Текст книги "Помни"

Автор книги: Дини Ши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 38 страниц)

Рангольд моргнул и взгляд его обрел осмысленное выражение. Гибким движение он соскользнул со своего ложа, взметнув вихрь энергии, освежившей его и рассеявшей остатки сна. Он спал одетым, и еще один водоворот Силы, вызванный к жизни его нетерпеливым движением, разгладил складки на его одеянии. Тончайшие нити энергии вплелись в спутанные волосы, уложив их на плечи Рангольда мягкой обсидианово-черной волной, – иного способа ухаживать за ними маг не признавал. Оглядев себя в зеркале, он удовлетворенно кивнул. Он готов был вернуться в Дайн.

Он уже прикрыл было глаза, вызывая в памяти свои покои во дворце, но затем внезапно остановился и видение рассеялось, так и не обретя реальность. Взгляд его скользнул к окну, одному из четырех, и он, вздрогнув, ощутил, как снаружи повеяло Силой. Почти неощутимое дуновение, оно примчалось с севера, подобно арктическому ветру, вплелось в августовское утро ледяной струей... и развеялось без следа. Стряхнув оцепенение, маг подошел к окну. Дыхание его участилось, тонкие ноздри хищно раздувались, горящий взгляд вновь летел над равниной. На север, к отрогам Льдистых гор, и дальше, в Темный Дол, к вратам Этравена. Врата были закрыты и запечатаны, и он не увидел никого, кто мог бы пройти сквозь них. Посланник, если он существует, будет искать его в Дайне. Но прошлым вечером что-то помешало ему вернуться в столицу. Он остался в этой цитадели, принадлежащей только ему, недоступной даже взору посвященных, укрытой от потоков Силы, способных выдать его. Все эти долгие месяцы он ни на миг не забывал о предсказании Ши'нтар. И вот теперь оно, похоже, готово исполниться... Ши'нтар...

Маг невесело усмехнулся, качнул головой, отгоняя непрошеные мысли. Она вернется! Он чувствовал, что она жива и, несомненно, почувствовал бы ее смерть... Она тоже могла бы позвать его... но невозможно спутать с чем-либо холодное, кристальное чистое сияние Силы Этравена.

Тревога, внезапно охватившая его, не проходила. Рангольд прошелся по комнате, бросил неуверенный взгляд на коллекцию разноцветных кристаллов, украшающую каминную полку... и отвернулся. Он мог бы вызвать Инатриона, но у него не было желания делать это. Разногласия с бывшим учителем зашли уже слишком далеко, и Рангольд не желал, чтобы минутный порыв был истолкован иттри как знак примирения. Нет. Он выяснит все, что нужно, сам. Как только прибудет во дворец.

Мысли его невольно вернулись к прошлому вечеру. Привычная прогулка по чужим мирам, против обыкновения, не вернула ему душевного спокойствия – наоборот. Он вдруг вспомнил, теплое дыхание незнакомки на своей коже, руку, коснувшуюся его руки... Лилиан... и Ши'нтар. Любил ли он кого-нибудь кроме нее по-настоящему? Лилиан никогда не верила ему. Тех, кто был рядом с ним теперь, этот вопрос не волновал. Они были счастливы завоевать расположение императора... в отсутствии его Советника. А он владел искусством обольщения в совершенстве и частенько забавлялся, пуская эти чары в ход – и отказываясь воспользоваться их результатами. Он знал, что его приближенные заключали пари за его спиной – пари на то, кто же все-таки сумеет его соблазнить. Но все это не задевало его души. Ши'нтар... ему не хотелось верить, что он найдется кто-то кроме нее, кто сумеет вновь околдовать его самого. Ши'нтар... Порой ему хотелось, чтобы она узнала о том, как ему было больно, хотелось поддаться, позволить своим придворным позабавиться... и тогда он вспоминал о Катриэле – и Лилиан...

Он прерывисто вздохнул. Итак... Этравен и Эолис сойдутся в очередной смертоносной битве. Он был теперь уверен в том, что Сила и предсказания Ши'нтар предупреждали именно об этом. Война. Вот, что их ждет. Древние враги столкнутся на Озамене, и Империя Дайнир, Империя Истинных Магов не сможет остаться в стороне. Слишком многие из них прошли школу Этравена – тот путь, что открыли они с Ши'нтар – и до сих пор верны своим наставникам. Этравен принимал учеников с Озамены... это казалось невероятным, но было правдой. Возможно, таким образом Инатрион решил отомстить ему за то, что Рангольд отказался видеть в нем наставника... Сражение будет ужасающим... возможно ли, что оно станет для императора Озамены последним? Он почти желал этого.

Рангольд вновь вздохнул. Он устал от войн. Пожалуй, только кайли способны наслаждаться боем в полной мере. Их ритуальные поединки, о которых так часто рассказывал ему Джаэль, больше походили на завораживающие до дрожи произведения искусства – искусства нести смерть, чем на банальные дуэли. Но в своих сражениях с иттри они вовсе не были столь утонченными. Тот, кто хоть раз видел, что остается на поле боя после сражения магов, больше не мог восхищаться их умениями. Он достаточно повидал этого после Сарги и того, что устроил на севере Орден Дионара. Те, кто оставался в живых, заражались ненавистью к магам и магии, ненавистью столь всепоглощающе глубокой, что способны были убивать голыми руками. И часто именно этому они посвящали остаток жизни. Охотники. Проклятье Магов. Рангольд их вполне понимал. Он не испытывал иллюзий по поводу того, как именно и для чего большинство магов применяли свои умения.

Взгляд его остановился на полке с помещенными в причудливые подставки прозрачными кристаллами. Еще один подарок и мира высоких технологий, эти устройства помогали устанавливать и сохранять телепатический контакт. Рангольд протянул руку и коснулся кончиками пальцев холодного стекла. Теоретически заключенная в нем энергия могла убить того, на кого была настроена. Он взял в руки один из кристаллов. В глубоком коричневом застыли зеленоватые искры. Дамир... Мертвый хрусталь был тяжел и холоден как лед. Почему?

Он задумчиво покачал шар в руке и осторожно вернул на прежнее место. Губы его тронула мрачная усмешка. Для чего он сохранил их? Для чего мучить себя воспоминаниями? И все же он не в силах оторвать взгляд от этих реликвий прошлого. Льдисто-голубая звезда Аруны. Когда-то прозрачно-черный, а теперь подернутый пепельной пеленой – Джаред. Один из первых магов Империи. До него никакая связь уже не дотянется. Золотистый, вспыхивающий ультрамариновыми искрами – Ши'нтар. Ши'нтар... если бы только он сдержался... если бы не выпил так много... На мгновение перед ним возникло ее лицо, горящие гневом золотые глаза, облако темных, с огненным блеском волос. Где она теперь? А ведь он и правда верил в то, что ему нужна была Лилиан. Он был тогда слишком молод и не умел отличать истинные чувства от их видимости. Зачем он вручил свою душу ведьме? Не потому ли, что перестал дорожить этой душой? Оправдания... но слова ничего не значат – весомы лишь чувства.

Моргнув, он отвел взгляд и увидел отражение своих глаз в ртутно-серебряном зеркале. Алира. Единственная из тех, кто помогал ему создавать Империю, в чьей истинной смерти – ужасной смерти – не приходится сомневаться. Лишь она до конца оставалась верна... но не ему, а Ши'нтар. Их было семеро. Когда-то их было семеро... Но Катриэль и Арнвар погибли прежде, чем он создал эти кристаллы. А Джаред не принадлежал к тем, кто знал, как все начиналось...

Еще два кристалла лежали в стороне от других. Идеально-прозрачный, символизирующий собой стерильную чистоту Этравена. И темно-бордовый, в глубине которого время от времени вспыхивал слабый огонек. Эвар, обладающий слишком слабыми способностями, не способен отыскать его здесь. Но все же отголосок его зова пробился сквозь защиту цитадели. Он так сильно желает видеть императора? Рангольд опустил голову. Значит, посланник уже во дворце... Рангольд почувствовал, как руки против воли сжимаются в кулаки. Что ж, он вернется. Он нужен Империи... и Этравену. "Мастер всегда одинок, – припомнились ему наставления Инатриона, – это часть испытания." Путь не кончается никогда. Он криво усмехнулся. Одиночество... Что ж, посмотрим, что он сможет сделать один.

Цена

– Зачем вам это? – Рангольд поднялся с опалового трона и медленно спустился вниз, оказавшись вровень с Инатрионом.

Дважды Этравен помогал ему – в первый раз, когда он попал в мир иттри, воспользовавшись своими несовершенными знаниями и неотточенной способностью перемещаться в пространстве, и Инатрион, сочтя его достойным обучения, стал его мастером. И во второй, когда с помощью магии и технологий Этравена были уничтожены азалиды. Правда, этот визит и без того оказался оплачен слишком дорогой ценой.

А теперь Инатрион требовал помощи от него, но оказать ее было выше его сил, потому что теперь между ними стоял Марайя и его народ, который Этравен намеревался уничтожить. Народ его симбионта... и Ши'нтар. Прежний Рангольд, возможно, вообще не стал бы задумываться над правомерностью того, что предлагал Инатрион, и задавать вопросы, поскольку все, что он знал тогда о кайли, ограничивалось понятиями Этравена, усвоенными им в ходе ученичества, и сказками, которыми на Озамене пугали детей и источником которых были все те же иттриане. Но он больше не был прежним.

– Разве это не понятно? – спросил Инатрион гневно. – Они – это хаос, сила, противостоящая созиданию. Они уничтожают все, к чему прикоснутся. Хуже них только Падшие, безумные создания чистого хаоса. Ни одна система, ни один мир не может чувствовать себя в безопасности, до тех пор, пока жив хоть один из них! Разве что кайли... они любят хаос настолько, что даже собственный пол определить не могут. Морфирование и изменчивость – вот их суть. Как можно общаться с существом, которое каждый день меняет свой облик, пол и ориентацию? Как ты хотя бы узнаешь его?

"По ауре," – едва не ляпнул Рангольд, но в последний момент сдержался.

– Что? – спросил Инатрион, пронзив его пылающим взглядом. – У тебя иное мнение?

– Но если система замкнута и не подвержена изменениям, она, в конце концов, уничтожит саму себя, – сказал маг, помедлив. – Ведь совершенства не существует в природе?

– Существовало бы, если бы кайли не внесли свои поправки во все изначальные законы!

– Но, насколько я понимаю, они имели на это право, не меньшее, чем вы?

– О, они постарались! Мы создали почти все в этом Универсуме, но всего коснулось их разрушительное влияние. Ни одно существо не может остаться неизменным – даже мы, какие бы усилия мы к этому не прилагали!

– Это было их вкладом... развитие вместо вечного стасиса.

– С самого начала они не могли решить даже того, кем они собираются стать, какую форму им избрать для собственного существования, каким сделать свой мир – и в итоге они так и не смогли сделать окончательный выбор, – Инатрион как будто не слышал его.

– Они оставили себе возможность выбора для каждого момента времени, – возразил Рангольд. – Разве ты никогда не хотел узнать, что чувствует другое существо? И разве можно сделать это полнее, чем став этим существом? Разве их извечное любопытство не было тем двигателем, той основой, что заставляла и вас творить? Они разрушали, заставляя вас создавать что-то новое.

– О да! Они вмешивались во все, что мы делали, называя это совершенствованием, но будь я проклят, если они могли бы остановиться даже достигнув абсолютного идеала!

– Разве это так уж плохо? – спросил Рангольд осторожно. – Я не хотел бы жить в мире, где все определено раз и навсегда.

– Ну тогда ты выбрал для себя самое что ни на есть подходящее место! – заявил Инатрион. – Это Доминион Изменчивых! Источник всей нестабильности и хаоса во вселенной, изначальный мир Изменчивых и Падших – мир кайли, ставший их первым домом. И посмотри, во что они превратили его! Они жили здесь еще не имея постоянной формы – даже той, что есть у них теперь, все еще являясь более энергией, чем материей, и в результате все Законы Первого Уровня действуют здесь не так, как во всей остальной вселенной! Они превратили этот мир в кошмар! Каждая раса, каждое животное, каждый цветок имеет здесь столько вариаций, что ими можно было бы заполнить весь Универсум! Можешь ли ты назвать живущий здесь народ людьми? Если едва ли не у каждого третьего имеются отклонения от нормы?!

– От нормы, установленной вами, – сказал Рангольд тихо. – К тому же, эти отклонения и мутации практически никогда не приводят к смерти. Они безвредны. Все новые виды здесь жизнеспособны.

– Ты мог бы так сказать, если бы период их существования был хоть сколько-нибудь продолжительным!

– Зачем? – спросил Рангольд, и Инатрион задохнулся от гнева.

– Зачем?! – взорвался он. – Затем, чтобы их можно было систематизировать! Должно же быть в мире хоть что-нибудь постоянное? Тебе известно, что даже рельеф на этой планете непостоянен?! Но изменения в нем вызваны вовсе не тектоническими процессами! А нестабильные зоны? А океан? Ты хоть знаешь, кто живет в этом океане?!

– Они сделали такой лишь одну-единственную планету...

– Но сами отказались жить на ней!

– ...а вы подчинили своей воле весь Универсум.

– Да что ты?! А разве ты сам явился к нам не из мира высоких технологий, созданных по нашему образу и подобию?! Разве были бы возможны ваши трансгалактические перелеты без наших стабильных Законов и правил?!

– А разве нам понадобились бы эти звездолеты, если бы наш мир не был бы столь жестко ограничен? – спросил Рангольд зло. – Разве я сам использовал высокие технологии, чтобы попасть к вам?

– И тем не менее, твой Дайн вовсе не средневековый город. Что освещает и согревает твой дворец? Что является сердцем города? Неужели магия? Или, может, энергия атомного распада?! Неужели ты оказался бы способен создать свои Поющие тракты без помощи технологий своего мира и других миров, в которых ты побывал? Смог бы ты победить болезни, вызванные этими непрерывными мутациями всего и вся без помощи антибиотиков и биопрепаратов? Чему ты учишь адептов в своей новой Академии? Неужели толочь порошки в ступке? Или может, магия готовит тебе обед в твоей горной Цитадели? О, не удивляйся! Я знаю о ней. Ты установил там суперкомпьютеры, основанные на наших биотехнологиях, на кристаллах и тканях, созданных нами специально для этих целей, ты принес высокие технологии в этот мир хаоса, а теперь желаешь убедить меня, что ты обрадовался бы, если бы в один прекрасный день информ, управляющий энергопитанием города, морфировал и поставил бы тебе ультиматум? Возможно, твой народ не осознает, что именно ты дал им, но рано или поздно это произойдет. Технологии и законы – это удобно. Это комфорт и возможность заниматься новыми исследованиями, не думая о том, чего бы тебе пожрать и как бы сделать так, чтобы твоя кожа не облезла от грязи. Ты скрываешь знания от тех, кем правишь, но это не может продолжаться вечно. И когда они осознают, что можно обойтись без магии и обрядов – поверь, мир из которого ты когда-то бежал, настигнет тебя вновь!

– Конечно, зачем напрягать силы, делая нечто такое, что можно переложить на плечи машин? – Рангольд сузил глаза. – Зачем развивать свои способности, если можно просто остановиться и забыть о том, что они у тебя были? Я принес сюда технологии, это правда. Мне не хотелось потерять этот мир. Но никто из здешних жителей и понятия не имеет, как все это работает. А моя Академия занята совсем другими исследованиями. Возможно, вашей изначальной целью было освободить себя от повседневной рутины, вроде уборки и приготовления еды, но вы не остановились на этом. Вы использовали полученное время на то, чтобы придумать новые способы зависимости. А кайли все еще сохранили способность чувствовать и действовать без помощи машин. Вы хотите уничтожить саму память о такой возможности? Уничтожить все миры, не согласные с вашей философией? Вы даже сражаться с ними самостоятельно и то не можете! Эти ваши Охотники, чудо биотехнологий, этот мир-тюрьма, который вы создали – это же чудовищно!

– Ах, какие громкие слова! Да знаешь ли ты, что если бы мы не заперли их там, они все обратили бы в хаос?!

– Ну конечно. Только почему-то эта планета все еще существует. Почему-то здесь работает ваша техника и действуют законы магии – одновременно. Здесь нет никаких ограничений! Может это и было тем, к чему стремились те, кого вы так упорно называете демонами? Ни истинного порядка, ни хаоса – но их равновесие? Похоже, вы слишком рано лишили их возможности высказывать собственное мнение!

– Итак, ты на их стороне? После всего, что мы сделали для тебя, ты осмеливаешься говорить со мной в подобном тоне и защищать кайли?!

– Можешь убить меня, Инатрион – мне плевать. Я устал от постоянной лжи, и не собираюсь подстраиваться под тебя. Да, ты помог мне сохранить эту планету от уничтожения. Но вряд ли ты понял тогда, что именно сделал.

– Будь ты проклят, маг! Так, значит, это правда? Ты не мог бы рассуждать подобным образом, если бы не попал под влияние кайли. Влияние чувственное – и оттого, несомненно, более сильное, чем мое!

– О чем ты говоришь? – спросил Рангольд, похолодев.

Неужели Инатрион обнаружил присутствие Марайи? И что он в таком случае может сделать?

– О твоей драгоценной Ши'нтар, – процедил Инатрион, – о той, что слишком уж много знает для того, чтобы оказаться обычным человеком!

Рангольд, уже собравшийся было вдохнуть после того, как губы Инатриона произнесли не то имя, что он так боялся услышать, почувствовал, что воздух застрял где-то посредине пути. Ши'нтар! О Боги, Ши'нтар, несомненно, куда более досягаема, чем Марайя, и сможет ли он защитить ее?! О, как же он радовался сейчас тому, что она покинула дворец! Разлука с ней, так тяжело ему дававшаяся, вдруг оказалась его единственным спасеньем!

– О той, – продолжал Инатрион между тем, – чей меч с такой легкостью уничтожает тех, кого мы послали уничтожать кайли! Что за кровь течет в ее жилах, а маг?!

– Понятия не имею, – сказал Рангольд, погрешив против истины с такой легкостью, словно это было его второй натурой. Инатрион, несомненно, мог бы попытаться вывернуть его мозги наизнанку в поисках нужных сведений... если бы его не защищала перенастроенная интрасеть – самый мощный из известных артефактов империи Джи – империи технологий и хаоса, основанной магом с Озамены! – Что тебе за дело до нее?

– Она твой Советник, без нее ты не сделал бы и половины! Без нее Империи Дайнир, возможно, не существовало бы!

– Это правда, – согласился Рангольд спокойно. – Но из этого не следует, что она выступает против Этравена... скорее уж наоборот, – он криво усмехнулся. – Ее встреча с Охотником была случайной. Лилиан Хема подстроила это. Ши'нтар просто защищала свою жизнь.

– Вот именно, мой дорогой Рангольд, вот именно! А ведь Охотники настроены распознавать кайли в любом обличье!

Эта мысль прежде Рангольду в голову не приходила – поскольку он и без того знал, кто такая Ши'нтар, но сейчас он почувствовал, что это может стать серьезной прорехой в его защите.

– Да еще ее меч... наши специалисты до сих пор не могут понять, как именно он действует – после ее атаки для анализа практически ничего не остается!

"И прекрасненько!" – подумал Рангольд злорадно.

– Она всю жизнь провела на Озамене, – сказал он вслух. – А ее оружие выковано в старой Академии Айрнрода, стертой азалидами с лица Озамены, мастером, который давно покоится в могиле.

– Не смеши меня, – скривился Инатрион. – Никакой сталью Охотника не уничтожишь! Неужели ты думаешь, я поверю в то, что тебе это неизвестно?

– Плевать мне, во что ты веришь! – не выдержал Рангольд. – Говорю тебе, я держал этот меч в руках. Это просто катана.

– Значит, убивает она сама.

Рангольд мысленно выругался – в своих попытках защитить Ши'нтар он, похоже, зашел слишком далеко. Пусть уж лучше Инатрион думает, что дело в оружии.

– Это еще большая ерунда, – солгал он, не моргнув и глазом. – Скорее уж я поверю в то, что клинок очарован.

– Ладно, – буркнул Инатрион неожиданно. – Я здесь не для того, чтобы обсуждать твою любовницу. Оставь ее себе, если тебе так хочется. Но скажи мне, что ты появишься на Кено-Сонь в день Великой Битвы!

– Я не стану помогать вам и создавать межпространственный переход!

– Ну что ж, – Инатрион окинул его презрительным взглядом. – Обойдемся своими силами.

"Они создали машину, способную на такие вещи," – понял Рангольд мгновенно. Он надеялся, что до этого еще не дошло – сами иттриане давно и прочно забыли, как гулять по измерениям, но оказалось, что он был для них всего лишь запасным вариантом. Как же им удалось? Впрочем, он легко мог представить себе, как. Применяемые Этравеном методы были бескровны и стерильны, но это не мешало им выкачивать информацию из какого угодно мозга. Самым сложным для них было поймать того, кто знает, как это делается и доставить его живым на Этравен. "А ведь и ты тоже знал, как это делается, – прошептал ему внутренний голос, – они могли бы использовать и тебя, а потом просто выбросить за ненадобностью, упрятать в свой жуткий подземный мир". Рангольд так и не понял, ему ли самому принадлежала эта мысль или Марайе, на мгновение прикоснувшемуся к его сознанию.

– Итак, – проговорил Инатрион холодно, – ты будешь там?

– Я буду там, – сказал Рангольд, опустив голову. "Только не спрашивай, на чьей стороне", – добавил он мысленно.

Встреча

«Нет предела Силы – она не только в нас – но повсюду вокруг, она – суть Универсум, его неотъемлемая часть и основа. Нет предела Силы... но есть пределы воли и концентрации, пределы способности пропускать сквозь себя силу и преобразовывать ее заклинаниями, есть обычная усталость... потому что даже самый совершенный, самый выносливый все же нуждается в отдыхе. Есть резервы личной энергии, которая тоже расходуется при Творении. Но тот маг, что неспособен черпать силу вокруг себя, не нарушая гармонии, никогда не станет Творцом...» Наставления звучали в ее голове, кровь вскипала, пропуская сквозь себя силовые потоки... она сидела в позе лотоса, меч на коленях, обе руки на мече...

– Император во дворце, миледи, – запыхавшийся слуга с разбегу влетел в дверь и хлопнулся перед Ши'нтар на колени. – Простите, но вы велели предупредить как можно скорее, моя госпожа, Советник. Он в тронном зале, с ним посол Этравена.

– Спасибо, Рольфи, – прошептала она одними губами. – Ты можешь идти.

Дверь за слугой бесшумно закрылась. Ши'нтар медленно поднялась, подошла к окну и опустилась в кресло, так вцепившись в подлокотники, что побелели костяшки пальцев. Где-то под сердцем внутренности сжались в тугой ледяной комок, мешая дышать. От самоконтроля не осталось и следа. Итак, Рангольд вернулся во дворец, и постарался сделать так, чтобы это осталось тайной. Он не почувствовал ее присутствия... Значит не зря приказала она Рольфу доложить о возвращении императора.

"Я сама виновата, – думала она в смятении, – уезжая, я закрылась, и он, конечно, не мог этого не почувствовать... но неужели я настолько изменилась, что он не ощутил моего присутствия? Или... или он просто не желает больше меня видеть?"

Она встала и прошлась по комнате, не замечая, что потревоженная ее настроением аура Силы сдвигает вещи со своих мест. Она сейчас не заметила бы, пожалуй, даже землетрясения!

Ей удалось вернуть себе все, что она утратила, но не слишком ли высокую цену она заплатила? Она летела в Дайн так, что едва не загнала коня, но прошел почти год с тех пор, как они расстались... полгода после того, как они с Дамиром вновь побывали в Диких Лесах. Для нее время пролетело слишком быстро – в целом мире не существовало ничего, кроме Шарна и воспоминаний о том, чем она была... и воссоединение было достаточно болезненным. Но для Рангольда этот год мог оказаться очень долгим... она была наслышана о его забавах, прежде ему не свойственных. Неужели он нашел себе замену... или, может быть, просто решил наплевать на все эти сложности и связи, и на полузабытую философию кайли?

"А ведь я ни разу не пыталась связаться с ним мысленно, – вдруг подумала она с ужасом. – И я не знаю, пытался ли он... и если пытался, застав меня во время медитаций, сколь много он способен был прочесть в моих мыслях? Что увидел он в мыслях Руайенна Тамии шиНтар?"

Она знала, что. Отчуждение. Мысли об Охотниках. Мысли о мече. Но ничего о нем... ничего о них... потому что она просто не позволяла себе думать об этом раньше времени, не желая причинять ему и себе новой боли. Но он ничего не знал о причинах... сможет ли он простить? Сможет ли вынести еще и это?

Ши'нтар вернулась во дворец поздно ночью и обнаружила, что Рангольда нет в Дайне. Она попытался разыскать его – и не смогла – он был недосягаем для нее. Это могло означать, что он отправился в одно из своих путешествий по мирам. Могло означать, что он остался на ночь в своей Цитадели, куда всегда оправлялся один, когда ему было особенно трудно. Но, вернувшись, вряд ли он мог не услышать разговоров о том, что его Советник вернулась... а это значит... это значит... Ши'нтар замерла, глядя перед собой невидящим взглядом. Это значит, что император не желает ее видеть. Слишком горд, чтобы навязывать свое общество кому бы то ни было... и тем более, ей.

А она... Она не успела предупредить своего императора о том, что его ждет. О том, что открылось ей в последних видениях и заставило бросить все и сломя голову нестись в Дайн. О том, что послом Этравена оказался Инатрион. О том, что за вести он принес. И если после этого визита Рангольд, по своему обыкновению, исчезнет на несколько дней, чтобы прийти в себя... если он не просто будет один, но будет чувствовать себя одиноким – потому что он знал, что она вернется к началу бури... Ши'нтар вздрогнул. Нет, она должна поговорить с ним прежде, чем тот отправиться за утешением в какой-нибудь в мир совершенных технологий и извращенных удовольствий! Должна, даже если это будет их последний разговор...

Она пронеслась по коридорам, игнорируя удивленные, насмешливые и откровенно злобные взгляды, которыми ее награждали – многим здесь пришлось не по душе ее возвращение, но ей было все равно... расталкивая равно слуг, аристократов и магов, и, распахнув тяжелые створки, она влетела в тронный зал, преследуемая личной охраной императора. Она остановилась перед троном, и стражи отступили назад, не сводя с нее настороженных взглядов. Будь на ее месте кто-нибудь другой, он давно уже лишился бы головы. Но она была Ши'нтар, Советник и друг императора... и любовница, как многие полагали... мало кто осмеливался встать у нее на пути, даже сейчас, после столь продолжительного отсутствия. А уж вызвать гнев императора и подавно не рискнул бы никто... кроме Ши'нтар.

Император, устроившийся на троне в своей излюбленной позе – поставив одну ногу на сиденье, обхватив ее руками, и пристроив подбородок на колене – и явно не ожидавший подобного визита, равно как и никакого другого, бросил на нее тяжелый взгляд и медленно выпрямился, небрежным движением руки отпуская стражу. В зале повисло тягостное молчание.

– Мой император, – произнесла она, поклонившись.

Рангольд пожирал ее взглядом, отмечая новую манеру держаться, одежду в стиле Мастеров Клинка старой Академии – тонкая, почти прозрачная рубашка, кожаный жилет и штаны, рукоять меча за спиной... с оружием в этот зал не смел входить никто... осанка, поворот головы... все напоминало ее прежнюю – и все было новым. Руайенн Тамия шиНтар... моя возлюбленная, мой воин... его сердце сгорало в огне, но он не смел показать ей этого... только не этому гордому демону с прежним огнем в глазах, демону, покорившему илара!

– Я полагал, ты желаешь побыть одна, Ши'нтар, – проронил он наконец.

– Я вернулась, как обещала. Вчера ночью.

– Я знаю.

Голос его прозвучал глухо, и нотки усталости, проскользнувшие в нем, заставили Ши'нтар задохнуться – от любви к нему, от счастья видеть его – и от боли, что затаилась в его глазах. Она шагнула на первую ступень, и ее глаза оказались на одном уровне с глазами сидящего на троне Рангольда. Трон – массивное кресло черного дерева с высокой спинкой, инкрустированное серебром, – стоял на возвышении, к которому вели три широкие ступени. Никакой иной мебели не было. Привилегией сидеть в тронном зале в присутствии императора не обладал никто.

Рангольд заставил себя сидеть, подавив порыв броситься ей навстречу. Полупрозрачные стены находящегося на самой вершине пирамиды тронного зала пропускали достаточно света, для того, чтобы создать молочно-серый полумрак. Он смотрел в горящие золотом глаза и гадал, что именно услышит, не осмеливаясь прикоснуться к ее сознанию. Все окна в зале были закрыты плотными расшитыми серебром черными портьерами – в пику Инатриону, не любившему подобное освещение. Рангольд умел дать понять, кто является в Дайне желанным гостем, а кто нет. Ши'нтар в данный момент была склонна причислить себя ко второй категории.

– Зачем ты здесь? – спросил Рангольд, закрыв глаза.

Казалось, свет, даже такой слабый, раздражает его. Он сидел на троне сгорбившись, поставив локоть на подлокотник и подперев щеку кулаком. И это было так непохоже на него, – подобное открытое проявление слабости, – что Ши'нтар вдруг охватил страх. Смогла бы она пережить его смерть? Смогла бы? Ответ был известен ей слишком хорошо.

– Я искала тебя вчера, – проговорила она, не сводя глаз с потемневшего лица императора. – Искала, чтобы сказать...

– Не нужно, Шиа, – перебил Рангольд мягко.

– Понимаю... – начала было Ши'нтар, и изумленно раскрыла глаза, чувствуя, как тает сковавший ее душу лед. Прикосновение... такое легкое, что прежде она не ощутила бы его. Стремление убедиться в том, что с ней все в порядке... ох, Рангольд...

– Ты хотела предупредить меня, я знаю, – серо-зеленые глаза императора на мгновение полыхнули расплавленным серебром. – Но к этому невозможно подготовиться, Шиа. Этот человек... этот иттри, – поправился он, прищурившись, – когда-то был для меня всем. Но эти времена прошли – мы стали почти врагами, хотя я и не совсем понимаю, как это произошло. Возможно, дело во мне. А возможно, его просто бесит мысль о том, что он утратил прежнюю власть надо мной. Так или иначе, он сообщил мне, что война начнется через месяц, и это само по себе достаточно неприятно. Правда, битва произойдет на севере, на равнинах. Не коснется Империи. Это их подарок мне, – он горько усмехнулся. – Личное одолжение. Всех желающих приглашают поучаствовать. Всех верных Пути.

– И ты?..

– Я буду там.

– Рангольд, – прошептала Ши'нтар, и голос ее предательски дрогнул. – Так ли это необходимо?

– В чем дело, Ши'нтар? – усмехнулся император. – Неужели боишься за меня? Ты для этого вернулась? Отговорить меня? Защитить от опасности? У меня уже есть ангел-хранитель, если ты помнишь... или, вернее, демон-хранитель, – он слабо усмехнулся.

– Я поеду с тобой, – произнесла она, выпрямившись. – И прослежу сама.

– Нет! – брови Рангольда сошлись на переносице. – И думать забудь! – Он встал, глаза его метали молнии.