Текст книги "Помни"

Автор книги: Дини Ши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 38 страниц)

– Она вполне может говорить сама за себя! – возмутился Рангольд.

– Поговори с ним, Рангольд, – Ши'нтар заглянула магу в глаза. – Он пришел сюда только ради тебя.

– Он пришел ради меня... а за каким дьяволом мне это нужно?!

– Нужно или нет – тебе решать, – Ши'нтар пожала плечами. – Но знай, что подобное случается очень редко.

– Что ты пытаешься сказать?! Проклятье...

– Ничего, – она невольно поморщилась, когда он сорвался на крик. – Но лично я, по крайней мере, выслушала бы его. То, что он решился появиться здесь во плоти... должно быть, он сильно за тебя беспокоился.

– Беспокоился за меня? С чего бы? – Рангольд помотал головой. – Я его первый раз в жизни вижу.

– Возможно, что и в последний, – разозлилась наконец Ши'нтар. – Что вообще ты знаешь о кайли?

– Все то, что знает Этравен! Демоны, полные чувств... – он осекся, посмотрев на нее.

– Перед тобой стоит тот, кто может помочь тебе забыть обо всем, что произошло, – произнесла она, сузив золотистые глаза, – тот, в чьей преданности у тебя никогда не будет повода усомниться, а ты собираешься просто отвернуться?

– Почему бы и нет? Возможно... возможно, меня не интересует исцеление из чужих рук. Оно вообще меня не интересует, раз уж я не... – он внезапно замолчал, глядя на изменившуюся в лице Ши'нтар.

– Она не сможет помочь тебе, несмотря на то, что желает этого, – сказал Марайя.

– Я что, к тебе обращался?! – рассвирепел Рангольд, мгновенно обернувшись. – Заткнись, демон тебя побери! Мне не нужен посредник для разговора с другом!

– О да, она – твой друг, и даже больше, – отозвался кайли мягко, – но она не может быть твоей се-нха.

– Дай-ка угадаю, – проговорил Рангольд ядовито, – а ты как раз можешь, что бы это ни значило, да?

– Я могу, – подтвердил кайли спокойно, и по тому, с какой покорностью он сносил оскорбления и тон Рангольда, Ши'нтар предположила, что его выбор уже сделан.

Рангольд вперил в нее пылающий взгляд.

– Почему? – спросил он зло. – Почему, Шиа? Может быть, женщины вообще неспособны любить меня? Я слишком пьян для того, чтобы лгать или слушать ложь, Ши'нтар. Скажи мне, это так? Или все же дело в Даини? У меня нет никакой надежды – и никогда не будет? Он всегда будет единственным для тебя?

– Катриэль... мертв, – сказала она, удивившись, насколько трудно оказалось произнести это вслух. – Катриэль, и Арнвар... и Охотник... остались лишь Алира, Аруна и Дамир.

Рангольд смертельно побледнел.

– Не произноси при мне этого имени! – потребовал он, тяжело дыша и, казалось, не обратив внимания на все остальное.

– Тогда скажи мне, почему? – не выдержала Ши'нтар. – Давай! Говори!

– Потому... – он казалось, побледнел еще сильнее, если только это было возможно. – Потому, – процедил он, что все это время он был здесь. Он стоял рядом с Лилиан и ни разу не попытался вмешаться. Они... они обсуждали происходящее, словно старые приятели!

Ши'нтар, не веря своим ушам, собралась было возразить ему, но тут же отказалась от этой мысли, понимая, что никакие слова не смогут убедить Рангольда в том, что это всего лишь ложная память, очередной "подарок" Лилиан – а ведь всего лишь полчаса назад ей казалось, что ведьма не могла бы ранить его сильнее! Но внушить ему, что его лучший друг принял во всем непосредственное участие... Ши'нтар почувствовала, как ненависть обжигает ее душу, переполняя ее своими кипящими волнами. Она закрыла глаза, до крови прикусив губу, сдерживая безумный вопль ярости, рвущийся из груди. Да, благодаря Лилиан у нее теперь снова была цель в жизни! Убить ее... о, попадись магесса ей в руки прямо сейчас – ее смерть была бы очень долгой!

– Что? – выкрикнул Рангольд, переводя взгляд с нее на кайли и обратно. – Ты молчишь?! Нечего сказать, да?!

– Дамир... не мог... быть... с тобой, – произнесла Ши'нтар, чеканя каждое слово. – Все это время он был со мной! Мы искали тебя!

– Ложь!

– Опомнись! Ты же знаешь, кто она, эта тварь! Вспомни, что ты говорил мне! Она Принудитель. Псионик. Она могла бы ничего не делать с твоим телом, а ты ощутил бы все как наяву, и у тебя шла бы кровь! Дамир и Аруна были рядом со мной, они оба были ранены – просто выйди и посмотри, найдешь ли ты на его теле новые шрамы! Если бы не они, я бродила бы сейчас по лесу вокруг той поляны, утратив себя и моля богов о смерти как о милосердии! Не позволяй этой гадине разрушить все, что у тебя еще осталось!

– Осталось? – он криво усмехнулся. – А разве что-нибудь еще осталось, Ши'нтар? А у тебя? Что осталось у тебя, Шиа? – прошептал он еле слышно. – Скажи, Катриэль... его убил Охотник?

– Азалиды, – произнесла она глухо. – Азалиды напали на них, а ни тебя, ни меня не оказалось рядом. Четверо против более чем двух десятков, вооруженных до зубов... Алира, Дамир и Аруна совершили невозможное, сумев уцелеть. Если бы не Лилиан... Катриэль был бы жив...

– О да, – Рангольд заглянул ей в глаза, – если бы не Лилиан. Поверь, тебе не в чем упрекнуть Даини. Сила, с которой он пытался бороться, уничтожила даже меня, с моей иттрианской подготовкой и защитой. Как только она нанесла мне удар – там, на поляне, я оказался полностью в ее власти! Поверь, я собрал все силы, возможно даже больше, чем следовало, но я готов был заплатить за свободу своей жизнью! За свободу и за возможность хотя бы попытаться тебе помочь... Я не знал об азалидах, но ты и Охотник в том круге – и понимание того, чем это может кончиться... я не мог этого допустить! Но все мои старания были равносильны попыткам пробить головой стену.

– Я знаю, – прошептала Ши'нтар. – Катриэль сделал все, что мог. Просто сердцу было гораздо больнее, чем разуму... несмотря на мое желание простить и забыть... теперь все это не имеет значения. Я отдала бы все, чтобы вернуть его.

– О да, – выдохнул Рангольд, отводя взгляд. – Отдала бы.

– Дело не в желании или нежелании, – неожиданно подал голос Марайя, до того молча слушавший их спор. – Это кровь кайли. Мы выбираем себе пару лишь однажды – и навсегда. Сколько бы ни было любовников и связей до этого – или после смерти избранника, никто из них не сможет повлиять на этот выбор. Если поиск окончен, то нам не нужны никакие обряды для того, чтобы связать себя узами, которые окажутся прочнее всего, что только можно вообразить. Измена для нас немыслима. Слишком сильно подобное предательство изменяет мир и нас самих.

– Так значит, Катриэль мертв, но новый равноценный союз все равно невозможен? – спросил Рангольд тихо.

– Тот, о ком ты говоришь, не был тем, кто... – Марайся осекся, напоровшись на яростный взгляд Ши'нтар.

Рангольд повернулся к ней.

– Кем он не был, Ши'нтар? Кем он должен был быть?

Она не ответила.

– Он не был ее тье-шан, – произнес Марайя, когда Рангольд, не дождавшись ответа, перевел взгляд на него. – Не был тем, кому предназначено разделить Проклятье.

– Что значит, "разделить Проклятье?" – спросил Рангольд. – Что это за "тье-шан"?

Ши'нтар была не в силах отвечать ему, но, после всего, что он рассказал ей о себе, была ли она вправе запретить говорить и Марайе? Рангольд не спросил, откуда этот кайли может знать о ее чувствах. Но Марайя мог – будучи родственной душой, он мог слышать ее лучше других и читать в ее душе. Тайя. У нее не было ни сил, ни желания закрываться от него, а он делал то, что делал, ради Рангольда. Он не коснулся бы ее сознания против ее воли... но она не сопротивлялась. Тье-шан или нет – никто в этом мире не мог значить для нее больше, чем Катриэль. Кто мог бы сказать с уверенностью, кем именно они были?

– Существуют души, предназначенные лишь друг для друга, – заговорил Марайя, убедившись, что возражений не последует. – Мой народ считает это проклятьем, хотя кто-нибудь другой может счесть благословением и величайшим даром. Так оно и есть, без сомнения. Оба этих определения верны. Те, кто связан тье-шан, не способны по-настоящему любить никого другого, как бы трепетно они не относились к своему партнеру. Дело тут не в недостатке чувств со стороны Проклятых – наоборот. Слияние сознаний – полное слияние – это то, чего другой партнер просто не может им дать, как бы он этого не хотел, как бы ни старался. И это то, о чем никогда не перестает тосковать душа тье-шан, осознающая, что подобное возможно. Даже если Проклятым не суждено встретиться, все равно эта связь проходит через всю их жизнь. Это нечто, чего мы не можем объяснить, хотя наши предки как раз и создавали Законы Перерождения и Возмездия. Никто не знает, откуда берутся такие души. Если они находят друг друга, то мир перестает существовать для них. Они становятся единым целым в полном смысле этого слова. Если оба они кайли, то такая пара может принять какую-то новую форму по своему выбору – избавиться от физических тел, став чистой энергией, например – и заниматься самосозерцанием и любовью непрерывно. Им не будет больше дела ни до чего и ни до кого. Если один из них умрет... можешь ты это себе представить? Говорят, – он невольно понизил голос, – что они не теряют этой связи даже проходя сквозь смерть... а память о встрече, если она состоялась, может пережить не одну, а множество инкарнаций, – добавил он, посмотрев на Ши'нтар... потом перевел взгляд на Рангольда... и вдруг отвел глаза. – Я... сожалею, тайя, – пробормотал он. Он вновь посмотрел на Рангольда и едва заметно нахмурился. – Но есть и другой вид отношений, – продолжил он, справившись с собой. – Се-нха похоже на тье-шан. Настоящее разделенное се-нха – это почти такая же редкость. Но для се-нха возможны варианты, такое слияние может быть менее глубоким, но все же достаточно сильным для того, чтобы двое могли почувствовать друг друга.

– Значит, Катриэль был твоим се-нха? – спросил Рангольд у Ши'нтар.

– Был, – сказала она тихо. – Но он нарушил эту связь.

– Из-за Лилиан? Но ведь это было принуждение?

– Это не имеет значения.

– И все же ты не станешь думать обо мне, – подытожил он. – Я не могу соперничать с мертвецом... Но зачем мне другой кайли?

Марайя, не ответив, подошел к пустующему креслу Рангольда и сел. Ши'нтар заметила, что он с трудом держится на ногах. Единственным источником освещения в зале был камин, и этого никак не могло быть достаточно. Свет был ему сейчас необходим. Ши'нтар также читала его с невероятной легкостью – сопереживание никогда не было – просто не могло быть – таким острым по отношению к людям. Он не солгал, он действительно ее тайя... Ему было холодно и больно – от незавершенного полностью морфинга. Рангольд, однако, плачевного состояния кайли не замечал – или делал вид, что не замечает.

– Тебе лучше вернуться, – сказала Ши'нтар, обращаясь к кайли. – Если только ты не собираешься остаться здесь навсегда, Марайя эрДжаэль... тайя.

– Я пока этого не знаю, – сказал он, стараясь сдержать дрожь.

– Так это ты позвала его сюда? – осведомился Рангольд тоном, не предвещавшим ничего хорошего.

– Нет! – ответили оба с одинаковой горячностью.

– Но я использовал сознание Ши'нтар для калибровки проекта Пути, когда шел сюда – без ее ведома, разумеется, – произнес кайли чуть более спокойно. – Просто в качестве маяка. Она могла почувствовать мое приближение, но не могла его отменить, не убив меня при этом. Я посмел надеяться, что этого не случится. Просто потому, что это было бы бессмысленное убийство.

– Страдания притягивают кайли, – сказала Ши'нтар. – Страдания души. Боль ведет их сквозь паутину Универсума, словно путеводная звезда в ночи. Но для каждой души необходимо уникальное лекарство. Се-нха – это не просто любовь или дружба – это то, что способно исцелять. Слияние душ, хотя и не такое полное, как в случае с тье-шан. И если вы действительно се-нха... думаю, он услышал тебя... понимаешь, услышал, когда Лилиан пыталась тебя искалечить. И разделил с тобой твою боль.

Марайя молча кивнул, подтверждая ее слова.

– Но откуда ты столько знаешь об этом? – спросил Рангольд, тяжело вздохнув. – Ты ведь всю свою жизнь прожила на Озамене?

Ши'нтар пожала плечами. Она просто знала – и все тут.

– Эти знания даются нам при рождении, – ответил вместо нее Марайя. – Конечно, они находятся в пассивном состоянии до тех пор, пока не придет время осознания. Наша молодежь учится самоконтролю и особой технике медитации, позволяющей использовать эту память. Обычно эта стадия обучения завершается к совершеннолетию, это где-то около тридцати человеческих лет. Но у тех, в ком кровь кайли смешана с другой, эти знания используются немного иначе. Сведения просто возникают по мере необходимости, а потом остаются в сознательной памяти. То есть, появляется воспоминание о том, что такое знание существует. Обычно об этом заботятся родители, закладывая необходимые механизмы включения скрытых воспоминаний в процессе развития ребенка. В результате эти механизмы у всех разные.

– Это что – как поиск в каталоге? – спросил Рангольд.

– Нет, если я правильно тебя понял. Каталог – ты имеешь в виду список чего-либо? Это, как раз, будет сознательным поиском. Ты ведь будешь знать, что именно тебе нужно найти. В случае же с врожденной памятью, ее обладатель даже не подозревает о том, что он знает о чем-то, до тех пор, пока это знание ему не понадобится.

– Свихнуться можно, – Рангольд помотал головой.

– Да нет, – Марайя сдержанно улыбнулся. – Вообще-то все достаточно просто. Зачем забивать сознание таким количеством сведений? Ведь это знания, накопленные с начала существования Универсума. Честно говоря, у кайли даже есть теория о том, что это, так сказать, не внутренняя память, а внешняя – что-то вроде кратковременного слияния с информационным полем вселенной. Так поступают человеческие пророки, но у них это процесс практически неконтролируемый. Так или иначе, знание есть в каждом из кайли с рождения. Именно поэтому мы и уделяем такое внимание чувствам и тем мирам, что способен создать разум – ведь об остальном мы знаем чуть больше, чем необходимо, – он слабо улыбнулся. – А чувства никогда не повторяются.

– Так что, это правда, что сумасшедшие живут в каком-то своем мире? – поинтересовался Рангольд неожиданно.

Кайли удивленно выгнул темные брови.

– Сначала определи, что именно ты понимаешь под сумасшествием, – сказал он, пожав плечами. – Хотя болезни разума вещь настолько тонкая, что места для определений почти не остается. Нет, существуют, конечно, классификация и методы лечения – и даже успешные методы, но... все равно, это загадка даже для нас. Внутреннее пространство таких существ, будь они людьми или кайли, или иттрианами, может быть весьма изощренным... а может просто отсутствовать – и тогда это катастрофа.

– Кстати, а откуда ты знаешь этот язык? Тот, на котором мы сейчас говорим?

– А я и не знаю, – рассмеялся кайли. – Я просто читаю образы – твои и Ши'нтар – и учу его по мере разговора.

– Нич-чего себе, – присвистнул Рангольд. – Ничего не скажешь, удобно. В Этравене такого не умеют.

– Именно для таких вещей и нужны медитации и способность к четкой концентрации, а Этравен...– он вновь вздрогнул и на этот раз эту дрожь заметил даже Рангольд. – Этравен пользуется другими методами.

– Тут что, недостаточно тепло? – спросил Рангольд, разглядывая его.

Кайли вздохнул.

– Нет, – он с тоской посмотрел на пламя, которому не под силу было согреть его. – Но я не могу долго оставаться в этом мире – по-крайней мере, не в такой форме.

– Ах да... ты ведь способен изменяться, – Рангольд посмотрел на него чуть более внимательно. – Так почему бы тебе тогда не принять более... подходящую форму?

– Я не знаю, какой она должна быть, – сказал Марайя, глядя ему в глаза.

Рангольд перевел удивленный взгляд с него на Ши'нтар, ожидая пояснений.

– Он может стать практически кем угодно, – сказала она неохотно. – Мужчиной или женщиной, возможно, даже с какой-то определенной внешностью. Может выглядеть так, как захочет его партнер. Может перестроить свой организм так, чтобы он оказался приспособлен к тем условиям, в которых предстоит жить.

– Так в чем дело?

– Здесь такая трансформация будет необратима. Он не сможет вернуться. Никогда.

– Тогда пусть уходит, – Рангольд посмотрел на кайли. – Никто не может требовать такой жертвы. Се-нха мы или нет – он не должен торчать здесь ради меня, отказавшись от всего на свете.

– Хорошо, – Марайя печально посмотрел на него. – Но позволь, я хотя бы покажу тебе то, ради чего пришел.

– А ради чего все-таки ты пришел? – спросил Рангольд.

– Чтобы узнать, правда ли то, что я почувствовал, и станет ли это правдой для тебя, – сказал кайли очень серьезно. – Чтобы понять, нужен ли я тебе. Ты хочешь попробовать?

Рангольд посмотрел на Ши'нтар, но она лишь пожала плечами – подобные решения не принимают по совету – пусть даже по совету друга. Марайя действительно мог ему помочь – это она знала точно. Они подходили друг другу. И никто на Озамене – да и вообще где бы то ни было, не смог бы относиться к Рангольду с тем вниманием и трепетом, на которые способны кайли по отношению к своим... симбионтам. Слово возникло из ниоткуда, принеся с собой понимание того, что так обозначаются в языке кайли союзы с существами других рас. Ее союз с Катриэлем, например.

Поняв, что от Ши'нтар он ничего не добьется, Рангольд вновь повернулся к кайли.

– Я... хочу узнать, – сказал он не слишком уверенно. – В конце концов, разве я могу потерять больше, чем уже потерял?

– Хорошо, – вздохнул Марайя, принимая его ответ, но не соглашаясь с ним. – Позволь мне коснуться тебя...

Его веки опустились, а глаза Рангольда внезапно расширились. Ши'нтар знала, что он почувствовал – боль, разделенная с се-нха, практически перестает существовать. Для Рангольда это должно быть было словно дуновение ласкового теплого ветерка среди зимы. Она могла бы попытаться сделать для него нечто подобное, но не в той степени, что была доступна Марайе. Вот только если он теперь уйдет, боль вернется... и, возможно, станет еще сильнее. В какой-то мере это было ловушкой.

– Что ты сделал? – спросил Рангольд хрипло, не сводя с глаз с осунувшегося лица кайли.

– Это просто прикосновение, ничего больше, – сказал Марайя устало.

– А ты – просто демон-искуситель, да? – спросил Рангольд, и впервые при обращении к Джаэлю лед исчез из его голоса.

– Можно и так сказать, – согласился кайли. – После Этравена ты должен бы знать, как именно нас называют.

– Это обман, – сказал Рангольд после паузы. – Я даже не знаю, как мог бы позвать тебя, если бы действительно желал этого. Но разве кто-нибудь способен отказаться от такого? Почему ты не посмеялся надо мной, когда я сказал, что не смогу потерять больше?

– Потому что тогда у тебя не было меня, – Марайя усмехнулся. – Я не прошу тебя принимать решения, – сказал он. – Мы – се-нха, но это вовсе не означает, что мы должны быть вместе. Могут найтись и другие – те, кто подойдет тебе. И вообще, ты сейчас не в том состоянии, чтобы делать выбор. Рядом с тобой друзья – завтра утром ты, возможно, пожелаешь забыть обо мне. Но знай, что когда я услышал тебя, рядом с тобой не было никого, кто мог бы помочь. Помнишь ты или нет, но ты ответил мне, когда я коснулся твоего сознания, и ты умолял об избавлении.

– Да... – Рангольд склонил голову и потер лоб тонкими пальцами. – Это может быть правдой. За исключением того, что я понятия не имел, кого прошу... в тот момент это вообще не имело значения. Мне жаль.

– Может быть, ты знал, но потом забыл, – спросила Ши'нтар осторожно. – Ты ведь просил меня об утешении, доступном лишь кайли, помнишь? Но почему у тебя возникла мысль о нем?

– Потому, что ты сидела передо мной, – фыркнул Рангольд.

– Что ж, возможно, – она поднялась, выгибая уставшую спину. – Я пойду посмотрю, как там Дамир, – сказала она, стараясь не смотреть на Рангольда. – Не то он подумает, что ты меня прикончил.

Она направилась к пролому в стене – это был самый быстрый способ оказаться снаружи. Рангольд посмотрел ей вслед, но ничего не сказал.

"Прощай, тайя, – донесся до нее мысленный шепот кайли. – Спасибо, что не убила меня".

Когда она вернулась, поговорив с Дамиром, Марайи уже не было, а Рангольд сидел в кресле, задумчиво уставившись в огонь и баюкая в ладонях очередной бокал.

– Ты вернулась? – спросил он с ноткой удивления в голосе. – Думаешь, что все же можешь находиться рядом со мной?

– У меня никогда не было сомнений на этот счет, – она прищурилась, защищая отвыкшие от света глаза. – Разве что ты собираешься сказать мне, что мое общество невыносимо для тебя.

– Ну уж нет, – он поднялся и подошел к ней.

– Я не уйду, – сказала она мягко, прочитав немой вопрос в его взгляде. – И буду с тобой до тех пор, пока ты сам того желаешь. Знаешь... мне ведь тоже некуда идти.

Он шагнул ближе, так что они оказались совсем рядом. Он был пьян настолько, что Ши'нтар не удивилась бы ничему. Она заметила проступившие на его рубашке капельки крови, и почти физически ощутила его боль. Тайя... Очертания предметов неожиданно расплылись у нее перед глазами.

– Не плачь, – попросил он тихо, – это больше, чем я могу вынести. Только не из-за меня.

Она смахнула пролившиеся слезы тыльной стороной ладони и попыталась улыбнуться ему.

– Не надо, – он осторожно провел согнутыми пальцами по ее щеке, стирая остатки влаги. – Просто скажи мне, что будешь рядом... и что поможешь мне отомстить – не за меня – за всех нас. За Катриэля.

– Хорошо, – глаза Ши'нтар на миг вспыхнули янтарным огнем, напомнив ему Марайю. – Но поклянись, что больше никогда не усомнишься во мне, Рангольд Савьер!

Он поклялся – и сдержал свое слово, так же, как она сдержала свое.

Врата Этравена

– Я не могу идти с ним, – прошептал Рангольд, остановившись перед разбитой дверью. – Просто не могу.

Он и Ши'нтар провели ночь в замке. После визита Марайи Рангольду, несомненно, было над чем подумать, но она все же не рискнула оставить его одного. Он уснул перед рассветом, слушая ее синталь и не пряча больше своих слез.

Проснувшись около полудня, Ши'нтар, все еще чувствуя себя больной после всего, что случилось накануне, спустилась вниз и обнаружила Рангольда, расставляющего тарелки на низком столике. Он не выходил из замка – она была уверена в этом, а Дамир не входил внутрь. Они позавтракали в молчании – ни у одного из них не было сил на разговоры. Но когда пришло время отправляться в путь, Рангольд наотрез отказался встречаться с Дамиром. Несмотря на все заверения Ши'нтар, пересилить ложные воспоминания, оставленные ему Лилиан и подкрепленные его собственными обманутыми чувствами, оказалось практически невозможно.

– Если бы ты позволил Марайе остаться... – начала было Ши'нтар, но замолчала, удивленная появившейся на его губах улыбкой. – Что? – спросила она, приподняв брови.

– Джаэль... вернулся в свой мир, но его дух остался со мной, – сказал он, покачав головой. – Просто у него не осталось сил на то, чтобы помочь мне. Или я должен говорить – у нее? – он как-то странно на нее посмотрел. – Как ты считаешь?

– Это... тебе решать, – Ши'нтар отвернулась, избегая его взгляда – и пытаясь понять, что это вдруг так кольнуло сердце.

– Насколько я понимаю, несмотря на ту легкость, с которой кайли изменяют свои тела, у каждого из вас есть предпочтения на этот счет, – проговорил Рангольд, изучая выражение ее лица.

– Кайли – это единое существо и единое сознание, и Марайя, конечно, не исключение, – проговорила она с легким раздражением в голосе. – Вообще-то, вопрос пола для кайли – это в большой степени вопрос настроения. Они выбирают ту форму, которая больше подходит на данный момент, и это для них абсолютно естественно. Есть такие, кто остается в одной ипостаси всю жизнь. Кому-то нравится быть мужчиной, кому-то женщиной, но и те и другие несут в себе оба начала, слитые воедино, так что это, в общем-то, неважно.

– И все же, когда он появился здесь, он был мужчиной, – сказал Рангольд, все еще не отводя от нее взгляда. – Я в этом уверен.

– Это неважно, – повторила Ши'нтар, нахмурившись. – Когда кайли выбирает себе пару из другой расы, то обычно изменяет пол на тот, который нужен – женщина для мужчины, мужчина для женщины. Несмотря на всю нашу изменчивость, это кажется... логичным.

– Ну да. Но он не должен был делать этого ради меня.

– Конечно, не должен. Но подумай об этом так – ему будет приятно доставить тебе удовольствие. С того момента, как он связал себя выбором, его поступки во многом будут продиктованы стремлением сделать все так, как будет лучше для тебя. Это может показаться странным, но даже демоны способны жертвовать собой.

Он прищурил свои светлые глаза, словно пытался отыскать в ней что-то видимое лишь ему одному, и ничего не сказал, а у Ши'нтар вновь возникло то же странное чувство, что посетило ее накануне – как будто она не поняла истинного смысла его слов.

...Снег висел в воздухе сплошной белой пеленой. Лошади шли шагом, копыта мягко ступали по выбеленной земле.

– Ну что за погода, – проворчала Ши'нтар, возвращаясь от воспоминаний к реальности, когда порыв неожиданно налетевшего ветра закрутил и бросил ей в лицо заряд снега.

Благодаря Рангольду, она вновь стала обращать внимание на окружающий мир, но то, что она видела, никак не могло ей понравиться. Зиму Ши'нтар никогда не любила – разве что сидеть у горящего камина и следить сквозь замерзшее окно за медленным полетом снежных хлопьев...

– Скажи спасибо, что ветра почти нет, – усмехнулся Рангольд. – Когда я впервые выехал из Темного Дола, здесь бушевал такой буран, что, стоило мне спешиться, как меня сбило с ног.

– Мы ползем как черепахи! – долетел до них гневный голос Аруны. – Еще медленнее – и мы можем просто пойти в обратную сторону!

– Если хотя бы одна из лошадей сломает ногу, мы вообще здесь застрянем, – раздался в ответ спокойный голос Дамира.

Аруна и Дамир замыкали отряд – он и Рангольд по прежнему старались держаться как можно дальше друг от друга. Ши'нтар и Рангольд ехали впереди, а между двумя парами куталась в меховой плащ молчаливая и тихая Алира.

– Каждый день промедления – это новые оборванные жизни, – Аруна мрачно посмотрела на своего спутника.

– Не думаю, что они продолжают убивать, – сказал Рангольд неожиданно. – Скорее они соберут оставшихся в живых в лагеря и заставят работать на...

– Ты что же, считаешь, что это меняет дело?! – перебила Аруна резко. – Если бы не ты...

Дамир мгновенно сжал ее руку, заставив замолчать.

– Это ведь я попросил тебя поехать с нами, – напомнил он тихо. – Он сделал все, что мог.

Аруна смерила его яростным взглядом, но промолчала. Рангольд действительно доставил их на ту поляну, где произошла их последняя встреча с Лилиан, создав семнадцать порталов за два дня. Они раздобыли в замке одежду, лошадей и припасы, без которых продолжать путешествие не имело смысла. Но дальше они могли полагаться только на себя.

– Как ты вообще ориентируешься в этой метели? – спросила Аруна чуть более спокойно, подъезжая ближе к Рангольду.

Рангольд, не оборачиваясь, пожал плечами.

– Я не ищу ориентиры – в такую погоду это было бы немыслимо. Я просто чувствую, куда нужно идти.

– Как поиск источника тепла в полной темноте? – осведомилась Аруна.

Рангольд не уловил сарказма в ее словах.

– Хорошее сравнение, – кивнул он.

– Прекрасное, – буркнула Аруна. – Вот только в прошлый раз мы искали этот источник четыре недели!

Рангольд вздрогнул и опустил голову. Ши'нтар выпрямилась в седле и обернулась, придержав коня. Янтарные глаза горели так, что их свет был заметен даже сквозь метель.

– Я не понимала, что и как я делаю, – сказала она зло. – Это действительно был путь в темноте. Но Рангольд – совсем другое дело!

– Если бы я не видела тебя после... после того сражения... – Аруна поравнялась с ней, без страха глядя в ее глаза. – Так вот, со стороны может показаться, что он волнует тебя намного сильнее, чем ты позволяешь признать это даже себе самой, – произнесла она, понизив голос. – Что с тобой происходит, Ши'нтар? Этот маг ведет нас неизвестно куда, а ты доверяешь ему так, словно знаешь его всю жизнь!

– Я еду с ним, но разве я прошу кого-то следовать за мной? – буркнула Ши'нтар. – Или кто-нибудь здесь лучше знает, что нужно делать? Давайте, говорите! Может, мы изменим наши планы?

Аруна, с трудом подавив желание развернуть коня и умчаться прочь, уставилась на дорогу, размышляя о том, что же все-таки мешает ей так поступить. Ее дружба с Ши'нтар подверглась в эти недели серьезному испытанию. Дамир и Рангольд все еще не разговаривали, а потому их отряд фактически раскололся на три части. Дамир и Аруна, Рангольд и Ши'нтар и Алира, настоявшая на том, чтобы и дальше ехать с ними. С того момента, как они отыскали Рангольда, жрица почти не разговаривала. Днем она ехала никого не замечая, погруженная в размышления, на привалах готовила еду из того, что удавалось добыть Дамиру и Аруне, заправляя блюда своими травами, но от разговоров уклонялась. Дамир не подавал виду, но Аруна знала, как сильно он переживал из-за того, что Рангольд поверил в его предательство. Не имело значения, что именно внушила ему Лилиан... Ши'нтар много раз говорила с ним, напоминая о том, что ведьма сделала с Катриэлем, но именно Ши'нтар знала лучше всех, что сердцу не прикажешь. Никакие доводы разума тут не помогут. Рангольд же просто не мог преодолеть себя. Аруна посмотрела сквозь метель вперед, на Ши'нтар, вновь догнавшую мага. Он склонился к ней, что-то тихо объясняя, и она слушала его так, словно его слова были единственной истиной во вселенной. Покачав головой, Аруна натянула поводья, позволяя Дамиру догнать себя. "Интересно, что было бы, если бы Катриэль был жив", – подумала она, невольно сравнивая их. Отчего-то ей было легче представить Ши'нтар рядом с Рангольдом.

После полудня быстро стемнело, набухшие тучи опустились еще ниже, и они не сразу заметили, что снег почти прекратился, а лес вокруг них начал меняться. Чем дальше они ехали, тем меньше было снега, а деревья здесь сохранили почти всю листву. Золотые и багряные листья падали им под ноги, когда кто-нибудь задевал ветви. Но чем дальше они ехали, тем меньше становилось золотисто-коричневых тонов, постепенно сменившихся темной зеленью. Под копытами лошадей пружинил теперь толстый ковер опавших листьев, а вокруг стеной стояли самые настоящие джунгли. Из зарослей не доносилось ни звука, ни один даже самый легкий ветерок не долетал сюда. Из-под стволов тянуло холодом и гнилью, из-за полумрака, царившего под деревьями, ничего нельзя было рассмотреть.

– Что это за место? – спросила Аруна, стараясь не смотреть по сторонам – вид этих зарослей порождал в ней неприятный холодок, скользящий вдоль позвоночника.

– Темный Дол, – пробормотал Дамир. – Теперь я понимаю, откуда взялось такое название... – он невольно поежился, когда мягкий широкий лист коснулся его лица.