер и Юнгфрау, окрашенные лучами заходящего солнца. В долине, занесенной глубоким снегом, виднелась небольшая деревушка. Мигель провожал их до самого шале, чтобы доставить багаж и корзину с подарками и провизией, которую они взяли с собой. Среди этих вещей был и подарок Амадео от Шаннон – небольшой натюрморт, который ей в последнюю минуту помог выбрать Фабрис.
– Ну? Что скажете? – спросил Амадео, когда они вышли из поезда.
– Неправдоподобно красиво, – заметила Шаннон. – Как будто из книжки братьев Гримм.
– Здесь нет машин. Мы должны идти к дому пешком. Это недалеко вверх по склону, и Мигель доставит чемоданы на санях. Мы можем спускаться к подъемникам на лыжах, querida[10]10
любовь моя (исп.).
[Закрыть], – сказал он, взяв ее за руку. Утоптанный снег хрустел под ногами.
– Это вы можете ходить на лыжах, – засмеялась Шаннон. – Не забывайте, что я новичок.
– Вы моментально научитесь съезжать по этому склону не хуже профессионалов. Если, конечно, не предпочтете нежиться у огня и вообще ничего не делать.
При мысли о том, что они вдвоем останутся у яркого огня, Шаннон ощутила внутри странное покалывание и отвела глаза.
Они карабкались вверх по склону горы, мимо деревянных шале, напоминавших имбирные пряники. Поздний вечер спускался на бернский Оберланд, над белыми крышами домов в радужное небо поднимались столбы дыма. Темные сосны, ветки которых утопали в снегу, молча смотрели на пришельцев. Они вступали в другой мир, где единственными звуками были хруст льда под ногами да звон колоколов, эхом разносившийся в кристально чистом воздухе.
– Мы пришли, – сказал Амадео, останавливаясь перед шале, стоящим в стороне. – Это здесь.
С резной крыши очаровательного трехэтажного домика свисали сосульки. Из близлежащего коровника замечательно пахло коровами и сеном. В тот момент, когда они перешагнули порог дома, Шаннон почувствовала, как ее охватывает покой. В каменном очаге в гостиной приветственно плясал огонь, а из огромного окна была видна далекая горная цепь.
– Я вижу, Хельга только что здесь побывала, – сказал Амадео, потирая руки от удовольствия. – Прекрасно. Она и ее муж присмотрят за вещами. Входите, снимайте шубу и идите к огню. Вы ведь наверняка замерзли.
По тому, как Амадео двигался в огромной комнате, как говорил, было заметно, что он очень рад оказаться здесь. Казалось, все свои заботы он оставил за порогом.
Если Ле-Турель отдавал дань европейской утонченности и элегантности, шале возвращало к простому образу жизни. Как чувствовала Шаннон, Амадео Бенгеле это больше нравилось. Именно здесь он развесил инкрустированные серебром старые уздечки и патронташи аргентинских гаучо, а также коллекцию южноамериканских пистолетов и ружей. Здесь же были и личные сувениры. Большой замок представлял своеобразную витрину транснационального магната, а в швейцарской деревне находилось прибежище кабальеро, логово атамана. Бесценные редкости, собранные в Ле-Турель, были добычей Амадео в его битве за продвижение вверх. Но Шаннон чувствовала, что только здесь, в сердце Альп, он мог быть самим собой. Глядя на стоящую на полке керамику работы инков и ацтеков, Шаннон понимала, что Амадео позволяет ей заглянуть в самый потаенный и драгоценный уголок своей души, в то, что он до сих пор скрывал.
Мигель ушел. Шаннон прилегла на диван около камина и смотрела, как Амадео подкладывает в огонь побольше дров.
– Хельга – прекрасная хозяйка, но никогда не кладет столько дров, сколько надо. Швейцарцы очень экономны.
– Я думаю, иначе нельзя. В этой долине они отрезаны от мира, – сказала Шаннон, заметив про себя, что в шале как раз ни на чем не экономили, не пожалели никаких денег, чтобы сделать его комфортабельным. Здесь стояли низкие кожаные кресла и диваны, на полу лежали звериные шкуры. Пламя в камине поднялось высоко, бросая бронзовый отсвет на энергичное лицо Амадео. Сейчас, когда он оделся в вылинявшие джинсы и свитер, в нем чувствовалась какая-то другая, вновь обретенная сила и неброская основательность – под стать здешней обстановке. Шаннон не стала раздумывать о том, сколько женщин здесь уже побывало, вспомнив сказанные ей на прощание слова Фабриса: «Эта сказка будет иметь счастливый конец, если вы закроете книгу сразу после того, как она кончится».
Подняв голову, Амадео дотронулся до ее щеки.
– О чем вы думаете?
– О том, что простота – это основа вашей силы, вашего успеха.
– Вы так же умны, как и красивы, – пробормотал Амадео. Его глаза были полны признательности. Подойдя к бару, Амадео вернулся, неся два бокала прозрачной жидкости.
– «Пойр Вильямс», – сказала Шаннон, почувствовав запах зрелых груш, всегда мучительно напоминавший ей о конце лета. – Только подумать – грушевые деревья сейчас занесены трехметровым снегом.
Сев рядом, Амадео поднял свой бокал.
– За весну! За бутоны, которые становятся зрелыми плодами. – Наклонившись, он страстно поцеловал ее в губы.
Шаннон откинулась на мягкие подушки. У нее внезапно закружилась голова.
Он взял ее за руку.
– Знаете, раньше я останавливался в шале в Гштаде, который когда-то принадлежал королю Албании, а перед этим останавливался в тамошнем дворце. Но я убедился, что Гштад – это просто продолжение Парижа. Здесь, в Мюррене, нет такого шика. Никто меня не знает, никто никуда не приглашает. Я счастлив. Я могу делать то, что мне нравится – есть руками, спать после обеда. Здесь нет телефона или радио. Я привожу сюда очень немногих, – добавил он.
– Какая ирония в том, что всю жизнь вы стремились подняться над толпой, а теперь, когда цель достигнута, вам ничего не нужно, кроме неизвестности и простоты.
– Ну нет. Мне нужно не только это, – сказал Амадео и мягко потянул ее к себе. Когда Шаннон оказалась в его объятиях, Амадео погладил ее по щеке. – Я боялся, что в последний момент ты передумаешь. Я чувствовал в тебе настороженность. Но ты не разочаровала меня – ты пришла.
Эти нежные слова разожгли пламень чувства, и, наклонившись, Амадео впился в ее губы голодным поцелуем.
– Сегодня, завтра и послезавтра принадлежат только нам одним. Я слишком эгоистичен, чтобы разделять тебя с кем-то. Я долго ждал момента, когда буду с тобой так, как должны быть мужчина и женщина – один дух, одна плоть. Вот почему я привез тебя сюда, чтобы ты могла видеть меня таким, какой я есть, Шанита, – прошептал он и положил руку ей на шею. – Распусти для меня волосы. Я хочу, чтобы сегодня ночью ты была дикой и необузданной.
Позже по деревянной лестнице Шаннон поднялась наверх в спальню. Под низко нависшими сосновыми балками стояла разукрашенная швейцарская кровать с огромной пуховой периной. Перед старой изразцовой печкой на полу лежала чудовищных размеров медвежья шкура.
Шаннон была рада, что нет служанки и она сама может распаковать ту простую одежду, что захватила с собой. Приняв душ, она переоделась в длинное серовато-зеленое платье из кашемира и распустила волосы – локоны свободно падали на плечи. Увидев себя в стоящем на туалетном столике маленьком зеркале, Шаннон вспомнила слова Амадео: «Я хочу, чтобы сегодня ночью ты была дикой и необузданной».
Услышав на лестнице ее шаги, Амадео отошел от камина и сбросил с себя задумчивость. Он поставил пластинку с южноамериканской мелодией, и Шаннон стала пританцовывать в такт музыке. Чувственные искорки замелькали в глазах Амадео. Он двинулся ей навстречу, широко раскрыв объятия, и они закружились под звуки танго, которое пел низкий мужской голос. С дьявольской улыбкой он делал умопомрачительные па, а под конец подхватил Шаннон у самого пола. Танец закончился, партнеры задыхались от смеха, который перешел в затяжной поцелуй у камина.
