Текст книги "Поэты 1880–1890-х годов"

Автор книги: Дмитрий Мережковский

Соавторы: Константин Романов,Мирра Лохвицкая,Сергей Сафонов,Дмитрий Цертелев,Федор Червинский,Сергей Андреевский,Иван Лялечкин,Николай Минский,Петр Бутурлин,Константин Льдов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 39 страниц)

А. А. КОРИНФСКИЙ

357. ПС, с. 94.

358. Набл., 1890, № 10, с. 73, где после ст. 8 дополнительная строфа:

 
Я видел, как в цветах пред божьим алтарем
Явилась девушка в наряде подвенечном,
А рядом с ней, с обрюзгнувшим лицом,
Глядящий в гроб старик, – как в горе бесконечном
Созданье кроткое сказало тихо «да!»,
И мертвой белизной лицо ее покрылось,
И как она потом, бедняжка, ни крепилась —
Но слез, нежданных слез, сдержать уж не могла.
 

Печ. по ПС, с. 64. Автограф с датой: «1 июля 1890» – ПД.

359. «Россия», 1890, № 24, с. 7, в цикле «Арабески». Печ. по ПС, с. 60. Автограф с датой: «31 июля 1890» – ПД.

360. «Художник», 1891, № 20, с. 524, где после ст. 9:

 
Журча бежал родник по узкому оврагу,
С природою ведя несложный разговор,
Нашептывая ей одну и ту же сагу…
 

Печ. по ПС, с. 190. Автограф с датой: «6 октября 1890» – ПД.

361. ПС, с. 164. Фофанов Константин Михайлович (1862–1911) – поэт-лирик, с которым Коринфского связывали многолетние дружеские отношения. Нередко в критических статьях имена обоих поэтов упоминались рядом. Так, в «Обзоре новейшей современной поэзии» П. Ф. Якубович писал: «В иллюстрированных изданиях г. А. Коринфский играл бы роль полновластного царя современных поэтов, если бы не было у него там опасного соперника в лице г. Фофанова, слава которого установилась гораздо раньше и все еще остается непоколебимо прочной. Пишет г. Коринфский, как и г. Фофанов, довольно звучным и легким стихом, с безупречно гармонирующими рифмами, и отличается при этом изумительной плодовитостью…» (РБ, 1897, № 8, с. 151).

362. «Наше время», 1892, № 7, с. 115. Автограф с датой: «10 мая 1892» – ПД. Засодимский Павел Владимирович (1843–1912) – писатель-семидесятник народнического направления, автор ряда произведений о крестьянстве: «Хроника села Смурина» (1874), «Повести из жизни бедных» (1876), «Бывальщины и сказки» (1888) и др.

363. ПС, с. 135. Автограф стихотворения «Еду я, еду… Везде предо мной…» с датой: «25 мая 1892» – ПД.

364. «Наше время», 1892, № 22, с. 355, в цикле «На кладбище».

365. «Наше время», 1892, № 34, с. 548, в цикле «Венок на могилу Фета». Автограф – ПД.

366. ПС, с. 93.

367. ПС, с. 130. Положено на музыку А. В. Таскиным.

368. ПС, с. 153.

369. ПС, с. 182.

370. ПС, с. 186. Архонт – высшее должностное лицо в Афинах.

371. «Нива», 1894, № 9, с. 207. Печ. по ЧР, с. 89, в разделе «Бывальщины». Автограф с датой: «14 ноября 1893» – ПД. Пересказ былины «Святогор и тяга земная», принадлежащей к числу редких. О другом варианте этого сюжета см. примеч. 372 и 381.

372. ЛПкН, 1894, № 6, с. 261. Печ. по ЧР, с. 61, в разделе «Бывальщины». И. А. Бунин на выход в свет сборника Коринфского «Тени жизни» откликнулся критической рецензией, в которой с иронией писал: «Прочитавши „Песни сердца“ и „Черные розы“, мы заметим, что г. Коринфский воспевает главным образом русалок, Поволжье, старорусских богатырей на борзых конях или с гуслями-самогудами, приход „Весны-чаровницы“ (иначе солнечные заигрыши)…» («Новое слово», 1897, № 6, с. 57). В этой рецензии наряду с другими стихотворениями упоминались «Русалочная заводь», «Микула», «Святогор» и др. См. примеч. 381.

373. ЖО, 1894, № 19, с. 382. П. Ф. Якубович в статье о Коринфском, объясняя его популярность «в одной части публики и литературы», писал: «Во второй половине восьмидесятых годов существовало несколько модных увлечений. Едва ли не главным из таких увлечений был в известных слоях прессы и публики подъем „национального чувства“… Вот в эту-то полосу нашего „общественного сознания“… и расцвели на поле русской поэзии „черные розы“ г. Аполлона Коринфского, с первых же шагов начавшего петь в народном духе, народным слогом и складом» (П. Ф. Гриневич (П. Ф. Якубович), Очерки русской поэзии, изд. 2, СПб., 1911, с. 313). Процитировав программное стихотворение «На чужом пиру», критик далее заключил: «Вот какие задачи ставит себе „простодушная“, но обиженная в „праздничных хоромах“ литературы муза г. Коринфского. Но легко, видно, захотеть, но нелегко на самом деле запеть настоящим „русским словом“ и „русским складом“, сделаться действительно народным поэтом, Кольцовым, Шевченком, Бернсом, Беранже…» (там же, с. 314).

374. «Труд», 1894, № 6, с. 625, в цикле «Во дни безвременья». Печ. по ЧР, с. 172, в разделе «Отголоски».

375. ВИ, 1897, № 1502, с. 459, в цикле «Поздние песни» (отрывки из дневника). Печ. по «Гимн красоте», СПб., 1899, с. 87. Автограф с датой: «10 октября 1894» – ПД.

376. ЧР, с. 265, в разделе «Картины Поволжья». В связи с этим стихотворением П. Ф. Якубович писал: «С большой охотой пишет г. Коринфский картинки природы, родного Поволжья и пр. Быть может, этот род поэзии и есть настоящее его призвание; но и тут все дело портит отсутствие простоты, как в стиле, так и в образах, – все эти „Русь русская“, „зорька-заряница“, сравнение котловин между горами с чашами, налитыми до краев „зеленым вином“, от которого пьянеет ветер, и пр. и пр.» (П. Ф. Гриневич (П. Ф. Якубович), Очерки русской поэзии, изд. 2, СПб., 1911, с. 316). Шихан – холм, бугор.

377. «Звезда», 1895, № 6, с. 141. Печ. по ТЖ, с. 69. Автограф с датой: «22 января 1895» – ПД.

378. ЖО, 1895, № 17, с. 322, в цикле «Отклики». Печ. по ЧР, с. 170, в разделе «Отголоски». Автограф с датой: «20 марта 1895» – ПД.

379. «Нива», 1895, № 20, с. 472, под загл. «„Красная весна“. Фантазия». Печ. по ЧР, с. 94. Автограф с датой: «20 апреля 1895» – ПД. Быков Петр Васильевич (1843–1930) – писатель и библиограф, автор многочисленных биографических очерков о выдающихся литературных деятелях. Рамень – ромашка. Троица – весенне-летний праздник, пятидесятый день после Пасхи. Семик – четверг на русальской (семицкой), седьмой неделе после Пасхи. Этот день отмечался ритуальным гулянием девушек, которые ходили «завивать» березки – пригибать и переплетать их с травой, связывать концы веток в кольцо, в виде венка.

380. ТЖ, с. 69. «Обман, нас возвышающий» – неточная цитата из стихотворения Пушкина «Герой».

381. «Нива», 1896, № 15, с. 344. Печ. по сб. «„Бывальщины“ и „Картины Поволжья“», СПб., 1899, с. 12, где народно-балладные стихотворения Коринфского были объединены в отдельный раздел «Бывальщины», в который, наряду с другими, вошли стихотворения «Русалочная заводь», «Святогор», «Красная весна», «Микула». Автограф – ПД. В критике этот сборник вызвал разноречивые мнения. В определенной части критики Коринфский оценивался как один «из немногих видных представителей поэзии, успешно разрабатывающих русские национальные темы. В своих стихах он захватывает все „бывалое“. Поет он Святогора-богатыря, этого Самсона земли русской, и самую Русь… в этой стороне своей деятельности он является достойным подражателем „короля русских поэтов“ К. К. Случевского и покойного гр. А. К. Толстого» («Кавказ», 1899, 24 июня). Но в большинстве критических отзывов «бывальщины», напротив, оценивались как мнимо народные и подражательные произведения. «Кое-что он, конечно, сам от себя присоединяет к подражательным вещам. Но этого своего, самостоятельного, вдохновенного, так мало в массе навеянных звуков…» – писал В. Буренин («Новое время», 1899, 24 сентября). Подобным же образом «бывальщины» характеризовались и в рецензии, появившейся в газете «Россия». Они назывались «рабским подражанием» балладам и легендам А. К. Толстого («Россия», 1899, 5 июня). Микула – образ богатыря-крестьянина, является в былинах воплощением народной силы. Шишак – шлем, каска с гребнем или хвостом. Шелепуга – плеть, кнут, палка. Волх Всеславьевич – могучий богатырь. В былине рассказывается о его походе в Индийское царство, о том, как «завладел он всей Индеюшкой богатою». Этот поход в Индийское царство сопоставляют с походом Олега в Царь-град. Ставр, Поток – герои былин о верной и неверной женах. Однако в былинах этому сказочно-житейскому сюжету придается героический характер. А сохи его кленовой не взяла и Вольги рать. Микула победил князя Вольгу Святославовича и его дружину, которая не могла «сошки с земельки повыдернути, из омешков земельку повытряхнути, бросити сошку за ракитов куст». Сумки ратая холщовой Святогор не мог поднять. Воин-богатырь Святогор не в силах был поднять сумочку с тягою земною, которую нес на своих плечах и бросил на дороге Микула.

382. «Север», 1896, № 33, с. 1150. Автограф без загл., с датой: «14 июня 1896» – ПД.

383. РО, 1896, № 7, с. 163, без загл., в цикле «Из Волжского альбома». Печ. по сб. «„Бывальщины“ и „Картины Поволжья“», СПб., 1899, с. 243.

384–385. ВИ, 1896, № 1437, с. 148, в цикле «Под сенью сосен». Автографы с датами: «21 июля» и «22 июля 1896» – ПД. В рецензию на сб. ТЖ эти стихотворения отмечались как «лучшие пьесы г. Коринфского… где сказывается нечто неуловимо бледное, тихое и совершенно пассивное. В них г. Коринфский вполне естественен и непосредственен. Таковые: „Под темным наметом сосны вековой…“, „К пустынному приволью…“ и подобные…» («Новое время», 1897, 1 января).

386. КнНед, 1896, № 11, с. 26, в цикле «На плотах (Из поволжских сказаний)», под загл. «У пристани». Печ. по ТЖ, с. 204, в цикле-«На плотах (Из „Картин Поволжья“)». Автограф без загл., с датой: «4 августа 1896» – ПД.

387. «„Бывальщины“ и „Картины Поволжья“», СПб., 1899, с. 7. В тетради автографов стихотворений за 1898 г. (ПД) вклеены корректурные листки с правкой А. А. Коринфского и пометой: «Оба стихотворения были прочтены мною на художественно-литературном вечере, устроенном Л. Б. Яворской в память гр. А. К. Толстого 10 декабря». В годину смутную озлобленной борьбы. Подразумеваются 60-е годы, время острейшей общественно-идеологической борьбы. «Госты случайный», «Двух станов не боец» – цитаты из стихотворения А. К. Толстого «Двух станов не боец, но только гость случайный…» (1858). «Любовь, широкая – как море»… «земные берега» – цитата из стихотворения А. К. Толстого «Слеза дрожит в твоем ревнивом взоре…» (1858). Змей-Тугарин – образ злейшего врага в русских былинах. В Тугарине видят отражение исторического лица – половецкого хана Тугорхана (XI в.). Илья Муромец, Поток, Алеша Попович, Добрыня Никитич – самые популярные образы богатырей – русских былин. В конце 60-х – начале 70-х годов А. К. Толстой написал ряд былин: «Змей Тугарин» (1868), «Поток богатырь» (1871), «Илья Муромец» (1871), «Алеша Попович» (1871); в некоторых из них фольклорные сюжеты тенденциозно связывались с современностью. «За честь нашей родины я не боюсь!»… «Нет, шутишь! Жива наша русская Русь!» – цитата из былины А. К. Толстого «Змей Тугарин».

К.Р

388. Стих. 1886, с. 1. Автограф – ПД. Положено на музыку Е. Ф. Аленевым, Ц. А. Кюи, С. В. Рахманиновым, С. В. Юферовым и др.

389. BE, 1882, № 8, с. 421. Автограф – ПД. Во всех последующих изданиях – в разделе «Библейские песни». Я. П. Полонский в письме к К. Р. от 20 января 1887 г. особенно отметил «вполне безукоризненное и даже художественное стихотворение „Псалмопевец Давид“» (ПД), Положено на музыку М. М. Ипполитовым-Ивановым, Э. Ф. Направником и др. Давид – царь древнего Израиля (конец XI – середина X в. до н. э.). Ему приписывается создание духовных песнопений (псалмов). В юности был оруженосцем царя Саула. По библейскому преданию, Давид, искусный в музыке, играл царю на арфе, когда того возмущал злой дух, «и отраднее и лучше становилось Саулу, и дух злой отступал от него» (Первая книга царств, гл. XVI, ст. 14–23).

390. Стих. 1389, с. 5. Положено на музыку Ц. А. Кюи, П. И. Чайковским.

391. BE, 1882, № 9, с. 288; Стих. 1886, под загл. «В Венеции». Печ. по Стих. 1889, с. 140, в цикле «В Венеции». Автограф – ПД. Положено на музыку Г. В. Готом, Э. Ф. Направником, В. Т. Соколовым. Палаццо дожей – Дворец дожей, строился на протяжении столетий (IX–XIV вв.), служил резиденцией правителей Венеции. Пьяцетта – небольшая площадь. На границе Пьяцетты и набережной стоят две массивные колонны, вывезенные из Египта в XII в. На одной из них установлено мраморное изваяние св. Федора, на другой – бронзовый лев – эмблемы церкви и Венецианского государства.

392. Стих. 1886, с. 43. Положено на музыку К. К. Варгиным, М. В. Анцевым.

393. Стих. 1886, с. 65. Автограф – ПД. Откликаясь на получение первого сборника стихотворений, А. Н. Майков писал 20 сентября 1886 г. К. Р. в связи с этим стихотворением: «Лирика передает минутное настроение, улавливает мимолетящий миг – и лирические стихотворения, прочитанные порознь и в разные времена, улетучиваются в памяти, как блеснувший метеор. Собранные же вместе, они – черта за чертой – очерчивают духовный облик поэта, его симпатии и антипатии, его стремления, его идеалы жизни, его внутреннее я… В стихотворениях у Вас есть один, не раз повторяющийся мотив, который в осадке впечатлений у читателя остается господствующим… это тот, который наконец так триумфально выразился в стихах:

 
В борьбе непрестанной с могучею страстью
Опять побежден ненасытный недуг,
И с новою силой, и с новою властью
Воспрянет опять торжествующий дух.
 

Эта победа духа, эта победа долга – есть истинный, единственный христианский выход из-под жизненных бурь, это спасение, это залог многого доброго. И так как он в ряде стихотворений перевивается с другим мотивом – с любовью к России, то как же не назвать впечатление – радостным!» (ПД)

394. Стих. 1886, с. 68. Автограф – ПД. В сентябре 1886 г. К. Р. послал П. И. Чайковскому первый сборник своих стихотворений. «Быть может, – писал он, – которое-нибудь из них покажется Вам подходящим для переложения на музыку» (ПД). Чайковский ответил, что «многие из них проникнуты теплым искренним чувством, так я просящимся под музыку» (ПД). В конце 1887 г. композитор на тексты поэта сочинил шесть романсов. Посылая их К. Р., Чайковский писал о том, в каких неблагоприятных для него условиях создавались эти романсы: «Помню, что я писал их после постановки „Чародейки“, неуспех которой глубоко огорчил меня; при том же я имел тогда перед собой большую заграничную поездку, очень пугавшую меня; одним словом, состояние духа было не такое, какое требуется для удачной работы… В результате должны были получиться не особенно удачные романсы, хотя я и очень старался, чтобы хорошо вышло… „Растворил я окно“ и еще „Уж гасли в комнатах огни“ суть, по-моему, лучшие из шести» (ПД). Кроме Чайковского, это стихотворение было положено на музыку Ю. И. Блейхманом, М. К. Липпольдом.

395. Стих. 1889, с. 50. Положено на музыку Е. Ф. Аленевым, А. Н. Алфераки, А. Н. Корещенко.

396. Стих. 1886, с. 81. Во всех последующих изданиях – в разделе «Библейские песни». См. примеч. 389. Положено на музыку А. Н. Алфераки, М. М. Ипполитовым-Ивановым и др.

397. Стих. 1886, с. 83. Печ. по Стих. 1889, с. 51. Автограф – ПД. Положено на музыку А. Н. Алфераки, С. В. Зарембой, Ц. А. Кюи, Э. Ф. Направником и др.

398. Стих. 1886, с. 174. Автограф – ПД. См. примеч. 394. Положено на музыку П. В. Акимовым, Г. П. Злобиным, П. А. Колоколовым, П. И. Чайковским.

399. Стих. 1889, с 213, без ст. 85–92. Печ. по Стих. 1913, т. 1, с. 366. Автограф – ПД. А. А. Фет в письме к К. Р. от 19 декабря 1886 г. свою оценку этого стихотворения сопроводил интересными рассуждениями о поэтическом мастерстве: «…у поэта нельзя отрицать права размахнуться такой специальной картинкой, как нельзя отнять права у живописца-художника бойко нарисовать пером игривый очерк в альбоме. Но все-таки этот род не может один упрочить поэтического кредита. Стихотворения на известные случаи самые трудные, и это понятно: нужна необычайная сила, чтобы из тесноты случайности вынырнуть с жемчужиной общего, вековечного. Конечно, прощание Пушкина с иностранкой случайно, но он и не бьет на эту случайность, а лишь на —

 
„но ты от страстного лобзанья
свои уста оторвала“,
 

которое составляет вековечное содержание искусства и только одной поэзии потому, что изображения этого момента для всех иных искусств недоступны. Поэзия непременно требует новизны, и ничего для нее нет убийственнее повторения, а тем более самого себя. Хотя бы меня самого, под страхом казни, уличали в таких повторениях, я, и сознавшись в них, не могу их не порицать. Под новизною я подразумеваю не новые предметы, а новое их освещение волшебным фонарем искусства. Стихотворение, подобно птице, пленяет или задушевным пением, или блестящим хвостом, часто даже не собственным, а блестящим хвостом сравнения. Во всяком случае вся его сила должна сосредотачиваться в последнем куплете, чтобы чувствовалось, что далее нельзя присовокупить ни звука.

Вот главнейшие правила, которых я стараюсь держаться при стихотворной работе, причем, главное, стараюсь не переходить трех, много четырех куплетов, уверенный, что если не удалось ударить по надлежащей струне, то надо искать другого момента вдохновенья, а не исправлять промаха новыми усилиями» (ПД). Гончаров писал, что в стихотворениях К. Р., обращенных к родине из-за границы, «влечение к родине, тоска по ней и т. п. выражаются слишком общими местами… Вообще в чувствах к богу, к родине и другим высоким предметам – нужно исторгать из души вдохновенные гимны и молитвы и „ударять по сердцам с неслыханною силой“, или – сознавая бессилие, умалчивать, чтоб не впасть в бесцветную похвалу и аффектацию» (И. А. Гончаров, Литературно-критические статьи и письма, Л., 1938, с. 349). Субалтерн – младший обер-офицер, подчиненный ротному командиру. Жалонер – один из солдат, поставленный для указания расположения воинских подразделений на парадных смотрах.

400. Стих. 1886, с. 182. Печ. по Стих. 1889, с. 67. Стихотворения «Распустилась черемуха в нашем саду…», «Уж гасли в комнатах огни…» А. А. Фет отметил в письме от 27 декабря 1886 г. «как наиболее выдержанные в тоне и ближе подходящие» к «идеалу лирического стихотворения» (ПД).

401. Стих. 1886, с. 189. Автограф – ПД. Положено на музыку Б. Л. Левинзоном, А. А. Петровым.

402. Стих. 1886, с. 208. Печ. по Стих. 1889, с. 226. Это стихотворение, наряду с «Лагерными заметками», И. А. Гончаров считал «кульминационной точкой» первого сборника стихотворений К. Р. «Не знаю, какую цену Вы сами изволите придавать этим трем стихотворениям, но что касается меня, то я нахожу… что в них, таких маленьких вещах, заключено, сжато больше признаков серьезного таланта, нежели во всем, что Вами написано, переведено и переложено прежде.

Почему? Потому что эти очерки взяты из Вашей собственной личной жизни и взяты прямо, непосредственно… собственным, умным, наблюдательным и поэтическим оком взглянули Вы на Вашу жизнь, Вашу среду и всю обстановку, словом, Вы писали с натуры – и потому очерки вышли живы, верны, колоритны, словом, жизненны, полны искренности, т. е. художественной правды». Далее Гончаров отметил, что стихотворение «Умер» «напоминает некрасовские стоны и слезы о народе» (ПД). В песенники 1890-х годов стихотворение включалось с подзаг. «народная песня» (см. «Песни и романсы русских поэтов», Библиотека поэта, Б. с., М. – Л., 1965, с. 1058).

403. Стих. 1886, с. 218. Положено на музыку В. Н. Аленниковым, Э. Я. Длусским, А. Н. Корещенко.

404. НС, с. 135, вместе со стихотворением «Снова дежурю я в этой палатке…», под общим загл. «В дежурной палатке». Автограф под загл. «Лагерный сонет» – ПД. Стихотворение вызвало разноречивую оценку у Фета и Гончарова. Об этом расхождении взглядов на одно и то же стихотворение у «двух ценителей и писателей, заслуживающих одинакового почитания и значения», К. Р. сообщал А. Н. Майкову в письме от 16 ноября 1888 г.: «…между тем, иное мое стихотворение сплошь да рядом подвергается порицанию Гончарова за бессодержательность и отсутствие зрелой мысли и похвале Фета за художественность» (ПД). Отношение Фета к этому стихотворению было настолько восторженным, что он решился прочитать его Л. Н. Толстому. «Только буду читать: „мчатся тенью проворной и шаткою“, так как „скользя тенью шаткою“ излишним накоплением слов нарушает плавное течение стиха…» В следующем письме Фет сообщал К. Р. о визите к Л. Н. Толстому: «…зная его враждебное отношение к стихам, я все-таки принес ему Ваш „Лагерный сонет“, и, прижав, как ужа вилами, к стене, заставил понять, что это жизненно, правдиво и изящно… Толстой остановился было недоверчиво на слове „шаткою“, но я пояснил ему, что облака, представляя ряды то с более широкими, то с более узкими массами, при движении кидают тени, шаткие, на что он сказал: „А! да“» (ПД). Гончаров, напротив, расценил стихотворения, вошедшие в цикл «В дежурной палатке», как совершенно прозаические: «Можно и должно пожелать более сознания и крепости, зрелости и в выборе сюжета и в отделке стиха. Много является дум, чувств и образов, которые просятся в душу поэта и в стих, но нельзя же допускать всех „званых“, а только „избранных“, чтоб не плодить стихов без творчества, к чему так склонна ранняя молодость» (И. А. Гончаров, Литературно-критические статьи и письма, Л., 1938, с. 346).

405. НС, с. 13. Автограф с эпиграфом «Le bon, le bon vieux temps» («Доброе, доброе старое время», франц.) – ПД. В автографе после строфы 4 две дополнительные строфы:

 
Крылатый балкон под тенистым навесом
        С видом далеких полей,
Озеро с редким березовым лесом,
       Быстрый и шумный ручей.
 
 
Бедные избы, зеленые нивы,
         Хмелем увитый забор,
Кладбище, церковь, плакучие ивы,
         Сельский широкий простор.
 

На полях чья-то помета: «Ужасно подробное исчисление: его ведь можно продолжить до бесконечности. Надо выбрать несколько самых метких черт». В письме к Фету от 19 декабря 1886 г. К. Р. сообщал: «…я позволяю себе посвятить вам стихотворение, написанное уже после напечатания моего сборника; оно навеяно вашим знаменитым стихотворением: „Шепот, робкое дыханье“. Я постарался в нем избегнуть глаголов, подражая вам» (ПД). Это стихотворение послужило А. А. Фету поводом для интересных высказываний о сущности лирической поэзии. Отметив «некоторую долготу» стихотворения, Фет писал: «Выбирая даже самый благодарный материал, необходимо строго, художественным чутьем прозреть ту цельную и красивую фигуру, которую желательно воспроизвести; при этом излишний материал, как бы красиво извилист он ни был, должен быть немилосердно отрезаем. Тут поневоле вспомнишь слова Платона, обращенные к царственному ученику Дионисию, что „для царей нет особенной, более легкой математики“… поэтическое ремесло находится в том же безотносительном положении …Едва ли я ошибусь, сказавши, что свободное искусство, невзирая на прекрасный и, по-видимому, благодарный материал, требует от возникающего произведения собственного raison d’etre… Страдание, счастье, гнев, ужас и т. д., словом сказать, все мотивы дороги поэту, как мотивы к произведению стройных и одноцентренных выпуклостей, а о том, что кто-то страдал неведомо чем, а другой при лунном свете его любил, может быть гораздо толковее разъяснено прозой, и рождается вопрос: зачем же тут стихи и рифмы? …Лирическое стихотворение подобно розовому шипку: чем туже свернуто, тем больше носит в себе красоты и аромата» (ПД).

406. НС, с. 15. Автограф – ПД. Об этом стихотворении Фет в письме к К. Р. от 3 апреля 1888 г. писал: «О приложенном Вами стихотворении скажу свое мнение, которому желал бы найти поддержку со стороны других ценителей. Тургенев говорил мне: „ваше дело верно ударить по намеченной струне, и душа наша сейчас запоет ей в унисон. Излишние подробности только смутят впечатление“. Согласно этому наставлению скажу, что удар первого куплета и верен и красив. Я бы только слово „исчезли“, наводящее на неверное представление (ибо если они исчезли с дерева, то целы у его корня), заменил словом „умчались“. Два следующих куплета, лежащих всецело в первом, я бы совершенно выбросил и продолжал бы стихами четвертого куплета, который бы кончил так:

 
„Хоть на миг было мной позабыто
Среди этих незлобивых дней“,
 

так как ни о каких полях до сих пор не было речи, и потому нельзя относить к ним местоимение „этих“. А затем все как есть до конца надо оставить в настоящем виде» (ПД). К. Р. исключил из окончательного текста две строфы:

 
В тишине безмятежной природы
Отдохнул я усталым умом,
То отрадное время свободы
Мне чарующим кажется сном.
 
 
И как был этот сон лучезарен
После долгих волнений и смут.
Я глубоко судьбе благодарен
За те несколько светлых минут.
 

Стихи, вызвавшие замечания Фета, были автором исключены.

407. НС, с. 110. Автограф – ПД. Об отношениях с А. А. Фетом см. биогр. справку, с. 457.

408. PB, 1889, № 3, с. 92. Автограф – ПД. Фет в письме к К. Р. от 8 октября 1887 г., отметив в этом стихотворении «сжатость и гармонию стихов и чувства», предлагал в последнем стихе вместо «лишь только» поставить «только что» (ПД). Положено на музыку Е. Ф. Аленевым, Д. Волковым, Е. Н. Греве-Соболевской, Я. Израэлем, А. А. Копыловым, Л. В. Николаевым, М. Н. Офросимовым и др.

409. PB, 1889, № 3, с. 93. Автограф – ПД. Положено на музыку А. Н. Алфераки, В. В. Варгиным, P. М. Глиэром, Вас. С. Калинниковым, А. А. Копыловым и др.

410. НС, с. 159, в разделе «Из полковой жизни». Гончаров в письме к К. Р. от 3 октября 1888 г. подверг это стихотворение подробному разбору: «Ваше высочество справедливо заметили о стихотворении „Уволен“, что в нем со стороны техники заметен шаг вперед… Что касается до замечания о том, что в солдате „образа нет“, то оно, пожалуй, имеет долю правды: лицо не взято с натуры, не создано фантазией, а описано, сочинено. Но в этом произведении дело не в образе и характере солдата, а в его драматическом положении, в горьком одиночестве после смерти жены и сына. Все это не разработано и потому бледно и не затрагивает читателя за живое. Психический анализ его горя при разлуке с женой и сыном и потом после смерти их – отсутствует, автор не встал в положение всех этих лиц, не уловил потрясающих движений души, не заглянул глубоко в их сердце – и не передал той внутренней драмы, какая разыгралась в них и разбила жизнь этого бедняка» (И. А. Гончаров, Литературно-критические статьи и письма, Л., 1938, с. 347–348).

411. ТСС, с. 21, в разделе «Ночи». Автограф – ПД. В связи с этим стихотворением Я. П. Полонский писал К. Р.: «…у всякого поэтического или вообще художественного произведения реальная подкладка необходима. Так, в молитвенном экстазе, в религиозном созерцании непостижимого муза Ваша имела бы полное право сказать: „Позабыт мир земной!“ или „Ночью ль такой помышлять о земном…“. Эти слова ее имели бы реальную нравственную почву – религиозный экстаз, – но в Ваших ночах нет этой почвы… Для Вас полновластная ночь тайной неги полна, – Вы упоены сладостно и с нежной тоской ей внимаете – Вы хотите вдоволь насладиться сладостной песней соловья – и в то же время восклицаете: ночью ль такой помышлять о земном. Это психологически не совсем верно выражено, и Ваша муза в своей идеализации переходит за грань естественного, земного чувства» (ПД).

412. ТСС, с. 3, без посвящения, в разделе «У берегов». Печ. по Стих. 1913, т. 1, с. 10. Автограф – ПД. По поводу этого стихотворения Фет писал К. Р. 12 октября 1889 г.: «…в стихотворении „У озера“ я выкинул бы два стиха, начиная: „И пробегут часы!..“ до слов: „печалью и борьбой“, которые, по-моему, дидактически расхолаживают впечатление, полученное читателем, который если не понял всего уже сказанного в первых пяти строках, должен читать календари, а не стихотворения» (ПД). По совету Фета К. Р. из текста исключил две строки:

 
И пробегут часы… Забудешь мир земной
С его тревогами, печалью и борьбой.
 

413. ТСС, с. 43, в разделе «Солдатские сонеты». Автограф – ПД. Я. П. Полонский в письме от 24 января 1891 г. подробно изложил свои впечатления о «Солдатских сонетах»: «В стихотворных сонетах Вы спускаетесь на землю, но и тут идеализм… заслоняет действительность. Дай бог, чтобы солдат, обученный в роте, покидая полк, не искал себе места в швейцары, лакеи или дворники. Дай бог, чтобы он, вернувшись в деревню, без пренебрежения отнесся к прежнему земледельческому труду и по-прежнему сеял овес, рожь и пшеницу. Дай бог, чтобы он остался трезвым… а вы посылаете его сеять семена любви и правды. Да на святой Руси и священников немного таких, которые бы сеяли семена любви и правды (речь идет о стих. „Новобранцу“. – Ред.). Не ясно ли, что солдат вами идеализирован, и как бы ни были прекрасны стихи ваши, наша скептическая публика не поверит им. Она поверит, что вы солдата проводите грустным взглядом, и что он не поймет Вашей грусти, но его святой простоте откажется верить. Наш народный рассказ: „Яшка – красная рубашка“ – да и поговорка русская: „мужик хоть и сер, да ум его волк не съел“ – явно намекает, что как наш мужик, так и солдат далеко не чужд смекалки или практической житейской хитрости. Я так люблю Ваши стихи и так охотно читаю их, что вовсе бы не хотел, чтобы Ваши читатели, прочитавши их, сказали, вздыхая: „Блажен, кто верует, тепло ему на свете…“ …Я… хочу от Вас настоящего художества и такого глубокого проникновения в жизнь, которое дается только людям особенно чутким и впечатлительным…» (ПД)

414. ТСС, с. 6, вместе со стихотворением «Здесь не видно цветов, темный лес поредел…», под общим загл. «У Балтийского моря», в разделе «У берегов». Автограф – ПД. К. Р., посылая Фету это стихотворение, посетовал на то, что ему не удалось «сжать настолько мысль, здесь выраженную, чтобы она улеглась в 3-х строфах и чтобы в предпоследней не было необходимости» (ПД). Фет согласился с ним: «Всякие, хотя бы наилучшие рассуждения не уживаются в лирических строфах и торчат из них, как шило из мешка. К счастью, третий этот куплет совершенно в стихотворении лишний… Равным образом я бы предложил по поводу двух изъянцев во втором куплете: пенясь вместо пенясь и отражая, неверное по отношению к бурным валам, – изменить этот куплет приблизительно так:

 
А сегодня косматой грядою валы,
В шумной пене дробясь у прибрежной скалы,
Бурно рвутся на приступ могучий,
Обгоняя свинцовые тучи.
 

Весьма естественно стихотворение может закончиться стихами:

 
Но улягутся волны, и завтра опять
Будут берег любовно и нежно ласкать,
Просветлеют небесные дали,
Как теснившие сердце печали». (ПД).
 

Из окончательного текста строфа 3 не была исключена. Положено на музыку Е. В. Павловой.

415. Стих. 1911, с. 21, в разделе «Времена года».

416–417. ТСС, с. 4, под загл. «Иматра», в разделе «У берегов» – стихотворение «Ревет и клокочет стремнина седая…». Печ. по Стих. 1913, т. 1, с. 11, где вместе со стихотворением «Над пенистой, бурной пучиной…» под общим загл. «На Иматре». Автографы – ПД. Фет в письме К. Р. от 20 мая 1890 г. писал, что «был увлечен стремительным волнением амфибрахиев. Только во избежание и без того частых и, я сказал бы в последнем куплете „Весь ужаса полный…“» (ПД).